— Какие потери у испанцев? — кричал Лука.
— Человек двенадцать убитых, хозяин! — донеслось с грот-марса. — И вдвое больше раненых. У них некому обслуживать пушки!
— Еще один залп — и берем их на абордаж! Пробоину не заливает?
— Только при крутом повороте, хозяин! Я послал плотника в трюм! — кричал боцман, носясь по шканцам с пистолетом в руке.
— Подтянуть шкоты левого борта! Канониры, готовься! Целься по палубе! К абордажу приготовиться!
Корабль снова вздрогнул. От борта испанца брызнули щепки, люди в числе не менее пяти упали, некоторые уползали подальше, но им это плохо удавалось.
— Хозяин, их капитан или ранен, или убит! Они в панике! — это кричал матрос с грот-марса.
— Отлично! Команду на брасы и шкоты! Сближаемся. На румпеле, следить! Крюки готовь! Как там испанцы, — задрал голову Лука.
— Пытаются ставить паруса, хозяин. Да народу у них мало. Пальнуть бы из мушкетов и фальконетов!
— Фальконеты, готовьсь! Наводи, картечью, пали!
Пушчонки негромко прогрохотали. Два человека, Лука это заметил, поползли по палубе, оставляя кровавые следы.
— Мушкеты, огонь! Целься лучше! Рулевой, ты заснул? Подправь румпель!
Лука видел, что матрос ранен и едва стоит на ногах. Он подскочил, отстранил его и навалился на рычаг. Корабль слушался руля не так охотно, как всегда. Было ясно, что он поврежден. Но пока это могло подождать. Лука всё же вывел корабль на нужный курс, и суда стали сближаться.
Редкий огонь испанцев мало что мог сделать. Противник был почти подавлен и думал лишь о бегстве. С парусами испанцы управлялись медленно, в то время как судно Луки шло довольно быстро, и при этом матросы не переставали палить по палубе испанского корабля.
Испанская пушка произвела одиночный выстрел. Картечь пронеслась по палубе, снесла двух матросов. Но на большее испанцы уже были не способны.
Они так и не успели полностью поставить паруса. Лука сумел вывести корабль из опасной зоны, сблизился с испанцем, миновал его нос и подходил уже с наветренной стороны. Это было уже полпобеды. Испанцы это поняли.
— Капитан, испанцы поднимают белый флаг! Они сдаются! Ура! — закричал Галуа, зажимая ладонью цапнутое картечиной плечо.
— Прекратить огонь! Готовьсь к сцеплению! Абордажная команда, приготовиться к высадке! Подходим!
Не прошло и четверти часа, как суда сошлись бортами. Их скрепили, и абордажная команда тут же заполнила палубу призового судна. Испанцы сгрудились на шканцах с поднятыми руками, побросав оружие.
— Оружие собрать, припасы к нему перегрузить! Осмотреть судно! Пленных в трюм! Раненых к врачу! Но вначале пусть наших посмотрит!
Лука прошел в капитанскую каюту. Капитан лежал на койке с бледным осунувшимся лицом. Он был ранен в голову и в бок, врач, возившийся с ним, посмотрел на вошедшего вопросительным взглядом.
— Вы врач? Идите к нашим раненым. Ваши могут и подождать!
Врач, как показалось Луке, понял, побледнел, поторопился схватить свой ящик и удалился в сопровождении матроса.
— Капитан, я сожалею, но я не виноват в случившемся, — повернулся Лука к испанскому капитану. — Прошу не волноваться и выслушать. Надеюсь, вы меня понимаете?
Испанец прикрыл глаза в знак согласия.
— Очень хорошо, сеньор! Мне ничего от вас не надо, но вы сильно повредили мое судно, капитан. Придется вам оплатить его ремонт и прочие издержки. Где ваши деньги, сеньор?
Капитан смотрел на Луку тоскливыми глазами и молчал, пока юнга не показал пальцем на угол каюты, где стоял объемистый сундук с горбатой крышкой. Он был покрыт красивой резьбой и блестел позолотой. Медные обручи поблескивали в свете солнечных лучей, проникавших через высокое окно в корме.
— Жак, — обратился Лука к матросу, — открой и загляни внутрь.
В сундуке под слоем одежды лежали две шкатулки черного дерева с замками. Юнга уже предусмотрительно протягивал ключи, ожидать приказа он не рискнул.
— Тащи к свету, — бросил Лука. — Посмотрим, что там такое.
В одной шкатулке, что побольше и потяжелей, находилось несколько мешочков с дублонами и песо. Их было несколько тысяч, по прикидке Луки. В другой, поменьше, обнаружились драгоценности, определить стоимость которых Лука не рискнул.
— Сеньор, мы вынуждены забрать всё, что нам необходимо, на свой корабль. Потом вы сможете продолжить свой путь, — Лука слегка поклонился и вышел из каюты.
На палубе его люди уже побросали мертвых за борт, раненых убрали, а у грот-мачты росла гора дерева, которое боцман отбирал для перегрузки.
— Боцман, найди их плотника. Если он не убит, пусть перебирается на наш корабль и занимается ремонтом. Узнай, кто еще может этим заниматься. Надо спешить. Скоро солнце сядет.
Боцман кивнул и побежал выполнять приказ. Скоро он направил двух испанцев с инструментами, и те тут же принялись стучать, пилить и тесать.
— Надо пробоину хорошенько заделать, — Лука осматривал судно. — Груз есть?
— Какой груз, хозяин? Это же военное судно. Припасы имеются, вино для офицеров отменное, — доложил Галуа, плечо которого белело свежей перевязкой.
— Распорядись хорошенько накормить негров! Припасов в избытке, и нечего жадничать. Как там доктор работает с нашими ранеными?
— Справляется, хозяин, — усмехнулся Галуа.
— Это хорошо.
К закату все огневые припасы, оружие и одежда были приготовлены для погрузки, но пробоина еще не была заделана. Галуа тщательно осматривал судно, поглядывал на свою палубу, где негры уплетали дармовую еду и скалили большие зубы. Выглядели они достаточно хорошо, и Лука подумал, что этот рейс себя очень даже оправдает. Плохо только одно — не подумали вовремя о том, чтобы привезти в усадьбу не только мужчин, но и женщин. Негры завели бы себе семьи, плодили бы детишек…
— Галуа, какой курс ты избрал для перехода через океан? — спросил Лука за несколько сот миль от островов Зеленого мыса.
— У островов течения будут благоприятствовать нам, и ветры устойчивые до самых берегов Южной Америки, хозяин. Я уверен, что это наилучший курс для нас. Ведь продовольствие на борту не бесконечно.
— За месяц дойдем до места?
— Обязательно, хозяин. Правда, в тех районах могут быть длительные штили. Однако время для них еще не наступило. Будем надеяться, что этого не случится. На островах или материке можно еще пополнить запас продовольствия.
— Что-то мы расходуем его в неимоверных количествах!
— Сами приказали кормить негров от пуза, месье Люк, — Галуа улыбнулся, но тут же сморщился от растревоженной раны.
— Беспокоит? — поинтересовался Лука.
— Бывает. Но дело идет на поправку. Испанский доктор дело сделал хорошо.
— У островов простоим не более двух дней. Хоть бы Бог избавил нас от еще одной встречи с испанцами или португальцами.
— Сейчас это один черт, хозяин. Испания до сих пор владеет своей соседкой и выкачивает из ее колоний всё, что только может.
Лука окинул горизонт взглядом. Море было пустынно. Лишь на востоке едва угадывался берег. Альбатрос величаво плыл в вышине, даже не взмахивая крыльями. Было жарко и душно. Ветер дул слабый, судно тащилось не скорее четырех узлов. Пробило три склянки.
— Пора и перекусить, Галуа, — сказал Лука. — Облиться бы пресной водой, да жалко ее. Хоть бы дождь пошел.
На островах с трудом запаслись водой, раздобыли и немного продовольствия. Улизнули из-под обстрела с ближайшего испанского форта и взяли курс на запад.
Попутный ветер и течение позволяли делать до десяти узлов. Лука радовался скорому возвращению и отдыху. А главное — ему не терпелось проверить расчеты и проанализировать результаты предприятия. Хотя и сейчас он мог с уверенностью заявить о выгодности этого рейса.
Кончалась третья неделя плавания. Впереди в мыслях уже маячили давно ставшие родными острова. Перед утром пошел ливень. Рабов по партиям выводили на палубу, заставляли мыться. Это им самим нравилось.
— Как кстати этот дождь! — радовался Лука, вышагивая по полуюту. — Хоть немного пополним запасы воды. Старая уже отдает плесенью и затхлостью.
— Скоро и плаванию конец, хозяин, — отозвался Галуа.
Солнце разогнало туман, но сияло в небе как-то тускло и горячо.
— Не нравится мне небо, месье Люк, — заметил Галуа. — Всё идет к штилю. Не дай бог застрять у самого дома!
Ближе к полудню ветер стих. Паруса повисли, духота становилась нетерпимой.
— Вот и накаркал беды! — зло бросил Галуа сам себе.
— И сколько времени может это продолжаться? — поинтересовался Лука.
— Сколько угодно Всевышнему. Я читал лоции, там сказано, что и две недели можно проболтаться в этом пекле, хозяин.
— Этак и продовольствия может не хватить! Вот дьявольщина! Зло берет!
Через два дня на горизонте появился парус. Чей-то корабль дрейфовал и постепенно приближался.
— Что за судно? — приставив зрительную трубу к глазу, спросил Лука.
— Отсюда этого не разглядеть, господин, — ответил рулевой. Он лениво посматривал на компас, трогал накалившиеся рукоятки румпеля, вытирал потную шею и отдувался.
— Боцман, выпускай негров на палубу! — распорядился Лука. — А то задохнутся в трюме! Партиями, как всегда. Подать забортной воды в трюм. Пусть его освежат!
В три приема негров выпускали на палубу и заставляли ходить вокруг мачт. Тень от парусов немного облегчала им жизнь. Бочка воды быстро иссякала, и казалось, что напиться неграм так и не удастся.
— Выдать каждому по полпинты разбавленного водой белого вина. У нас оно еще осталось.
Негры с жадностью пили эту кисловатую жидкость, блестели довольно глазами.
Перед закатом, когда небо расцветилось феерией красок, а солнце на некоторое время словно повисло над морем, Лука просмотрел горизонт.
— Действительно, мы сближаемся с тем далеким судном. Но определить его флаг пока невозможно. Оно явно побольше нашего, но дрейфует медленнее. Мы к утру подойдем достаточно близко, чтобы на шлюпке посетить его и обменяться новостями.
За два часа до полудня суда оказались в миле друг от друга. Это был английский корабль с невольниками на борту, вернее, в трюме. Суда обменялись приветствиями, пушечными салютами, а потом Лука приказал спустить ялик.
— Галуа, останешься за старшего, — бросил Лука. — Следи за порядком.
Лука с двумя гребцами отправился в гости.
Его приняли довольно любезно. Капитан и его помощник немного говорили на французском, а среди матросов оказался и настоящий француз. Так что поговорить они могли.
В тени паруса поставили столик, кок принес ром и вино, кофе для Луки, который от спиртного сразу же отказался, чем несказанно удивил хозяев, подал закуски, и прием начался.
— Дух у вас на борту уж очень тяжелый, — повел носом Лука.
— Две сотни негров внизу! Думаете, от них благовониями должно нести? — ответил капитан Хендриксон.
— Двести человек! — удивился Лука. — У меня на борту меньше сотни.
— Уже не двести, сударь. Половину уже скормили акулам. А теперь каждый час кого-нибудь да швыряем в море. Хоть бы с полсотни довезти до рынка.
И в подтверждение слов капитана двое матросов вытащили из люка труп чернокожего и швырнули его в море.
Лука отметил себе страшную худобу негра. Ребра его выпирали из-под кожи, чуть не прорывая ее.
— У вас на борту такая же картина? — осведомился помощник.
— Отчего же, я рассчитываю всех своих доставить живыми, сэр, — отозвался Лука.
— Да, хорошо вам! А мои мрут, гады, как мухи! Одни убытки понесем с этим штилем! — выругался капитан.
— Вы хотите сказать, что прибыли не будет, капитан? — спросил Лука с интересом и пытливо заглянул тому в глаза.
— Прибыль зависит от того, сколько мы тут проторчим. Вот в чем вопрос. Если штиль не окончится хотя бы завтра, то о прибыли можно будет забыть. Воды и жратвы почти не осталось.
— Капитан, несколько дней назад шел хороший дождь.
— Над нами лишь покапал. Вы были намного восточнее. Я это заметил по направлению бега туч. До нас он не дошел.
— Это печально, сэр. Я вам сочувствую.
Англичанин посмотрел на Луку, помолчал, потягивая трубку и запивая табачный дым ромом. Потом спросил без особой надежды:
— Вы не могли бы избавить меня от небольшой партии этих обезьян? Боюсь, что до рынка я их не довезу. А так вода экономится, да и с едой будет получше. Вдруг выживут, и я сумею сплавить этот товар на Барбадосе. Но ведь это три дня при попутном ветре, а штиль продолжается! Будь он проклят. До Дня Всех Святых так и не дойдем до места! Так что вы мне ответите на мое предложение, месье?
— Два-три десятка женщин я бы взял. Так ведь вы предложите мне полумертвых баб, толку от которых не будет.
— Сами можете выбрать, месье Люк, —вскочил с табурета капитан. — Хоть сей же миг я вам покажу товар! Соглашайтесь. Задаром отдам, лишь бы сохранить остальных. Договорились?
— Да у меня на борту у самого положение не лучше. Лишь с водой всё в порядке, а еды едва хватает. Но посмотреть можно.
Англичанин с воодушевлением приказал выгнать на палубу всех женщин, которые еще находились в трюме.
Ходячие скелеты без всякой одежды столпились на баке. В их глазах читалось только одно — желание пить!
— Теперь вы можете понять меня, месье Люк, — торопился англичанин сторговаться. — По три соверена за штуку, и мы договорились! Идет?
— Простите, капитан, но за такой товар и соверена жалко. Они не доживут до ближайшего рынка. Одни убытки будут.
— Хорошо, что вы предлагаете? Назовите свою цену!
— Больше соверена дать не могу, если всех скопом. Сколько их тут?
— Двадцать две, сэр! — подбежал боцман с докладом.
— Вон те три бабы уже сегодня умрут, — продолжил гнуть свое Лука.
— Их можно откинуть, — тут же согласился англичанин. — Значит, по полтора соверена, месье?
— Увольте, капитан. Это слишком дорого для меня. Я не хочу терять свои кровные, сэр. У меня нет еды для их восстановления.
— Ваша окончательная цена, Люк? Говорите!
— Двадцать соверенов за всех и ни пенса больше, капитан.
Англичанин поговорил с помощником, повернулся к Луке и произнес со вздохом сожаления:
— Договорились, месье Люк! Ударим по рукам! Гоните деньги!
— С собой таких денег у меня нет. Отвезите женщин на мой корабль, там и получите плату в полном объеме, капитан.
Англичане спустили большую шлюпку, погрузили женщин и неторопливо погребли по застывшему морю.
Негритянки сами не смогли подняться на палубу, и их пришлось втаскивать. Для этого выгнали десяток негров из трюмов, и те с интересом и усердием выполнили это трудное и неприятное дело.
Лука отсчитал монеты, распрощался с капитаном, а тот на прощание заметил:
— Как вы умудрились сохранить негров в таком виде, Люк? Это просто непостижимо! Ну да это ваше дело, старина. Прощайте! Желаю успеха!
Шлюпка отчалила и удалилась. Лука проводил ее глазами, обернулся к негритянкам, произнес решительно:
— Облить их забортной водой. Принести воды и еды. Еды пока дать немного. А то и в самом деле помрут. Поместить всех на палубе в тени паруса!
Ночью одна негритянка всё же умерла. Но остальные жили. Свежий воздух, пища и вода довольно быстро оживили их. А через два дня подул ветерок.
Быстро поправили обвисшие паруса. Судно двинулось на запад
Ветер крепчал с каждым часом. Длинные волны бороздили океан. Скоро гребни их украсились пенными гребешками.
— Не дай бог шторм нас накроет! — Лука постоянно поглядывал на небо.
— Не должно, хозяин, — заметил Галуа. — Это просто свежий ветер, он лишь приблизит нас к острову.
Облака бежали по небу, временами затеняя солнце и бороздя море темными пятнами. Было не очень жарко, негры почти всё время проводили на палубе, помогали матросам в работе со снастями. Женщины уже немного отошли от голода и выглядели чуть получше.
Поглядывая на негров, Галуа заметил с хитрой ухмылкой:
— Рабы всё же не потеряли интереса к женскому обществу, хозяин. Гляди, как подкатывают к ним.
— Природа берет свое, Галуа, бороться с нею трудновато.
— Это точно! Мне тоже невмоготу стало. Видать, пришло время подумать и о семье, как вы думаете, хозяин?
— Согласен, Галуа. Тебе есть на что содержать семью. Да и годы… Тебе ведь лет сорок?
— Уже сорок пять. Да, это возраст солидный.
— Бросишь плавать, Галуа?
— Зачем? Еще поплаваю. Но хотелось бы завести свой дом, семью. Хочу сына.
— За чем же дело стоит? Это можно устроить.
— Придем на остров, обязательно поищу себе подругу. Смотаюсь в Сент-Джорджес, пригляжу мещаночку попригляднее и устрою свою жизнь. Будет кому меня поджидать из похода. А Консепсьон мне очень нравится. Тихий, ураганов почти нет, не то что на севере. Хочу купить небольшой участок земли, построить дом и жить себе в свое удовольствие.
За сотню миль до острова ветер изменился и стал противным. Пришлось то и дело гонять матросов на реи, тянуть то шкоты, то брасы, то бегать по пертам и вязать рифы. А перед самой северной оконечностью острова, когда до гавани оставалось не больше пятнадцати миль, он и вовсе стих. Легкие дуновения лишь слегка колыхали полотнища парусов.
Двигаясь со скоростью один узел, судно и за день могло не дойти до бухты. Все с нетерпением ожидали конца плавания, и эта задержка сильно действовала на нервы.
— Всё! — воскликнул Лука. — Обогнуть этот мыс — и мы у входа в бухту! Это не больше двух часов пути. Скорее бы!
Судно бросило якоря вблизи берега, благо глубины здесь были достаточными.
— Спустить все шлюпки на воду! Грузите негров, сами грузитесь! Все на берег! Оставить двух вахтенных! Мы дома!
Вечером Лука и Катрин сидели за столом на веранде. Рядом возились дети, за которыми, как обычно, присматривали кормилица Марта и дед Макей.
— А помнишь ли, милый мой Люк, что ты сказал мне тогда, перед отплытием в Африку?
— И что же, Катрин?
— Ты обещал, что это будет твое последнее плавание, Люк. Так ты сдержишь слово?
— Конечно, милая. Теперь у нас есть всё, что нужно, мы ни в чем не нуждаемся и можем быть спокойны за себя и за будущее детей. Я так давно хотел этого, Катрин, и вот наконец-то… Знаешь, я многое повидал в жизни, хотел быть воином и стал им, хотел повидать дальние страны, и вот я здесь, хотел стать богатым… Но я долго не мог понять, Катрин, что богатство что-то значит лишь тогда, когда есть с кем его разделить, кому передать. Теперь у меня есть и это, а большего грех и желать. Будем жить Катрин!
— Будем, милый мой Люк. Но вдруг кто-то захочет отнять у нас наше счастье?..
— Что же, тогда я снова возьмусь за мушкет. Да и друзья в беде не оставят. Верно я говорю, дядько Макей? — спросил вдруг Лука на давно забытом, казалось бы, украинском.
— Верно, сынку. Не может такого быть, чтобы оплошали казаки!
31 марта 1999 г.
— Человек двенадцать убитых, хозяин! — донеслось с грот-марса. — И вдвое больше раненых. У них некому обслуживать пушки!
— Еще один залп — и берем их на абордаж! Пробоину не заливает?
— Только при крутом повороте, хозяин! Я послал плотника в трюм! — кричал боцман, носясь по шканцам с пистолетом в руке.
— Подтянуть шкоты левого борта! Канониры, готовься! Целься по палубе! К абордажу приготовиться!
Корабль снова вздрогнул. От борта испанца брызнули щепки, люди в числе не менее пяти упали, некоторые уползали подальше, но им это плохо удавалось.
— Хозяин, их капитан или ранен, или убит! Они в панике! — это кричал матрос с грот-марса.
— Отлично! Команду на брасы и шкоты! Сближаемся. На румпеле, следить! Крюки готовь! Как там испанцы, — задрал голову Лука.
— Пытаются ставить паруса, хозяин. Да народу у них мало. Пальнуть бы из мушкетов и фальконетов!
— Фальконеты, готовьсь! Наводи, картечью, пали!
Пушчонки негромко прогрохотали. Два человека, Лука это заметил, поползли по палубе, оставляя кровавые следы.
— Мушкеты, огонь! Целься лучше! Рулевой, ты заснул? Подправь румпель!
Лука видел, что матрос ранен и едва стоит на ногах. Он подскочил, отстранил его и навалился на рычаг. Корабль слушался руля не так охотно, как всегда. Было ясно, что он поврежден. Но пока это могло подождать. Лука всё же вывел корабль на нужный курс, и суда стали сближаться.
Редкий огонь испанцев мало что мог сделать. Противник был почти подавлен и думал лишь о бегстве. С парусами испанцы управлялись медленно, в то время как судно Луки шло довольно быстро, и при этом матросы не переставали палить по палубе испанского корабля.
Испанская пушка произвела одиночный выстрел. Картечь пронеслась по палубе, снесла двух матросов. Но на большее испанцы уже были не способны.
Они так и не успели полностью поставить паруса. Лука сумел вывести корабль из опасной зоны, сблизился с испанцем, миновал его нос и подходил уже с наветренной стороны. Это было уже полпобеды. Испанцы это поняли.
— Капитан, испанцы поднимают белый флаг! Они сдаются! Ура! — закричал Галуа, зажимая ладонью цапнутое картечиной плечо.
— Прекратить огонь! Готовьсь к сцеплению! Абордажная команда, приготовиться к высадке! Подходим!
Не прошло и четверти часа, как суда сошлись бортами. Их скрепили, и абордажная команда тут же заполнила палубу призового судна. Испанцы сгрудились на шканцах с поднятыми руками, побросав оружие.
— Оружие собрать, припасы к нему перегрузить! Осмотреть судно! Пленных в трюм! Раненых к врачу! Но вначале пусть наших посмотрит!
Лука прошел в капитанскую каюту. Капитан лежал на койке с бледным осунувшимся лицом. Он был ранен в голову и в бок, врач, возившийся с ним, посмотрел на вошедшего вопросительным взглядом.
— Вы врач? Идите к нашим раненым. Ваши могут и подождать!
Врач, как показалось Луке, понял, побледнел, поторопился схватить свой ящик и удалился в сопровождении матроса.
— Капитан, я сожалею, но я не виноват в случившемся, — повернулся Лука к испанскому капитану. — Прошу не волноваться и выслушать. Надеюсь, вы меня понимаете?
Испанец прикрыл глаза в знак согласия.
— Очень хорошо, сеньор! Мне ничего от вас не надо, но вы сильно повредили мое судно, капитан. Придется вам оплатить его ремонт и прочие издержки. Где ваши деньги, сеньор?
Капитан смотрел на Луку тоскливыми глазами и молчал, пока юнга не показал пальцем на угол каюты, где стоял объемистый сундук с горбатой крышкой. Он был покрыт красивой резьбой и блестел позолотой. Медные обручи поблескивали в свете солнечных лучей, проникавших через высокое окно в корме.
— Жак, — обратился Лука к матросу, — открой и загляни внутрь.
В сундуке под слоем одежды лежали две шкатулки черного дерева с замками. Юнга уже предусмотрительно протягивал ключи, ожидать приказа он не рискнул.
— Тащи к свету, — бросил Лука. — Посмотрим, что там такое.
В одной шкатулке, что побольше и потяжелей, находилось несколько мешочков с дублонами и песо. Их было несколько тысяч, по прикидке Луки. В другой, поменьше, обнаружились драгоценности, определить стоимость которых Лука не рискнул.
— Сеньор, мы вынуждены забрать всё, что нам необходимо, на свой корабль. Потом вы сможете продолжить свой путь, — Лука слегка поклонился и вышел из каюты.
На палубе его люди уже побросали мертвых за борт, раненых убрали, а у грот-мачты росла гора дерева, которое боцман отбирал для перегрузки.
— Боцман, найди их плотника. Если он не убит, пусть перебирается на наш корабль и занимается ремонтом. Узнай, кто еще может этим заниматься. Надо спешить. Скоро солнце сядет.
Боцман кивнул и побежал выполнять приказ. Скоро он направил двух испанцев с инструментами, и те тут же принялись стучать, пилить и тесать.
— Надо пробоину хорошенько заделать, — Лука осматривал судно. — Груз есть?
— Какой груз, хозяин? Это же военное судно. Припасы имеются, вино для офицеров отменное, — доложил Галуа, плечо которого белело свежей перевязкой.
— Распорядись хорошенько накормить негров! Припасов в избытке, и нечего жадничать. Как там доктор работает с нашими ранеными?
— Справляется, хозяин, — усмехнулся Галуа.
— Это хорошо.
К закату все огневые припасы, оружие и одежда были приготовлены для погрузки, но пробоина еще не была заделана. Галуа тщательно осматривал судно, поглядывал на свою палубу, где негры уплетали дармовую еду и скалили большие зубы. Выглядели они достаточно хорошо, и Лука подумал, что этот рейс себя очень даже оправдает. Плохо только одно — не подумали вовремя о том, чтобы привезти в усадьбу не только мужчин, но и женщин. Негры завели бы себе семьи, плодили бы детишек…
— Галуа, какой курс ты избрал для перехода через океан? — спросил Лука за несколько сот миль от островов Зеленого мыса.
— У островов течения будут благоприятствовать нам, и ветры устойчивые до самых берегов Южной Америки, хозяин. Я уверен, что это наилучший курс для нас. Ведь продовольствие на борту не бесконечно.
— За месяц дойдем до места?
— Обязательно, хозяин. Правда, в тех районах могут быть длительные штили. Однако время для них еще не наступило. Будем надеяться, что этого не случится. На островах или материке можно еще пополнить запас продовольствия.
— Что-то мы расходуем его в неимоверных количествах!
— Сами приказали кормить негров от пуза, месье Люк, — Галуа улыбнулся, но тут же сморщился от растревоженной раны.
— Беспокоит? — поинтересовался Лука.
— Бывает. Но дело идет на поправку. Испанский доктор дело сделал хорошо.
— У островов простоим не более двух дней. Хоть бы Бог избавил нас от еще одной встречи с испанцами или португальцами.
— Сейчас это один черт, хозяин. Испания до сих пор владеет своей соседкой и выкачивает из ее колоний всё, что только может.
Лука окинул горизонт взглядом. Море было пустынно. Лишь на востоке едва угадывался берег. Альбатрос величаво плыл в вышине, даже не взмахивая крыльями. Было жарко и душно. Ветер дул слабый, судно тащилось не скорее четырех узлов. Пробило три склянки.
— Пора и перекусить, Галуа, — сказал Лука. — Облиться бы пресной водой, да жалко ее. Хоть бы дождь пошел.
На островах с трудом запаслись водой, раздобыли и немного продовольствия. Улизнули из-под обстрела с ближайшего испанского форта и взяли курс на запад.
Попутный ветер и течение позволяли делать до десяти узлов. Лука радовался скорому возвращению и отдыху. А главное — ему не терпелось проверить расчеты и проанализировать результаты предприятия. Хотя и сейчас он мог с уверенностью заявить о выгодности этого рейса.
Кончалась третья неделя плавания. Впереди в мыслях уже маячили давно ставшие родными острова. Перед утром пошел ливень. Рабов по партиям выводили на палубу, заставляли мыться. Это им самим нравилось.
— Как кстати этот дождь! — радовался Лука, вышагивая по полуюту. — Хоть немного пополним запасы воды. Старая уже отдает плесенью и затхлостью.
— Скоро и плаванию конец, хозяин, — отозвался Галуа.
Солнце разогнало туман, но сияло в небе как-то тускло и горячо.
— Не нравится мне небо, месье Люк, — заметил Галуа. — Всё идет к штилю. Не дай бог застрять у самого дома!
Ближе к полудню ветер стих. Паруса повисли, духота становилась нетерпимой.
— Вот и накаркал беды! — зло бросил Галуа сам себе.
— И сколько времени может это продолжаться? — поинтересовался Лука.
— Сколько угодно Всевышнему. Я читал лоции, там сказано, что и две недели можно проболтаться в этом пекле, хозяин.
— Этак и продовольствия может не хватить! Вот дьявольщина! Зло берет!
Через два дня на горизонте появился парус. Чей-то корабль дрейфовал и постепенно приближался.
— Что за судно? — приставив зрительную трубу к глазу, спросил Лука.
— Отсюда этого не разглядеть, господин, — ответил рулевой. Он лениво посматривал на компас, трогал накалившиеся рукоятки румпеля, вытирал потную шею и отдувался.
— Боцман, выпускай негров на палубу! — распорядился Лука. — А то задохнутся в трюме! Партиями, как всегда. Подать забортной воды в трюм. Пусть его освежат!
В три приема негров выпускали на палубу и заставляли ходить вокруг мачт. Тень от парусов немного облегчала им жизнь. Бочка воды быстро иссякала, и казалось, что напиться неграм так и не удастся.
— Выдать каждому по полпинты разбавленного водой белого вина. У нас оно еще осталось.
Негры с жадностью пили эту кисловатую жидкость, блестели довольно глазами.
Перед закатом, когда небо расцветилось феерией красок, а солнце на некоторое время словно повисло над морем, Лука просмотрел горизонт.
— Действительно, мы сближаемся с тем далеким судном. Но определить его флаг пока невозможно. Оно явно побольше нашего, но дрейфует медленнее. Мы к утру подойдем достаточно близко, чтобы на шлюпке посетить его и обменяться новостями.
За два часа до полудня суда оказались в миле друг от друга. Это был английский корабль с невольниками на борту, вернее, в трюме. Суда обменялись приветствиями, пушечными салютами, а потом Лука приказал спустить ялик.
— Галуа, останешься за старшего, — бросил Лука. — Следи за порядком.
Лука с двумя гребцами отправился в гости.
Его приняли довольно любезно. Капитан и его помощник немного говорили на французском, а среди матросов оказался и настоящий француз. Так что поговорить они могли.
В тени паруса поставили столик, кок принес ром и вино, кофе для Луки, который от спиртного сразу же отказался, чем несказанно удивил хозяев, подал закуски, и прием начался.
— Дух у вас на борту уж очень тяжелый, — повел носом Лука.
— Две сотни негров внизу! Думаете, от них благовониями должно нести? — ответил капитан Хендриксон.
— Двести человек! — удивился Лука. — У меня на борту меньше сотни.
— Уже не двести, сударь. Половину уже скормили акулам. А теперь каждый час кого-нибудь да швыряем в море. Хоть бы с полсотни довезти до рынка.
И в подтверждение слов капитана двое матросов вытащили из люка труп чернокожего и швырнули его в море.
Лука отметил себе страшную худобу негра. Ребра его выпирали из-под кожи, чуть не прорывая ее.
— У вас на борту такая же картина? — осведомился помощник.
— Отчего же, я рассчитываю всех своих доставить живыми, сэр, — отозвался Лука.
— Да, хорошо вам! А мои мрут, гады, как мухи! Одни убытки понесем с этим штилем! — выругался капитан.
— Вы хотите сказать, что прибыли не будет, капитан? — спросил Лука с интересом и пытливо заглянул тому в глаза.
— Прибыль зависит от того, сколько мы тут проторчим. Вот в чем вопрос. Если штиль не окончится хотя бы завтра, то о прибыли можно будет забыть. Воды и жратвы почти не осталось.
— Капитан, несколько дней назад шел хороший дождь.
— Над нами лишь покапал. Вы были намного восточнее. Я это заметил по направлению бега туч. До нас он не дошел.
— Это печально, сэр. Я вам сочувствую.
Англичанин посмотрел на Луку, помолчал, потягивая трубку и запивая табачный дым ромом. Потом спросил без особой надежды:
— Вы не могли бы избавить меня от небольшой партии этих обезьян? Боюсь, что до рынка я их не довезу. А так вода экономится, да и с едой будет получше. Вдруг выживут, и я сумею сплавить этот товар на Барбадосе. Но ведь это три дня при попутном ветре, а штиль продолжается! Будь он проклят. До Дня Всех Святых так и не дойдем до места! Так что вы мне ответите на мое предложение, месье?
— Два-три десятка женщин я бы взял. Так ведь вы предложите мне полумертвых баб, толку от которых не будет.
— Сами можете выбрать, месье Люк, —вскочил с табурета капитан. — Хоть сей же миг я вам покажу товар! Соглашайтесь. Задаром отдам, лишь бы сохранить остальных. Договорились?
— Да у меня на борту у самого положение не лучше. Лишь с водой всё в порядке, а еды едва хватает. Но посмотреть можно.
Англичанин с воодушевлением приказал выгнать на палубу всех женщин, которые еще находились в трюме.
Ходячие скелеты без всякой одежды столпились на баке. В их глазах читалось только одно — желание пить!
— Теперь вы можете понять меня, месье Люк, — торопился англичанин сторговаться. — По три соверена за штуку, и мы договорились! Идет?
— Простите, капитан, но за такой товар и соверена жалко. Они не доживут до ближайшего рынка. Одни убытки будут.
— Хорошо, что вы предлагаете? Назовите свою цену!
— Больше соверена дать не могу, если всех скопом. Сколько их тут?
— Двадцать две, сэр! — подбежал боцман с докладом.
— Вон те три бабы уже сегодня умрут, — продолжил гнуть свое Лука.
— Их можно откинуть, — тут же согласился англичанин. — Значит, по полтора соверена, месье?
— Увольте, капитан. Это слишком дорого для меня. Я не хочу терять свои кровные, сэр. У меня нет еды для их восстановления.
— Ваша окончательная цена, Люк? Говорите!
— Двадцать соверенов за всех и ни пенса больше, капитан.
Англичанин поговорил с помощником, повернулся к Луке и произнес со вздохом сожаления:
— Договорились, месье Люк! Ударим по рукам! Гоните деньги!
— С собой таких денег у меня нет. Отвезите женщин на мой корабль, там и получите плату в полном объеме, капитан.
Англичане спустили большую шлюпку, погрузили женщин и неторопливо погребли по застывшему морю.
Негритянки сами не смогли подняться на палубу, и их пришлось втаскивать. Для этого выгнали десяток негров из трюмов, и те с интересом и усердием выполнили это трудное и неприятное дело.
Лука отсчитал монеты, распрощался с капитаном, а тот на прощание заметил:
— Как вы умудрились сохранить негров в таком виде, Люк? Это просто непостижимо! Ну да это ваше дело, старина. Прощайте! Желаю успеха!
Шлюпка отчалила и удалилась. Лука проводил ее глазами, обернулся к негритянкам, произнес решительно:
— Облить их забортной водой. Принести воды и еды. Еды пока дать немного. А то и в самом деле помрут. Поместить всех на палубе в тени паруса!
Ночью одна негритянка всё же умерла. Но остальные жили. Свежий воздух, пища и вода довольно быстро оживили их. А через два дня подул ветерок.
Быстро поправили обвисшие паруса. Судно двинулось на запад
Ветер крепчал с каждым часом. Длинные волны бороздили океан. Скоро гребни их украсились пенными гребешками.
— Не дай бог шторм нас накроет! — Лука постоянно поглядывал на небо.
— Не должно, хозяин, — заметил Галуа. — Это просто свежий ветер, он лишь приблизит нас к острову.
Облака бежали по небу, временами затеняя солнце и бороздя море темными пятнами. Было не очень жарко, негры почти всё время проводили на палубе, помогали матросам в работе со снастями. Женщины уже немного отошли от голода и выглядели чуть получше.
Поглядывая на негров, Галуа заметил с хитрой ухмылкой:
— Рабы всё же не потеряли интереса к женскому обществу, хозяин. Гляди, как подкатывают к ним.
— Природа берет свое, Галуа, бороться с нею трудновато.
— Это точно! Мне тоже невмоготу стало. Видать, пришло время подумать и о семье, как вы думаете, хозяин?
— Согласен, Галуа. Тебе есть на что содержать семью. Да и годы… Тебе ведь лет сорок?
— Уже сорок пять. Да, это возраст солидный.
— Бросишь плавать, Галуа?
— Зачем? Еще поплаваю. Но хотелось бы завести свой дом, семью. Хочу сына.
— За чем же дело стоит? Это можно устроить.
— Придем на остров, обязательно поищу себе подругу. Смотаюсь в Сент-Джорджес, пригляжу мещаночку попригляднее и устрою свою жизнь. Будет кому меня поджидать из похода. А Консепсьон мне очень нравится. Тихий, ураганов почти нет, не то что на севере. Хочу купить небольшой участок земли, построить дом и жить себе в свое удовольствие.
За сотню миль до острова ветер изменился и стал противным. Пришлось то и дело гонять матросов на реи, тянуть то шкоты, то брасы, то бегать по пертам и вязать рифы. А перед самой северной оконечностью острова, когда до гавани оставалось не больше пятнадцати миль, он и вовсе стих. Легкие дуновения лишь слегка колыхали полотнища парусов.
Двигаясь со скоростью один узел, судно и за день могло не дойти до бухты. Все с нетерпением ожидали конца плавания, и эта задержка сильно действовала на нервы.
— Всё! — воскликнул Лука. — Обогнуть этот мыс — и мы у входа в бухту! Это не больше двух часов пути. Скорее бы!
Судно бросило якоря вблизи берега, благо глубины здесь были достаточными.
— Спустить все шлюпки на воду! Грузите негров, сами грузитесь! Все на берег! Оставить двух вахтенных! Мы дома!
Вечером Лука и Катрин сидели за столом на веранде. Рядом возились дети, за которыми, как обычно, присматривали кормилица Марта и дед Макей.
— А помнишь ли, милый мой Люк, что ты сказал мне тогда, перед отплытием в Африку?
— И что же, Катрин?
— Ты обещал, что это будет твое последнее плавание, Люк. Так ты сдержишь слово?
— Конечно, милая. Теперь у нас есть всё, что нужно, мы ни в чем не нуждаемся и можем быть спокойны за себя и за будущее детей. Я так давно хотел этого, Катрин, и вот наконец-то… Знаешь, я многое повидал в жизни, хотел быть воином и стал им, хотел повидать дальние страны, и вот я здесь, хотел стать богатым… Но я долго не мог понять, Катрин, что богатство что-то значит лишь тогда, когда есть с кем его разделить, кому передать. Теперь у меня есть и это, а большего грех и желать. Будем жить Катрин!
— Будем, милый мой Люк. Но вдруг кто-то захочет отнять у нас наше счастье?..
— Что же, тогда я снова возьмусь за мушкет. Да и друзья в беде не оставят. Верно я говорю, дядько Макей? — спросил вдруг Лука на давно забытом, казалось бы, украинском.
— Верно, сынку. Не может такого быть, чтобы оплошали казаки!
31 марта 1999 г.