Страница:
Она хоть и запомнила номер джипа, но даже не задумалась, почему это вдруг питерский ОМОН стал разъезжать на джипах с частными номерами.
А объяснение этому существовало и довольно простое.
Глава 7
Глава 8
А объяснение этому существовало и довольно простое.
Глава 7
И Александр Чесноков, и Андрей Рублев, как и Наташа, не сразу сообразили, что произошло. Ни тому, ни другому никогда раньше не приходилось попадать в милицию, а тем более быть задержанными ОМОНом. Поэтому кое-какие нестыковки в поведении людей в военной форме не сразу дошли до их сознания. К тому же срабатывал комплекс вины, усвоенный еще с советских времен: если ты выпил, значит, уже виноват и качать свои права бесполезно.
Их бесцеремонно затолкали на заднее сиденье джипа – такое широкое, что на нем свободно поместилось четыре человека. Двое в камуфляже и масках устроились по бокам, охраняя банкиров. В салоне негромко звучала музыка, как и в большинстве машин в наше время – с криминально-романтическим оттенком. Но самым удивительным было то, что на переднем сиденье, рядом с шофером, устроился человек в сером плаще, тот самый, у которого в баре тоже проверяли документы, как и у всех других посетителей. , – . ,и Мелькнуло за окном испуганное лицо Наташи. Человек в плаще ей что-то ответил, но мысли в голове Андрея Рублева путались, как от выпитого, так и от досады, поэтому что именно тот ответил, он не разобрал.
Джип отъехал. Люди в масках хранили молчание, человек в плаще пока не оборачивался.
Шофер упрямо смотрел вперед на дорогу. Казалось, что об Андрее и Александре напрочь забыли, потеряли к ним всякий интерес. Но стоило Рублеву открыть рот и сказать:
– Так что произошло? За кого вы нас принимаете?
Как тут же в ответ ему прозвучало короткое:
– Заткнись!
– Да?
– Да, хрен тебе в глаз.
К тому же самым обидным было то, что сказал это не человек в полувоенной форме, а в сугубо штатском, неприятного покроя плаще.
– Куда едем? – отозвался тогда Александр Чесноков. И тут же вспомнил, что свои плащи они забыли в гардеробе. – Эй, а шмотки-то наши в баре!
– Не пропадут, – коротко ответил человек в плаще и, обернувшись, весело сверкнул глазами.
– Да?
– Да, хер тебе в глаз, так сказать, сексуально-оптический трах.
Внутренне убранство джипа мало напоминало машину, на которой могут разъезжать омоновцы: дорогие чехлы, фирменные коврики под ногами. На приборной панели стояла безвкусная, сверкающая поддельными драгоценными камнями корона. Как минимум, императорская.
– Вы что победитель конкурса «Королева красоты» в Петербурге? – рассмеялся Александр Чесноков, глядя на побитое оспой лицо человека в плаще.
– Дурак ты, дурак, – покачал тот головой и тут же добавил. – На счет шмоток не беспокойся, пошлю кого-нибудь, заберут.
– Нет, уж лучше я сам.
– Сиди.
– Когда выпустят, – добавил Александр и тут же спросил. – Мы же не надолго?
– Посмотрим.
– А поточнее.
– Не твое дело, сколько по делу надо, столько и продержим.
– Но вы же не имеете права.
– А вы имеете?
– Думаю, да…
– А я думаю, нет.
В подобном русле и протекал абсолютно лишенный перспектив разговор. Каждый раз, когда и Александру Чеснокову, и Андрею Рублеву казалось, что цель их путешествия близка, они обманывались. Джип хоть и ехал не спеша, но останавливаться не торопился.
«Черт с вами. Приедем, – думал Андрей, – найдется же у вас начальник, который хоть что-то соображает. Придется назвать пару фамилий милицейских чинов. Получу телефон, еще извиниться их заставлю. Развезут по домам в своем дурацком джипе. Небось конфисковали его у каких-нибудь бандитов и выкалываются».
За окном проплывала одна улица за другой, а джип все не останавливался. Вскоре потянулись вереницы современных домов, буйство старинной лепнины сменилось серым однообразием бетонных панелей.
– Куда мы все-таки едем? – вновь решился задать свой вопрос Андрей Рублев.
– На базу, там во всем разберемся.
– Что вы имеете против нас?
– Ничего.
– Так не бывает.
– Я на службе. Нам сказали вас взять, мы и взяли. Даже не били.
– Кто сказал? За что?
– Не мое дело, – отозвался сидевший впереди мужчина в сером плаще.
Он не переставая поигрывал в руках связкой ключей, и этот перезвон страшно раздражал Андрея Рублева. Массивное кольцо и около десятка ключей на нем напомнили ему о существовании тюрьмы и камер. На всякий случай он стал припоминать грехи, за которые его могли упечь за решетку. Таких набралось немало. Но здравый рассудок подсказывал преуспевающему банкиру, что слишком уж много влиятельных людей втянуто в финансовые аферы, о которых знает он, Рублев. И поэтому никому и в голову не придет отдавать приказ арестовывать его на глазах у людей, в баре, где он с Чесноковым появился практически случайно.
«И дернул же меня черт уговорить Чеснокова сделать проставку за свой отпуск! – ругал себя Рублев. – Сидел бы сейчас дома, смотрел бы телевизор, слушал музыку. И никаких тебе проблем», – рассуждал Андрей, хотя и тут устроился довольно комфортно, если бы только знал, куда и в качестве кого их везут.
Но, несмотря на всю неосведомленность в подобных вопросах, Андрея Рублева донимало беспокойство. Уж очень странным казалось ему поведение омоновцев: никаких переговоров по рации, хотя наверняка они должны предупредить свое начальство, что задержали тех, кого им приказали. Да и город должен был вот-вот закончиться, они уже находились на подъезде к Обводному каналу.
– Меня, между прочим, искать будут, – предупредил Александр Чесноков.
– Кто? – искренне заинтересованно осведомился человек в плаще.
– Жена.
– Ничего страшного. Позвонит в милицию, ей скажут, что вас задержали. А еще лучше мы сами позвоним ей, предупредим.
– А город-то закончился, – предупредил Андрей, теряясь в неопределенности своих догадок.
– Ничего страшного, все идет по плану, мы едем на загородную базу ОМОНа.
Мелькнул пост ГАИ. Проехав после этого еще километра три, шофер джипа принял вправо и остановил автомобиль. Только тут человек в светлом плаще позволил себе недобро улыбнуться. Один из сидевших рядом с пленниками мужчин в камуфляже достал из кармана повязки и предложил:
– Наденьте их на глаза.
Андрей начал кое-что подозревать, но уже не рисковал высказать свою догадку вслух.
– Это секретная база, у кого на совести ничего нет, бояться не должен, – рассмеялся мужчина в плаще.
И прежде, чем Рублев и Чесноков что-либо возразили, им на глаза завязали повязки, а руки их оказались закованными в наручники за спинами – так, чтобы они не могли сорвать повязки с лиц. Гнетущая тишина повисла в джипе. Слышалось лишь урчание мотора да легкое покашливание простуженного водителя.
Вскоре Андрей Рублев почувствовал, что автомобиль сворачивает с магистральной дороги на боковую, где асфальт не такой ровный. Джип подбрасывало, он то и дело совершал нехитрые маневры, объезжая лужи, выбоины под ругательства шофера.
«Не нравится мне все это, ох не нравится, – думал Рублев, чувствуя рядом с собой плечо приятеля. – Может, Чесноков что-нибудь натворил? Нет, все-таки происходит что-то.., не похожи они на омоновцев. Но тогда кто они и какого черта?»
Ответа на этот двойной вопрос не находилось. Рублев прекрасно понимал, что, случается, в целях выкупа похищают руководителей банка. За его же голову в лучшем случае можно назначить выкуп тысяч в десять или двадцать. А людей, разъезжающих на джипе «чероки» вряд ли удовлетворит такая сумма. Теперь Рублев уже почти не сомневался, что попал в руки бандитов, разыгравших в баре спектакль.
При сегодняшнем психозе и том беспределе, который чинит ОМОН, это оказалось несложным.
Им даже не пришлось прибегать к помощи фальшивых удостоверений, оказалось достаточным появиться в камуфляже и в масках – в общем, в самом бандитском виде и при этом сойти за охранников порядка. Какие времена, такие и нравы. Теперь уже без всякого сомнения насчет того, кто их конвоиры, Андрей Рублев ждал разрешения своей и Александра Чеснокова участи. Теперь он уже не сомневался.
Немного сладковатый запах, исходивший от папиросы, которую курил человек в светлом плаще, напоминал запах анаши, а не просто аромат хренового питерского табака.
Джип еще несколько раз подбросило на совсем разбитой лесной дороге, послышался скрежет, и автомобиль остановился. Не снимая повязок с глаз своих пленников, люди в камуфляже вытолкнули их из джипа и куда-то повели.
Сзади за Рублевым раздался возглас:
– Осторожно, высокий порог!
– Спасибо, – машинально ответил Андрей и тут же подумал: какого черта я с ними любезничаю, они же бандиты.
– Теперь ступеньки, – послышалось сзади, и кто-то придержал его за плечо.
«Ну, если с нами обращаются так бережно, значит, опасаться пока нечего», – подумал Рублев, на всякий случай считая ступеньки, уходившие вверх.
– Еще три ступеньки и налево.
Прохлада и промозглая сырость сменились сухим теплым кондиционированным воздухом, в котором не то что не чувствовалось запахов, в нем напрочь отсутствовала и пыль, что сразу же получило свое объяснение, лишь только с глаз Андрея Рублева сняли повязку.
Он стоял в большом зале. Все здесь было, как обычно пишут в газетных объявлениях, сделано по евростандарту.
Не хватало только мебели. Сверкающий паркет, утопленные в потолок светильники, деревянные стенные панели, отличная столярка.
Рублев приблизительно знал цену такому ремонту. Здесь одних материалов пошло на десять – пятнадцать штук баксов.
Он обернулся. Чесноков стоял за ним. Лицо приятеля выглядело хмуро, наверняка, и Александр уже догадался, что ОМОНом в этом доме отродясь не пахло. Источника пыли в зале просто не существовало. Ни мягкой мебели, ни ковров, ни книг, лишь только два стула да письменный стол с пышным, как сдобная булка, кожаным креслом.
По тому, как вели себя люди, приведшие их в это помещение, нетрудно было догадаться: они здесь подчиненные, но никак не хозяева. А появления владельца ждут с минуты на минуту.
"Сейчас все прояснится, – пытался взять себя в руки Андрей Рублев. – Ну и черт с ним, пусть назначают выкуп! Лишь бы не очень большой. Подержат пару дней да поймут, больших денег им не получить. Тогда и выпустят. Не станут же они отрезать нам по одному пальцу каждый день и посылать их управляющему банком! Вот если бы у меня была жена, тогда другое дело, женщину этим можно пронять. Сегодня палец, а завтра… Ну, а банкира вид отрубленного пальца, если, конечно, это не его палец, навряд ли растрогает.
Если это понимаю я, значит, понимают и они".
Утешение получалось слабое и почему-то Андрею захотелось спрятать свои руки в карманы пиджака. Но не давали этого сделать наручники. Повязки-то сняли, а браслеты никто расстегивать не стал.
В коридоре послышались шаги, достаточно уверенные. Так может ходить только хозяин, но никак не гость и не человек, принадлежащий к прислуге. Двое охранников, находившихся при Александре и Андрее, тут же подтянулись. Нахальные шаги стихли.
У самой двери послышался немного хрипловатый низкий голос:
– Уберите свет!
Один из охранников сперва погасил свет в зале, затем подошел к письменному столу и, повернув колпак настольной лампы, направил яркий свет на лица Андрея и Чеснокова.
Андрей инстинктивно зажмурился. Свет резко ударил по глазам.
В это время вошел и хозяин дома, проследовал мимо пленников и устроился за массивным письменным столом. Лица его ни Рублев, ни Чесноков видеть не могли, слепила мощная лампа.
«Если они прячут свои лица, – с облегчением подумал Рублев, – значит, убивать нас не собираются, значит, они нас выпустят. Иначе какого черта им тогда прятаться? А если, они прячут их до времени?»
– Добрый вечер, господа, – прозвучал все тот же хриплый голос и заскрипело кожаное кресло.
Грузный мужчина устраивался в нем поудобнее. В голосе его не слышалось ни угрозы, ни насмешки, он говорил так, словно собирался вести обстоятельный деловой разговор. Уж в этих оттенках интонаций Рублев разбирался. Он и сам для себя выработал и отобрал несколько манер разговора с клиентами. Именно в таком безразлично-любезном тоне он разговаривал с людьми, о которых, наверняка, знал, что им никуда не деться, время работает против них. Если не согласятся сегодня, то, наверняка, придут в его кабинет завтра и все, что нужно, подпишут, пусть себе и зажмурив от страха перед будущим глаза.
– Наручники бы снять, – Чесноков не спешил присаживаться.
– А что, вы их заковали? – рассмеялся мужчина, сидевший за столом. – К чему такие предосторожности? Никто из них убегать не собирается, я всего лишь хотел поговорить с вами.
– Сейчас исправлю.
Зазвенел ключик на длинной цепочке. Браслеты сняли сначала с Рублева, затем с Чеснокова, и наконец-то Андрей смог размять затекшие запястья. Он сидел на жестком и неустойчивом венском стуле, который словно советовал ему: соглашайся со всем, что тебе предложат, и тогда ни я не буду мучить тебя, ни ты меня.
– Вы, конечно же, люди догадливые и сообразили, что к ОМОНу мы не имеем никакого отношения.
– Естественно, но к сожалению, не сразу.
– Тут не ваша вина, мои люди не вас первых похищают таким образом.
– Кто вы? – спросил Чесноков.
– Да, конечно, мы не знакомы, – вновь рассмеялся мужчина, – но, думаю, знать мое имя вам не обязательно, достаточно того, что мне известны ваши.
Александр Чесноков, настроивший себя на самое худшее, немного растерялся. Никто, во всяком случае пока, не собирался его убивать, не угрожал. Того и смотри, чашечку горячего кофе предложат, да еще поинтересуются, сколько класть сахару.
– Скверная сегодня погода, – послышалось из-за письменного стола, – а у меня тепло и уютно. И если вы примете мое предложение, еще и отужинаем вместе. Неплохая перспектива?
– – Что за предложение? – не выдержал Чесноков.
– Не стоит спешить. Впереди у нас два выходных, вас никто не хватится ни в банке, ни дома.
– Меня непременно хватятся. Я завтра должен улетать в отпуск.
И вновь послышался малоприятный смех:
– Если все пойдет хорошо, завтра вы и полетите. Но если так беспокоитесь, позвоните жене, скажете – дела нашлись, придется ночевать не дома. Или, может, мне позвонить? Ну как, разумное предложение?
– Не надо, – мрачно ответил Александр Чесноков.
– Почему же?
По тону говорившего легко было понять: он знает причину, по которой Чесноков не хочет звонить своей супруге.
– Ах, да, вы же сказали ей, что улетаете сегодня, а сами собирались провести ночь в другом месте? Так что, видите, вас не хватятся аж до конца месяца. Но я бы все-таки вам посоветовал лететь завтра.
«Если я не полечу, – подумал Александр, – то о моем исчезновении узнают хотя бы в аэропорту. Гарантия, что из-за этого поднимется шум, конечно, не стопроцентная, но шанс на это существует».
Но и эту его невысказанную мысль тут же развил человек, сидевший за столом:
– Билет при вас и документы. Я это знаю.
И если мы не договоримся, то полетит мой человек, но по вашим документам. Разобраться, что там случилось за границей с Александром Чесноковым и куда он запропастился, будет очень сложно, даже вашей жене.
– Хватит тянуть! Чего вы от нас добиваетесь? – теряя терпение, крикнул Андрей Рублев.
– Все очень просто, мне нужно узнать совсем немного. Где-то на следующей неделе ваш банк получает крупную партию наличных долларов, что-то около четырех миллионов. И единственное, что мне нужно узнать от вас, так это каким путем они попадут в Питер и точное время. Об остальном позаботятся мои люди.
Рублев с Чесноковым переглянулись. Да, тому, у кого они сейчас находились в плену, было известно многое. Далеко не каждый сотрудник их банка знал такие подробности, сведения о поступлении наличных денег, естественно, не афишировалось. Даже водители и охрана узнавали о маршруте следования в последний момент, чтобы никто не мог перехватить наличку по дороге.
– Я об этом впервые слышу от вас, – не моргнув глазом, ответил Андрей Рублев. – И даже если такая сделка предвидится, ни я, ни мой друг не имеем доступа к информации. Так что потратили время вы зря.
– Я еще никогда в своей жизни ничего зря не делал, – донесся до них хриплый голос, – и теперь, чтобы вы поняли, насколько серьезно ваше положение, обрисую вам ситуацию, в которой вы оказались. Если вы не станете тянуть время и не станете упорствовать, скажете мне сейчас же о транспорте и о времени, мои люди доставят вас назад, в город. И никто не узнает, что это именно вы сообщили мне секретную банковскую информацию. Вот поэтому-то мои люди сейчас в масках, и я сам не показываю вам своего лица. Но лучше вам его никогда и не видеть…
– Можете не договаривать, я уже об этом думал, – несколько побелевшими от страха губами проговорил Андрей Рублев.
– Ну вот и отлично! Люблю иметь дело с догадливыми людьми. А если вы решите упрямо молчать и дальше… Ну что ж, банковских работников у нас в стране отстреливают пачками.
Никто не удивится, найдя в Обводном канале два трупа. О времени и трассе я узнаю и без вашей помощи, так что потом ни у кого не возникнет сомнений, что это именно вы навели грабителей на деньги. Так что вряд ли вам светит даже быть похороненными за счет банка «Золотой дукат». Геройствовать смысла я не вижу.
Хмель довольно быстро выветривался из голов Рублева и Чеснокова. Но еще не выветрился окончательно, и потому у Андрея в голове мелькнула шальная мысль:
«Можно же соврать! Можно выдать и истинную информацию, но потом, когда их освободят, предупредить управляющего банком».
Пока еще ситуация не казалась Андрею Рублеву совсем безнадежной.
– Значит, так, – сказал человек, сидевший за столом, – ты, – он обратился к Андрею Рублеву, – выйдешь отсюда живым и невредимым, если скажешь, когда прибывает транспорт, а твой приятель останется заложником до тех пор, пока мы не возьмем деньги. Идет? – спросил он с грустным смешком.
Чесноков покачал головой.
– Теперь уже я так не согласен.
Он-то понял раньше своего приятеля, что их жизни интересуют бандитов только до того момента, пока они не знают о графике прибытия наличности. Потом же никто гарантировать им сохранение жизни не возьмется.
– Я не скажу, и своему другу не советую, – произнес Чесноков, пытаясь рассмотреть сквозь бьющий ему в глаза свет лицо собеседника.
– Я не спешу и не собираюсь вас пугать. Но могу по-дружески предупредить: ваши трупы потом долго придется идентифицировать. У вас на раздумье осталась одна ночь, и на рассвете я жду, что вы сами мне все расскажете, даже если я сейчас не стану вам красочно расписывать сцены пыток, которым вас подвергнут. Вы сами представите себе их куда ярче, чем это сумеет сделать мой язык, если посидите ночь под замком с надежной охраной наедине со своими мыслями. Уведите их! – приказал человек.
На этот раз никто не стал им надевать маски на лица, никто не заковывал руки в наручники. Подталкивая стволами автоматов в спину, Александра и Андрея вывели во двор. Понять, где находится дом, было невозможно, он стоял в лесу, за высоким забором. Таких домов в последние годы расплодилось на всех подъездах к Санкт-Петербургу превеликое множество. Да и архитектура у него была невыразительная, которую можно охарактеризовать полутора словами: по-богатому. Добротный кирпич, рустовка швов, просторные балконы, крыша, сиявшая в лунном свете глазурованной черепицей, легкий дымок над трубой, свидетельствовавший о том, что в доме топится камин.
Эти детали отложились в голове Андрея Рублева за те несколько десятков секунд, за которые их провели от дома к неприглядному сараю, который, скорее всего, использовался как бытовка или как склад очень дорогих материалов во время строительства. Самый обычный, без всяких архитектурных изысков сарай, сложенный из небольших бетонных блоков с толстыми, сваренными из арматурных прутьев, решетками на окнах. Такие обычно делают в колхозных конторах, в тюрьмах, в военных частях – полукруг и расходящиеся вокруг него лучи, долженствовавшие обозначать восходящее или, кто знает, заходящее солнце.
Мужчин втолкнули в загодя открытую дверь сарая. Дверь тут же захлопнули. Заскрежетал засов, щелкнул ключ в навесном замке. Андрей Рублев остановился, пытаясь привыкнуть к темноте. Сперва он видел только два зарешеченных окна, затем темнота понемногу отступила, и он разглядел несколько бочек, залепленных строительным раствором, бидоны с краской, кое-какой строительный инструмент.
Половину небольшого помещения занимали неприглядные тюки стекловаты и рулоны рубероида.
– Даже прилечь негде, – вздохнул Андрей, наконец-то вновь увидев Чеснокова.
Тот то ли улыбался, то ли просто скалил зубы, во всяком случае, Андрей видел только белки его глаз и дорогую, как любил выражаться сам Александр, улыбку.
– Что ж, можно раскатать рубероид да и улечься на стекловате.
– А потом вся задница чесаться начнет и не только задница.
Андрей двинулся вдоль стены и тут же споткнулся о пустое ведро. Страшный грохот на мгновение парализовал его волю. Нервы и так – на пределе.
Чесноков выругался.
– Твою мать!
– И что ты об этом думаешь? – вместо того, чтобы возмутиться, поинтересовался Рублев.
– Хреновые наши дела. Просто так не отпустят. Погуляли мы с тобой…
– Скажи спасибо, если вообще отпустят. Не очень-то в это верится.
– А хочется верить?
– Ох, как хочется.
Чесноков тоже двинулся вдоль стены, стоять на месте он не мог. Взведенные нервы сжигали калории, как пожирает уголь топка паровоза, и он с удивлением почувствовал, что страшно хочет есть.
– Хоть бы попить чего-нибудь оставили или пожрать принесли!
– А то ты в баре не нажрался!
– Я и не натрахался, – удивительно спокойно ответил Александр.
Андрей перевернул пустое ведро, присел на него. Выбил пальцами дробь по донцу.
– Что делать, Чесноков, а?
– Думать надо, – Александр устроился на бочке, уложенной на бок. – Как думаешь, стоит им сказать? – улыбка Александра сделалась еще шире.
– Да, скажешь ты им! Они нас заложниками оставят до тех пор, пока деньги не украдут.
А тогда… – он сделал красноречивый жест рукой, проведя ребром ладони по шее, – и похороны за счет фирмы, это в лучшем случае, а в худшем все обернется так, будто это мы их навели на деньги, а они нас потом из доли выкинули.
– Дались и тебе, и ему эти похороны за счет фирмы.
Повеселее ничего в голову не приходит?
– Как и тебе, кстати…
– Не повезло, – пробормотал Рублев, лихорадочно перебирая в памяти все, что ему было известно об хоть отдаленно знакомых ему банкирах, когда-либо похищенных бандитами.
Но все известные случаи сводились к тому, что требовали выкупа. Обычно оперативную информацию бандиты получали с помощью своих людей, устроившихся в банки на работу охранниками или же перекупали их у каких-нибудь мелких клерков.
«Вот же черт! – подумал Рублев. – Ну и системку наш управляющий соорудил! Никто о секретах не знает, только те, без кого не обойтись. Вот и забрали нас. Хранил бы он лучше секреты в одной только своей лысой голове. А самое обидное, что никто нас не хватится. Впереди два выходных, Чесноков вообще в отпуске, а я? Но я же не появлюсь в понедельник с утра на службе…» – надежда засветилась во взгляде Андрея, но тут же погасла.
И он представил себе, как в банке обсуждают возможные варианты.
«Да знаю я, – скажет кто-нибудь из девушек, – загулял с бабами, вот и не появляется».
Кто-нибудь из мужчин предположит, что он напился так, что даже не может подойти к телефону. Да, теперь он понял, дня три или четыре его точно всерьез не станут искать. Позволял же он себе раньше, никого не предупреждая, исчезать на пару дней. Вот только в конце недели хватятся, но впереди вновь замаячат выходные. Решат подождать до понедельника и тогда уж станут искать по-настоящему – поедут домой.
Мысли, что ни говори, навестили Андрея невеселые. А потому Рублев с какой-то странной обидой в голосе поинтересовался у Чеснокова:
– Послушай, чего это они нас двоих украли?
Им и одного хватило бы.
Чесноков нервно засмеялся.
– Пойми, один под пытками умереть может, второй про запас.
– Типун тебе на язык! Пока вроде бы с нами прилично обращаются.
– Это пока.
– Так зачем им двое?
Чесноков поскреб пятерней в затылке, затем отыскал в кармане пачку сигарет и предложил закурить Рублеву.
– Вот и я об этом думаю.
– Ну, и…
– Кажется, понял.
– Почему? – вырвалось у Андрея.
– Точно! Понял я, почему нас двое! Они знаешь как, падлы, действовать станут?
– Нет.
– С утра разведут нас по разным местам и тогда хочешь не хочешь, а станешь задумываться: вдруг как ты, Андрей, все им раньше меня расскажешь? Тогда тебе свобода, а мне – смерть. Подумаешь так часик-другой, а потом тебе кто-нибудь из охраны намекнет, вроде бы как по-дружески, вроде бы ему надоело у хозяина служить, уж очень зверский он человек.., мол, жалко мне тебя, дружок-то твой давно раскололся, ты мне шепни, я тебе бежать помогу.
Их бесцеремонно затолкали на заднее сиденье джипа – такое широкое, что на нем свободно поместилось четыре человека. Двое в камуфляже и масках устроились по бокам, охраняя банкиров. В салоне негромко звучала музыка, как и в большинстве машин в наше время – с криминально-романтическим оттенком. Но самым удивительным было то, что на переднем сиденье, рядом с шофером, устроился человек в сером плаще, тот самый, у которого в баре тоже проверяли документы, как и у всех других посетителей. , – . ,и Мелькнуло за окном испуганное лицо Наташи. Человек в плаще ей что-то ответил, но мысли в голове Андрея Рублева путались, как от выпитого, так и от досады, поэтому что именно тот ответил, он не разобрал.
Джип отъехал. Люди в масках хранили молчание, человек в плаще пока не оборачивался.
Шофер упрямо смотрел вперед на дорогу. Казалось, что об Андрее и Александре напрочь забыли, потеряли к ним всякий интерес. Но стоило Рублеву открыть рот и сказать:
– Так что произошло? За кого вы нас принимаете?
Как тут же в ответ ему прозвучало короткое:
– Заткнись!
– Да?
– Да, хрен тебе в глаз.
К тому же самым обидным было то, что сказал это не человек в полувоенной форме, а в сугубо штатском, неприятного покроя плаще.
– Куда едем? – отозвался тогда Александр Чесноков. И тут же вспомнил, что свои плащи они забыли в гардеробе. – Эй, а шмотки-то наши в баре!
– Не пропадут, – коротко ответил человек в плаще и, обернувшись, весело сверкнул глазами.
– Да?
– Да, хер тебе в глаз, так сказать, сексуально-оптический трах.
Внутренне убранство джипа мало напоминало машину, на которой могут разъезжать омоновцы: дорогие чехлы, фирменные коврики под ногами. На приборной панели стояла безвкусная, сверкающая поддельными драгоценными камнями корона. Как минимум, императорская.
– Вы что победитель конкурса «Королева красоты» в Петербурге? – рассмеялся Александр Чесноков, глядя на побитое оспой лицо человека в плаще.
– Дурак ты, дурак, – покачал тот головой и тут же добавил. – На счет шмоток не беспокойся, пошлю кого-нибудь, заберут.
– Нет, уж лучше я сам.
– Сиди.
– Когда выпустят, – добавил Александр и тут же спросил. – Мы же не надолго?
– Посмотрим.
– А поточнее.
– Не твое дело, сколько по делу надо, столько и продержим.
– Но вы же не имеете права.
– А вы имеете?
– Думаю, да…
– А я думаю, нет.
В подобном русле и протекал абсолютно лишенный перспектив разговор. Каждый раз, когда и Александру Чеснокову, и Андрею Рублеву казалось, что цель их путешествия близка, они обманывались. Джип хоть и ехал не спеша, но останавливаться не торопился.
«Черт с вами. Приедем, – думал Андрей, – найдется же у вас начальник, который хоть что-то соображает. Придется назвать пару фамилий милицейских чинов. Получу телефон, еще извиниться их заставлю. Развезут по домам в своем дурацком джипе. Небось конфисковали его у каких-нибудь бандитов и выкалываются».
За окном проплывала одна улица за другой, а джип все не останавливался. Вскоре потянулись вереницы современных домов, буйство старинной лепнины сменилось серым однообразием бетонных панелей.
– Куда мы все-таки едем? – вновь решился задать свой вопрос Андрей Рублев.
– На базу, там во всем разберемся.
– Что вы имеете против нас?
– Ничего.
– Так не бывает.
– Я на службе. Нам сказали вас взять, мы и взяли. Даже не били.
– Кто сказал? За что?
– Не мое дело, – отозвался сидевший впереди мужчина в сером плаще.
Он не переставая поигрывал в руках связкой ключей, и этот перезвон страшно раздражал Андрея Рублева. Массивное кольцо и около десятка ключей на нем напомнили ему о существовании тюрьмы и камер. На всякий случай он стал припоминать грехи, за которые его могли упечь за решетку. Таких набралось немало. Но здравый рассудок подсказывал преуспевающему банкиру, что слишком уж много влиятельных людей втянуто в финансовые аферы, о которых знает он, Рублев. И поэтому никому и в голову не придет отдавать приказ арестовывать его на глазах у людей, в баре, где он с Чесноковым появился практически случайно.
«И дернул же меня черт уговорить Чеснокова сделать проставку за свой отпуск! – ругал себя Рублев. – Сидел бы сейчас дома, смотрел бы телевизор, слушал музыку. И никаких тебе проблем», – рассуждал Андрей, хотя и тут устроился довольно комфортно, если бы только знал, куда и в качестве кого их везут.
Но, несмотря на всю неосведомленность в подобных вопросах, Андрея Рублева донимало беспокойство. Уж очень странным казалось ему поведение омоновцев: никаких переговоров по рации, хотя наверняка они должны предупредить свое начальство, что задержали тех, кого им приказали. Да и город должен был вот-вот закончиться, они уже находились на подъезде к Обводному каналу.
– Меня, между прочим, искать будут, – предупредил Александр Чесноков.
– Кто? – искренне заинтересованно осведомился человек в плаще.
– Жена.
– Ничего страшного. Позвонит в милицию, ей скажут, что вас задержали. А еще лучше мы сами позвоним ей, предупредим.
– А город-то закончился, – предупредил Андрей, теряясь в неопределенности своих догадок.
– Ничего страшного, все идет по плану, мы едем на загородную базу ОМОНа.
Мелькнул пост ГАИ. Проехав после этого еще километра три, шофер джипа принял вправо и остановил автомобиль. Только тут человек в светлом плаще позволил себе недобро улыбнуться. Один из сидевших рядом с пленниками мужчин в камуфляже достал из кармана повязки и предложил:
– Наденьте их на глаза.
Андрей начал кое-что подозревать, но уже не рисковал высказать свою догадку вслух.
– Это секретная база, у кого на совести ничего нет, бояться не должен, – рассмеялся мужчина в плаще.
И прежде, чем Рублев и Чесноков что-либо возразили, им на глаза завязали повязки, а руки их оказались закованными в наручники за спинами – так, чтобы они не могли сорвать повязки с лиц. Гнетущая тишина повисла в джипе. Слышалось лишь урчание мотора да легкое покашливание простуженного водителя.
Вскоре Андрей Рублев почувствовал, что автомобиль сворачивает с магистральной дороги на боковую, где асфальт не такой ровный. Джип подбрасывало, он то и дело совершал нехитрые маневры, объезжая лужи, выбоины под ругательства шофера.
«Не нравится мне все это, ох не нравится, – думал Рублев, чувствуя рядом с собой плечо приятеля. – Может, Чесноков что-нибудь натворил? Нет, все-таки происходит что-то.., не похожи они на омоновцев. Но тогда кто они и какого черта?»
Ответа на этот двойной вопрос не находилось. Рублев прекрасно понимал, что, случается, в целях выкупа похищают руководителей банка. За его же голову в лучшем случае можно назначить выкуп тысяч в десять или двадцать. А людей, разъезжающих на джипе «чероки» вряд ли удовлетворит такая сумма. Теперь Рублев уже почти не сомневался, что попал в руки бандитов, разыгравших в баре спектакль.
При сегодняшнем психозе и том беспределе, который чинит ОМОН, это оказалось несложным.
Им даже не пришлось прибегать к помощи фальшивых удостоверений, оказалось достаточным появиться в камуфляже и в масках – в общем, в самом бандитском виде и при этом сойти за охранников порядка. Какие времена, такие и нравы. Теперь уже без всякого сомнения насчет того, кто их конвоиры, Андрей Рублев ждал разрешения своей и Александра Чеснокова участи. Теперь он уже не сомневался.
Немного сладковатый запах, исходивший от папиросы, которую курил человек в светлом плаще, напоминал запах анаши, а не просто аромат хренового питерского табака.
Джип еще несколько раз подбросило на совсем разбитой лесной дороге, послышался скрежет, и автомобиль остановился. Не снимая повязок с глаз своих пленников, люди в камуфляже вытолкнули их из джипа и куда-то повели.
Сзади за Рублевым раздался возглас:
– Осторожно, высокий порог!
– Спасибо, – машинально ответил Андрей и тут же подумал: какого черта я с ними любезничаю, они же бандиты.
– Теперь ступеньки, – послышалось сзади, и кто-то придержал его за плечо.
«Ну, если с нами обращаются так бережно, значит, опасаться пока нечего», – подумал Рублев, на всякий случай считая ступеньки, уходившие вверх.
– Еще три ступеньки и налево.
Прохлада и промозглая сырость сменились сухим теплым кондиционированным воздухом, в котором не то что не чувствовалось запахов, в нем напрочь отсутствовала и пыль, что сразу же получило свое объяснение, лишь только с глаз Андрея Рублева сняли повязку.
Он стоял в большом зале. Все здесь было, как обычно пишут в газетных объявлениях, сделано по евростандарту.
Не хватало только мебели. Сверкающий паркет, утопленные в потолок светильники, деревянные стенные панели, отличная столярка.
Рублев приблизительно знал цену такому ремонту. Здесь одних материалов пошло на десять – пятнадцать штук баксов.
Он обернулся. Чесноков стоял за ним. Лицо приятеля выглядело хмуро, наверняка, и Александр уже догадался, что ОМОНом в этом доме отродясь не пахло. Источника пыли в зале просто не существовало. Ни мягкой мебели, ни ковров, ни книг, лишь только два стула да письменный стол с пышным, как сдобная булка, кожаным креслом.
По тому, как вели себя люди, приведшие их в это помещение, нетрудно было догадаться: они здесь подчиненные, но никак не хозяева. А появления владельца ждут с минуты на минуту.
"Сейчас все прояснится, – пытался взять себя в руки Андрей Рублев. – Ну и черт с ним, пусть назначают выкуп! Лишь бы не очень большой. Подержат пару дней да поймут, больших денег им не получить. Тогда и выпустят. Не станут же они отрезать нам по одному пальцу каждый день и посылать их управляющему банком! Вот если бы у меня была жена, тогда другое дело, женщину этим можно пронять. Сегодня палец, а завтра… Ну, а банкира вид отрубленного пальца, если, конечно, это не его палец, навряд ли растрогает.
Если это понимаю я, значит, понимают и они".
Утешение получалось слабое и почему-то Андрею захотелось спрятать свои руки в карманы пиджака. Но не давали этого сделать наручники. Повязки-то сняли, а браслеты никто расстегивать не стал.
В коридоре послышались шаги, достаточно уверенные. Так может ходить только хозяин, но никак не гость и не человек, принадлежащий к прислуге. Двое охранников, находившихся при Александре и Андрее, тут же подтянулись. Нахальные шаги стихли.
У самой двери послышался немного хрипловатый низкий голос:
– Уберите свет!
Один из охранников сперва погасил свет в зале, затем подошел к письменному столу и, повернув колпак настольной лампы, направил яркий свет на лица Андрея и Чеснокова.
Андрей инстинктивно зажмурился. Свет резко ударил по глазам.
В это время вошел и хозяин дома, проследовал мимо пленников и устроился за массивным письменным столом. Лица его ни Рублев, ни Чесноков видеть не могли, слепила мощная лампа.
«Если они прячут свои лица, – с облегчением подумал Рублев, – значит, убивать нас не собираются, значит, они нас выпустят. Иначе какого черта им тогда прятаться? А если, они прячут их до времени?»
– Добрый вечер, господа, – прозвучал все тот же хриплый голос и заскрипело кожаное кресло.
Грузный мужчина устраивался в нем поудобнее. В голосе его не слышалось ни угрозы, ни насмешки, он говорил так, словно собирался вести обстоятельный деловой разговор. Уж в этих оттенках интонаций Рублев разбирался. Он и сам для себя выработал и отобрал несколько манер разговора с клиентами. Именно в таком безразлично-любезном тоне он разговаривал с людьми, о которых, наверняка, знал, что им никуда не деться, время работает против них. Если не согласятся сегодня, то, наверняка, придут в его кабинет завтра и все, что нужно, подпишут, пусть себе и зажмурив от страха перед будущим глаза.
– Наручники бы снять, – Чесноков не спешил присаживаться.
– А что, вы их заковали? – рассмеялся мужчина, сидевший за столом. – К чему такие предосторожности? Никто из них убегать не собирается, я всего лишь хотел поговорить с вами.
– Сейчас исправлю.
Зазвенел ключик на длинной цепочке. Браслеты сняли сначала с Рублева, затем с Чеснокова, и наконец-то Андрей смог размять затекшие запястья. Он сидел на жестком и неустойчивом венском стуле, который словно советовал ему: соглашайся со всем, что тебе предложат, и тогда ни я не буду мучить тебя, ни ты меня.
– Вы, конечно же, люди догадливые и сообразили, что к ОМОНу мы не имеем никакого отношения.
– Естественно, но к сожалению, не сразу.
– Тут не ваша вина, мои люди не вас первых похищают таким образом.
– Кто вы? – спросил Чесноков.
– Да, конечно, мы не знакомы, – вновь рассмеялся мужчина, – но, думаю, знать мое имя вам не обязательно, достаточно того, что мне известны ваши.
Александр Чесноков, настроивший себя на самое худшее, немного растерялся. Никто, во всяком случае пока, не собирался его убивать, не угрожал. Того и смотри, чашечку горячего кофе предложат, да еще поинтересуются, сколько класть сахару.
– Скверная сегодня погода, – послышалось из-за письменного стола, – а у меня тепло и уютно. И если вы примете мое предложение, еще и отужинаем вместе. Неплохая перспектива?
– – Что за предложение? – не выдержал Чесноков.
– Не стоит спешить. Впереди у нас два выходных, вас никто не хватится ни в банке, ни дома.
– Меня непременно хватятся. Я завтра должен улетать в отпуск.
И вновь послышался малоприятный смех:
– Если все пойдет хорошо, завтра вы и полетите. Но если так беспокоитесь, позвоните жене, скажете – дела нашлись, придется ночевать не дома. Или, может, мне позвонить? Ну как, разумное предложение?
– Не надо, – мрачно ответил Александр Чесноков.
– Почему же?
По тону говорившего легко было понять: он знает причину, по которой Чесноков не хочет звонить своей супруге.
– Ах, да, вы же сказали ей, что улетаете сегодня, а сами собирались провести ночь в другом месте? Так что, видите, вас не хватятся аж до конца месяца. Но я бы все-таки вам посоветовал лететь завтра.
«Если я не полечу, – подумал Александр, – то о моем исчезновении узнают хотя бы в аэропорту. Гарантия, что из-за этого поднимется шум, конечно, не стопроцентная, но шанс на это существует».
Но и эту его невысказанную мысль тут же развил человек, сидевший за столом:
– Билет при вас и документы. Я это знаю.
И если мы не договоримся, то полетит мой человек, но по вашим документам. Разобраться, что там случилось за границей с Александром Чесноковым и куда он запропастился, будет очень сложно, даже вашей жене.
– Хватит тянуть! Чего вы от нас добиваетесь? – теряя терпение, крикнул Андрей Рублев.
– Все очень просто, мне нужно узнать совсем немного. Где-то на следующей неделе ваш банк получает крупную партию наличных долларов, что-то около четырех миллионов. И единственное, что мне нужно узнать от вас, так это каким путем они попадут в Питер и точное время. Об остальном позаботятся мои люди.
Рублев с Чесноковым переглянулись. Да, тому, у кого они сейчас находились в плену, было известно многое. Далеко не каждый сотрудник их банка знал такие подробности, сведения о поступлении наличных денег, естественно, не афишировалось. Даже водители и охрана узнавали о маршруте следования в последний момент, чтобы никто не мог перехватить наличку по дороге.
– Я об этом впервые слышу от вас, – не моргнув глазом, ответил Андрей Рублев. – И даже если такая сделка предвидится, ни я, ни мой друг не имеем доступа к информации. Так что потратили время вы зря.
– Я еще никогда в своей жизни ничего зря не делал, – донесся до них хриплый голос, – и теперь, чтобы вы поняли, насколько серьезно ваше положение, обрисую вам ситуацию, в которой вы оказались. Если вы не станете тянуть время и не станете упорствовать, скажете мне сейчас же о транспорте и о времени, мои люди доставят вас назад, в город. И никто не узнает, что это именно вы сообщили мне секретную банковскую информацию. Вот поэтому-то мои люди сейчас в масках, и я сам не показываю вам своего лица. Но лучше вам его никогда и не видеть…
– Можете не договаривать, я уже об этом думал, – несколько побелевшими от страха губами проговорил Андрей Рублев.
– Ну вот и отлично! Люблю иметь дело с догадливыми людьми. А если вы решите упрямо молчать и дальше… Ну что ж, банковских работников у нас в стране отстреливают пачками.
Никто не удивится, найдя в Обводном канале два трупа. О времени и трассе я узнаю и без вашей помощи, так что потом ни у кого не возникнет сомнений, что это именно вы навели грабителей на деньги. Так что вряд ли вам светит даже быть похороненными за счет банка «Золотой дукат». Геройствовать смысла я не вижу.
Хмель довольно быстро выветривался из голов Рублева и Чеснокова. Но еще не выветрился окончательно, и потому у Андрея в голове мелькнула шальная мысль:
«Можно же соврать! Можно выдать и истинную информацию, но потом, когда их освободят, предупредить управляющего банком».
Пока еще ситуация не казалась Андрею Рублеву совсем безнадежной.
– Значит, так, – сказал человек, сидевший за столом, – ты, – он обратился к Андрею Рублеву, – выйдешь отсюда живым и невредимым, если скажешь, когда прибывает транспорт, а твой приятель останется заложником до тех пор, пока мы не возьмем деньги. Идет? – спросил он с грустным смешком.
Чесноков покачал головой.
– Теперь уже я так не согласен.
Он-то понял раньше своего приятеля, что их жизни интересуют бандитов только до того момента, пока они не знают о графике прибытия наличности. Потом же никто гарантировать им сохранение жизни не возьмется.
– Я не скажу, и своему другу не советую, – произнес Чесноков, пытаясь рассмотреть сквозь бьющий ему в глаза свет лицо собеседника.
– Я не спешу и не собираюсь вас пугать. Но могу по-дружески предупредить: ваши трупы потом долго придется идентифицировать. У вас на раздумье осталась одна ночь, и на рассвете я жду, что вы сами мне все расскажете, даже если я сейчас не стану вам красочно расписывать сцены пыток, которым вас подвергнут. Вы сами представите себе их куда ярче, чем это сумеет сделать мой язык, если посидите ночь под замком с надежной охраной наедине со своими мыслями. Уведите их! – приказал человек.
На этот раз никто не стал им надевать маски на лица, никто не заковывал руки в наручники. Подталкивая стволами автоматов в спину, Александра и Андрея вывели во двор. Понять, где находится дом, было невозможно, он стоял в лесу, за высоким забором. Таких домов в последние годы расплодилось на всех подъездах к Санкт-Петербургу превеликое множество. Да и архитектура у него была невыразительная, которую можно охарактеризовать полутора словами: по-богатому. Добротный кирпич, рустовка швов, просторные балконы, крыша, сиявшая в лунном свете глазурованной черепицей, легкий дымок над трубой, свидетельствовавший о том, что в доме топится камин.
Эти детали отложились в голове Андрея Рублева за те несколько десятков секунд, за которые их провели от дома к неприглядному сараю, который, скорее всего, использовался как бытовка или как склад очень дорогих материалов во время строительства. Самый обычный, без всяких архитектурных изысков сарай, сложенный из небольших бетонных блоков с толстыми, сваренными из арматурных прутьев, решетками на окнах. Такие обычно делают в колхозных конторах, в тюрьмах, в военных частях – полукруг и расходящиеся вокруг него лучи, долженствовавшие обозначать восходящее или, кто знает, заходящее солнце.
Мужчин втолкнули в загодя открытую дверь сарая. Дверь тут же захлопнули. Заскрежетал засов, щелкнул ключ в навесном замке. Андрей Рублев остановился, пытаясь привыкнуть к темноте. Сперва он видел только два зарешеченных окна, затем темнота понемногу отступила, и он разглядел несколько бочек, залепленных строительным раствором, бидоны с краской, кое-какой строительный инструмент.
Половину небольшого помещения занимали неприглядные тюки стекловаты и рулоны рубероида.
– Даже прилечь негде, – вздохнул Андрей, наконец-то вновь увидев Чеснокова.
Тот то ли улыбался, то ли просто скалил зубы, во всяком случае, Андрей видел только белки его глаз и дорогую, как любил выражаться сам Александр, улыбку.
– Что ж, можно раскатать рубероид да и улечься на стекловате.
– А потом вся задница чесаться начнет и не только задница.
Андрей двинулся вдоль стены и тут же споткнулся о пустое ведро. Страшный грохот на мгновение парализовал его волю. Нервы и так – на пределе.
Чесноков выругался.
– Твою мать!
– И что ты об этом думаешь? – вместо того, чтобы возмутиться, поинтересовался Рублев.
– Хреновые наши дела. Просто так не отпустят. Погуляли мы с тобой…
– Скажи спасибо, если вообще отпустят. Не очень-то в это верится.
– А хочется верить?
– Ох, как хочется.
Чесноков тоже двинулся вдоль стены, стоять на месте он не мог. Взведенные нервы сжигали калории, как пожирает уголь топка паровоза, и он с удивлением почувствовал, что страшно хочет есть.
– Хоть бы попить чего-нибудь оставили или пожрать принесли!
– А то ты в баре не нажрался!
– Я и не натрахался, – удивительно спокойно ответил Александр.
Андрей перевернул пустое ведро, присел на него. Выбил пальцами дробь по донцу.
– Что делать, Чесноков, а?
– Думать надо, – Александр устроился на бочке, уложенной на бок. – Как думаешь, стоит им сказать? – улыбка Александра сделалась еще шире.
– Да, скажешь ты им! Они нас заложниками оставят до тех пор, пока деньги не украдут.
А тогда… – он сделал красноречивый жест рукой, проведя ребром ладони по шее, – и похороны за счет фирмы, это в лучшем случае, а в худшем все обернется так, будто это мы их навели на деньги, а они нас потом из доли выкинули.
– Дались и тебе, и ему эти похороны за счет фирмы.
Повеселее ничего в голову не приходит?
– Как и тебе, кстати…
– Не повезло, – пробормотал Рублев, лихорадочно перебирая в памяти все, что ему было известно об хоть отдаленно знакомых ему банкирах, когда-либо похищенных бандитами.
Но все известные случаи сводились к тому, что требовали выкупа. Обычно оперативную информацию бандиты получали с помощью своих людей, устроившихся в банки на работу охранниками или же перекупали их у каких-нибудь мелких клерков.
«Вот же черт! – подумал Рублев. – Ну и системку наш управляющий соорудил! Никто о секретах не знает, только те, без кого не обойтись. Вот и забрали нас. Хранил бы он лучше секреты в одной только своей лысой голове. А самое обидное, что никто нас не хватится. Впереди два выходных, Чесноков вообще в отпуске, а я? Но я же не появлюсь в понедельник с утра на службе…» – надежда засветилась во взгляде Андрея, но тут же погасла.
И он представил себе, как в банке обсуждают возможные варианты.
«Да знаю я, – скажет кто-нибудь из девушек, – загулял с бабами, вот и не появляется».
Кто-нибудь из мужчин предположит, что он напился так, что даже не может подойти к телефону. Да, теперь он понял, дня три или четыре его точно всерьез не станут искать. Позволял же он себе раньше, никого не предупреждая, исчезать на пару дней. Вот только в конце недели хватятся, но впереди вновь замаячат выходные. Решат подождать до понедельника и тогда уж станут искать по-настоящему – поедут домой.
Мысли, что ни говори, навестили Андрея невеселые. А потому Рублев с какой-то странной обидой в голосе поинтересовался у Чеснокова:
– Послушай, чего это они нас двоих украли?
Им и одного хватило бы.
Чесноков нервно засмеялся.
– Пойми, один под пытками умереть может, второй про запас.
– Типун тебе на язык! Пока вроде бы с нами прилично обращаются.
– Это пока.
– Так зачем им двое?
Чесноков поскреб пятерней в затылке, затем отыскал в кармане пачку сигарет и предложил закурить Рублеву.
– Вот и я об этом думаю.
– Ну, и…
– Кажется, понял.
– Почему? – вырвалось у Андрея.
– Точно! Понял я, почему нас двое! Они знаешь как, падлы, действовать станут?
– Нет.
– С утра разведут нас по разным местам и тогда хочешь не хочешь, а станешь задумываться: вдруг как ты, Андрей, все им раньше меня расскажешь? Тогда тебе свобода, а мне – смерть. Подумаешь так часик-другой, а потом тебе кто-нибудь из охраны намекнет, вроде бы как по-дружески, вроде бы ему надоело у хозяина служить, уж очень зверский он человек.., мол, жалко мне тебя, дружок-то твой давно раскололся, ты мне шепни, я тебе бежать помогу.
Глава 8
Машина замерла на месте. Борис Рублев рассчитался с водителем и выбрался на тротуар. Он извлек из кармана потрепанную записную книжку и, послюнив палец, принялся перелистывать помятые странички.