Воронин Андрей Николаевич. Панкрат

   Собрав оружие мертвых в отдельный рюкзак, Седой сложил тела Дикого и Окорока в одну яму, а Пику — в другую. Засыпал, подровнял аккуратные холмики и воткнул в них вырезанные из черных веток орешника кресты, перекладины которых связал кусками нейлонового шнура.
   Прощальный салют не стал устраивать. Просто сказал, обращаясь к Пике, словно тот мог услышать Панкрата под слоем холодного, влажного грунта, закрывшего его мертвое лицо:
   — Спи спокойно, брат.
   Затем взял рюкзак с оружием, поудобнее подтянул лямки своего вещмешка и зашагал вперед.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

   Дорога извивалась змеей, одним своим краем прижимаясь к серым громадам гор, а другим обрываясь в пропасть, на дне которой бурлила порожистая речка, в незапамятные времена прорезавшая себе русло в толще древнего камня.
   День догорал. Сумерки сгущались, и на всем лежала тень приближающейся ночи. Отпылал закат, так недолго освещавший верхушки гор багрянцем, и в густосинем, почти черном небе появилась молодая луна. Немногим позже высыпали первые звезды и замерцали в вышине холодным недосягаемым светом. Улегся ветер, весь день шнырявший по глубоким расщелинам, в которые не заглядывал даже солнечный свет. Притомился и дождь, сеявшийся с самого утра.
   Наступила полная тишина, изредка нарушаемая лишь хлопаньем птичьих крыльев — беспокойные птахи срывались с насиженных мест, парили, купаясь в воздушных потоках, и снова приземлялись на облюбованные валуны.
   Внезапно идиллическое безмолвие позднего вечера в горах нарушил низкий, вибрирующий гул. Он быстро усиливался, нарастал, и, наконец, из-за поворота дороги показался его источник. Большой и массивный, словно жук-навозник, черный джип уверенно карабкался вверх, поднимая облака пыли и веером разбрасывая из-под широких колес мелкие камни.
   За рулем автомобиля сидел загорелый коренастый человек, лицо которого наполовину было скрыто солнцезащитными очками. Губы его плотно сжались в тонкую линию, а руки уверенно держали руль.
   Он хорошо знал эту дорогу. На участках с ограниченным обзором он снижал скорость как раз тогда, когда дорого должна была вильнуть в очередной раз, и аккуратно вписывался в ее крутые повороты.
   Человек торопился. Нет, он не бежал от погони — здесь, вдали от федеральных войск, на территории, которую контролируют боевики, он чувствовал себя в полной безопасности. Просто ему очень хотелось побыстрее доставить по назначению тот груз, что лежал у него в машине, на переднем сиденье, и завалиться спать.
   Нет, не сразу, поправил он сам себя. Сначала искупаться в чистом, холодном горном озере, смыть с себя дорожную пыль и грязь, въевшуюся в кожу за несколько сотен километров, проделанных по не самым лучшим чеченским дорогам.
   Мысль об этом грела ему душу и заставляла посильнее вдавливать педаль акселератора на ровных участках дороги. Ревел мотор, летел из под колес гравий, все ближе становился его пункт назначения — основная база чеченских боевиков, штаб-квартира Рашида Усманова — нынешнего главнокомандующего Освободительной армией Ичкерии, собравшего под своим началом около пятнадцати тысяч бойцов.
   На одном из резких поворотов лежавший на переднем сиденье ноутбук в черном, отливающем металлом корпусе сорвался и упал на пол. Человек даже не притормозил, чтобы поднять его — он знал, что этот портативный компьютер, изготовленный из высокопрочных материалов, без вреда для своего содержимого выдержит и падение с вершины какого-нибудь небоскреба на Уолл-стрит. Японцы умеют делать качественную технику. Особенно по заказу военно-промышленного комплекса.
   Человек принялся весело насвистывать незатейливую мелодийку, потом протянул руку к приборной панели и включил магнитолу. Кабину заполнила музыка в стиле диско, и человек, едва заметно поморщившись, убрал громкость. Он не любил шумную современную музыку. Ему больше нравились добрые старые мелодии 60-х годов — у себя на квартире, в Москве, он хранил огромную коллекцию пластинок с записями популярных в то время исполнителей.
   В Москве… К черту эту курьерскую работу, подумал вдруг он, притормаживая — за поворотом дорога круто забирала вверх. Надо взять отпуск, решил он, а потом и вообще подать рапорт о переводе в оперативный отдел.
   Переключившись на пониженную передачу, он легко форсировал подъем, невесело улыбаясь собственным мыслям. Как же, рапорт… “Из нашего отдела переводят только на кладбище”, — вспомнил он вдруг жесткие слова молодого, годившегося ему в сыновья капитана Службы.
   Сыто урча, джип перевалил через хребет. Водитель выключил передачу и пустил машину накатом. Еще полтора десятка километров — и он у цели. Расстояние, просто ничтожное по сравнению с тем, которое он уже преодолел.
   Он решил, что передохнет в лагере денек (нет, лучше все-таки два!) и сразу же отправится обратно. Ну, отпуск ему уж точно должны дать, а там… Поедет в Подмосковье, поживет в палатке недельки две на берегу какой-нибудь тихой речушки, поудит рыбу… Может, возьмет с собой Мишку. Если, конечно, удастся забрать парня из школы, да еще получить согласие бывшей супруги.
   Плавный ход его мыслей был неожиданно прерван самым неподходящим образом: на дорогу, в сотне метров впереди по ходу автомобиля, скатился небольшой валун, увлекая за собой целый дождь камешков поменьше. Подпрыгивая, валун перекатился через дорогу и исчез в пропасти, но человек предусмотрительно притормозил, на всякий случай вынув пистолет из подмышечной кобуры, и положил оружие перед собой, на приборную доску.
   Камень наверняка сорвался случайно, совершенно естественным образом. Такое бывает, подумал он, снова вдавливая в пол педаль акселератора. Мотор заурчал погромче, и тут в его гул вплелся посторонний звук, сухой и резкий, эхом раскатившийся по горам. Боковое стекло с правой стороны от водителя треснуло, пробитое пулей, и салон тут же забрызгало красным.
   Машина вильнула, потеряв управление — руки человека, сидевшего в ней, выпустили руль и безвольно повисли вдоль тела. Джип, словно живое существо, дернулся сначала вправо, к серой каменной стене, а затем — резко влево. Передние колеса, потеряв опору, завращались в воздухе, и мгновением позже, тяжело перевалившись через край обрыва, автомобиль рухнул в пропасть, словно в ненасытную каменную утробу.
   Еще секунда — и глухим раскатом прогремел взрыв, после которого в воздух поднялся густой клуб черного дыма. Он медленно рассеялся в почти неподвижном воздухе, и через несколько минут в горах снова воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь птицами. Они, спугнутые взрывом, беспокойно кружились над пропастью.
   Потом на склоне, что упирался своим подножием в край дороги, мелькнула тень. Сверху осторожно и практически бесшумно спускался человек, за спиной на ремне висела винтовка с цилиндрической насадкой коллиматорного оптического прицела.
   Он спускался медленно, тщательно пробуя ногой каждый выступ, каждую щель в шершавом теле скалы. У него не было страховки, и поэтому держаться приходилось лишь за неровности на поверхности камня или чахоточную растительность, чудом цеплявшуюся своими корнями непонятно за что.
   Наконец он преодолел последние метры этого сложного спуска и соскочил на дорогу. Постоял минуту, прислушиваясь, затем решительно подошел к самому краю обрыва, лег на живот и всмотрелся вниз. Там, на дне, разрывали чернильную темноту языки багрового пламени, пожиравшие искореженный остов джипа. Они быстро тускнели — огню осталось не так много пищи.
   Человек смотрел вниз, пока не погас последний сполох и вновь не сомкнулась тьма.
   — “Омега” вызывает Центр, как слышимость? “Омега” вызывает Центр… Тьфу ты, черт!
   Чепрагин стянул с головы наушники и ненавидящим взглядом уставился на полусферу портативной станции спутниковой связи, равнодушно подмигивавшую ему красным огоньком. Что означало: соединения нет.
   — Что, не вышло? — с невинным выражением лица поинтересовался Шумилов, меланхолично наблюдая за теряющим свою форму кольцом дыма, которое он только что выдохнул.
   — Даже не вошло, — хмуро огрызнулся Чепрагин. — Хреново ущелье! Как ты отсюда сигнал пошлешь, из этого колодца.
   Шумилов пожал плечами.
   — Ты это Черепу скажи, — посоветовал он после недолгой паузы. — Пусть берет эту станцию и тащит ее наверх. Там чечены ему живо помогут связь наладить…
   — Я думаю, что стоит поручить это ответственное задание вам, сержант, — прервал его сухой, надтреснутый голос, пропитанный желчью. — Инициатива, знаете ли, наказуема исполнением.
   Шумилов исподлобья глянул на словно из ниоткуда возникшего командира. Вот те раз! — ведь только что его тут не было.
   Чепрагин, выглянув из-за спины капитана, пускавшего зайчики наголо бритой макушкой, ехидно усмехнулся при виде сникшего Шумилова. И едва успел сделать серьезное лицо — командир резко обернулся к нему.
   — Связи нет, товарищ капитан, — бодро отрапортовал Чепрагин, вытягиваясь в струнку. — И не будет, пока мы не вылезем из этой, извините за выражение, глубокой задницы.
   — Задница у вас на плечах, Чепрагин, — флегматично заметил капитан. — Где Рахуба и Подольский?
   — Морды лица пошли сполоснуть, — ответил Шумилов, зарывая бычок в рыхлый, влажный песок. — Скоро вернутся.
   На черепе капитана вздулись прожилки вен. Макушка стремительно побагровела, выдавая приступ внешне контролируемого гнева. Испепелив Шумилова взглядом, он процедил сквозь зубы:
   — Сопляки… Первый рейд, а они… Чепрагин осмелился вступиться.
   — Да сверху все равно ничего не видно, — убежденно произнес он. — Здесь хоть в салочки сейчас играй — хрен кто заметит.
   — Это смотря какой хрен… — не преминул вставить Шумилов.
   — Будете так думать, лейтенант, и скалы станут вашей могилой, — не обращая внимания на выходки сержанта, спокойно произнес Череп. — Идите и найдите этих двух идиотов, живо.
   Отдав приказ, он устало опустился на камень, мокрый от брызг, летевших со стороны реки, бурлившей всего в метре от них. Присев, он огляделся по сторонам.
   Река ревела, вздыбливаясь на порожистых участках белопенными горбами волн. С двух сторон, зажимая ее в тиски, возносились вверх черные каменные стены; высоко над ними, в темнеющем небе, мерцали первые звезды.
   Они шли вдоль речного русла уже третьи сутки, днем останавливаясь на привал, чтобы поспать, а ночью продолжая путь. Их согнал сюда чеченский патруль, на который они имели несчастье наткнуться, и теперь подняться вверх не рисковали. Да и возможности такой пока не нашли — ни одной горной тропы, выводящей из этого ущелья, они не встретили после того самого места, где спустились вниз.
   Из четырех спецназовцев, попавших в этот рейд под начало капитана Дыховицкого по прозвищу Череп, двое отправились в настоящий боевой выход впервые. Чепрагин и Шумилов уже имели за плечами по одному рейду каждый, но перед новичками не хорохорились.
   Он сам подбирал людей в этот рейд. Со стороны его выбор мог показаться более чем странным — отправиться в глубокий тыл к боевикам, чтобы разыскать пропавшего агента (чужого агента!), и взять с собой молодых, необстрелянных парней… Странно.
   Но Череп знал, что делал.
   И его руководство — тоже.
   Во-первых, настоящая задача этого рейда была совсем иной. Ничуть не похожей на ту, которую он поставил перед своими подчиненными. Во-вторых, из этого рейда вернуться должен был только сам Дыховицкий. Остальных предстояло убрать, как нежелательных свидетелей, а сделать это должен был он сам. Поэтому, вполне естественно, Череп выбрал себе противников послабее, с которыми не пришлось бы долго возиться.
   Его подчиненные очень удивились бы, узнав, что связь с Центром имеется, и очень даже хорошая — Дыховицкий устанавливал ее сам, пользуясь для этого такой же станцией спутниковой связи, но в более компактном исполнении.

* * *

   Вскоре вернулся Чепрагин, а с ним — Рахуба и Подольский, оба с мрачными лицами, в ожидании разноса, который устроит им Череп за самовольную отлучку. Но командир, к их изумлению, это никак не прокомментировал. Дыховицкий просто-напросто спал и спал сидя, в том самом положении, в каком его свалил сон. Бойцы, стараясь не шуметь, словно дети, попавшие случайно в клетку со спящим тигром, подыскали себе места для лежанок и, подложив под головы рюкзаки, попытались заснуть. У них было еще часов шесть на то, чтобы дать организму отдых после четырех стремительных марш-бросков по дну ущелья, по скользкому берегу горной реки. Это время, однако, пролетело быстрее, чем один вдох-выдох. Будто и не засыпали.
   И снова подъем…
   Встав с камня, на котором сидел, Дыховицкий лишь коротко бросил:
   — Выступаем.
   Чепрагин быстро упаковал в рюкзак станцию, Шумилов аккуратно зарыл очередной окурок, Рахуба и Подольский с готовностью вскочили, подхватив рюкзаки и оружие.
   Смеркалось. Было самое время выступать в путь.
   — Бодрее, девочки, пошевеливайтесь, — с каменным лицом подгонял их Череп.
   Они вышли через десять минут.
   Порой им приходилось брести по пояс в яростно бурлившей воде — река в некоторых местах подступала вплотную к сужавшимся стенам ущелья. Такие участки преодолевали, связавшись все вместе прочным страховочным шнуром.
   Однажды эта предосторожность себя оправдала — Подольский, поскользнувшись на покатом валуне, который, казалось, внезапно сам вырвался у него из-под ног, сорвался и очутился по самую шею в бурном потоке. Если бы не связка, его бы утащило в считанные секунды к ближайшему порогу. А тут еще начался дождь. Его капли в избытке долетали до дна ущелья, и всего полчаса спустя уже все спецназовцы вымокли точно так же, как искупавшийся перед этим Подольский.
   Они, чертыхаясь, пробирались следом за Дыховицким и не самыми лучшими словами поминали сквозь зубы и Черепа, и Службу, и чеченов. Командир, казалось, не обращал никакого внимания ни на то, что они который уже час идут сквозь сплошную завесу воды — той, что так и норовила утащить за собой, в мутный поток, бившийся о стены ущелья, и той, что лилась с неба за воротник. Череп шагал, упрямо, по-бычьи, наклонив вперед бритую голову, и ничем не выказывал своей усталости, хотя уже пройден был изрядный кусок пути.

* * *

   Начало светать, когда они отыскали место, где можно было сделать привал.
   Разместились в небольшой пещере. В общем-то, даже нельзя было назвать это пещерой — небольшая выемка в скале, прикрытая куцым каменным козырьком. Непритязательное укрытие, в котором от наблюдателей сверху можно было спрятаться только при плохой погоде (очень плохой!) и в полной темноте.
   На этом пятачке, обильно орошенном водяными брызгами, и разместились бойцы “Омеги”. Их цель была уже близка, но об этом знал лишь Дыховицкий. Остальные про себя материли неизвестного им агента, которого зачем-то вдруг понадобилось выводить из контролируемой боевиками зоны, и могли только гадать о том, где и когда они с ним встретятся.
   Чепрагин в который раз пытался наладить связь с Центром. Сержант, все так же посмеиваясь, наблюдал за его попытками, с наслаждением пуская дымные кольца. Подольский и Рахуба лежали, не двигаясь, вымотанные изнурительным ночным марш-броском.
   Череп выпрямился, окинул своих подчиненных насмешливо-скептическим взглядом и проговорил, задержав глаза на Шумилове:
   — Пойду, морду лица умою, — и добавил, сходя в воду:
   — Если еще кто-нибудь отлучится, пристрелю собственноручно.
   — А по нужде? — тут же спросил сержант.
   — Нужда у вас одна — родину защищать, — бросил через плечо Череп, опираясь рукой о шершавый камень скалы, чтобы не быть смытым волной.
   "А ведь мне так или иначе придется вас пристрелить, ребята. Правда, несколько позже”.

* * *

   То, что искал, он обнаружил, пройдя вверх по течению еще приблизительно двести метров, за выступом скалы, похожим на уснувшего в воде медведя: обгоревший остов свалившегося с горной дороги джипа, до неузнаваемости сплющенный страшным ударом о камни.
   Оглянувшись на всякий случай, Дыховицкий подошел к груде искореженного металла и заглянул в кабину. Света, проникавшего в ущелье с далекого утреннего неба, было явно недостаточно для того, чтобы хоть что-то рассмотреть внутри. Чертыхнувшись, Череп вынул из кармана фонарик и принялся обшаривать лучом выгоревший салон. Он рисковал сейчас быть замеченным случайным чеченским патрулем, но зуд нетерпения был настолько силен, что капитан отбросил предосторожности. Быстрее забрать то, зачем он пришел, или как можно быстрее убедиться в том, что искать здесь уже нечего.
   На металлическом каркасе водительского сиденья пузырились какие-то сморщенные ошметки, больше всего напоминавшие лопнувший в огне футбольный мяч, насаженный на кол. Эти ошметки вполне могли оказаться останками того, кто сидел за рулем во время взрыва, обгоревшими до неузнаваемости.
   Луч скользнул в сторону, осветив прямоугольный предмет, несколько деформированный, застрявший под правым передним сиденьем в мешанине металла. Череп спрятал фонарь, чувствуя, как учащенно забилось сердце: есть!
   Он на ощупь нашарил предмет, напоминавший небольшой плоский чемоданчик, взялся поудобнее и потянул его на себя. Пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы преодолеть сопротивление металла, но, в конце концов, он высвободил ноутбук и вытащил его наружу. Он вытер пот, выступивший на лбу, и довольно усмехнулся.
   Череп был уверен, что информация, записанная на жестком диске, сохранилась. Что именно там было, он не знал — ведь и сам Дыховицкий был таким же, как и его подчиненные, исполнителем, но рангом повыше. И с большими полномочиями. Ликвидатора, например.
   Он вышел из реки на узенькую полоску каменистого берега, прошелся вверх по течению еще метров тридцать и отыскал подходящую трещину, в которой можно было на время схоронить находку. Там он аккуратно поставил ноутбук на камни и еще раз придирчиво осмотрел его, освещая фонариком. Не было ни трещин, ни других каких-то повреждений — только одна грань словно утратила форму и еще больше округлилась. По-видимому, под воздействием температуры во время взрыва бензина.
   Итак, он его отыскал. Теперь предстояло выполнить вторую часть операции.
   И тут у Черепа возникло странное, и нехорошее ощущение скрытого наблюдения. Как будто чей-то внимательный взгляд уперся ему в спину. Чертыхнувшись, он выругался про себя и вынул из рюкзака пистолет. “Совсем нервишки пошаливают, — подумал он невесело. — Все, еще немного деньжат подзаработаю — у, гудбай, Служба!"
   Отработанными движениями капитан навинтил на ствол глушитель. Мозг работал четко, подсказывая наиболее оптимальное решение. Одновременно со всеми четырьмя можно, конечно, управиться, но в этом случае вероятность того, что кто-то из них в суматохе успеет применить оружие, возрастала многократно. Это могло обернуться для Дыховицкого в лучшем случае легким ранением, и в любом случае — нежелательным шумом. Ему же надо было вернуться, и как можно скорее. А для этого надо быть в форме. Поэтому он решил разделить группу на две части и ликвидировать каждую по отдельности. Засунув пистолет в потайной внутренний карман, Череп отправился в обратный путь к месту привала, безуспешно пытаясь отделаться от неприятного ощущения слежки.

* * *

   — Ну, где это Череп запропастился? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Шумилов.
   Так, впрочем, спросил, без особого интереса. Мол, нет капитана — и хрен с ним, и без него неплохо. Затянувшееся отсутствие Дыховицкого никого из спецназовцев не беспокоило — они наслаждались отдыхом, в том числе и от своего малоприятного командира.
   — Дай сигарету, — попросил Чепрагин сержанта, потягиваясь так, что захрустели кости.
   Шумилов удивленно приподнялся на локте.
   — Я думал, ты некурящий, лейтенант, — заметил он, протягивая ему открытую пачку. — А ты, оказывается, порочный и испорченный.
   — Пошел ты, — лениво ругнулся Чепрагин. — Я уже месяц как не курю. Шумилов хмыкнул.
   — Завидная сила воли, — ехидно прокомментировал он заявление лейтенанта. — Посмотри вот на ребят — они с детства не курили, и не жужжат.
   Он кивнул на Подольского и Рахубу, лежавших без движения, подложив под головы вещмешки.
   — Курили, — возразил вдруг Подольский, открывая глаза. — Я только год назад бросил…
   — Кончай демагогию, — Череп, как всегда, появился неслышно. — Чепрагин и Шумилов, со мной. Рахуба и Подольский, не спать, мать вашу!
   Ругнувшись вполголоса, лейтенант выбросил только что прикуренную сигарету и встал, поправляя снаряжение.
   — Вещмешки можно оставить, — произнес Дыховицкий, глядя куда-то в сторону. — Шевелитесь, девчонки.
   И он, соскочив с каменного выступа обратно в воду, пошел вверх по течению, не оглядываясь.
   — Вот козел, — процедил сквозь зубы Чепрагин, поморщившись, когда ноги в еще толком не просохших ботинках снова ушли по колено в ледяную воду. — Ни тебе объяснить: зачем, почему, куда…
   Шумилов ничего не сказал. Он молча, но с чувством сплюнул в пенящуюся воду.
   Держась на расстоянии трех-четырех метров друг от друга, они последовали за капитаном. Минут через десять все трое вышли к останкам джипа, громоздившимся в воде, точно скелет какого-то доисторического животного.
   — Ни фига себе! — присвистнул сержант. — Это ж сколько падал-то…
   И запнулся, увидев в руке Черепа пистолет, дуло которого смотрело точно ему в переносицу.
   — Руки! — коротко бросил капитан, чуть шевельнув кистью. — Оба к скале лицом, живо!
   Чепрагин побледнел, но все-таки сохранил хладнокровие. Шумилов подобрался для прыжка, но это не ускользнуло от внимания Дыховицкого, и ствол пистолета качнулся в сторону сержанта.
   — Ну ты и говно, Череп, — смачно, словно высказал давно наболевшее, произнес он.
   — Вы уж не обессудьте, ребята, — проговорил капитан, делая шаг назад. — Я просто выполняю приказ. Ничего личного, как говорят американцы… Лицом к скале, живо!
   И тут прозвучал выстрел.
   Капитан выронил пистолет и схватился левой рукой за окровавленную правую. Чепрагин, не теряя времени, в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и повалил Дыховицкого на камни. Шумилов, сорвав с плеча автомат, замер, всматриваясь в сплетение черных теней на другом берегу реки. Оттуда медленно вышел человек, державший в руках “винторез”. Он совершенно спокойно забросил винтовку на плечо и, не обращая внимания на оружие в руках сержанта, двинулся в брод через не слишком в этом месте глубокую речку.

* * *

   Услышав выстрел, эхо которого многократно отразилось от стен ущелья, Подольский моментально вскочил на ноги, снимая автомат с предохранителя. Следом тут же поднялся Рахуба, тоже с оружием.
   — Черт, направление хрен определишь, — пробормотал Подольский, пытаясь понять, в какой стороне прозвучал выстрел.
   — Неважно, — решительно произнес Рахуба. — Двигать-то все равно надо к своим.
   И они, держа оружие над головой, бросились в воду, чтобы нагнать товарищей.
   Каково же было их удивление, когда, добравшись до того места, где лежал остов внедорожника, они увидели связанного Дыховицкого, валявшегося на камнях, точно куль тряпья, и спецназовцев в компании совершенно незнакомого им человека в потрепанной одежде и с полностью седой головой. После секундного замешательства, во время которого в их головах пронеслись тысячи догадок и версий происшедшего, они, не сговариваясь, направили на троицу свои автоматы.
   — Подольский! Рахуба! — заорал Череп, увидев их реакцию. — Стреляйте, мать вашу! Эти двое продались чеченам…
   — Обвинение было абсурдным, но капитан рассчитал правильно — в том состоянии, в котором находились сейчас двое зеленых, необстрелянных бойцов, оно могло сработать.
   — Эй, салаги, — предостерегающе крикнул Шумилов, видя замешательство на лицах товарищей. — Только не стреляйте, черт вас задери! Мы сейчас сами сложим оружие.., тихонечко, вот так…
   Он медленно опустил свой автомат на камни. Чепрагин последовал его примеру.
   — Череп должен был нас ликвидировать, — произнес лейтенант, обращаясь к Подольскому и Рахубе, которые продолжали держать их на прицеле. — Всю группу. Ему помешал вот этот человек, — и он кивнул в сторону незнакомца, который бесстрастно наблюдал за происходящим, положив руки на “винторез”, удобно устроившийся у него на коленях.
   — Почему мы должны вам верить? — крикнул Рахуба. — Пусть он тоже положит оружие.
   И спецназовец ткнул стволом автомата в направлении незнакомца.
   — Если вы начнете стрелять, я все равно не успею им воспользоваться, — спокойно произнес тот, не двигаясь. — А если мы и дальше будем так беседовать, нас расстреляют сверху, как мишени. Здесь, знаете ли, есть чеченцы…
   — Стреляйте, мать вашу! — из последних сил заорал Дыховицкий, видя явное сомнение, написанное на лицах бойцов.
   Но Подольский вдруг опустил автомат.
   — Хорошо. Мы вам верим, — устало проговорил он. — Берите оружие, и свалим к черту из этого поганого места.
   Рахуба, поколебавшись всего лишь мгновение, тоже опустил оружие. Шумилов, криво усмехнувшись, подобрал с камней автомат.
   — Вот сейчас мы вас и расстреляем, — мрачно пообещал он.
   — Как самые настоящие предатели… — подхватил Чепрагин. — Эй, эй, это шутка!..
   Все четверо повернулись к незнакомцу.