Страница:
– Вы меня без ножа режете, Семен Валентинович, – сказал он, чтобы помочь очкарику выбраться из угла, в котором тот оказался из-за своей же не к месту пробудившейся жадности. – Ну, хорошо, забирайте последнюю рубашку! Даю еще тысячу, но имейте в виду, что домой я пойду пешком. Или поеду в троллейбусе. Зайцем.
Расчет оказался верным, трусость в сочетании с жадностью сделала свое дело: Кот увидел, как скорбные морщины на лошадиной физиономии разгладились будто по волшебству, а на бледные щеки вернулось некое подобие румянца. Клиент буквально на глазах обретал уверенность в себе.
– Это... – начал он.
– Знаю, – перебил его Кот. – Мои проблемы, верно?
"Ох, дружок, – подумал он сочувственно, – не дай тебе бог попасться на этой сделке! В зоне ты и месяца не протянешь. Да ты с такими манерами и до зоны-то не доживешь, загнешься прямо в СИЗО..."
– Вот именно. Деньги при вас?
– А товар?
Вместо ответа Градов положил на колени свой портфель, расстегнул заедающую молнию, вынул зеленую пластиковую папку и спрятал ее под стол с явным намерением передать ее Коту под прикрытием скатерти.
– Не валяйте дурака, официант смотрит, – сказал Кот, которого этот болван уже успел безумно утомить. – Что за шпионские игры? Вы же только привлекаете к нам внимание. Положите папку на стол и дайте взглянуть. Не думаю, что в этом шалмане найдется хотя бы один человек, кроме вас, способный понять, что в ней лежит.
Градов послушался. Кот заглянул в папку, ничего не понял, кроме нескольких написанных по-русски слов, которые ни о чем ему не говорили, сделал умное лицо и кивнул. Инженер закрыл папку и положил сверху обе ладони, словно боялся, что Кот сейчас схватит его сокровище со стола и бросится наутек.
– Хорошо, – сказал Кот, расстегивая под столом свой кейс и вынимая из него непрозрачный полиэтиленовый пакет. – Вот, держите. Здесь ваши двадцать тысяч.
Градов немедленно полез в пакет и принялся перебирать бумажки. Он пытался держать себя в руках, но ни черта у него из этого не получалось: морда у него была счастливая, как у шестилетнего пацана, обнаружившего под новогодней елкой полный набор хоккейного снаряжения.
– А здесь, – продолжал Кот, вынимая из внутреннего кармана пиджака портмоне, – ваша тысяча. – Он ловко вынул из портмоне стопку купюр, толкнул ее через стол и показал Градову пустое, подбитое искусственным шелком нутро бумажника. – Видите, что вы со мной сотворили? А теперь, будьте добры, расплатитесь с официантом.
– Что?! – возмутился Градов. – Но ведь заказ делали вы!
Кот не стал напоминать ему, кто именно сожрал за разговором все заказанное.
– Но деньги-то у вас, – сказал он вместо этого. – Все, в том числе и те, что причитаются этому заведению. Можно, конечно, попытаться уйти, не заплатив, но, боюсь, это кончится поездкой в отделение милиции, благо оно тут совсем рядом, буквально в двух кварталах. Вы хотите в милицию? Нет? Я тоже. Давайте платите. Богатый человек должен иногда проявлять щедрость.
– А... сколько?
– Ста долларов хватит, – с удовольствием предвкушая реакцию, небрежно сообщил Кот.
– Как?!
– Это дорогой ресторан, здесь самая лучшая в Питере кухня. Ведь было вкусно, разве нет? Ну, вот видите. Заодно и убедитесь в подлинности полученных вами денежных знаков... Да нет же! Не берите вы из этой несчастной тысячи. Что вы, в самом деле, как дитя малое? Может, у меня только эти десять бумажек настоящие, а все остальное я на принтере напечатал... Вы об этом не подумали? Ну вот, видите, а туда же – торговаться... Эх вы, олигарх...
По разом изменившейся физиономии Градова было видно, что он об этом действительно не подумал. Зато Кот размышлял на эту тему целую неделю и пришел к окончательному выводу, что деньги должны быть настоящие. Клаве ничего не стоило напечатать сколько угодно фальшивок; в конце концов, Кот и сам мог запросто всучить этому очкастому валенку полкило резаной газетной бумаги вместо денег. Но, обнаружив обман, Градов со злости мог побежать в милицию каяться, а его исповедь в планы Кота никоим образом не входила.
Кроме того, отдавая инженеру настоящие доллары, Кот ровным счетом ничего не терял. Ну, скажем так, почти ничего...
Наугад вытащив из пакета с деньгами одну бумажку, Градов с третьей попытки привлек к себе внимание официанта.
– Вот, получите с нас, пожалуйста, – с запинкой сказал он и робко, с явной опаской протянул деньги официанту.
Официант посмотрел сначала на него и только потом, вогнав беднягу в окончательный ступор, опустил глаза на купюру. Его пальцы совершили некое сложное волнообразное движение, в результате которого стодолларовая бумажка прошла между ними, как между отжимными валиками древней стиральной машины, после чего на сытой ряшке официанта появилось удовлетворенное выражение.
– Этого хватит? – замирающим голосом поинтересовался Градов.
– Благодарю вас, вполне, – с легким пренебрежением отозвался официант. – Заходите к нам еще.
– Спасибо, обязательно, – сказал Градов ему в спину.
– Ступайте первым, – предложил Кот, когда официант удалился, – не надо нам уходить вместе. А в следующий раз, когда будете здесь или в другом подобном месте, держитесь наглее. Заставьте этого холуя раз пять сменить на вашем столе скатерть и прибор, и он вам будет ноги целовать, вот увидите.
– Благодарю за совет, – неприятным голосом произнес Градов, – но я думаю, что смогу найти деньгам лучшее применение, чем просиживать их в ресторанах.
– Воля ваша. Кстати, о деньгах... Мне неприятно это говорить, но, если вдруг окажется, что с бумагами что-то не так, я вас, Семен Валентинович, из-под земли достану и обратно в землю вобью. Головой вниз. Запомните это хорошенько, можете даже записать.
Он сказал это дружеским, задушевным тоном, который, по замыслу, должен был сделать угрозу еще страшнее. Но Градов, как ни странно, не испугался. На его блеклых губах появилось что-то вроде снисходительной улыбки.
– А какой мне смысл? – сказал он почти ласково, будто разговаривая с умственно отсталым ребенком. – Создание фальшивого проекта отнимает почти столько же времени, сколько и разработка настоящего. Кроме того, это скучно.
– Скучно?
– Я так и думал, что вы не поймете. Что ж, прощайте, Петр Иванович.
– Скатертью дорожка, – пробормотал Кот, глядя в удаляющуюся сутулую спину с торчащими лопатками.
Глава 6
Расчет оказался верным, трусость в сочетании с жадностью сделала свое дело: Кот увидел, как скорбные морщины на лошадиной физиономии разгладились будто по волшебству, а на бледные щеки вернулось некое подобие румянца. Клиент буквально на глазах обретал уверенность в себе.
– Это... – начал он.
– Знаю, – перебил его Кот. – Мои проблемы, верно?
"Ох, дружок, – подумал он сочувственно, – не дай тебе бог попасться на этой сделке! В зоне ты и месяца не протянешь. Да ты с такими манерами и до зоны-то не доживешь, загнешься прямо в СИЗО..."
– Вот именно. Деньги при вас?
– А товар?
Вместо ответа Градов положил на колени свой портфель, расстегнул заедающую молнию, вынул зеленую пластиковую папку и спрятал ее под стол с явным намерением передать ее Коту под прикрытием скатерти.
– Не валяйте дурака, официант смотрит, – сказал Кот, которого этот болван уже успел безумно утомить. – Что за шпионские игры? Вы же только привлекаете к нам внимание. Положите папку на стол и дайте взглянуть. Не думаю, что в этом шалмане найдется хотя бы один человек, кроме вас, способный понять, что в ней лежит.
Градов послушался. Кот заглянул в папку, ничего не понял, кроме нескольких написанных по-русски слов, которые ни о чем ему не говорили, сделал умное лицо и кивнул. Инженер закрыл папку и положил сверху обе ладони, словно боялся, что Кот сейчас схватит его сокровище со стола и бросится наутек.
– Хорошо, – сказал Кот, расстегивая под столом свой кейс и вынимая из него непрозрачный полиэтиленовый пакет. – Вот, держите. Здесь ваши двадцать тысяч.
Градов немедленно полез в пакет и принялся перебирать бумажки. Он пытался держать себя в руках, но ни черта у него из этого не получалось: морда у него была счастливая, как у шестилетнего пацана, обнаружившего под новогодней елкой полный набор хоккейного снаряжения.
– А здесь, – продолжал Кот, вынимая из внутреннего кармана пиджака портмоне, – ваша тысяча. – Он ловко вынул из портмоне стопку купюр, толкнул ее через стол и показал Градову пустое, подбитое искусственным шелком нутро бумажника. – Видите, что вы со мной сотворили? А теперь, будьте добры, расплатитесь с официантом.
– Что?! – возмутился Градов. – Но ведь заказ делали вы!
Кот не стал напоминать ему, кто именно сожрал за разговором все заказанное.
– Но деньги-то у вас, – сказал он вместо этого. – Все, в том числе и те, что причитаются этому заведению. Можно, конечно, попытаться уйти, не заплатив, но, боюсь, это кончится поездкой в отделение милиции, благо оно тут совсем рядом, буквально в двух кварталах. Вы хотите в милицию? Нет? Я тоже. Давайте платите. Богатый человек должен иногда проявлять щедрость.
– А... сколько?
– Ста долларов хватит, – с удовольствием предвкушая реакцию, небрежно сообщил Кот.
– Как?!
– Это дорогой ресторан, здесь самая лучшая в Питере кухня. Ведь было вкусно, разве нет? Ну, вот видите. Заодно и убедитесь в подлинности полученных вами денежных знаков... Да нет же! Не берите вы из этой несчастной тысячи. Что вы, в самом деле, как дитя малое? Может, у меня только эти десять бумажек настоящие, а все остальное я на принтере напечатал... Вы об этом не подумали? Ну вот, видите, а туда же – торговаться... Эх вы, олигарх...
По разом изменившейся физиономии Градова было видно, что он об этом действительно не подумал. Зато Кот размышлял на эту тему целую неделю и пришел к окончательному выводу, что деньги должны быть настоящие. Клаве ничего не стоило напечатать сколько угодно фальшивок; в конце концов, Кот и сам мог запросто всучить этому очкастому валенку полкило резаной газетной бумаги вместо денег. Но, обнаружив обман, Градов со злости мог побежать в милицию каяться, а его исповедь в планы Кота никоим образом не входила.
Кроме того, отдавая инженеру настоящие доллары, Кот ровным счетом ничего не терял. Ну, скажем так, почти ничего...
Наугад вытащив из пакета с деньгами одну бумажку, Градов с третьей попытки привлек к себе внимание официанта.
– Вот, получите с нас, пожалуйста, – с запинкой сказал он и робко, с явной опаской протянул деньги официанту.
Официант посмотрел сначала на него и только потом, вогнав беднягу в окончательный ступор, опустил глаза на купюру. Его пальцы совершили некое сложное волнообразное движение, в результате которого стодолларовая бумажка прошла между ними, как между отжимными валиками древней стиральной машины, после чего на сытой ряшке официанта появилось удовлетворенное выражение.
– Этого хватит? – замирающим голосом поинтересовался Градов.
– Благодарю вас, вполне, – с легким пренебрежением отозвался официант. – Заходите к нам еще.
– Спасибо, обязательно, – сказал Градов ему в спину.
– Ступайте первым, – предложил Кот, когда официант удалился, – не надо нам уходить вместе. А в следующий раз, когда будете здесь или в другом подобном месте, держитесь наглее. Заставьте этого холуя раз пять сменить на вашем столе скатерть и прибор, и он вам будет ноги целовать, вот увидите.
– Благодарю за совет, – неприятным голосом произнес Градов, – но я думаю, что смогу найти деньгам лучшее применение, чем просиживать их в ресторанах.
– Воля ваша. Кстати, о деньгах... Мне неприятно это говорить, но, если вдруг окажется, что с бумагами что-то не так, я вас, Семен Валентинович, из-под земли достану и обратно в землю вобью. Головой вниз. Запомните это хорошенько, можете даже записать.
Он сказал это дружеским, задушевным тоном, который, по замыслу, должен был сделать угрозу еще страшнее. Но Градов, как ни странно, не испугался. На его блеклых губах появилось что-то вроде снисходительной улыбки.
– А какой мне смысл? – сказал он почти ласково, будто разговаривая с умственно отсталым ребенком. – Создание фальшивого проекта отнимает почти столько же времени, сколько и разработка настоящего. Кроме того, это скучно.
– Скучно?
– Я так и думал, что вы не поймете. Что ж, прощайте, Петр Иванович.
– Скатертью дорожка, – пробормотал Кот, глядя в удаляющуюся сутулую спину с торчащими лопатками.
Глава 6
Ночь выдалась ясная, безветренная. Луны не было, и небо над поселком густо усеяли ледяные колючие звезды. Здесь, вдали от большого города с его электрическим заревом, небо, если приглядеться, казалось не черным, а густо-синим, а звезд в нем было столько, сколько горожанину не увидеть и за год.
После захода солнца вернулся мороз – упрямая зима, не желая признавать свое полное и окончательное поражение, опять пошла в ночную контратаку. По этому случаю в закопченной кирпичной пасти камина весело полыхал огонь. Дрова громко трещали, в трубе гудело – тяга была такая, что казалось: еще немного – и вместе с дымом в трубу начнут вылетать горящие поленья.
Черный сидел у камина, курил и от нечего делать смазывал пневматическое ружье. Оно было увесистое, длинноствольное, с массивным деревянным прикладом, и возиться с ним оказалось почти так же приятно, как с настоящим оружием.
Гаркуша валялся на кровати, читая найденную на первом этаже растрепанную книгу. Судя по ярким, аляповатым картинкам, книга была детская. Обложка отсутствовала; поглядев на Гаркушу сквозь оптический прицел, Черный сумел разобрать несколько строк и убедился, что водитель читает "Волшебника Изумрудного города"
Бек и Клава сидели за столом и резались в очко. На столе было полно пивных бутылок, как полных, так и пустых, причем пустых заметно больше. Между бутылками валялись обглоданные рыбьи хребты и вороха сухой рыжеватой чешуи. Водка была объявлена вне закона, а побаловаться пивком Кот разрешал, особенно под вечер. Вообще-то, поначалу Кот пытался ввести сухой закон, но тут забастовал Клава, объявивший, что программист без пива – это все равно что автомобиль без бензина: вещь вроде полезная, а толку от нее никакого.
Под лампой с оранжевым пыльным абажуром слоями плавал, лениво дрейфуя в сторону камина, густой табачный дым. Бек заметно психовал, поскольку не имевший за плечами ни одной ходки Клава, которого он решил на досуге слегка пощипать, вопреки его ожиданиям все время выигрывал. С наличностью у всех было туго, играть на щелбаны или спички им, серьезным, деловым людям, было неинтересно, и потому они играли на выручку от будущего дела – делили шкуру неубитого медведя. Доля Бека таяла медленно, но верно; невозмутимый Клава подсчитывал выигрыш, записывая цифры в столбик на фирменном бумажном пакете из "Макдоналдса", и Черный, то бишь Глеб Сиверов, поглядывая на игроков, гадал, понимает ли Клава, что собственными руками роет себе могилу. Клава этого то ли не понимал, то ли не придавал этому значения; представление о зэковских повадках он имел самое общее, и ему казалось, наверное, что, раз Бек намного тупее его, то и бояться его не стоит.
Впрочем, до завершения дела бояться ему действительно было нечего: Кот во всеуслышание клятвенно пообещал, что лично отвернет башку всякому, кто посмеет устроить хотя бы громкую перебранку, не говоря уж о драке или чем-то более серьезном. А когда дело будет сделано... Что ж, в конце концов, тогда Клава будет достаточно богат, чтобы простить Беку проигрыш. Да и Беку тогда будет не так уж трудно расплатиться с любым долгом...
Глеб поймал себя на том, что думает об успехе заведомо обреченного на провал налета как о чем-то вполне реальном. Он как будто раздвоился: одна его часть оставалась секретным агентом ФСБ, выполняющим ответственное задание, зато другая не без удовольствия предвкушала лихое, опасное дело и даже подсчитывала в уме размеры будущей добычи.
– Ну все, студент, – сказал Бек и бросил на стол засаленную колоду, – ты меня достал. И как это у тебя получается, скажи ты мне на милость?
– Пруха, – лаконично ответил Клава и с хрустом потянулся, не вставая со стула. – Что, отыгрываться не будешь?
– Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался, – сердито проворчал Бек и сунул в зубы очередную сигарету. При этом он исподтишка покосился на Глеба. Такая у него в последнее время образовалась привычка: перед тем как закурить, непременно проверить, как там Черный. Глеб сделал вид, что ничего не заметил, и Бек, пренебрежительно дернув щекой, прикурил от зажигалки. – Интересно, куда этот пидор карликовый слинял? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Ты бы все-таки потише, – рассеянно тасуя липкую колоду, проговорил Клава. – А то вдруг он за дверью подслушивает? Или под кроватью... Как выскочит, как выпрыгнет – пойдут клочки по закоулочкам...
Впечатлительный Гаркуша немедленно опустил книгу и, свесив голову с кровати, приподнял застиранное покрывало. Под кроватью ничего не было, кроме пушистых комков пыли и россыпи мышиного помета.
– Нет, – авторитетно заявил Гаркуша, принимая прежнюю позу и беря наизготовку книгу, которая, казалось, всерьез его увлекла, – он в город отвалил. Кот его на машине увез, я сам видал.
– Что это ему в городе понадобилось? – ревниво спросил Бек, полагавший себя незаконно ограниченным в свободе передвижения и прочих гражданских правах.
– Мало ли что может человеку понадобиться в городе? – философски заметил Клава, никогда не упускавший случая затеять с Беком словесную корриду. – Может, у него там дела. Например, водки выпить или к бабе сходить. Он ведь у Кота в любимчиках ходит, ты не заметил?
Это было сказано нарочно, чтобы подразнить Бека, но Глеб подумал, что в словах Клавы есть доля истины. Любимчик или нет, но что-то такое между Котом и Коротким было. Отношений своих они не афишировали, но Сиверову несколько раз удавалось перехватывать странные, делано равнодушные взгляды, которыми эта парочка обменивалась поверх голов подельников. И дело тут было, разумеется, не в сексе, как можно было бы предположить, не зная этих двоих. Глебу казалось, что у них имеется какой-то общий секрет – что-то, о чем они знали и не знали остальные.
– Какая ему, на хрен, баба? – проворчал возмущенный предположением Клавы Бек. – Чего этот недомерок с бабой делать-то станет?
– Бабы разные бывают, – наставительно сообщил ему Клава. – Черные, белые и, сам понимаешь, красные. А также большие, средние и маленькие – выбирай, какая нравится. Ну, помнишь, как в песне: "Хочу иметь детей я только от тебя, пускай ты лилипут, а я горбатая"...
– Говно это, а не песня, – буркнул Бек.
– Ну, если такой знаток и ценитель современной музыки говорит, что песня – говно, то кто я такой, чтобы спорить? – съязвил неугомонный Клава.
– Вот и сопи в две дырки, – с торжеством заключил Бек, из чего следовало, что Клава перестарался и съязвил чересчур тонко.
Клава в ответ издал негромкое "пф!" и одним ударом о край стола вскрыл очередную бутылку пива. Согревшееся за время игры пиво вспенилось и закапало на пол. Клава сделал несколько гулких глотков и, прихватив бутылку, отправился в угол, где на маленьком столике стоял его ноутбук. Глеб незаметно посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого, и значит, Клава только что побил свой последний рекорд – продержался на расстоянии от компьютера почти полтора часа. Вскоре там, где он сидел, мягко застрекотали клавиши, с пулеметной скоростью перебираемые ловкими пальцами, защелкали кнопки мыши; повернув голову, Глеб через плечо Клавы увидел, как на плоском, металлически отсвечивающем экране возникают и множатся, перекрывая друг друга, какие-то цветные таблицы и рамки, чтобы через мгновение исчезнуть, уступив место новым.
Бек, тяжело скрипя половицами, приблизился к камину, возле которого сидел Сиверов, постоял немного, глядя в огонь и дымя сигаретой, потом бросил в камин окурок, длинно сплюнул на угли и молча отошел, с неодобрением поглядывая на горбящегося в своем уголке Клаву. Все, что было связано с компьютерами, Бек полагал глупой детской забавой и к Клаве с его ноутбуком, очками и неудобопонятным профессиональным жаргоном относился соответственно, то есть с глубоким пренебрежением. Скрывать свои чувства он то ли не умел, то ли не считал нужным и потому неоднократно во всеуслышание объявлял, что не понимает, на кой ляд им делиться добычей с очкастым бездельником. Кот всякий раз отвечал, что это не его ума дело, а Клава на выпады Бека не реагировал вовсе, поскольку, в свою очередь, не скрывал, что считает его просто здоровенным и предельно тупым куском дерьма.
Впрочем, примерно такого же мнения в отношении Бека придерживались все, даже тихий Гаркуша, не любивший ссор и громких споров и всегда старавшийся погасить в зародыше любой конфликт. Глядя в широкую, обтянутую стеганой безрукавкой спину Бека, Глеб вспомнил слова Федора Филипповича о том, что Бек, возможно, просто играет порученную ему Котом роль громоотвода. Там, в чистой и уютной, набитой дорогой современной бытовой электроникой конспиративной квартире, такое предположение выглядело вполне логичным. Но здесь, на расстоянии вытянутой руки от Бека, в его лицедейство как-то не верилось и точка зрения Клавы представлялась куда более правильной.
Глеб закончил чистку ружья, в которой оно вовсе не нуждалось, прибрал за собой и выбросил мусор в огонь. Промасленная тряпка вспыхнула весело и ярко, из камина потянуло неприятным запахом, который, к счастью, выветрился раньше, чем Бек успел что-нибудь сказать по этому поводу.
С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля, громко затрещал под колесами мутный ночной ледок. Гаркуша на кровати приподнял голову, вслушиваясь, и тут же снова закрылся книгой – ему, профессиональному водителю, звук работающего двигателя говорил не меньше, чем запись в паспорте. Следовательно, приехали свои – надо полагать, Кот с Коротким, поскольку никаких других "своих" Глеб не знал.
Вскоре на лестнице послышались шаги, и вошел Кот – почему-то один. Выглядел он веселым и возбужденным и, едва успев снять пальто, сразу же окликнул Клаву.
– Держи, – сказал он, протягивая Клаве какую-то зеленую папку, – это по твоей части. Разобраться сможешь?
Клава, смешно перебирая ногами по полу, подъехал к нему на своем вертящемся стуле, открыл папку и принялся перелистывать бумаги. Вид у него при этом был сосредоточенный и недовольный.
– Чертовщина, одна макулатура, – ворчал он себе под нос. – Кальки, синьки... Каменный век! Не понимаю, за каким чертом нужна вся эта бумага, когда... Ага, есть!
Он наконец извлек из шуршащего вороха бумаги диск в прозрачной пластмассовой коробочке, с торжествующим видом поднял его над головой и, оттолкнувшись ногой от угла камина, укатился обратно к своему столу.
– Что это ты притаранил? – с подозрением спросил Бек.
Кот остановился перед камином, протянул к огню озябшие руки и сообщил:
– В машине опять печка медным тазом накрылась. Гаркуша, надо бы посмотреть.
– А зачем? – подал голос Клава, вставляя в ноутбук блестящий, с радужным отливом компакт-диск. – Все равно лето скоро!
Голос у него был веселый – чувствовалось, что Клава основательно соскучился без настоящей работы.
– Я посмотрю, – сказал Гаркуша, закрыл книгу и, скрипя пружинами, встал с кровати.
– Это правильно, посмотри, – одобрил его действия Кот. – Да сейчас-то не ходи, холодно! Завтра утром посмотришь, не горит...
Гаркуша снова сел.
– А привез я, ребятки, очень нужную вещь, – энергично потирая над огнем ладони, сообщил Кот. – Это, можно сказать, наш пропуск в новую жизнь... Если, конечно, меня не кинули.
– А если кинули? – спросил Бек.
Кот повернул голову и в течение нескольких бесконечно долгих секунд внимательно смотрел на Бека через плечо.
– А если кинули, – произнес он медленно, – значит, не будет нам никакой новой жизни... Или будет, но совсем не такая, о какой мы с вами мечтали... Клава!
– А? – не оборачиваясь, рассеянно откликнулся Клава. По экрану перед ним ползли бесконечные столбцы каких-то цифр и символов, мелькали таблицы и схемы.
– Разобрался, что к чему?
– Разбираюсь помаленьку. А что?
– Да вот Бек интересуется насчет документации – настоящая или нет? Да и не он один, нам всем интересно...
– Да откуда же мне знать? – удивился Клава и вместе со стулом развернулся к Коту. Экран ноутбука у него за спиной продолжал жить активной самостоятельной жизнью. – Тебе виднее, это ведь ты ее привез!
Кот едва заметно нахмурился.
– Про то, что касается меня, я и без тебя знаю, – сказал он строго. – Хватит болтать, время уходит! Твое дело – проверить, настоящая схема или нет.
Клава сдвинул очки на самый кончик носа и поверх них посмотрел на Кота. Глаза у него были большие-пребольшие, а выражение лица – кроткое и терпеливое.
– Ты сам понял, что сказал? – кротко и терпеливо осведомился он.
По убеждениям и образу жизни Клава был стопроцентный технократ и потому на субординацию, уважение к старшим, авторитет вожака и прочие условности снисходительно поплевывал с высокого дерева. Он знал, что заменить его будет очень трудно, а значит, мог безнаказанно хамить кому угодно, в том числе и Коту.
– А в чем дело? – спросил Кот.
Видно было, что он ни черта не понимает, сильно этим раздражен, но пока что держит себя в руках. "Кретин, – подумал Глеб, глядя на него. – Тоже мне, мошенник высшей пробы. В наше время не понимать таких вещей..."
– Дело в том, – все так же кротко и терпеливо проговорил Клава, – что... Ну, как бы тебе это объяснить? Ну вот, допустим, приезжаешь ты в незнакомый город... Нет, город не годится. Ага, вот! Представь, что ты попал в неизведанные джунгли на берегах какой-нибудь Амазонки. Ну, самолет твой разбился или еще какая фигня... Представил? Глухие джунгли – ни деревень, ни дорог, такая глушь, что ее ни на одной карте нет. И встречается тебе какой-то абориген, который, вместо того чтобы тебя сожрать или скальп с тебя снять, любезно соглашается тебе объяснить, как дойти до ближайшего населенного пункта.
Бек, присев на край стола, курил и слушал Клаву с выражением недоверчивого интереса на тупой бычьей морде. Он сейчас выглядел точь-в-точь как урка, слушающий на сон грядущий рассказываемый сокамерником "роман". Гаркуша, уронив на колени детскую книжку, тоже смотрел на Клаву во все глаза, увлеченный сочиняемой прямо на ходу историей, нетерпеливо ожидая продолжения. Даже Кот, самый умный и хитрый из всей этой компании, слушал Клаву внимательно, озабоченно хмурил брови и покусывал нижнюю губу, явно силясь понять, к чему клонит программист-самоучка. Глядя на них в эту минуту, было просто невозможно поверить, что они всерьез намерены ограбить Эрмитаж.
– И вот этот голозадый обитатель диких лесов, – продолжал Клава, глядя на Кота поверх очков, – подробненько объясняет тебе дорогу и даже рисует что-то вроде карты на куске коры или, скажем, на подходящем по размеру пальмовом листе. На карте все обозначено: возле какой скалы свернуть, на какое дерево влезть, чтобы осмотреться, какой ручей можно перейти вброд, а в какой лучше не соваться, потому что там крокодилы или какие-нибудь пираньи, – ну, словом, все, чуть ли не каждый муравейник. Ты, конечно, горячо благодаришь, вручаешь аборигену презент – ну, там пуговку с рубашки или разбитые часы, – и страшно довольное выгодной сделкой дитя природы отправляется по своим делам – выслеживать какую-нибудь ящерицу или с соседним племенем воевать. А ты, тоже довольный, остаешься с подробной картой местности. И тут до тебя начинает медленно доходить, что эта твоя карта запросто может оказаться филькиной грамотой. Ну, мало ли?.. Может, тебе шутник попался, а может, ты по этой карте придешь как раз в его деревню, где уже месяц никто приличного куска мяса не видел... Ну, словом, черт его знает, можно ли этой карте доверять.
– Ну? – со сдержанным раздражением в голосе произнес Кот.
– Ну, и как ты его проверишь? – сказал Клава. – Настоящей карты для сравнения у тебя нет, второго аборигена тоже нет, а если в и был, то неизвестно еще, которому из двоих можно верить... Способ проверки существует только один: идти по этой карте. Если доберешься до места живым, значит, карта правильная, а если нет... Ну, тогда с тобой мило пошутили. Тут мы имеем то же самое, только на той схеме были бы деревья, скалы и ручьи, а тут – следящие камеры, кабели, электронные чипы и микросхемы. Понимаешь? Объекты как раз те, что нас интересуют, но соль-то не в самих объектах, а в их расположении и взаимодействии!
С этими словами он резко крутанулся на стуле и углубился в изучение неразберихи, царившей на экране компьютера. Недопитая бутылка пива все еще стояла у его локтя, и Клава, будто спохватившись, сгреб ее пятерней и осушил двумя могучими глотками. Шевелюра у него, по обыкновению, была всклокочена, вокруг головы клубился подсвеченный голубоватым сиянием экрана табачный дым. По уши погрузившись в любимую работу, Клава уже не замечал ничего вокруг. Глядя, как азартно шевелятся под выношенным полосатым свитером его лопатки, Глеб гадал, что привело Клаву в эту разношерстную компанию. Неужели только возможность отхватить изрядный куш? Пожалуй, что так, потому что других причин Сиверов не видел. Пощекотать себе нервишки Клава мог в любой момент, даже не вставая из-за стола, – для этого ему достаточно было выйти в Интернет и вступить в единоборство с системой защиты какой-нибудь солидной базы данных. Или виртуальная жизнь ему наскучила и он решил попробовать себя в настоящем деле? Но тогда ему крупно не повезло, потому что для такой попытки он выбрал не то время, не то место и, главное, не ту компанию...
– Слышь, Котяра, – сказал Бек, поудобнее устраиваясь на столе, – а где этот... – Он с явной опаской покосился на дверь, словно предполагал, что Короткий может до сих пор торчать на холодной лестничной площадке, подслушивая, не скажет ли кто-нибудь про него чего-то обидного. – Где недомерок-то наш? – справившись с боязнью немедленной расплаты, закончил он.
– Я тебе не Котяра, а Петр Иванович, в самом крайнем случае – Кот, – хмуро, с недвусмысленной угрозой приструнил его Кот. – Ясно тебе, пидор бритый?
С неожиданным для его громоздкой туши проворством Бек соскользнул со стола на пол. Неизвестно когда и как очутившаяся у него в руке пустая пивная бутылка с треском разбилась об угол столешницы, и Бек на мгновение замер напротив Кота в напряженной бойцовской стойке, выставив перед собой смертоносную стеклянную "розочку". Электрический свет поблескивал на острых изломах бутылочного стекла, и точно такие же острые, холодные, злые блики подрагивали в прищуренных глазах Бека.
После захода солнца вернулся мороз – упрямая зима, не желая признавать свое полное и окончательное поражение, опять пошла в ночную контратаку. По этому случаю в закопченной кирпичной пасти камина весело полыхал огонь. Дрова громко трещали, в трубе гудело – тяга была такая, что казалось: еще немного – и вместе с дымом в трубу начнут вылетать горящие поленья.
Черный сидел у камина, курил и от нечего делать смазывал пневматическое ружье. Оно было увесистое, длинноствольное, с массивным деревянным прикладом, и возиться с ним оказалось почти так же приятно, как с настоящим оружием.
Гаркуша валялся на кровати, читая найденную на первом этаже растрепанную книгу. Судя по ярким, аляповатым картинкам, книга была детская. Обложка отсутствовала; поглядев на Гаркушу сквозь оптический прицел, Черный сумел разобрать несколько строк и убедился, что водитель читает "Волшебника Изумрудного города"
Бек и Клава сидели за столом и резались в очко. На столе было полно пивных бутылок, как полных, так и пустых, причем пустых заметно больше. Между бутылками валялись обглоданные рыбьи хребты и вороха сухой рыжеватой чешуи. Водка была объявлена вне закона, а побаловаться пивком Кот разрешал, особенно под вечер. Вообще-то, поначалу Кот пытался ввести сухой закон, но тут забастовал Клава, объявивший, что программист без пива – это все равно что автомобиль без бензина: вещь вроде полезная, а толку от нее никакого.
Под лампой с оранжевым пыльным абажуром слоями плавал, лениво дрейфуя в сторону камина, густой табачный дым. Бек заметно психовал, поскольку не имевший за плечами ни одной ходки Клава, которого он решил на досуге слегка пощипать, вопреки его ожиданиям все время выигрывал. С наличностью у всех было туго, играть на щелбаны или спички им, серьезным, деловым людям, было неинтересно, и потому они играли на выручку от будущего дела – делили шкуру неубитого медведя. Доля Бека таяла медленно, но верно; невозмутимый Клава подсчитывал выигрыш, записывая цифры в столбик на фирменном бумажном пакете из "Макдоналдса", и Черный, то бишь Глеб Сиверов, поглядывая на игроков, гадал, понимает ли Клава, что собственными руками роет себе могилу. Клава этого то ли не понимал, то ли не придавал этому значения; представление о зэковских повадках он имел самое общее, и ему казалось, наверное, что, раз Бек намного тупее его, то и бояться его не стоит.
Впрочем, до завершения дела бояться ему действительно было нечего: Кот во всеуслышание клятвенно пообещал, что лично отвернет башку всякому, кто посмеет устроить хотя бы громкую перебранку, не говоря уж о драке или чем-то более серьезном. А когда дело будет сделано... Что ж, в конце концов, тогда Клава будет достаточно богат, чтобы простить Беку проигрыш. Да и Беку тогда будет не так уж трудно расплатиться с любым долгом...
Глеб поймал себя на том, что думает об успехе заведомо обреченного на провал налета как о чем-то вполне реальном. Он как будто раздвоился: одна его часть оставалась секретным агентом ФСБ, выполняющим ответственное задание, зато другая не без удовольствия предвкушала лихое, опасное дело и даже подсчитывала в уме размеры будущей добычи.
– Ну все, студент, – сказал Бек и бросил на стол засаленную колоду, – ты меня достал. И как это у тебя получается, скажи ты мне на милость?
– Пруха, – лаконично ответил Клава и с хрустом потянулся, не вставая со стула. – Что, отыгрываться не будешь?
– Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался, – сердито проворчал Бек и сунул в зубы очередную сигарету. При этом он исподтишка покосился на Глеба. Такая у него в последнее время образовалась привычка: перед тем как закурить, непременно проверить, как там Черный. Глеб сделал вид, что ничего не заметил, и Бек, пренебрежительно дернув щекой, прикурил от зажигалки. – Интересно, куда этот пидор карликовый слинял? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Ты бы все-таки потише, – рассеянно тасуя липкую колоду, проговорил Клава. – А то вдруг он за дверью подслушивает? Или под кроватью... Как выскочит, как выпрыгнет – пойдут клочки по закоулочкам...
Впечатлительный Гаркуша немедленно опустил книгу и, свесив голову с кровати, приподнял застиранное покрывало. Под кроватью ничего не было, кроме пушистых комков пыли и россыпи мышиного помета.
– Нет, – авторитетно заявил Гаркуша, принимая прежнюю позу и беря наизготовку книгу, которая, казалось, всерьез его увлекла, – он в город отвалил. Кот его на машине увез, я сам видал.
– Что это ему в городе понадобилось? – ревниво спросил Бек, полагавший себя незаконно ограниченным в свободе передвижения и прочих гражданских правах.
– Мало ли что может человеку понадобиться в городе? – философски заметил Клава, никогда не упускавший случая затеять с Беком словесную корриду. – Может, у него там дела. Например, водки выпить или к бабе сходить. Он ведь у Кота в любимчиках ходит, ты не заметил?
Это было сказано нарочно, чтобы подразнить Бека, но Глеб подумал, что в словах Клавы есть доля истины. Любимчик или нет, но что-то такое между Котом и Коротким было. Отношений своих они не афишировали, но Сиверову несколько раз удавалось перехватывать странные, делано равнодушные взгляды, которыми эта парочка обменивалась поверх голов подельников. И дело тут было, разумеется, не в сексе, как можно было бы предположить, не зная этих двоих. Глебу казалось, что у них имеется какой-то общий секрет – что-то, о чем они знали и не знали остальные.
– Какая ему, на хрен, баба? – проворчал возмущенный предположением Клавы Бек. – Чего этот недомерок с бабой делать-то станет?
– Бабы разные бывают, – наставительно сообщил ему Клава. – Черные, белые и, сам понимаешь, красные. А также большие, средние и маленькие – выбирай, какая нравится. Ну, помнишь, как в песне: "Хочу иметь детей я только от тебя, пускай ты лилипут, а я горбатая"...
– Говно это, а не песня, – буркнул Бек.
– Ну, если такой знаток и ценитель современной музыки говорит, что песня – говно, то кто я такой, чтобы спорить? – съязвил неугомонный Клава.
– Вот и сопи в две дырки, – с торжеством заключил Бек, из чего следовало, что Клава перестарался и съязвил чересчур тонко.
Клава в ответ издал негромкое "пф!" и одним ударом о край стола вскрыл очередную бутылку пива. Согревшееся за время игры пиво вспенилось и закапало на пол. Клава сделал несколько гулких глотков и, прихватив бутылку, отправился в угол, где на маленьком столике стоял его ноутбук. Глеб незаметно посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого, и значит, Клава только что побил свой последний рекорд – продержался на расстоянии от компьютера почти полтора часа. Вскоре там, где он сидел, мягко застрекотали клавиши, с пулеметной скоростью перебираемые ловкими пальцами, защелкали кнопки мыши; повернув голову, Глеб через плечо Клавы увидел, как на плоском, металлически отсвечивающем экране возникают и множатся, перекрывая друг друга, какие-то цветные таблицы и рамки, чтобы через мгновение исчезнуть, уступив место новым.
Бек, тяжело скрипя половицами, приблизился к камину, возле которого сидел Сиверов, постоял немного, глядя в огонь и дымя сигаретой, потом бросил в камин окурок, длинно сплюнул на угли и молча отошел, с неодобрением поглядывая на горбящегося в своем уголке Клаву. Все, что было связано с компьютерами, Бек полагал глупой детской забавой и к Клаве с его ноутбуком, очками и неудобопонятным профессиональным жаргоном относился соответственно, то есть с глубоким пренебрежением. Скрывать свои чувства он то ли не умел, то ли не считал нужным и потому неоднократно во всеуслышание объявлял, что не понимает, на кой ляд им делиться добычей с очкастым бездельником. Кот всякий раз отвечал, что это не его ума дело, а Клава на выпады Бека не реагировал вовсе, поскольку, в свою очередь, не скрывал, что считает его просто здоровенным и предельно тупым куском дерьма.
Впрочем, примерно такого же мнения в отношении Бека придерживались все, даже тихий Гаркуша, не любивший ссор и громких споров и всегда старавшийся погасить в зародыше любой конфликт. Глядя в широкую, обтянутую стеганой безрукавкой спину Бека, Глеб вспомнил слова Федора Филипповича о том, что Бек, возможно, просто играет порученную ему Котом роль громоотвода. Там, в чистой и уютной, набитой дорогой современной бытовой электроникой конспиративной квартире, такое предположение выглядело вполне логичным. Но здесь, на расстоянии вытянутой руки от Бека, в его лицедейство как-то не верилось и точка зрения Клавы представлялась куда более правильной.
Глеб закончил чистку ружья, в которой оно вовсе не нуждалось, прибрал за собой и выбросил мусор в огонь. Промасленная тряпка вспыхнула весело и ярко, из камина потянуло неприятным запахом, который, к счастью, выветрился раньше, чем Бек успел что-нибудь сказать по этому поводу.
С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля, громко затрещал под колесами мутный ночной ледок. Гаркуша на кровати приподнял голову, вслушиваясь, и тут же снова закрылся книгой – ему, профессиональному водителю, звук работающего двигателя говорил не меньше, чем запись в паспорте. Следовательно, приехали свои – надо полагать, Кот с Коротким, поскольку никаких других "своих" Глеб не знал.
Вскоре на лестнице послышались шаги, и вошел Кот – почему-то один. Выглядел он веселым и возбужденным и, едва успев снять пальто, сразу же окликнул Клаву.
– Держи, – сказал он, протягивая Клаве какую-то зеленую папку, – это по твоей части. Разобраться сможешь?
Клава, смешно перебирая ногами по полу, подъехал к нему на своем вертящемся стуле, открыл папку и принялся перелистывать бумаги. Вид у него при этом был сосредоточенный и недовольный.
– Чертовщина, одна макулатура, – ворчал он себе под нос. – Кальки, синьки... Каменный век! Не понимаю, за каким чертом нужна вся эта бумага, когда... Ага, есть!
Он наконец извлек из шуршащего вороха бумаги диск в прозрачной пластмассовой коробочке, с торжествующим видом поднял его над головой и, оттолкнувшись ногой от угла камина, укатился обратно к своему столу.
– Что это ты притаранил? – с подозрением спросил Бек.
Кот остановился перед камином, протянул к огню озябшие руки и сообщил:
– В машине опять печка медным тазом накрылась. Гаркуша, надо бы посмотреть.
– А зачем? – подал голос Клава, вставляя в ноутбук блестящий, с радужным отливом компакт-диск. – Все равно лето скоро!
Голос у него был веселый – чувствовалось, что Клава основательно соскучился без настоящей работы.
– Я посмотрю, – сказал Гаркуша, закрыл книгу и, скрипя пружинами, встал с кровати.
– Это правильно, посмотри, – одобрил его действия Кот. – Да сейчас-то не ходи, холодно! Завтра утром посмотришь, не горит...
Гаркуша снова сел.
– А привез я, ребятки, очень нужную вещь, – энергично потирая над огнем ладони, сообщил Кот. – Это, можно сказать, наш пропуск в новую жизнь... Если, конечно, меня не кинули.
– А если кинули? – спросил Бек.
Кот повернул голову и в течение нескольких бесконечно долгих секунд внимательно смотрел на Бека через плечо.
– А если кинули, – произнес он медленно, – значит, не будет нам никакой новой жизни... Или будет, но совсем не такая, о какой мы с вами мечтали... Клава!
– А? – не оборачиваясь, рассеянно откликнулся Клава. По экрану перед ним ползли бесконечные столбцы каких-то цифр и символов, мелькали таблицы и схемы.
– Разобрался, что к чему?
– Разбираюсь помаленьку. А что?
– Да вот Бек интересуется насчет документации – настоящая или нет? Да и не он один, нам всем интересно...
– Да откуда же мне знать? – удивился Клава и вместе со стулом развернулся к Коту. Экран ноутбука у него за спиной продолжал жить активной самостоятельной жизнью. – Тебе виднее, это ведь ты ее привез!
Кот едва заметно нахмурился.
– Про то, что касается меня, я и без тебя знаю, – сказал он строго. – Хватит болтать, время уходит! Твое дело – проверить, настоящая схема или нет.
Клава сдвинул очки на самый кончик носа и поверх них посмотрел на Кота. Глаза у него были большие-пребольшие, а выражение лица – кроткое и терпеливое.
– Ты сам понял, что сказал? – кротко и терпеливо осведомился он.
По убеждениям и образу жизни Клава был стопроцентный технократ и потому на субординацию, уважение к старшим, авторитет вожака и прочие условности снисходительно поплевывал с высокого дерева. Он знал, что заменить его будет очень трудно, а значит, мог безнаказанно хамить кому угодно, в том числе и Коту.
– А в чем дело? – спросил Кот.
Видно было, что он ни черта не понимает, сильно этим раздражен, но пока что держит себя в руках. "Кретин, – подумал Глеб, глядя на него. – Тоже мне, мошенник высшей пробы. В наше время не понимать таких вещей..."
– Дело в том, – все так же кротко и терпеливо проговорил Клава, – что... Ну, как бы тебе это объяснить? Ну вот, допустим, приезжаешь ты в незнакомый город... Нет, город не годится. Ага, вот! Представь, что ты попал в неизведанные джунгли на берегах какой-нибудь Амазонки. Ну, самолет твой разбился или еще какая фигня... Представил? Глухие джунгли – ни деревень, ни дорог, такая глушь, что ее ни на одной карте нет. И встречается тебе какой-то абориген, который, вместо того чтобы тебя сожрать или скальп с тебя снять, любезно соглашается тебе объяснить, как дойти до ближайшего населенного пункта.
Бек, присев на край стола, курил и слушал Клаву с выражением недоверчивого интереса на тупой бычьей морде. Он сейчас выглядел точь-в-точь как урка, слушающий на сон грядущий рассказываемый сокамерником "роман". Гаркуша, уронив на колени детскую книжку, тоже смотрел на Клаву во все глаза, увлеченный сочиняемой прямо на ходу историей, нетерпеливо ожидая продолжения. Даже Кот, самый умный и хитрый из всей этой компании, слушал Клаву внимательно, озабоченно хмурил брови и покусывал нижнюю губу, явно силясь понять, к чему клонит программист-самоучка. Глядя на них в эту минуту, было просто невозможно поверить, что они всерьез намерены ограбить Эрмитаж.
– И вот этот голозадый обитатель диких лесов, – продолжал Клава, глядя на Кота поверх очков, – подробненько объясняет тебе дорогу и даже рисует что-то вроде карты на куске коры или, скажем, на подходящем по размеру пальмовом листе. На карте все обозначено: возле какой скалы свернуть, на какое дерево влезть, чтобы осмотреться, какой ручей можно перейти вброд, а в какой лучше не соваться, потому что там крокодилы или какие-нибудь пираньи, – ну, словом, все, чуть ли не каждый муравейник. Ты, конечно, горячо благодаришь, вручаешь аборигену презент – ну, там пуговку с рубашки или разбитые часы, – и страшно довольное выгодной сделкой дитя природы отправляется по своим делам – выслеживать какую-нибудь ящерицу или с соседним племенем воевать. А ты, тоже довольный, остаешься с подробной картой местности. И тут до тебя начинает медленно доходить, что эта твоя карта запросто может оказаться филькиной грамотой. Ну, мало ли?.. Может, тебе шутник попался, а может, ты по этой карте придешь как раз в его деревню, где уже месяц никто приличного куска мяса не видел... Ну, словом, черт его знает, можно ли этой карте доверять.
– Ну? – со сдержанным раздражением в голосе произнес Кот.
– Ну, и как ты его проверишь? – сказал Клава. – Настоящей карты для сравнения у тебя нет, второго аборигена тоже нет, а если в и был, то неизвестно еще, которому из двоих можно верить... Способ проверки существует только один: идти по этой карте. Если доберешься до места живым, значит, карта правильная, а если нет... Ну, тогда с тобой мило пошутили. Тут мы имеем то же самое, только на той схеме были бы деревья, скалы и ручьи, а тут – следящие камеры, кабели, электронные чипы и микросхемы. Понимаешь? Объекты как раз те, что нас интересуют, но соль-то не в самих объектах, а в их расположении и взаимодействии!
С этими словами он резко крутанулся на стуле и углубился в изучение неразберихи, царившей на экране компьютера. Недопитая бутылка пива все еще стояла у его локтя, и Клава, будто спохватившись, сгреб ее пятерней и осушил двумя могучими глотками. Шевелюра у него, по обыкновению, была всклокочена, вокруг головы клубился подсвеченный голубоватым сиянием экрана табачный дым. По уши погрузившись в любимую работу, Клава уже не замечал ничего вокруг. Глядя, как азартно шевелятся под выношенным полосатым свитером его лопатки, Глеб гадал, что привело Клаву в эту разношерстную компанию. Неужели только возможность отхватить изрядный куш? Пожалуй, что так, потому что других причин Сиверов не видел. Пощекотать себе нервишки Клава мог в любой момент, даже не вставая из-за стола, – для этого ему достаточно было выйти в Интернет и вступить в единоборство с системой защиты какой-нибудь солидной базы данных. Или виртуальная жизнь ему наскучила и он решил попробовать себя в настоящем деле? Но тогда ему крупно не повезло, потому что для такой попытки он выбрал не то время, не то место и, главное, не ту компанию...
– Слышь, Котяра, – сказал Бек, поудобнее устраиваясь на столе, – а где этот... – Он с явной опаской покосился на дверь, словно предполагал, что Короткий может до сих пор торчать на холодной лестничной площадке, подслушивая, не скажет ли кто-нибудь про него чего-то обидного. – Где недомерок-то наш? – справившись с боязнью немедленной расплаты, закончил он.
– Я тебе не Котяра, а Петр Иванович, в самом крайнем случае – Кот, – хмуро, с недвусмысленной угрозой приструнил его Кот. – Ясно тебе, пидор бритый?
С неожиданным для его громоздкой туши проворством Бек соскользнул со стола на пол. Неизвестно когда и как очутившаяся у него в руке пустая пивная бутылка с треском разбилась об угол столешницы, и Бек на мгновение замер напротив Кота в напряженной бойцовской стойке, выставив перед собой смертоносную стеклянную "розочку". Электрический свет поблескивал на острых изломах бутылочного стекла, и точно такие же острые, холодные, злые блики подрагивали в прищуренных глазах Бека.