Страница:
Книга 3
Секретная конфессия
Глава 1. Блажен кто верит
— Эндрю, у тебя баба есть?
— У меня есть жена.
— А баба?
— А жена что, не баба?
— Нет, жена — это жена. — Хаммаршель помолчал и добавил. — И этим все сказано.
Щелкнул переключателем на пульте. Спросил:
— А мужик?
Эндрю резко повернулся и посмотрел на первого пилота.
— Хэм, ты в порядке? С башкой у тебя в порядке? Зачем мне мужик?
— Не знаю, просто так спросил. Если у тебя нет бабы...
— У меня есть жена!
— ... то кто его знает, что тогда тебе нужно. Пить ты — не пьешь. Почти. Не куришь. Фигни никакой отмочить не сумеешь. Побоишься. Нет свободного полета души, короче. Кроссворды всякие разглядываешь. Какое насекомое ползает на спине? Две буквы. Ой, умру с тоски! Да, — резинку жуешь...
— Хэм, заткнись, болтливая скотина! Я хоть порнуху с микроскопом не разглядываю.
— А что? Порнуха — вещь! Куда до ней твоей резинке. Порнуха стимулирует вообразительный процесс. А что стимулирует твоя резинка? Слюноотделение? Эх, Эндрю. Впадаешь в детство.
Оба пилота вели беседу в кабине самолета «Дельта — 12», на борту которого прибыла группа религиозных деятелей на секретные переговоры, проходившие на крошечном вулканическом островке в Японском море. База на острове была практически стопроцентно засекречена от спецслужб основных развитых стран.
Щелкнул динамик зашифрованной связи. В эфире был командир группы прикрытия «Дельты», находившийся на борту истребителя «Торнадо».
— Хаммаршель, — обратился он к первому пилоту. — У тебя все в порядке?
Француз недовольно посмотрел в сторону «Торнадо», стоявшего метрах в трехстах.
— В прядке! — Закинул руки за голову и стал осматривать потолок кабины.
— Таблетки приняли?
Перед пилотами «Дельты» на тарелке лежали десять красных таблеток-капсул. По пять штук на каждого. Было приказано выпить их через тридцать минут после посадки, как профилактическое средство против испарений авиационного топлива, в частности меланжа, которое могло исходить от других самолетов.
— Пусть таблетки чурки жрут, — молвил француз.
— Хаммаршель, — изменил тон командир «Торнадо». — Если ты не понял команды, я предлагаю хорошо подумать, и ответить еще раз.
— Я — вольный пилот. И вегетарианец.
— Хэм, — терпеливо повторил сосед из «Торнадо». — Пожалуйста, примите таблетки. Ты слышишь, я говорю тебе без всякой команды и приказа, а просто — пожалуйста. Расскажу тебе позже, насколько это важно.
Итальянец Эндрю взял горсть капсул, сунул в рот и запил «Кока — колой» из банки.
— Ладно, Отто, — ответил в микрофон Хаммаршель. — Я верю, что они пойдут нам на пользу.
Сгреб таблетки и сунул в рот, проглотив не запивая. — Докладываю — капсулы приняты.
— Хэм, — мягко сказал Отто. — Спасибо. А теперь будьте наготове.
— Что значит наготове? Мы всегда наготове!
— Я говорю — будь наготове, — вкрадчиво проговорил пилот «Торнадо», — а ты понимаешь, что надо быть наготове по особенному, верно? И не валяй дурака! Ты всегда наготове только на бабу прыгать, пиво жрать, да в карты зарплату раздаривать. Сколько на той неделе проиграл? А? Наготове! Но это в прошлом, Хэм. А сейчас аккуратно включи зажигание и проверь все системы, — уже спокойно продолжал немец. Француз недоуменно посмотрел на итальянца, — второго пилота, — но стал серьезным и, щелкнув переключателем, ответил:
— Понял. Зажигание включено. Системы тестируются.
— Прекрасно. А теперь — жди. Осталось недолго. Поздновато только таблетки приняли. Но ничего. Надеюсь, пронесет. Приготовьте гермошлемы и подачу кислорода.
Француз заподозрил неладное.
— Слушай, Шеллинг, если ты меня разыгрываешь...
— Нет, — жестко сказал ему немец. — Шутить мы с тобой будем не здесь. Доложи, как чувствует себя Эндрю.
— Я в полном порядке, но зачем гермошлемы? — ответил в микрофон итальянец, тревожно глядя в сторону «Торнадо».
— Ты кому служишь, вояка? Ватикану? Значит, верь своему командиру. Вопросы есть?
— Мы ждем указаний, — напряженно ответил француз.
— Вот это уже продуктивнее. Ждите! — И отключился.
Первый и второй пилот посмотрели друг на друга. Хаммаршель, глянув на часы, проговорил напарнику:
— Рановато до отлета. Еще часа два, не меньше. Что-то мутит немец.
Француз огляделся с высоты кабины «Дельта — 12». Стоянка секретного аэродрома, расположенная вдоль стены вулканического кратера, была забита авиалайнерами со всего мира. Места не хватало, стояли почти вплотную. Стал считать. Насчитал сорок два самолета, не учитывая «Дельты» и боевых «Торнадо» и «Харриеров». Группа боевого сопровождения прилетела только с Фазером из Ватикана. Больше боевой авиации видно не было. Но конечно же все вооружены до зубов. Пулеметы, гранатометы и «Стингеры»... Истинная святость всегда наготове отразить святотатство и агрессию. Профессиональные религионеры знают цену вовремя оказавшемуся под рукой кольту, еще со времен миссионерской деятельности. Впереди Библии всегда шел он, близнец священника и уравнитель человечества, — святой брат кольт.
Сорок два авиалайнера. Во всех сидят пилоты. И пьют таблетки? Нет, это немец что-то особенное выдумал. Или не немец? Тогда сложнее. Черт дернул согласиться на это задание. Выбор-то был. Чувствовала душа — будут проблемы. И сейчас чувствует. Двести миль лететь ниже радарного наблюдения. Никто не знает где они! И он сам не знает. Кратер потухшего вулкана, переделанный под авиабазу. Даже вон крышу сгородили. От спутников прячутся. О чем попы надумали болтать в таком гиблом месте? Паству делят? Да вроде всю поделили. А может и не всю?
Хаммершель вытер выступивший пот и глянул на Андриано.
— А ты как?
— А что я? Я — как ты.
— Что он надумал?
— Кто?
— Фазер.
— Фазер?
— А кто же еще. Не немец же. Тот может только орать, да жрать колбасу. Ему даже порнуха не нужна.
— Задолбал ты своей порнухой. Переходи на колбасу. Что будем делать?
— Ждать.
_______________________
Командир группировки прикрытия, пилот «Торнадо» Отто Шеллинг, откинулся в кресле самолета и пристально смотрел на часы. Включил связь и запросил ведущего «Харриеров». Тот ответил:
— Бергсон слушает.
— Анри, планы немного изменились. Включай зажигание и жди команды. Проинформируй ведомого об изменении в программе и пусть тоже будет в готовности. — Шеллинг переключился на прием.
Командир группы «Харриеров», двух тяжелых истребителей-штурмовиков вертикального взлета, ответил:
— Отто, что-то случилось?
— Нет, это план. Все идет по нему.
— Понял. Выполняю. Жду дальнейших инструкций.
— Запускайте машины и я скоро выйду на связь.
Шеллинг еще раз взглянул на часы и нажал красную кнопку на панели управления. Мигающим огоньком зажегся индикатор, а на оперативном дисплее стало медленно укорачиваться фиолетовая линия. Под днищем «Торнадо» в большом подвесном баке для топлива открылась заслонка и оттуда, под большим давлением, стал выходить газ, без цвета и запаха; газ-галюциноген — психоделик особого свойства. Будучи тяжелее атмосферного воздуха, он заполнил бетонную площадку, где находился «Торнадо», и стал проникать по линиям коммуникаций в глубину кратера, где находился зал Священного Равновесного Собора и где находились все прилетевшие на остров представители религий мира. Прошло десять минут. Шеллинг закрыл опустевший бак и дал команду пилоту «Харриера»:
— Анри, выполни команду В — 29.
— Выполняю.
Бергсон нажал кнопку на пульте управления «Харриера» и из подвесного бака его самолета стал выходить газ, по своей плотности равный атмосферному воздуху. Через несколько минут вся эскадрилья стоявших рядом самолетов окуталась невидимой дымкой психоделической отравы. Почти у всех авиалайнеров были открыты боковые окна кабин пилотов, — стояла жара, — и вопрос воздействия химического оружия на противника практически был решен.
Внешне все было спокойно. На стоянке и во всем кратере висела тишина, прерываемая изредка криками чаек, залетевших внутрь и промышлявших здесь же, добывая пропитание, в кратерном озере. Аэродром был тут как аравийская пустыня; самолеты стояли плотным рядом, как караван спящих верблюдов, уткнувшихся носами в песок, а погонщики этих верблюдов не торопясь втягивали в себя гашиш и меняли взгляд на мир. Из под «Харриера» выскочила крыса. Толстая и зеленоватого цвета. Помчалась в сторону от самолетов, прыгнула в озеро и поплыла неведомо куда.
— Хаммаршель, запросил «Дельту» Шеллинг. — Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке. Эндрю тоже — ответил француз.
— Прекрасно. Слушай внимательно. Скоро появится Фазер с сопровождением. По их прибытию выруливай на полосу и сразу же взлетай, даже если не будет никакой команды. Корректировать тебя будет некому. Диспетчера этого аэродрома в данный момент ушли в кратковременный отпуск, возможно и не вернутся. И не промахнись мимо ворот! Если почувствуете что-то не то, ну типа голова кружится, Эндрю много болтает или сильно захотелось сыграть в карты — надевайте гермошлемы. Нет, Хэм, наденьте их прямо сейчас. Это приказ. Снимайте, когда отлетите от острова. Подтверди.
— Все понял. Работать в гермошлемах на автономном воздухообеспечении, — доложил первый пилот «Дельты».
— Мы все ждем вашего старта и сразу же взлетаем следом. Конец связи.
***
Выступал представитель греко-католической церкви.
— ... И если верить всем сопоставлениям, приведенным сторонниками буддизма, переведя их образы, естественно, в христианский пантеон и католическую ипостась; сравнить с древними апокрифическими записями иудеев; сопоставить с текстами раннего брахманизма и размышлениями о принципе первичности Гермеса Трисмегиста, основанными на еще более древних знаниях, то надо сказать прямо, — и я скажу это. Явилась Ева. EVE!!! Что явится следом за ней, посредством ее, вы можете предположить. Явиться может все, включая и Авеля и Каина Нового времени.
— Откуда у вас такая уверенность в легитимности этой предполагаемой Евы? — нервозно спросил председательствующий архиепископ Александрийский.
— Вы что-то путаете, — воинственно ответил греко-католик. — Легитимность, то есть, так сказать, законная преемственность, здесь более чем неуместна. И мне неудобно пояснять вам это. Еву не избирают как, извините, понтифика. Законы, выдуманные человеческими головами, на нее не могут распространяться. Она является сама на обломках прошлых жизней, на руинах всех предшествующих цивилизаций, на срезе Вечности. Она — сверхновая звезда, появившаяся на месте исчезнувшего желтого карлика, — зажатого, забитого, почти невидимого. Она сама есть закон; она сама есть легитимность, если хотите Она — это все. EVE — и к этому добавить нечего.
— Нет уж, — соппонировал архиепископ. — Мария это еще далеко не Ева, даже если у нее геном не совсем традиционной конфигурации. То, что он совпадает с геномом так называемой «архиевы», напрямую ни о чем не говорит. В истории религии мы все знаем и не такие совпадения. Сверхновая звезда? Не торопитесь брат, не торопитесь. В лучах сверхновой звезды все мы давно бы уже сгорели. Время. Вот, что нужно нам. И оно скажет, кто есть кто. Канонизировать снайпера-убийцу, — это слишком невообразимо и я пугаюсь свои собственных слов! Жаль, нет Понтифика, он греет сердце своим божественным разумом. — Председательствующий пару секунд помолчал и спросил. — Архиепископ Махарашвили, чтобы сказал, на ваш взгляд, по этому поводу Папа?
Махарашвили встал, оправив мантию.
— Возможно Его Святейшество напомнил бы нам, например, о Жанне. Великомученице Жанне Д'арк. Уж сколько уложила в могилу и покалечила божьего народу эта святая дама, да еще с ужасными пытками, вы, надеюсь, знаете. И тем не менее канонизирована и ныне Святая Великомученица. Бог ей судья. И нам. — Глянул на председателя. — Поэтому мне сложно отобразить мнение понтифика. Все зависит от очень большого количества свидетельских показаний и качества совершенных чудес. Времена меняются, архиепископ, критерии тоже. Вы не можете этого отрицать. И если нам на голову свалится так называемый Новый Мировой Порядок, — что включает в себя, насколько я понимаю, и конец миллениума, — да еще посредством этой юной девы, я преклоню перед ней колени и буду молиться за нее, ибо прав тот, кто проводит божьи помыслы, хотя они и неисповедимы простым смертным.
Грузин сел. Маргарита странно посмотрела на него. Магистр сказал ему на ухо: «не перегибай». Фазер смотрел прямо перед собой и о чем-то думал. Артур поднял руку, встал, представился и тоже вставил слово.
— Церковь сайентологии признает божественной любую причинность. EVE! Это само по себе причина причинности. Я согласен, что нужно время. Время выявляет причинность, а до этого момента мы все играем в слова. — Артур сел. Махарашвили хмуро посмотрел на него и отвернулся.
Зеркальный газ уже заполнил помещение. Этот сильнодействующий психоделик имел свойство останавливать сознание человека в определенном периоде времени и зацикливать его, как поврежденную граммофонную пластинку. Время субъективно останавливалось и личность, законсервированная в нем, трепыхалась как головастик в рюмке с водой. Изобретение Магистра и его алхимиков.
Однако общение представителей духовенства продолжалось пока еще достаточно объективно.
— Если она Ева, то это выяснится достаточно скоро, — заявил, представившись, Верховный анабаптист. — Она должна что-то родить. В этом смысл ее инволюции. Вы со мной согласны? — обратился он к председателю.
— Вопрос — что? Что будет рождено? — ответил председательствующий.
— Но это, милостивый отец Александрийский, нас не касается совершенно. В конце концов, мы все рождены только по воле божьей, ведь так? Инволюция первична, восприятие вторично. Свобода божественна по своей сути. Все остальное — производные этого факта. Разве не так, архиепископ?
— На все Воля Божья, — сбился с режима ведения заседания председательствующий. Упоминание Бога председателем собора, и использование прямой специфической терминологии, не допускалось. В зале витало достаточное разнобожие и даже отрицание Бога. Обсуждались технологии мирских дел духовных пастырей — но не более того.
— Я бы хотел уточнить понятие. Звукосочетание ЕВА отсутствует в нашем пантеоне, — сказал представитель бехаизма. Имеется в виду Рождающая Вечность?
В стороне громко заговорили на латыни.
— Маразм, — тихо проговорил Фазер. — Одно и то же.
— На все Воля Божья! Вновь проговорил архиепископ Александрийский и стал креститься, что было совсем неуместно. Ритуалы запрещались уставом Собора.
— Да, да! Ева не имеет места в нашем вероисповедании. Нет, не имеет, — повторил главный бехаист.
— TEMPORA MUTANTUR, ET NOS MUTAMUR IN ILLIS, ХА — ХА — ХА! (времена меняются и мы меняемся вместе сними), — уже громко рассуждали на латыни представители Лютеранской церкви.
— Маразм, — громко сказал Фазер. — полнейший маразм. Причем здесь Ева?
— Эх, на все Божья Воля! — неожиданно начал напевать архиепископ Александрийский. — Бо — о — ожья!!!
— Что за Ева? Какая Ева? Наша Ева — мантра! — закричали представители трансцендентальной медитации в лице главного Трансцендентала.
— ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ! ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ!!! — стали низким гулом скандировать буддисты.
— TEMPORA MUTANTUR... U — U — U — URRR!!!
— Ох и маразм, мороз по коже. Какая мантра? Ева — мантра? Мара — а — азм!
В зале находилось около четырехсот человек, включая охрану и секретарей. Все слушали председательствующего архиепископа, вернее его песенную оду о воле божьей, под аккомпанемент буддийской мантры, комментариев лютеран на латыни и критических замечаний Фазера. Постепенно каждый из присутствующих стал изрекать именно свой личный взгляд на ситуацию с Евой и, конечно же на родном языке и с использованием национальных ритуалов. Заседание Священного Равноправного Собора достигло своего эмоционального пика, превратившись в некое подобие гигантского улья, наполненного пчелами разных пород, собранных со всего мира и жужжащих каждая на своей волне. Стенографисты тщательно записывали каждое слово.
Верховный Магистр повернулся к Артуру и Маргарите.
— Медленно поднимайтесь и идите к самолету. На вас никто не обратит внимания — все заняты серьезным делом. Ждите нас наверху. И не разгуливайте особо — таблетки действуют около часа.
Артур взял за руку бледную Маргариту и, встав из-за стола, принялся выводить ее по проходу, минуя собеседников, разговаривающих с собственным отражением. Они медленно поднимались по белым мраморным ступеням, ведущим наверх.
«ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ! ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ!»
«TEMPORA MUTANTUR...TEMPORA MUTANTUR...»
«МАРАЗМ!!!»
Поднявшись к двери, Артур и Марго вышли на поверхность. Свежий воздух, летающие чайки, тишина и смена обстановки сразу притупили стрессовое состояние, но и Артур и Марго, тем не менее находились в сильнейшем шоке. Их никто не предупредил о такой запланированной каденции священного заседания. Теперь то все ясно — зеркальный газ. Артур с бешенной скоростью просчитывал в голове последствия этой газовой атаки и выводы были один мрачней другого. Видеокамеры, стоявшие в зале, конечно зафиксировали их уход и теперь магнитная стрела причины бредовости этого совещания будет указывать на них, Магистра, Фазера и Махарашвили. На Ватикан, короче. О сайентологах никто и не вспомнит. Не тот уровень. И эта стрела не может не выстрелить и загарпунить этих пятерых сумасшедших, сотворивших такое с людьми, выше которых, в плане духовности, на планете нет. По крайней мере официально. Да, впрочем, и реально. На остров прилетели настоящие медиумы. Ой, мать родная! Магистр сошел с ума! А Фазер ходит у него на веревочке, как розовый пудель и встает на задние лапы, по команде. Что же у него в башке? Ведь Магистр соблюдал всегда такой уровень секретности, что мыши падали под гипнозом, не в состоянии проползти в его апартаменты и уволочь зернышко кукурузы или корочку хлеба!
Артур огляделся. В стороне, метрах в трехстах, стояла «Дельта — 12». Вдали светились солнечным светом ворота, куда их самолет влетел и должен теперь вылететь обратно. Что под вопросом, после событий недавно произошедших. А если их закроют? Охрана разбросана по всему острову. Она под воздействие газа не попала!
Взлетная полоса растянулась почти на километр. Самураи постарались. Взлетно-посадочная дорожка лежала на воде кратерного озера, поддерживаемая гигантскими металлическими емкостями-понтонами. Дальше, за «Дельтой», стоял ряд самолетов, ожидающих своих пассажиров. Дождутся не скоро, часа через три. Если не через пять. После этого газа сон такой, что можно за ноги подвешивать.
Совсем рядом стоял джип с открытым верхом. Артур заглянул — ключ зажигания на месте.
Маргарита звенела своими цепочками, браслетами, бусами и колечками. «Скоро?» — спросила. «Что?» — «В самолет!» Она была сильно перепугана. «Сейчас, Марго, сейчас...» Артур еще раз внимательно оглядел загадочный вулканический остров, — квадратная морская миля, не больше, — о котором давно слышал, на был здесь впервые и, наверное, больше не побывает. Все небо над кольцеобразным аэродромом неизвестные строители затянули пластиком, подвешенных на системе из прочных нейлоновых нитей. Во многих местах нейлоновые тросы тянулись до самой земли и были закреплены. На глади озера, за взлетной полосой, плавали бакланы. Большие, толстые чайки, размером с хорошего гуся. Стояла тишина и только плеск волн доносился со стороны выхода из кратера.
Артур подошел к джипу и, открыв дверь, усадил туда Маргариту. Та лезла внутрь звеня всей своей бижутерией. В этот момент появились Магистр и Махарашвили. Они вели под руки Фазера. Тот твердил: «Ох и маразм! Ева — мантра!» Но не сопротивлялся и спокойно сел в машину.
Джип помчался к самолету. Подъехав к ряду авиалайнеров все услышали неясный гул и бормотание. Выяснилось, что это пилоты самолетов поют песни. Или просто завывают, — есть такое искусство.
— Ударная операция военно-технического характера требует ума, технологии и смелости. Особенно последнего. А не армии болтунов-командиров и советников-дилетантов. Учись, Махарашвили, работать стратегически, — выдал рецепт Магистр и окинул взглядом бледного секретаря.
— Я учусь, Ваша Святейшество, учусь... Вы применили зеркальный газ. Таблетки, это антидот, теперь ясно. но я не ожидал такого хода с вашей стороны... И последствия... ?.. Мы остались на сотне видеочипов... Нет, такого я не ожидал...
— Если бы ожидал — упал бы в обморок. А так, даже хорошую речь прочел о вреде Жанны Д'арк. Ты бы им еще о курении... А последствия? Они запланированы, не волнуйся. Хватай Фазера за ноги, перенесем его в самолет, он уже спит. И... Махарашвили, это еще не конец того, чего никто не ожидал. Но главное — я теперь знаю все, что планируют в отношении нас. Любые последствия стоят этого. Карательные меры в отношении «Секретной конфессии». Ха! Они их получили. Да вот только в отношении себя, болтливых себялюбов, не уловивших ветер глобализма. Их корабль без ветра поползет в бездну. И я здесь не причем. Ты слышал о законе достаточного основания. А вот Ева? — По лицу Магистра прошла тень, что случалось весьма редко. — Рождающая детерминанты должна исчезнуть. Мы должны успеть! Артур! Быстро в самолет.
Маргарита уже глядела из иллюминатора. Через минуту дверь авиалайнера закрылась и, взвыв двигателями, "Дельта — 12 " развернулась и поехала по рулежной дорожке к взлетной полосе. Выехала на старт и застыла на месте, набирая обороты турбин и подрагивая всем корпусом. Секунда, две, три...
— Пошел! — скомандовал немец из «Торнадо». Хаммаршель сбросил тормоза и «Дельта», сорвавшись с места, устремилась вперед, оторвалась от взлетной полосы и исчезла в воротах, выскочив из каменного мешка, как мышь из мышеловки.
— Не выше ста метров, — напомнил в микрофон Отто Шеллинг. — Курс 132 с четвертью градуса на север. Включи автопилот и иди на минимальной скорости. Мы скоро догоним. И, Хэм, соблюдай режим радиомолчания. Связь только с нами, в открытый эфир не выходить. Подтверди.
— Понял все. Режим закрытой связи. Высота сто метров. Курс 132 с четвертью градусов — север. Не курить. В карты не играть. Порножурналы не рассматривать. Жевательную резинку не жевать...
— Да, и не курить, кстати. Меня твой юмор не достает, но курить запрещаю. Конец связи.
«Торнадо» Шеллинга сбросил пустой бак из под газа и медленно подъехал к взлетной полосе, гудя двигателями, как упругий шмель. Второй, ведомый истребитель, управляемый Чарлзом Пирсом, двигался следом, в ста метрах.
— Чарли, — спросил Отто в шлемофон своего напарника. — У тебя все в порядке?
— Я в порядке, но по-моему, начинается движение. Если только я не ошибаюсь.
— Какое движение, повтори!
— "Боинг — 726", бортовой номер 216, кажется запустил двигатели. Если это так, то борт был полностью загерметизирован и газ в кабину не проник.
— Люди видны? — Отто продолжал ехать прямо в сторону взлетной полосы, раздумывая что делать. Свидетелей их отлета быть не должно. Могут успеть передать данные через спутник или просто в эфире.
— Уже видны. На месте первого пилота сидит человек. Ты можешь увидеть сам, если развернешься.
Шеллинг вызвал командира «Харриеров».
— Бергсон!
— Я слушаю.
— Делайте низкий старт и осмотри сейчас «Боинг — 726», борт 216, что ты там видишь.
Истребители вертикального взлета медленно поднялись и зависли в пяти метрах от бетонной полосы.
— Вижу борт 216, — доложил Бергсон. — Запустил двигатели, проверяет вертикальные рули. Это плохо, Отто.
— Ты прав, хорошего мало. Но выбора нет. Следите за ситуацией. Если все будет как я рассчитываю, то через пару минут мы выйдем за пределы острова. Сразу следуйте за нами.
Шеллинг медленно развернул свой «Торнадо» и хищно уставился на борт 216. На месте пилота сидел человек. Второго пилота не было. Дав увеличение на оптическом бинокуляре, Шеллинг увидел, что пилот в камуфляжной форме и тоже пристально смотрел на него. Неожиданно заработала автоматическая радиостанция международной частоты.
— Далеко собрались, ребята? /англ./ Мать вашу... /русск./
Немец слегка опешил. В конце фразы ему послышался русский язык. Неужели СВР (служба внешней разведки)? Приперли таки черти сюда русских! Отто ответил на английском.
— С кем я разговариваю?
— С таким же, как и ты, друг. Я не думаю, что ты епископ (англ.).
Планы рушились на глазах. Визави продолжил.
— Куда улетела «Дельта» с католиками и почему? /англ./ Ты, мудило! /русск. сленг/ Неужели собор уже закончился? Вы что, самые умные? А где же русская православная церковь? Где все остальные? /англ./ Жди проблем, брат. /русск./
Отто внимательно слушал и быстро соображал, что делать. Ясно прослушивалось, что русский говорит затягивая окончания слов. Это говорило о том, что он под действием газа, но еще не полностью. Возможно, в их «Боинге» была небольшая разгерметизация. Или у пилота оказалась очень устойчивая психическая доминанта, настроенная на выполнение задания. Такое бывает. Точно русские!
Включив бортовую систему наведения, Отто дал очередь из автоматической пушки по переднему шасси «Боинга». Самолет медленно завалился вперед, русский исчез из вида. Дав очередь из пулемета, Шеллинг прошил корпус авиалайнера разрывными пулями, лишив его герметизации. «Харриеры» висели в стороне и держали борт 216 на прицеле, ожидая команды из «Торнадо».
— У меня есть жена.
— А баба?
— А жена что, не баба?
— Нет, жена — это жена. — Хаммаршель помолчал и добавил. — И этим все сказано.
Щелкнул переключателем на пульте. Спросил:
— А мужик?
Эндрю резко повернулся и посмотрел на первого пилота.
— Хэм, ты в порядке? С башкой у тебя в порядке? Зачем мне мужик?
— Не знаю, просто так спросил. Если у тебя нет бабы...
— У меня есть жена!
— ... то кто его знает, что тогда тебе нужно. Пить ты — не пьешь. Почти. Не куришь. Фигни никакой отмочить не сумеешь. Побоишься. Нет свободного полета души, короче. Кроссворды всякие разглядываешь. Какое насекомое ползает на спине? Две буквы. Ой, умру с тоски! Да, — резинку жуешь...
— Хэм, заткнись, болтливая скотина! Я хоть порнуху с микроскопом не разглядываю.
— А что? Порнуха — вещь! Куда до ней твоей резинке. Порнуха стимулирует вообразительный процесс. А что стимулирует твоя резинка? Слюноотделение? Эх, Эндрю. Впадаешь в детство.
Оба пилота вели беседу в кабине самолета «Дельта — 12», на борту которого прибыла группа религиозных деятелей на секретные переговоры, проходившие на крошечном вулканическом островке в Японском море. База на острове была практически стопроцентно засекречена от спецслужб основных развитых стран.
Щелкнул динамик зашифрованной связи. В эфире был командир группы прикрытия «Дельты», находившийся на борту истребителя «Торнадо».
— Хаммаршель, — обратился он к первому пилоту. — У тебя все в порядке?
Француз недовольно посмотрел в сторону «Торнадо», стоявшего метрах в трехстах.
— В прядке! — Закинул руки за голову и стал осматривать потолок кабины.
— Таблетки приняли?
Перед пилотами «Дельты» на тарелке лежали десять красных таблеток-капсул. По пять штук на каждого. Было приказано выпить их через тридцать минут после посадки, как профилактическое средство против испарений авиационного топлива, в частности меланжа, которое могло исходить от других самолетов.
— Пусть таблетки чурки жрут, — молвил француз.
— Хаммаршель, — изменил тон командир «Торнадо». — Если ты не понял команды, я предлагаю хорошо подумать, и ответить еще раз.
— Я — вольный пилот. И вегетарианец.
— Хэм, — терпеливо повторил сосед из «Торнадо». — Пожалуйста, примите таблетки. Ты слышишь, я говорю тебе без всякой команды и приказа, а просто — пожалуйста. Расскажу тебе позже, насколько это важно.
Итальянец Эндрю взял горсть капсул, сунул в рот и запил «Кока — колой» из банки.
— Ладно, Отто, — ответил в микрофон Хаммаршель. — Я верю, что они пойдут нам на пользу.
Сгреб таблетки и сунул в рот, проглотив не запивая. — Докладываю — капсулы приняты.
— Хэм, — мягко сказал Отто. — Спасибо. А теперь будьте наготове.
— Что значит наготове? Мы всегда наготове!
— Я говорю — будь наготове, — вкрадчиво проговорил пилот «Торнадо», — а ты понимаешь, что надо быть наготове по особенному, верно? И не валяй дурака! Ты всегда наготове только на бабу прыгать, пиво жрать, да в карты зарплату раздаривать. Сколько на той неделе проиграл? А? Наготове! Но это в прошлом, Хэм. А сейчас аккуратно включи зажигание и проверь все системы, — уже спокойно продолжал немец. Француз недоуменно посмотрел на итальянца, — второго пилота, — но стал серьезным и, щелкнув переключателем, ответил:
— Понял. Зажигание включено. Системы тестируются.
— Прекрасно. А теперь — жди. Осталось недолго. Поздновато только таблетки приняли. Но ничего. Надеюсь, пронесет. Приготовьте гермошлемы и подачу кислорода.
Француз заподозрил неладное.
— Слушай, Шеллинг, если ты меня разыгрываешь...
— Нет, — жестко сказал ему немец. — Шутить мы с тобой будем не здесь. Доложи, как чувствует себя Эндрю.
— Я в полном порядке, но зачем гермошлемы? — ответил в микрофон итальянец, тревожно глядя в сторону «Торнадо».
— Ты кому служишь, вояка? Ватикану? Значит, верь своему командиру. Вопросы есть?
— Мы ждем указаний, — напряженно ответил француз.
— Вот это уже продуктивнее. Ждите! — И отключился.
Первый и второй пилот посмотрели друг на друга. Хаммаршель, глянув на часы, проговорил напарнику:
— Рановато до отлета. Еще часа два, не меньше. Что-то мутит немец.
Француз огляделся с высоты кабины «Дельта — 12». Стоянка секретного аэродрома, расположенная вдоль стены вулканического кратера, была забита авиалайнерами со всего мира. Места не хватало, стояли почти вплотную. Стал считать. Насчитал сорок два самолета, не учитывая «Дельты» и боевых «Торнадо» и «Харриеров». Группа боевого сопровождения прилетела только с Фазером из Ватикана. Больше боевой авиации видно не было. Но конечно же все вооружены до зубов. Пулеметы, гранатометы и «Стингеры»... Истинная святость всегда наготове отразить святотатство и агрессию. Профессиональные религионеры знают цену вовремя оказавшемуся под рукой кольту, еще со времен миссионерской деятельности. Впереди Библии всегда шел он, близнец священника и уравнитель человечества, — святой брат кольт.
Сорок два авиалайнера. Во всех сидят пилоты. И пьют таблетки? Нет, это немец что-то особенное выдумал. Или не немец? Тогда сложнее. Черт дернул согласиться на это задание. Выбор-то был. Чувствовала душа — будут проблемы. И сейчас чувствует. Двести миль лететь ниже радарного наблюдения. Никто не знает где они! И он сам не знает. Кратер потухшего вулкана, переделанный под авиабазу. Даже вон крышу сгородили. От спутников прячутся. О чем попы надумали болтать в таком гиблом месте? Паству делят? Да вроде всю поделили. А может и не всю?
Хаммершель вытер выступивший пот и глянул на Андриано.
— А ты как?
— А что я? Я — как ты.
— Что он надумал?
— Кто?
— Фазер.
— Фазер?
— А кто же еще. Не немец же. Тот может только орать, да жрать колбасу. Ему даже порнуха не нужна.
— Задолбал ты своей порнухой. Переходи на колбасу. Что будем делать?
— Ждать.
_______________________
Командир группировки прикрытия, пилот «Торнадо» Отто Шеллинг, откинулся в кресле самолета и пристально смотрел на часы. Включил связь и запросил ведущего «Харриеров». Тот ответил:
— Бергсон слушает.
— Анри, планы немного изменились. Включай зажигание и жди команды. Проинформируй ведомого об изменении в программе и пусть тоже будет в готовности. — Шеллинг переключился на прием.
Командир группы «Харриеров», двух тяжелых истребителей-штурмовиков вертикального взлета, ответил:
— Отто, что-то случилось?
— Нет, это план. Все идет по нему.
— Понял. Выполняю. Жду дальнейших инструкций.
— Запускайте машины и я скоро выйду на связь.
Шеллинг еще раз взглянул на часы и нажал красную кнопку на панели управления. Мигающим огоньком зажегся индикатор, а на оперативном дисплее стало медленно укорачиваться фиолетовая линия. Под днищем «Торнадо» в большом подвесном баке для топлива открылась заслонка и оттуда, под большим давлением, стал выходить газ, без цвета и запаха; газ-галюциноген — психоделик особого свойства. Будучи тяжелее атмосферного воздуха, он заполнил бетонную площадку, где находился «Торнадо», и стал проникать по линиям коммуникаций в глубину кратера, где находился зал Священного Равновесного Собора и где находились все прилетевшие на остров представители религий мира. Прошло десять минут. Шеллинг закрыл опустевший бак и дал команду пилоту «Харриера»:
— Анри, выполни команду В — 29.
— Выполняю.
Бергсон нажал кнопку на пульте управления «Харриера» и из подвесного бака его самолета стал выходить газ, по своей плотности равный атмосферному воздуху. Через несколько минут вся эскадрилья стоявших рядом самолетов окуталась невидимой дымкой психоделической отравы. Почти у всех авиалайнеров были открыты боковые окна кабин пилотов, — стояла жара, — и вопрос воздействия химического оружия на противника практически был решен.
Внешне все было спокойно. На стоянке и во всем кратере висела тишина, прерываемая изредка криками чаек, залетевших внутрь и промышлявших здесь же, добывая пропитание, в кратерном озере. Аэродром был тут как аравийская пустыня; самолеты стояли плотным рядом, как караван спящих верблюдов, уткнувшихся носами в песок, а погонщики этих верблюдов не торопясь втягивали в себя гашиш и меняли взгляд на мир. Из под «Харриера» выскочила крыса. Толстая и зеленоватого цвета. Помчалась в сторону от самолетов, прыгнула в озеро и поплыла неведомо куда.
— Хаммаршель, запросил «Дельту» Шеллинг. — Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке. Эндрю тоже — ответил француз.
— Прекрасно. Слушай внимательно. Скоро появится Фазер с сопровождением. По их прибытию выруливай на полосу и сразу же взлетай, даже если не будет никакой команды. Корректировать тебя будет некому. Диспетчера этого аэродрома в данный момент ушли в кратковременный отпуск, возможно и не вернутся. И не промахнись мимо ворот! Если почувствуете что-то не то, ну типа голова кружится, Эндрю много болтает или сильно захотелось сыграть в карты — надевайте гермошлемы. Нет, Хэм, наденьте их прямо сейчас. Это приказ. Снимайте, когда отлетите от острова. Подтверди.
— Все понял. Работать в гермошлемах на автономном воздухообеспечении, — доложил первый пилот «Дельты».
— Мы все ждем вашего старта и сразу же взлетаем следом. Конец связи.
***
Выступал представитель греко-католической церкви.
— ... И если верить всем сопоставлениям, приведенным сторонниками буддизма, переведя их образы, естественно, в христианский пантеон и католическую ипостась; сравнить с древними апокрифическими записями иудеев; сопоставить с текстами раннего брахманизма и размышлениями о принципе первичности Гермеса Трисмегиста, основанными на еще более древних знаниях, то надо сказать прямо, — и я скажу это. Явилась Ева. EVE!!! Что явится следом за ней, посредством ее, вы можете предположить. Явиться может все, включая и Авеля и Каина Нового времени.
— Откуда у вас такая уверенность в легитимности этой предполагаемой Евы? — нервозно спросил председательствующий архиепископ Александрийский.
— Вы что-то путаете, — воинственно ответил греко-католик. — Легитимность, то есть, так сказать, законная преемственность, здесь более чем неуместна. И мне неудобно пояснять вам это. Еву не избирают как, извините, понтифика. Законы, выдуманные человеческими головами, на нее не могут распространяться. Она является сама на обломках прошлых жизней, на руинах всех предшествующих цивилизаций, на срезе Вечности. Она — сверхновая звезда, появившаяся на месте исчезнувшего желтого карлика, — зажатого, забитого, почти невидимого. Она сама есть закон; она сама есть легитимность, если хотите Она — это все. EVE — и к этому добавить нечего.
— Нет уж, — соппонировал архиепископ. — Мария это еще далеко не Ева, даже если у нее геном не совсем традиционной конфигурации. То, что он совпадает с геномом так называемой «архиевы», напрямую ни о чем не говорит. В истории религии мы все знаем и не такие совпадения. Сверхновая звезда? Не торопитесь брат, не торопитесь. В лучах сверхновой звезды все мы давно бы уже сгорели. Время. Вот, что нужно нам. И оно скажет, кто есть кто. Канонизировать снайпера-убийцу, — это слишком невообразимо и я пугаюсь свои собственных слов! Жаль, нет Понтифика, он греет сердце своим божественным разумом. — Председательствующий пару секунд помолчал и спросил. — Архиепископ Махарашвили, чтобы сказал, на ваш взгляд, по этому поводу Папа?
Махарашвили встал, оправив мантию.
— Возможно Его Святейшество напомнил бы нам, например, о Жанне. Великомученице Жанне Д'арк. Уж сколько уложила в могилу и покалечила божьего народу эта святая дама, да еще с ужасными пытками, вы, надеюсь, знаете. И тем не менее канонизирована и ныне Святая Великомученица. Бог ей судья. И нам. — Глянул на председателя. — Поэтому мне сложно отобразить мнение понтифика. Все зависит от очень большого количества свидетельских показаний и качества совершенных чудес. Времена меняются, архиепископ, критерии тоже. Вы не можете этого отрицать. И если нам на голову свалится так называемый Новый Мировой Порядок, — что включает в себя, насколько я понимаю, и конец миллениума, — да еще посредством этой юной девы, я преклоню перед ней колени и буду молиться за нее, ибо прав тот, кто проводит божьи помыслы, хотя они и неисповедимы простым смертным.
Грузин сел. Маргарита странно посмотрела на него. Магистр сказал ему на ухо: «не перегибай». Фазер смотрел прямо перед собой и о чем-то думал. Артур поднял руку, встал, представился и тоже вставил слово.
— Церковь сайентологии признает божественной любую причинность. EVE! Это само по себе причина причинности. Я согласен, что нужно время. Время выявляет причинность, а до этого момента мы все играем в слова. — Артур сел. Махарашвили хмуро посмотрел на него и отвернулся.
Зеркальный газ уже заполнил помещение. Этот сильнодействующий психоделик имел свойство останавливать сознание человека в определенном периоде времени и зацикливать его, как поврежденную граммофонную пластинку. Время субъективно останавливалось и личность, законсервированная в нем, трепыхалась как головастик в рюмке с водой. Изобретение Магистра и его алхимиков.
Однако общение представителей духовенства продолжалось пока еще достаточно объективно.
— Если она Ева, то это выяснится достаточно скоро, — заявил, представившись, Верховный анабаптист. — Она должна что-то родить. В этом смысл ее инволюции. Вы со мной согласны? — обратился он к председателю.
— Вопрос — что? Что будет рождено? — ответил председательствующий.
— Но это, милостивый отец Александрийский, нас не касается совершенно. В конце концов, мы все рождены только по воле божьей, ведь так? Инволюция первична, восприятие вторично. Свобода божественна по своей сути. Все остальное — производные этого факта. Разве не так, архиепископ?
— На все Воля Божья, — сбился с режима ведения заседания председательствующий. Упоминание Бога председателем собора, и использование прямой специфической терминологии, не допускалось. В зале витало достаточное разнобожие и даже отрицание Бога. Обсуждались технологии мирских дел духовных пастырей — но не более того.
— Я бы хотел уточнить понятие. Звукосочетание ЕВА отсутствует в нашем пантеоне, — сказал представитель бехаизма. Имеется в виду Рождающая Вечность?
В стороне громко заговорили на латыни.
— Маразм, — тихо проговорил Фазер. — Одно и то же.
— На все Воля Божья! Вновь проговорил архиепископ Александрийский и стал креститься, что было совсем неуместно. Ритуалы запрещались уставом Собора.
— Да, да! Ева не имеет места в нашем вероисповедании. Нет, не имеет, — повторил главный бехаист.
— TEMPORA MUTANTUR, ET NOS MUTAMUR IN ILLIS, ХА — ХА — ХА! (времена меняются и мы меняемся вместе сними), — уже громко рассуждали на латыни представители Лютеранской церкви.
— Маразм, — громко сказал Фазер. — полнейший маразм. Причем здесь Ева?
— Эх, на все Божья Воля! — неожиданно начал напевать архиепископ Александрийский. — Бо — о — ожья!!!
— Что за Ева? Какая Ева? Наша Ева — мантра! — закричали представители трансцендентальной медитации в лице главного Трансцендентала.
— ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ! ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ!!! — стали низким гулом скандировать буддисты.
— TEMPORA MUTANTUR... U — U — U — URRR!!!
— Ох и маразм, мороз по коже. Какая мантра? Ева — мантра? Мара — а — азм!
В зале находилось около четырехсот человек, включая охрану и секретарей. Все слушали председательствующего архиепископа, вернее его песенную оду о воле божьей, под аккомпанемент буддийской мантры, комментариев лютеран на латыни и критических замечаний Фазера. Постепенно каждый из присутствующих стал изрекать именно свой личный взгляд на ситуацию с Евой и, конечно же на родном языке и с использованием национальных ритуалов. Заседание Священного Равноправного Собора достигло своего эмоционального пика, превратившись в некое подобие гигантского улья, наполненного пчелами разных пород, собранных со всего мира и жужжащих каждая на своей волне. Стенографисты тщательно записывали каждое слово.
Верховный Магистр повернулся к Артуру и Маргарите.
— Медленно поднимайтесь и идите к самолету. На вас никто не обратит внимания — все заняты серьезным делом. Ждите нас наверху. И не разгуливайте особо — таблетки действуют около часа.
Артур взял за руку бледную Маргариту и, встав из-за стола, принялся выводить ее по проходу, минуя собеседников, разговаривающих с собственным отражением. Они медленно поднимались по белым мраморным ступеням, ведущим наверх.
«ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ! ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ!»
«TEMPORA MUTANTUR...TEMPORA MUTANTUR...»
«МАРАЗМ!!!»
Поднявшись к двери, Артур и Марго вышли на поверхность. Свежий воздух, летающие чайки, тишина и смена обстановки сразу притупили стрессовое состояние, но и Артур и Марго, тем не менее находились в сильнейшем шоке. Их никто не предупредил о такой запланированной каденции священного заседания. Теперь то все ясно — зеркальный газ. Артур с бешенной скоростью просчитывал в голове последствия этой газовой атаки и выводы были один мрачней другого. Видеокамеры, стоявшие в зале, конечно зафиксировали их уход и теперь магнитная стрела причины бредовости этого совещания будет указывать на них, Магистра, Фазера и Махарашвили. На Ватикан, короче. О сайентологах никто и не вспомнит. Не тот уровень. И эта стрела не может не выстрелить и загарпунить этих пятерых сумасшедших, сотворивших такое с людьми, выше которых, в плане духовности, на планете нет. По крайней мере официально. Да, впрочем, и реально. На остров прилетели настоящие медиумы. Ой, мать родная! Магистр сошел с ума! А Фазер ходит у него на веревочке, как розовый пудель и встает на задние лапы, по команде. Что же у него в башке? Ведь Магистр соблюдал всегда такой уровень секретности, что мыши падали под гипнозом, не в состоянии проползти в его апартаменты и уволочь зернышко кукурузы или корочку хлеба!
Артур огляделся. В стороне, метрах в трехстах, стояла «Дельта — 12». Вдали светились солнечным светом ворота, куда их самолет влетел и должен теперь вылететь обратно. Что под вопросом, после событий недавно произошедших. А если их закроют? Охрана разбросана по всему острову. Она под воздействие газа не попала!
Взлетная полоса растянулась почти на километр. Самураи постарались. Взлетно-посадочная дорожка лежала на воде кратерного озера, поддерживаемая гигантскими металлическими емкостями-понтонами. Дальше, за «Дельтой», стоял ряд самолетов, ожидающих своих пассажиров. Дождутся не скоро, часа через три. Если не через пять. После этого газа сон такой, что можно за ноги подвешивать.
Совсем рядом стоял джип с открытым верхом. Артур заглянул — ключ зажигания на месте.
Маргарита звенела своими цепочками, браслетами, бусами и колечками. «Скоро?» — спросила. «Что?» — «В самолет!» Она была сильно перепугана. «Сейчас, Марго, сейчас...» Артур еще раз внимательно оглядел загадочный вулканический остров, — квадратная морская миля, не больше, — о котором давно слышал, на был здесь впервые и, наверное, больше не побывает. Все небо над кольцеобразным аэродромом неизвестные строители затянули пластиком, подвешенных на системе из прочных нейлоновых нитей. Во многих местах нейлоновые тросы тянулись до самой земли и были закреплены. На глади озера, за взлетной полосой, плавали бакланы. Большие, толстые чайки, размером с хорошего гуся. Стояла тишина и только плеск волн доносился со стороны выхода из кратера.
Артур подошел к джипу и, открыв дверь, усадил туда Маргариту. Та лезла внутрь звеня всей своей бижутерией. В этот момент появились Магистр и Махарашвили. Они вели под руки Фазера. Тот твердил: «Ох и маразм! Ева — мантра!» Но не сопротивлялся и спокойно сел в машину.
Джип помчался к самолету. Подъехав к ряду авиалайнеров все услышали неясный гул и бормотание. Выяснилось, что это пилоты самолетов поют песни. Или просто завывают, — есть такое искусство.
— Ударная операция военно-технического характера требует ума, технологии и смелости. Особенно последнего. А не армии болтунов-командиров и советников-дилетантов. Учись, Махарашвили, работать стратегически, — выдал рецепт Магистр и окинул взглядом бледного секретаря.
— Я учусь, Ваша Святейшество, учусь... Вы применили зеркальный газ. Таблетки, это антидот, теперь ясно. но я не ожидал такого хода с вашей стороны... И последствия... ?.. Мы остались на сотне видеочипов... Нет, такого я не ожидал...
— Если бы ожидал — упал бы в обморок. А так, даже хорошую речь прочел о вреде Жанны Д'арк. Ты бы им еще о курении... А последствия? Они запланированы, не волнуйся. Хватай Фазера за ноги, перенесем его в самолет, он уже спит. И... Махарашвили, это еще не конец того, чего никто не ожидал. Но главное — я теперь знаю все, что планируют в отношении нас. Любые последствия стоят этого. Карательные меры в отношении «Секретной конфессии». Ха! Они их получили. Да вот только в отношении себя, болтливых себялюбов, не уловивших ветер глобализма. Их корабль без ветра поползет в бездну. И я здесь не причем. Ты слышал о законе достаточного основания. А вот Ева? — По лицу Магистра прошла тень, что случалось весьма редко. — Рождающая детерминанты должна исчезнуть. Мы должны успеть! Артур! Быстро в самолет.
Маргарита уже глядела из иллюминатора. Через минуту дверь авиалайнера закрылась и, взвыв двигателями, "Дельта — 12 " развернулась и поехала по рулежной дорожке к взлетной полосе. Выехала на старт и застыла на месте, набирая обороты турбин и подрагивая всем корпусом. Секунда, две, три...
— Пошел! — скомандовал немец из «Торнадо». Хаммаршель сбросил тормоза и «Дельта», сорвавшись с места, устремилась вперед, оторвалась от взлетной полосы и исчезла в воротах, выскочив из каменного мешка, как мышь из мышеловки.
— Не выше ста метров, — напомнил в микрофон Отто Шеллинг. — Курс 132 с четвертью градуса на север. Включи автопилот и иди на минимальной скорости. Мы скоро догоним. И, Хэм, соблюдай режим радиомолчания. Связь только с нами, в открытый эфир не выходить. Подтверди.
— Понял все. Режим закрытой связи. Высота сто метров. Курс 132 с четвертью градусов — север. Не курить. В карты не играть. Порножурналы не рассматривать. Жевательную резинку не жевать...
— Да, и не курить, кстати. Меня твой юмор не достает, но курить запрещаю. Конец связи.
«Торнадо» Шеллинга сбросил пустой бак из под газа и медленно подъехал к взлетной полосе, гудя двигателями, как упругий шмель. Второй, ведомый истребитель, управляемый Чарлзом Пирсом, двигался следом, в ста метрах.
— Чарли, — спросил Отто в шлемофон своего напарника. — У тебя все в порядке?
— Я в порядке, но по-моему, начинается движение. Если только я не ошибаюсь.
— Какое движение, повтори!
— "Боинг — 726", бортовой номер 216, кажется запустил двигатели. Если это так, то борт был полностью загерметизирован и газ в кабину не проник.
— Люди видны? — Отто продолжал ехать прямо в сторону взлетной полосы, раздумывая что делать. Свидетелей их отлета быть не должно. Могут успеть передать данные через спутник или просто в эфире.
— Уже видны. На месте первого пилота сидит человек. Ты можешь увидеть сам, если развернешься.
Шеллинг вызвал командира «Харриеров».
— Бергсон!
— Я слушаю.
— Делайте низкий старт и осмотри сейчас «Боинг — 726», борт 216, что ты там видишь.
Истребители вертикального взлета медленно поднялись и зависли в пяти метрах от бетонной полосы.
— Вижу борт 216, — доложил Бергсон. — Запустил двигатели, проверяет вертикальные рули. Это плохо, Отто.
— Ты прав, хорошего мало. Но выбора нет. Следите за ситуацией. Если все будет как я рассчитываю, то через пару минут мы выйдем за пределы острова. Сразу следуйте за нами.
Шеллинг медленно развернул свой «Торнадо» и хищно уставился на борт 216. На месте пилота сидел человек. Второго пилота не было. Дав увеличение на оптическом бинокуляре, Шеллинг увидел, что пилот в камуфляжной форме и тоже пристально смотрел на него. Неожиданно заработала автоматическая радиостанция международной частоты.
— Далеко собрались, ребята? /англ./ Мать вашу... /русск./
Немец слегка опешил. В конце фразы ему послышался русский язык. Неужели СВР (служба внешней разведки)? Приперли таки черти сюда русских! Отто ответил на английском.
— С кем я разговариваю?
— С таким же, как и ты, друг. Я не думаю, что ты епископ (англ.).
Планы рушились на глазах. Визави продолжил.
— Куда улетела «Дельта» с католиками и почему? /англ./ Ты, мудило! /русск. сленг/ Неужели собор уже закончился? Вы что, самые умные? А где же русская православная церковь? Где все остальные? /англ./ Жди проблем, брат. /русск./
Отто внимательно слушал и быстро соображал, что делать. Ясно прослушивалось, что русский говорит затягивая окончания слов. Это говорило о том, что он под действием газа, но еще не полностью. Возможно, в их «Боинге» была небольшая разгерметизация. Или у пилота оказалась очень устойчивая психическая доминанта, настроенная на выполнение задания. Такое бывает. Точно русские!
Включив бортовую систему наведения, Отто дал очередь из автоматической пушки по переднему шасси «Боинга». Самолет медленно завалился вперед, русский исчез из вида. Дав очередь из пулемета, Шеллинг прошил корпус авиалайнера разрывными пулями, лишив его герметизации. «Харриеры» висели в стороне и держали борт 216 на прицеле, ожидая команды из «Торнадо».