Страница:
- Так что привело вас ко мне, милый друг? - полюбопытствовал Пилат, усердно подливая вино. Каиафа, припав к кубку, задержался с ответом.
- Прокуратор, - начал он издалека, - служители высших существ, в большинстве своем - бедные люди. Все, что имеем мы отдаем небесам, питаясь ничтожными крохами. Нет- нет, прокуратор, это не жалоба - я всего лишь рассказываю вам об аскетическом образе жизни своего персонала.
…Пилат, с молчаливой издевкой в душе, обозрел золотую цепь на жилистой шее первосвященника: каждое звено этого украшения размером превосходило перепелиное яйцо. Головной убор Каиафы в виде белого купола с алмазной маковкой был изготовлен из атласа. За малый отрез подобной ткани на базаре просили трех верблюдов. Парчовую одежду, очевидно, шили на заказ лучшие парфянские портные: один лишь рукав роскошного одеяния обошелся бы прокуратору в его годовое жалованье.
- Разумеется, Каиафа, - изображая благожелательность, сказал Пилат. - Скромность и бедность иудейского Синедриона, равно как и редкое благочестие ваших сотрудников, уже давно ценятся жителями города.
Каиафа, ничего не заподозрив, с достоинством кивнул прокуратору.
- То- то и оно, - заметил он, с болью отрываясь от красной патоки сладчайшего иберийского вина. - Надеюсь, тогда вы поймете, какой ужас я пережил этим утром. Учитывая и без того скромные доходы, а также полуголодное существование, наше предприятие понесло страшный ущерб.
- Да что вы говорите? - возмутился Пилат, наполняя кубок - А подробнее?
- Куда уж подробнее, прокуратор, - взялся за голову Каиафа. - С целью хоть чуточку уменьшить наши траты, мы открыли во дворе главного храма небольшую торговлю. Продавали чуточку свечек, пресные хлебцы, голубей, отдельную будку для обмена валюты поставили… а то, знаете ли, приедет купец из Парфии с треугольными монетами и мыкается, где поменять…
- При всем уважении, Каиафа, - прервал его Пилат. - Вам следовало изначально поставить меня в известность относительно финансовых операций во дворе главного храма. Вы же прекрасно знаете, я уполномочен собирать с населения налоги - лично для пятикратно пресветлого цезаря…
Прервавшись, он поклонился мраморному бюсту обрюзгшего человека с глазами без зрачков - старческий лоб изваяния венчал лавровый венок. Поколебавшись, Каиафа двинул подбородком, также изображая поклон.
- Так вот, - продолжал Пилат, теребя на пальце внушительный золотой перстень. - Когда пленные рабы воздвигали главный храм Ерушалаима, это было наше общее дело. Я смотрел сквозь пальцы на контрабанду вина и куриных окорочков, потому что доходы направлялись на строительство культового учреждения. Но с голубями, по-моему, вы перегнули.
Со стороны Масличной горы подул прохладный ветер. Подставив кубок под красную струю, Каиафа не сдержался, помимо воли издав аппетитное причмокиванье. Как бы доказывая хозяину резиденции, что не чужд прекрасного, первосвященник срезал столовым ножом свежую розу с ближнего к нему куста, аккуратно возлагая цветок к себе на колени.
- Вас путают голуби, прокуратор? - спросил он, холеными пальцами перебирая лепестки нежного, в капельках росы бутона. - Напрасно, вполне безобидные твари. Не стоит вслепую обвинять меня, пока вы не узнаете всех подробностей. Синедрион всегда стоит на страже интересов Рима и пятикратно пресветлого цезаря персонально. Например, вчера мы отказали в аренде торговцам из враждебной Нумидии, возжелавшим распродавать со скидкой диких слонов и леопардов. Наш ветеринарный лекарь признал животных носителями опасной заразы. Он так постарался, что нашел ящур не только у них, но и у самих торговцев. Сегодняшним же утром произошло потрясающее по наглости событие, поставившее нас на грань разорения.
Пилат был извещен об утреннем скандале, но пожелал скрыть свою осведомленность.
- О, правда? - с наигранной тревогой спросил прокуратор. - Как ужасно. Экономика империи и верно находится в кошмарном состоянии. Десять лет назад упал сестерций, разорились многие ростовщические конторы - масса уважаемых людей потеряла свои деньги. Теперь же сестерций растет в цене, а самая главная иноземная валюта, золотой парфянский треугольник, валится вниз. Один лишь великий Юпитер в курсе, как поступать в такой ситуации.
- Если бы дело было только в этом, - брызгая слюной, произнес Каиафа. - Еще месяц назад мои люди без помех сдавали в аренду прилавки по все храмам Ерушалаима. Но с недавних пор конкуренты наступают нам на пятки. Вы хотели подробностей? Извольте, прокуратор. Не далее как сегодня из вестный вам Кудесник осуществил со своими под ручными варварский налет на храм. Изгнал торгов цев всех до единого, разгромил лавки менял, перевернул лотки с голубями. В общем, настоящий произвол. Свое возмутительное поведение Кудесник мотивировал тем, что в храмах нельзя торговать. Бред сумасшедшего! Зарабатывать деньги - смысл любого учения. Священники околеют с голоду, если люди не купят свечку.
Вытащив из складок тоги помаду, Пилат мимолетным движением подкрасил губы - вытянув их в трубочку, он скосил оба глаза, любуясь перламутровым цветом. Делая вид, что рассматривает бабочек, порхающих над нежными бутонами роз, прокуратор тянул время, обдумывая ответ.
- Кудесник меня давно раздражает! - бушевал между тем Каиафа. - Я написал анонимку налоговым преторианцам с просьбой проверить его имущество. Но расследование показало: у него имеется лишь одно дорожно-транспортное средство в виде подержанного осла. Популярность Кудесника возмутительна, прокуратор. И неужели все дело сугубо в примитивных цирковых фокусах? Я так не думаю. Явно чувствуется запах треугольных денег, возможно, грязное золото в кошелек Кудесника щедро сыплется из мешков парфянской казны. Такие люди - тихие только с виду. А потом не успеешь оглянуться, как выставят свою кандидатуру в цезари. Рейтинг Кудесника растет буквально на глазах. Чем можно объяснить такой успех? Думаю, хорошо оплаченной работой влиятельных царедворцев из Парфии. Пройдет еще пара месяцев, и владелец потертого осла затмит популярностью пятикратно пресветлого цезаря…
Каиафа с удовлетворением заметил, что удар попал в цель - напудренное цветочной пылью лицо Пилата исказилось от волнения. Воздух наполнило громкое жужжание шмелей, направлявшихся от роз к цветущей магнолии.
- Любезный Каиафа, - произнес прокуратор голосом, в котором слышался металл. - Я просил бы вас не обобщать. Пятикратно пресветлый цезарь находится у власти в Риме уже почти двадцать лет и пережил многих своих противников. Сегодня они толкали против него зажигательные речи в Сенате, а завтра - корчились на кресте. Заверяю вас - он еще простудится на их похоронах. Если в пришествии Кудесника вы видите финансовую угрозу - предложите людям то, чего не сможет предложить он. Скидки на свечи, бесплатное вино на входе, совершите парочку чудес. Мне надо учить вас?
- Чудеса просто так не делаются, - вздохнул Каиафа. - Надо вызывать иберийских фокусников, умеющих плеваться огнем, глотать мечи, и летать по воздуху - хорошие профессионалы стоят денег. Но бюджет храма исчерпан, а рекламные акции Кудесника подкосили нашу экономику окончательно. Я предсказываю - вскоре запасы свечей начнут гнить на складах. Сделайте что-нибудь, прокуратор. Может, у него осла отнять?
Центурион Эмилиан, почтительно сгибаясь, подал вазу с желтыми грушами. По виску прокуратора сползла капля пота, солнце взошло еще выше. Эмилиан не стал дожидаться знака - кивок солдатам, и высохшая за ночь чаша оросительного фонтана упруго вздрогнула, извергая из своей утробы сверкающие струи пресной воды. Каменные фигуры у самого основания чаши изображали сценку из иудейских легенд - пророка, приносившего в жертву своего сына, вода с яростной силой брызгала у отца из ушей. Этот фонтан Синедрион преподнес прокуратору Грату - еще до того, как тот вляпался с Магдалиной, и был вынужден вернуться в Рим.
- Отнять осла - дело нехитрое, Каиафа, - мудро заметил Пилат. - Вы думаете - это осел придумал, как накормить пятью хлебами пять тысяч человек? Стандартное мышление для человека вашей профессии. Пришел кто- то новый, предлагает что- то кардинально другое, но вы не хотите совершенствовать свою систему и сделать ее более привлекательной. Все, что вам приходит в голову - ослабить конкурента путем конфискации осла. Понять вас можно. Но давайте все- таки оставим в покое животное.
…Опрокинутый кубок звякнул, откатившись к фонтану.
- Учтите, прокуратор, - сухо отчеканил Каиафа. - Люди будут очень недовольны. Это потрясение устоев общества. Неизвестный бродяга из провинции приходит в Ерушалаим и сейчас же обретает небывалый рейтинг благодаря сомнительным фокусам. Пока вы милуетесь с юношами из личной охраны, основы империи расшатывают парфянские агенты на ослах.
Прокуратор поднялся, распрямив спину - сжатые в кулаки костяшки пальцев побелели. Он больше не выглядел гостеприимным хозяином.
- Не ваше дело вмешиваться в мою личную жизнь, Каиафа, - процедил сквозь зубы Пилат. - Своей желчью вы напомнили мне авторов пасквилей, чье гнилое нутро изливает яд на поверхность пожелтевших от старости папирусов. Да, эти свитки охотно раскупает жаждущая сплетен толпа на базаре. Но следует иметь в голове одну важную вещь: наутро плебс, как правило, забывает об их содержимом - во вчерашние сенсации заворачивают свежую форель. Если вы позволите себе еще раз беседовать со мной, олицетворяющим власть пятикратно пресветлого цезаря, подобным тоном… Я сочту это личным оскорблением - со всеми вытекающими последствиями.
Он с деланным безразличием отвернулся, бросив через плечо:
- Как, вы до сих пор здесь, первосвященник? Не смею задерживать вас.
…Каиафа действительно кровно обидел Пилата своей насмешкой: но была и другая причина, из- за которой прокуратор и пожелал завершить разговор. Этой ночью, сразу после скандала с Клавдией, римский гонец, до смерти загнав лошадь, доставил ему секретный папирус из канцелярии Сената. Внушительность послания подтверждало имя отправителя, приложившего к последним строчкам письма особую, отлично известную ему печать. Сенатский папирус запрещал не то что арестовывать Кудесника, а даже пытаться причинить ему любой физический вред - без всяких на то объяснений. Посвящать в подробности этого послания Каиафу прокуратор, разумеется, не собирался - давно уже известно, что и стены имеют уши.
…Выходя от прокуратора, Каиафа старался сохранять видимость спокойствия. Но, оказавшись за воротами, дал волю чувствам. Плюнув на двери слюной, еще сохранявшей вкус вина, он произнес тираду на родном языке - слова, которые не осмеливался озвучить много лет. От души пнув порог виллы ногой, Каиафа сломал об колено злополучную розу и вернулся к своей колеснице. Взявшись рукой за подлокотник, он перебросил тело на подушки, на ходу бросив сонному погонщику из дикого племени берберов:
- Во дворец, к Ироду Антипе.
Возница сочно, с оттягом стегнул лошадей - те понеслись во весь опор, звонко цокая копытами по стершимся дорожным камням. Каиафа скрестил руки на груди, пытаясь унять клокотавшую в груди бессильную злость. Ничего. Это ничего. Сейчас он заедет к тетрарху [16]Ироду (здешние жители, не отвыкнув от рабской привычки, именуют его «царем»), и попробует поговорить с ним по-свойски. Тупые римляне со своим столичным самомнением ничего не понимают в местных традициях. Если он не возместит арендаторам убытки, понесенными ими в храмовом дворе, последствия окажутся плачевными: купечество не поддается на эмоции, его интересуют только деньги. Ничто не остановит торговцев, потерявших прилавки в храме, от найма у таверны «Люпус Эст» вольноотпущенника- гладиатора, готового на любую мерзость за вшивую сотню денариев…
…Так, подождите-ка. Именно сегодня проклятый Кудесник собрался воскресить покойника - об этом знает вся Иудея. Каиафу вместе с другими первосвященниками Синедриона официально пригласили на премьеру. Точно- точно. Стало быть, Кудесник отправится в пещеру Лазаря для воскрешения, вместе с ним наверняка уйдет и явное большинство его учеников. А вот подозрительный гроту Гефсимании, где собирается эта шайка- лейка, на все время останется пустым… Интересно, а что, если ему…
Приказав вознице остановиться в пяти минутах ходьбы от Масличной горы, Каиафа проворно двинулся сквозь кусты, не замечая хлещущих по лицу веток Что ж, он не из гордых. Если кто- то отказывается заняться своей работой - он сам сделает ее за него. Проверит грот, обыщет подземелье от пола до потолка и попробует отыскать что- то такое,позволяющее вышвырнуть Кудесника из Еурашалаима вверх тормашками, вместе с его паршивым ослом. Уж об этом он позаботится лично. Пусть даже в гроте остался «на хозяйстве» один из учеников, он знает каждого из них в лицо. С одиночкой и справиться будет легче - можно давить авторитетом, или просто предложить взятку. Деньги без свидетелей берут даже самые честные герои.
…Каиафа совсем не ожидал, что кусты растут почти вплотную к дверям грота. Выбравшись наружу, первосвященник остолбенел, хватая ртом воздух. Буквально в трех метрах от него, прямо в придорожной пыли, лежало тело человека. Некто, стоявший спиной к Каиафе, подхватил туловище лежащего за подмышки, пытаясь оттащить его в сторону. Словно почувствовав взгляд, убийца быстро обернулся. Дружелюбно улыбаясь, он смотрел в лицо первосвященнику, не пытаясь спрятать руки, по локоть измазанные в крови.
- Ты?! - растерянно отступил назад Каиафа.
Дремлющий на «козлах» возница встрепенулся, услышав звук грома.
Глава девятая
СМЕРТЬ КАЛАШНИКОВА
(дом в апельсиновой роще между кладбищем и виллой римского прокуратора, то же время, Ерушалаим)
•
Девочка не обращала на Алексея ни малейшего внимания. Она смотрела» как бы сквозь пространство, словно он растворился в воздухе или превратился в один из предметов полуразвалившейся мебели, в беспорядке раскиданной по углам. Зачарованный холодным «взором» пустых глазниц, Калашников поймал себя на мысли, что раньше представлял ее совсем другой. Намного страшнее. Не сказать, чтобы она и сейчас выглядела столь милым созданьем… но вообразить ее, завтракающую с волчьим аппетитом, он при всем желании не мог. Ловко орудуя костлявой рукой с гниющими сухожилиями, девочка оторвала очередной кусок свежей, поджаристой лепешки. Запихнула в рот и зажмурилась от восторга. Калашникову еда не лезла в горло, а Малинин и вовсе боялся даже пошевелиться, не отрывая воспаленных глаз от худенькой фигурки, закутанной в черную хламиду.
- Ты сказала, что ты… - осмелился произнести Калашников заветные слова.
- Ага, - ответила девочка, запивая лепешку кислым овечьим молоком.
- Ты это… - продолжал Алексей, откровенно смущаясь.
- Нуда, - без тени сомнения согласилась девочка.
- Ты ведь… Смерть… - выдавил наконец из себя Калашников.
- Само собой, - спокойно улыбнулась Смерть. - А кто ж еще- то?
…На этом силы Калашникова иссякли. В разговор вступил Малинин.
- А как же коса? - прошептал он, покачиваясь. От хрупкого тельца девочки исходил арктический холод, пробиравший до костей даже на утренней жаре.
- Коса? - безразлично переспросила Смерть. - Она тоже есть. У меня вообще весьма обширный гардероб. Но зачем все время ходить в одном и том же? Стандартный наряд зачастую вводит людей в ступор и вызывает ненужные истерики. Разумеется, сама должность обязывает, чтобы я выглядела страшнее… но стилисты переборщили с нагнетанием мрака. Двухметровый рост, череп вместо лица, острая коса, зажатая полусгнившими пальцами. Равнодушным остаться трудно. Придешь эдак мирно к завтраку о насущных делах поговорить, а клиента хватает кондратий еще до начала беседы.
- Ты не сказать, что и сейчас выглядишь фотомоделью, - осмелел Калашников. - Хотя согласен - мертвенно- бледная девочка в черном выглядит гораздо более готично и модно, нежели старушенция с косой.
- О чем и толкую, - повела плечами Смерть. - Для важного разговора лучше вызвать любопытство, а не испуг. Пусть клиент для начала задумается, а что это такое перед ним стоит? Явись я на дорогу в стандартном прикиде, ты бы с приятелем от меня до самого Дамаска бежал без оглядки. Вас, ребята, если доверять моему досье, сюда с XXI века прислали? Так в том мире полно японских ужастиков типа «Звонка» или «Темных вод», где миленькие восьмилетние девчушки олицетворяют собой страшенное зло. Как видите, этот вариант сработал. Да что там девочка? При желании, я обернусь хоть Брэдом Питтом. Смотрели кинцо - «Знакомьтесь, Джо Блэк»? Для германцев тоже есть специальное обличье - мрачный господин а- ля Мефистофель: на немецком языке слово «Смерть» мужского рода. А ацтеки и майя? Вообще капитальный набор масок - у них к каждому виду смерти отдельно полагается бог для конфискации души, например, богиня Иштаб работает только на самоубийц. Вы славяне? Ну, здесь спецпредложение. Могу прикинуться русалкой с личинками в глазах, или прекрасной девушкой, идущей босиком по обочине дороги и собирающей увядшие цветы…
- Последний вариант не так уж плох, - прекратил дрожать Калашников.
- Я знаю, - улыбнулась Смерть. - Мне пару раз в таком обличье даже замуж выйти предлагали. Представляешь, скажем, нашу свадебку? Стоим у алтаря, ты мне колечко на косточку пальца надеваешь, а в паспорте между тем записывают новую фамилию - «Смерть Калашникова», Смешно, правда?
Девочка разразилась нехарактерным для ребенка смехом - его звучание напоминало треск раздавленной сапогом ореховой скорлупы. Калашников поежился - вариант свадьбы со Смертью не
казался ему забавным. Успев попасть в Ад, потом в Рай, а затем и обратно в Ад, Алексей повидал много вещей, надолго отучивших чему- либо изумляться. Однако общение со Смертью застало врасплох. Он принимал решения интуитивно, догадываясь на ходу, как следует вести себя в ее присутствии. Смерть же, напротив, ничуть не смущалась, продолжая за обе щеки активно уминать лепешку.
- А ты что тут делаешь? - окончательно осмелел Калашников.
- Ну ты и спросил! - треснула смехом Смерть. - Разве не знаешь, какое событие вскоре произойдет в Ерушалаиме? Клиент «номер один» отдаст душу самому себе. А потом восстанет из мертвых. Ой… вот как я не люблю такие вещи, просто откровенно не люблю. Умер так умер, к чему все эти дальнейшие извращения? Система бухгалтерского учета в потустороннем мире и без того сложная. Я еще с Осирисом [17]в Египте намучилась, семь потов сошло. То он был в графе «мертвый», после - «живой». А потом - снова «мертвый»… бывало, кучу папируса изведешь… Самые первые сто лет, когда Голос только создал человечество, очень хорошо работалось. Никого народу на Земле - лежи на пляже да загорай. А сейчас? Верчусь, как белка в колесе, ничего не успеваю. Столько народу умирает - а я на всех одна.
Калашников заботливо протянул Смерти стакан с молоком.
- Действительно, проклятая должность, - посочувствовал он.
- Да не то слово, - отмахнулась Смерть. - Просто издевательство. Ладно бы еще люди. А тут, едва присядешь, так звонок - умерла канарейка, скончался кузнечик, зайчика капкан прихлопнул, рыбка кверху брюшком всплыла. Хорошо хоть, к микробам не отправляют, иначе вообще беда. Ты только присел на лавочку и уже с полмиллиона паразитов задавил. Я бы упарилась.
- А ничего, что ты с нами завтракаешь? - как бы между прочим поинтересовался Калашников. - Работы, небось, невпроворот?
- Ничего, - проглотила кусок лепешки Смерть. - Поначалу и верно было тяжко, но потом мое начальство постановило, что я могу привлекать в качестве помощников гастарбайтеров из разных стран. Теперь у меня по всем государствам есть свои отделы. В славянском департаменте работают полуденицы - души умерших невест, не успевших лишиться невинности. Не найдя покоя в могилах, они бродят по заливным лугам. Когда у меня аврал, мертвые невесты занимаются бумажной текучкой, оформляя клиентов. Вот не будь этих помощниц - я бы, извини за каламбур, от усталости померла.
Малинин больше не вмешивался в беседу повелителя со Смертью, и вообще не подавал знаков своего присутствия в доме. Дай ему волю - он охотно слился бы с тенью, лишь бы его не замечали и далее. Умом казак сознавал, что он уже скоро сто лет, как мертв. Но поделать с собой ничего не мог - глядя, как Смерть терзает лепешку, Малинин испытывал младенческий страх, красочно представляя кадр за кадром - острые зубы из оскаленного черепа впиваются в его плоть, отрывая куски мяса.
Зачем они вообще здесь? Для чего Смерть перехватила их по дороге, завела в домик в апельсиновой роще и угощает завтраком? Да еще и ведет разговоры о тяжести работы? Неспроста это, ох неспроста. Хибарка под стать кладбищу, даже крышу сделать не удосужились, лишь покрыли сверху снопами пальмовых листьев. Внутри все затертое, старое, пыльное - не дом, а могила.
- Эй, рыжий! - раскололась треском Смерть, и Малинин едва сохранил равновесие. - Ты глухой, что ли? Второй раз уже к тебе обращаюсь. - По ее заплесневевшему подбородку, кишащему червями, стекла капля молока.
- Ко мне? - теряя сознание, деликатно переспросил Малинин.
- Ох, и медлительный же ты, - с досадой плюнула Смерть. - Тебя бы за мной посылать. Придвинь-ка сюда вон тот сундучок, который под столом припрятан. - Фаланга пальца неестественно вытянулась, показывая на сосновый гроб, увенчанный изрядно проржавевшим амбарным замком.
«Сундучок» оказался тяжелым, будто его приколотили к полу гвоздями. Путем титанических усилий Малинин все же смог выполнить пожелание Смерти и, не дожидаясь благодарности, ретировался обратно. Смерть опалила его взглядом костяных глазниц, залившись фирменным смехом.
- Боишься? Мне это нравится, мальчик. Меня надо бояться, а не распевать на экране слащавые стихи: «Однажды Смерть- старуха пришла за ним с клюкой, ее ударил в ухо он рыцарской рукой». Ляля- ля- ля, бом- бом. Ненавижу этот фильм. Точнее, через две тыщи лет точно буду ненавидеть.
- Неужели они смеют сопротивляться? - усомнился Калашников.
- Кто? - удивилась Смерть. - Покойники? Не обращай внимания, это все информационная война. Больше всего вреда моему имиджу нанес именно XIX век Взять один лишь гнусный пасквиль братьев Гримм, где я выгляжу легковерной идиоткой. Ах, надо же, смекалистый солдат меня обманул, а я- то и поддалась ему, как лох таксисту в «Шереметьево». Запомни: я прихожу взять жизнь, когда судьба существа уже предрешена, и предрешила ее вовсе не я. Бесполезно обижаться на технического исполнителя. А народ так и делает, словами вот бросается… и с какого боку я старуха? Можно подумать, что если бы я пришла в образе Наоми Кэмпбелл, то всем бы сразу полегчало.
…Сквозь пальмовые листья настойчиво просочились лучи солнечного света. Калашников взглянул на песочные часы, им было пора возвращаться на виллу Пилата. Хамить Смерти не стоит, но как бы так выразиться, дабы тонко ей намекнуть, что давно уже следует перейти от пустых разговоров к делу.
- Спасибо за завтрак, - пролепетал он. - Мы, я, это… ээээ…
- Ой, - спохватилась Смерть. - Признаю - в критике есть капля объективности. Действительно старухой становлюсь, склероз замучил - иногда по два раза за одним и тем же покойником прихожу. Для чего я вас пригласила- то сюда так срочно? Хочу одну любопытную вещь показать.
…Костлявые пальцы скользнули в глубь черной хламиды. Смерть извлекла из- за пазухи изящный ключик - вроде тех, которыми запирают шкатулочки. Амбарный замок с лязгом упал вниз, обсыпав пол мелкой пылью ржавчины. Запустив руки в рассохшийся гроб, Смерть извлекла с его дна толстый
альманах в переплете из человеческой кожи. Пролистав истрепанные страницы, она хлопнула в ладоши - вокруг разлетелись брызги желтого гноя.
- Вот! Смотрите. Случай - прямо как с богом Осирисом, только что пшеница из вас не вырастет. Сначала чин по чину. В 2007 году вы у меня оба записаны как мертвые. Потом рррраз - и опять живые. Затем - снова мертвые [18]. Замоталась переписывать из графы в графу. И, пожалуйста: неделю назад, новая катавасия - вы мертвые, после живые, а в самое ближайшее время…
- Мертвые, - прервал ее Калашников. - Да это уже понятно. Понимаешь ли, мы прибыли из Города выполнить ответственное задание для Шефа. В связи с этим в загробной документации случился сбой. Будь в твоем распоряжении не книга бухгалтерского учета, а компьютер - у него бы явно процессор сгорел. Мы мертвые, но раз находимся не в Аду, а на Земле, в телесной оболочке - то считаемся живыми. Хотя до этого умерли уже примерно пару раз. А когда снова попадем в Ад - автоматически определяемся как мертвые. Ты попросту не заморачивайся сейчас, это мозгами понять невозможно.
- Я- то как раз понимаю, - хмыкнула Смерть, захлопнув альманах. - Тут совсем другая закавыка. Вы стоите в моем плане. Ровно через три дня мне положено вас забрать и сопроводить. Но, вопреки ожиданию, вовсе не в Ад.