Страница:
Стефания молчала.
— Ты уйдешь, и никто не ведает, где ты остановишься, когда Вихрь Времени перестанет тащить тебя все дальше и дальше. Никто не поможет тебе, никто не спасет. Жестокость наказуема. За все надо платить. Мы учились тому, что нет Добра, нет Зла, нет Тьмы и Света. Мы учились тому, что есть только Сумерки. И мы научились этому. Одновременно с тем мы поняли, что не все в мире существует только в нашей оценке. Есть вещи, оценивающие нас по которым оценивают нас. Одна из таких вещей — умение НЕ убивать. И нам пришлось учиться снова.
Стефания молчала.
— Пойми, если ты будешь нести смерть на конце меча, убивать и калечить, то Мир отторгнет тебя. И каждый последующий будет гнать тебя все дальше и дальше, отбрасывая от себя, исторгая тебя прочь, пока ты не научишься НЕ убивать. Тогда ты сможешь остановиться. И понять. А может, и вернуться. За все надо платить, Огнянка, за все абсолютно. За свое неумение НЕ убивать ты заплатишь слишком много.
Стефания молчала. Замолчала и Гюрза.
Они сидели на холме и смотрели на врастающие в небо черные башни. Смотрели и молчали. Каждая о своих мыслях, каждая о своей боли, каждая о своем будущем.
— Что там у тебя с этим мальчишкой? — вдруг спросила Гюрза, когда молчание вот-вот грозило сорваться камнепадом жестоких видений и страха.
— С Одди? — уточнила Стефания и покраснела. — Ничего. Ну почти ничего…
— Да? Странно, а мне казалось, даже больше, чем ничего.
— Ну… Он довольно мил, а у меня уже возраст… Я имею в виду, физический возраст уже как бы располагает и требует некоторого… —Стефания запуталась в словах и смущенно умолкла.
— Завтра я возвращаюсь в Литгрэнд. В последний раз, наверное, — Гюрза едва слышно вздохнула. — А дальше — одиночество…
Стефания смотрела на врастающие в небо шпили и молчала.
Одди сидел за трактирным столиком напротив Ринфа и смотрел на мрачного эльфа.
— Ну что опять с тобой такое? — поинтересовался парень и отхлебнул пива из кружки. — Опять неудачно влюбился?
— Если бы, — Ринф угрюмо взглянул на Одди и опять принялся возить вилкой в остатках соуса на тарелке, — Предчувствие у меня нехорошее. Словно змея в сердце поселилась. Или жаба. Холодное, мерзкое ощущение.
— Это бывает, — Одди серьезно кивнул. — Ничего страшного.
— Вы, люди, тем и отличаетесь от нас, эльфов, что умеете пропускать мимо самое очевидное. Мы никогда не отмахиваемся от предчувствий. Потому, когда они сбываются, — а это происходит практически всегда, — не разводим удивленно руками: как же так-то?
— И что говорит тебе твое предчувствие?
— Говорит, что все скоро закончится. Бродит что-то рядом. Что-то страшное, чужое…
— Лэгри?
— Дурак! — Ринф даже вилку отбросил, так его возмутило предположение Одди. — Какой Лэгри, giidenga? Это что-то поближе, попроще, но оттого не менее страшное…
Хлопнула дверь, и в зал трактира вошла Стефания. Улыбнувшись, она сразу же направилась к столику Одди и Ринфа. Она села рядом с парнем и поставила локти на стол.
— Что с тобой, Ринф? — спросила она весело.
— У него ПРЕДЧУВСТВИЕ! — со значением произнес Одди, привлекая к себе девушку.
— Кретины… — вздохнул Ринф, глядя на целующихся людей. — Самые настоящие кретины…
Стефания тихонько соскользнула с постели, чтобы не разбудить Одди. Парень спал и даже не пошевелился. Огнянка быстро и бесшумно оделась, взяла плащ, сапоги, перевязь с мечом и вышла из комнаты. Ее тоже томило нехорошее предчувствие, и она решила проверить его прежде, чем случится что-то страшное.
А для этого ей надо было уйти.
Она обулась уже в коридоре, надела на спину перевязь с мечом и на цыпочках, едва слышно звякая шпорами, пошла к лестнице, ведущей в зал трактира, где они ночевали з этот раз. По пути она надела на себя плащ и заколола его на плече фибулой с мелкими рубинами. Эту фибулу ей подарила Гюрза, и Стефания очень ею дорожила.
Она спустилась вниз, прошла через полупустой зал и направилась прямиком к конюшням, где ждал ее игреневый гафлингер по имени Торнайт, оставленный еще с вечера под седлом.
Бросив конюшему монетку, Стефания прошла к стойлу и вывела гафлингера.
— Ну что, Торнайт, — проговорила Стефания, поглаживая коня по морде, — устроим скачки?..
Стефания остановила Торнайта и вгляделась в поворот дороги. Она чувствовала, что Ний где-то рядом, совсем близко, но не видела его.
Неожиданно кусты на обочине шевельнулись и бандит и темный бог, покровитель и Дэгха, и Лакха, и Лэгри, виновник всего происходящего в Танэль, вышел на дорогу. Стефания спешилась и вытащила клинок из ножен.
Так они и застыли друг против друга — рыжеволосая девушка с васильковыми глазами, стоящая в средней базовой стойке, и седовласый мужчина в яркой одежде, скрестивший на груди руки и не спешивший доставать меч. В его ярких зеленых глазах стыло привычное равнодушие, через которое вдруг стало пробиваться что-то неестественное, чуждое этому взгляду.
Это была боль.
Так они и стояли друг против друга, не шевелясь и не говоря ни слова. Потому что знали: все будет именно так, как должно быть. И никак иначе.
— Ты изменилась, Огнянка, — проговорил, наконец, Ний. — Сильно изменилась.
— Я знаю, — Стефания кивнула, не меняя положения.
— Только в одном ты осталась прежней. Не научилась НЕ убивать. Это же так сложно…
— А ты умеешь?
— Да.
Он одним плавным движением перетек в стойку и вытащил из-за спины меч. Знакомый, слишком знакомый клинок.
Стефания усмехнулась краешком губ и напала.
Атака была простой, направленной в первую очередь на то, чтобы Ний среагировал. Это была проба сил.
Ний отбил клинок Стефании и на возврате атаковал сам. Клинки столкнулись с невозможно громким в утренней тишине звоном. Столкнулись и отлетели в стороны.
Розовое солнце испуганно выглянуло из-за деревьев и тут же спряталось за облако, дабы не смотреть на этот никому не нужный, бесполезный, глупый и страшный поединок. Хоре не хотел смотреть на происходящее, посчитав это слишком страшным…
Стефания вывернулась в «огне на ветру» и попыталась уколоть Ния в сонную артерию.
И сталь опять обиженно звякнула о сталь. Ний кружил вокруг, сплетая морочащую вязь смертельных ударов. Стефания и сама не знала, как успевала выставлять блоки к контратаковать.
И знала, что все равно когда-нибудь не успеет. Первый удар она пропустила из-за того, что не успела выйти из собственной атаки в блок или хотя бы просто парировать удар. Острие меча Ния полоснуло ее по лицу, от уха к шее и ниже, только каким-то невероятным чудом не задев сонную артерию или какой другой не менее важный сосуд. Тонкий порез набух кровью, и живое тепло побежало по лицу, шее, груди Стефании.
Она не обратила на это внимания, зная, что времени теперь совсем нет. Что скоро она потеряет сознание от потери крови.
Она закружилась в дикой и невероятно сложной, но очень ею любимой серии «огненный смерч», и достала Ния, полоснув его наискось по груди и животу. Порез был длинный, но неглубокий. Разбойник засмеялся невесело и вдруг, развернув меч плашмя, ударил Стефанию по ноге.
Что-то отвратительно хрустнуло и перед глазами Oгнянки вспыхнули яркие точки боли.
Она упала, вес еще сжимая ставший бесполезным меч.
Ний ударил еще несколько раз. Стефания уже не чувствовала, куда наносятся удары, и быстро потеряла сознание.
Когда он вошел, Чайка сидела за столом и что-то разглядывала во внушительной книге. Андрей коротко поклонился и остался стоять. Чайка не предлагала присаживаться, и это было плохим признаком.
Однако Чайка начала разговор издалека.
— Ты заново собрал свою сотню?
— Не всех я смог найти, — Андрей усмехнулся. — Правильно говорят, что Серый Отряд расползается, как тараканы.
— И кто в этом виноват?
— Не знаю. Вряд ли виноват кто-то персонально.
— А вот это ты зря. — Чайка встала и отошла к окну. Дальше она разговаривала, стоя спиной к Андрею и глядя на закат.
— Где ты пропадал почти десять лет? — спросила она, не оборачиваясь, и Андрей горько усмехнулся краешком губ.
— Это важно?
— Да. Я ни в ком сейчас не уверена. Мне надо знать, где ты был, с кем, что делал…
— Я был в Приграничных Степях. Один, как волк. Наемничал, в основном. Потом пристал к разбойничьей банде и накануне расправы над. отрядом коронера Щука ушел оттуда. На своих нападать я не обучен.
— А жаль, — Чайка усмехнулась. — Как же ты будешь сражаться с Ринфом и Грифом? Они тоже для тебя «свои».
— Были свои. — Андрей даже не смог удивиться, откуда Чайка знает про эльфа и старого наемника. Он уже разучился удивляться. Чувства казались словно замороженными.
Чайка молчала. Это молчание давило на Андрея, словно потолок комнаты вдруг стал опускаться на него, как пресс. Элайн рванул ворот рубахи, почувствовав, что задыхается от этого молчания. Шнуровка треснула и порвалась. Андрей провел рукой по лицу и почувствовал выступивший на коже ледяной пот. Чайка резко повернулась к нему и испуганно уставилась на сотника, рухнувшего на колени и упершегося рукой в пол. Она хотела что-то сказать, но Андрей ее уже не слышал, потому что смотрел на свое отражение в огромных васильковых глазах. Смотрел и боялся утонуть в этих синих омутах.
— Стефа, — он усмехнулся и провел рукой по ее рыжим, невероятно пушистым и мягким волосам, казавшимся на солнце языком пламени. —Огнянка, дочь Огня. Сама горишь и других сжигаешь…
— Да ты сам кого хочешь сожжешь. — Она привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами его губ. — Огонь смертный, Огонь бессмертный и между ними я. А теперь и ты. Выдержишь? Не побоишься?
— А чего мне бояться? — Андрей рассмеялся невесело. — Я уже давно ничего не боюсь.
— Это хорошо. — Она отступила на шаг и вдруг, страшно оскалившись, повалилась на землю, словно подкосила ее невидимая стрела. Андрей едва успел поймать ее невероятно легкое тело около земли, и руки его обожгло от прикосновения к коже дочери Огня. Она же его не видела, уставившись в небо остекленевшими от боли глазами. Зрачки ее сузились до величины булавочной головки и были почти не видны на резко потемневшей, почти черной радужке.
Ее тело забилось в руках Элайна, выгнулось дугой и вдруг замерло.
Стефания спала.
И лишь показалось Андрею на мгновение, что мелькнуло темная тень, на секунду заслонившая солнце, мелькнуло, полоснула по Элайну взглядом ярко-зеленых глаз и исчезла…
— Что, опять? — тихо поинтересовалась Чайка, когда Андрей пришел в себя. Звать лекарей она не стала, уже зная, что произошло с сотником.
— Да, опять. — Андрей сел и стал неловко затягивать остатки шнуровки у горла. Пальцы плохо слушались и казались обожженными. Элайну на мгновение стало страшно, и он украдкой взглянул па свои ладони. Они были целыми и невредимыми.
— Именно это меня и беспокоит, — Чайка опять отвернулась к окну. — С кем из них ты связан? Почему? Не только же из-за своего родства с неким Элайном?
— Не только из-за того, — тихо проговорил Андрей, поднимаясь. — Не из-за родства. Из-за того, что тот Элайн и я суть одно и то же.
Лишенный Памяти.
Он закатал рукав рубахи и продемонстрировал резко повернувшейся Чайке шрамы на запястьях. Она изумленно смотрела на них и, судя по всему, не понимала.
— Мне сказали: в детстве ты играл с отцовским кинжалом и порезался. Я этого не помнил, но зато после того как побывал в Приграничье, я узнал многое. В частности и то, что значит Лишенные Памяти…
— И что это означает? — Чайка напряглась в ожидании ответа.
— Нам все равно это уже не поможет.
Андрей резко отвернулся и вышел. Он не хотел никому ничего объяснять. Тем более, что ему все равно никто бы не поверил. Даже он сам себе не верил…
Неподалеку от тела стоял изумительный игреневый гафлингер и косил на людей лиловым глазом. Пак посмотрел на коня и покачал головой — такой жеребчик дорого стоил.
В руках лежащая на дороге девка сжимала клинок, испачканный то ли ее, то ли чужой кровью.
— Мертвая? — поинтересовался с телеги Кужик. Он до ужаса боялся мертвецов и вряд ли задержался бы около трупа хоть на мгновение, не будь здесь Пака.
— Не знаю. — Пак присел рядом с девкой на корточки и осторожно дотронулся до ее лица. Кожа была ледяная.
— Дык, коли мертвяк, поехали скорее, — немедленно разнылся Кужик. — А то душа ее неприкаянная коня напугает, да еще и нас пришибет…
— Молчи, — зло огрызнулся Пак, прижимая пальцы к шее девушки. Биение пульса почти не ощущалось, но оно было. Пак задумался на мгновение, а потом решительно встал, поднял легкое девичье тело на руки и положил на телегу. Подобрал выпавший из ее руки клинок, бросил на сено рядом. Попытался поймать коня, но тот фыркнул и отскочил в сторону, но, когда телега тронулась, пошел следом на небольшом расстоянии.
Детинец крепости совсем не угнетал, он просто был и его можно было не замечать или долго смотреть и восхищаться.
— Эй, Стефа! — окликнул ее кто-то, и она натянула поводья коня. —Стефа, подожди!
Она оглянулась и увидела Грифа. Наемник догонял ее, должно быть, от самого детинца и только теперь приблизился на расстояние оклика. Конь его был весь в мыле.
— Стефа, ты куда собралась? — спросил он, осаживая коня рядом с ней.
— Сам знаешь, — она отвернулась и сделала вид, что разглядывает дальние деревья. —Ты не сможешь меня остановить.
— Разумеется, — Гриф усмехнулся. — Я похож на самоубийцу? — Он помолчал, но так и не дождался ответа. — Стефа, тебе нельзя идти с ними. Кто-то должен остаться. Сохранить Память. Память о нас и о них.
— Мне жаль, Гриф, но это буду не я, — Стефания потупилась. —Тем более, что там Элайн. Я не могу быть здесь, когда он будет умирать под секирами наемников Альтх.
— Ты еще слишком молода, девушка. — Гриф с сожалением вздохнул. — Огнянка, дщерь Огня Световидовича, — он невесело рассмеялся. —Мне будет тебя не хватать.
— Мне тоже будет себя не хватать, — попыталась отшутиться Стефания, но не получилось. Гриф даже не улыбнулся.
— Ладно, я не вправе тебя задерживать. Уходи. Я постараюсь справиться один. Я привык.
Стефания кивнула, пробормотала что-то прощальное и бросила коня с места в карьер. Гриф долго смотрел ей вслед и уже знал, что дальше случится…
Две линии войск выстроились на заросшем зеленой травой поле. Серая — Альтх и разноцветная, но преимущественно тоже серая и черная — Пограничъе. Стефания спешилась и побежала к командирскому шатру. Ей надо было узнать, где сейчас Элайн, чтобы…
Она не знала, зачем ей это узнавать. Наверное, она просто хотела повидать его последний раз перед боем. Зная, что потом он ее уже не вспомнит.
Гюрза и Белый Тигр стояли перед шатром и смотрели на линию войск Альтх. Лишенные Имен, помнившие тогда еще свои Имена, о чем-то едва слышно переговаривались.
—Я же сказал, что она не усидит в Айлегрэнде, —донеслось до Стефании, и она застыла на полушаге, смущенно потупившись. Чародеи повернулись к ней, и Гюрза неожиданно тепло улыбнулась.
—Дщерь Огня, —проговорила она ласково, —внучка самого Световида. Разумеется, что она не могла усидеть на месте. — Гюрза поманила Стефанию к себе, и девушкаnoдошла, поклонившись в пояс. —Стефа, может, попросишь у дедушки защиты для нас? И для себя в первую очередь.
— Дед никому не помогает, —Стефания виновато улыбнулась. —Он политикой не интересуется. Он и отца-то проклясть пытался, но потом передумал и ограничился выговором. Огонь Световидович уж слишком нужен людям.
— А кто твоя мать? — поинтересовался Тигр, с которым Стефания почти и не общалась. Из Чародеев она поддерживала отношения только с Гюрзой, но и то достаточно слабые.
— Моя мать из Огнян была. Ее Золотой Огняной звали.
— А она Огню Световидовичу не родственница? — спросил Тигр, явно заподозрив, что Стефания — плод кровосмесительной связи.
— Нет, что вы! — Стефания даже оскорбилась на такое предположение. —Огняны — это просто огненные Чуды, не более того! Может, отец и приложил руку к их созданию, но это не значит, что они его дети!
— И то верно, —Тигр кивнул на поле. —Так как, попросишь защиты у деда?
— Я бы с радостью. Да не будет он нам помогать. И Альтх не будет. Он никогда не вмешивается в политику. Он считает, что это его унижает.
Тигр кивнул и отвернулся, потеряв к Огнянке всякий интерес. Гюрза еще спросила что-то об Огне Световидо-виче и, указав, где находится сотня Элайна, вернулась в шатер. Стефания вздохнула и, поклонившись в спину ушедшей Гюрзе, помчалась к Элайновой сотне, все еще надеясь успеть…
Горстка выживших прижалась спиной к лесу, все еще на что-то надеясь. Справа от себя Стефания видела Гюрзу, Белочку и Тигра. Слева были Андрей Элайн, Вилх и Нимфа. Скорпион и Ястреб уже были мертвы. Однако все знали, что эта смерть была не надолго. Император найдет способ их вернуть и снова казнить. Так, как ему хотелось.
Наемники Альтх напирали со всех сторон. Пограничников осталось уже не больше полусотни, но они продолжали сражаться, сами не зная зачем, ведь смерти как таковой не будет.
Стефания изогнулась в невероятном выпаде и достала противника колющим в пах. Кольчуга врага не выдержало, и тот свалился, истошно заверещав.
— Беги, Стефа! — услышала Стефания. —Беги!!!
— Отец! — заорала Стефания, разворачиваясь, словно пружина, и на секунду наемнику, пытавшемуся ее достать, показалось, что она обернулась языком пламени. —Отеи!
Помоги!
Но молчал Огонь Световидович, молчал Световид. Стефания уже знала, что никто ей не поможет. Никто никому не поможет.
— Беги, Стефа! — снова закричала Гюрза, отбиваясь сразу от трех врагов. — Кто-то должен остаться!
Стефания завертелась в страшной серии «огненный смерч» и легко освободилась от двух наседавших на нее противников. Обернувшись лицом к остальным врагам, она застыла и перехватила меч поудобнее. Один из наемников целился в нее из арбалета. Стефания знала, что может отбить болт, но только в том случае, если никто не будет мешать, но сейчас она поймала краем глаза движение сбоку и полуобернулась к очередному противнику.
— Беги, Стефа! — закричала Белочка и бросилась между ней и волонтером с арбалетом, осеклась на полушаге, вскрикнула коротко и упала. Стефания перехватила меч обеими руками и, чувствуя, что впадает в состояние амока, бросилась на наемника.
— Берегись! — услышала она голос Тигра и обернулась в ту сторону, на секунду потеряв из вида своего противника. Но тому хватило этого мгновения, чтобы ударить Стефанию по шлему, да так, что он даже смялся…
— Отец… — простонала Огнянка, оседая на землю и видя, как ткнулся лицом в траву Тигр, как на Элайна накинули сразу несколько арканов, как срезали арбалетным болтом Гюрзу, распластавшуюся в невероятном прыжке…
Стефания почувствовала легкое прикосновение и открыла глаза. Солнечный свет ослепил ее на мгновение, но глаза очень быстро привыкли, и она различила склоненное к ней лицо усталой женщины с забранными назад, под цветастую косынку, светлыми волосами.
— Вот и добре, вот и хорошо, — проговорила женщина невыразительным голосом. — А то мы уж и не чаяли, что очнешься ты. Волхв говорил, что такие раны не лечатся. Тело-то залатать легко, а душу… На то Высокие Волшебники нужны. Не нынешние.
— Как твои дела? — Огонь Световидович улыбнулся, и его такие же, как у самой Стефании, васильковые глаза ласково оглядели ее с ног до головы.
— Спасибо, пока неплохо, —ответила Стефания, не меняя положения. — А где мама?
— Я отослал ее в гости к родственникам. Мне не хотелось ее расстраивать.
— Правильно сделал, —Стефания согласно кивнула. —Что вы хотели мне сказать?
— Твои отношения с Лишенными Имен — твое дело, — заговорил Световид, поднимаясь и подходя к окну. Из него никогда не было видно ничего, кроме яркого синего неба. Подошел, остановился и умолк.
Световид был совсем не похож на свои статуи в храмах. Это не был огромный старик с бриллиантовыми глазами, раздетый по пояс и грозно взирающий на прихожан. Световид находился в самом расцвете сил. По человеческим меркам он выглядел лет на сорок пять, может быть, на пятьдесят. У него были русые волосы и спокойные, как два речных омута, голубые глаза. Светлая кожа его никогда не знала загара. Окладистая русая борода ниспадала ему на грудь, и едва приметная седина в ней серебрилась нитями света.
Огонь Световидович совсем не был похож на отца. Это был высокий, стройный человек лет тридцати с виду, огненно-рыжий, с бархатными васильковыми глазами. Он не носил бороды, но его пышные, с изрядной долей седины усы спускались ниже подбородка. Стефания знала, что она виновата в большей части этой седины. Огонь Световидович любил свою дочь.
Неукротимый нрав Огня Световидовича был известен всем, и Стефания частично унаследовала его. Сам же Огонь получил его от своей матери — Сивы, повелевавшей плодородием земным, но была она почему-то совсем не того нрава, какой был бы приличен такой богине. Цветом же глаз Огонь Световидович, как и все его дети — три сына и одна дочь. — не был похож ни на кого из родичей. Сива была зеленоглаза, Световид — голубоглаз, а Огонь уродился с васильковыми глазами. Это было бы удивительно, если бы речь шла о простых смертных.
— Где я? — Стефания попыталась встать, но сильные руки женщины удержали ее.
— В Айлэаанэ, Приграничье. — Женщина мягко улыбнулась и присела на край кровати. — Бывшее эльфье поселение. Теперь люди тут живут. Изгои.
— Изгои? — Стефания сморщилась и тут же тихо пискнула от боли, — Что со мной?
— Муж мой, Пак, привез тебя. Говорит, что нашел на дороге, в крови всю. Ну и привез. Не бросать же умирающего? Не по-человечески это как-то… Волхв наш тебе помог.
— Что со мной? — тихо, но настойчиво повторила вопрос Стефания.
— Ноги сломаны были, да волхв сумел правильно их сложить. Болеть, правда, будут долго еще, но это ничего, это бывает, главное, что жива… — женщина помолчала, глядя в сторону. — На лице рана резаная да ребра… Много чего было, да волхв на теле раны залечил. Только шрамы остались.
— Шрамы… — Стефания всхлипнула и закрыла глаза, — Опять…
— Спи, детка, спи, потом будешь думать, — женщина коснулась лба Огнянки, и та почувствовала, как на нее наваливается сон. Еще успела подумать, что женщина не так проста, как кажется, а потом провалилась в черный омут сна…
— Здравствуй, внучка.
— Здравствуй, дочка.
Стефания знала, что этого не может быть, если она не умерла, но все равно факт оставался фактом — она виде-па одну из комнат в доме Огня Световидовича и видела отца с дедом, сидящих в креслах. Сама она стояла рядом с камином и опиралась на гранитную полочку, знакомую с детства. Даже трещина от удара чем-то тяжелым невероятно давно осталась на прежнем месте.
— Как братья? — поинтересовалась Стефания, когда молчание затянулось. О своих земных делах она говорить не хотела.
— Братья живы и здоровы, —Огонь Световидович с немалым облегчением заговорил о делах домашних, стараясь отвлечь Световида от тяжелой темы. — Занимаются, чем им и положено. Старший, Ветер Огнивович, женился на Ладе. Недавно женился, а она уже понесла. Скоро племянник тебе будет — Горынушка. Средний, Гром Огнивович, опять с Чернобогом сцепился. Уж не знаю, чего они не поде —лили, но снова к поединку готовятся, попутно осыпая друг друга проклятиями. Младшенький, Святогор Огнивович, со своим дружком Чуром долго Ладу обхаживал, но вдруг выяснилось, что она любит Ветра. Так и пришлось Чуру со Святогором отступиться. Чур на лоскоталке какой-то женился и сейчас где-то в мире смертных обитает. По-моему, в Драконьих Пределах Танэль. А Святогор на Марьяне женился, Мариной дочери. Тоже скоро родит. Воина нам принести должна, Водой назвать решили… А так… У остальных тоже все хорошо. Стрибог недавно заезжал в гости. Его дети тоже все как один жениться или же замуж выходить собираются…
— Почему ты выбрала из всех миров смертных именно мир Танэль? — вдруг спросил Световид от окна.
— Не знаю, —Стефания смутилась, — Наверное из-за... А может, и нет…
— Ну, этого смертного я тебе притащу сюда, —пообещал Световид, не поворачиваясь. — Уходить тебе надо. Не успокоится Ний, найдет способ тебя извести.
Стефания склонила голову набок и внимательно прислушалась к себе. Еще часть памяти проснулась, и теперь она помнила, кто такой зеленоглазый разбойник, пытавшийся зарубить невинного ребенка, казалось, вечность назад в деревне Пышково. Не видел тогда Ний ребенка, видел только васильковые глаза. И все из-за того, что когда-то давно Стефания отказалась выйти за него замуж. Просто Ний не стерпел обиды и до сих пор мстить продолжал, хотя любил Стефанию Огнивовну до умопомрачения. Но слишком гордый был, не мог простить ей, что не только отказала ему, но и посмеялась при большом скоплении народа.
— Ты уйдешь, и никто не ведает, где ты остановишься, когда Вихрь Времени перестанет тащить тебя все дальше и дальше. Никто не поможет тебе, никто не спасет. Жестокость наказуема. За все надо платить. Мы учились тому, что нет Добра, нет Зла, нет Тьмы и Света. Мы учились тому, что есть только Сумерки. И мы научились этому. Одновременно с тем мы поняли, что не все в мире существует только в нашей оценке. Есть вещи, оценивающие нас по которым оценивают нас. Одна из таких вещей — умение НЕ убивать. И нам пришлось учиться снова.
Стефания молчала.
— Пойми, если ты будешь нести смерть на конце меча, убивать и калечить, то Мир отторгнет тебя. И каждый последующий будет гнать тебя все дальше и дальше, отбрасывая от себя, исторгая тебя прочь, пока ты не научишься НЕ убивать. Тогда ты сможешь остановиться. И понять. А может, и вернуться. За все надо платить, Огнянка, за все абсолютно. За свое неумение НЕ убивать ты заплатишь слишком много.
Стефания молчала. Замолчала и Гюрза.
Они сидели на холме и смотрели на врастающие в небо черные башни. Смотрели и молчали. Каждая о своих мыслях, каждая о своей боли, каждая о своем будущем.
— Что там у тебя с этим мальчишкой? — вдруг спросила Гюрза, когда молчание вот-вот грозило сорваться камнепадом жестоких видений и страха.
— С Одди? — уточнила Стефания и покраснела. — Ничего. Ну почти ничего…
— Да? Странно, а мне казалось, даже больше, чем ничего.
— Ну… Он довольно мил, а у меня уже возраст… Я имею в виду, физический возраст уже как бы располагает и требует некоторого… —Стефания запуталась в словах и смущенно умолкла.
— Завтра я возвращаюсь в Литгрэнд. В последний раз, наверное, — Гюрза едва слышно вздохнула. — А дальше — одиночество…
Стефания смотрела на врастающие в небо шпили и молчала.
Одди сидел за трактирным столиком напротив Ринфа и смотрел на мрачного эльфа.
— Ну что опять с тобой такое? — поинтересовался парень и отхлебнул пива из кружки. — Опять неудачно влюбился?
— Если бы, — Ринф угрюмо взглянул на Одди и опять принялся возить вилкой в остатках соуса на тарелке, — Предчувствие у меня нехорошее. Словно змея в сердце поселилась. Или жаба. Холодное, мерзкое ощущение.
— Это бывает, — Одди серьезно кивнул. — Ничего страшного.
— Вы, люди, тем и отличаетесь от нас, эльфов, что умеете пропускать мимо самое очевидное. Мы никогда не отмахиваемся от предчувствий. Потому, когда они сбываются, — а это происходит практически всегда, — не разводим удивленно руками: как же так-то?
— И что говорит тебе твое предчувствие?
— Говорит, что все скоро закончится. Бродит что-то рядом. Что-то страшное, чужое…
— Лэгри?
— Дурак! — Ринф даже вилку отбросил, так его возмутило предположение Одди. — Какой Лэгри, giidenga? Это что-то поближе, попроще, но оттого не менее страшное…
Хлопнула дверь, и в зал трактира вошла Стефания. Улыбнувшись, она сразу же направилась к столику Одди и Ринфа. Она села рядом с парнем и поставила локти на стол.
— Что с тобой, Ринф? — спросила она весело.
— У него ПРЕДЧУВСТВИЕ! — со значением произнес Одди, привлекая к себе девушку.
— Кретины… — вздохнул Ринф, глядя на целующихся людей. — Самые настоящие кретины…
Стефания тихонько соскользнула с постели, чтобы не разбудить Одди. Парень спал и даже не пошевелился. Огнянка быстро и бесшумно оделась, взяла плащ, сапоги, перевязь с мечом и вышла из комнаты. Ее тоже томило нехорошее предчувствие, и она решила проверить его прежде, чем случится что-то страшное.
А для этого ей надо было уйти.
Она обулась уже в коридоре, надела на спину перевязь с мечом и на цыпочках, едва слышно звякая шпорами, пошла к лестнице, ведущей в зал трактира, где они ночевали з этот раз. По пути она надела на себя плащ и заколола его на плече фибулой с мелкими рубинами. Эту фибулу ей подарила Гюрза, и Стефания очень ею дорожила.
Она спустилась вниз, прошла через полупустой зал и направилась прямиком к конюшням, где ждал ее игреневый гафлингер по имени Торнайт, оставленный еще с вечера под седлом.
Бросив конюшему монетку, Стефания прошла к стойлу и вывела гафлингера.
— Ну что, Торнайт, — проговорила Стефания, поглаживая коня по морде, — устроим скачки?..
Стефания остановила Торнайта и вгляделась в поворот дороги. Она чувствовала, что Ний где-то рядом, совсем близко, но не видела его.
Неожиданно кусты на обочине шевельнулись и бандит и темный бог, покровитель и Дэгха, и Лакха, и Лэгри, виновник всего происходящего в Танэль, вышел на дорогу. Стефания спешилась и вытащила клинок из ножен.
Так они и застыли друг против друга — рыжеволосая девушка с васильковыми глазами, стоящая в средней базовой стойке, и седовласый мужчина в яркой одежде, скрестивший на груди руки и не спешивший доставать меч. В его ярких зеленых глазах стыло привычное равнодушие, через которое вдруг стало пробиваться что-то неестественное, чуждое этому взгляду.
Это была боль.
Так они и стояли друг против друга, не шевелясь и не говоря ни слова. Потому что знали: все будет именно так, как должно быть. И никак иначе.
— Ты изменилась, Огнянка, — проговорил, наконец, Ний. — Сильно изменилась.
— Я знаю, — Стефания кивнула, не меняя положения.
— Только в одном ты осталась прежней. Не научилась НЕ убивать. Это же так сложно…
— А ты умеешь?
— Да.
Он одним плавным движением перетек в стойку и вытащил из-за спины меч. Знакомый, слишком знакомый клинок.
Стефания усмехнулась краешком губ и напала.
Атака была простой, направленной в первую очередь на то, чтобы Ний среагировал. Это была проба сил.
Ний отбил клинок Стефании и на возврате атаковал сам. Клинки столкнулись с невозможно громким в утренней тишине звоном. Столкнулись и отлетели в стороны.
Розовое солнце испуганно выглянуло из-за деревьев и тут же спряталось за облако, дабы не смотреть на этот никому не нужный, бесполезный, глупый и страшный поединок. Хоре не хотел смотреть на происходящее, посчитав это слишком страшным…
Стефания вывернулась в «огне на ветру» и попыталась уколоть Ния в сонную артерию.
И сталь опять обиженно звякнула о сталь. Ний кружил вокруг, сплетая морочащую вязь смертельных ударов. Стефания и сама не знала, как успевала выставлять блоки к контратаковать.
И знала, что все равно когда-нибудь не успеет. Первый удар она пропустила из-за того, что не успела выйти из собственной атаки в блок или хотя бы просто парировать удар. Острие меча Ния полоснуло ее по лицу, от уха к шее и ниже, только каким-то невероятным чудом не задев сонную артерию или какой другой не менее важный сосуд. Тонкий порез набух кровью, и живое тепло побежало по лицу, шее, груди Стефании.
Она не обратила на это внимания, зная, что времени теперь совсем нет. Что скоро она потеряет сознание от потери крови.
Она закружилась в дикой и невероятно сложной, но очень ею любимой серии «огненный смерч», и достала Ния, полоснув его наискось по груди и животу. Порез был длинный, но неглубокий. Разбойник засмеялся невесело и вдруг, развернув меч плашмя, ударил Стефанию по ноге.
Что-то отвратительно хрустнуло и перед глазами Oгнянки вспыхнули яркие точки боли.
Она упала, вес еще сжимая ставший бесполезным меч.
Ний ударил еще несколько раз. Стефания уже не чувствовала, куда наносятся удары, и быстро потеряла сознание.
* * *
Чайка вызвала Андрея к себе для разговора. Он не хотел идти, потому что знал — этот разговор ему не понравится, а его последствия могут быть самыми неприятными.Когда он вошел, Чайка сидела за столом и что-то разглядывала во внушительной книге. Андрей коротко поклонился и остался стоять. Чайка не предлагала присаживаться, и это было плохим признаком.
Однако Чайка начала разговор издалека.
— Ты заново собрал свою сотню?
— Не всех я смог найти, — Андрей усмехнулся. — Правильно говорят, что Серый Отряд расползается, как тараканы.
— И кто в этом виноват?
— Не знаю. Вряд ли виноват кто-то персонально.
— А вот это ты зря. — Чайка встала и отошла к окну. Дальше она разговаривала, стоя спиной к Андрею и глядя на закат.
— Где ты пропадал почти десять лет? — спросила она, не оборачиваясь, и Андрей горько усмехнулся краешком губ.
— Это важно?
— Да. Я ни в ком сейчас не уверена. Мне надо знать, где ты был, с кем, что делал…
— Я был в Приграничных Степях. Один, как волк. Наемничал, в основном. Потом пристал к разбойничьей банде и накануне расправы над. отрядом коронера Щука ушел оттуда. На своих нападать я не обучен.
— А жаль, — Чайка усмехнулась. — Как же ты будешь сражаться с Ринфом и Грифом? Они тоже для тебя «свои».
— Были свои. — Андрей даже не смог удивиться, откуда Чайка знает про эльфа и старого наемника. Он уже разучился удивляться. Чувства казались словно замороженными.
Чайка молчала. Это молчание давило на Андрея, словно потолок комнаты вдруг стал опускаться на него, как пресс. Элайн рванул ворот рубахи, почувствовав, что задыхается от этого молчания. Шнуровка треснула и порвалась. Андрей провел рукой по лицу и почувствовал выступивший на коже ледяной пот. Чайка резко повернулась к нему и испуганно уставилась на сотника, рухнувшего на колени и упершегося рукой в пол. Она хотела что-то сказать, но Андрей ее уже не слышал, потому что смотрел на свое отражение в огромных васильковых глазах. Смотрел и боялся утонуть в этих синих омутах.
— Стефа, — он усмехнулся и провел рукой по ее рыжим, невероятно пушистым и мягким волосам, казавшимся на солнце языком пламени. —Огнянка, дочь Огня. Сама горишь и других сжигаешь…
— Да ты сам кого хочешь сожжешь. — Она привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами его губ. — Огонь смертный, Огонь бессмертный и между ними я. А теперь и ты. Выдержишь? Не побоишься?
— А чего мне бояться? — Андрей рассмеялся невесело. — Я уже давно ничего не боюсь.
— Это хорошо. — Она отступила на шаг и вдруг, страшно оскалившись, повалилась на землю, словно подкосила ее невидимая стрела. Андрей едва успел поймать ее невероятно легкое тело около земли, и руки его обожгло от прикосновения к коже дочери Огня. Она же его не видела, уставившись в небо остекленевшими от боли глазами. Зрачки ее сузились до величины булавочной головки и были почти не видны на резко потемневшей, почти черной радужке.
Ее тело забилось в руках Элайна, выгнулось дугой и вдруг замерло.
Стефания спала.
И лишь показалось Андрею на мгновение, что мелькнуло темная тень, на секунду заслонившая солнце, мелькнуло, полоснула по Элайну взглядом ярко-зеленых глаз и исчезла…
— Что, опять? — тихо поинтересовалась Чайка, когда Андрей пришел в себя. Звать лекарей она не стала, уже зная, что произошло с сотником.
— Да, опять. — Андрей сел и стал неловко затягивать остатки шнуровки у горла. Пальцы плохо слушались и казались обожженными. Элайну на мгновение стало страшно, и он украдкой взглянул па свои ладони. Они были целыми и невредимыми.
— Именно это меня и беспокоит, — Чайка опять отвернулась к окну. — С кем из них ты связан? Почему? Не только же из-за своего родства с неким Элайном?
— Не только из-за того, — тихо проговорил Андрей, поднимаясь. — Не из-за родства. Из-за того, что тот Элайн и я суть одно и то же.
Лишенный Памяти.
Он закатал рукав рубахи и продемонстрировал резко повернувшейся Чайке шрамы на запястьях. Она изумленно смотрела на них и, судя по всему, не понимала.
— Мне сказали: в детстве ты играл с отцовским кинжалом и порезался. Я этого не помнил, но зато после того как побывал в Приграничье, я узнал многое. В частности и то, что значит Лишенные Памяти…
— И что это означает? — Чайка напряглась в ожидании ответа.
— Нам все равно это уже не поможет.
Андрей резко отвернулся и вышел. Он не хотел никому ничего объяснять. Тем более, что ему все равно никто бы не поверил. Даже он сам себе не верил…
* * *
— Пак, глянь, чего это? — Кужик ткнул пальцем во что-то лежащее на дороге. — Девка, что ль? Али не девка. — Девка, — Пак слез с телеги и подошел к телу, валявшемуся прямо посреди дороги. Лужа крови была совсем свежей. Видать, недавно драка была. Пак испуганно оглянулся, побоявшись, что лихие людишки все еще поблизости. Но никого видно не было. Только горихвостки мелькали яркими пятнами в листве, да тенькала где-то синичка.Неподалеку от тела стоял изумительный игреневый гафлингер и косил на людей лиловым глазом. Пак посмотрел на коня и покачал головой — такой жеребчик дорого стоил.
В руках лежащая на дороге девка сжимала клинок, испачканный то ли ее, то ли чужой кровью.
— Мертвая? — поинтересовался с телеги Кужик. Он до ужаса боялся мертвецов и вряд ли задержался бы около трупа хоть на мгновение, не будь здесь Пака.
— Не знаю. — Пак присел рядом с девкой на корточки и осторожно дотронулся до ее лица. Кожа была ледяная.
— Дык, коли мертвяк, поехали скорее, — немедленно разнылся Кужик. — А то душа ее неприкаянная коня напугает, да еще и нас пришибет…
— Молчи, — зло огрызнулся Пак, прижимая пальцы к шее девушки. Биение пульса почти не ощущалось, но оно было. Пак задумался на мгновение, а потом решительно встал, поднял легкое девичье тело на руки и положил на телегу. Подобрал выпавший из ее руки клинок, бросил на сено рядом. Попытался поймать коня, но тот фыркнул и отскочил в сторону, но, когда телега тронулась, пошел следом на небольшом расстоянии.
Детинец крепости совсем не угнетал, он просто был и его можно было не замечать или долго смотреть и восхищаться.
— Эй, Стефа! — окликнул ее кто-то, и она натянула поводья коня. —Стефа, подожди!
Она оглянулась и увидела Грифа. Наемник догонял ее, должно быть, от самого детинца и только теперь приблизился на расстояние оклика. Конь его был весь в мыле.
— Стефа, ты куда собралась? — спросил он, осаживая коня рядом с ней.
— Сам знаешь, — она отвернулась и сделала вид, что разглядывает дальние деревья. —Ты не сможешь меня остановить.
— Разумеется, — Гриф усмехнулся. — Я похож на самоубийцу? — Он помолчал, но так и не дождался ответа. — Стефа, тебе нельзя идти с ними. Кто-то должен остаться. Сохранить Память. Память о нас и о них.
— Мне жаль, Гриф, но это буду не я, — Стефания потупилась. —Тем более, что там Элайн. Я не могу быть здесь, когда он будет умирать под секирами наемников Альтх.
— Ты еще слишком молода, девушка. — Гриф с сожалением вздохнул. — Огнянка, дщерь Огня Световидовича, — он невесело рассмеялся. —Мне будет тебя не хватать.
— Мне тоже будет себя не хватать, — попыталась отшутиться Стефания, но не получилось. Гриф даже не улыбнулся.
— Ладно, я не вправе тебя задерживать. Уходи. Я постараюсь справиться один. Я привык.
Стефания кивнула, пробормотала что-то прощальное и бросила коня с места в карьер. Гриф долго смотрел ей вслед и уже знал, что дальше случится…
Две линии войск выстроились на заросшем зеленой травой поле. Серая — Альтх и разноцветная, но преимущественно тоже серая и черная — Пограничъе. Стефания спешилась и побежала к командирскому шатру. Ей надо было узнать, где сейчас Элайн, чтобы…
Она не знала, зачем ей это узнавать. Наверное, она просто хотела повидать его последний раз перед боем. Зная, что потом он ее уже не вспомнит.
Гюрза и Белый Тигр стояли перед шатром и смотрели на линию войск Альтх. Лишенные Имен, помнившие тогда еще свои Имена, о чем-то едва слышно переговаривались.
—Я же сказал, что она не усидит в Айлегрэнде, —донеслось до Стефании, и она застыла на полушаге, смущенно потупившись. Чародеи повернулись к ней, и Гюрза неожиданно тепло улыбнулась.
—Дщерь Огня, —проговорила она ласково, —внучка самого Световида. Разумеется, что она не могла усидеть на месте. — Гюрза поманила Стефанию к себе, и девушкаnoдошла, поклонившись в пояс. —Стефа, может, попросишь у дедушки защиты для нас? И для себя в первую очередь.
— Дед никому не помогает, —Стефания виновато улыбнулась. —Он политикой не интересуется. Он и отца-то проклясть пытался, но потом передумал и ограничился выговором. Огонь Световидович уж слишком нужен людям.
— А кто твоя мать? — поинтересовался Тигр, с которым Стефания почти и не общалась. Из Чародеев она поддерживала отношения только с Гюрзой, но и то достаточно слабые.
— Моя мать из Огнян была. Ее Золотой Огняной звали.
— А она Огню Световидовичу не родственница? — спросил Тигр, явно заподозрив, что Стефания — плод кровосмесительной связи.
— Нет, что вы! — Стефания даже оскорбилась на такое предположение. —Огняны — это просто огненные Чуды, не более того! Может, отец и приложил руку к их созданию, но это не значит, что они его дети!
— И то верно, —Тигр кивнул на поле. —Так как, попросишь защиты у деда?
— Я бы с радостью. Да не будет он нам помогать. И Альтх не будет. Он никогда не вмешивается в политику. Он считает, что это его унижает.
Тигр кивнул и отвернулся, потеряв к Огнянке всякий интерес. Гюрза еще спросила что-то об Огне Световидо-виче и, указав, где находится сотня Элайна, вернулась в шатер. Стефания вздохнула и, поклонившись в спину ушедшей Гюрзе, помчалась к Элайновой сотне, все еще надеясь успеть…
Горстка выживших прижалась спиной к лесу, все еще на что-то надеясь. Справа от себя Стефания видела Гюрзу, Белочку и Тигра. Слева были Андрей Элайн, Вилх и Нимфа. Скорпион и Ястреб уже были мертвы. Однако все знали, что эта смерть была не надолго. Император найдет способ их вернуть и снова казнить. Так, как ему хотелось.
Наемники Альтх напирали со всех сторон. Пограничников осталось уже не больше полусотни, но они продолжали сражаться, сами не зная зачем, ведь смерти как таковой не будет.
Стефания изогнулась в невероятном выпаде и достала противника колющим в пах. Кольчуга врага не выдержало, и тот свалился, истошно заверещав.
— Беги, Стефа! — услышала Стефания. —Беги!!!
— Отец! — заорала Стефания, разворачиваясь, словно пружина, и на секунду наемнику, пытавшемуся ее достать, показалось, что она обернулась языком пламени. —Отеи!
Помоги!
Но молчал Огонь Световидович, молчал Световид. Стефания уже знала, что никто ей не поможет. Никто никому не поможет.
— Беги, Стефа! — снова закричала Гюрза, отбиваясь сразу от трех врагов. — Кто-то должен остаться!
Стефания завертелась в страшной серии «огненный смерч» и легко освободилась от двух наседавших на нее противников. Обернувшись лицом к остальным врагам, она застыла и перехватила меч поудобнее. Один из наемников целился в нее из арбалета. Стефания знала, что может отбить болт, но только в том случае, если никто не будет мешать, но сейчас она поймала краем глаза движение сбоку и полуобернулась к очередному противнику.
— Беги, Стефа! — закричала Белочка и бросилась между ней и волонтером с арбалетом, осеклась на полушаге, вскрикнула коротко и упала. Стефания перехватила меч обеими руками и, чувствуя, что впадает в состояние амока, бросилась на наемника.
— Берегись! — услышала она голос Тигра и обернулась в ту сторону, на секунду потеряв из вида своего противника. Но тому хватило этого мгновения, чтобы ударить Стефанию по шлему, да так, что он даже смялся…
— Отец… — простонала Огнянка, оседая на землю и видя, как ткнулся лицом в траву Тигр, как на Элайна накинули сразу несколько арканов, как срезали арбалетным болтом Гюрзу, распластавшуюся в невероятном прыжке…
Стефания почувствовала легкое прикосновение и открыла глаза. Солнечный свет ослепил ее на мгновение, но глаза очень быстро привыкли, и она различила склоненное к ней лицо усталой женщины с забранными назад, под цветастую косынку, светлыми волосами.
— Вот и добре, вот и хорошо, — проговорила женщина невыразительным голосом. — А то мы уж и не чаяли, что очнешься ты. Волхв говорил, что такие раны не лечатся. Тело-то залатать легко, а душу… На то Высокие Волшебники нужны. Не нынешние.
— Как твои дела? — Огонь Световидович улыбнулся, и его такие же, как у самой Стефании, васильковые глаза ласково оглядели ее с ног до головы.
— Спасибо, пока неплохо, —ответила Стефания, не меняя положения. — А где мама?
— Я отослал ее в гости к родственникам. Мне не хотелось ее расстраивать.
— Правильно сделал, —Стефания согласно кивнула. —Что вы хотели мне сказать?
— Твои отношения с Лишенными Имен — твое дело, — заговорил Световид, поднимаясь и подходя к окну. Из него никогда не было видно ничего, кроме яркого синего неба. Подошел, остановился и умолк.
Световид был совсем не похож на свои статуи в храмах. Это не был огромный старик с бриллиантовыми глазами, раздетый по пояс и грозно взирающий на прихожан. Световид находился в самом расцвете сил. По человеческим меркам он выглядел лет на сорок пять, может быть, на пятьдесят. У него были русые волосы и спокойные, как два речных омута, голубые глаза. Светлая кожа его никогда не знала загара. Окладистая русая борода ниспадала ему на грудь, и едва приметная седина в ней серебрилась нитями света.
Огонь Световидович совсем не был похож на отца. Это был высокий, стройный человек лет тридцати с виду, огненно-рыжий, с бархатными васильковыми глазами. Он не носил бороды, но его пышные, с изрядной долей седины усы спускались ниже подбородка. Стефания знала, что она виновата в большей части этой седины. Огонь Световидович любил свою дочь.
Неукротимый нрав Огня Световидовича был известен всем, и Стефания частично унаследовала его. Сам же Огонь получил его от своей матери — Сивы, повелевавшей плодородием земным, но была она почему-то совсем не того нрава, какой был бы приличен такой богине. Цветом же глаз Огонь Световидович, как и все его дети — три сына и одна дочь. — не был похож ни на кого из родичей. Сива была зеленоглаза, Световид — голубоглаз, а Огонь уродился с васильковыми глазами. Это было бы удивительно, если бы речь шла о простых смертных.
— Где я? — Стефания попыталась встать, но сильные руки женщины удержали ее.
— В Айлэаанэ, Приграничье. — Женщина мягко улыбнулась и присела на край кровати. — Бывшее эльфье поселение. Теперь люди тут живут. Изгои.
— Изгои? — Стефания сморщилась и тут же тихо пискнула от боли, — Что со мной?
— Муж мой, Пак, привез тебя. Говорит, что нашел на дороге, в крови всю. Ну и привез. Не бросать же умирающего? Не по-человечески это как-то… Волхв наш тебе помог.
— Что со мной? — тихо, но настойчиво повторила вопрос Стефания.
— Ноги сломаны были, да волхв сумел правильно их сложить. Болеть, правда, будут долго еще, но это ничего, это бывает, главное, что жива… — женщина помолчала, глядя в сторону. — На лице рана резаная да ребра… Много чего было, да волхв на теле раны залечил. Только шрамы остались.
— Шрамы… — Стефания всхлипнула и закрыла глаза, — Опять…
— Спи, детка, спи, потом будешь думать, — женщина коснулась лба Огнянки, и та почувствовала, как на нее наваливается сон. Еще успела подумать, что женщина не так проста, как кажется, а потом провалилась в черный омут сна…
— Здравствуй, внучка.
— Здравствуй, дочка.
Стефания знала, что этого не может быть, если она не умерла, но все равно факт оставался фактом — она виде-па одну из комнат в доме Огня Световидовича и видела отца с дедом, сидящих в креслах. Сама она стояла рядом с камином и опиралась на гранитную полочку, знакомую с детства. Даже трещина от удара чем-то тяжелым невероятно давно осталась на прежнем месте.
— Как братья? — поинтересовалась Стефания, когда молчание затянулось. О своих земных делах она говорить не хотела.
— Братья живы и здоровы, —Огонь Световидович с немалым облегчением заговорил о делах домашних, стараясь отвлечь Световида от тяжелой темы. — Занимаются, чем им и положено. Старший, Ветер Огнивович, женился на Ладе. Недавно женился, а она уже понесла. Скоро племянник тебе будет — Горынушка. Средний, Гром Огнивович, опять с Чернобогом сцепился. Уж не знаю, чего они не поде —лили, но снова к поединку готовятся, попутно осыпая друг друга проклятиями. Младшенький, Святогор Огнивович, со своим дружком Чуром долго Ладу обхаживал, но вдруг выяснилось, что она любит Ветра. Так и пришлось Чуру со Святогором отступиться. Чур на лоскоталке какой-то женился и сейчас где-то в мире смертных обитает. По-моему, в Драконьих Пределах Танэль. А Святогор на Марьяне женился, Мариной дочери. Тоже скоро родит. Воина нам принести должна, Водой назвать решили… А так… У остальных тоже все хорошо. Стрибог недавно заезжал в гости. Его дети тоже все как один жениться или же замуж выходить собираются…
— Почему ты выбрала из всех миров смертных именно мир Танэль? — вдруг спросил Световид от окна.
— Не знаю, —Стефания смутилась, — Наверное из-за... А может, и нет…
— Ну, этого смертного я тебе притащу сюда, —пообещал Световид, не поворачиваясь. — Уходить тебе надо. Не успокоится Ний, найдет способ тебя извести.
Стефания склонила голову набок и внимательно прислушалась к себе. Еще часть памяти проснулась, и теперь она помнила, кто такой зеленоглазый разбойник, пытавшийся зарубить невинного ребенка, казалось, вечность назад в деревне Пышково. Не видел тогда Ний ребенка, видел только васильковые глаза. И все из-за того, что когда-то давно Стефания отказалась выйти за него замуж. Просто Ний не стерпел обиды и до сих пор мстить продолжал, хотя любил Стефанию Огнивовну до умопомрачения. Но слишком гордый был, не мог простить ей, что не только отказала ему, но и посмеялась при большом скоплении народа.