Страница:
— Йэн, тут записочка…
Он протянул мне клочок бумаги.
— В кармане куртки. Похоже, что свежий.
На клочке был записан адрес "Ренка 26-512". Я кивнул и убрал записку.
— Хорошо. Если еще что-то подобное - тоже давай.
Лойра был аккуратным человеком. Даже исключительно аккуратным. Ничего лишнего - ни в карманах, ни в ящиках. По ходу обыска, как это обычно и случается, сформировалось у меня представление о характере погибшего, тем более, с такими подопечными нам уже приходилось иметь дело. Многие поборники альтернативных оздоровительных систем отличаются особой, почти маниакальной любовью к самому себе, собственному телу, душе и желаниям. Тело холят, воспитывают и формируют, изменяют в соответствии с собственными представлениями об идеале. Такие люди готовы совершать аскетические подвиги, но целью этих подвигов является - совершенство тела. Эти люди почти всегда аккуратны, вокруг них чистота и благоухание. Они никогда не едят на ходу, даже в полном одиночестве всегда накрывают на стол, аккуратно нарезают продукты и раскладывают по тарелочкам. Что полезно для нас - рядом с ними не бывает лишних и случайно завалявшихся вещей, клочков бумаги, мусора.
Только одно меня смущало во всем этом. До сих пор ни разу не приходилось слышать, чтобы такой человек - и вдруг покончил с собой. Мало того, весь психологический облик Лойры говорил о невозможности такого исхода.
— Адреса, - сказал я Бену, - все как обычно сделаешь, хорошо?
— Есть, - ответил Бен, - скопирую. А ты уходишь уже, что ли?
— Да, я назначил встречу.
Я оставил Бена заканчивать обыск и отправился на заранее условленную встречу с матерью Лойры.
Можно было, конечно, вызвать женщину в ДИС, можно, но глупо - это привлечет внимание предполагаемых убийц ее сына. Пусть они ничего не подозревают… до поры до времени.
Я ожидал Тиэлу Лойра в мензе ее родного завода металлоконструкций. Заодно взял себе перекусить кое-чего. Желудок о себе напомнил, время уже за шестые перешло. В отличие от нормальных работников, у нас нет фиксированного перерыва на обед, и я, к примеру, об этой процедуре иногда забываю. Пока не засосет под ложечкой. Не слишком хорошо, конечно, встречать убитую горем женщину с полной тарелкой супа, поэтому я взял безалкогольного пива и здоровенный олло с мясом, причем почти весь пирог успел уничтожить до того, как Лойра подошла к моему столику.
Она была невысокая, темноглазая, кожа лица словно выскоблена и только что промыта слезами. Изящная, хрупкая женщина. Губы плотно сжаты.
— Садитесь пожалуйста, - я вскочил, поклонился, - вы ведь товарищ Лойра?
— Да, - она села. Глаза колыхнули темным пламенем, - вы из Инквизиции?
— Да, я из отдела магии и оккультизма, старший инквизитор, меня зовут Йэн Савинта. Мы начали расследование по вашему заявлению. Простите, товарищ, может быть, я принесу вам что-нибудь выпить?
Женщина стесненно пожала плечами.
— Минералки…
Я сбегал за водой, поставил перед ней стакан.
— Игги… я просто не могла предположить. Вы знаете, он был всегда таким… - ее плечи дрогнули, - таким здравомыслящим… спокойным.
— А в последнее время вы не замечали никаких изменений? - спросил я, - последний раз вы видели его за три дня до происшествия…
Лойра задумалась.
— В общем, вы знаете - да. Вот сейчас, когда я думаю об этом, я вспоминаю, что он действительно изменился. Но тогда я ничего особенного не заподозрила…
— То есть это не очень бросалось в глаза?
— Нет, бросалось… Но не настолько, чтобы я встревожилась. Он выглядел очень возбужденным. Зашел ко мне, чтобы починить гардину, мой муж сейчас в командировке, месяц уже, вот я и попросила Игги… У него блестели глаза, знаете, как бывает, когда человек слегка выпил. Но я не стала спрашивать, что и как. Он двигался очень быстро, не так, как всегда. И еще знаете, он… он обычно очень аккуратный, если уж делает работу, то без малейшего изъяна. Такой стиль. Он лучше сделает медленно, но так, что комар носа не подточит. А тут… На окне наляпал клей, саму палку небрежно поставил. Ну не страшно, но во всяком случае, я отметила, что это не как всегда.
— Говорил что-нибудь?
— Говорил… ерунду какую-то. Вообще тоже - много болтал, больше, чем обычно. Рекомендовал мне для поясницы какие-то упражнения. Настойчиво так… Он всегда старается нас уговорить, чтобы мы увлекались всей этой ерундой. Но в этот раз он прямо давил и был недоволен, что я его не слушаю. А так… ничего нового не сказал.
Я кивнул.
— И вот еще вопрос, товарищ - ваш муж, это отец Игнатия?
— Да.
— Где он сейчас и как долго еще будет отсутствовать?
— Он в загранкомандировке, в Траинне. Еще две недели. Но он… они не были близки с Игги. Практически он не знает ничего, что не знала бы я. Они с самой школы с Игги почти не разговаривали. Видите ли, мой муж… он ревностный христианин, а Игги…
— Игнатий не посещал церковь после окончания Политехники?
— Нет. Он, знаете… был равнодушен. Как-то сказал - "Зачем нужны все эти обряды? Бог либо есть в душе, либо его нет". Мы, конечно, с отцом старались его убедить… Но ересями он тоже не увлекался…
— Я и не предполагаю такого. Просто это важно, в некотором смысле, - заверил я женщину, - сейчас для нас уже не имеет значения, во что верил ваш сын. Он пострадал, и наше дело - разобраться и все выяснить, и если есть виновные - наказать.
Лойра энергично кивнула, доверчиво взглянув на меня. Ей была близка такая постановка вопроса.
— Ну а по поводу его друзей вы что-нибудь можете сказать? С кем он был особенно близок? Подозреваете кого-то?
— Подозреваю - да нет. Я знаю его друзей. Все вполне нормальные, здравомыслящие люди. Никаких завихов… Пожалуй, чаще всего он встречался с тремя… нет, еще женщина…
— Женщина? У них что-то было?
— Нет-нет, - Лойра покачала головой, - это Терри… Терри…
— Терри Вайга? - разумеется, я использовал меморику и запомнил все содержание записной книжки пострадавшего. Это бывает полезно, вот как сейчас - женщина с удивлением взглянула на меня.
— Да, Терри Вайга. Вы ее…
— Я видел только ее адрес. Больше ничего.
— Она старше Игги. Лет на восемь, по-моему. Познакомились они на почве лечебного голодания. Вместе проходили какой-то там процесс… Больше я ничего не знаю, но слышала о ней много от Игги. По-моему, она очень увлечена всей этой чепухой…
— Понятно, спасибо. Еще есть близкие друзья?
— Петрос Кинтао, школьный друг, Кей Ловента и Мариус, я знаю только его имя. Во всяком случае, он их приглашал к себе, я их часто видела. Петрос - очень хороший юноша, женат, христианин, по-моему, в последнее время они уже мало общались, у них разные интересы…
— Благодарю, - я допил свою кружку и отодвинул от себя, - у меня еще вот какой к вам вопрос. Почему вы решили написать заявление? Что вас встревожило? Может быть, вспомнится какая-то деталь, мелочь, что натолкнуло вас на эту мысль… Это может оказаться очень полезным.
Женщина задумалась. Над глазами собрались горестные морщинки.
— Видите ли…
Она говорила с трудом. Пыталась вспомнить.
— Видите ли, я была очень… потрясена… я не имею в виду, что больно, это понятно… Я не понимала, почему так произошло. Понимаете - я захотела понять… разобраться… Я до такой степени не знала собственного ребенка! Я не предполагала, что такое может случиться с ним. Ведь он… вы понимаете, он был очень, очень здравомыслящим, очень спокойным. Он был… эгоист. У меня трое сыновей, Игги средний. Это могло случиться со старшим, или младшим - но только не с ним. Он же любил себя. Это последнее, что могло с ним случиться. Он никогда не пил, даже на праздники, отец обижался. Он был просто помешан на этих своих увлечениях… на голове стоял каждое утро по часу. Ни разу ни в кого не влюбился. С ним вообще в школе хлопот не было. И вдруг… Он действительно был какой-то возбужденный, встрепанный. А потом на следующий день я ему позвонила, никто не ответил, и автоответчик был отключен. Он всегда включает вообще-то. Я не придала значения, мало ли… И когда меня позвали… Его уже вынули из ванны, но мне стало плохо. Вы знаете, столько крови… Мне стало плохо. А потом какая-то ненависть, непонятно к чему даже, к кому, и желание понять. Я стала просматривать его стол, книги, его записи. Он почти всегда писал на бумаге, вы видели - у него даже циллоса нет, даже монитора нет. Я прочитала эти его последние записи, вы их помните? Ну вот. Ему кто-то открыл глаза, и он что-то должен был сделать. Я поехала к моей подруге, она психиатр… она сказала, что острый психоз, скорее всего, исключен…
Женщина умолкла. Она наконец-то заплакала. Я ждал этого все время, она довольно долго держалась. Я взял ее запястье, крепко сжал и произнес, глядя прямо в лицо женщине.
— Успокойтесь, товарищ. Мы все выясним. Возьмите себя в руки.
Она тихо всхлипывала.
— Выпейте, вот, - я налил воды в стакан, женщина покорно взяла его, зубы застучали о край, - вы у психолога наблюдаетесь?
— Д-да… они мне сразу сказали…
— Это важно.
— Д-да.
— То, что вы говорите - действительно, выглядит очень подозрительно. И вы правильно сделали, что обратились к нам. Записи в дневнике действительно говорят о том, что здесь было вмешательство со стороны. Очень хорошо, что вы к нам обратились, ведь может быть, ваш сын - не единственная и не последняя жертва этих людей. Мы обязательно все проверим и найдем их.
Лойра всхлипывала. Она старалась взять себя в руки. Нельзя только жалеть ее сейчас. Нельзя. Для этого есть психологи. Близкие люди. Пусть они… Мне нужно все выяснить. Это моя функция, и это то единственное, чем я еще могу ей помочь. Если ей можно помочь. Я вспомнил маму и ее глаза, когда меня привезли из Кари… Почему-то тогда она показалась мне такой старой. А ей было чуть за сорок. А когда я в сидел в Сканти и ждал обмена, я ее не видел. Бедная, как она живет? С таким сыном, как я… Но я жив и даже почти здоров, а сын Лойры погиб, хотя никогда не был на войне, и даже ни малейшей опасности, вроде бы, не подвергался.
— Не плачьте, - повторил я, - я найду этих людей. Я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы они были наказаны.
Я быстренько распределил работу. Климент с курсов отправился прямо домой, но я решил, что его можно будет и позже загрузить, с понедельника. Пока я разделил контакты Лойры на три группы. В первую вошли четверо друзей парня, те, кого назвала его мать. А также непонятный адрес на клочке бумаги, найденный в кармане куртки. Эту группу взял себе я. Бену я отдал все остальные адреса из записной книжки - большая часть, наверняка, случайные знакомые, не имеющие отношения к делу. Но там же мог обнаружиться и настоящий клад - как знать? Эннии достались прочие контакты - коллеги по работе, начальство, учителя, бывший духовник, школьные друзья и, конечно же, родственники. Работы много, но работа, скорее всего, рутинная.
Не знаю почему, но меня тревожил этот адрес на клочке бумаги. Интуиция? Я привык доверять таким предчувствиям. Во всяком случае, ничто не мешает мне начать прямо с проверки этого адреса.
Я переоделся в штатское. Взял мотороллер - можно взять и автомобиль, но так будет быстрее. И незаметнее. Я легко лавировал между рядами медленно ползущего транспорта - самое пробочное время, час пик. У Площади Мира какой-то легионер помахал мне жезлом - пришлось остановиться, показать удостоверение. Можно было, конечно, и не обращать внимания, но не надо показывать окружающим дурной пример. Весь путь до Ренки занял всего чуть больше славного.
Нужный мне квартал располагался почти у самой Набережной. Я миновал на мотороллере несколько причудливых арок, оказавшись в центре застроенного микрорайона. Старинная хавенская церквушка, словно задавленная изогнутыми громадами современных зданий, тщилась воткнуть в колодец неба золоченое острие креста. Я поставил мотороллер и прошелся по двору, высматривая нужные мне номера.
490-520. Вот они.
Господи Иисусе, помоги. Я нажал кнопку сигнала. Из подъезда вышла девушка с крупной черной собакой. Я подумал, что надо было взять кинолога на обыск к Лойре. Зачем - не знаю. Так, мало ли что… наркотики?
Собака потянулась ко мне носом, девушка одернула ее.
— Фу, Барк!
— Ничего-ничего, - пробормотал я и дал псу обнюхать ладонь. Девушка улыбнулась и кокетливо заправила за ухо упавший локон. Симпатичная.
— Вы к кому-то в гости?
Я еще раз нажал кнопку.
— Да, к знакомым.
Я постарался ответить официальнее. Девушка вздохнула, вздернула подбородок и пошла прочь. Дверь наконец щелкнула.
Лифт вознес меня на пятый этаж. В раскрытых дверях стояла девочка - совсем небольшая, лет семи. Странно… И одета странно - в коротком халатике, босая. Не холодно ей в коридоре?
— Привет, - осторожно сказал я, - а взрослые дома есть?
— Не-а, - сказала она. Большие голубоватые глаза смотрели расслабленно. Юная пофигистка.
Неудачно вышло, подумал я. Только вспугну… если здесь что-то серьезное.
— А ты почему не в школе?
— Я болею, - ответила девочка. Ответ довольно странный и явно неправдоподобный. Если бы она болела - лежала бы в школьном изоляторе. Во всяком случае, держать дома такого маленького ребенка в одиночестве… Да и не выглядит она больной. Излишне бледненькая, пожалуй, да.
Но уточнять я не стал.
— Жаль, - сказал я, - а когда придут взрослые?
— Вечером, - ответила она, - а Вэлия сегодня не принимает, вы зря пришли.
— Я не знал, когда она принимает. Мне только дали ваш адрес, и я хотел договориться. Ну а на той неделе, наверное, можно будет?
— Наверное, - сказала девочка, - вы потом придите.
Она помолчала и добавила.
— Я бы сама вас посмотрела, но я совсем не способная.
— Не способная? - удивился я, - странно. Такая симпатичная девочка, умные глаза - и неспособная?
Что-то внутри напряглось - гончая почуяла дичь. Теперь спокойно. Только спокойно. Только не выдать себя.
— Не-а, - сказала девочка, - я закрытая. Вэлия уже как только ни старалась, а ничего не получается. Наверное, я буду бакка.
Та-ак… Все интереснее становится.
Бакка - словечко из биргенского лексикона. Означает - духовно неразвитый человек, не достигший стадии, позволяющей расширять сознание и приближаться к Богу - в их понятиях, конечно.
— Ну не переживай, - я подошел ближе, - я вот тоже бакка, ну и что?
— Вы не бакка, - подумав, возразила девочка.
— Почему ты так думаешь?
Она пожала плечами. Может быть, слово "бакка" здесь - страшное ругательство?
Конечно, надо выяснять и выяснять. И с девочкой этой. Даже если к Лойре эта Вэлия не имеет отношения. Но только не сейчас. Сейчас надо уходить.
И оставить о себе правильное впечатление.
— Жаль, что Вэлии нет, - сказал я, стараясь не звучать фальшиво, - мне сказали, что только она сможет мне помочь.
— Она может, - безучастно сказала девочка.
— Я еще приду. Мне очень нужна помощь.
— Приходите.
Я попрощался и побежал вниз по лестнице. Остается надеяться, что девочка восприняла мой визит правильно. Что такие визиты у них в порядке вещей. Что никому не придет в голову - в гости к загадочной Вэлии приходил икнвизитор.
Я сразу же наладил наблюдение за квартирой. Для лазерной съемки, к сожалению, место не самое подходящее - ближайшее строение в 200 метрах, тем не менее, я установил прибор в подъезде дома, стоящего напротив - судя по схеме, отсюда были хорошо видны оба окна блока 512. Наш ближайший пост располагался на углу квартала, я загрузил легионеров наблюдением за Вэлией Ратта (46 лет, одинока, специальность - технические переводы со скантийского, работает на дому, христианка, необходимые обряды выполняет, в общественной жизни участвует мало - живет одна, никаких детей в доме быть по идее не должно). В базе мобильных дисконов Ратта не числилась, мобильника у нее не было, видимо - что ж, случается и такое. Но чип карточки легко отслеживался. Я заказал круглосуточное наблюдение. Теперь, если Ратта выйдет из подъезда, чип ее карты будет отслеживаться через спутник, и данные о ее местонахождении будут поступать в базу данных наружной службы. На Ратту там теперь заведен отдельный файл. Затем я связался с нашими слухачами и поставил квартиру Ратты на постоянное прослушивание стационарного дискона.
Теперь все…
Сегодня уже поздно что-либо делать. Вечер звенел в воздухе. Да и не к спеху - никуда все они не денутся. Банальное расследование. Конечно, время несколько горячее, самое начало, но все равно - не так уж срочно.
Неудачно, что я получил это задание в пятницу, да еще завтра этот праздник у шефа. Ничего, разберемся. Честно говоря, мне уже опять хотелось есть. Тренировку сегодня я пропустил. Мы обязаны являться в зал три раза в неделю. И еще раз на стрельбы. Но далеко не всегда получается. Вот как сейчас - ну какая тренировка? Тут надо копать и копать, дело только начинается.
Усталость тоже давала о себе знать. И все же я завернул по дороге в храм, в нашу церковь святого Лоренса. Конечно, вечерняя служба закончилась. Давно. Просто хотелось побыть там. Не знаю, где я больше чувствую себя дома - собственно в моем блоке или здесь. Здесь, в полутьме, где горят свечи, озаряя лицо Пресвятой Девы, где можно встать на колени и положить голову на опору, холодящую лоб. Где так явственно прикосновение Всевышнего. Будто кто-то гладит тебя по голове - сынок… ты устал? Отдохни хоть немного.
Я когда-то в юности тщательно вычитывал молитвы, при каждом удобном случае вытаскивал четки. Сейчас… уже не хочу. Монаха из меня не вышло -и никогда не выйдет. Мы просто были вдвоем. Я - на коленях. Он - где-то рядом. Я прижимался лицом к Его ладоням. Я что-то говорил ему. Говорил о Тиэле Лойра, о маленькой слишком бледной девочке, которая сегодня не пошла в школу. Ему было больно и страшно за них. Я говорил, что не знаю, справлюсь ли я с этим делом. Что я боюсь, ничего не получится. Я говорил, что не знаю, что мне делать с собой… И Он отвечал, что все будет хорошо. Ведь по сути ничего больше и не нужно - только знать, что в конце концов все получится хорошо.
Кроме меня, в отделе магии и оккультизма еще шестеро старших инквизиторов.
Но я - единственный, кого пригласил в отдел шеф лично. Можно сказать, блатной. Правда, поскольку я перешел сюда из контрразведки, которая почему-то считается более престижным делом, это трудно назвать протекцией.
А пригласил он меня еще в Сканти. Еще до того, как я - довольно глупо - попался. Впрочем, моей вины в том не было, была вина Генника, которому я попросту прикрыл задницу, его потом сняли с оперативной работы. Но и после того, как меня обменяли, и я немного пришел в себя - благо, дали путевку в лучший приморский санаторий - и после этого Абель Лавен свое приглашение повторил еще раз.
Тогда, в Сканти, в Кес-Новене, операция получилась совместной - контрразведка и антимаги, 3й отдел и 6й. Собственно, и в самом деле именно мне удалось вытянуть эту ниточку и установить связь между безобидной на вид псевдосёгорской сектой "учителя" Л"Горра, "Школой Духовного Развития" - и той довольно масштабной подпольной системой в Анграде, через которую велась не только антихристианская (а с ней и антигосударственная) пропаганда, но и прямой шпионаж. Некоторые люди Л"Горра работали на Анградской Верфи, в закрытом центре электроники, вербовка велась у нас вовсю. Ничего особенно удивительного. Скантийская разведка, БиБ, не так уж редко пользуется склонностями наших несознательных граждан, падких на псевдодуховность - здесь и диссида, и "духовное развитие" в одном флаконе. Ну а то, что Сканти при этом получает бонусы - наших "борцов с режимом" не волнует. Даже наоборот. Патриотизм у них своеобразный - они любят "народ, а не государство". Жаль только, что мало интересуются тем, чего этот народ, собственно, хочет. Да, как и писал наш знаменитый "борец с режимом", великий диссидент Рошен, отсидевший целых семь лет на Элейиле, а ныне пребывающий в Сканти: "Лучше опустошить все это проклятое Создателем место, превратив его термоядерными бомбами в безжизненную пустыню - лучше уничтожить этих страшных людей и их потомков до седьмого колена…" Уж конечно, скантийцам это было бы лучше. Только вот я лично придерживаюсь другого мнения.
Тогда мне удалось накрыть эту секту, и я вывел на нее наших антимагов - тогда и встретился впервые с Лавеном. Он присутствовал при самой операции. И потом вынес такой вердикт почему-то: у тебя, сказал он, Савинта, есть хватка настоящего инквизитора. Ты чуешь дьявола и можешь схватить его за хвост. На тебе благословение Божье. Давай-ка к нам, в шестой отдел. Поначалу я опешил: в общем-то, в контрразведке я был уже на хорошем счету, магия меня никогда особенно не интересовала. Ловить разных придурков… Но вот после плена… Может быть, плен меня и убедил. Ни за что, никому не признаюсь в этом. Но если честно - я вдруг понял, что никогда больше не хочу попасть в Сканти. Никогда, ни за что. Даже в отпуск, даже просто так. Тошнит меня от этой страны. Выворачивает. Ну а в Шестом отделе куда меньше шансов, что пошлют за границу. Правда, после того, как я так здорово засветился, меня, скорее всего и не послали бы. Может быть, просто захотелось резко изменить свою жизнь. Я и согласился…
Сказать, что жалею - да нет. Вот уже шесть лет я работаю с Лавеном. Работаем в столице - но в нашем деле это неважно, наоборот, в столице меньше настоящего, матерого врага, вот в Кари, например, есть целые древние школы практикующих магов. Но в Кари мне тоже не очень-то хочется, там я уже тоже побывал. Дела у нас все больше - мелочь. Вроде этих Белых Целителей. Шарлатанство, незаконная практика. У большей части задержанных никакого вреда доказать не удается. Их сажают на год либо условно - просто за оккультную практику. Случаются, конечно, и более серьезные события. Самоубийства, убийства, психические нарушения - последних вообще много. Любимое занятие хвостатого - сводить людей с ума. Индуцированные психозы… Такая статья тоже есть, и хоть наказание там предусмотрено тоже не то, чтобы очень зверское - однако общее положение преступника усугубляет.
Тарсий иногда посмеивается надо мной. Ну еще бы, у него работа куда более реальная и конкретная. Убийства, тяжкие телесные - обычная уголовщина.
И все же работать антимагом мне интересно. Приходится иметь дело с очень любопытными типами. Да и получается неплохо. Прав был Лавен - это мое место. Призвание, можно сказать.
Абель любит меня. На работе, конечно, мы общаемся строго официально. Но в свободное время - по имени и на ты. И на большие семейные торжества Абель меня приглашает. Вот как нынче, к примеру.
30-летие свадьбы Лавены отмечали на природе. Как раз, по иронии судьбы - на Ренке, правда довольно далеко от места, на которое я вчера ориентировал наружку. Речка - тихая, туманная, текла к морю, взбрыкивая на прибрежных валунах, две собаки носились по мелководью, поднимая тучу брызг. Абель самолично хлопотал у костра, развешивая на перекладине сарки - мясные лоскутья, хорошо промаринованные с вечера. Я подошел к компании молодежи… н-да, когда же случился этот момент, и я осознал, что уже не отношусь к данной категории? Ведь жизненный опыт здесь ни при чем, после войны, в 22 года я не почувствовал себя стариком - хотя следовало бы. Наверное, когда увидел их - других… Слишком уж непохожих на нас. Песни - хоть и близкие нашим, но другие. Другие лица. В центре кружка сидела Иринэль с гитарой. Дочь Абеля. Младшая. Заметила меня и глянула своими чудными, огромными карими глазами. Лицо ее очень осунулось в последнее время и побледнело. Так и не восстановилась еще после болезни. Недавно еще Абель ходил сам не свой - Иринэли поставили страшный диагноз. В наше-то время, когда медицина уже почти всесильной кажется… Поговаривают, что вирус злокачественной лейкопении - продукт искусственный, разработан в Сканти. Но серьезных подтверждений тому нет. Я лично в это не верю. Просто энтропия сопротивляется натиску разума: чем круче медицина, тем безнадежнее болезни. К счастью, диагноз Иринэли не подтвердился… Не знаю подробностей. Наверное, был обычный лейкоз какой-нибудь.
Иринэль и до того была полупрозрачной - темная фея, парао из карийских сказок. А после болезни уже вовсе потеряла материальность, и этот ее взгляд - словно в себя погруженный, хранящий тайну. Ей только парней с ума сводить… К счастью, меня такие взгляды мало привлекают. Гораздо хуже - когда видишь серые или зеленоватые глаза, чуть раскосые и ясные, как утреннее небо. Но такие редко встречаются.
Он протянул мне клочок бумаги.
— В кармане куртки. Похоже, что свежий.
На клочке был записан адрес "Ренка 26-512". Я кивнул и убрал записку.
— Хорошо. Если еще что-то подобное - тоже давай.
Лойра был аккуратным человеком. Даже исключительно аккуратным. Ничего лишнего - ни в карманах, ни в ящиках. По ходу обыска, как это обычно и случается, сформировалось у меня представление о характере погибшего, тем более, с такими подопечными нам уже приходилось иметь дело. Многие поборники альтернативных оздоровительных систем отличаются особой, почти маниакальной любовью к самому себе, собственному телу, душе и желаниям. Тело холят, воспитывают и формируют, изменяют в соответствии с собственными представлениями об идеале. Такие люди готовы совершать аскетические подвиги, но целью этих подвигов является - совершенство тела. Эти люди почти всегда аккуратны, вокруг них чистота и благоухание. Они никогда не едят на ходу, даже в полном одиночестве всегда накрывают на стол, аккуратно нарезают продукты и раскладывают по тарелочкам. Что полезно для нас - рядом с ними не бывает лишних и случайно завалявшихся вещей, клочков бумаги, мусора.
Только одно меня смущало во всем этом. До сих пор ни разу не приходилось слышать, чтобы такой человек - и вдруг покончил с собой. Мало того, весь психологический облик Лойры говорил о невозможности такого исхода.
— Адреса, - сказал я Бену, - все как обычно сделаешь, хорошо?
— Есть, - ответил Бен, - скопирую. А ты уходишь уже, что ли?
— Да, я назначил встречу.
Я оставил Бена заканчивать обыск и отправился на заранее условленную встречу с матерью Лойры.
Можно было, конечно, вызвать женщину в ДИС, можно, но глупо - это привлечет внимание предполагаемых убийц ее сына. Пусть они ничего не подозревают… до поры до времени.
Я ожидал Тиэлу Лойра в мензе ее родного завода металлоконструкций. Заодно взял себе перекусить кое-чего. Желудок о себе напомнил, время уже за шестые перешло. В отличие от нормальных работников, у нас нет фиксированного перерыва на обед, и я, к примеру, об этой процедуре иногда забываю. Пока не засосет под ложечкой. Не слишком хорошо, конечно, встречать убитую горем женщину с полной тарелкой супа, поэтому я взял безалкогольного пива и здоровенный олло с мясом, причем почти весь пирог успел уничтожить до того, как Лойра подошла к моему столику.
Она была невысокая, темноглазая, кожа лица словно выскоблена и только что промыта слезами. Изящная, хрупкая женщина. Губы плотно сжаты.
— Садитесь пожалуйста, - я вскочил, поклонился, - вы ведь товарищ Лойра?
— Да, - она села. Глаза колыхнули темным пламенем, - вы из Инквизиции?
— Да, я из отдела магии и оккультизма, старший инквизитор, меня зовут Йэн Савинта. Мы начали расследование по вашему заявлению. Простите, товарищ, может быть, я принесу вам что-нибудь выпить?
Женщина стесненно пожала плечами.
— Минералки…
Я сбегал за водой, поставил перед ней стакан.
— Игги… я просто не могла предположить. Вы знаете, он был всегда таким… - ее плечи дрогнули, - таким здравомыслящим… спокойным.
— А в последнее время вы не замечали никаких изменений? - спросил я, - последний раз вы видели его за три дня до происшествия…
Лойра задумалась.
— В общем, вы знаете - да. Вот сейчас, когда я думаю об этом, я вспоминаю, что он действительно изменился. Но тогда я ничего особенного не заподозрила…
— То есть это не очень бросалось в глаза?
— Нет, бросалось… Но не настолько, чтобы я встревожилась. Он выглядел очень возбужденным. Зашел ко мне, чтобы починить гардину, мой муж сейчас в командировке, месяц уже, вот я и попросила Игги… У него блестели глаза, знаете, как бывает, когда человек слегка выпил. Но я не стала спрашивать, что и как. Он двигался очень быстро, не так, как всегда. И еще знаете, он… он обычно очень аккуратный, если уж делает работу, то без малейшего изъяна. Такой стиль. Он лучше сделает медленно, но так, что комар носа не подточит. А тут… На окне наляпал клей, саму палку небрежно поставил. Ну не страшно, но во всяком случае, я отметила, что это не как всегда.
— Говорил что-нибудь?
— Говорил… ерунду какую-то. Вообще тоже - много болтал, больше, чем обычно. Рекомендовал мне для поясницы какие-то упражнения. Настойчиво так… Он всегда старается нас уговорить, чтобы мы увлекались всей этой ерундой. Но в этот раз он прямо давил и был недоволен, что я его не слушаю. А так… ничего нового не сказал.
Я кивнул.
— И вот еще вопрос, товарищ - ваш муж, это отец Игнатия?
— Да.
— Где он сейчас и как долго еще будет отсутствовать?
— Он в загранкомандировке, в Траинне. Еще две недели. Но он… они не были близки с Игги. Практически он не знает ничего, что не знала бы я. Они с самой школы с Игги почти не разговаривали. Видите ли, мой муж… он ревностный христианин, а Игги…
— Игнатий не посещал церковь после окончания Политехники?
— Нет. Он, знаете… был равнодушен. Как-то сказал - "Зачем нужны все эти обряды? Бог либо есть в душе, либо его нет". Мы, конечно, с отцом старались его убедить… Но ересями он тоже не увлекался…
— Я и не предполагаю такого. Просто это важно, в некотором смысле, - заверил я женщину, - сейчас для нас уже не имеет значения, во что верил ваш сын. Он пострадал, и наше дело - разобраться и все выяснить, и если есть виновные - наказать.
Лойра энергично кивнула, доверчиво взглянув на меня. Ей была близка такая постановка вопроса.
— Ну а по поводу его друзей вы что-нибудь можете сказать? С кем он был особенно близок? Подозреваете кого-то?
— Подозреваю - да нет. Я знаю его друзей. Все вполне нормальные, здравомыслящие люди. Никаких завихов… Пожалуй, чаще всего он встречался с тремя… нет, еще женщина…
— Женщина? У них что-то было?
— Нет-нет, - Лойра покачала головой, - это Терри… Терри…
— Терри Вайга? - разумеется, я использовал меморику и запомнил все содержание записной книжки пострадавшего. Это бывает полезно, вот как сейчас - женщина с удивлением взглянула на меня.
— Да, Терри Вайга. Вы ее…
— Я видел только ее адрес. Больше ничего.
— Она старше Игги. Лет на восемь, по-моему. Познакомились они на почве лечебного голодания. Вместе проходили какой-то там процесс… Больше я ничего не знаю, но слышала о ней много от Игги. По-моему, она очень увлечена всей этой чепухой…
— Понятно, спасибо. Еще есть близкие друзья?
— Петрос Кинтао, школьный друг, Кей Ловента и Мариус, я знаю только его имя. Во всяком случае, он их приглашал к себе, я их часто видела. Петрос - очень хороший юноша, женат, христианин, по-моему, в последнее время они уже мало общались, у них разные интересы…
— Благодарю, - я допил свою кружку и отодвинул от себя, - у меня еще вот какой к вам вопрос. Почему вы решили написать заявление? Что вас встревожило? Может быть, вспомнится какая-то деталь, мелочь, что натолкнуло вас на эту мысль… Это может оказаться очень полезным.
Женщина задумалась. Над глазами собрались горестные морщинки.
— Видите ли…
Она говорила с трудом. Пыталась вспомнить.
— Видите ли, я была очень… потрясена… я не имею в виду, что больно, это понятно… Я не понимала, почему так произошло. Понимаете - я захотела понять… разобраться… Я до такой степени не знала собственного ребенка! Я не предполагала, что такое может случиться с ним. Ведь он… вы понимаете, он был очень, очень здравомыслящим, очень спокойным. Он был… эгоист. У меня трое сыновей, Игги средний. Это могло случиться со старшим, или младшим - но только не с ним. Он же любил себя. Это последнее, что могло с ним случиться. Он никогда не пил, даже на праздники, отец обижался. Он был просто помешан на этих своих увлечениях… на голове стоял каждое утро по часу. Ни разу ни в кого не влюбился. С ним вообще в школе хлопот не было. И вдруг… Он действительно был какой-то возбужденный, встрепанный. А потом на следующий день я ему позвонила, никто не ответил, и автоответчик был отключен. Он всегда включает вообще-то. Я не придала значения, мало ли… И когда меня позвали… Его уже вынули из ванны, но мне стало плохо. Вы знаете, столько крови… Мне стало плохо. А потом какая-то ненависть, непонятно к чему даже, к кому, и желание понять. Я стала просматривать его стол, книги, его записи. Он почти всегда писал на бумаге, вы видели - у него даже циллоса нет, даже монитора нет. Я прочитала эти его последние записи, вы их помните? Ну вот. Ему кто-то открыл глаза, и он что-то должен был сделать. Я поехала к моей подруге, она психиатр… она сказала, что острый психоз, скорее всего, исключен…
Женщина умолкла. Она наконец-то заплакала. Я ждал этого все время, она довольно долго держалась. Я взял ее запястье, крепко сжал и произнес, глядя прямо в лицо женщине.
— Успокойтесь, товарищ. Мы все выясним. Возьмите себя в руки.
Она тихо всхлипывала.
— Выпейте, вот, - я налил воды в стакан, женщина покорно взяла его, зубы застучали о край, - вы у психолога наблюдаетесь?
— Д-да… они мне сразу сказали…
— Это важно.
— Д-да.
— То, что вы говорите - действительно, выглядит очень подозрительно. И вы правильно сделали, что обратились к нам. Записи в дневнике действительно говорят о том, что здесь было вмешательство со стороны. Очень хорошо, что вы к нам обратились, ведь может быть, ваш сын - не единственная и не последняя жертва этих людей. Мы обязательно все проверим и найдем их.
Лойра всхлипывала. Она старалась взять себя в руки. Нельзя только жалеть ее сейчас. Нельзя. Для этого есть психологи. Близкие люди. Пусть они… Мне нужно все выяснить. Это моя функция, и это то единственное, чем я еще могу ей помочь. Если ей можно помочь. Я вспомнил маму и ее глаза, когда меня привезли из Кари… Почему-то тогда она показалась мне такой старой. А ей было чуть за сорок. А когда я в сидел в Сканти и ждал обмена, я ее не видел. Бедная, как она живет? С таким сыном, как я… Но я жив и даже почти здоров, а сын Лойры погиб, хотя никогда не был на войне, и даже ни малейшей опасности, вроде бы, не подвергался.
— Не плачьте, - повторил я, - я найду этих людей. Я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы они были наказаны.
Я быстренько распределил работу. Климент с курсов отправился прямо домой, но я решил, что его можно будет и позже загрузить, с понедельника. Пока я разделил контакты Лойры на три группы. В первую вошли четверо друзей парня, те, кого назвала его мать. А также непонятный адрес на клочке бумаги, найденный в кармане куртки. Эту группу взял себе я. Бену я отдал все остальные адреса из записной книжки - большая часть, наверняка, случайные знакомые, не имеющие отношения к делу. Но там же мог обнаружиться и настоящий клад - как знать? Эннии достались прочие контакты - коллеги по работе, начальство, учителя, бывший духовник, школьные друзья и, конечно же, родственники. Работы много, но работа, скорее всего, рутинная.
Не знаю почему, но меня тревожил этот адрес на клочке бумаги. Интуиция? Я привык доверять таким предчувствиям. Во всяком случае, ничто не мешает мне начать прямо с проверки этого адреса.
Я переоделся в штатское. Взял мотороллер - можно взять и автомобиль, но так будет быстрее. И незаметнее. Я легко лавировал между рядами медленно ползущего транспорта - самое пробочное время, час пик. У Площади Мира какой-то легионер помахал мне жезлом - пришлось остановиться, показать удостоверение. Можно было, конечно, и не обращать внимания, но не надо показывать окружающим дурной пример. Весь путь до Ренки занял всего чуть больше славного.
Нужный мне квартал располагался почти у самой Набережной. Я миновал на мотороллере несколько причудливых арок, оказавшись в центре застроенного микрорайона. Старинная хавенская церквушка, словно задавленная изогнутыми громадами современных зданий, тщилась воткнуть в колодец неба золоченое острие креста. Я поставил мотороллер и прошелся по двору, высматривая нужные мне номера.
490-520. Вот они.
Господи Иисусе, помоги. Я нажал кнопку сигнала. Из подъезда вышла девушка с крупной черной собакой. Я подумал, что надо было взять кинолога на обыск к Лойре. Зачем - не знаю. Так, мало ли что… наркотики?
Собака потянулась ко мне носом, девушка одернула ее.
— Фу, Барк!
— Ничего-ничего, - пробормотал я и дал псу обнюхать ладонь. Девушка улыбнулась и кокетливо заправила за ухо упавший локон. Симпатичная.
— Вы к кому-то в гости?
Я еще раз нажал кнопку.
— Да, к знакомым.
Я постарался ответить официальнее. Девушка вздохнула, вздернула подбородок и пошла прочь. Дверь наконец щелкнула.
Лифт вознес меня на пятый этаж. В раскрытых дверях стояла девочка - совсем небольшая, лет семи. Странно… И одета странно - в коротком халатике, босая. Не холодно ей в коридоре?
— Привет, - осторожно сказал я, - а взрослые дома есть?
— Не-а, - сказала она. Большие голубоватые глаза смотрели расслабленно. Юная пофигистка.
Неудачно вышло, подумал я. Только вспугну… если здесь что-то серьезное.
— А ты почему не в школе?
— Я болею, - ответила девочка. Ответ довольно странный и явно неправдоподобный. Если бы она болела - лежала бы в школьном изоляторе. Во всяком случае, держать дома такого маленького ребенка в одиночестве… Да и не выглядит она больной. Излишне бледненькая, пожалуй, да.
Но уточнять я не стал.
— Жаль, - сказал я, - а когда придут взрослые?
— Вечером, - ответила она, - а Вэлия сегодня не принимает, вы зря пришли.
— Я не знал, когда она принимает. Мне только дали ваш адрес, и я хотел договориться. Ну а на той неделе, наверное, можно будет?
— Наверное, - сказала девочка, - вы потом придите.
Она помолчала и добавила.
— Я бы сама вас посмотрела, но я совсем не способная.
— Не способная? - удивился я, - странно. Такая симпатичная девочка, умные глаза - и неспособная?
Что-то внутри напряглось - гончая почуяла дичь. Теперь спокойно. Только спокойно. Только не выдать себя.
— Не-а, - сказала девочка, - я закрытая. Вэлия уже как только ни старалась, а ничего не получается. Наверное, я буду бакка.
Та-ак… Все интереснее становится.
Бакка - словечко из биргенского лексикона. Означает - духовно неразвитый человек, не достигший стадии, позволяющей расширять сознание и приближаться к Богу - в их понятиях, конечно.
— Ну не переживай, - я подошел ближе, - я вот тоже бакка, ну и что?
— Вы не бакка, - подумав, возразила девочка.
— Почему ты так думаешь?
Она пожала плечами. Может быть, слово "бакка" здесь - страшное ругательство?
Конечно, надо выяснять и выяснять. И с девочкой этой. Даже если к Лойре эта Вэлия не имеет отношения. Но только не сейчас. Сейчас надо уходить.
И оставить о себе правильное впечатление.
— Жаль, что Вэлии нет, - сказал я, стараясь не звучать фальшиво, - мне сказали, что только она сможет мне помочь.
— Она может, - безучастно сказала девочка.
— Я еще приду. Мне очень нужна помощь.
— Приходите.
Я попрощался и побежал вниз по лестнице. Остается надеяться, что девочка восприняла мой визит правильно. Что такие визиты у них в порядке вещей. Что никому не придет в голову - в гости к загадочной Вэлии приходил икнвизитор.
Я сразу же наладил наблюдение за квартирой. Для лазерной съемки, к сожалению, место не самое подходящее - ближайшее строение в 200 метрах, тем не менее, я установил прибор в подъезде дома, стоящего напротив - судя по схеме, отсюда были хорошо видны оба окна блока 512. Наш ближайший пост располагался на углу квартала, я загрузил легионеров наблюдением за Вэлией Ратта (46 лет, одинока, специальность - технические переводы со скантийского, работает на дому, христианка, необходимые обряды выполняет, в общественной жизни участвует мало - живет одна, никаких детей в доме быть по идее не должно). В базе мобильных дисконов Ратта не числилась, мобильника у нее не было, видимо - что ж, случается и такое. Но чип карточки легко отслеживался. Я заказал круглосуточное наблюдение. Теперь, если Ратта выйдет из подъезда, чип ее карты будет отслеживаться через спутник, и данные о ее местонахождении будут поступать в базу данных наружной службы. На Ратту там теперь заведен отдельный файл. Затем я связался с нашими слухачами и поставил квартиру Ратты на постоянное прослушивание стационарного дискона.
Теперь все…
Сегодня уже поздно что-либо делать. Вечер звенел в воздухе. Да и не к спеху - никуда все они не денутся. Банальное расследование. Конечно, время несколько горячее, самое начало, но все равно - не так уж срочно.
Неудачно, что я получил это задание в пятницу, да еще завтра этот праздник у шефа. Ничего, разберемся. Честно говоря, мне уже опять хотелось есть. Тренировку сегодня я пропустил. Мы обязаны являться в зал три раза в неделю. И еще раз на стрельбы. Но далеко не всегда получается. Вот как сейчас - ну какая тренировка? Тут надо копать и копать, дело только начинается.
Усталость тоже давала о себе знать. И все же я завернул по дороге в храм, в нашу церковь святого Лоренса. Конечно, вечерняя служба закончилась. Давно. Просто хотелось побыть там. Не знаю, где я больше чувствую себя дома - собственно в моем блоке или здесь. Здесь, в полутьме, где горят свечи, озаряя лицо Пресвятой Девы, где можно встать на колени и положить голову на опору, холодящую лоб. Где так явственно прикосновение Всевышнего. Будто кто-то гладит тебя по голове - сынок… ты устал? Отдохни хоть немного.
Я когда-то в юности тщательно вычитывал молитвы, при каждом удобном случае вытаскивал четки. Сейчас… уже не хочу. Монаха из меня не вышло -и никогда не выйдет. Мы просто были вдвоем. Я - на коленях. Он - где-то рядом. Я прижимался лицом к Его ладоням. Я что-то говорил ему. Говорил о Тиэле Лойра, о маленькой слишком бледной девочке, которая сегодня не пошла в школу. Ему было больно и страшно за них. Я говорил, что не знаю, справлюсь ли я с этим делом. Что я боюсь, ничего не получится. Я говорил, что не знаю, что мне делать с собой… И Он отвечал, что все будет хорошо. Ведь по сути ничего больше и не нужно - только знать, что в конце концов все получится хорошо.
Кроме меня, в отделе магии и оккультизма еще шестеро старших инквизиторов.
Но я - единственный, кого пригласил в отдел шеф лично. Можно сказать, блатной. Правда, поскольку я перешел сюда из контрразведки, которая почему-то считается более престижным делом, это трудно назвать протекцией.
А пригласил он меня еще в Сканти. Еще до того, как я - довольно глупо - попался. Впрочем, моей вины в том не было, была вина Генника, которому я попросту прикрыл задницу, его потом сняли с оперативной работы. Но и после того, как меня обменяли, и я немного пришел в себя - благо, дали путевку в лучший приморский санаторий - и после этого Абель Лавен свое приглашение повторил еще раз.
Тогда, в Сканти, в Кес-Новене, операция получилась совместной - контрразведка и антимаги, 3й отдел и 6й. Собственно, и в самом деле именно мне удалось вытянуть эту ниточку и установить связь между безобидной на вид псевдосёгорской сектой "учителя" Л"Горра, "Школой Духовного Развития" - и той довольно масштабной подпольной системой в Анграде, через которую велась не только антихристианская (а с ней и антигосударственная) пропаганда, но и прямой шпионаж. Некоторые люди Л"Горра работали на Анградской Верфи, в закрытом центре электроники, вербовка велась у нас вовсю. Ничего особенно удивительного. Скантийская разведка, БиБ, не так уж редко пользуется склонностями наших несознательных граждан, падких на псевдодуховность - здесь и диссида, и "духовное развитие" в одном флаконе. Ну а то, что Сканти при этом получает бонусы - наших "борцов с режимом" не волнует. Даже наоборот. Патриотизм у них своеобразный - они любят "народ, а не государство". Жаль только, что мало интересуются тем, чего этот народ, собственно, хочет. Да, как и писал наш знаменитый "борец с режимом", великий диссидент Рошен, отсидевший целых семь лет на Элейиле, а ныне пребывающий в Сканти: "Лучше опустошить все это проклятое Создателем место, превратив его термоядерными бомбами в безжизненную пустыню - лучше уничтожить этих страшных людей и их потомков до седьмого колена…" Уж конечно, скантийцам это было бы лучше. Только вот я лично придерживаюсь другого мнения.
Тогда мне удалось накрыть эту секту, и я вывел на нее наших антимагов - тогда и встретился впервые с Лавеном. Он присутствовал при самой операции. И потом вынес такой вердикт почему-то: у тебя, сказал он, Савинта, есть хватка настоящего инквизитора. Ты чуешь дьявола и можешь схватить его за хвост. На тебе благословение Божье. Давай-ка к нам, в шестой отдел. Поначалу я опешил: в общем-то, в контрразведке я был уже на хорошем счету, магия меня никогда особенно не интересовала. Ловить разных придурков… Но вот после плена… Может быть, плен меня и убедил. Ни за что, никому не признаюсь в этом. Но если честно - я вдруг понял, что никогда больше не хочу попасть в Сканти. Никогда, ни за что. Даже в отпуск, даже просто так. Тошнит меня от этой страны. Выворачивает. Ну а в Шестом отделе куда меньше шансов, что пошлют за границу. Правда, после того, как я так здорово засветился, меня, скорее всего и не послали бы. Может быть, просто захотелось резко изменить свою жизнь. Я и согласился…
Сказать, что жалею - да нет. Вот уже шесть лет я работаю с Лавеном. Работаем в столице - но в нашем деле это неважно, наоборот, в столице меньше настоящего, матерого врага, вот в Кари, например, есть целые древние школы практикующих магов. Но в Кари мне тоже не очень-то хочется, там я уже тоже побывал. Дела у нас все больше - мелочь. Вроде этих Белых Целителей. Шарлатанство, незаконная практика. У большей части задержанных никакого вреда доказать не удается. Их сажают на год либо условно - просто за оккультную практику. Случаются, конечно, и более серьезные события. Самоубийства, убийства, психические нарушения - последних вообще много. Любимое занятие хвостатого - сводить людей с ума. Индуцированные психозы… Такая статья тоже есть, и хоть наказание там предусмотрено тоже не то, чтобы очень зверское - однако общее положение преступника усугубляет.
Тарсий иногда посмеивается надо мной. Ну еще бы, у него работа куда более реальная и конкретная. Убийства, тяжкие телесные - обычная уголовщина.
И все же работать антимагом мне интересно. Приходится иметь дело с очень любопытными типами. Да и получается неплохо. Прав был Лавен - это мое место. Призвание, можно сказать.
Абель любит меня. На работе, конечно, мы общаемся строго официально. Но в свободное время - по имени и на ты. И на большие семейные торжества Абель меня приглашает. Вот как нынче, к примеру.
30-летие свадьбы Лавены отмечали на природе. Как раз, по иронии судьбы - на Ренке, правда довольно далеко от места, на которое я вчера ориентировал наружку. Речка - тихая, туманная, текла к морю, взбрыкивая на прибрежных валунах, две собаки носились по мелководью, поднимая тучу брызг. Абель самолично хлопотал у костра, развешивая на перекладине сарки - мясные лоскутья, хорошо промаринованные с вечера. Я подошел к компании молодежи… н-да, когда же случился этот момент, и я осознал, что уже не отношусь к данной категории? Ведь жизненный опыт здесь ни при чем, после войны, в 22 года я не почувствовал себя стариком - хотя следовало бы. Наверное, когда увидел их - других… Слишком уж непохожих на нас. Песни - хоть и близкие нашим, но другие. Другие лица. В центре кружка сидела Иринэль с гитарой. Дочь Абеля. Младшая. Заметила меня и глянула своими чудными, огромными карими глазами. Лицо ее очень осунулось в последнее время и побледнело. Так и не восстановилась еще после болезни. Недавно еще Абель ходил сам не свой - Иринэли поставили страшный диагноз. В наше-то время, когда медицина уже почти всесильной кажется… Поговаривают, что вирус злокачественной лейкопении - продукт искусственный, разработан в Сканти. Но серьезных подтверждений тому нет. Я лично в это не верю. Просто энтропия сопротивляется натиску разума: чем круче медицина, тем безнадежнее болезни. К счастью, диагноз Иринэли не подтвердился… Не знаю подробностей. Наверное, был обычный лейкоз какой-нибудь.
Иринэль и до того была полупрозрачной - темная фея, парао из карийских сказок. А после болезни уже вовсе потеряла материальность, и этот ее взгляд - словно в себя погруженный, хранящий тайну. Ей только парней с ума сводить… К счастью, меня такие взгляды мало привлекают. Гораздо хуже - когда видишь серые или зеленоватые глаза, чуть раскосые и ясные, как утреннее небо. Но такие редко встречаются.