Страница:
Геда глубоко, задумалась. И вдруг устремила на меня глаза, обжигающие, словно два ярких факела.
– Ногосу?[32]
– Именно Ногосу, – подтвердил я и поспешно вышел. Но я чувствовал ее взгляд, полный укора.
Почему Геда смотрит на меня такими глазами? Что сделал я ей дурного? Уж если говорить правду, то скорей она виновата передо мной. Она, Геда Нуавэ, затоптала огонь, горящий в моей груди.
В коридоре меня догнал управляющий водами.
– Я случайно услышал вашу беседу, – смущенно сказал он, – и не могу понять, о какой колеснице вы говорили.
– Послезавтра Ногосу повернется к нам лицом. Вот я и решил использовать ее как транспорт.
– Но почему вы уклоняетесь от полета на Обру?
– Обра сейчас от нас далеко и с каждым днем отдаляется все больше. Кроме того, достоинства нового хрусталя еще не проверены.
– С этой точки зрения путешествие на Ногосу тоже не из безопасных. Ведь и там вы будете в безвоздушной среде.
– Разница большая. В направлении Обры пришлось бы лететь в машине с открытым глазком – и в случае непрочности хрусталя катастрофа окажется неизбежной.
– А у Ногосу какие преимущества?
– Да ведь Ногосу движется далеко не обыкновенно. Я хочу воспользоваться странностями ее полета. Как известно, орбиты нашей планеты и Ногосу переплетены между собой, подобно кольцам цепи. Поэтому Ногосу вторгается в сферу нашей планеты и проходит совсем близко от нашей орбиты. Перигелий ее лежит недалеко от Обры, а апогей – близ малых планет, в противоположной стороне. Сейчас она находится внутри нашей орбиты. Возвращаясь с границ Обры, она приближается к нам. Я собираюсь встретить ее в пути. Когда «поселю» мой раунит на Ногосу, смогу спокойно проверить качество хрусталя. Если замечу, что он не может надежно укрыть нас от космических лучей, тотчас закрою глаза и буду ждать возвращения на Санор. Только там подыму ресницы у раунита. Для преодоления сравнительно малого расстояния воздуха вполне достаточно.
– А вода? – обеспокоился управляющий.
– И воды мне хватит.
– Да я не о вас беспокоюсь, – запальчиво произнес управляющий, – вам, конечно, хватит, но Санор-то опять останется без воды?
– Во всяком случае, я разведаю на Зере. Может, найду хоть малые запасы. Тогда придется снарядить туда экспедицию, – заверил я его.
Управляющий остался доволен беседой.
Послезавтра отправляюсь в путь.
Считаю нужным рассказать лишь об одном эпизоде, который дал толчок быстрому развитию событий.
Эрос оправдал мои надежды. Марс был уже совсем близко, но я не собирался возвращаться домой. Очень уж заманчиво было подлететь к Земле и осмотреть ее с близкого расстояния. Поэтому я решил не покидать Эрос и рассмотреть Землю, внимательно изучить районы, указанные на снимках Геды. Особенно любопытство мое привлекали те места, которые были обозначены нашими инициалами G-D, K-R.
Я поддерживал постоянную связь с обсерваторией на Марсе, и там великолепно знали малейшие подробности моего путешествия.
В одно прекрасное утро, когда я проверял хронометр, неожиданно раздался звонок. Через несколько секунд на экране появилась Нуавэ.
– Каро, ты летишь к Обре? – спросила она и, не дожидаясь ответа, быстро заговорила: – Я прошу тебя – измени маршрут.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты необходим мне здесь. Скорее возвращайся.
Я заметил, что она очень взволнована.
– Я вернусь, раз ты просишь, но, ради бога, скажи, что произошло? настаивал я.
Лицо Нуавэ осветилось молнией радости.
– Вернешься? Так ты вернешься?! – воскликнула она, вскинув руки, как два крыла.
– Непременно!
– Как можно скорее! Сегодня же запусти раунит!
– Сейчас же оторвусь от планеты. Но почему ты скрываешь, что произошло? вновь переспросил я.
Геда склонила голову. Задумалась. Вдруг посмотрела на меня. С лица ее уже исчезли следы радости. Полные мольбы глаза горели черным пламенем.
– Никто мне не верит, – сказала она, – Гоу возьмет верх, если ты не поддержишь меня.
– Скажи, наконец, что случилось? – вышел я из терпения.
– Обре грозит космическая катастрофа, – отчетливо, почти по слогам, проговорила она. И зрачки ее глаз расширились, как у испуганного ребенка.
– Каким образом?
– К ней приближается комета С.
– Где доказательства?
– Это вычислил Гоу.
– Он не ошибся?
– Нет.
– И столкновение неминуемо?
– Да.
– Когда должна произойти катастрофа?
– 5-18 С.[33]
– Еще есть время, – постарался я успокоить Геду.
– Приедешь и убедишься, что дело не терпит отлагательства.
– Хорошо, Геда, до свидания. Я вылетаю.
– Жду с нетерпением, – только успела она сказать, и экран погас.
Через час мой раунит бешено мчался к Марсу.
17-1
Сегодня в 10 часов утра я поставил раунит в гараж. Надо бы смыть с него желтый песок Ногосу и космическую пыль. Но я торопился к Нуавэ. Она, почти безошибочно вычислив время моего прибытия, немедля позвонила и через несколько минут была уже у меня.
Завтра Гоу читает лекцию на ученом совете о грозящей Обре катастрофе. Нуавэ возмущена тем, что Гоу слишком «хладнокровен», что его вовсе не беспокоит судьба соседней с нами планеты.
Геда горячо убеждает меня поддержать ее точку зрения, она уверена, что наш прямой долг прийти на помощь находящейся в опасности планете. Но ради чего мы должны рисковать?
Нуавэ по-прежнему верит в существование жизни на Обре.
Я же очень сомневаюсь. Но все же обещал ей свою поддержку.
– Хоть я и не уверен в правильности твоих утверждений, – сказал я, однако порыв твой настолько благороден, что я не могу стоять в стороне.
Нуавэ, поблагодарив меня, ушла.
Метеором мчится ее мысль к Обре.
Кто знает, что ждет Нуавэ? Может, подобно метеору, сгорит она в безжизненном небе Обры, влекомая светлым сном.
17-2
Заседание продолжалось до вечера.
Доклад Гоу вызвал оживленную полемику.
Докладчик утверждал, что это столкновение – редкое и даже неповторимое явление в нашей системе. А для решения целого ряда научных проблем оно будет иметь огромное значение.
Нуавэ с большой изобретательностью полемизировала с Гоу.
– Какое мы имеем право, – разжигала она пламенными словами огонь дискуссии, – смотреть издалека, со сложенными на груди руками, как гибнет населенная живыми существами планета, как слепые силы стихии стирают в порошок своеобразное проявление жизни. Разве для науки более важно наблюдение электромагнитных и геологических особенностей катастрофы, чем спасение новых и неизвестных нам форм жизни и затем ознакомление с ними? Многие могут не верить, что на Обре сейчас существуют высшие формы жизни. Однако кто осмелится утверждать, что Обра не представляет для нас просторного поля для наблюдения за неизвестными нам формами жизни? По сравнению с нами Обра – еще в юношеском возрасте. Но кто предугадает, что сулит Вселенной ее возмужание. Разве мыслимо превращать в лабораторию для изучения физических явлений величайшую трагедию мира? В нашем распоряжении мощные технические средства для спасения от гибели соседней планеты. Именем наивысшего закона жизни, именем нашего будущего я обращаюсь к вам с требованием протянуть руку помощи Обре и вызволить ее из когтей смертельной опасности.
Гоу спокойно, оперируя фактами, отстаивал свои заключения.
– Не понимаю, какая необходимость примешивать к вопросам сугубо научным романтические увлечения и аргументировать сантиментами? Кто сомневается, что жизнь возможна во многих местах? Но везде ли мы ее защищаем? Высшая форма жизни борется за существование и уничтожает низшие формы. На высшем пике жизни стоим мы – и нашей воле подчиняются все ее проявления. Что из себя представляет Обра? Заурядная планета. Подобных в нашей системе множество. Столько веков мы пытаемся наладить с ней связь, но из этого ничего не выходит. Ибо попытки односторонни: Обра глуха к нашему зову. Ожидаемая же катастрофа дает нашей науке такой обильный материал, что трудно переоценить его значение. На наших глазах произойдет столкновение двух небесных тел, которое повлечет за собой явления, проливающие свет на многие темные стороны происхождения и развития космоса. Разве наука не есть функция высшей формы жизни? А чего можно ожидать от спасения Обры? Я утверждаю, что гибелью от столкновения с другой планетой Обра сослужит большую пользу развитию жизни, чем бессмысленным делением первобытной протоплазмы.
– Наука не является самоцелью, – вспыхнула Нуавэ, – она лишь орудие жизни. Бросив же Обру на произвол судьбы, мы совершим преступление.
– Мы никого не убиваем, – ответил Гоу, – мы лишь не вмешиваемся в естественный ход космических процессов. Если Обра является носителем будущей жизни, то катастрофа не уничтожит навсегда этой возможности. Для вечности не имеет большого значения несколько миллионов лет.
– Если вы не хотите внять чувству долга, – еще более взволнованно заговорила Нуавэ, – то вспомните хоть о вашей собственной трагедии отсутствии воды. Какой неистощимый запас воды пропадет в результате катастрофы!
– Воду обнаружили и на Зере, – парировал докладчик, – да, наконец, существует еще больший, чем Обра, резервуар воды – планета Нир.[34] Я глубоко убежден, что мы в скором будущем сможем доставлять оттуда воду, которой хватит нам на долгое время.
Затем выступил я.
Пришлось доказывать, что недопустима гибель такой значительной планеты ради разрешения научных проблем. Урегулировать вопрос доставки воды также будет нелегко. Зер – малая планета. Что касается Нира, то там, правда, воды достаточно, однако транспортировка ее очень сложна. Поэтому, сказал я в заключение, я поддерживаю предложение Нуавэ: послать на Обру экспедицию, которая в зависимости от создавшихся там условий сделает все для оказания помощи на месте.
После продолжительного спора совет принял предложение Нуавэ.
Но тут встал вопрос о главе экспедиции.
Нуавэ назвала меня.
Группа противников выдвинула кандидатуру Гоу. Оба кандидата покинули зал заседания.
Я вернулся домой.
Над городом стоял чудесный вечер. С открытого балкона моей квартиры четко вырисовывалась ослепительная Обра – прошел почти год[35] после моего путешествия на Ногосу.
В голове роились тысячи мыслей. Я сидел на балконе и любовался светящейся голубым огнем Оброй.
– Каро, посылают тебя, – неожиданно услышал я радостный голос Геды.
– Решилось?
– Почти единогласно! – и моего лба коснулись бархатные струи ее волос.
– Ты должен любой ценой исполнить обещание.
– Исполню, – говорю я, а в груди между тем невидимое существо твердит: для кого, для кого зажжены эти глаза? Кто похитит это дыхание? Кто он, невидимый, неизвестный?..
– Каро, мой Каро, – шепчет Геда. – Вселенная огромна, однако я вижу дальние берега, слышу зов, возвещающий счастье…
– Исполню, – твердо повторяю я, ловя взгляд Геды. – А если мечты разобьются?
– Тогда я погибла, – еле слышно произносит Геда, роняя мне на плечо отяжелевшую голову.
Что ждет эту женщину?
Почему пытливо устремлены ее глаза на Обру? Кто связал ее сердце цепью чувств с дальней звездой?
17–20
Отправляюсь в путь. Меня провожают глаза, полные мольбы: "Не обрекай на гибель Обру, не дай исчезнуть жизни!"
Раунит мчится в безбрежном пространстве. Скорость достигает 50 километров в секунду.
Санор мерцает прекрасной звездой.
Прямо на меня несется красивейшее светило неба – Обра. Что сейчас – день или ночь? Скорее, день! Бесчисленное множество звезд искрится на полотне черного неба, а в середине – Аза.
Вечная ночь, застывшее пространство вокруг.
Мчится раунит, и Обра постепенно растет.
Уже виднеется маленькая Оре,[36] что, подобно птенцу, по пятам следует за Оброй.
17–30
Раунит пролетел расстояние в 78 миллионов километров.
До Обры осталось всего 5 миллионов.
Машина уже вошла в сферу притяжения Обры.
Какой маленькой звездочкой кажется отсюда Санор!
Огромная Обра бросает голубоватый свет на раскаленный металл раунита. Направление – к Северному полюсу.
До свидания, Санор! Родной Санор!
17–40
Ледовый покров земли окутан туманом. Задыхающийся от стужи вихрь воет и швыряет осколки льда в подол взлохмаченных туч.
Рассматриваю карты, данные мне Нуавэ, и ищу помеченные на них места.
…Удивительно! Невообразимо!
Но подробней об этом, когда ближе со всем ознакомлюсь.
Уже оповестил Нуавэ о победе. Она очень рада. Как сверкали в экране ее глаза!
1928-27-XII
K-R оказалось средней частью Северной Америки. Я поселился в Чикаго. Усиленно изучаю английский.
1929-3-III
О столкновении комет никто не догадывается.
Действовать надо осторожно. Первым долгом надо снискать доверие.
10-V
Ищу союзника. Заинтересовался книгами инженера Камарели. Он работает в Советском Союзе.
1-Х
G-D – горы Кавкасиони, пролегшие меж двух морей.
10-XII
Мне мешает постоянное ношение очков. Быстро устаю.
Пишу книгу о земном шаре.
Думаю, Нуавэ останется довольна.
1930-21-XI
Удивительно сходство форм жизни во всей Вселенной!.. Внешний вид будто многообразен, но основа мира едина. Един и фундамент всех форм жизни.
23-XI
Закончил свою книгу. Я убежден, что ученые разделят мои выводы, и окончательно одержит верх политика Нуавэ в отношении Земли.
4-ХII
Инженер Камарели – грузин, он живет в районе G-D.
Надо сообщить Геде.
6-XII
Мою книгу пересняла по экрану Геда. Завтра представит на рассмотрение Ученого совета.
Геда торопит меня познакомиться с Камарели.
1931-15-1
В Грузию отправляется делегация инженеров. Я тоже записался.
Совет одобрил мою книгу.
25-III
Раунит спрятал надежно.
Сегодня в последний раз перед отъездом говорил с Гедой.
12-IV
Вот уже неделя, как я в Грузии.
Сегодня послал письмо Камарели.
14 апреля зайду к нему.
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
– Ногосу?[32]
– Именно Ногосу, – подтвердил я и поспешно вышел. Но я чувствовал ее взгляд, полный укора.
Почему Геда смотрит на меня такими глазами? Что сделал я ей дурного? Уж если говорить правду, то скорей она виновата передо мной. Она, Геда Нуавэ, затоптала огонь, горящий в моей груди.
В коридоре меня догнал управляющий водами.
– Я случайно услышал вашу беседу, – смущенно сказал он, – и не могу понять, о какой колеснице вы говорили.
– Послезавтра Ногосу повернется к нам лицом. Вот я и решил использовать ее как транспорт.
– Но почему вы уклоняетесь от полета на Обру?
– Обра сейчас от нас далеко и с каждым днем отдаляется все больше. Кроме того, достоинства нового хрусталя еще не проверены.
– С этой точки зрения путешествие на Ногосу тоже не из безопасных. Ведь и там вы будете в безвоздушной среде.
– Разница большая. В направлении Обры пришлось бы лететь в машине с открытым глазком – и в случае непрочности хрусталя катастрофа окажется неизбежной.
– А у Ногосу какие преимущества?
– Да ведь Ногосу движется далеко не обыкновенно. Я хочу воспользоваться странностями ее полета. Как известно, орбиты нашей планеты и Ногосу переплетены между собой, подобно кольцам цепи. Поэтому Ногосу вторгается в сферу нашей планеты и проходит совсем близко от нашей орбиты. Перигелий ее лежит недалеко от Обры, а апогей – близ малых планет, в противоположной стороне. Сейчас она находится внутри нашей орбиты. Возвращаясь с границ Обры, она приближается к нам. Я собираюсь встретить ее в пути. Когда «поселю» мой раунит на Ногосу, смогу спокойно проверить качество хрусталя. Если замечу, что он не может надежно укрыть нас от космических лучей, тотчас закрою глаза и буду ждать возвращения на Санор. Только там подыму ресницы у раунита. Для преодоления сравнительно малого расстояния воздуха вполне достаточно.
– А вода? – обеспокоился управляющий.
– И воды мне хватит.
– Да я не о вас беспокоюсь, – запальчиво произнес управляющий, – вам, конечно, хватит, но Санор-то опять останется без воды?
– Во всяком случае, я разведаю на Зере. Может, найду хоть малые запасы. Тогда придется снарядить туда экспедицию, – заверил я его.
Управляющий остался доволен беседой.
Послезавтра отправляюсь в путь.
* * *
Ввиду того, что путешествие мое на Эрос не имеет прямого отношения к интересующим вас вопросам, я пропускаю то место дневника, где описаны связанные с полетом подробности.Считаю нужным рассказать лишь об одном эпизоде, который дал толчок быстрому развитию событий.
Эрос оправдал мои надежды. Марс был уже совсем близко, но я не собирался возвращаться домой. Очень уж заманчиво было подлететь к Земле и осмотреть ее с близкого расстояния. Поэтому я решил не покидать Эрос и рассмотреть Землю, внимательно изучить районы, указанные на снимках Геды. Особенно любопытство мое привлекали те места, которые были обозначены нашими инициалами G-D, K-R.
Я поддерживал постоянную связь с обсерваторией на Марсе, и там великолепно знали малейшие подробности моего путешествия.
В одно прекрасное утро, когда я проверял хронометр, неожиданно раздался звонок. Через несколько секунд на экране появилась Нуавэ.
– Каро, ты летишь к Обре? – спросила она и, не дожидаясь ответа, быстро заговорила: – Я прошу тебя – измени маршрут.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты необходим мне здесь. Скорее возвращайся.
Я заметил, что она очень взволнована.
– Я вернусь, раз ты просишь, но, ради бога, скажи, что произошло? настаивал я.
Лицо Нуавэ осветилось молнией радости.
– Вернешься? Так ты вернешься?! – воскликнула она, вскинув руки, как два крыла.
– Непременно!
– Как можно скорее! Сегодня же запусти раунит!
– Сейчас же оторвусь от планеты. Но почему ты скрываешь, что произошло? вновь переспросил я.
Геда склонила голову. Задумалась. Вдруг посмотрела на меня. С лица ее уже исчезли следы радости. Полные мольбы глаза горели черным пламенем.
– Никто мне не верит, – сказала она, – Гоу возьмет верх, если ты не поддержишь меня.
– Скажи, наконец, что случилось? – вышел я из терпения.
– Обре грозит космическая катастрофа, – отчетливо, почти по слогам, проговорила она. И зрачки ее глаз расширились, как у испуганного ребенка.
– Каким образом?
– К ней приближается комета С.
– Где доказательства?
– Это вычислил Гоу.
– Он не ошибся?
– Нет.
– И столкновение неминуемо?
– Да.
– Когда должна произойти катастрофа?
– 5-18 С.[33]
– Еще есть время, – постарался я успокоить Геду.
– Приедешь и убедишься, что дело не терпит отлагательства.
– Хорошо, Геда, до свидания. Я вылетаю.
– Жду с нетерпением, – только успела она сказать, и экран погас.
Через час мой раунит бешено мчался к Марсу.
17-1
Сегодня в 10 часов утра я поставил раунит в гараж. Надо бы смыть с него желтый песок Ногосу и космическую пыль. Но я торопился к Нуавэ. Она, почти безошибочно вычислив время моего прибытия, немедля позвонила и через несколько минут была уже у меня.
Завтра Гоу читает лекцию на ученом совете о грозящей Обре катастрофе. Нуавэ возмущена тем, что Гоу слишком «хладнокровен», что его вовсе не беспокоит судьба соседней с нами планеты.
Геда горячо убеждает меня поддержать ее точку зрения, она уверена, что наш прямой долг прийти на помощь находящейся в опасности планете. Но ради чего мы должны рисковать?
Нуавэ по-прежнему верит в существование жизни на Обре.
Я же очень сомневаюсь. Но все же обещал ей свою поддержку.
– Хоть я и не уверен в правильности твоих утверждений, – сказал я, однако порыв твой настолько благороден, что я не могу стоять в стороне.
Нуавэ, поблагодарив меня, ушла.
Метеором мчится ее мысль к Обре.
Кто знает, что ждет Нуавэ? Может, подобно метеору, сгорит она в безжизненном небе Обры, влекомая светлым сном.
17-2
Заседание продолжалось до вечера.
Доклад Гоу вызвал оживленную полемику.
Докладчик утверждал, что это столкновение – редкое и даже неповторимое явление в нашей системе. А для решения целого ряда научных проблем оно будет иметь огромное значение.
Нуавэ с большой изобретательностью полемизировала с Гоу.
– Какое мы имеем право, – разжигала она пламенными словами огонь дискуссии, – смотреть издалека, со сложенными на груди руками, как гибнет населенная живыми существами планета, как слепые силы стихии стирают в порошок своеобразное проявление жизни. Разве для науки более важно наблюдение электромагнитных и геологических особенностей катастрофы, чем спасение новых и неизвестных нам форм жизни и затем ознакомление с ними? Многие могут не верить, что на Обре сейчас существуют высшие формы жизни. Однако кто осмелится утверждать, что Обра не представляет для нас просторного поля для наблюдения за неизвестными нам формами жизни? По сравнению с нами Обра – еще в юношеском возрасте. Но кто предугадает, что сулит Вселенной ее возмужание. Разве мыслимо превращать в лабораторию для изучения физических явлений величайшую трагедию мира? В нашем распоряжении мощные технические средства для спасения от гибели соседней планеты. Именем наивысшего закона жизни, именем нашего будущего я обращаюсь к вам с требованием протянуть руку помощи Обре и вызволить ее из когтей смертельной опасности.
Гоу спокойно, оперируя фактами, отстаивал свои заключения.
– Не понимаю, какая необходимость примешивать к вопросам сугубо научным романтические увлечения и аргументировать сантиментами? Кто сомневается, что жизнь возможна во многих местах? Но везде ли мы ее защищаем? Высшая форма жизни борется за существование и уничтожает низшие формы. На высшем пике жизни стоим мы – и нашей воле подчиняются все ее проявления. Что из себя представляет Обра? Заурядная планета. Подобных в нашей системе множество. Столько веков мы пытаемся наладить с ней связь, но из этого ничего не выходит. Ибо попытки односторонни: Обра глуха к нашему зову. Ожидаемая же катастрофа дает нашей науке такой обильный материал, что трудно переоценить его значение. На наших глазах произойдет столкновение двух небесных тел, которое повлечет за собой явления, проливающие свет на многие темные стороны происхождения и развития космоса. Разве наука не есть функция высшей формы жизни? А чего можно ожидать от спасения Обры? Я утверждаю, что гибелью от столкновения с другой планетой Обра сослужит большую пользу развитию жизни, чем бессмысленным делением первобытной протоплазмы.
– Наука не является самоцелью, – вспыхнула Нуавэ, – она лишь орудие жизни. Бросив же Обру на произвол судьбы, мы совершим преступление.
– Мы никого не убиваем, – ответил Гоу, – мы лишь не вмешиваемся в естественный ход космических процессов. Если Обра является носителем будущей жизни, то катастрофа не уничтожит навсегда этой возможности. Для вечности не имеет большого значения несколько миллионов лет.
– Если вы не хотите внять чувству долга, – еще более взволнованно заговорила Нуавэ, – то вспомните хоть о вашей собственной трагедии отсутствии воды. Какой неистощимый запас воды пропадет в результате катастрофы!
– Воду обнаружили и на Зере, – парировал докладчик, – да, наконец, существует еще больший, чем Обра, резервуар воды – планета Нир.[34] Я глубоко убежден, что мы в скором будущем сможем доставлять оттуда воду, которой хватит нам на долгое время.
Затем выступил я.
Пришлось доказывать, что недопустима гибель такой значительной планеты ради разрешения научных проблем. Урегулировать вопрос доставки воды также будет нелегко. Зер – малая планета. Что касается Нира, то там, правда, воды достаточно, однако транспортировка ее очень сложна. Поэтому, сказал я в заключение, я поддерживаю предложение Нуавэ: послать на Обру экспедицию, которая в зависимости от создавшихся там условий сделает все для оказания помощи на месте.
После продолжительного спора совет принял предложение Нуавэ.
Но тут встал вопрос о главе экспедиции.
Нуавэ назвала меня.
Группа противников выдвинула кандидатуру Гоу. Оба кандидата покинули зал заседания.
Я вернулся домой.
Над городом стоял чудесный вечер. С открытого балкона моей квартиры четко вырисовывалась ослепительная Обра – прошел почти год[35] после моего путешествия на Ногосу.
В голове роились тысячи мыслей. Я сидел на балконе и любовался светящейся голубым огнем Оброй.
– Каро, посылают тебя, – неожиданно услышал я радостный голос Геды.
– Решилось?
– Почти единогласно! – и моего лба коснулись бархатные струи ее волос.
– Ты должен любой ценой исполнить обещание.
– Исполню, – говорю я, а в груди между тем невидимое существо твердит: для кого, для кого зажжены эти глаза? Кто похитит это дыхание? Кто он, невидимый, неизвестный?..
– Каро, мой Каро, – шепчет Геда. – Вселенная огромна, однако я вижу дальние берега, слышу зов, возвещающий счастье…
– Исполню, – твердо повторяю я, ловя взгляд Геды. – А если мечты разобьются?
– Тогда я погибла, – еле слышно произносит Геда, роняя мне на плечо отяжелевшую голову.
Что ждет эту женщину?
Почему пытливо устремлены ее глаза на Обру? Кто связал ее сердце цепью чувств с дальней звездой?
17–20
Отправляюсь в путь. Меня провожают глаза, полные мольбы: "Не обрекай на гибель Обру, не дай исчезнуть жизни!"
Раунит мчится в безбрежном пространстве. Скорость достигает 50 километров в секунду.
Санор мерцает прекрасной звездой.
Прямо на меня несется красивейшее светило неба – Обра. Что сейчас – день или ночь? Скорее, день! Бесчисленное множество звезд искрится на полотне черного неба, а в середине – Аза.
Вечная ночь, застывшее пространство вокруг.
Мчится раунит, и Обра постепенно растет.
Уже виднеется маленькая Оре,[36] что, подобно птенцу, по пятам следует за Оброй.
17–30
Раунит пролетел расстояние в 78 миллионов километров.
До Обры осталось всего 5 миллионов.
Машина уже вошла в сферу притяжения Обры.
Какой маленькой звездочкой кажется отсюда Санор!
Огромная Обра бросает голубоватый свет на раскаленный металл раунита. Направление – к Северному полюсу.
До свидания, Санор! Родной Санор!
17–40
Ледовый покров земли окутан туманом. Задыхающийся от стужи вихрь воет и швыряет осколки льда в подол взлохмаченных туч.
Рассматриваю карты, данные мне Нуавэ, и ищу помеченные на них места.
…Удивительно! Невообразимо!
Но подробней об этом, когда ближе со всем ознакомлюсь.
Уже оповестил Нуавэ о победе. Она очень рада. Как сверкали в экране ее глаза!
1928-27-XII
K-R оказалось средней частью Северной Америки. Я поселился в Чикаго. Усиленно изучаю английский.
1929-3-III
О столкновении комет никто не догадывается.
Действовать надо осторожно. Первым долгом надо снискать доверие.
10-V
Ищу союзника. Заинтересовался книгами инженера Камарели. Он работает в Советском Союзе.
1-Х
G-D – горы Кавкасиони, пролегшие меж двух морей.
10-XII
Мне мешает постоянное ношение очков. Быстро устаю.
Пишу книгу о земном шаре.
Думаю, Нуавэ останется довольна.
1930-21-XI
Удивительно сходство форм жизни во всей Вселенной!.. Внешний вид будто многообразен, но основа мира едина. Един и фундамент всех форм жизни.
23-XI
Закончил свою книгу. Я убежден, что ученые разделят мои выводы, и окончательно одержит верх политика Нуавэ в отношении Земли.
4-ХII
Инженер Камарели – грузин, он живет в районе G-D.
Надо сообщить Геде.
6-XII
Мою книгу пересняла по экрану Геда. Завтра представит на рассмотрение Ученого совета.
Геда торопит меня познакомиться с Камарели.
1931-15-1
В Грузию отправляется делегация инженеров. Я тоже записался.
Совет одобрил мою книгу.
25-III
Раунит спрятал надежно.
Сегодня в последний раз перед отъездом говорил с Гедой.
12-IV
Вот уже неделя, как я в Грузии.
Сегодня послал письмо Камарели.
14 апреля зайду к нему.
Глава девятая
ТОРМОЖЕНИЕ ЗЕМЛИ
Камарели опубликовал дневник Каро, снабдив его подробным предисловием. В другое время, может, не поверили бы в прибытие на Землю существа с Марса и объявили бы «дневник» фантастическим измышлением. Однако сейчас страницы газет всего мира заполнены всевозможными выдержками из дневника. Европу и Америку буквально наводнили фотографии Камарели и Каро.
В Грузию приехало великое множество делегаций. Все, кто имел возможность, пытались собственными глазами увидеть прибывшее с Марса удивительное существо…
Камарели и Каро разработали общий план действий.
20 мая в Тбилиси открылся всемирный конгресс, на котором присутствовали представители всех стран.
Конгресс открыл Камарели. Первые же его слова были встречены бурей аплодисментов. Камарели коротко доложил конгрессу историю вопроса и предоставил слово "инженеру-марсианину, нашему дорогому гостю, главе обрайн-экспедиции Ленгору Каро".
В зале вновь раздался гром аплодисментов. А когда на трибуне появился одетый в необычное платье сверкающий глазами Каро, делегаты конгресса были поражены.
В зале воцарилась тишина.
В наступившем безмолвии, словно в пустом сосуде, нагнеталось напряжение, и уже через секунду тишина взорвалась как бомба. Яростные аплодисменты и крики пятисот делегатов сотрясли здание. В зале делегаты всех стран и наций праздновали общую радость. И для них это было сейчас не простым проявлением солидарности, это было чем-то новым и никогда еще не испытанным. Это были первые проблески интерпланетного союза.
– Я – представитель Санора, или, как вы называете, Марса, – обратился к конгрессу Каро, когда шум спал. – Меня уполномочили передать привет представителям общественности планеты Обры.
В зале вновь поднялась волна аплодисментов.
– Меня послала к вам моя страна, – продолжал Каро, – для совместных действий в минуту опасности.
Каро говорил низким голосом, со странным акцентом. Делегаты затаив дыхание ловили каждое его слово.
Затем слово взял американский делегат банкир Дингвей.
– Вопрос ясен. Всей нашей жизнью, всем нашим добром мы обязаны блестящему представителю марсианской науки, – решительно заявил Дингвей. – Он может диктовать нам любые условия, мы согласны на все. Готовы подчиниться, стать рабами, лишь бы сохранить жизнь. На повестке дня самый серьезный вопрос истории – сможем ли мы избегнуть гибели, пусть даже ценой величайших жертв. И мы все в один голос заявляем посланцу Марса – делайте с нами, что хотите, но спасите, а тогда властвуйте. Не только водой, распоряжайтесь всеми богатствами нашей планеты, только вызвольте из беды. Считаю своим долгом выразить благодарность и тому государству, на земле которого происходит наше воскрешение из мертвых. Я говорю о Советском Союзе.
Заключительные слова Дингвея были встречены громом аплодисментов.
В поддержку американцу, словно соревнуясь, выступили представители "деловых кругов" Великобритании, Франции, Италии. Все они клялись в любви и верности Советскому Союзу.
Трудно было поверить в их искренность, и Камарели, глядя на эту демонстрацию, только удивлялся их лицемерию. Но сейчас надо было использовать все для создания могучего научного аппарата будущих работ.
Камарели коротко подвел итоги дискуссии, и предложил голосованием принять резолюцию.
Конгресс, по предложению Каро, единогласно избрал инженера Г. Камарели главным руководителем работ по торможению Земли и предоставил ему все права.
Заседание закрылось в 11 часов вечера. В это время над дворцом появился залитый светом воздушный корабль – «Геда». На темном полотне безлунной ночи он сверкал, как сказочная птица, и казался огненным узором, вытканным на черном бархате. Корабль плавно опустился и застыл в воздухе перед дворцом. На специальный трап вышел командир корабля Бакур Шеварднадзе и пригласил в машину двадцать руководителей делегаций. «Геда», словно ракета, взвилась в воздух.
Корабль взял курс на Москву.
В Грузию приехало великое множество делегаций. Все, кто имел возможность, пытались собственными глазами увидеть прибывшее с Марса удивительное существо…
Камарели и Каро разработали общий план действий.
20 мая в Тбилиси открылся всемирный конгресс, на котором присутствовали представители всех стран.
Конгресс открыл Камарели. Первые же его слова были встречены бурей аплодисментов. Камарели коротко доложил конгрессу историю вопроса и предоставил слово "инженеру-марсианину, нашему дорогому гостю, главе обрайн-экспедиции Ленгору Каро".
В зале вновь раздался гром аплодисментов. А когда на трибуне появился одетый в необычное платье сверкающий глазами Каро, делегаты конгресса были поражены.
В зале воцарилась тишина.
В наступившем безмолвии, словно в пустом сосуде, нагнеталось напряжение, и уже через секунду тишина взорвалась как бомба. Яростные аплодисменты и крики пятисот делегатов сотрясли здание. В зале делегаты всех стран и наций праздновали общую радость. И для них это было сейчас не простым проявлением солидарности, это было чем-то новым и никогда еще не испытанным. Это были первые проблески интерпланетного союза.
– Я – представитель Санора, или, как вы называете, Марса, – обратился к конгрессу Каро, когда шум спал. – Меня уполномочили передать привет представителям общественности планеты Обры.
В зале вновь поднялась волна аплодисментов.
– Меня послала к вам моя страна, – продолжал Каро, – для совместных действий в минуту опасности.
Каро говорил низким голосом, со странным акцентом. Делегаты затаив дыхание ловили каждое его слово.
Затем слово взял американский делегат банкир Дингвей.
– Вопрос ясен. Всей нашей жизнью, всем нашим добром мы обязаны блестящему представителю марсианской науки, – решительно заявил Дингвей. – Он может диктовать нам любые условия, мы согласны на все. Готовы подчиниться, стать рабами, лишь бы сохранить жизнь. На повестке дня самый серьезный вопрос истории – сможем ли мы избегнуть гибели, пусть даже ценой величайших жертв. И мы все в один голос заявляем посланцу Марса – делайте с нами, что хотите, но спасите, а тогда властвуйте. Не только водой, распоряжайтесь всеми богатствами нашей планеты, только вызвольте из беды. Считаю своим долгом выразить благодарность и тому государству, на земле которого происходит наше воскрешение из мертвых. Я говорю о Советском Союзе.
Заключительные слова Дингвея были встречены громом аплодисментов.
В поддержку американцу, словно соревнуясь, выступили представители "деловых кругов" Великобритании, Франции, Италии. Все они клялись в любви и верности Советскому Союзу.
Трудно было поверить в их искренность, и Камарели, глядя на эту демонстрацию, только удивлялся их лицемерию. Но сейчас надо было использовать все для создания могучего научного аппарата будущих работ.
Камарели коротко подвел итоги дискуссии, и предложил голосованием принять резолюцию.
Конгресс, по предложению Каро, единогласно избрал инженера Г. Камарели главным руководителем работ по торможению Земли и предоставил ему все права.
Заседание закрылось в 11 часов вечера. В это время над дворцом появился залитый светом воздушный корабль – «Геда». На темном полотне безлунной ночи он сверкал, как сказочная птица, и казался огненным узором, вытканным на черном бархате. Корабль плавно опустился и застыл в воздухе перед дворцом. На специальный трап вышел командир корабля Бакур Шеварднадзе и пригласил в машину двадцать руководителей делегаций. «Геда», словно ракета, взвилась в воздух.
Корабль взял курс на Москву.
Глава десятая
КАБИНЕТ КАМАРЕЛИ
– Разрешите вас побеспокоить? – в дверях появился Каро.
– Прошу.
– Вы сейчас диктатор. Не просить должны, а приказывать, – с улыбкой сказал Каро и разложил на столе чертежи и таблицы.
– Моя власть не распространяется на вас, – шуткой же ответил Камарели, вы подданный другой планеты.
– "Подданный" – слово, непонятное для марсиан, – заметил Каро.
– Извините, я хотел сказать – гражданин.
Камарели взял таблицу с рисунком и углубился в ее изучение: вокруг земного шара были нанесены пунктирные линии.
– Основные принципы плана воплощены в этой схеме, – сказал Каро и провел острием карандаша по одной из линий. – Это 60-я параллель северной широты. Она проходит через Ленинград. Все, что выше этой параллели, а также вся территория Земли от Южного полюса до 60-й южной параллели, нас не интересует. Между этими двумя линиями, то есть на 120+– в обе стороны от линии экватора, необходимо расположить могучее кольцо стальных установок для торможения.
– На какой наковальне можно выковать такой обруч?
– Да ведь он не будет сплошным! Надо изготовить сто шестьдесят восемь тормозов и прикрепить, как пуговицы, вокруг Земли. Посмотрите внимательно на эти меридианы. На двадцати четырех меридианах, подобно клиньям, надо вогнать эти тормоза, по семь на каждом меридиане. Один на той точке, где меридиан пересекает линию экватора, три – повыше, до 60-й параллели северной широты, и три – внизу, до 60-й параллели южной широты. Тормоза отдалены друг от друга на 20о.
– Тормоза будут, конечно, действовать по принципу реактивного двигателя, заметил Камарели.
– Вот именно. Тормоза будут глубоко вбиты в земную кору – и на суше и на дне океана-при помощи стальных свай. На верхних площадках тормозов установим башни, похожие на длинноствольные пушки, на каждом тормозе по двенадцать. Эти пушки будут заряжены не динамитом…
– Энергией атома, – вскрикнул Камарели.
– Освободив закованный в атоме ураган, мы получим огромную силу, которой можно будет взнуздать Землю или поднять ее на дыбы, – продолжал Каро. – Я должен извиниться перед вами, ибо не могу открыть секрет расщепления атома. Ученый совет моей страны решил пока принцип расщепления держать в тайне. Однако для вас это обстоятельство в данный момент не играет никакой роли: атомная энергия будет работать на вас так же, как если бы вы знали все ее секреты.
– От имени моей страны я искренне благодарю вас, – ответил Камарели. – Мы не будем злоупотреблять вашим расположением.
– Возможно, в недалеком будущем между нами установятся такие отношения, что и техника обеих планет составит одно целое. Пока же, говоря по-земному, это, вопрос большой политики. Но вернемся к плану. Система тормозов должна быть готова к ноябрю. Осталось всего пять месяцев. Необходимо вовлечь в это дело металлургию всех стран. Вот планы и задачи отдельно для каждой страны, с обозначением главных заводов, – Каро передал Камарели несколько листов бумаги, испещренных диаграммами и цифрами.
Камарели просмотрел бумаги. Некоторое время он сидел в задумчивости. Его смущало большое число подводных тормозов.
– Наземных семьдесят три, а подводных девяносто пять, – наконец нарушил молчание Камарели.
– Большое количество подводных тормозов, конечно немного осложняет дело, так как повышение давления на поверхности океана вызовет ужасные штормы. Однако мы примем меры, о которых я уже говорил в своем выступлении.
– Какие меры вы подразумеваете, я что-то не могу припомнить?
– Взбаламученную воду надо срочно отнять у океана, чтобы волнение спало.
– Понимаю, – воскликнул Камарели. – Но надеюсь, перевозкой ее заниматься будем не мы.
– Конечно, это мы берем на себя.
– Волнение на море, видно, все же будет чувствительным. – сказал Камарели, поворачивая к себе глобус, – возникнет необходимость своевременно принять меры предосторожности. Плавание судов в ту пору надо довести до минимума.
– Согласен.
– Необходимо также соорудить дамбы для городов, лежащих близ пологих берегов, иначе разъяренное море смоет их с лица Земли.
– Правильно.
– А каков будет эффект действующих на поверхности Земли тормозов?
– Можно ожидать возникновения зон землетрясения, – ответил Каро, – и потому было бы хорошо на время эвакуировать население из опасных районов.
– А вдруг под колоссальной тяжестью обрушится земная кора и наше лекарство убьет больного прежде, чем он станет жертвой естественной смерти?
– Больше веры в науку, друг мой! – горячо возразил Каро. – В период выработки плана была учтена прочность земной коры. Не случайно приняты столь медленные темпы торможения. Все данные тщательно проверены. К тому же вы допускаете одну ошибку: не все тормоза будут действовать одновременно. Хотя даже будь это так, и тогда ваши опасения необоснованны. Ибо действующая со всех сторон энергия не сможет повредить земную кору – вспомните хотя бы сжатое в кулаке яйцо. Работа тормозов будет, конечно, чувствительна для Земли, но не настолько, чтобы вызвать. серьезные последствия.
– Я полностью удовлетворен, – словно подытожил Камарели. – Расчеты и выводы безошибочны, весь план очень гармоничен и последователен.
На следующий день Камарели уже принялся за исполнение своих обязанностей. В индустриальных гигантах Советского Союза, на заводах всего мира запылал раскаленный металл, началась ковка цепи, призванной пленить Землю.
– Прошу.
– Вы сейчас диктатор. Не просить должны, а приказывать, – с улыбкой сказал Каро и разложил на столе чертежи и таблицы.
– Моя власть не распространяется на вас, – шуткой же ответил Камарели, вы подданный другой планеты.
– "Подданный" – слово, непонятное для марсиан, – заметил Каро.
– Извините, я хотел сказать – гражданин.
Камарели взял таблицу с рисунком и углубился в ее изучение: вокруг земного шара были нанесены пунктирные линии.
– Основные принципы плана воплощены в этой схеме, – сказал Каро и провел острием карандаша по одной из линий. – Это 60-я параллель северной широты. Она проходит через Ленинград. Все, что выше этой параллели, а также вся территория Земли от Южного полюса до 60-й южной параллели, нас не интересует. Между этими двумя линиями, то есть на 120+– в обе стороны от линии экватора, необходимо расположить могучее кольцо стальных установок для торможения.
– На какой наковальне можно выковать такой обруч?
– Да ведь он не будет сплошным! Надо изготовить сто шестьдесят восемь тормозов и прикрепить, как пуговицы, вокруг Земли. Посмотрите внимательно на эти меридианы. На двадцати четырех меридианах, подобно клиньям, надо вогнать эти тормоза, по семь на каждом меридиане. Один на той точке, где меридиан пересекает линию экватора, три – повыше, до 60-й параллели северной широты, и три – внизу, до 60-й параллели южной широты. Тормоза отдалены друг от друга на 20о.
– Тормоза будут, конечно, действовать по принципу реактивного двигателя, заметил Камарели.
– Вот именно. Тормоза будут глубоко вбиты в земную кору – и на суше и на дне океана-при помощи стальных свай. На верхних площадках тормозов установим башни, похожие на длинноствольные пушки, на каждом тормозе по двенадцать. Эти пушки будут заряжены не динамитом…
– Энергией атома, – вскрикнул Камарели.
– Освободив закованный в атоме ураган, мы получим огромную силу, которой можно будет взнуздать Землю или поднять ее на дыбы, – продолжал Каро. – Я должен извиниться перед вами, ибо не могу открыть секрет расщепления атома. Ученый совет моей страны решил пока принцип расщепления держать в тайне. Однако для вас это обстоятельство в данный момент не играет никакой роли: атомная энергия будет работать на вас так же, как если бы вы знали все ее секреты.
– От имени моей страны я искренне благодарю вас, – ответил Камарели. – Мы не будем злоупотреблять вашим расположением.
– Возможно, в недалеком будущем между нами установятся такие отношения, что и техника обеих планет составит одно целое. Пока же, говоря по-земному, это, вопрос большой политики. Но вернемся к плану. Система тормозов должна быть готова к ноябрю. Осталось всего пять месяцев. Необходимо вовлечь в это дело металлургию всех стран. Вот планы и задачи отдельно для каждой страны, с обозначением главных заводов, – Каро передал Камарели несколько листов бумаги, испещренных диаграммами и цифрами.
Камарели просмотрел бумаги. Некоторое время он сидел в задумчивости. Его смущало большое число подводных тормозов.
– Наземных семьдесят три, а подводных девяносто пять, – наконец нарушил молчание Камарели.
– Большое количество подводных тормозов, конечно немного осложняет дело, так как повышение давления на поверхности океана вызовет ужасные штормы. Однако мы примем меры, о которых я уже говорил в своем выступлении.
– Какие меры вы подразумеваете, я что-то не могу припомнить?
– Взбаламученную воду надо срочно отнять у океана, чтобы волнение спало.
– Понимаю, – воскликнул Камарели. – Но надеюсь, перевозкой ее заниматься будем не мы.
– Конечно, это мы берем на себя.
– Волнение на море, видно, все же будет чувствительным. – сказал Камарели, поворачивая к себе глобус, – возникнет необходимость своевременно принять меры предосторожности. Плавание судов в ту пору надо довести до минимума.
– Согласен.
– Необходимо также соорудить дамбы для городов, лежащих близ пологих берегов, иначе разъяренное море смоет их с лица Земли.
– Правильно.
– А каков будет эффект действующих на поверхности Земли тормозов?
– Можно ожидать возникновения зон землетрясения, – ответил Каро, – и потому было бы хорошо на время эвакуировать население из опасных районов.
– А вдруг под колоссальной тяжестью обрушится земная кора и наше лекарство убьет больного прежде, чем он станет жертвой естественной смерти?
– Больше веры в науку, друг мой! – горячо возразил Каро. – В период выработки плана была учтена прочность земной коры. Не случайно приняты столь медленные темпы торможения. Все данные тщательно проверены. К тому же вы допускаете одну ошибку: не все тормоза будут действовать одновременно. Хотя даже будь это так, и тогда ваши опасения необоснованны. Ибо действующая со всех сторон энергия не сможет повредить земную кору – вспомните хотя бы сжатое в кулаке яйцо. Работа тормозов будет, конечно, чувствительна для Земли, но не настолько, чтобы вызвать. серьезные последствия.
– Я полностью удовлетворен, – словно подытожил Камарели. – Расчеты и выводы безошибочны, весь план очень гармоничен и последователен.
На следующий день Камарели уже принялся за исполнение своих обязанностей. В индустриальных гигантах Советского Союза, на заводах всего мира запылал раскаленный металл, началась ковка цепи, призванной пленить Землю.
Глава одиннадцатая
В ОЖИДАНИИ КАТАСТРОФЫ
Пять месяцев воздушный и морской флот всего мира непрерывно доставлял в заранее определенные пункты уже готовые части тормозов. Тело Земли словно ощерилось железными пиками. В неприступных горах взрывался динамит. Завеса копоти, застилавшая новообразовавшиеся овраги, прорезывалась потоками электрических лучей. Бороздящие воды океанов корабли, приближаясь к незнакомым островам с железными башнями, опасливо огибали их.
Земля готовилась к встрече со странником Вселенной. Каждое распоряжение Камарели исполнялось с рвением и усердием. Но все же заботы не в силах были развеять в сердцах людей подозрения и неверие. Кто слыхал прежде о возможности торможения Земли? Может, Каро и Камарели просто хотят занять человечество детской игрой? Конечно, побуждение это благородное, но все же оно не в состоянии заглушить волну страха.
В конце августа Каро куда-то исчез. Камарели, оставшись один, не знал отдыха ни днем, ни ночью. Уподобившись секунданту на какой-то фантастической дуэли, он словно одевал своего рыцаря в броню, проверял его амуницию и с душевным трепетом ждал решающего часа. И хотя враг стремительно несся из бесконечности навстречу схватке, Камарели глубоко верил в победу.
Земля готовилась к встрече со странником Вселенной. Каждое распоряжение Камарели исполнялось с рвением и усердием. Но все же заботы не в силах были развеять в сердцах людей подозрения и неверие. Кто слыхал прежде о возможности торможения Земли? Может, Каро и Камарели просто хотят занять человечество детской игрой? Конечно, побуждение это благородное, но все же оно не в состоянии заглушить волну страха.
В конце августа Каро куда-то исчез. Камарели, оставшись один, не знал отдыха ни днем, ни ночью. Уподобившись секунданту на какой-то фантастической дуэли, он словно одевал своего рыцаря в броню, проверял его амуницию и с душевным трепетом ждал решающего часа. И хотя враг стремительно несся из бесконечности навстречу схватке, Камарели глубоко верил в победу.