– Думаю, что да, – вздохнул Зиндерманн.
   Он подозвал одного из офицеров охраны и попросил проводить Карниса и Сарка к космодесантникам.
   – Я считаю, – громко заговорил ван Крастен, – что в этом случае больше всего будет уместна музыкальная тема. Симфоническая композиция в полной мере передаст атмосферу.
   Эуфратия, даже не вникая в его слова, молча кивнула.
   – В минорном ключе, как мне кажется, Е или А, я еще не решил. Мне нравится название «Духи Шепчущих Вершин» или, возможно, «Голос Самуса», как ты думаешь?
   Она недоуменно уставилась на композитора.
   – Я пошутил, – сказал он и невесело улыбнулся. – Я не имею никакого представления, как и на что реагировать. Все кажется таким суровым…
   До сих пор Эуфратия считала ван Крастена напыщенным типом, но теперь ее отношение немного изменилось к лучшему. Едва он отвернулся и задумчиво уставился на дымящуюся вершину, ее осенила идея, и Киилер подняла пиктер.
   – Тебе нравится, как я выгляжу? – спросил он.
   Эуфратия кивнула.
   – Ты не возражаешь? Твое печальное созерцание передает наше общее состояние во время этой экспедиции.
   – Но я же летописец, – возразил он. – Разве я должен появляться в твоих кадрах?
   – Мы все в этом участвуем. Свидетели или нет, но мы здесь, – ответила она. – А я снимаю все, что вижу. Кто знает, возможно, ты когда-нибудь отплатишь тем же. Небольшая партия для флейты в твоей следующей увертюре, которая будет посвящена Эуфратии Киилер…
   Они оба рассмеялись.
   К их группе подошел один из Лунных Волков.
   – Неро Випус, – назвал он свое имя и сотворил знамение аквилы. – Капитан Локен приветствует вас и просит мастера Зиндерманна уделить ему немного внимания. Сейчас.
   – Я Зиндерманн, – откликнулся пожилой итератор. – Возникли какие-то проблемы, сэр?
   – Мне приказано только проводить вас к капитану, – ответил Випус. – Прошу вас следовать за мной.
   Они вдвоем отправились в путь, причем Зиндерманну пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за космодесантником.
   – Что происходит? – приглушенно спросил ван Крастен.
   – Не знаю. Давай выясним, – предложила Киилер.
   – Идти за ними? Вряд ли это разумно.
   – Я с вами, – вызвался Бродин Флоран. – Нам же не приказывали оставаться здесь.
   Они огляделись. Твелл уселся чуть ли не под самым носом одного из штурмкатеров, прислонился спиной к шасси и приступил к зарисовкам, используя угольные карандаши и небольшой блокнот. Карнис и Сарк куда-то исчезли.
   – Пошли, – скомандовала Эуфратия Киилер.
 
   Випус привел Зиндерманна в разрушенную крепость. В сумрачных туннелях и пещерах свистел и завывал ветер. Солдаты армии вынесли большую часть тел из передних помещений и сбросили их в расщелину, но Випусу и итератору пришлось по пути обходить не один искалеченный или обгоревший труп. Сержант произнес несколько фраз вроде: «Извините, что вам приходится видеть подобные вещи» или «Прошу вас смотреть в другую сторону, чтобы не расстраиваться».
   Зиндерманн не мог смотреть в другую сторону. Он честно служил итератором уже много лет, но в первый раз шел по следам недавнего сражения. Зрелище поразило его до глубины души и навсегда запечатлелось в памяти. От запаха крови и нечистот подкатывала тошнота. Человеческие тела были исковерканы и обожжены до полной неузнаваемости. Он видел стены, липкие от крови и остатков мозгов, мелкие острые осколки расщепленных костей усыпали каменный пол, то и дело попадались оторванные взрывами руки или ноги.
   – Терра! – не раз восклицал он, едва переводя дыхание.
   Когда они добрались до одной из верхних пещер, где поджидал Локен, вместо «Терра» с губ итератора срывалось слово «террор», причем сам он этого не замечал.
   Локен стоял в просторной темной пещере у какого-то подобия пруда. По одной из черных стен стекала вода, в воздухе пахло сыростью и окислами. Неподалеку от Локена стояли около дюжины мрачных Лунных Волков, один из которых был в сияющих доспехах терминатора. Локен стоял с непокрытой головой, на лице виднелись свежие кровоподтеки. Левый наплечник его доспехов, насквозь пробитый мечом, лежал на земле у ног капитана.
   – Вы сделали большое дело, – слабым голосом заговорил Зиндерманн. – До сих пор я не вполне себе представлял, на что способны космодесантники, но теперь…
   – Помолчите, – бесстрастно произнес Локен.
   Он повернулся в сторону Лунных Волков и кивком приказал им покинуть пещеру. Один за другим, они прошли мимо Зиндерманна, словно не замечая итератора.
   – Випус, оставайся поблизости, – сказал Локен сержанту, и тот вышел вслед за остальными.
   Теперь, когда пещера опустела, Зиндерманн заметил, что у бассейна лежало тело. Это было тело Лунного Волка, недвижимое и безжизненное, без шлема, в окровавленных белых доспехах. Руки у него были привязаны к туловищу отрезком витого каната.
   – Я не… – запинаясь, заговорил Зиндерманн. – Я не понял, капитан. Мне говорили, что операция закончилась без потерь.
   Локен медленно кивнул:
   – Мы и дальше будем так говорить. Такова будет официальная версия. Десятая рота овладела крепостью и одержала полную победу, не потеряв ни одного бойца, и это действительно так. Ни один из повстанцев не мог бы похвастаться, что убил космодесантника. Даже не ранил. А их полегло около тысячи.
   – А этот воин?..
   Локен с тревогой посмотрел на Зиндерманна. Таким обеспокоенным итератор еще не видел капитана Десятой роты.
   – Что такое, Гарвель? – спросил он.
   – Что-то случилось, – сказал Локен. – Произошло нечто такое… непостижимое, что я…
   Он помолчал, глядя на связанный труп Джубала.
   – Я должен составить рапорт, но даже не знаю, что сказать. Это не в моей компетенции, и я рад, что вы оказались здесь, Кирилл. Вы единственный, кто может помочь. Долгие годы вы так хорошо направляли меня…
   – Я рад, если это так…
   – Теперь мне необходим ваш совет.
   Зиндерманн шагнул вперед и положил ладонь на руку воина-гиганта.
   – Ты можешь довериться мне в любом деле, Гарвель. Я здесь, чтобы служить.
   Локен посмотрел на него сверху вниз:
   – Это секретно. Совершенно секретно.
   – Я понимаю.
   – Сегодня мы понесли большие потери. Шестеро братьев из отделения Брейкспура, включая и командира Удона. Остальные его братья едва выжили. Хеллебор исчез бесследно, и я опасаюсь, что они тоже мертвы.
   – Этого не может быть. Мятежники не могли…
   – Они тут ни при чем. Это Ксавье Джубал, – сказал Локен, указывая на лежащее поодаль тело. – Он убил наших братьев, – коротко закончил он.
   Зиндерманн отшатнулся, словно от удара, и заморгал.
   – Он что? Прости, Гарвель, мне на мгновение послышалось, будто ты сказал…
   – Он убил наших братьев. Джубал убил воинов. Он сделал это при помощи болтера и своих кулаков и убил шестерых солдат из отделения Брейкспура прямо у меня на глазах. Он и меня бы убил, если бы я не опередил его.
   У Зиндерманна задрожали колени. Он отыскал взглядом подходящий обломок скалы и уселся, чтобы не упасть.
   – Терра, – только и смог выдохнуть пораженный итератор.
   – Вы правы, это ужасно. Астартес не может убивать Астартес. Космодесантники не поднимают оружие на своих братьев. Это против правил природы и человеческих законов. Этот барьер введен Императором в генный код каждого воина с самого момента его создания.
   – Это, должно быть, какая-то ошибка, – пробормотал Зиндерманн.
   – Никакой ошибки. Я видел, как он это сделал. Он стал безумцем. Одержимым.
   – Что? Успокойся, Гарвель. Ты употребляешь старые термины. Одержание – понятие спиритуалистов, и оно означает…
   – Он был одержим. Он твердил, что он – Самус.
   – Ох…
   – Вам знакомо это имя, не так ли?
   – Я слышал шепот. Но ведь это было вражеской пропагандой, правда? Нам было сказано расценивать это явление как тактику запугивания.
   Локен потрогал синяки на скулах, поморщился от боли.
   – Я и сам так думал, итератор. И теперь еще раз хочу вас спросить: духи существуют?
   – Нет, сэр. Совершенно точно.
   – Так нас учили, и потому мы стали свободными. Но могут ли они существовать? Этот мир перенасыщен суевериями и фанатиками. Могут ли духи существовать здесь?
   – Нет, – еще более твердо ответил Зиндерманн. – Даже в самых темных уголках Вселенной нет ни духов, ни демонов, ни привидений. Имперские Истины ясно говорят об этом.
   – Я изучал архивы, Кирилл, – ответил Локен. – Обитатели этого мира называли Самусом архидьявола. Их легенды утверждают, что он был заточен где-то в этих горах.
   – Легенды, Гарвель. Это только легенды. Мифы. За время путешествий среди звезд нам многое стало известно, и наиболее ценно то, что даже самым мистическим явлениям можно отыскать рациональное объяснение.
   – Тогда объясните мне, что рационального в том, что Астартес обнажает оружие и убивает своих братьев, сэр.
   Зиндерманн поднялся.
   – Успокойся, Гарвель, и я попытаюсь объяснить.
   Локен не ответил. Зиндерманн подошел к телу Джубала и внимательно осмотрел его. Открытые невидящие глаза закатились под лоб, и белки покраснели от крови. Кожа на лице обвисла и сморщилась, словно он постарел на десять тысяч лет. На растянувшейся коже проступили какие-то странные отметины, похожие на родимые пятна.
   – Вот эти отметины, – заговорил Зиндерманн, – ими говорят о страшных признаках старения. Возможно ли, что они появились вследствие болезни или инфекции?
   – Что? – переспросил Локен.
   – Вирус, может быть? Реакция на отравление? Чума?
   – Астартес не подвержены болезням.
   – Большинству болезней, но не всем. Я думаю, это может быть какой-то микроб. Настолько сильный, что вместе с телом Джубала он разрушил и его мозг. Некоторые болезни способны довести человека до безумия н только затем поразить плоть.
   – Но почему пострадал только он один? – спросил Локен.
   Зиндерманн пожал плечами:
   – Возможно, в его генный код вкралась ничтожная ошибка.
   – Но он вел себя как одержимый, – настаивал Локен, резко выделяя последнее слово.
   – Все мы в какой-то степени поддались вражеской пропаганде. А если мозг Джубала уже пострадал от воспаления, он мог просто повторять услышанные фразы.
   Локен ненадолго задумался.
   – Кирилл, в ваших словах есть определенный смысл, – сказал он затем.
   – Как и всегда.
   – Вирус, – повторил Локен. – Этим можно все объяснить.
   – Ты пережил сегодня настоящую трагедию, Гарвель, но духи и демоны не имеют к ней никакого отношения. А теперь принимайся за работу. Надо закрыть этот район на карантин и вызвать команду специалистов-медиков. Могут появиться другие проявления болезни. Обычные люди вроде меня не так устойчивы к вирусам, как Астартес, и тело несчастного Джубала может послужить рассадником заражения.
   Он снова взглянул на неподвижное тело.
   – Великая Терра, – вздохнул итератор. – Как сильно он изменился. Горько видеть подобные разрушения.
   Раздался хруст закостеневших суставов, и Джубал, подняв голову, уставился на Зиндерманна налитыми кровью глазами.
   – Оглянись, – прохрипел он.
 
   Эуфратия Киилер перестала делать снимки. И убрала свой пиктер. То, что они увидели в узких мрачных туннелях, было недостойно записи. Она никогда и представить себе не могла, что человеческие тела можно изуродовать до такой степени. От запаха крови, стойко державшегося в холодном воздухе, несмотря на ветер, ее подташнивало, хотя Киилер и не снимала кислородную маску.
   – Я хочу поскорее вернуться, – сказал ван Крастен. Он весь дрожал и был очень мрачным. – Здесь нет никакой музыки. Кроме того, меня тошнит.
   Эуфратия была близка к тому, чтобы согласиться.
   – Нет, – сдавленным, но решительным голосом возразил Бродин Флоран. – Мы должны увидеть все до конца. Мы – избранные летописцы. Это наш долг.
   Эуфратия видела, что Флоран из последних сил борется с тошнотой, но его решимость ей понравилась. Это их долг. Для этого их и привезли сюда. Стать очевидцами и сохранить воспоминания о Великом Походе Человечества. О том, как все происходило.
   Она снова вытащила из рюкзака пиктер и сделала наугад несколько снимков. Киилер не снимала мертвых, это было бы непорядочно. Ей хватило крови на стенах, струящегося на сквозняке дыма и пустых оболочек от снарядов, усыпавших черный каменный пол.
   Следом за тремя летописцами в туннеле появилась группа солдат, занимавшихся уборкой тел. Кое-кто с любопытством поглядывал на троицу.
   – Вы заблудились? – спросил один из солдат.
   – Нет, совсем нет. Нам позволено здесь находиться, – ответил Флоран.
   – И зачем это вам надо? – удивился второй солдат.
   Эуфратия сделала серию пиктов, запечатлев силуэты солдат, собиравших трупы на пересечении двух туннелей. От этого зрелища ее пробирала дрожь, и Киилер надеялась, что ее пикты вызовут у зрителей такую же реакцию.
   – Я хочу вернуться, – снова сказал ван Крастен.
   – Не отставай, а то потеряешься, – предупредила его Киилер.
   – Меня сейчас стошнит, – признался ван Крастен.
   Он уже отвернулся и нагнулся, как вдруг по туннелям прокатился пронзительный душераздирающий крик.
   – Что это может быть? – прошептала Эуфратия.
 
   Джубал поднялся. Связывающие его веревки упали. Он испустил вопль, потом еще один. Душераздирающие крики разнеслись по пещере и эхом прокатились по туннелям.
   Зиндерманн в полной панике отшатнулся назад. Локен прыгнул вперед и попытался остановить возродившегося безумца.
   Одним сокрушительным ударом кулака Джубал остановил Локена, и тот с громким плеском рухнул в бассейн.
   Джубал повернулся, сделал еще шаг. Из его полураскрытого рта стекала слюна, налитые кровью глаза вращались, словно стрелка компаса на Северном полюсе.
   – Прошу… пожалуйста… – бессвязно пробормотал Зиндерманн и попятился назад.
   – Смотри. Вокруг.
   Слова с трудом слетали со слюнявых губ Джубала. Едва передвигая ноги, он продолжал двигаться вперед. С ним происходило что-то непонятное и ужасное. Тело стало разбухать и надуваться, да так стремительно, что доспехи затрещали и развалились. Бронированные пластины отскакивали и со стуком падали на пол, обнажая разбухшую плоть, пораженную гангреной и фиброзные наросты. Тело приобрело мертвенно-голубоватый оттенок. Лицо деформировалось, стало одутловатым и сизовато-серым, длинный извивающийся язык вывалился из-под тронутых гниением губ.
   Он торжествующе поднял свои мясистые, рыхлые руки, вытянул пальцы и продемонстрировал отросшие черные изогнутые когти, покрытые пятнами лишаев.
   – Самус здесь, – медленно прохрипел он.
   При виде уродливого монстра Зиндерманн упал на колени. От Джубала несло отвратительной вонью гниющей плоти и болезни. Он шагнул вперед. Ужасная фигура расплывалась в тусклом желтом свечении, словно чудовище лишь частично пребывало в этой реальности.
   Пролетел болтерный снаряд, попал в правое плечо монстра и разорвался под затвердевшей оболочкой, заменившей человеческую кожу. Во все стороны полетели клочки плоти и брызги гноя. Неро Випус, стоя у входа в пещеру, прицелился во второй раз.
   Существо, которое когда-то было Ксавье Джубалом, схватило Зиндерманна и швырнуло в Випуса. От столкновения они оба ударились о стену. Випус, бросив оружие, постарался поддержать Зиндерманна и уберечь хрупкие кости пожилого итератора от переломов.
   Монстр протиснулся мимо них в туннель, а за ним тянулась цепочка следов крови и зловонной бесцветной жидкости.
 
   Эуфратия увидела приближавшееся к ним существо и не могла решить: то ли закричать, то ли поднять пиктер. В конце концов, она сделала и то и другое. Ван Крастен потерял контроль над своим телом и упал посреди лужи только что вылетевшей из него рвоты. Бродни Флоран просто отшатнулся, беззвучно шевеля губами.
   Джубал-оборотень продолжал двигаться к ним по туннелю. Он был огромным и продолжал деформироваться, а кожа покрывалась все новыми язвами и болячками. Тело так раздулось, что те немногие части, которые остались от белых доспехов, волочились за ним по полу, словно металлические лохмотья. Странные пятна и трещины испещрили его плоть. Лицо Джубала сменилось собачьей мордой, и только человеческие зубы торчали наружу ужасающим напоминанием о прошлом, но их постепенно сменяли тонкие, словно иглы, клыки. Они быстро росли, и вскоре рот перестал закрываться. Глаза превратились в озера кипящей крови. Прерывистые вспышки желтого света окружали фигуру, отбрасывая нелепые тени. В таком освещении казалось, что Джубал двигается нелепыми толчками, словно отснятый на пиктере клип, запущенный с неверной скоростью.
   Монстр схватил Толемью ван Крастена и мощным ударом швырнул его в стену, словно тряпочную игрушку. Когда летописец сполз по стене на пол, от его тела выше груди почти ничего не осталось.
   – О Терра! – вскрикнула Киилер, и ее тотчас стошнило.
   Бродин Флоран шагнул навстречу чудовищу и резко развел руки в знамении аквилы.
   – Убирайся! – выкрикнул он. – Убирайся!
   Джубал-оборотень рванулся вперед, невообразимо широко распахнул рот и откусил голову Флорана вместе с верхней частью туловища. Останки его тела свалились на пол, извергая потоки крови, словно поливочный шланг.
   Эуфратия Киилер рухнула на колени. Ужас сковал ее тело и пригвоздил к полу. Она покорилась своей судьбе, хотя и не представляла себе, с чем столкнулась. В последние мгновения жизни она утешила себя мыслью, что не унизила себя перед лицом ужасной опасности и ее одежда осталась сухой.

10

ВОИТЕЛЬ И ЕГО СЫН
НЕЗАВИСИМО ОТ МОЩИ И ЛОВКОСТИ ВРАГА
ОФИЦИАЛЬНОЕ ОПРОВЕРЖЕНИЕ
 
   – Ты убил его?
   – Да, – ответил Локен, не отрывая отсутствующего взгляда от пыльного пола.
   – Ты уверен?
   Локен поднял голову и посмотрел на своего собеседника.
   – Что?
   – Я хочу знать, уверен ли ты в этом, – сказал Абаддон. – Так ты убил его?
   – Да.
   Локен сидел на грубо сколоченной деревянной скамье в одном из домишек Кашери. Снаружи уже наступила ночь, а вместе с ней прилетел резкий пронизывающий ветер, завывающий между пиков Шепчущих Вершин. Дюжина масляных ламп заливала помещение неярким желтоватым светом.
   – Я убил его. Вместе с Неро мы застрелили его из болтеров. Потребовалась очередь из девяноста зарядов. Он взорвался и загорелся, а мы еще добавили струю из огнемета, чтобы сжечь то, что осталось.
   Абаддон кивнул.
   – Сколько человек об этом знают?
   – О последнем акте? Я, Неро, Зиндерманн и летописец Киилер. Мы застали монстра в тот момент, когда он намеревался перекусить ее пополам. Все остальные, кто его видел, уже мертвы.
   – Что ты сказал?
   – Ничего, Эзекиль.
   – Это хорошо.
   – Я ничего не говорил, поскольку не знал, что сказать.
   Абаддон пододвинул стул и сел рядом с Локеном. Оба они были в полных боевых доспехах, но без шлемов. Абаддон нагнул голову, чтобы встретить взгляд Локена.
   – Гарвель, я горжусь тобой. Слышишь меня? Ты отлично справился.
   – С чем я справился? – печально спросил Локен.
   – С ситуацией. Скажи, кто еще знал об убийстве до того, как Джубал поднялся?
   – Еще несколько воинов. Те, кто выжил из отделения Брейкспура. И все мои офицеры. Я спрашивал у них совета.
   – Я поговорю с ними, – пробормотал Абаддон. – Это дело не должно выйти наружу. В официальных донесениях все должно быть так, как ты говорил с самого начала. Победа, полная, но не выдающаяся. Десятая рота уничтожила мятежников, но два отряда понесли потери. Это война. Потери нельзя считать неожиданностью. Мятежники до самого конца сражались упорно и ожесточенно. Отделения Хеллебора и Брейкспура приняли на себя основной удар, но теперь Шестьдесят Три Девятнадцать приведена к полному Согласию. Слава Десятой роте, слава Лунным Волкам и слава Воителю. Все остальное должно остаться внутренним делом для небольшого круга. Можно ли доверять обещанию Зиндерманна молчать?
   – Конечно, хотя он основательно потрясен.
   – А летописец? Киилер, кажется?
   – Киилер. Эуфратия Киилер. Она еще в шоке. Я ее не знаю. И не знаю, как она будет себя вести, но она не имеет представления о том, кто на нее напал. Я сказал ей, что это был дикий зверь. Она не видела, как Джубал… изменился. И не догадывается, что это был он.
   – Что ж, это уже кое-что. Если потребуется, я наложу запрет на ее материалы. А возможно, будет достаточно устного приказа. Я подтвержу легенду о диком звере и скажу, что мы не разглашаем этот факт из моральных соображений. Летописцев надо держать подальше.
   – Двое из них погибли.
   Абаддон поднялся.
   – Трагическая случайность во время приземления. Несчастный случай. Они знали, что идут на риск. Отметим этот случай в донесениях, как предостережение для других экспедиций.
   Локен поднял взгляд на Первого капитана.
   – Эзекиль, неужели мы просто забудем о том, что произошло? Я не смогу. И не хочу.
   – Я считаю, что это военный инцидент, и он будет обсуждаться в узком кругу. Гарвель, это дело касается морали и безопасности. Ты расстроен, это я хорошо понимаю. Подумай о том, какую моральную травму получат остальные, если дело выйдет наружу. Это подорвет доверие и может сломить моральный дух всей экспедиции, пятно ляжет на весь Великий Поход, не говоря уже о безупречной репутации Легиона.
   Входная дверь резко распахнулась, и, пока она не закрылась снова, свет ламп сильно потускнел. Локен не поднимал головы. В любой момент он ожидал возвращения Випуса с приказами командования.
   – Эзекиль, оставь нас, – послышался голос.
   Это был не Випус.
   Хорус не надел доспехов. На нем была простая, довольно запыленная одежда: кольчужная рубашка и меховой плащ. Абаддон наклонил голову и быстро покинул комнату.
   Локен поспешно вскочил на ноги.
   – Сиди, Гарвель, – негромко сказал Хорус. – Садись и оставь эти церемонии.
   Локен медленно опустился на скамью, а Воитель встал рядом с ним на одно колено. Он был настолько высок, что даже в таком положении его голова оказалась на одном уровне с головой Локена. Хорус сбросил черные кожаные перчатки и положил левую руку на плечо Локена.
   – Я хочу, чтобы ты оставил свои тревоги, сын мой.
   – Я стараюсь, сэр, но они не оставляют меня.
   – Понимаю, – кивнул Хорус.
   – Я не справился с этим заданием, сэр, – сказал Локен. – Эзекиль говорил, что ради общей безопасности мы будем делать вид, будто ничего ужасного не произошло, но, даже если событие останется в тайне, я буду мучиться от стыда, что подвел вас.
   – И каким же образом?
   – Погибли люди. Брат поднял оружие против своих же братьев. Это великий грех. Это преступление. Вы поручили мне уничтожить это гнездо сопротивления, а я допустил такое, что вам пришлось прибыть лично и…
   – Тсс, – прошептал Хорус.
   Он протянул руку и снял лист с особым обетом с его плеча.
   – Гарвель Локен, сознаешь ли ты свою роль в этом деле? – прочитал Хорус. – Обещаешь ли доставить своих солдат к месту сражения и вести к славной победе, вне зависимости от мощи и мастерства противника? Клянешься ли ты сокрушить мятежников Шестьдесят Три Девятнадцатой, невзирая на их сопротивление? Клянешься ли ты быть достойным Шестнадцатого Легиона и Императора?
   – Прекрасные слова, – произнес Локен.
   – Согласен, прекрасные. Я сам их написал. Ну и как, Локен?
   – Что, сэр?
   – Ты уничтожил повстанцев Шестьдесят Три Девятнадцать, невзирая на их ожесточенное сопротивление?
   – Да, но…
   – Вел ли ты своих людей в бой, к славной победе, невзирая на мощь и ловкость врагов?
   – Да…
   – Тогда я не могу понять, в чем ты меня подвел, сын мой. Внимательно вчитайся в эту фразу: «Невзирая на мощь и ловкость врагов». Когда бедный Джубал изменился, ты ведь не сдался? Не обратился в бегство? Разве ты утратил свою храбрость? Или ты сражался против этого зла, невзирая на свое изумление?
   – Я сражался, сэр.
   – Клянусь Троном Земли, ты сражался. Сражался, Локен! Ты боролся. Тебе нечего стыдиться, и мне не требуется твое раскаяние. Ты хорошо послужил мне сегодня, сынок, и я сожалею лишь об одном: нельзя широко объявить о твоих подвигах.
   Локен хотел что-то ответить, но промолчал. Хорус поднялся на ноги и стал ходить по комнате. В стенном шкафу он обнаружил бутылку вина и налил себе стакан.
   – Я разговаривал с Кириллом Зиндерманном, – заговорил он и отпил глоток. Одобрительно кивнул, а затем продолжил: – Бедный Кирилл. Он пережил такое ужасное потрясение. Знаешь, он даже заговорил о привидениях. Зиндерманн, стойкий пророк мирских истин, говорит о привидениях. Естественно, я был вынужден его поправить. И еще он сказал, что это ты натолкнул его на мысль о духах.
   – Сначала Кирилл убедил меня, что это было проявлением какой-то болезни, но я видел, что… дух… или демон овладел Джубалом и превратил его в чудовище Я видел, что демон заставил Джубала обратить оружие против своих братьев.
   – Нет, ничего такого ты не видел, – сказал Хорус.
   – Сэр?
   Хорус усмехнулся:
   – Позволь мне просветить тебя. Гарвель, я сейчас объясню, что ты видел. Это большой секрет, известный лишь немногим, хотя больше всего об этом знает один только наш возлюбленный Император. Секрет настолько важен, что мы должны хранить его ото всех. Ты способен хранить тайну? Я могу разделить ее с тобой, но должен быть уверен, что ты никому не скажешь.
   – Я сохраню тайну, – сказал Локен.