Страница:
породы тех тупых службистов, что плевали с высокой горы на все политические
тонкости и сложную международную обстановку, выполняя предписания от сих и
до сих. С его точки зрения (спорить с которой, признаться, трудновато),
развороченные взрывом ящики с винтовками в кузове "Газели" являли вопиющее
нарушение законов.
Вдобавок полицай с сержантскими нашивками подлил масла в огонь - он
вдруг завопил, тыча пальцем в сторону видневшейся из-под куртки Джинна
кобуры:
- Пюсс! Пюсс!
Офицер остервенел окончательно. По его команде Джинна проворно
разоружили, после чего два служивых, недвусмысленно угрожая кольтами,
загнали всю компанию в вестибюль особнячка. Тут как нельзя более кстати из
каминной выбралась завернутая в портьеру активистка Марта, растрепанная,
малость протрезвевшая и явно жаждавшая мести за все учиненные над ней
половые непотребства. Расставание с иллюзиями, надо думать, протекало
мучительно, сейчас это была сущая фурия, а то и валькирия. Офицеру она
наговорила нечто такое, отчего тот, топорща усы и рассыпая искры из глаз,
принялся орать что-то в портативную рацию с таким видом, словно рассчитывал
получить за проявленное рвение высший орден республики, надо полагать, с
мечами.
Обитателей особнячка, согнав в кучку, держали под прицелом посередине
вестибюля. Растрепанная Марта, завернувшись в портьеру, периодически
порывалась выцарапать Джинну глаза, в чем ей лениво препятствовал один из
полицаев.
Спецназовцы с постными рожами, чтобы не выделяться на общем фоне,
понуро стояли там, где поставили, но в глубине души испытывали сущее
наслаждение - каша была заварена на совесть. Насколько они просекали
ситуацию, вскоре должен был нагрянуть какой-нибудь ужасно независимый
журналист, который назавтра и разразится обличительной статьей о жутких
нравах надоедливых иностранцев, беззастенчиво использующих территорию
суверенной державы для своих грязных игрищ. Булавочный укол, конечно, но в
рамках психологической войны и такое не помешает, а если удастся еще
организовать запрос в парламенте (а ведь наверняка удастся), Джинну придется
пережить несколько неприятных минут: он не столько полевой командир, сколько
кадровый разведчик, огласка ему совершенно ни к чему...
Совершенно неожиданно на сцене появился полковник Тыннис, бесстрастный
и свежий, ничем не напоминавший поднятого среди ночи с постели человека.
Подчеркнуто не обращая внимания на задержанных и не подавая виду, что с
кем-то из них знаком, он увел полицейского офицера в каминную, и там минут
десять, насколько удалось расслышать, продолжалась яростная дискуссия
совершенно непонятного содержания. Суть, впрочем, была ясна: полицай
поначалу орал, как резаный, а полковник непреклонно и сухо зудел что-то
свое. В полном соответствии с поговоркой о капле и камне, контрразведка в
конце концов одержала верх над полицией, как это частенько случается на всех
широтах, в столкновении с высокой политикой мусорам независимо от
национальной принадлежности приходится отступать с поджатым хвостом...
Полицейский вылетел из каминной, в приливе чувств грохнув тяжелой
дверью, большими шагами направился к выходу, махнув своим орлам. Судя по его
лицу, мечты не то что о высшем ордене с мечами, а и о самой паршивенькой
медальке бесповоротно растаяли. О чем-то кратенько перешептавшись с Джинном,
полковник тоже ретировался. Последними в ворота выехали пожарные машины.
Бедная Марта оторопело хлопала глазами, плохо представляя, что ей теперь
делать.
Презрительно покосившись на нее, Джинн вышел.
Поразмыслив, Костя направился следом. Джинна он обнаружил в загородке
тот, присев на корточки, изучал днище грузовика. Без сомнения, он был
достаточно опытен, чтобы быстро определить, где произошел взрыв. Прекрасно,
пусть считает - как многие на его месте, - что бомба была присобачена к
днищу.
Они с Сережей и Каюм вне всяких подозрений - их вещички еще в первый
день были обысканы, ничего напоминавшего взрывное устройство там не
имелось...
- Нет, парни, не умеете вы работать, - констатировал Костя, держа руки
в карманах и покачиваясь. - Точно тебе говорю, на наших каналах такого
бардака не водится.
- Толя, я тебя очень прошу, иди к черту, - страдальческим тоном
отозвался Джинн, не оборачиваясь и не вставая с корточек.
- Ладно, уж и сказать ничего нельзя... - проворчал Костя и направился к
дому, мысленно ухмыляясь во весь рот. Под ногами противно скрежетнуло битое
оконное стекло.
"Бычок", переваливаясь на ухабах, еще с километр полз по неширокой
лесной тропинке. Сидеть на ящиках было чертовски неудобно, их то и дело
бросало друг на друга, ящики колыхались и глухо сталкивались, ежеминутно
грозя прищемить пальцы. ТТ во внутреннем кармане Костиной куртки колотил по
ребрам. "А еще Европой себя воображают, - сердито подумал он. - Дороги
ничуть не лучше, чем в каком-нибудь Урюпинске".
Царапанье еловых лап по тенту прекратилось. "Бычок" пошел быстрее, уже
почти не подпрыгивая на колдобинах. Скляр, пересев к заднему борту,
приподнял тент и закрепил.
- Что, приехали? - поинтересовался Костя.
- Сиди, шустрик, и ехай, куда везут... - недружелюбно отозвался "пан
сотник", нимало не настроенный на примирение.
Совсем близко за ними шел каюмовский "ровер" с погашенными фарами.
Грузовичок остановился, у кабины послышался тихий разговор на местном,
заскрипели петли ворот. Проехав еще с десяток метров, "бычок" остановился
окончательно, мотор умолк.
- Выгружаемся, - распорядился Скляр. Они попрыгали на землю, ежась от
ночного холодка. Какой-то приграничный хутор, без сомнения, - добротный
бревенчатый дом, сараи, колодец под четырехскатной крышей, летняя кухня с
навесом. Визгливо забрехала собака, которую хозяин заталкивал в конуру.
- Пошли.
Они расселись под навесом летней кухоньки. В доме было тихо, ни единого
огонька. Кряжистый хозяин, бормоча под нос что-то непонятное, плюхнул на
стол бутыль без этикетки и стопку толстостенных стаканчиков, чем моментально
поднял всем озябшим настроение. Закуски, правда, так и не принес - то ли из
врожденной скупости, то ли согласно европейским обычаям.
- Не увлекайтесь, - распорядился Джинн. - Только чтобы согреться.
- Увлечешься тут, - проворчал Остап, вислоусый Скляров
водила-телохранитель. - На донышко плеснул, куркуль...
- Не банкет, - отрезал Джинн.
Граница, надо полагать, совсем близко, прикинул Костя, одним глотком
проглотив ядреную самогонку. Технически совсем несложно было бы сгрести
Джинна за шиворот и рвануть на сопредельную сторону. Минута дела.
Плохо только, что не было приказа. Люди непосвященные, должно, ломают
голову, отчего спецназ, со всеми его суперменскими примочками и богатейшим
жизненным опытом, так долго валандается со всевозможными атаманами, курбаши
и прочими полевыми командирами. Казалось бы, чего проще: выбросить в точку
группу и приволочь добычу в мешке.
Увы, есть свои тонкости. Даже самый крутой спецназ никогда не
отправляется на охоту сам по себе, в результате мгновенного озарения. Только
человеку, безнадежно далекому от секретных дел, может прийти в голову этакая
идиллическая картина: сидит себе кружочком дюжина волкодавов, вдруг один из
них в приливе энтузиазма восклицает: "Братцы, а не словить ли нам Джинна или
Шамиля Полторы Ноги?" И все приходит в движение, лязгают затворы, ревут
самолетные моторы, протираются фланелькой оптические прицелы, взлетают на
плечи рюкзаки, мы обрушились с неба, как ангелы, и опускались, как
одуванчики...
Увы, увы. Непременно нужно иметь приказ. От самых высоких инстанций. И
если приказа нет, никакой самодеятельности быть не может изначально. Такие
дела...
Вот если Джинн двинет через границу с грузовичком - другое дело. Этот
вариант инструкциями предусмотрен. Косящий под Че Гевару бородач без особых
церемоний будет приглашен в гости. А вдруг? Случаются же чудеса?
- Ну, все готовы? - спросил Джинн, первым поднимаясь на ноги. - В
машину.
Храни вас Аллах...
- Воистину акбар, - проворчал Костя под нос, прыгая в кузов. Нет, если
чудеса и случаются, то не сегодня, не в эту ночь - Джинн остался во дворе,
помахал им вслед, полководец хренов... Зато в кабину уселся хозяин, здешний
Сусанин.
- Не курить и не болтать, - приказным тоном распорядился Скляр. - Всех
касается, понятно? Граница совсем близко...
- Понятно, ваше благородие, - строптиво проворчал Костя. - Значит,
мусора болтовню услышат, а вот как насчет мотора? Он шумнее будет.
- Не умничай! - злым шепотом рявкнул Скляр.
- Яволь...
- В самом деле, не заводись, - ровным голосом сказал Катом. - Ребята,
когда приедем, перегружайте побыстрее, как будто вам Героя Соцтруда за это
дадут или, скажем, полный карман баксов...
- Второе мне как-то больше по душе, - хмыкнул Остап.
- Мой дядя - Герой Соцтруда, - вдруг сообщил Заурбек совершенно мирным
тоном, даже с некоторой мечтательностью. - Нет, правда. Знатный чабан,
сейчас старый совсем... Сам Брежнев звезду привинчивал...
- Кому как, - сказал Остап философски. - А у моего дядьки - Железный
крест.
Слышал про дивизию "Галичина"?
- Тихо вы! - цыкнул Скляр, стоя в неудобной позе и высунувшись из-под
тента. - Развели тут вечер воспоминаний...
По обочинам дороги темнел лес, одинаковый по обе стороны границы, так
что совершенно непонятно было, на какой они стороне находятся. Окружающая
тишина ни о чем еще не говорила - сплошной линии заграждений на границе так
и не возвели, паутина контрабандных тропок, по которым что только ни перли
туда и оттуда, учету и контролю не поддавалась.
Правда, трое из присутствующих совершенно точно знали, что именно
вскоре должно произойти. Но это еще не значит, что они сохраняли полнейшее
хладнокровие, отнюдь...
Машина остановилась, в заднюю стенку кабины постучали изнутри. Скляр
выпрыгнул первым, держа фонарик и пистолет. Несколько секунд постоял возле
борта, крутя головой, прислушиваясь. Потом тихо приказал:
- Выметайтесь. Оружие на изготовку... Вылезли остальные пятеро, встали
тесной кучкой. Защелкали пистолетные затворы, Заурбек снял с шеи автомат и
держал его дулом вверх.
Было тихо, темно и прохладно. Грузовичок стоял на широкой прогалине.
Впереди, насколько удавалось рассмотреть немного привыкшими к темноте
глазами, дорога сворачивала влево, за невысокие округлые холмы, поросшие
редколесьем.
- Что, мы в России уже? - поинтересовался Костя шепотом.
- Ага, - отозвался Скляр. - Можешь гопака сплясать на радостях... Тихо
всем!
Он поднял фонарь и три раза нажал на кнопку, посылая вспышки в сторону
холма. Замер, пригнувшись, слегка расставив ноги, - в напряженной позе
опытного солдата, готового при любом непредвиденном раскладе открыть огонь
еще в падении.
На холме трижды мигнула синяя вспышка, метрах в пятидесяти от них. И
сразу же отчаянно заорал Скляр, наугад выстрелив в ту сторону:
- Заводи!!! Запоролись!!!
Автоматные очереди крест-накрест прошили воздух над их головами, там,
впереди, меж деревьями, запульсировали желтые огоньки выстрелов. Как и было
предписано инструкциями. Костя держал полу куртки кончиками пальцев, оттянув
ее в сторону, и сразу почувствовал несильный удар, прямо-таки вырвавший полу
у него из руки. Поднял ТТ, бабахнул в белый свет, как в копеечку, опорожняя
магазин, - так, чтобы не причинить вреда никому из засевших впереди.
Рядом приглушенно охнул Каюм. Тыльную сторону Костиной ладони обожгла
горячая гильза - это Заурбек, расставив ноги, лупил длинными очередями
наугад, но неимоверно азартно. Пальба стояла нешуточная...
- Всем стоять! Бросай оружие! - рявкнул искаженный мегафоном голос.
- Сейчас! - выдохнул сквозь зубы Скляр. - В кузов, живо!
"Бычок", скрежеща передачами, развернулся, едва не задев Остапа. Тот
отпрыгнул, матерясь, два раза выстрелил по невидимой засаде - и первым
взлетел в кузов. Автоматы заливались не переставая, надрывался мегафон,
впереди, меж деревьями, ярко вспыхнули фары.
- Бэтээр! - заорал Заурбек, звонко загоняя новый магазин.
- В кузов, мать твою! Все сели?
"Бычок" помчался прочь, так, словно за ним гнались черти со всего
света.
Позади, на прогалине, утробно ревел мотор бронетранспортера, прожектор
полоснул по деревьям далеко в стороне, пальба отдалилась...
Грузовичок несся во весь опор, сидевших в кузове швыряло, как кукол,
влево-вправо, вверх-вниз, незакрепленные ящики грохотали и тяжело
перекатывались, кто-то ругался, приклад Заурбекова автомата чувствительно
угодил Косте в бок, и он, подпрыгивая на штабеле словно оживших вдруг
ящиков, отпихнул соседа ладонью:
- Убери ты трещотку, клоун!
Отчаянно завизжали тормоза, грузовичок остановился. Не сразу стало
ясно, что они вернулись на прежнее место, во двор хутора. Хозяин первым
выскочил из кабины, возбужденно махая руками, что-то принялся толковать
Джинну, стоявшему меж двух своих телохранителей с видом боевого генерала,
привыкшего не смущаться превратностями военной судьбы.
- Найдите бинт кто-нибудь, - негромко сказал Каюм, морщась и зажимая
ладонью левое плечо. - Меня, кажется, зацепило...
- Что? - услышал Джинн. - Живо, давайте в дом!
Хозяин, вбежав в комнату, повернул выключатель. Все невольно
зажмурились от яркого электрического света. Самая обычная обстановка, ничем
не напоминавшая логово профессиональных контрабандистов...
Каюм шипел сквозь стиснутые зубы, пока с него осторожно стягивали
куртку.
Костя присмотрелся: крови, конечно, хватало, но с первого взгляда
опытному глазу было видно, что пуля прошла по касательной, лишь слегка
чиркнув пониже плеча.
Мысленно он раскланялся перед Каюмом со всем возможным уважением: хлеб
оперативника не слаще, чем у них; все, конечно, в ажуре, идеально смотрится
случайной пулей, легким боевым ранением, но все равно устроить такую
царапину было ох как непросто, мастерство снайпера должно быть нешуточным,
можно представить, что Каюм чувствовал, зная, что стрелять в него будет
свой, опытный и набивший руку, но все равно нельзя забывать о поганых
случайностях...
Интересно, кто работал немецкой винтовочкой с ночным прицелом? Леха или
Виталик? Леха, определенно, у него опыт ночной работы малость поболее. А вот
дыра от пули в поле его собственной куртки - это уж наверняка Виталик,
спасибочки, братишка, удружил, и ничего тут не поделать, приходится. Зато
теперь все выглядит просто идеально: и Каюма малость подстрелили, и ему
одежку попортили, весьма наглядные аргументы, повышающие доверие даже у
столь подозрительного типа, как Джинн...
Для вящего эффекта Костя просунул палец в дыру от пули,
продемонстрировал Джинну, нервно хохотнул с видом человека, лишь задним
числом сообразившего, что девять граммов прошли в опасной близости от
организма:
- Ну надо же...
Глянув мельком, Джинн отвернулся к Каюму, с нешуточной заботой раздирая
индивидуальный пакет. Каюм, прикрыв глаза, тихо выругался по-татарски.
- Ничего, джигит, ничего, - с несвойственной ему мягкостью утешил
Джинн, проворно бинтуя плечо. - Совсем даже пустяковая царапина, заживет...
- Самогонку тащи! - цыкнул Костя на топтавшегося у стеночки хозяина.
- Дело, - поддержал Остап, хмуро перезаряжая пистоль. - Вовсе даже не
помешает... Ну, швыдче!
Хозяин, ошалело кивая, кинулся к шкафчику, загремел ключами - ох,
куркуль, и в доме у него все на запоре... Остап бесцеремонно отобрал у него
бутыль с сизой жидкостью, закинув голову, на совесть присосался к горлышку.
Передал бутылку Косте. Жадно глотнув, тот сунул сосуд Сергею, быстро
огляделся.
Пора было поработать.
Скляр стоял посреди комнаты, по-наполеоновски скрестив руки. Рассчитано
медленно Костя двинулся к нему, взял за грудки и с несказанным удовольствием
треснул спиной о стену. Это было проделано так быстро, что Скляр не успел
отреагировать. Лишь через несколько секунд опомнился, стряхнул Костины руки
и зло рявкнул:
- Ошалел, бандитская рожа?
- Да не-ет... - с нехорошей многозначительностью протянул Костя,
вытащил из внутреннего кармана ТТ и покачал им перед носом "пана сотника".
Подпустив в голос истерики, пообещал:
-Я тебя, сука бандеровская, здесь и урою, как шведа под Полтавой...
В один миг комната превратилась в некое подобие охваченной склокой
коммунальной кухни:
Остап, ничего еще не понимая, но повинуясь дисциплине, бросился меж
ними, Сергей, в свою очередь, отпихнул его, поспешив на подмогу Косте,
Заурбек, так и не расставшийся с автоматом, завертел головой, от
растерянности тараторя что-то на родном языке, который здесь добрая половина
присутствовавших не разумела вовсе. Благоразумнее всего поступил хозяин,
Сусанин хуторской: увидев непонятную свалку, чуть ли не все участники
которой размахивали пушками, он проворно юркнул в угол и присел на корточки
за столом, так что одна лысоватая макушка торчала.
- Пр-рекратить! - наконец рявкнул Джинн, к тому времени кончивший
перевязывать Каюма. - Вы что, с ума сошли?
Помахивая пистолетом, Костя неуступчиво продолжал:
- Точно, урою, падло бандеровское! У меня на таких, как ты, глаз
наметан.
Не верю я, что такие обломы выпадают по чистой случайности... Ты,
проблядь, на кого работаешь?
Бледный от ярости Скляр потянулся за пистолетом.
- Хватит! - кинулся меж ними Джинн, удержал его руку, потом перехватил
Костино запястье, стиснул. - И ты убери пушку! Что с вами с обоими? Ну-ка,
убрали стволы!
Решив не переигрывать, Костя с видимой неохотой отправил пистолет в
карман и, не сводя ненавидящих глаз со Скляра, сказал с расстановкой:
- Мне эта рожа не нравилась с самого начала. Где ни появится -
начинаются непонятки. Сначала из-за него угодил в гэбэшку, теперь канал
посыпался - и не чей-нибудь, а его канал, которым он в голос хвастался...
- Хватит, - сказал Джинн. - Остыньте. И расскажите спокойно, что там,
собственно говоря, произошло?
- А что там могло произойти? - огрызнулся Костя. - Комитет по
торжественной встрече устроил бурную овацию! Короче, погранцов там было, что
грязи, даже бэтээр выполз. Поливали из автоматов, что твои Шварценеггеры.
Вот, видел? - Он вновь просунул средний палец в дырку от пули и распялил
полу куртки перед Джинном. - Я про него и не говорю... - кивнул он на Каюма.
- Конкретно подстрелили парня... Я тебе точно говорю, без стукача не
обошлось. Столько трещал этот гуманоид, - он небрежно махнул в сторону
Скляра, - что его канал и есть самый надежный... а что вышло? Чудом не
повязали с полным грузовиком стволов и пушками за пазухой. Хорошие статейки
бы корячились...
- В ответ на мой сигнал мигнули синим, - хмуро сказал Джинну Скляр. -
Меж тем мой парень имел четкий приказ: в случае, если все спокойно, мигнуть
красным, а при опасности или если оказался под контролем - белым...
- Твой парень - такая же сука, как ты сам...
- Толя, помолчи, - твердо сказал Джинн. - Будь это спецслужбы, вас
взяли бы аккуратно и чисто, без лишнего шума... Очень похоже, что вы
примитивно напоролись на самых обычных пограничников. Судя по вашему
описанию, пограничники были самые обычные, не посвященные в секреты...
Сгоряча устроили пальбу, поторопились. И выпустили из рук.
"Профессионал, - не без уважения отметил про себя Костя. - Анализирует
влет". В самом деле, спектакль был поставлен так, чтобы это и не походило на
акцию спецслужб. Вот только в самом скором времени ситуацию предстояло
замутить сложностями...
- Джинн, - сказал Каюм, осторожно шевеля пораненной рукой, проверяя,
как она действует, - пойдем-ка в соседнюю комнату, переговорим...
Не выразив ни малейшего удивления. Джинн распахнул дверь в соседнюю
комнату, напоследок бросив через плечо:
- И чтоб без скандалов мне, иначе меры приму... Ясно?
Костя с безразличным видом пожал плечами. Он прекрасно знал, что за
разговор начинается сейчас в той комнате. "Знаешь, Джинн, у меня появилась
сумасшедшая мысль... По какой-то странной ассоциации только сейчас подумал:
а зачем с него, собственно, контрразведчики снимали куртку? Проверить, в
принципе, нетрудно, минута дела..." Примерно в таком ключе.
Перехватив взгляд Скляра, угрюмо отвернулся, дав понять, что говорил
отнюдь не сгоряча и от своих слов отрекаться не намерен. Увидев краешком
глаза, что "пан сотник" подошел к нему вплотную, напрягся, чтобы немедленно
отразить возможную атаку. Однако Скляр вполне мирно похлопал его по плечу,
сказал преувеличенно заботливо:
- Ходишь, как босяк, прости меня. Толенька. Ну к чему тебе этот
спортивный стиль? Тебе бы деловой костюмчик, и непременно стильный галстучек
пустить, "аленький цветочек"...
Остап гнусно хохотнул, он-то был со Скляром в тех местах, где кроили
стильные галстучки, возможно, что и сам, падла такая...
Костя - вернее, браток по кличке Утюг, - как и следовало" сделал вид,
что представления не имеет о потаенном смысле Скляровой реплики. Питерский
братан и не подозревал, что в тех мандариново-лавровых краях, где Скляр
резался с грузинами в составе печально знаменитого "чеченского батальона",
под стильным галстуком типа "аленький цветочек" подразумевался довольно
неприглядный изыск когда у человека через разрез на горле вытягивали язык
так, что и в самом деле отдаленно походило на галстук...
Он отвернулся, подошел к столу в углу комнаты и за воротник поднял
оттуда хозяина:
- Вылезай, Сусанин, пальбы не будет... Слушай, проводничок, а ты-то с
той стороной шашни не водишь? А?
- Да что вы такое говорите! с округлившимися глазами прошептал хозяин и
даже меленько перекрестился, должно быть полагая, что на русского это может
произвести впечатление, учитывая начавшийся по ту сторону границы процесс
религиозного возрождения. - Шесть лет занимаюсь... лесными прогулками, и ни
разу не было претензий, спросите кого угодно.. Я знаю правила...
- Не бери близко к сердцу, Арви, - громко произнес Скляр. - У молодого
человека приступ рвения, позарез ему охота шпиена разоблачить, вот и
швыряется подозрениями во все стороны...
- Ну, на твой-то счет у меня уже никаких подозрений нет, - холодно
ответил Костя.
- Интересно, как это заявление понимать?
- А ты не знаешь?
- Ну хватит вам! - не вытерпел Заурбек. - Хозяин рассердится...
- У меня хозяина нет, - немного обиделся Скляр.
- Да ну? - хмыкнул Костя. - А может... Из соседней комнаты выглянул
Джинн:
- Толя, зайди. - И, едва дождавшись, когда Костя прикрыл за собой
дверь, распорядился:
- Дай-ка мне твою куртку.
- Это еще зачем?
- Для дела, - кивнул Каюм.
- А штаны не надо снимать? - хмуро поинтересовался Костя, швыряя куртку
Джинну.
- Пока что нет такой необходимости, - задумчиво отозвался Джинн, вертя
куртку так и сяк, умело прощупывая швы. - У тебя нож есть?
- Еще бы, - Костя протянул ему свой немецкий складник. - Нож - спутник
комсомольца... Эй, эй, я за нее сотню баксов отдал в Пассаже!
- Ничего-ничего, - успокоил Джинн, подхватывая кончиком ножа шов. - Я
осторожненько... Ага!
Меж пальцев у него была зажата блестящая металлическая пластиночка
толщиной и размером с рублевую монету. Каюм смотрел на нее с таким
изумлением, словно и не сам прошлым утром ее в Костину куртку зашивал.
- Слушай, Каюм... - протянул Джинн. - Не такие уж у тебя и сумасшедшие
мысли, если учесть...
- Интеллект великая вещь, - скромно сказал Каюм. - Мелькнула совершенно
безумная догадка, ну никак я не мог понять, зачем они с него куртку снимали.
Было лишь два варианта: либо искали что-то, либо, наоборот,
подсовывали.
Впрочем, это еще не обязательно "маячок"...
- Да? - фыркнул Джинн. - А что же это, по-твоему, запасная пуговица?
Толя, тебе сей предмет незнаком?
- Первый раз вижу, - решительно сказал Костя.
- Шов был не фабричный, - продолжал Джинн со злыми огоньками в глазах.
- И все равно кое-что не сходится: не сочетаются эта штука - если она,
конечно, в самом деле "маячок" - и та совсем не профессиональная встреча,
которую вам устроили...
- Не в том дело, - с совершеннейшим хладнокровием пожал плечами Каюм. -
Печаль в другом - вокруг давно уже начались нехорошие странности...
- А я что говорю? - бесцеремонно вмешался Костя. - Вон, эта самая
нехорошая странность в соседней комнате торчит и в усы ухмыляется. Видывал я
в Питере такие штучки, или микрофон, или "маячок" - менты наши их, бывает,
пользуют...
- Толя, - тихо, серьезно сказал Джинн. - Я тебя умоляю, постарайся пока
помолчать. При них, - он кивнул на дверь, - ни слова. Улик, собственно
говоря, никаких, против конкретных персон, я имею в виду. Понял?
- Да понял, - проворчал Костя. - Потолковать бы с этой конкретной
персоной по-нашему...
- Молчи пока. Понял?
- Яволь, фельдмаршал...
- Ты глазами по сторонам не зыркай, будто голодный людоед, - сказал
Костя, внутренне немного забавляясь. - А то вид у тебя такой, что за
километр видно шпиона. Все пройдет, как по маслу. Славянская братва если за
что берется...
- Это точно, - вяло отозвался Заурбек. - Вы, русские, большие мастера
на всякие фокусы...
Они, все трое, сидели на корточках, абсолютно не выделяясь ни одеждой,
ни видом, ни позой среди превеликого множества базарного народа всех
национальностей и рас, - разве что негров не было, хотя Сергей клялся, будто
полчаса назад видел-таки одного, не особенно и черного, скорее серого, с
деловитым видом помогавшего русской бабе распаковывать картонный короб с
тонкости и сложную международную обстановку, выполняя предписания от сих и
до сих. С его точки зрения (спорить с которой, признаться, трудновато),
развороченные взрывом ящики с винтовками в кузове "Газели" являли вопиющее
нарушение законов.
Вдобавок полицай с сержантскими нашивками подлил масла в огонь - он
вдруг завопил, тыча пальцем в сторону видневшейся из-под куртки Джинна
кобуры:
- Пюсс! Пюсс!
Офицер остервенел окончательно. По его команде Джинна проворно
разоружили, после чего два служивых, недвусмысленно угрожая кольтами,
загнали всю компанию в вестибюль особнячка. Тут как нельзя более кстати из
каминной выбралась завернутая в портьеру активистка Марта, растрепанная,
малость протрезвевшая и явно жаждавшая мести за все учиненные над ней
половые непотребства. Расставание с иллюзиями, надо думать, протекало
мучительно, сейчас это была сущая фурия, а то и валькирия. Офицеру она
наговорила нечто такое, отчего тот, топорща усы и рассыпая искры из глаз,
принялся орать что-то в портативную рацию с таким видом, словно рассчитывал
получить за проявленное рвение высший орден республики, надо полагать, с
мечами.
Обитателей особнячка, согнав в кучку, держали под прицелом посередине
вестибюля. Растрепанная Марта, завернувшись в портьеру, периодически
порывалась выцарапать Джинну глаза, в чем ей лениво препятствовал один из
полицаев.
Спецназовцы с постными рожами, чтобы не выделяться на общем фоне,
понуро стояли там, где поставили, но в глубине души испытывали сущее
наслаждение - каша была заварена на совесть. Насколько они просекали
ситуацию, вскоре должен был нагрянуть какой-нибудь ужасно независимый
журналист, который назавтра и разразится обличительной статьей о жутких
нравах надоедливых иностранцев, беззастенчиво использующих территорию
суверенной державы для своих грязных игрищ. Булавочный укол, конечно, но в
рамках психологической войны и такое не помешает, а если удастся еще
организовать запрос в парламенте (а ведь наверняка удастся), Джинну придется
пережить несколько неприятных минут: он не столько полевой командир, сколько
кадровый разведчик, огласка ему совершенно ни к чему...
Совершенно неожиданно на сцене появился полковник Тыннис, бесстрастный
и свежий, ничем не напоминавший поднятого среди ночи с постели человека.
Подчеркнуто не обращая внимания на задержанных и не подавая виду, что с
кем-то из них знаком, он увел полицейского офицера в каминную, и там минут
десять, насколько удалось расслышать, продолжалась яростная дискуссия
совершенно непонятного содержания. Суть, впрочем, была ясна: полицай
поначалу орал, как резаный, а полковник непреклонно и сухо зудел что-то
свое. В полном соответствии с поговоркой о капле и камне, контрразведка в
конце концов одержала верх над полицией, как это частенько случается на всех
широтах, в столкновении с высокой политикой мусорам независимо от
национальной принадлежности приходится отступать с поджатым хвостом...
Полицейский вылетел из каминной, в приливе чувств грохнув тяжелой
дверью, большими шагами направился к выходу, махнув своим орлам. Судя по его
лицу, мечты не то что о высшем ордене с мечами, а и о самой паршивенькой
медальке бесповоротно растаяли. О чем-то кратенько перешептавшись с Джинном,
полковник тоже ретировался. Последними в ворота выехали пожарные машины.
Бедная Марта оторопело хлопала глазами, плохо представляя, что ей теперь
делать.
Презрительно покосившись на нее, Джинн вышел.
Поразмыслив, Костя направился следом. Джинна он обнаружил в загородке
тот, присев на корточки, изучал днище грузовика. Без сомнения, он был
достаточно опытен, чтобы быстро определить, где произошел взрыв. Прекрасно,
пусть считает - как многие на его месте, - что бомба была присобачена к
днищу.
Они с Сережей и Каюм вне всяких подозрений - их вещички еще в первый
день были обысканы, ничего напоминавшего взрывное устройство там не
имелось...
- Нет, парни, не умеете вы работать, - констатировал Костя, держа руки
в карманах и покачиваясь. - Точно тебе говорю, на наших каналах такого
бардака не водится.
- Толя, я тебя очень прошу, иди к черту, - страдальческим тоном
отозвался Джинн, не оборачиваясь и не вставая с корточек.
- Ладно, уж и сказать ничего нельзя... - проворчал Костя и направился к
дому, мысленно ухмыляясь во весь рот. Под ногами противно скрежетнуло битое
оконное стекло.
"Бычок", переваливаясь на ухабах, еще с километр полз по неширокой
лесной тропинке. Сидеть на ящиках было чертовски неудобно, их то и дело
бросало друг на друга, ящики колыхались и глухо сталкивались, ежеминутно
грозя прищемить пальцы. ТТ во внутреннем кармане Костиной куртки колотил по
ребрам. "А еще Европой себя воображают, - сердито подумал он. - Дороги
ничуть не лучше, чем в каком-нибудь Урюпинске".
Царапанье еловых лап по тенту прекратилось. "Бычок" пошел быстрее, уже
почти не подпрыгивая на колдобинах. Скляр, пересев к заднему борту,
приподнял тент и закрепил.
- Что, приехали? - поинтересовался Костя.
- Сиди, шустрик, и ехай, куда везут... - недружелюбно отозвался "пан
сотник", нимало не настроенный на примирение.
Совсем близко за ними шел каюмовский "ровер" с погашенными фарами.
Грузовичок остановился, у кабины послышался тихий разговор на местном,
заскрипели петли ворот. Проехав еще с десяток метров, "бычок" остановился
окончательно, мотор умолк.
- Выгружаемся, - распорядился Скляр. Они попрыгали на землю, ежась от
ночного холодка. Какой-то приграничный хутор, без сомнения, - добротный
бревенчатый дом, сараи, колодец под четырехскатной крышей, летняя кухня с
навесом. Визгливо забрехала собака, которую хозяин заталкивал в конуру.
- Пошли.
Они расселись под навесом летней кухоньки. В доме было тихо, ни единого
огонька. Кряжистый хозяин, бормоча под нос что-то непонятное, плюхнул на
стол бутыль без этикетки и стопку толстостенных стаканчиков, чем моментально
поднял всем озябшим настроение. Закуски, правда, так и не принес - то ли из
врожденной скупости, то ли согласно европейским обычаям.
- Не увлекайтесь, - распорядился Джинн. - Только чтобы согреться.
- Увлечешься тут, - проворчал Остап, вислоусый Скляров
водила-телохранитель. - На донышко плеснул, куркуль...
- Не банкет, - отрезал Джинн.
Граница, надо полагать, совсем близко, прикинул Костя, одним глотком
проглотив ядреную самогонку. Технически совсем несложно было бы сгрести
Джинна за шиворот и рвануть на сопредельную сторону. Минута дела.
Плохо только, что не было приказа. Люди непосвященные, должно, ломают
голову, отчего спецназ, со всеми его суперменскими примочками и богатейшим
жизненным опытом, так долго валандается со всевозможными атаманами, курбаши
и прочими полевыми командирами. Казалось бы, чего проще: выбросить в точку
группу и приволочь добычу в мешке.
Увы, есть свои тонкости. Даже самый крутой спецназ никогда не
отправляется на охоту сам по себе, в результате мгновенного озарения. Только
человеку, безнадежно далекому от секретных дел, может прийти в голову этакая
идиллическая картина: сидит себе кружочком дюжина волкодавов, вдруг один из
них в приливе энтузиазма восклицает: "Братцы, а не словить ли нам Джинна или
Шамиля Полторы Ноги?" И все приходит в движение, лязгают затворы, ревут
самолетные моторы, протираются фланелькой оптические прицелы, взлетают на
плечи рюкзаки, мы обрушились с неба, как ангелы, и опускались, как
одуванчики...
Увы, увы. Непременно нужно иметь приказ. От самых высоких инстанций. И
если приказа нет, никакой самодеятельности быть не может изначально. Такие
дела...
Вот если Джинн двинет через границу с грузовичком - другое дело. Этот
вариант инструкциями предусмотрен. Косящий под Че Гевару бородач без особых
церемоний будет приглашен в гости. А вдруг? Случаются же чудеса?
- Ну, все готовы? - спросил Джинн, первым поднимаясь на ноги. - В
машину.
Храни вас Аллах...
- Воистину акбар, - проворчал Костя под нос, прыгая в кузов. Нет, если
чудеса и случаются, то не сегодня, не в эту ночь - Джинн остался во дворе,
помахал им вслед, полководец хренов... Зато в кабину уселся хозяин, здешний
Сусанин.
- Не курить и не болтать, - приказным тоном распорядился Скляр. - Всех
касается, понятно? Граница совсем близко...
- Понятно, ваше благородие, - строптиво проворчал Костя. - Значит,
мусора болтовню услышат, а вот как насчет мотора? Он шумнее будет.
- Не умничай! - злым шепотом рявкнул Скляр.
- Яволь...
- В самом деле, не заводись, - ровным голосом сказал Катом. - Ребята,
когда приедем, перегружайте побыстрее, как будто вам Героя Соцтруда за это
дадут или, скажем, полный карман баксов...
- Второе мне как-то больше по душе, - хмыкнул Остап.
- Мой дядя - Герой Соцтруда, - вдруг сообщил Заурбек совершенно мирным
тоном, даже с некоторой мечтательностью. - Нет, правда. Знатный чабан,
сейчас старый совсем... Сам Брежнев звезду привинчивал...
- Кому как, - сказал Остап философски. - А у моего дядьки - Железный
крест.
Слышал про дивизию "Галичина"?
- Тихо вы! - цыкнул Скляр, стоя в неудобной позе и высунувшись из-под
тента. - Развели тут вечер воспоминаний...
По обочинам дороги темнел лес, одинаковый по обе стороны границы, так
что совершенно непонятно было, на какой они стороне находятся. Окружающая
тишина ни о чем еще не говорила - сплошной линии заграждений на границе так
и не возвели, паутина контрабандных тропок, по которым что только ни перли
туда и оттуда, учету и контролю не поддавалась.
Правда, трое из присутствующих совершенно точно знали, что именно
вскоре должно произойти. Но это еще не значит, что они сохраняли полнейшее
хладнокровие, отнюдь...
Машина остановилась, в заднюю стенку кабины постучали изнутри. Скляр
выпрыгнул первым, держа фонарик и пистолет. Несколько секунд постоял возле
борта, крутя головой, прислушиваясь. Потом тихо приказал:
- Выметайтесь. Оружие на изготовку... Вылезли остальные пятеро, встали
тесной кучкой. Защелкали пистолетные затворы, Заурбек снял с шеи автомат и
держал его дулом вверх.
Было тихо, темно и прохладно. Грузовичок стоял на широкой прогалине.
Впереди, насколько удавалось рассмотреть немного привыкшими к темноте
глазами, дорога сворачивала влево, за невысокие округлые холмы, поросшие
редколесьем.
- Что, мы в России уже? - поинтересовался Костя шепотом.
- Ага, - отозвался Скляр. - Можешь гопака сплясать на радостях... Тихо
всем!
Он поднял фонарь и три раза нажал на кнопку, посылая вспышки в сторону
холма. Замер, пригнувшись, слегка расставив ноги, - в напряженной позе
опытного солдата, готового при любом непредвиденном раскладе открыть огонь
еще в падении.
На холме трижды мигнула синяя вспышка, метрах в пятидесяти от них. И
сразу же отчаянно заорал Скляр, наугад выстрелив в ту сторону:
- Заводи!!! Запоролись!!!
Автоматные очереди крест-накрест прошили воздух над их головами, там,
впереди, меж деревьями, запульсировали желтые огоньки выстрелов. Как и было
предписано инструкциями. Костя держал полу куртки кончиками пальцев, оттянув
ее в сторону, и сразу почувствовал несильный удар, прямо-таки вырвавший полу
у него из руки. Поднял ТТ, бабахнул в белый свет, как в копеечку, опорожняя
магазин, - так, чтобы не причинить вреда никому из засевших впереди.
Рядом приглушенно охнул Каюм. Тыльную сторону Костиной ладони обожгла
горячая гильза - это Заурбек, расставив ноги, лупил длинными очередями
наугад, но неимоверно азартно. Пальба стояла нешуточная...
- Всем стоять! Бросай оружие! - рявкнул искаженный мегафоном голос.
- Сейчас! - выдохнул сквозь зубы Скляр. - В кузов, живо!
"Бычок", скрежеща передачами, развернулся, едва не задев Остапа. Тот
отпрыгнул, матерясь, два раза выстрелил по невидимой засаде - и первым
взлетел в кузов. Автоматы заливались не переставая, надрывался мегафон,
впереди, меж деревьями, ярко вспыхнули фары.
- Бэтээр! - заорал Заурбек, звонко загоняя новый магазин.
- В кузов, мать твою! Все сели?
"Бычок" помчался прочь, так, словно за ним гнались черти со всего
света.
Позади, на прогалине, утробно ревел мотор бронетранспортера, прожектор
полоснул по деревьям далеко в стороне, пальба отдалилась...
Грузовичок несся во весь опор, сидевших в кузове швыряло, как кукол,
влево-вправо, вверх-вниз, незакрепленные ящики грохотали и тяжело
перекатывались, кто-то ругался, приклад Заурбекова автомата чувствительно
угодил Косте в бок, и он, подпрыгивая на штабеле словно оживших вдруг
ящиков, отпихнул соседа ладонью:
- Убери ты трещотку, клоун!
Отчаянно завизжали тормоза, грузовичок остановился. Не сразу стало
ясно, что они вернулись на прежнее место, во двор хутора. Хозяин первым
выскочил из кабины, возбужденно махая руками, что-то принялся толковать
Джинну, стоявшему меж двух своих телохранителей с видом боевого генерала,
привыкшего не смущаться превратностями военной судьбы.
- Найдите бинт кто-нибудь, - негромко сказал Каюм, морщась и зажимая
ладонью левое плечо. - Меня, кажется, зацепило...
- Что? - услышал Джинн. - Живо, давайте в дом!
Хозяин, вбежав в комнату, повернул выключатель. Все невольно
зажмурились от яркого электрического света. Самая обычная обстановка, ничем
не напоминавшая логово профессиональных контрабандистов...
Каюм шипел сквозь стиснутые зубы, пока с него осторожно стягивали
куртку.
Костя присмотрелся: крови, конечно, хватало, но с первого взгляда
опытному глазу было видно, что пуля прошла по касательной, лишь слегка
чиркнув пониже плеча.
Мысленно он раскланялся перед Каюмом со всем возможным уважением: хлеб
оперативника не слаще, чем у них; все, конечно, в ажуре, идеально смотрится
случайной пулей, легким боевым ранением, но все равно устроить такую
царапину было ох как непросто, мастерство снайпера должно быть нешуточным,
можно представить, что Каюм чувствовал, зная, что стрелять в него будет
свой, опытный и набивший руку, но все равно нельзя забывать о поганых
случайностях...
Интересно, кто работал немецкой винтовочкой с ночным прицелом? Леха или
Виталик? Леха, определенно, у него опыт ночной работы малость поболее. А вот
дыра от пули в поле его собственной куртки - это уж наверняка Виталик,
спасибочки, братишка, удружил, и ничего тут не поделать, приходится. Зато
теперь все выглядит просто идеально: и Каюма малость подстрелили, и ему
одежку попортили, весьма наглядные аргументы, повышающие доверие даже у
столь подозрительного типа, как Джинн...
Для вящего эффекта Костя просунул палец в дыру от пули,
продемонстрировал Джинну, нервно хохотнул с видом человека, лишь задним
числом сообразившего, что девять граммов прошли в опасной близости от
организма:
- Ну надо же...
Глянув мельком, Джинн отвернулся к Каюму, с нешуточной заботой раздирая
индивидуальный пакет. Каюм, прикрыв глаза, тихо выругался по-татарски.
- Ничего, джигит, ничего, - с несвойственной ему мягкостью утешил
Джинн, проворно бинтуя плечо. - Совсем даже пустяковая царапина, заживет...
- Самогонку тащи! - цыкнул Костя на топтавшегося у стеночки хозяина.
- Дело, - поддержал Остап, хмуро перезаряжая пистоль. - Вовсе даже не
помешает... Ну, швыдче!
Хозяин, ошалело кивая, кинулся к шкафчику, загремел ключами - ох,
куркуль, и в доме у него все на запоре... Остап бесцеремонно отобрал у него
бутыль с сизой жидкостью, закинув голову, на совесть присосался к горлышку.
Передал бутылку Косте. Жадно глотнув, тот сунул сосуд Сергею, быстро
огляделся.
Пора было поработать.
Скляр стоял посреди комнаты, по-наполеоновски скрестив руки. Рассчитано
медленно Костя двинулся к нему, взял за грудки и с несказанным удовольствием
треснул спиной о стену. Это было проделано так быстро, что Скляр не успел
отреагировать. Лишь через несколько секунд опомнился, стряхнул Костины руки
и зло рявкнул:
- Ошалел, бандитская рожа?
- Да не-ет... - с нехорошей многозначительностью протянул Костя,
вытащил из внутреннего кармана ТТ и покачал им перед носом "пана сотника".
Подпустив в голос истерики, пообещал:
-Я тебя, сука бандеровская, здесь и урою, как шведа под Полтавой...
В один миг комната превратилась в некое подобие охваченной склокой
коммунальной кухни:
Остап, ничего еще не понимая, но повинуясь дисциплине, бросился меж
ними, Сергей, в свою очередь, отпихнул его, поспешив на подмогу Косте,
Заурбек, так и не расставшийся с автоматом, завертел головой, от
растерянности тараторя что-то на родном языке, который здесь добрая половина
присутствовавших не разумела вовсе. Благоразумнее всего поступил хозяин,
Сусанин хуторской: увидев непонятную свалку, чуть ли не все участники
которой размахивали пушками, он проворно юркнул в угол и присел на корточки
за столом, так что одна лысоватая макушка торчала.
- Пр-рекратить! - наконец рявкнул Джинн, к тому времени кончивший
перевязывать Каюма. - Вы что, с ума сошли?
Помахивая пистолетом, Костя неуступчиво продолжал:
- Точно, урою, падло бандеровское! У меня на таких, как ты, глаз
наметан.
Не верю я, что такие обломы выпадают по чистой случайности... Ты,
проблядь, на кого работаешь?
Бледный от ярости Скляр потянулся за пистолетом.
- Хватит! - кинулся меж ними Джинн, удержал его руку, потом перехватил
Костино запястье, стиснул. - И ты убери пушку! Что с вами с обоими? Ну-ка,
убрали стволы!
Решив не переигрывать, Костя с видимой неохотой отправил пистолет в
карман и, не сводя ненавидящих глаз со Скляра, сказал с расстановкой:
- Мне эта рожа не нравилась с самого начала. Где ни появится -
начинаются непонятки. Сначала из-за него угодил в гэбэшку, теперь канал
посыпался - и не чей-нибудь, а его канал, которым он в голос хвастался...
- Хватит, - сказал Джинн. - Остыньте. И расскажите спокойно, что там,
собственно говоря, произошло?
- А что там могло произойти? - огрызнулся Костя. - Комитет по
торжественной встрече устроил бурную овацию! Короче, погранцов там было, что
грязи, даже бэтээр выполз. Поливали из автоматов, что твои Шварценеггеры.
Вот, видел? - Он вновь просунул средний палец в дырку от пули и распялил
полу куртки перед Джинном. - Я про него и не говорю... - кивнул он на Каюма.
- Конкретно подстрелили парня... Я тебе точно говорю, без стукача не
обошлось. Столько трещал этот гуманоид, - он небрежно махнул в сторону
Скляра, - что его канал и есть самый надежный... а что вышло? Чудом не
повязали с полным грузовиком стволов и пушками за пазухой. Хорошие статейки
бы корячились...
- В ответ на мой сигнал мигнули синим, - хмуро сказал Джинну Скляр. -
Меж тем мой парень имел четкий приказ: в случае, если все спокойно, мигнуть
красным, а при опасности или если оказался под контролем - белым...
- Твой парень - такая же сука, как ты сам...
- Толя, помолчи, - твердо сказал Джинн. - Будь это спецслужбы, вас
взяли бы аккуратно и чисто, без лишнего шума... Очень похоже, что вы
примитивно напоролись на самых обычных пограничников. Судя по вашему
описанию, пограничники были самые обычные, не посвященные в секреты...
Сгоряча устроили пальбу, поторопились. И выпустили из рук.
"Профессионал, - не без уважения отметил про себя Костя. - Анализирует
влет". В самом деле, спектакль был поставлен так, чтобы это и не походило на
акцию спецслужб. Вот только в самом скором времени ситуацию предстояло
замутить сложностями...
- Джинн, - сказал Каюм, осторожно шевеля пораненной рукой, проверяя,
как она действует, - пойдем-ка в соседнюю комнату, переговорим...
Не выразив ни малейшего удивления. Джинн распахнул дверь в соседнюю
комнату, напоследок бросив через плечо:
- И чтоб без скандалов мне, иначе меры приму... Ясно?
Костя с безразличным видом пожал плечами. Он прекрасно знал, что за
разговор начинается сейчас в той комнате. "Знаешь, Джинн, у меня появилась
сумасшедшая мысль... По какой-то странной ассоциации только сейчас подумал:
а зачем с него, собственно, контрразведчики снимали куртку? Проверить, в
принципе, нетрудно, минута дела..." Примерно в таком ключе.
Перехватив взгляд Скляра, угрюмо отвернулся, дав понять, что говорил
отнюдь не сгоряча и от своих слов отрекаться не намерен. Увидев краешком
глаза, что "пан сотник" подошел к нему вплотную, напрягся, чтобы немедленно
отразить возможную атаку. Однако Скляр вполне мирно похлопал его по плечу,
сказал преувеличенно заботливо:
- Ходишь, как босяк, прости меня. Толенька. Ну к чему тебе этот
спортивный стиль? Тебе бы деловой костюмчик, и непременно стильный галстучек
пустить, "аленький цветочек"...
Остап гнусно хохотнул, он-то был со Скляром в тех местах, где кроили
стильные галстучки, возможно, что и сам, падла такая...
Костя - вернее, браток по кличке Утюг, - как и следовало" сделал вид,
что представления не имеет о потаенном смысле Скляровой реплики. Питерский
братан и не подозревал, что в тех мандариново-лавровых краях, где Скляр
резался с грузинами в составе печально знаменитого "чеченского батальона",
под стильным галстуком типа "аленький цветочек" подразумевался довольно
неприглядный изыск когда у человека через разрез на горле вытягивали язык
так, что и в самом деле отдаленно походило на галстук...
Он отвернулся, подошел к столу в углу комнаты и за воротник поднял
оттуда хозяина:
- Вылезай, Сусанин, пальбы не будет... Слушай, проводничок, а ты-то с
той стороной шашни не водишь? А?
- Да что вы такое говорите! с округлившимися глазами прошептал хозяин и
даже меленько перекрестился, должно быть полагая, что на русского это может
произвести впечатление, учитывая начавшийся по ту сторону границы процесс
религиозного возрождения. - Шесть лет занимаюсь... лесными прогулками, и ни
разу не было претензий, спросите кого угодно.. Я знаю правила...
- Не бери близко к сердцу, Арви, - громко произнес Скляр. - У молодого
человека приступ рвения, позарез ему охота шпиена разоблачить, вот и
швыряется подозрениями во все стороны...
- Ну, на твой-то счет у меня уже никаких подозрений нет, - холодно
ответил Костя.
- Интересно, как это заявление понимать?
- А ты не знаешь?
- Ну хватит вам! - не вытерпел Заурбек. - Хозяин рассердится...
- У меня хозяина нет, - немного обиделся Скляр.
- Да ну? - хмыкнул Костя. - А может... Из соседней комнаты выглянул
Джинн:
- Толя, зайди. - И, едва дождавшись, когда Костя прикрыл за собой
дверь, распорядился:
- Дай-ка мне твою куртку.
- Это еще зачем?
- Для дела, - кивнул Каюм.
- А штаны не надо снимать? - хмуро поинтересовался Костя, швыряя куртку
Джинну.
- Пока что нет такой необходимости, - задумчиво отозвался Джинн, вертя
куртку так и сяк, умело прощупывая швы. - У тебя нож есть?
- Еще бы, - Костя протянул ему свой немецкий складник. - Нож - спутник
комсомольца... Эй, эй, я за нее сотню баксов отдал в Пассаже!
- Ничего-ничего, - успокоил Джинн, подхватывая кончиком ножа шов. - Я
осторожненько... Ага!
Меж пальцев у него была зажата блестящая металлическая пластиночка
толщиной и размером с рублевую монету. Каюм смотрел на нее с таким
изумлением, словно и не сам прошлым утром ее в Костину куртку зашивал.
- Слушай, Каюм... - протянул Джинн. - Не такие уж у тебя и сумасшедшие
мысли, если учесть...
- Интеллект великая вещь, - скромно сказал Каюм. - Мелькнула совершенно
безумная догадка, ну никак я не мог понять, зачем они с него куртку снимали.
Было лишь два варианта: либо искали что-то, либо, наоборот,
подсовывали.
Впрочем, это еще не обязательно "маячок"...
- Да? - фыркнул Джинн. - А что же это, по-твоему, запасная пуговица?
Толя, тебе сей предмет незнаком?
- Первый раз вижу, - решительно сказал Костя.
- Шов был не фабричный, - продолжал Джинн со злыми огоньками в глазах.
- И все равно кое-что не сходится: не сочетаются эта штука - если она,
конечно, в самом деле "маячок" - и та совсем не профессиональная встреча,
которую вам устроили...
- Не в том дело, - с совершеннейшим хладнокровием пожал плечами Каюм. -
Печаль в другом - вокруг давно уже начались нехорошие странности...
- А я что говорю? - бесцеремонно вмешался Костя. - Вон, эта самая
нехорошая странность в соседней комнате торчит и в усы ухмыляется. Видывал я
в Питере такие штучки, или микрофон, или "маячок" - менты наши их, бывает,
пользуют...
- Толя, - тихо, серьезно сказал Джинн. - Я тебя умоляю, постарайся пока
помолчать. При них, - он кивнул на дверь, - ни слова. Улик, собственно
говоря, никаких, против конкретных персон, я имею в виду. Понял?
- Да понял, - проворчал Костя. - Потолковать бы с этой конкретной
персоной по-нашему...
- Молчи пока. Понял?
- Яволь, фельдмаршал...
- Ты глазами по сторонам не зыркай, будто голодный людоед, - сказал
Костя, внутренне немного забавляясь. - А то вид у тебя такой, что за
километр видно шпиона. Все пройдет, как по маслу. Славянская братва если за
что берется...
- Это точно, - вяло отозвался Заурбек. - Вы, русские, большие мастера
на всякие фокусы...
Они, все трое, сидели на корточках, абсолютно не выделяясь ни одеждой,
ни видом, ни позой среди превеликого множества базарного народа всех
национальностей и рас, - разве что негров не было, хотя Сергей клялся, будто
полчаса назад видел-таки одного, не особенно и черного, скорее серого, с
деловитым видом помогавшего русской бабе распаковывать картонный короб с