Абрамов Александр. Четвертый тост

сигаретами. Вполне могло быть. Базар - дело затейливое и многоплеменное,
особенно здесь, в плодородной области на границе с Чечней...
И все же Заурбек немного нервничал, и, как его ни успокаивали, то и
дело косился на распахнутые ворота склада, где у крайнего пакгауза малость
поддавшие работяги загружали "зилок" коробками с корейскими телевизорами
"LG".
Точнее говоря, это только на коробках значилось, что внутри - "LG" (да
еще рядок, который предстояло загрузить последним, и впрямь содержал
"ящики"). А внутри покоилось оружие в заводской смазочке - автоматы
"Кипарис", как раз и добытые, по легенде, питерскими братками для друга
Джинна. И переправляемые по абсолютно надежному, как они хвастались, каналу.
И будьте уверены, трещотки должны были попасть в Чечню невозбранно - вот
только принимать их там и складировать должен был Каюм, а это давало
неплохие шансы на то, что воспользоваться ими Джинн так и не сможет (...и
трижды сплюнем через левое плечо, потому что стопроцентных гарантий успеха
не бывает ни в одной операции, как бы скрупулезно ее ни разрабатывали и
какие бы спецы ее ни рисовали...).
Поневоле всплывала в памяти фразочка из какого-то старого детектива:
"Нет ничего проще, чем проводить шпионские операции под личиной врага в
родной стране, при условии, что соответствующие органы заранее обо всем
знают..."
Заурбек мог и не нервничать так - он, бедолага, и понятия не имел, что
точный план рынка и прилегающих окрестностей был заложен в компьютер, на
котором заранее просчитывали самые разные варианты событий и перемещений.
Что десятки людей (большинство из которых в главное не посвящены)
обеспечивают безопасность троицы от множества случайностей, способных
помешать. Что вокруг хватает своих под самыми разными личинами. Что в
декоративной башенке на крыше новехонького, помпезного здания дирекции рынка
сидит снайпер - на всякий пожарный. Ну и прочее - от маневренных групп на
неприметных машинах до запущенной в местное УВД дезы. будто особая группа
МУРа будет сегодня на рынке брать заезжего наркокурьера (что должно было
заставить рыночных прикормленных ментов забыть на сегодня и о дани, и о
беспределе, и являть собою образец исполнения уставов и инструкций).
Впрочем, если бы Заурбек обо всем этом знал, он, конечно, давно бы уже
улепетывал во все лопатки, размахивая пушкой...
- Вон, гляди, - сказал Сергей. - Видал орлов? Эскадрилья конных
водолазов, понимаете ли...
Костя посмотрел в ту сторону. Отплюнулся:
- Ага. Эскадрон гусар спиртючих... Поодаль, меж прилавками, шествовали
три ярких образчика местного ряженого казачества - низенький бородач в
центре и двое рослых сопляков по бокам. Плетюганы заткнуты за голенища,
шашки болтаются, папахи заломлены, на груди целая россыпь крестюшек и
медалюшек неведомого происхождения, типа "За возрождение снохачества".
Вопреки строгим правилам императорских казачьих войск, цвета лампасов нимало
не соответствовали окантовке погон, а те, в свою очередь, донцам папах
нисколько не подходили...
Вообще, о местных казачках само же русское население отзывалось,
насколько они знали, насквозь матерно, ибо никаких подвигов за здешними
"станичниками" не числилось, если не считать гордого шлянья с нагайками и
бессмысленных пьяных драк со всеми, кто не нравился.
- Вы, русские, большие мастера на всякие фокусы, - повторил Заурбек без
всякой задиристости.
- Говорю тебе, все получится.
- А кто сомневается? Получится. У вас в свое время и Чечня получилась.
- Телохранитель Джинна не нарывался, он говорил устало и чуть ли не
безразлично. - Без вас ничего бы и не вышло. Нет, влезли со своей
перестройкой, привезли Дудаева, которого у нас и знать-то забыли... И
понеслось... Это не нам нужно, Толя, это вам нужно. Если бы ваша Москва на
Чечне не делала большие деньги, вы бы нас раздавили в двое суток. Тогда еще.
А так - вы на нас капиталы делаете, и на бомбежке, и на восстановлении, и на
чем-то там еще...
- Ох ты! - сказал Сергей неприязненно. - Философ ты у нас, оказывается?
- Зачем философ? Я раньше пастухом был. Много думал. Пастухи много
думают, у них времени хватает... Мы ж не слепые.
- Так ведь воюешь, философ? - спросил Костя.
- Воюю, - пожал плечами Заурбек.
- И дальше будешь?
- А что делать? Такой расклад судьбы. Все от Аллаха. Если начал, уже не
остановишься.
- Ага, - сказал Костя. - Сейчас, как водится, вспомнишь своего мудрого
дедушку, который говорит, что нельзя дважды снять урожай с одной чинары, а в
одну и ту же воду дважды не войдешь...
- Не бывает никакого урожая с чинары, - сказал Заурбек. - И чинары у
нас не растут. А дедушка уже ничего не говорит, его дудаевцы зарезали, когда
он застрелил ихнего Гойбетирова.
- Вот это номер! - искренне удивился Сергей. - Что же ты и дальше
воюешь, философ?
- Я же не у дудаевцев воюю, - сказал Заурбек досадливо. - Ты не
поймешь, где тебе понять. Я у Джинна воюю. А дудаевцев я сам, случалось,
резал. И за дедушку, и вообще.
"Действительно, хрен вас поймет, - подумал Костя. - Слава богу, что нам
и нет нужды вас понимать, мы не для этого существуем, совсем не для
этого..."
На душе было пакостно: все, о чем говорил этот долбаный ваххабит, они
не раз обсуждали между собой, но вот Заурбек не должен был при них упоминать
такого, потому что это неправильно. В чем неправильность, он не мог бы
определить точно, злился еще и из-за этого. Стыдно перед Заурбеком, вот что,
за то, что насчет Москвы и тамошних жирных котов чечен тысячу раз прав, а он
не может быть прав, поскольку - злой чечен...
Чтобы прогнать эти стыд и неловкость, он вспомнил, что этот чертов
философ, внук зарезанного дедушки, вчера выдал им аванс за оружие фальшивыми
долларами. Все полсотни купюр, как в темпе установили здешние специалисты,
оказались фальшаками, правда, мастерски исполненными, вероятнее всего, даже
не в Иране, а в Западной Европе - или, учитывая происхождение Джинна,
где-нибудь под Карачи...
- Мы сразу уедем, как только погрузимся? - поинтересовался Заурбек, на
сей раз гораздо эмоциональнее.
- А что? - покосился на него Сергей, перехватил взгляд. - А-а, на
лирику тянет?
- Ну и тянет, - согласился Заурбек, поглядывая на девиц в коротком,
открытом и облегающем, шлявшихся там и сям четко рассчитанными маршрутами. -
В горах этого нету.
- Увы, - злорадно сказал Сергей. - Уезжаем сразу, как только
погрузимся.
- Ага, - кивнул Костя. - И никакой тебе лирики. Белла, чао, Белла, чао,
Белла, чао, чао, чао... - Он насвистел мотив и даже припомнил обрывки
куплета: Я проснулся сегодня рано в нашем лагере в лесу...
К его удивлению, Заурбек грустно подхватил:
- Прощай, родная, вернусь не скоро, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,
чао, чао, я на рассвете уйду с отрядом горебалдейских партизан...
- Гарибальдийских, балда, - хмыкнул Костя. - Ты-то где песенку
ухитрился слышать? Сколько лет прошло...
- Как это - где ухитрился? Мы ж все когда-то жили в Советском Союзе, не
забыл?
"А ведь забыл, - горько усмехнулся про себя Костя. - И забыл, что такое
Советский Союз, и забыл, что вы тоже в нем, вообще-то, проживать
изволили..."
- Помнишь, было такое кино? - немного оживился Заурбек. - Я маленьким
смотрел. "По следу тигра". Там постоянно - Белла, чао, Белла, чао, Белла,
чао, чао, чао... Видел?
- Ну.
- Помнишь, как там наш - из трехствольной зенитки - ап! ап! ап! Прямо
по колонне.
- Наш? - хмыкнул Костя. Заурбек самую чуточку смутился:
- Ну, тогда был как бы наш... Тогда все были - или наши, или не наши.
- А сейчас, по-твоему, по-другому? - без выражения спросил Сергей.
- Сейчас вообще все другое, - подумав, заключил Заурбек. - И ничего уже
не поймешь...
"Навязался на мою голову, козел горный", - зло подумал Костя.
Скверно, что он сейчас начинал видеть в этом хреновом ваххабите живого
человека. Чуть ли не личность. Это никоим образом не повлияло бы на его
отточенные рефлексы, если бы в следующую секунду Заурбека пришлось бы... хм,
нейтрализовать, разъяснить, снять с доски. Слишком много мы повидали, чтобы
растечься соплями от умиления от того только, что этот козел видел те же
фильмы и помнит те же песни. Здесь другое. Нельзя видеть человека в том,
кого, очень может быть, понадобится профессионально убивать. Нельзя. Если не
видеть, все проще... Вероятный противник должен оставаться абстрактной
фигурой, лишь внешне имеющей полное сходство с живым человеком, абсолютно
для тебя неизвестным...
Он попробовал определить, есть ли поблизости наблюдатели стой стороны,
Джинн вполне мог послать кого-нибудь для пущей надежности проконтролировать
Заурбека, да и Скляр недоверчив. Особенно если учесть, что Скляр не далее
как завтра должен именно в этом самом городе встретиться со своим агентом из
штаба округа, ссучившимся подполковником, отчего-то полагавшим, что его
переговоры по мобильнику с той самой чистенькой заграницей никто не сможет
засечь и перехватить...
Нет, бесполезно. Слишком много вокруг самого разного народа,
праздношатающегося и деловитого, бродячего и сидящего, пьющего пиво,
приценяющегося к копченой рыбке и голоногим девкам, сбивавшегося в
загадочные кучки, где то ли обсуждали негоцию с продажей пакета ханки, то ли
попросту уговаривались дерябнуть водочки подальше от жен. Знакомых лиц, во
всяком случае, в толпе пока что не маячило. Оставалось дождаться вечера,
когда результаты потайных видеосъемок, все пленки по отработанной методике
будут загнаны в компьютер, который и поищет старательно знакомые ему по
прошлым записям рожи, а потом для пущей надежности они сами просмотрят
глазами, ибо человеческий фактор, знаете ли...
- Вон, пошли, - перебил его деловые размышления Заурбек. - Приятные
девочки.
- Эк тебя зациклило, - фыркнул Сергей. - А наградят они тебя крестом
Большой Бледной Спирохеты?
- Чем?
- Заразой, философ...
- У меня презики есть. - Он потянулся, сообщил мечтательно:
- Вот на абхазской войне был смешной случай. Сцапал наш взвод
грузиночку, симпатичная такая стерва. Из окна по нашим из "калаша" поливала,
а еще искусствовед, с высшим образованием, у нее диплом нашли... В общем,
Ваху и Дмитро она положила насмерть. Дмитро был лихой парень, хоть и хохол.
Ну, вопрос не стоял, харить ее или нет, ясно, надо было пользовать. Хотелось
только придумать что-нибудь затейливое, за наших парней. Тут Габерт - его
потом убили в Гудермесе - и говорит...
- Мальчики, а что вы такие скучные? Две девицы, давно уже нарезавшие
зигзаги в этом районе, добрались и до них, остановились с таким видом,
словно собирались бросить якорь прочно и надежно. Честно говоря, они
выглядели весьма даже товарно, хотя и размалеваны были почище дикого
индейца, собравшегося на ихний краснокожий парад. Озабоченный джигит Заурбек
моментально взмыл с корточек и широченной улыбкой изобразил полную
готовность к брачному танцу.
- Эй, времени нет, - напомнил ему Сергей. - Лапочки, вы хоть школу-то
закончили?
- А как же, - бойко сообщила та, что постарше. - А уж сколько
университетов во рту подержали, ты б знал... Так как, мальчики, будем
развлекаться? Цены умеренные, а обслуживание на высшем уровне.
- Толя... - умоляюще покосился Заурбек.
- Ладно уж там, - махнул рукой Костя. (В конце-то концов, рядовой
питерский браток, упорно уклонявшийся от контактов с доступным женским полом
и требовавший того же от других, - фигура не вполне типичная, из роли
выходить не следует.) - Сейчас загрузим машину окончательно, придумаем
что-нибудь.
Поскольку...
- Вы, черножопые!
Казачья троица добралась и до них - стояли, чуть покачиваясь, с видом
грозным и непреклонным, картинно подбоченясь и возложив свободные руки на
эфесы шашек.
- Это вы нам, дяденька? - вежливо поинтересовался Сергей, не спеша
выпрямившись и оттого сразу оказавшись на голову выше самого высокого
ряженого.
- Тебе, тебе, сволочь черножопая, - заверил бородатый атаман или кто он
там.
Костя философски поднял брови. Заурбек, в общем, с ходу определялся как
лицо пресловутой национальности, сам он, давно было известно, обладал
нейтральной, как выражался генерал, физиономией, позволявшей "прилепить" к
ней не одну народность, и не обязательно славянскую. Но вот Серегу, блондина
с легким уклоном в рыжину, за кавказца мог принять только такой вот
придурковатый алконавт.
Скандальчиком пахло все явственнее-атаман, подавая пример своим, зыркал
вовсе уж нахально. Костя подметил у него погоны майора Советской армии - два
просвета, одна звезда, которых у настоящего царского казака не могло
оказаться ни с какого боку, не было в императорской армии такого сочетания
просветов и звезд...
- Вы в каком же чине будете, господин хороший? - поинтересовался он,
локтем отодвигая за спину ощетинившегося Заурбека.
- Старший есаул! - рявкнул низенький бородач, благоухая застарелым
перегаром. - Ясно, чуркестан?
Час от часу не легче - не было в старые времена никаких таких старших
есаулов... Интересная ситуация. Что прикажете делать? Прикрытие что-то не
торопилось на выручку - отсюда следует, что им предоставили решать проблемы
собственными силами. В самом деле, почему бы и нет? Легонькая базарная
драчка с местными "станичниками" - еще один кирпичик в здание легенды, надо
полагать?
- Ты что это прикопался к русским девушкам, скотина безрогая? - грозно
вопросил господин старший есаул. - Своих мочалок мало,... твою мать?
- Чью мать? - бледнея лицом, жестяным голосом переспросил Заурбек, при
котором таких словосочетаний нельзя было произносить вовсе.
- Иди к машине, - яростным шепотом приказал ему Костя. - Вон, кончили
уже, кладовщица с накладными нас высматривает... Ну? Я кому сказал?
Заурбек, ворча и нехорошо косясь через плечо, все же в конце концов
подчинился, побрел к кладовщице.
- Запомни, черножопый, - наставлял Сергея есаул. - Если будешь
приставать к русским женщинам, яйца оторву и в сортире повешу...
Добродетельные славянские девушки, из-за поруганной чести которых и
разгорелся весь сыр-бор, уже бочком-бочком отодвигались в невеликую толпу
зевак - должно быть, резонно опасались, что переменчивые пьяные фантазии
казачков переметнутся от защиты русской чести к осуждению порока... Вокруг
образовалось некое пустое пространство - и ни прикрытия, ни местной милиции.
Точно, им предоставляли решать проблемы на свое разумение.
- Шли бы вы своей дорогой, господин старший есаул, - мирным тоном
предложил Сергей. - Вон солнышко светит, публика гуляет, совсем неподалеку
пивком торгуют...
- А в рыло хочешь?
- Помилуйте, да кто ж хочет?
- А документы у тебя есть? - подбоченясь, рявкнул есаул. - Твоя машина?
Посмотрим, что привез, зуб даю, наркоту какую-нибудь... Документы
давай! Кому говорю? И на машину тоже! И третьего сюда зови! - кивнул он на
Заурбека. - Разбираться будем всерьез, а то поналезло вас тут, приблудных...
- Если что, берешь коротышку, - сказал Сергей по-английски, совершенно
беззаботно улыбаясь.
Улыбка эта ангельской кротости есаулу не прибавила, наоборот, он
зашипел, словно перегревшийся чайник, и рявкнул:
- Вы мне тут по-своему не гыркайте, черномазые, по-русски в России
говорите!
И рванулся в атаку, выхватив нагайку из-за голенища, как ему, наверное,
казалось, невероятно ловко и проворно, размахнулся от души...
Вот только Кости каким-то чудом не оказалось в том месте, куда коротыш
целился, и тяжелая плеть из витых кожаных полосок совершенно впустую
полоснула по воздуху, а в следующую секунду по причудливой траектории
крутанулись сапоги, шашка, сам есаул, с грохотом приземлившийся на
забросанный всякой дрянью асфальт в нелепой позе. С той же ослепительной
улыбкой Сергей согнутыми ладонями уцапал обоих казаков за шеи, под затылком
- и звонко треснул их лбами друг о друга, моментально приведя в состояние
полного изумления. Они так и плюхнулись на пятые точки, не успев понять, что
с ними, собственно, произошло.
Кто-то из зевак длинно, затейливо присвистнул. Костя сделал неуловимое
движение в сторону и вовремя перехватил Заурбека, запустившего руку под
куртку с недвусмысленной целью обеспечить сообщникам огневое прикрытие.
Ситуация определилась и перешла в состояние временной паузы. Ушибленные
молодчики сидели, несомненно, борясь со сверкавшим перед глазами мириадом
звезд, а есаул слабо барахтался, с трудом осознавая происшедшее. Попытался
встать, но запутался в ножнах и снова растянулся навзничь.
- Па-апрашу, граждане, не скопляться! Это на сцене, наконец-то,
возникли закон и порядок в лице упитанного усатого сержанта, щедро
увешанного по периметру пуза всякой всячиной вроде дубинки, наручников,
газового баллончика, кобуры и еще какой-то амуниции. Костя успел заметить,
что секундой ранее неприметный человек в штатском что-то кратко и уверенно
шепнул сержанту на ухо, чуть подтолкнув его к вывалянной в пыли и окурках
троице. Кажется, в прихотливую игру непредусмотренных случайностей
наконец-то вмешалось организованное начало...
- Ай-яй-яй, гражданин Четвериков... - протянул сержант, одной рукой без
труда поднимая есаула и придавая ему более-менее вертикальное положение. -
Что ж это вы себе позволяете? Выкушали алкогольных напитков и к мирным
гражданам ни за что ни про что пристаете... Нехорошо. Налицо нарушение
общественного порядка.
- Павло! - в неподдельном изумлении воззвал есаул, выкатив глаза. - Шо
с тобой такое? То ж черножопые начали...
- Я вам при исполнении служебных обязанностей. гражданин Четвериков,
никакой не Павле, - отрезал сержант, маявшийся чуточку в несвойственной ему,
надо полагать, роли. У него был такой вид, словно он старательно выговаривал
заученные фразы на плохо знакомом иностранном языке. - Попрошу не
употреблять... оскорбляющего достоинство. Не усугубляйте...
- Павло, та шо с тобою?!
- Па-апрашу! - рявкнул сержант. - Если выпили, не нарушайте
общественный порядок.
А то можно и проследовать. Если граждане будут заявлять по
установленной форме, можем и привлечь... Вы намерены подать заявление?
- Да какое там заявление, - благодушно сказал Сергей. - Подумаешь,
споткнулись люди на ровном месте...
Сержант с видимым облегчением вздохнул:
- Ну и ладненько. Гражданин Четвериков и вы, Михаил с Григорием, шли бы
вы себе восвояси с базарной территории, не нарушая общественную
нравственность...
Кому говорю?
Трое, отряхиваясь, побрели прочь, причем есаул то и дело оглядывался
даже не зло - с тем же несказанным изумлением, не в силах осознать, почему
мир внезапно перевернулся и рушатся привычные реалии.
- А вас, граждане, документики попрошу, - профессионально оживился
сержант. - Так... Так... Погрузили транспортное средство? Вот и
отправляйтесь согласно надобности, не создавайте ненужного скопления...
Понятно?
- Понятно, командир, - сговорчиво сказал Костя и от греха подальше
побыстрее направился во двор.
Сев за руль, он аккуратно вывел "зилок" за ворота, поглядывая по
сторонам, - логично было бы предположить, что обиженный вдвойне есаул,
потерпевший и от наглых незнакомцев, и от столь необъяснимо переменившегося
стража порядка (наверняка допрежь - благодушного приятеля, а то и кума),
попытается где-то в отдалении собрать своих орлов и взять реванш. Городок
сей скорее разросшаяся деревня, а значит, и нравы недалеки от деревенских.
Обошлось. "Конных водолазов" в пределах видимости так и не
обнаружилось.
Зато из боковой улочки появились белые "Жигули", приветственно мигнули
фарами и на большой скорости прошли вперед, сразу исчезнув с глаз. Это и
была головная боль сопровождения, которой предстояло идти в
километре-полутора впереди по трассе, - как-никак полный грузовик оружия...
Второй машины он не видел в зеркальце, но это и не удивительно - она пойдет
сзади опять-таки на дистанции...
Выезд из города, бетонное зданьице поста ГИБДД. Пропустили, не обратив
внимания. Как оно всегда водится, водители еще метров двести ехали
дисциплинированно, с черепашьей скоростью, а оказавшись вне поля зрения
блюстителей, прибавляли газку. Костю обошли сразу несколько легковушек, но
он и не собирался устраивать "Формулу-1", держал свои восемьдесят. Время от
времени, через каждые два километра, рация в его нагрудном кармане громко
изрекала:
"Сорок восемь, сорок восемь", что означало полное отсутствие каких бы
то ни было проблем - с точки зрения тех, кто находился в "лоцманской"
легковушке. Он прилежно всякий раз отвечал: "Восемь сорок, восемь сорок",
давая знать, что и у них все в порядке (в замыкающей машине рацию тоже
держали на приеме, но ввиду полного благолепия в эфир не выходили).
Не без уважения наблюдавший его манипуляции с рацией Заурбек вдруг
спросил:
- А вы что, нерусские?
- С чего ты взял?
- Вы же там, на базаре, по-нерусски переговаривались.
- Просто мы в школе хорошо учили иностранные языки.
- А которые?
- Английский, - подумав, ответил Костя. В конце концов, никаких тайн он
не выдавал, общеизвестно, что и среди криминала хватает народа с
образованием.
- Хорошо вам, - завистливо признался Заурбек. - Знал бы я английский,
поехал бы в Лондон...
- Интересно, зачем?
Не без колебаний Заурбек решился поделиться сокровенным:
- У них там в королевском замке есть один алмаз. Мало того, что
огромный, так еще и магический. Продлевает жизнь до ста двадцати лет. Ты не
смейся, мне подробно рассказывал Леча Хумидов, а он и институт кончил, и в
Лондоне был раз десять, думаешь, почему мама ихней нынешней королевы дожила
до ста лет? Из-за того самого алмаза. И ее бабушка - не нынешней королевы, а
ее мамы - тоже жила до ста лет. Виктория ее звали, про нее в книгах
написано. А алмаз волшебный, потому что из Индии. Там йоги и факиры...
Костя не стал его разочаровывать, напоминая, что королева Виктория,
согласно точным данным, прожила не сто лет, а всего-то восемьдесят два.
Усмехнулся:
- Ага, понятно. Ты, значит, рассчитываешь до этого алмаза добраться?
- Нет, я ж говорю - если бы знать английский...
- А охрана? - с подначкой поинтересовался Сергей. - Стерегут, надо
полагать, круто, коли камешек - магический...
- Так там же англичане, - с видом полнейшего презрения махнул рукой
Заурбек. - Что от них толку? Настоящие мужчины такую империю, как у них
была, не профукают. У нас был в заложниках англичанин. В девяносто пятом. Не
человек, а тряпка, даже пинать неинтересно было, овечий хвост... Да еще и
пидер вдобавок.
Шерип как-то обкурился и поставил его раком вместо женщины, а
оказалось, у него попа разработанная, как дупло, ему понравилось даже. Нет,
англичане - народ негодный. Язык бы знать, потому что...
- Тихо, - сказал Костя, плавно притаптывая тормоз.
Автострада сужалась меж двух косогоров, став узенькой двухрядкой, - и
поперек дороги, совершенно ее перекрывая, стояли четыре грубо сколоченных
деревянных заплота. К двум были приколочены "кирпичи" - почти новенькие, с
целехонькой краской, третий украшен знаком "ремонтные работы", а к
четвертому присобачен синий круг с белой стрелкой, указывавшей вправо, на
проселочную дорогу, исчезавшую за близким лесочком. Деревья по весеннему
времени были голые, но росли густо.
- Что делать будем? - поинтересовался Сергей.
- Сорок восемь, сорок восемь, - меланхолично сообщила рация.
Костя колебался. Решение предстояло принимать ему как старшему группы -
и быстро.
- Пятерка на сорок втором километре, - сказал он, почти не раздумывая.
- Еду дальше.
Почему "лоцманская" машина не сообщила о препятствии, хотя бы в
иносказательной форме, в виде той же "пятерки", означавшей по коду
всевозможные непредвиденные непонятки, не несущие пока что явной опасности?
Полное впечатление, что они промчали дальше по автостраде так, словно
никаких препятствий не было. Тогда не было...
- Шестнадцать, шестнадцать, - отозвалась замыкающая машина.
Они приняли сигнал и сейчас должны были подтянуться поближе.
- Ладно, поехали, - решился он. - В оба смотрите...
И повел "зилок" на второй скорости по проселку, свободной рукой
расстегнув на куртке пару пуговиц, так, чтобы пистолет, висевший под мышкой
в "горизонталке", стал еще более доступен для моментального употребления.
С документами у них с Сергеем обстояло как нельзя лучше - ну как же,
частное охранное предприятие, совершенно законное хранение и ношение. Что
интересно, у Заурбека были примерно такие же корочки, на Костин взгляд, даже
не подделанные, а выправленные где-то легальным образом. Поймать бы ту
падлу, что джигиту эти корочки выдала, и поговорить с ней по душам, вдумчиво
и обстоятельно...
Ага! Слева, на обочине, стояла вишневого цвета "семерка" с синей
мигалкой на крыше, а возле бдительно прохаживались два субъекта в камуфляже
и ботинках с высокими берцами. На груди у обоих - начищенные бляхи. В машине
- еще двое, кажется, в цивильном. Интересно. Очень интересно. На инструктаже
особо подчеркивалось, что любые патрули, оперирующие на дороге, будут
непременно на "правильных" машинах, то есть служебных, носящих должную
раскраску, обозначения и бортовые номера. Конечно, в жизни случается масса
нестыковок, и какой-нибудь отдел по борьбе с чем-то там противозаконным
вполне мог, вопреки строгим приказам, именно сегодня крутить какую-то свою
операцию. Столько еще в нашей жизни раздолбайства...
Ближайший к ним камуфляжник замахал полосатой палкой, явно и
недвусмысленно приказывая остановиться. Из оружия у него - лишь кобура на