Абзалова Виктория. Убить дракона

   Как всегда взгляд его был подобен ножу в грудь. Дракон ждал.
   – Как мне называть вас? – все же спросила Наир, при чем совсем не то, что собиралась.
   Он не торопился ответить, как будто задумавшись, пока не уронил, словно каменную плиту:
   – Скай.
   Дракон поднялся. Она поняла, что он опять уходит, и неожиданно даже для себя выкрикнула в след:
   – Почему вы даже не спросите мое имя?!
   Дракон остановился, но в ее сторону не смотрел.
   – Это не имеет значения, – так же ровно как и всегда отозвался он.
   Наир задохнулась от оскорбления: дракон прав, она была слишком горда для рабыни! но все же сдержалась – ничего другого не оставалось больше. Она уже желала, что бы он просто овладел ею – хоть прямо сейчас, прямо на полу! Это было бы – понятно… ожидаемо…
   – Не понимаю… – вырвалось у нее вслух.
   И неожиданно дракон спросил все тем же лишенным эмоций тоном:
   – Что есть имя? – и сам же ответил, – Не более чем набор звуков, обозначающих тот или иной предмет. Существуют сотни языков, но как не назови пламя, оно останется пламенем. Язык – лишь подпорка для истинной сущности.
   Наир совсем потерялась в его словах, и только одно ее задело:
   – Я не предмет! – выпалила она.
   Дракон снова повел на нее взглядом и обозначил так же четко:
   – Объект.
   От такой поправки стало только хуже. Гнев уже совершенно заменил собой страх.
   – Тогда и драконы тоже!
   – И драконы, – без тени недовольства согласился Скай.
   Наир села в изнеможении, – он не желал оскорбить ее, но дело было не в ней: он в самом деле не придает значения словам. Да и способен ли он вообще желать?
   Говорят, что драконы совершенно бездушны, что у них нет сердца и поэтому им нужны человеческие… Страх вдруг накатил с удвоенной силой.
   – Ты съешь мое сердце? – пролепетала Наир не в силах отвести взгляд от этого застывшего лица.
   – Сердце съедает страх. И дракон для этого совершенно не обязателен.
   Теперь он все же ушел.
   Наир так и осталась сидеть и смотреть на то место, где он только что был.
   Дракона понять невозможно… Но, похоже, именно от этого зависела ее жизнь и судьба!
   Она была восхитительно юной и восхитительно дерзкой. И она боялась.
   Я забыл, как сладко пахнет страх… Я забыл, что это такое…
   Страх, как и боль – это дар…
   Дар, позволяющий жить… Не чувствуя боли – не чувствуешь жизни, и страшнее всего – когда нечего бояться…
   Интересно, можно ли умереть – не живя?
   Наир привыкла к уединению – дни ее не проходили в увеселениях с подругами. И сейчас чувствовала даже облегчение оттого, что ее не провожают шепотки и любопытные взгляды. Она была слишком мала, что бы осознать и запомнить тот момент, когда из драгоценного цветка, венчающего крону благородного родового древа, превратилась в объект для всеобщей жалости, смешанной со злорадством, – как бывает всегда, когда беда постигает тех, кто некогда был успешен и счастлив.
   Просто вокруг оставалось все меньше людей – уже не так часто приходили знакомые, становилось меньше рабов, даже ее пятнадцатилетний старший брат внезапно оставил дом: в глазах отца стояли слезы, когда он говорил о том, что Тайрен приносит себя в жертву, спасая хотя бы честь семьи, если не может спасти все остальное.
   Потом ушел и отец – туда, откуда не возвращаются… Наир привыкла к многозначительным взглядам за спиной, ведь последние годы она была таким же залогом, как и их земля, или мебель в доме.
   О нет, не уединение тяготило ее. Страх, дракон прав – именно страх разъедал ее душу. Разъедал давно, – с тех пор, как она поняла, что ни люди, ни вещи, к которым ты привязан, не могут быть с тобой всегда и всегда, всегда есть, что терять…
   Сейчас – терять ей было уже почти нечего. Только жизнь, честь и последние остатки воли…
   В очередной раз провожая взглядом неспешно уходящего дракона, Наир поклялась себе, что по крайней мере страху она себя не отдаст!
   И все же не могла отделаться от мысли о судьбе своих предшественниц. Что стало с ними и что ждет ее? Голова раскалывалась от попыток подогнать свои предположения под образ дракона, который по-прежнему вел себя так, как если бы она была не более, чем бродячей прикормленной собакой…
   Пытаясь хоть как-то отвлечься, Наир сделала попытку сблизиться со слугами, – то были люди скромные, полностью довольные своей простой жизнью. Однако уже через несколько дней она убедилась, что каждый из них – вещь в себе. Почему стекленеют глаза гиганта Афикла при взгляде на огонь, почему он избегает даже касаться оружия, которое хранилось совершенно открыто в одном их пределов… Откуда взялся здесь, под Миркалем, Шепе с раскосыми угольно-черными глазами… Откуда жуткий шрам на лице Ифины… О нет, они вовсе не были так просты, как казались!
   Кто же они и почему пожелали служить дракону? Как бы Наир не презирала праздное людское любопытство, настрадавшись от него в свое время, она не могла держать в узде свое буйно разошедшееся воображение, особенно проявлявшее себя одинокими бессонными ночами в ожидании воли дракона.
   Однажды два потока мыслей, все же сошлись друг с другом, и все следующее утро Наир подозрительно вглядывалась в Адду – та выглядела лет на шестьдесят, и вероятнее всего даже в молодости не обладала впечатляющей фигурой, но все же, должно быть была хороша. Не говоря уже о манерах, которые до сих пор выдавали в ней женщину высокого рода.
   – Сколько лет ты служишь Хранителю? – поинтересовалась Наир как бы между делом, перенимая узор ее кружева, которое женщина иногда потом продавала в селах и в самом городе.
   – Порой кажется, что всю жизнь, – прислужница усмехнулась, – Но на самом деле, я живу здесь тридцать два года.
   Больше, чем вся ее жизнь!
   – И… почему же ты здесь? – продолжила расспросы Наир.
   – Когда-то я задала ему вопрос, ради которого не стоило идти так далеко… – в горькой задумчивости ответила женщина, – И получила ответ, после которого уже некуда было идти.
   – Какой? – вырвалось у потрясенной этим тоном Наир.
   И поняла, что Адда не скажет…
   – Он улыбнулся мне… – все же ответила женщина.
   Адда ушла прежде, чем Наир сказала, что ее интересовал вопрос.
   Ей было жаль и тем, что своими расспросами она расстроила женщину, относившуюся к ней с искренним теплом, и тем, что подозревала ее невесть в чем. Наир поспешила найти Адду, поскольку никогда не считала нужным откладывать на потом даже самые неприятные дела. На ее сдержанное извинение за бестактность, женщина только ласково похлопала ее по руке.
   – Ничего, девочка. В мои годы даже самые скверные воспоминания могут принести радость. Оттого, что ты когда-то жила… И поверь, на свете есть гораздо более худшие вещи, чем принадлежать дракону!
   – Да… наверное, – согласилась Наир, подумав о своем.
   Торопясь воспользоваться возникшей близостью и доверием, она выпалила следующий вопрос прежде, чем сколько-нибудь подумала. Наир была готова, что ей не ответят вообще. Была готова к жутким историям о растерзанных девицах… Но ответ прислужницы ее поразил:
   – Другие? – Адда искренне удивилась, потом понимающе усмехнулась, – Разве лорд Скай похож на содержателя гарема?
   Он не на кого не похож, признала Наир.
   – Но эти вещи… – настаивала она, – Наряды, украшения, зеркала… даже булавки…
   – Лорд Скай приказал нам подготовить все, что может понадобиться его гостье. Мы старались.
   – Так это… это… – Наир не могла больше ничего выговорить, – Для меня?!
   Гостья… Смысл этого слова ее потряс: гость это тот, кого пригласили, гость это тот, кто может уйти… Гостей не рассматривают голыми… Наир покраснела от смущения и гнева. Как бы не выразил свое распоряжение дракон, она здесь отнюдь не гостья! Приходилось признать, что Наир ощущала себя именно тем, чем и являлась – красивой дорогой вещью, украшавшей это странное логово по случайной прихоти дракона!
   Присутствие дракона она начинала чувствовать просто кожей. Он никогда больше не входил в ее спальню. Он никогда не делил трапезу с ней – и тем более со слугами.
   Он больше не заговаривал с ней, но пронизывающий взгляд его преследовал неотступно. Даже в минуты уединения, Наир чувствовала, что он следит за ней, знает о ней все и даже больше, чем она сама… Она боролась с этими фантазиями, вызванными мнительностью и расстроенными нервами, но… Как можно выдержать это?!
   Наир иногда напоминала себе муху вокруг которой кружит довольный сытый паук, мышь в обмороке, которую перекидывает пухлыми лапами веселый кот…
   Это было тем более нелепо, что дракон ни разу не выказал, ни довольства, ни веселья, ни впрочем, чего-либо обратного…
   Сделай же что-нибудь!!! – готова была она умолять своего хозяина, – Ты привык распоряжаться всей вечностью, ты привык повелевать всем и вся – так сделай это!!!
   Умоляю тебя, сделай это быстрее! Иначе, я сойду с ума…
   Уловив краем глаза промельк его светлой туники, она не выдержала:
   – Стихора, а где господин Скай спит?
   Спустя самую малую из долей секунды, она готова была откусить себе язык за такой вопрос и за смысл, который невольно в него вложила. Прислужница – хрупкая некрасивая девочка лет шестнадцати, – удивленно подняла на нее голову от стряпни.
   – Н… не знаю… где хочет…
   – Разве он не…
   Ее оборвала появившаяся в проеме Адда:
   – Накрой на стол, Тихе, – когда девочка вышла, сурово заметила, – Не говори с ней о таком!
   – О чем?! – выдавила Наир.
   Адда окинула ее, как показалось, немного сожалеющим взглядом.
   – Лорд-Хранитель редко приходит сюда… По правде сказать, я и не помню, что бы он каждый день в Храм спускался…
   Наир долго переваривала это сообщение, а следующий вопрос показал ей самой, что она вполне спокойно принимает свою участь, не собираясь ее менять:
   – Адда, Скай – он добрый господин?
   Адда замерла с миской муки, глядя перед собой, и сказала ровно и четко, проговаривая каждое слово:
   – Забудь эти слова добрый и злой – ты говоришь о драконе. Он вне всего. Он может убить тебя, а может спасти. Река добрая? Мы пьем из нее. Злая? Ведь в ней можно утонуть…
   Похоже, все, кто рядом с ним, заражаются его манерой говорить. И похоже, я уже утонула, усмехнулась Наир про себя.
   – Забудь. Если хочешь сохранить хоть частицу себя!
   Сохранить себя, – удивилась Наир, – За чем, что в ней такого, что еще стоило бы хранить и оберегать? Каждый из этих людей однажды принес дракону свою боль, но у нее нет даже этого – она спокойна и холодна. Даже страх ее – не мелочное ли проявление животного стремления выжить? Нет, она совсем не хочет хранить себя, убедилась Наир. И то что она осознала это лишь утвердило ее в своей правоте.
   Наир измучилась неизвестностью, – а именно это страшит больше всего. Она тщательно взвесила все за и против, и отправилась искать дракона. Почему нет?
   Многим мужчинам нравится, когда женщина смела. В конце концов, ее мог купить какой-нибудь жирный старый извращенец, а дракон даже хорош собой. Так пусть неизбежное случиться скорее…
   Скай лежал в траве, закинув над головой руки, и казался спящим. Некоторое время Наир позволила себе просто смотреть на него, как он смотрел на нее, когда спала она. Да, он был хорош собой – дикой, пугающей, завораживающей красотой.
   Извержение вулкана, ревущая волна цунами, сход лавины – это тоже красиво… Если они не сметают тебя.
   Наир распустила пояс и разомкнула аграфы на плечах – свободное платье неслышно скользнуло вниз. Ветерок тут же принялся трогать ее обнаженное тело прохладными руками. Наир переступила через ткань и, опустившись рядом, потянулась к груди дракона…
   Она не успела даже коснуться его, – на запястье сомкнулся стальной браслет.
   – Чего ты хочешь, девочка? – спросил Скай.
   Этот вопрос показался Наир необыкновенно глупым – трудно придумать более красноречивую ситуацию. А зря! Пора бы было уже понять, что драконы, тем более Хранитель, глупых вопросов не задают.
   – Тебя, – с вызовом ответила она.
   – Ты лжешь, девочка, – тем же тоном проговорил дракон, все еще не открывая глаз.
   – Нет! Я хочу тебя.
   – Тогда ты лжешь себе. А это проще и приятнее, чем лгать кому-то другому. И страшнее.
   – Да что ты знаешь о страхе?! – Наир вскочила.
   Захоти он удержать ее, она бы не вырвалась, но дракон отпустил ее руку, и поднял веки, обращая взгляд на разъяренную девушку.
   – Все, – спокойно ответил он, и Наир в который раз растерялась.
   Скай отвернулся, словно потеряв к ней всякий интерес, и оскорбленная его пренебрежением Наир выпалила:
   – Я же принадлежу тебе, так возьми меня!
   Дракон не счел нужным отреагировать на этот выкрик. Наир утратила остатки соображения и осторожности.
   – А может, ты уже больше не можешь?! Только смотреть?! Может ты уже не мужчина?!
   Дракон оказался на ногах, и Наир дернулась, на мгновение решив что сейчас он либо просто убьет ее, либо… – ну, не сразу… Но Скай явно намеревался как всегда уйти, видимо сочтя недостойным отвечать на такое, и связываться с неразумной женщиной.
   – Знаешь ли ты, о чем просишь? И чего вообще хочешь? – все же заметил он напоследок, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь.
   Будь ты проклят! Наир разом остыла, понемногу соображая, что творит она действительно что-то совершенно глупое. О чем он? О том, что любовь дракона, говорят, мало кто выдерживает? О том, что она пришла к нему не из любви, и даже не из-за вожделения? О том, что ни в том, ни в другом она совсем ничего не понимает? О том, что не понимает самое себя?
   – Я уже ничего не знаю! – тихо признала она, и дракон обернулся, задумчиво взглянув на нее.
   То, что Наир раз за разом выдерживала его взгляд, не было ее заслугой – она просто не могла оторваться от него. Это было одновременно мучительно и восхитительно – она жаждала освобождения от мощи этого взгляда, и испытывала почти физическую боль, когда он в самом деле обрывался. Наир рассеяно потерла запястье, – дракон был прав, она не знала, чего хотела. Сомкни Скай пальцы чуть сильнее, и он сломал бы ей кость. Его ладонь была такой жесткой, что оставила на коже царапины. Не говоря уже о когтях… Эти руки не были созданы для ласк.
   Возможно ли, что он, зная о своей силе, просто щадит ее? Но если он купил ее не для удовольствий – тогда за чем?
   – Скай, почему ты купил меня? – Наир не торопилась ни одеваться, ни идти вслед за ним.
   – Я видел тебя во сне.
   Впервые Наир испугалась по-настоящему: то есть она испугалась и поняла, что раньше боялась как бы не до конца.
   – Ты видишь вещие сны? – севшим голосом спросила она.
   А почему собственно нет? Он же дракон. Он – Хранитель…
   – Я вижу сны, – отозвался дракон, и добавил, как само собой разумеющееся, – И иногда разрешаю им становиться явью.
   И это у них не как у людей! Даже сны им подчиняются!
   – И о чем был твой сон? – Наир уже смирилась, что опять не поймет ответа.
   – О цветах.
   А потом он опять ушел. Совсем.
   Сидя на своей великолепной постели в роскошных покоях в совершенной безопасности, больше всего Наир хотелось заплакать от отчаяния, как потерявшемуся ребенку.
   Удивительно. Удивительно на сколько же это удивительно – чувствовать себя удивленным.
   А я был удивлен.
   Ибо это дитя сумело задать удивительно точный вопрос: неужели я способен только смотреть…
   Равнодушно внимать, по привычке подчиняя окружающее и самое себя властной воле…
   Но желать?…
   Помню ли я каково это…
 

***

 
   Разумеется, Винд меня так и не нагнал, так что в Миркаль Великолепный, Центр Мира, я вступил в гордом одиночестве, до предела измотанный переходом через горы.
   До сих пор удивляюсь как мне удалось не свернуть там шею. Несколько раз я видел парящих драконов, один раз показалось, что я узнал Ливня. Но на пути больше не встретился никто. По большому счету, мне следовало благодарить богов зато, что на Ацисе мне попался всего лишь неуравновешенный мальчишка без царя в голове, а не кто-нибудь похуже, действительно обладающий изощренной и злой волей.
   Имя торговца я помнил лучше, чем свое собственное. Путь через Кельдерг помог сократить разрыв во времени, и у меня еще оставалась надежда: вряд ли Наир отправили бы на Черный рынок, а Большого аукциона еще не было. И все же не стоило лезть на рожон, так что некоторое время я просто присматривался и к лавкам и к слугам торговца Келим-ага. Доприсматривался: следующий шаг сделали за меня.
   Зажатый в проулке рядом с лавкой тремя его людьми, я не слишком убедительно пытался объяснить, что я не конкурент, не злоумышляю против их господина, и что интересует меня одна конкретная рабыня с вполне законной целью выкупить ее…
   Выкупить, а не выкрасть!
   Самым весомым доводом оказался сакс, хотя держать его расшибленным о через чур крепкую челюсть кулаком было несколько неудобно.
   – Мне просто нужно знать, есть ли такая рабыня у твоего хозяина, – терпеливо повторил я, – Если есть, собирается ли он выставлять ее на продажу, где и когда.
   Я хочу ее выкупить.
   – Зачем? Она твоя любовница? – поинтересовался третий, весьма представительный молодой человек, до этого момента не вмешивавшийся в бурное выяснение отношений.
   – Какое это имеет значение, если я готов платить?
   Узнай они, что Наир мне сестра или даже любовница – боюсь, цена взлетела бы вдвое, и это так, для начала.
   – Я остановился в гостинице "Сытый двор" у Ворот Третьего часа. Там мы могли бы побеседовать спокойнее. Тем более, что за информацию я тоже плачу.
   Это решило дело. Разве откажется человек, зарабатывающий продажей других, от случайной монеты за сущую безделицу, да которая может обернуться еще большей выгодой.
   – Кто тебя интересует?
   – В Аксарте на аукционе Келим-агой была куплена девушка. У нее светлые длинные волосы, синие глаза и родинка на ключице. Ей девятнадцать лет. Зовут Наир.
   – Хорошо, я узнаю. Приходи завтра, спросишь Натала.
   Всю ночь я не мог спать и рванулся на рынок едва рассвело. Не смотря на ранний час, он уже бурлил восточным многоцветием, но мне было не до того. Хмурая физиономия Натала мне не понравилась сразу.
   – Деньги принес?
   – Сколько?
   – Мы ж не звери. Тридцать драхм хватит…
   Я едва удержался, что бы не присвистнуть.
   – Надеюсь, сведения того стоят?
   – Давай деньги – узнаешь.
   Выбора не было, и я нехотя отсчитал монеты, – за такие деньги спокойно можно было сторговать домашнего раба!
   – Говори.
   – Ты опоздал. Рабыня Наир прибыла караваном из Аксарты, но уже давно продана.
   Твою мать! Мне захотелось свернуть мерзавцу шею, но к сожалению ничего подобного я себе позволить не мог.
   – Ты уверен? – процедил я, – Я хорошо заплатил бы за нее, и было бы лучше, что бы она оказалась здесь.
   – Уверен. Вот он, – торговец ткнул себе за спину на одного из евнухов, – При этом присутствовал.
   Я взял себя в руки. Нет, ничего еще не кончено!
   – Кому?
   – Мы не спрашиваем у покупателей рекомендательных писем с печатью кесаря! – сухо заметил Натал.
   – Но вы же можете сказать, приезжий это был или местный, – настаивал я, – Как он выглядел, как был одет!
   Натал покачал головой, уткнувшись взглядом в землю, но евнух оказался добрее.
   – Оставь, парень. Это был дракон.
   Я тупо хлопал на него глазами, отказываясь понимать то, что мне только что сказали.
   – Лорд Ливень? – наконец просипел я.
   – Откуда мне знать? Я ему не представлен! – огрызнулся торговец.
   Мозги все же нехотя зашевелились. Нет. Не лорд – лорд бы платить не стал…
   – Как он выглядел?
   Натал выругался длинной неразборчивой трелью, евнух смотрел на меня сочувствующе.
   – Оставь. Кончено уж… Ее в первый же день продали…
   – Заткнись, – оборвал его Натал, – Это его дело, как сдохнуть! Я сам отправлял ее в горы с Каском…
   Он усмехнулся.
   – У нас не каждый день бывают клиенты-драконы. Но Каска в Миркале нет. Он ушел с караваном.
   – Как выглядел этот дракон?! – не сдавался я.
   На этот раз мне все-таки ответили…
   Я брел по рынку, не замечая тычков, пинков и ругани спешащих по делам прохожих.
   Что же мне теперь делать? Как искать этого дракона? Подойти к первому же встречному его сородичу и спросить: извините, лорд дракон, а не знаете ли вы случаем… Бред! Горы… Натал говорил про горы… Но черт его знает, сколько в горах этих драконов! К тому времени, как я выясню хотя бы кто он и где его искать может пройти куча времени… И дракон может уйти куда ему вздумается…
   Как же мне их найти?..
   Я замер на месте, сообразив, что искать мне его уже собственно не зачем: бывало, не редко драконы проявляли интерес к обычным женщинам, вот только лишь в сказках похищенные драконом девицы возвращались домой целыми и невредимыми в седле могучего и прекрасного спасителя. Однажды я видел женщину, которую "одарил" своим вниманием проходящий мимо дракон: она выглядела так, словно ее пропустили сквозь строй. Даже если списать половину всех жутеньких историй на вымысел и преувеличение, все равно: спешить мне скорее всего уже некуда!
   И оба торговца были в этом тоже уверены. Мне захотелось вернуться и поджечь их лавку: мразь, способную нажиться, продав девушку на верную смерть, должно уничтожать… Винд прав, не бывает рабов-драконов и не бывает драконов, торгующих рабами! Поэтому они пользуются нами, как домашней скотиной, и убивают так же равнодушно, как хозяйка сворачивает голову курице… Своеобразная мораль, как и все у них! Чертовы твари!
   Дьявол!!! Осознание того, что Наир мертва навалилось так же неотвратимо, как если бы я похоронил ее своими руками…
   – Тайрен, – собственное имя ожгло, как удар хлыстом, и мне не надо было гадать, кто мог окликнуть меня.
   Я стоял посреди ряда и смотрел, как он приближается сквозь раздающуюся перед ним толпу: такой уверенный, сильный – хозяин…
   Дракон.
   Такой же, как и тот, кто обесчестил и убил мою сестру… Просто так, по праву силы.
   Все они одинаковы! И Винд, взбреди ему такая блажь, – тоже не постесняется овладеть любой понравившейся ему девчонкой, – не важно рабыней или свободной, не задумываясь, что будет с ней дальше. Потому что мы для них – добыча! Кролики в садке.
   Я вдруг подумал, понятно почему простой люд против драконов не идет – никому не хочется быть тем первым, которому вспорют брюхо или порвут горло. Тем более, что драконы – не мытари, налогов не собирают, а завернет он к тебе или нет, чего потребует – это уж как кость ляжет. А уж если к соседу – вдвойне радость!
   Драконы даже от части принимали правила игры: в чужих угодьях за себя платили…
   А вот почему с драконами мирятся правители – от консулов Реммия, до восточных князей и царей? Хотя… вроде как кто-то уже пробовал разорять драконьи гнезда: их и найти проще, чем вечно кочующих драконов, и там же самки, детеныши… Так вот, тогда драконы вырезали врагов не то что до тележной оси – пепла не оставили!
   Нет, это даже по-человечески понять можно: месть дело святое…
   Я понял, что точно знаю, что буду делать…
   – Нашел сестру? – точно так же как и раньше Винд проигнорировал мой натужный поклон.
   – Нет.
   – Почему? – полюбопытствовал он.
   – Она погибла.
   Ни каких соболезнований, ни какого сочувствия – кто-то назовет это бездушием, кто-то честностью.
   – И куда ты теперь?
   – В горы, – интересно, что бы он сделал, если бы знал, что я хочу убить еще одного из его собратьев…
   – Опять на Кельдерг? – Винд как-то странно склонил голову.
   А вот теперь осторожно, – хотя говорят, что им нужно смотреть человеку в глаза, что бы дракон смог прочесть твои мысли…
   – Нет.
   – Бывай, – Винд кивнул и двинулся дальше по своим делам.
   Мне до смерти хотелось хотя бы плюнуть ему в след.
   Я пропустил тот момент, как это случилось, и страшно удивился, когда при попытке подозвать трактирщика, едва не уткнулся носом в пыльные сапоги, возложенные на край стола. К этому времени я уже порядком нагрузился, даже не попытавшись бороться с первым побуждением таким простым способом заглушить образовавшуюся внутри пустоту. Меня больше не ограничивала необходимость торопиться и экономить деньги, и я в зародыше залил всякие позывы к размышлениям о цели своего дальнейшего существования и возможные сожаления о жизни в целом и отдельных ее превратностях. О том чего уже никогда не будет и чего уже не вернуть…
   Так, кажется я отвлекся… А ведь к сапогам прилагались ноги и их хорошо знакомый мне обладатель.
   Винд.
   Задумчиво и серьезно наблюдающий за моими потугами сфокусировать на нем взгляд.
   – Что ты делаешь, Тайрен? – как-то особенно произнес он: почти мягко.
   – Пью… – к моему стыду это прозвучало как у школьника, застигнутого на месте преступления грозным наставником.
   Кивок у Винда вышел в той же тональности.
   – Один, – подытожил дракон.
   – Один, – подтвердил я, не понимая куда он клонит.
   Винд рассматривал меня так внимательно, что я забеспокоился даже в этом блаженно-наплевательском состоянии. Неожиданно дракон усмехнулся уголком губ:
   – Вы так боитесь… – он обращался скорее к себе, чем ко мне, и мне показалось, что его тон слегка отдает горечью, – Даже ты смотришь мне в глаза только напившись до изумления…
   Я вытаращился на него действительно в изумлении, и дело было не в количестве выпитого.
   – Я не боюсь! – это было все, на что меня хватило: мысли скакали как черти и ловко уворачивались, когда я пытался поймать за хвост хоть одну.
   – Во всяком случае не на столько, что бы не идти в горы. Что бы убить дракона.