— Этот человек подозревается в похищении Элли Парриш-Дювен. Рост метр девяносто один, кожа белая, волосы рыжие, возможно, перекрашены в темный цвет, глаза темно — карие; усы. Так он выглядел раньше. А вот реконструкция. Так этот человек может выглядеть сейчас.
Бак резко сел на кровати. С телевизионного экрана на него смотрел он сам.
— Имя подозреваемого — Патрик Бакленд Дювен, он имеет документы на имя Эда Йенсена. Полиция разыскивает его также в связи с убийством Шарлотты Парриш, бабушки пропавшей, и ее экономки Марии Новалес. Кроме того, он подозревается в умерщвлении трех проституток, совершенном путем удушения с последующим обезображиванием тел. Этот человек недавно выпущен из психиатрического учреждения строгого режима и отличается крайней жестокостью. Полиция предупреждает: подозреваемый вооружен и очень опасен — и просит население не вступать с ним в контакт. Если вы видели этого человека или знаете о его местонахождении, полиция просит вас немедленно позвонить по телефону…
Бак вскочил на ноги и со злостью ударил кулаком по стене. Он думал, что перехитрил всех, что приз достанется ему. Как бы не так!
Бак быстро оделся и направился к выходу. Внезапно грудную клетку сжала боль. Задыхаясь, он оперся о дверь. Грудь разрывалась, в ушах стучала кровь. Собравшись с силами, он вышел из комнаты, сел в машину и поехал в горы.
Элли невероятно устала, но противилась дремоте, потому что боялась не проснуться. А значит, никогда не увидеть неба, не подставить лицо солнцу, не отведать хорошего вина, поцелуй Дэна Кэссиди…
— Вперед, Христово во-о-о-инство! Шагайте туда, куда зовет вас крест Иисуса…
Бак застыл в дверном проеме. Она пела хриплым, дрожащим голоском любимый гимн их отца, который играли на его похоронах. «Ну что ж, — подумал он, — теперь гимн провожает в последний путь ее».
Схватив топор, он зашагал к ящику.
Пол заскрипел под его ногами.
Элли перестала петь.
Заколоченная крышка под нажимом топора затрещала.
«Папа, — взмолилась Элли, — я знаю, ты любил меня. Если ты сейчас меня слышишь, пожалуйста, помоги! Пожалуйста, папа, помоги!»
В ящик хлынул свет.
Бак, пыхтя, вытащил Элли из ящика и поставил на пол. Затекшие мускулы подвели, и Элли упала на колени.
«Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях…» . Она снова стала маленькой девочкой в уютной постели. Только что она прочла молитву и теперь слушает, как Мисс Лотти декламирует ей прекрасный псалом…
Бак пристально смотрел на Элли. Длинные рыжие волосы свалялись, грациозное тело скрючилось, руки и лодыжки перетянуты веревкой. Его золотая девочка — грязная уродина. Момент превосходный.
Оттолкнул ее, она растянулась на полу. Он сел ей на спину и сильными пальцами слегка стиснул горло. Вот сейчас она закричит, заплачет. Это возбудит его страсть. Он возьмет ее при первых попытках сопротивления. Пусть запросит о пощаде, как он мечтал долгие годы в «Гудзоне».
А Элли ждала конца, надеясь, что это произойдет раньше, чем он ее изнасилует. Ее мысли метались между воинством Христовым и двадцать третьим псалмом, между Богом и отцом с бабушкой. Между Дэном, олицетворяющим жизнь и любовь, и Баком — воплощением смерти.
Руки убийцы дрожали.
«Может, она боится, но недостаточно. Не кричит, не умоляет пощадить ее. Не дает возбудиться».
В нос Элли ударил мерзкий запах его пота. Бак встал, поднял ее и понес через комнату.
Оказавшись на улице впервые за несколько дней, Элли начала судорожно дышать. Верх машины был убран. Бак сунул жертву на заднее сиденье. Оно приятно остудило щеку. Элли лежала и удивлялась, почему до сих пор жива.
Свежий воздух живительно подействовал на измученное тело. Кровь быстрее побежала по сосудам, конечности заныли.
Элли была жива.
Бак гнал машину по горной дороге, пренебрегая опасностью. Неожиданно он резко свернул направо. Элли чуть не упала с сиденья и вскрикнула.
Показалось, машина летит в пропасть.
Автомобиль остановился у самого ее края. Бак вытащил Элли и усадил на обочине. Темные глаза злобно блеснули.
— Узнаешь это место, Элли?
И выплыло наружу то, что больше двадцати лет таилось в подсознании.
Глава 79
Глава 80
Глава 81
Глава 82
Глава 83
Глава 84
Бак резко сел на кровати. С телевизионного экрана на него смотрел он сам.
— Имя подозреваемого — Патрик Бакленд Дювен, он имеет документы на имя Эда Йенсена. Полиция разыскивает его также в связи с убийством Шарлотты Парриш, бабушки пропавшей, и ее экономки Марии Новалес. Кроме того, он подозревается в умерщвлении трех проституток, совершенном путем удушения с последующим обезображиванием тел. Этот человек недавно выпущен из психиатрического учреждения строгого режима и отличается крайней жестокостью. Полиция предупреждает: подозреваемый вооружен и очень опасен — и просит население не вступать с ним в контакт. Если вы видели этого человека или знаете о его местонахождении, полиция просит вас немедленно позвонить по телефону…
Бак вскочил на ноги и со злостью ударил кулаком по стене. Он думал, что перехитрил всех, что приз достанется ему. Как бы не так!
Бак быстро оделся и направился к выходу. Внезапно грудную клетку сжала боль. Задыхаясь, он оперся о дверь. Грудь разрывалась, в ушах стучала кровь. Собравшись с силами, он вышел из комнаты, сел в машину и поехал в горы.
Элли невероятно устала, но противилась дремоте, потому что боялась не проснуться. А значит, никогда не увидеть неба, не подставить лицо солнцу, не отведать хорошего вина, поцелуй Дэна Кэссиди…
— Вперед, Христово во-о-о-инство! Шагайте туда, куда зовет вас крест Иисуса…
Бак застыл в дверном проеме. Она пела хриплым, дрожащим голоском любимый гимн их отца, который играли на его похоронах. «Ну что ж, — подумал он, — теперь гимн провожает в последний путь ее».
Схватив топор, он зашагал к ящику.
Пол заскрипел под его ногами.
Элли перестала петь.
Заколоченная крышка под нажимом топора затрещала.
«Папа, — взмолилась Элли, — я знаю, ты любил меня. Если ты сейчас меня слышишь, пожалуйста, помоги! Пожалуйста, папа, помоги!»
В ящик хлынул свет.
Бак, пыхтя, вытащил Элли из ящика и поставил на пол. Затекшие мускулы подвели, и Элли упала на колени.
«Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях…» . Она снова стала маленькой девочкой в уютной постели. Только что она прочла молитву и теперь слушает, как Мисс Лотти декламирует ей прекрасный псалом…
Бак пристально смотрел на Элли. Длинные рыжие волосы свалялись, грациозное тело скрючилось, руки и лодыжки перетянуты веревкой. Его золотая девочка — грязная уродина. Момент превосходный.
Оттолкнул ее, она растянулась на полу. Он сел ей на спину и сильными пальцами слегка стиснул горло. Вот сейчас она закричит, заплачет. Это возбудит его страсть. Он возьмет ее при первых попытках сопротивления. Пусть запросит о пощаде, как он мечтал долгие годы в «Гудзоне».
А Элли ждала конца, надеясь, что это произойдет раньше, чем он ее изнасилует. Ее мысли метались между воинством Христовым и двадцать третьим псалмом, между Богом и отцом с бабушкой. Между Дэном, олицетворяющим жизнь и любовь, и Баком — воплощением смерти.
Руки убийцы дрожали.
«Может, она боится, но недостаточно. Не кричит, не умоляет пощадить ее. Не дает возбудиться».
В нос Элли ударил мерзкий запах его пота. Бак встал, поднял ее и понес через комнату.
Оказавшись на улице впервые за несколько дней, Элли начала судорожно дышать. Верх машины был убран. Бак сунул жертву на заднее сиденье. Оно приятно остудило щеку. Элли лежала и удивлялась, почему до сих пор жива.
Свежий воздух живительно подействовал на измученное тело. Кровь быстрее побежала по сосудам, конечности заныли.
Элли была жива.
Бак гнал машину по горной дороге, пренебрегая опасностью. Неожиданно он резко свернул направо. Элли чуть не упала с сиденья и вскрикнула.
Показалось, машина летит в пропасть.
Автомобиль остановился у самого ее края. Бак вытащил Элли и усадил на обочине. Темные глаза злобно блеснули.
— Узнаешь это место, Элли?
И выплыло наружу то, что больше двадцати лет таилось в подсознании.
Глава 79
Ей было пять лет, когда она впервые заглянула в эти глаза. Он стоял, согнувшись над капотом их белого «бентли» в тени высоких деревьев. С чем-то в руке, с каким-то инструментом. Она спросила его, что он делает, и он быстро захлопнул капот. Потом улыбнулся и приложил к губам палец:
— Ш-ш… это секрет.
Опасливо оглядевшись, он быстро повел ее за руку прочь от автомобиля.
— Это сюрприз для твоей мамы. Ты меня не выдашь, верно? Иначе все будет испорчено.
И строго посмотрел. Она в испуге отвернула лицо и шаркнула ногой.
— Нет.
— Ты ведь умеешь хранить секреты, верно?
— Конечно, умею. — Она повеселела. — Свои рождественские подарки я всегда держу в секрете, хотя очень хочется сказать.
— Так вот, это то же самое. Только теперь секрет принадлежит нам обоим. Правда?
— Правда. — Она вырвала руку, почувствовав боль.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Скажи: «Чтоб мне провалиться на этом месте».
Она послушно повторила, и он взорвался смехом. Наверное, это была шутка, которую Элли не поняла.
— До свидания, Элли. — Он помахал ей, она побежала по теплой песчаной дорожке к маме.
Теперь Элли вспомнила абсолютно все. Как папа, подняв бокал, предлагал тост. Как солнечный свет поблескивал в кружках с янтарным пивом, а маленькие пузырьки смешно лопались. Как папа пел любимую неаполитанскую песню «Вернись в Соррено», как смотрел на маму, а мама — на него, как в их смеющихся глазах цвела любовь. Родители были так счастливы друг с другом, что Элли почувствовала себя одинокой, выпавшей из их волшебного мира.
Она залезла под стол и поползла на четвереньках вдоль ряда ног. Наконец добралась до мамы. Обхватив руками ее ноги, извиваясь, полезла наверх.
Романи улыбнулась и приподняла край скатерти.
— Ах вот ты где! А я уже по тебе соскучилась.
И тогда в душе Элли снова воцарились мир и покой. На час. А потом…
— Ш-ш… это секрет.
Опасливо оглядевшись, он быстро повел ее за руку прочь от автомобиля.
— Это сюрприз для твоей мамы. Ты меня не выдашь, верно? Иначе все будет испорчено.
И строго посмотрел. Она в испуге отвернула лицо и шаркнула ногой.
— Нет.
— Ты ведь умеешь хранить секреты, верно?
— Конечно, умею. — Она повеселела. — Свои рождественские подарки я всегда держу в секрете, хотя очень хочется сказать.
— Так вот, это то же самое. Только теперь секрет принадлежит нам обоим. Правда?
— Правда. — Она вырвала руку, почувствовав боль.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Скажи: «Чтоб мне провалиться на этом месте».
Она послушно повторила, и он взорвался смехом. Наверное, это была шутка, которую Элли не поняла.
— До свидания, Элли. — Он помахал ей, она побежала по теплой песчаной дорожке к маме.
Теперь Элли вспомнила абсолютно все. Как папа, подняв бокал, предлагал тост. Как солнечный свет поблескивал в кружках с янтарным пивом, а маленькие пузырьки смешно лопались. Как папа пел любимую неаполитанскую песню «Вернись в Соррено», как смотрел на маму, а мама — на него, как в их смеющихся глазах цвела любовь. Родители были так счастливы друг с другом, что Элли почувствовала себя одинокой, выпавшей из их волшебного мира.
Она залезла под стол и поползла на четвереньках вдоль ряда ног. Наконец добралась до мамы. Обхватив руками ее ноги, извиваясь, полезла наверх.
Романи улыбнулась и приподняла край скатерти.
— Ах вот ты где! А я уже по тебе соскучилась.
И тогда в душе Элли снова воцарились мир и покой. На час. А потом…
Глава 80
-Значит, ты убил их, — сказала Элли. — Сломал тормоза. — Бак лениво кивнул, понимая, что достал-таки ее.
— Кто ты?
— А ты не знаешь? Тогда позволь представиться. Я Бак Дювен, твой сводный брат.
Элли замерла, потрясенная. Она знала, что Рори был дважды женат, но не подозревала о существовании его сына.
— Рори был и моим отцом. Имел все, а я ничего. — Бак пожал плечами. — Пришлось их убрать. А теперь очередь за тобой. Я останусь единственным наследником. К сожалению, мне пришлось ждать этого больше двадцати лет.
Элли прикрыла веки, не в силах видеть эти холодные, отвратительные глаза. Он смотрел на нее точно так же тогда, вечером, в библиотеке, когда пытался убить бабушку. Выходит, мерзавец добился своего.
— Но, Элли, умирать вовсе не обязательно. Потому что я люблю тебя. Ты станешь моей принцессой, и мы проживем вместе долго и счастливо. Тебе нужно сказать одно-единственное слово.
Она подняла веки:
— И какое же это слово?
— Да, — сказал он мягко.
— Убийца.
Глаза у Бака вспыхнули злобой, он сжал кулаки и отвернулся. Элли поняла, что подписала себе смертный приговор.
«О, папа, надеюсь, ты ждешь меня. Передай Богу, пусть Он строго накажет твоего злобного порочного сына».
Элли подумала о Дэне и пришла в отчаяние, оттого что больше его не увидит.
«Дэн, я никогда не говорила тебе, но надеюсь, ты мне поверишь. Я люблю тебя. И любила всегда. Просто была слишком занята собой, вернее, своими делами и потому боялась входить в твою жизнь. Это было глупо, я знаю. Но теперь поздно о чем-то жалеть. Помни только, я действительно тебя любила, тебя одного. О, Дэн, Дэн мой…»
Бак завел мотор. Элли кинула последний взор на голубое небо и снова оказалась в машине, припав щекой к заднему сиденью.
Они выехали на дорогу и быстро помчались вдоль горной гряды. Шины то и дело взвизгивали на поворотах.
Элли была жива, потому что Бак откорректировал план.
— Кто ты?
— А ты не знаешь? Тогда позволь представиться. Я Бак Дювен, твой сводный брат.
Элли замерла, потрясенная. Она знала, что Рори был дважды женат, но не подозревала о существовании его сына.
— Рори был и моим отцом. Имел все, а я ничего. — Бак пожал плечами. — Пришлось их убрать. А теперь очередь за тобой. Я останусь единственным наследником. К сожалению, мне пришлось ждать этого больше двадцати лет.
Элли прикрыла веки, не в силах видеть эти холодные, отвратительные глаза. Он смотрел на нее точно так же тогда, вечером, в библиотеке, когда пытался убить бабушку. Выходит, мерзавец добился своего.
— Но, Элли, умирать вовсе не обязательно. Потому что я люблю тебя. Ты станешь моей принцессой, и мы проживем вместе долго и счастливо. Тебе нужно сказать одно-единственное слово.
Она подняла веки:
— И какое же это слово?
— Да, — сказал он мягко.
— Убийца.
Глаза у Бака вспыхнули злобой, он сжал кулаки и отвернулся. Элли поняла, что подписала себе смертный приговор.
«О, папа, надеюсь, ты ждешь меня. Передай Богу, пусть Он строго накажет твоего злобного порочного сына».
Элли подумала о Дэне и пришла в отчаяние, оттого что больше его не увидит.
«Дэн, я никогда не говорила тебе, но надеюсь, ты мне поверишь. Я люблю тебя. И любила всегда. Просто была слишком занята собой, вернее, своими делами и потому боялась входить в твою жизнь. Это было глупо, я знаю. Но теперь поздно о чем-то жалеть. Помни только, я действительно тебя любила, тебя одного. О, Дэн, Дэн мой…»
Бак завел мотор. Элли кинула последний взор на голубое небо и снова оказалась в машине, припав щекой к заднему сиденью.
Они выехали на дорогу и быстро помчались вдоль горной гряды. Шины то и дело взвизгивали на поворотах.
Элли была жива, потому что Бак откорректировал план.
Глава 81
Дэн предложил Питу:
— Пройдемся.
Было прохладно и безлунно, но тротуары центральных улиц Санта-Моники наводняли прохожие, преимущественно молодые люди. Одни шли ужинать в ресторан или в кафе, другие глазели на витрины, третьи попросту шлялись. Друзья, как и положено копам, внимательно сканировали толпу глазами, но мысли их занимал исключительно Бак Дювен.
Они вышли на берег и зашагали вдоль океана среди пальм, возле которых устраивались на ночлег бомжи. У каждого бродяги была тяжелая судьба, но сейчас чужие беды Дэна совершенно не волновали, слишком огромным было его собственное горе.
Пятовски молчал. Он понимал, какие страдания предстоят Дэну, и не находил слов для ободрения. Перспективы были мрачными.
Дэн мысленно перебирал все, что знал о Дювене. Бак хотел отомстить, хотел получить особняк «Приют странника». И был достаточно безумен, чтобы…
— Пошли, — резко бросил он. Пятовски устало посмотрел на друга:
— Куда еще?
— В «Приют странника». — Дэн уже бежал. — Туда, где все началось.
— Пройдемся.
Было прохладно и безлунно, но тротуары центральных улиц Санта-Моники наводняли прохожие, преимущественно молодые люди. Одни шли ужинать в ресторан или в кафе, другие глазели на витрины, третьи попросту шлялись. Друзья, как и положено копам, внимательно сканировали толпу глазами, но мысли их занимал исключительно Бак Дювен.
Они вышли на берег и зашагали вдоль океана среди пальм, возле которых устраивались на ночлег бомжи. У каждого бродяги была тяжелая судьба, но сейчас чужие беды Дэна совершенно не волновали, слишком огромным было его собственное горе.
Пятовски молчал. Он понимал, какие страдания предстоят Дэну, и не находил слов для ободрения. Перспективы были мрачными.
Дэн мысленно перебирал все, что знал о Дювене. Бак хотел отомстить, хотел получить особняк «Приют странника». И был достаточно безумен, чтобы…
— Пошли, — резко бросил он. Пятовски устало посмотрел на друга:
— Куда еще?
— В «Приют странника». — Дэн уже бежал. — Туда, где все началось.
Глава 82
В низине Бак остановил машину и вылез. Стащил Элли с заднего сиденья в багажник.
Она отвернула голову, чтобы не доставить ему удовольствия своими слезами.
Не произнеся ни звука, он захлопнул крышку.
На нее снова обрушилась клаустрофобия. Тесно, темно и жарко, нечем дышать. Пот струится по шее, спине… Элли крепко зажмурилась: «Нужно терпеть и думать».
На очередном повороте ее толкнуло в сторону. Она почувствовала острую боль в руке, равнодушно подумала: «Наверное, поранилась. Ну и что? Все равно скоро умру».
И вдруг разозлилась: «Да не хочу я умирать. Отказываюсь».
Она закричала в надежде, что кто-нибудь услышит. Такое могло случиться, когда он остановится на светофоре. Но через несколько минут ее голос ослаб и перешел в хрип.
Элли застонала. Все эти годы она гордилась собой, сильной, независимой женщиной. И вот сейчас превратилась в тряпку. Даже кричать не может.
«Но я не умру, не умру…»
Элли засучила ногами. Веревка натерла кожу. Тогда Элли сделала перерыв. Кровь медленно текла по руке. И тут до Элли дошло: значит, где-то есть что-то острое. Она с трудом шевелила пальцами. Повела плечами, поерзала бедрами. Боль была сильной, но Элли добилась цели.
Потому что не хотела умирать.
Это была саперная лопатка. Лопатка, с помощью которой он собирался закопать ее тело в землю.
Всхлипывая, она начала тереть веревку об острое лезвие, не заботясь, что может порезать руки. Лучше истечь кровью, чем чувствовать его пальцы на своем горле.
«Не дам себя задушить, не дам изнасиловать…»
Боль в плечах стала невыносимой, но она все сильнее и быстрее работала.
И вот веревка лопнула. Элли вытянула из-за спины руки и размяла затекшие кисти. По лицу потекли слезы облегчения.
Элли схватила лопатку и начала перетирать веревку, связывающую лодыжки. Ничего видно не было. Она действовала на ощупь. И это при том, что машина продолжала делать резкие повороты.
«О Боже, она никогда не оборвется, никогда…»
Элли трудилась до тех пор, пока лопатка не резанула по ноге.
«Наконец-то я свободна».
Судорожно ловя открытым ртом воздух, зная, что в ее распоряжении очень мало времени, Элли устроилась поудобнее и обеими руками сжала лопатку.
«Я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать…» — мысленно повторяла она, надеясь, что когда откроется багажник, силы ее не покинут.
«Эксплорер» съедал милю за милей, но Дэн продолжал давить на газ. Дорога была каждая
минута. Сейчас все зависело от того, насколько быстро они доберутся до места.
Пятовски и не думал останавливать друга. Пусть превышает скорость сколько влезет. Если попадется дорожный патруль, он покажет служебное удостоверение и скажет, что преследует опасного преступника.
Дэн позвонил Карлосу:
— В кабинете, в столе, лежат ключи от особняка «Приют странника». Возьми их и выезжай немедленно. Встретимся там… — он бросил взгляд на часы на приборной доске, — через полчаса. Поставь машину на подъездной дорожке подальше от дома и не забудь погасить огни. — Закончив разговор, Дэн объяснил Питу: — Это единственное место, куда он мог ее отвезти. Я просто нутром чувствую, его тянет на место преступления. «Приют странника» — предел его желаний. Не сомневаюсь, он мечтал о нем все долгие годы в «Гудзоне». Это наш единственный шанс.
Элли ждала. Наконец машина остановилась, похоже, на светофоре, потому что двигатель Бак не выключил. Снова тронулись в путь и опять остановились, и так несколько раз. Должно быть, проезжали через город.
Вытерев пот со лба, Элли прислушалась. Не постучать ли лопаткой? Но, судя по звукам снаружи, машин поблизости не было. Бак сделал левый поворот и начал подниматься в гору. Элли приподняла голову. «Вот, значит, куда он меня привез».
Элли знала на этой дороге каждую выбоину, так что сомнений не было. Шины заскрипели по гравию. Вскоре машина остановилась. Она услышала, как он вылез из салона, хлопнул дверцей… Крышка багажника медленно поднялась.
Элли мгновенно села и ударила Бака лопаткой по лицу. Он завопил от боли и отшатнулся. Она по инерции выпала из багажника наземь, но быстро вскочила на ноги. Он двинулся на нее, растопырив громадные руки.
«О Боже, Боже, помоги мне, пожалуйста…»
Она снова взмахнула лопаткой, и та с гулким звоном опустилась ему на голову. Он рухнул.
Выронив лопатку, она побежала к дому.
— Сука! — заорал он вслед. — Сука, такая же, как твоя шлюха мать… Богатая сука, как твоя шлюха бабка… Ты покойница…
Она резко поменяла направление и начала петлять между деревьями, спотыкаясь о корни. Дыхания не хватало, сердце стучало где-то у горла.
«Но я не собираюсь умирать…»
Элли остановилась, переводя дух, прислушалась, огляделась. Было очень темно, Бак умолк. Она привалилась спиной к березе и закрыла глаза.
И тут Бак схватил ее за горло.
Даже раненный, он был неукротим.
«Жалкая девчонка! Как смела она подумать, что перехитрила меня?! Да я умнее вас всех, вместе взятых».
Элли почувствовала жар его дыхания.
— Ты покойница, Элеонора Парриш-Дювен. — Она открыла глаза.
— Иди, — приказал он и вынул из кармана нож. Щелкнуло лезвие.
Элли заковыляла к дому. Бак велел остановиться у двери, ведущей на кухню. Пока он возился с замком, Элли переминалась с ноги на ногу. Он втолкнул ее на кухню и запер за собой дверь.
Свет не включил, но Элли знала дом настолько хорошо, что могла пройти по комнатам с завязанными глазами. Знакомое место ее успокоило. «Пусть сил почти не осталось. Все равно хорошо. Если мне предстоит умереть, то лучше здесь, среди самых дорогих воспоминаний».
Бак втолкнул ее в библиотеку, включил лампу. Его глаза ледяно заблестели.
— На колени. — Он указал на прекрасный турецкий ковер возле стола. Она замешкалась, глядя на мучителя огромными опаловыми глазами. — На колени, я сказал. — Он прижал ее лицом к ворсу.
Теперь Элли Парриш-Дювен была в его власти. Он мог казнить ее или помиловать. Но для этой дряни у него не осталось ни капли милосердия.
Она отвернула голову, чтобы не доставить ему удовольствия своими слезами.
Не произнеся ни звука, он захлопнул крышку.
На нее снова обрушилась клаустрофобия. Тесно, темно и жарко, нечем дышать. Пот струится по шее, спине… Элли крепко зажмурилась: «Нужно терпеть и думать».
На очередном повороте ее толкнуло в сторону. Она почувствовала острую боль в руке, равнодушно подумала: «Наверное, поранилась. Ну и что? Все равно скоро умру».
И вдруг разозлилась: «Да не хочу я умирать. Отказываюсь».
Она закричала в надежде, что кто-нибудь услышит. Такое могло случиться, когда он остановится на светофоре. Но через несколько минут ее голос ослаб и перешел в хрип.
Элли застонала. Все эти годы она гордилась собой, сильной, независимой женщиной. И вот сейчас превратилась в тряпку. Даже кричать не может.
«Но я не умру, не умру…»
Элли засучила ногами. Веревка натерла кожу. Тогда Элли сделала перерыв. Кровь медленно текла по руке. И тут до Элли дошло: значит, где-то есть что-то острое. Она с трудом шевелила пальцами. Повела плечами, поерзала бедрами. Боль была сильной, но Элли добилась цели.
Потому что не хотела умирать.
Это была саперная лопатка. Лопатка, с помощью которой он собирался закопать ее тело в землю.
Всхлипывая, она начала тереть веревку об острое лезвие, не заботясь, что может порезать руки. Лучше истечь кровью, чем чувствовать его пальцы на своем горле.
«Не дам себя задушить, не дам изнасиловать…»
Боль в плечах стала невыносимой, но она все сильнее и быстрее работала.
И вот веревка лопнула. Элли вытянула из-за спины руки и размяла затекшие кисти. По лицу потекли слезы облегчения.
Элли схватила лопатку и начала перетирать веревку, связывающую лодыжки. Ничего видно не было. Она действовала на ощупь. И это при том, что машина продолжала делать резкие повороты.
«О Боже, она никогда не оборвется, никогда…»
Элли трудилась до тех пор, пока лопатка не резанула по ноге.
«Наконец-то я свободна».
Судорожно ловя открытым ртом воздух, зная, что в ее распоряжении очень мало времени, Элли устроилась поудобнее и обеими руками сжала лопатку.
«Я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать…» — мысленно повторяла она, надеясь, что когда откроется багажник, силы ее не покинут.
«Эксплорер» съедал милю за милей, но Дэн продолжал давить на газ. Дорога была каждая
минута. Сейчас все зависело от того, насколько быстро они доберутся до места.
Пятовски и не думал останавливать друга. Пусть превышает скорость сколько влезет. Если попадется дорожный патруль, он покажет служебное удостоверение и скажет, что преследует опасного преступника.
Дэн позвонил Карлосу:
— В кабинете, в столе, лежат ключи от особняка «Приют странника». Возьми их и выезжай немедленно. Встретимся там… — он бросил взгляд на часы на приборной доске, — через полчаса. Поставь машину на подъездной дорожке подальше от дома и не забудь погасить огни. — Закончив разговор, Дэн объяснил Питу: — Это единственное место, куда он мог ее отвезти. Я просто нутром чувствую, его тянет на место преступления. «Приют странника» — предел его желаний. Не сомневаюсь, он мечтал о нем все долгие годы в «Гудзоне». Это наш единственный шанс.
Элли ждала. Наконец машина остановилась, похоже, на светофоре, потому что двигатель Бак не выключил. Снова тронулись в путь и опять остановились, и так несколько раз. Должно быть, проезжали через город.
Вытерев пот со лба, Элли прислушалась. Не постучать ли лопаткой? Но, судя по звукам снаружи, машин поблизости не было. Бак сделал левый поворот и начал подниматься в гору. Элли приподняла голову. «Вот, значит, куда он меня привез».
Элли знала на этой дороге каждую выбоину, так что сомнений не было. Шины заскрипели по гравию. Вскоре машина остановилась. Она услышала, как он вылез из салона, хлопнул дверцей… Крышка багажника медленно поднялась.
Элли мгновенно села и ударила Бака лопаткой по лицу. Он завопил от боли и отшатнулся. Она по инерции выпала из багажника наземь, но быстро вскочила на ноги. Он двинулся на нее, растопырив громадные руки.
«О Боже, Боже, помоги мне, пожалуйста…»
Она снова взмахнула лопаткой, и та с гулким звоном опустилась ему на голову. Он рухнул.
Выронив лопатку, она побежала к дому.
— Сука! — заорал он вслед. — Сука, такая же, как твоя шлюха мать… Богатая сука, как твоя шлюха бабка… Ты покойница…
Она резко поменяла направление и начала петлять между деревьями, спотыкаясь о корни. Дыхания не хватало, сердце стучало где-то у горла.
«Но я не собираюсь умирать…»
Элли остановилась, переводя дух, прислушалась, огляделась. Было очень темно, Бак умолк. Она привалилась спиной к березе и закрыла глаза.
И тут Бак схватил ее за горло.
Даже раненный, он был неукротим.
«Жалкая девчонка! Как смела она подумать, что перехитрила меня?! Да я умнее вас всех, вместе взятых».
Элли почувствовала жар его дыхания.
— Ты покойница, Элеонора Парриш-Дювен. — Она открыла глаза.
— Иди, — приказал он и вынул из кармана нож. Щелкнуло лезвие.
Элли заковыляла к дому. Бак велел остановиться у двери, ведущей на кухню. Пока он возился с замком, Элли переминалась с ноги на ногу. Он втолкнул ее на кухню и запер за собой дверь.
Свет не включил, но Элли знала дом настолько хорошо, что могла пройти по комнатам с завязанными глазами. Знакомое место ее успокоило. «Пусть сил почти не осталось. Все равно хорошо. Если мне предстоит умереть, то лучше здесь, среди самых дорогих воспоминаний».
Бак втолкнул ее в библиотеку, включил лампу. Его глаза ледяно заблестели.
— На колени. — Он указал на прекрасный турецкий ковер возле стола. Она замешкалась, глядя на мучителя огромными опаловыми глазами. — На колени, я сказал. — Он прижал ее лицом к ворсу.
Теперь Элли Парриш-Дювен была в его власти. Он мог казнить ее или помиловать. Но для этой дряни у него не осталось ни капли милосердия.
Глава 83
На заднем сиденье пикапа покачивались Сесил и Панчо. Карлос пристально вглядывался в лобовое стекло, ища в потемках «эксплорер». Не найдя, поставил машину, как проинструктировал Дэн, и стал ждать.
Несколько минут спустя в ворота свернула машина. Карлос напрягся, потом облегченно вздохнул. "Слава Богу, «эксплорер».
Из пикапа выпрыгнул Панчо и, громко повизгивая, затанцевал на задних лапах. Карлос быстро загнал пса в машину и двинулся вслед за Дэном по гравийной дорожке.
Пятовски выглянул из окна «эксплорера».
— Молодец, Кэссиди, рассудил правильно. — похвалил Пит друга.
Услышав шорох шин по гравию, Бак вскинул голову. В глазах мелькнула паника. Он готов был убить Элли сейчас и покончить с делом, но тогда месть будет не полной. Мало того, его могут арестовать, а он поклялся больше никогда им не сдаваться.
Они уже открывали парадную дверь.
Бак подхватил Элли на руки и понес наверх, в апартаменты бабушки, там кинул на кровать, вернулся к двери и запер ее. Теперь ему никто не помешает.
Он вытащил из карманов баночки с горючей жидкостью. Он собирался сжечь «БМВ», когда покончит с делом. Придется скорректировать план. Он вылил жидкость на ковер, мебель. Лег на кровать рядом с Элли. Она смотрела беспомощно, как загнанное животное.
— Я действительно тебя любил, Элли.
Бак принялся ее целовать. Залез языком в рот, зашарил руками по груди, по всему телу. Ее затошнило. Отпрянув, она упала с кровати, услышала его смех, но все равно поползла к балконной двери, вскочила на ноги и начала ее дергать за ручку. Тщетно. Дверь оказалась запертой. Пальцы попытались нащупать ключ, который всегда торчал в замке. Его не было. Значит, опять ловушка. Как с лифтом.
Элли обернулась и встретила сумасшедший взгляд. Бак чиркнул спичкой и уронил ее на ковер.
— Он поджег дом!
Дэн заметил ее силуэт на фоне красного зарева и крикнул:
— Элли, Элли, разбей стекло и прыгай!
Но Элли его не слышала, не видела. Она даже не представляла, что он сейчас здесь.
Карлос побежал искать приставную лестницу. Пятовски прыгнул в пикап. Он проехал вдоль террасы и остановился под балконом. Дэн быстро забрался на крышу машины. У стены росло старое инжирное дерево, по нему, можно было вскарабкаться. Лишь бы оно выдержало его вес.
Дэн подтянулся на самой толстой ветке. Она угрожающе затрещала, но он успел ухватиться за перила балкона одной рукой и повис, чувствуя, что пальцы вот-вот разожмутся.
Бак то и дело разражался хохотом. Его приводила в восторг собственная смышленость. Он лее же победил и получил главный приз.
Элли видела его блестящие безумные глаза. В них отражалось пламя. Он потянулся к ней, чтобы затащить обратно, в постель. Дым не давал Элли дышать, обжигал легкие. Она поняла, что умирает. «Ну что ж, значит, судьба».
Внезапно балконная дверь со страшным треском сшибла ее с ног. Получив кислородную подпитку, пламя радостно зарычало. Элли увидела Дэна, а чуть погодя Пятовски. Галлюцинация, подумала она и потеряла сознание.
Бак устремился к Дэну, быстро, как пантера, целясь ножом прямо в сердце. Но пистолет Пита оказался шустрее. Он плюнул свинцом раз, потом другой.
А потом третий, для надежности. Бак дернулся назад, как марионетка, у которой перерезали нитку, и бухнулся на колени.
От боли некуда было деться. Казалось, в грудь воткнули миллион ножей. Бак посмотрел на Элли. Пламя лизало длинные рыжие волосы. Вокруг прекрасного лица колебался огненный нимб.
— Элли, — прошептал он улыбаясь. — Элли…
Дэн сбил огонь с ее волос, поднял, положил на плечо и крикнул другу:
— Уходим.
Карлос внизу крепко держал приставную лестницу. Они осторожно спустились. Дэн снял Элли с плеча и положил на прохладную траву. Пока было неясно, жива она или нет. Пятовски вызвал по телефону «скорую помощь», пожарных и полицию.
И тут ночь расколол ужасный вой.
На балконе стоял Бак, уцепившись сильными руками за перила. Это было невероятно, но он, получивший три пули в грудь, смог сделать несколько шагов. Он был похож на большую хищную птицу, напоследок расправившую крылья. Позади бушевал пожар. Впереди зияла ночь.
В Баке клокотала черная, дурная сила. Неожиданно боль отступила, и он почувствовал себя живым, как никогда. Затем миллион ножей снова вонзились ему в грудь, и Бак, закинув голову, взвыл по-волчьи. Точно так же, как когда-то в «Гудзоне». Тогда в коридоре говорили: «Опять Бак Дювен разошелся. Наверное, сегодня полнолуние». Только теперь для Бака никаких полнолуний больше не будет.
Он потерял равновесие и упал навзничь, в огонь, в адское пламя.
Несколько минут спустя в ворота свернула машина. Карлос напрягся, потом облегченно вздохнул. "Слава Богу, «эксплорер».
Из пикапа выпрыгнул Панчо и, громко повизгивая, затанцевал на задних лапах. Карлос быстро загнал пса в машину и двинулся вслед за Дэном по гравийной дорожке.
Пятовски выглянул из окна «эксплорера».
— Молодец, Кэссиди, рассудил правильно. — похвалил Пит друга.
Услышав шорох шин по гравию, Бак вскинул голову. В глазах мелькнула паника. Он готов был убить Элли сейчас и покончить с делом, но тогда месть будет не полной. Мало того, его могут арестовать, а он поклялся больше никогда им не сдаваться.
Они уже открывали парадную дверь.
Бак подхватил Элли на руки и понес наверх, в апартаменты бабушки, там кинул на кровать, вернулся к двери и запер ее. Теперь ему никто не помешает.
Он вытащил из карманов баночки с горючей жидкостью. Он собирался сжечь «БМВ», когда покончит с делом. Придется скорректировать план. Он вылил жидкость на ковер, мебель. Лег на кровать рядом с Элли. Она смотрела беспомощно, как загнанное животное.
— Я действительно тебя любил, Элли.
Бак принялся ее целовать. Залез языком в рот, зашарил руками по груди, по всему телу. Ее затошнило. Отпрянув, она упала с кровати, услышала его смех, но все равно поползла к балконной двери, вскочила на ноги и начала ее дергать за ручку. Тщетно. Дверь оказалась запертой. Пальцы попытались нащупать ключ, который всегда торчал в замке. Его не было. Значит, опять ловушка. Как с лифтом.
Элли обернулась и встретила сумасшедший взгляд. Бак чиркнул спичкой и уронил ее на ковер.
— Он поджег дом!
Дэн заметил ее силуэт на фоне красного зарева и крикнул:
— Элли, Элли, разбей стекло и прыгай!
Но Элли его не слышала, не видела. Она даже не представляла, что он сейчас здесь.
Карлос побежал искать приставную лестницу. Пятовски прыгнул в пикап. Он проехал вдоль террасы и остановился под балконом. Дэн быстро забрался на крышу машины. У стены росло старое инжирное дерево, по нему, можно было вскарабкаться. Лишь бы оно выдержало его вес.
Дэн подтянулся на самой толстой ветке. Она угрожающе затрещала, но он успел ухватиться за перила балкона одной рукой и повис, чувствуя, что пальцы вот-вот разожмутся.
Бак то и дело разражался хохотом. Его приводила в восторг собственная смышленость. Он лее же победил и получил главный приз.
Элли видела его блестящие безумные глаза. В них отражалось пламя. Он потянулся к ней, чтобы затащить обратно, в постель. Дым не давал Элли дышать, обжигал легкие. Она поняла, что умирает. «Ну что ж, значит, судьба».
Внезапно балконная дверь со страшным треском сшибла ее с ног. Получив кислородную подпитку, пламя радостно зарычало. Элли увидела Дэна, а чуть погодя Пятовски. Галлюцинация, подумала она и потеряла сознание.
Бак устремился к Дэну, быстро, как пантера, целясь ножом прямо в сердце. Но пистолет Пита оказался шустрее. Он плюнул свинцом раз, потом другой.
А потом третий, для надежности. Бак дернулся назад, как марионетка, у которой перерезали нитку, и бухнулся на колени.
От боли некуда было деться. Казалось, в грудь воткнули миллион ножей. Бак посмотрел на Элли. Пламя лизало длинные рыжие волосы. Вокруг прекрасного лица колебался огненный нимб.
— Элли, — прошептал он улыбаясь. — Элли…
Дэн сбил огонь с ее волос, поднял, положил на плечо и крикнул другу:
— Уходим.
Карлос внизу крепко держал приставную лестницу. Они осторожно спустились. Дэн снял Элли с плеча и положил на прохладную траву. Пока было неясно, жива она или нет. Пятовски вызвал по телефону «скорую помощь», пожарных и полицию.
И тут ночь расколол ужасный вой.
На балконе стоял Бак, уцепившись сильными руками за перила. Это было невероятно, но он, получивший три пули в грудь, смог сделать несколько шагов. Он был похож на большую хищную птицу, напоследок расправившую крылья. Позади бушевал пожар. Впереди зияла ночь.
В Баке клокотала черная, дурная сила. Неожиданно боль отступила, и он почувствовал себя живым, как никогда. Затем миллион ножей снова вонзились ему в грудь, и Бак, закинув голову, взвыл по-волчьи. Точно так же, как когда-то в «Гудзоне». Тогда в коридоре говорили: «Опять Бак Дювен разошелся. Наверное, сегодня полнолуние». Только теперь для Бака никаких полнолуний больше не будет.
Он потерял равновесие и упал навзничь, в огонь, в адское пламя.
Глава 84
Дэн всю ночь не смыкал глаз. Элли сделали перевязку, дали успокоительное и сказали, чтобы он шел домой: она будет спать много часов подряд, но Дэн отказался. Пятовски уехал немного отдохнуть. Предварительно он переговорил с Фарреллом и Йохансеном, позвонил Майе и сказал, что с Элли порядок.
Мерное колебание белого покрывала убеждало Дэна, что Элли жива и находится рядом с ним. Лицо в кровоподтеках, руки обожжены, от прекрасных длинных рыжих волос почти ничего не осталось. Элли была похожа на сладко спящего маленького мальчика.
При взгляде на невинное выражение ее лица у Дэна все внутри переворачивалось. Он тут же вспоминал, что она была на волосок от гибели. Ему пока не были известны детали ее похищения и пребывания в плену, но он надеялся, что эти подробности не оставят в ее душе неизгладимых шрамов. Она и без того настрадалась сверх всякой меры.
Элли даже и не мечтала, что когда-нибудь снова наступит такое умиротворение, такая сладкая тишина. «Но почему пахнет больницей?» Постепенно начали возникать черные воспоминания. Она с трудом открыла глаза и увидела Дэна. Черные воспоминания немедленно рассеялись.
— Привет. — Голос хриплый, но глубокий, как раньше, похожий на жидкий шоколад.
Дэн смущенно улыбнулся:
— Очень хочется тебя поцеловать, но боюсь дотрагиваться. — Улыбка тоже прежняя.
— Смелее, приятель.
Он наклонился и легонько погладил губами ее губы.
— Как хорошо. — Она вздохнула. — Словно перышко.
— Считай это первым взносом.
Элли вопросительно подняла брови, радуясь, что хотя бы какая-то ее часть может двигаться.
— Первый взнос? За что?
— За будущие поцелуи и…
— Продолжай. — Даже накачанная снотворным, она не могла избежать искушения чуть-чуть подразнить Дэна.
— Дай-ка подумать. — Он взъерошил волосы. — Ну, за то, что ты скоро будешь управлять дегустационным залом на ранчо «Быстрый конь», а также небольшим рестораном. Без всяких претензий, понимаешь. Просто кафе во французском стиле. На полу опилки, на столах скатерти в зеленую клетку, прекрасная еда…
Элли глубоко вздохнула и поморщилась от боли.
— Черт возьми, Кэссиди, такими делами способна заниматься любая женщина. Какую роль ты отводишь мне?
— Самую центральную, — произнес он улыбаясь. — Потому что я не могу жить без тебя, Элеонора Парриш-Дювен.
Она снова вздохнула — на сей раз было не так больно, ибо это был вздох счастья, — и устало сомкнула веки. Видимо, снова начало действовать снотворное.
— Надо же, прямо в центре твоей жизни, — пробормотала она. — Именно там, где мне всегда хотелось быть.
Его губы снова погладили ее по губам, а потом она погрузилась в глубокий сон.
Дэн смотрел на нее и улыбался. Он знал, будет много разговоров о случившемся, некоторое время придется подождать, пока рассосется боль и она окончательно оправится от перенесенного ужаса. Но с его помощью на ранчо «Быстрый конь» это непременно произойдет. И может быть, даже скоро. В любом случае они победили.
Мерное колебание белого покрывала убеждало Дэна, что Элли жива и находится рядом с ним. Лицо в кровоподтеках, руки обожжены, от прекрасных длинных рыжих волос почти ничего не осталось. Элли была похожа на сладко спящего маленького мальчика.
При взгляде на невинное выражение ее лица у Дэна все внутри переворачивалось. Он тут же вспоминал, что она была на волосок от гибели. Ему пока не были известны детали ее похищения и пребывания в плену, но он надеялся, что эти подробности не оставят в ее душе неизгладимых шрамов. Она и без того настрадалась сверх всякой меры.
Элли даже и не мечтала, что когда-нибудь снова наступит такое умиротворение, такая сладкая тишина. «Но почему пахнет больницей?» Постепенно начали возникать черные воспоминания. Она с трудом открыла глаза и увидела Дэна. Черные воспоминания немедленно рассеялись.
— Привет. — Голос хриплый, но глубокий, как раньше, похожий на жидкий шоколад.
Дэн смущенно улыбнулся:
— Очень хочется тебя поцеловать, но боюсь дотрагиваться. — Улыбка тоже прежняя.
— Смелее, приятель.
Он наклонился и легонько погладил губами ее губы.
— Как хорошо. — Она вздохнула. — Словно перышко.
— Считай это первым взносом.
Элли вопросительно подняла брови, радуясь, что хотя бы какая-то ее часть может двигаться.
— Первый взнос? За что?
— За будущие поцелуи и…
— Продолжай. — Даже накачанная снотворным, она не могла избежать искушения чуть-чуть подразнить Дэна.
— Дай-ка подумать. — Он взъерошил волосы. — Ну, за то, что ты скоро будешь управлять дегустационным залом на ранчо «Быстрый конь», а также небольшим рестораном. Без всяких претензий, понимаешь. Просто кафе во французском стиле. На полу опилки, на столах скатерти в зеленую клетку, прекрасная еда…
Элли глубоко вздохнула и поморщилась от боли.
— Черт возьми, Кэссиди, такими делами способна заниматься любая женщина. Какую роль ты отводишь мне?
— Самую центральную, — произнес он улыбаясь. — Потому что я не могу жить без тебя, Элеонора Парриш-Дювен.
Она снова вздохнула — на сей раз было не так больно, ибо это был вздох счастья, — и устало сомкнула веки. Видимо, снова начало действовать снотворное.
— Надо же, прямо в центре твоей жизни, — пробормотала она. — Именно там, где мне всегда хотелось быть.
Его губы снова погладили ее по губам, а потом она погрузилась в глубокий сон.
Дэн смотрел на нее и улыбался. Он знал, будет много разговоров о случившемся, некоторое время придется подождать, пока рассосется боль и она окончательно оправится от перенесенного ужаса. Но с его помощью на ранчо «Быстрый конь» это непременно произойдет. И может быть, даже скоро. В любом случае они победили.