говорю, что ничего этого не было и что это вообще не бывает на
самом деле. Потом я улыбаюсь и беру на себя смелость заявить от
имени каждого, кто причастен к искусству: всего этого не было и
всего этого вообще не бывает на самом деле. Такова уж
Художественная Неправда. Что же делать с Художественной
Неправдой? Оставим ее как она есть: воспринять литературное
произведение значит не понять его до конца, все время
обращаться к нему в надежде понять до конца... а не понять.
Ведь даже сами герои не всегда понимают себя -- и, когда
Петропавел, прижав зеленую травинку к сердцу, бежит туда,
откуда еще полчаса назад едва унес ноги, -- он, наверное, тоже
плохо понимает себя. Но мы не можем ему помочь. Самое большее,
на что мы способны, -- это проводить его до яркой лужайки...
ну, может быть, чуть дальше. Проводить его, проводить нашу
повесть...
Минувшая жизнь, имперфект и аорист,
-- подумайте, что за дела!..
Я вдаль проводил мою Повесть, как поезд, --
И Повесть, как поезд, ушла.
Зеленый фонарик далекой свободы
уже догорает -- и вот
затеплился красный фонарик субботы
и прежних домашних забот:
убрать со стола, заварить себе кофе
и долго смотреть из окна
на двор в голубях, на качели в покое,
на облако в виде слона...
И вдруг отойти от окна -- беспокоясь,
как с этого самого дня
невнятная совесть по имени Повесть
одна проживет, без меня.
И уже не имеет никакого значения, кто написал это: ведь я
отступаю. Важно вовремя сдать позиции.
Я отступаю на глазах у вас, любезные читатели, отступаю
просто: не сопротивляясь больше и ни о чем не жалея -- перед
этой вечной загадкой. Загадкой Художественности. Я отступаю.
Лирическое выступление
Глава 1. Пирог с миной
Глава 2. Засекреченный старик
Глава 3. Сон с препятствиями
Лирическое наступление
Глава 4. И да, и нет, и все-что-угодно
Глава 5. Головокружительный человек
Глава 6. Стократ смертен
Глава 7. Священный ужас по ничтожному поводу
Лирическое преступление
Глава 8. Лото на лету
Глава 9. По ту сторону понимания
Глава 10. Милое искусство, коварное искусство
Лирическое исступление
Глава 11. До и после бревна
Глава 12. Мания двуличия
Глава 13. Поцелуй, которого все ждали
Лирическое отступление
Оглавление
К. И. Чуковский рассказывал: в одной школе учитель решил объяснить
детям, что такое акула. Ведь акула не совсем обычная рыба, не то, что килька
- и размеры другие, и поведение особенное, акулье. Но оказывается, детей
постоянно воспитывали в убеждении, будто в мире нет ничего удивительного.
Все привычно, шаблонно: надо привыкнуть к этой неподвижной обыденности и
жить себе припеваючи. Поэтому школьники недоверчиво выслушали рассказ об
акулах, а один даже заявил: "Акулов не бывает!"
Чуковский пояснял: "Эти несчастные дети так подозрительно относятся ко
всякому - самому поэтичному вымыслу, что все, сколько-нибудь выходящее за
черту обыденности, считают наглой и бессмысленной выдумкой... Ибо ничего
диковинного для них вообще на земле не бывает, а есть только хлеб, да
капуста, да сапоги, да рубли".
Годы, которые мы прожили и которые теперь называют годами застоя, были
особенно враждебны признанию, что акулы бывают. Шаблонная мысль,
инструктивный подход к жизни, господство стереотипов в теории... - все это
ушло в прошлое. Но может быть, не так уж далеко ушло?
Пожалуй, привычка идти проторенными путями мысли, ни на шаг от них не
отступая, нередко еще подавляет нашу инициативу, наши поиски. Отсюда -
стремление вырваться из плена шаблонности, тяга к необычному, раздвигающему
заученные ходы рассуждения и воображения.
А хорошо бы, какой-нибудь дотошный автор составил учебник или задачник:
позаниматься по нему - и стряхнуть с себя оцепенение мысли!.. Нет, такой
учебник невозможен. Видимо, само это желание: усвоить по авторитетной
книжке, выполнить определенный круг заданий - и зажить в мире динамичной,
творческой мысли! - само это желание свидетельствует о той же скованности.
Нужна другая книга - такая, в которой преодоление стереотипов было бы ее
художественной целью, которая не учила бы, а вызывала стремление
предполагать, выдумывать, комбинировать выдумки, углубляться в неожиданные
мысли.
Как раз это и делает книга Е. В. Клюева "Между двух стульев". Она ведет
нас в мир... причудливых фантазий? игры? развлечения? Да, конечно, но
авторские фантазии именно потому вызывают активность мышления, что они не
только фантазии, но и серьезные раздумья - прежде всего о строении
естественного языка, о его роли в познании мира, в общении людей. Это
чрезвычайно важная сегодня область научных и прикладных исследований, в
которой сосредоточены интересы психологов, философов, лингвистов, логиков,
специалистов по информатике, - ее называют "когнитивная наука" и сулят ей
невиданно широкие перспективы. К концу XX века человечество наконец - пусть
и с некоторым опозданием - отчетливо осознало, что люди плохо понимают друг
друга и что язык далеко не всегда служит взаимопониманию.
В этой книге нет ничего случайного, необязательного. И даже если подчас
кажется, что автор ее немножко озорничает, озорство это имеет под собой
прочную научную основу. В "несерьезных" диалогах героев ставятся и остроумно
решаются фундаментальные проблемы психолингвистики, лингвистической
прагматики, теории речевых актов - тех дисциплин, которые в последнее время
наиболее интенсивно стимулируют развитие гуманитарных наук. Нужно только
уметь увидеть эти проблемы, а спрятаны в тексте они бывают довольно хитро.
"Я существую, но я с этим не согласна, - заявляет одна из героинь и
добавляет: - Мур-р-р..." Нам известно уже о странной ее манере сопровождать
высказывания то хрюканьем, то мяуканьем, а то и "конским храпом с
перемежающейся хромотой", но в данном случае мы имеем дело с ловко
зашифрованным в тексте знаменитым парадоксом Мура (Дж. Мур - один из видных
представителей современной философии) - "Идет дождь, но я с этим не
согласен" - парадоксом, послужившим отправной точкой авторам многих
известных в настоящее время научных концепций. При каких обстоятельствах
возможны высказывания подобного типа (если они вообще возможны), чем они
мотивируются или, по крайней мере, оправдываются - вот что составляет
проблему, одно из нетривиальных решений которой предлагается в этой книге.
Способы шифровки, к которым прибегает автор, исключительно многообразны
и зачастую сложны. Но излюбленный способ - преобразование устойчивых,
застывших словосочетаний, когда властелин мира легко и свободно превращается
в Пластилина Мира, Дон Жуан становится Бон Жуаном... За этим стоит
размышление об условности словесного выражения, о том, что значение и
звучание связаны лишь постольку, поскольку объединены в составе одного
слова. Недаром в книгу то и дело врывается строго терминологическое
выражение "асимметричный дуализм языкового знака": в контексте эти серьезные
слова приобретают забавное звучание, оставаясь все же терминологичными.
Важная мысль о необходимости для всякого наименования устойчивости,
постоянной связи с денотатом (наименованным объектом) подвергается не менее
озорному исследованию: Пластилин Мира с каждым своим новым появлением
оказывается совершенно "преобразованным", ничуть не похожим на самого себя в
"предыдущем предъявлении". Читатель раздумывает: почему это все-таки одно и
то же существо - Пластилин Мира?
Читателю о многом придется раздумывать: сама книга настраивает на
размышления, причем размышления активные и постоянные. Появление каждого
нового героя - своеобразная загадка, которую требуется разгадать немедленно,
иначе поведение его покажется абсурдным. Но автор всецело доверяет читателю:
в книге есть прямой расчет на эрудированного, оригинально мыслящего и
веселого собеседника, готового вступить в игру, правила которой, как
настаивает автор, создаются по ходу самой игры, и готового играть всерьез.
Правда, предлагаемая игра непроста. Участники ее должны обладать все еще
довольно редким, к сожалению, качеством - широтой взгляда на мир, принимая
как данность не только то, что бывает не часто, но и то, чего не бывает
никогда, ибо и небываемое бывает - если не в реальном, то, по крайней мере,
в одном из возможных миров. При такой установке читатель гарантирован от
недоразумений, подстерегающих его на каждом шагу, поскольку идея возможных
миров - чрезвычайно популярная в современной науке - составляет
цементирующую основу книги. "Все возможно", - убеждает нас автор, предлагая
тем самым свободу индивидуального выбора, свободу самостоятельных решений,
которой подчас так недостает нашему современнику. "Философские и
логико-лингвистические парадоксы семантики возможных миров" - таким
подзаголовком можно было бы сопроводить название этой книги.
"Играют" даже детали. Автор пишет: "Лес густел медленно и незаметно,
как кисель". Вот хорошее сравнение - забавное и легкое! Без натуги, хотя
очень неожиданное. Читатель остановится и перед ним, подумает. Конечно,
естественно сказать и "Лес густел", и "Кисель густел". Но значения глаголов
не совпадают: лес густел - "становился менее редким"; кисель густел -
"становился менее жидким". Отсюда - скрытый каламбур в этом сравнении:
читателя приглашают подумать об омонимии и полисемии в языке, о полезной
роли совпадения разных языковых знаков.
Стало быть, для кого-то эта книга - размышление о языке. А другой
читатель увидит в ней повод для раздумий о теории познания, третий - о
психологии восприятия искусства... Сама книга - в известной степени
Пластилин Мира: она каждый раз меняется в зависимости от того, что в ней
сможет и захочет найти читатель.
Наконец, последнее. Независимо от всего, что сказано, книга Е. В.
Клюева - просто талантливое художественное произведение. От этого никуда не
уйдешь. Конечно, найдутся и такие читатели, которые скажут: "Нас не надо
тренировать в интеллектуальной динамичности и раскованности! Мы и так не
задавлены стереотипами, не хотим тренироваться!.." А интересную книжку
хотите прочесть? Художественную? То-то... Тогда берите и читайте. Вот она,
перед вами.
М. В. Панов, доктор филологических наук
ББК 88.8
К52
Редакционная коллегия:
действительный член АПН СССР А. В. Петровский (ответственный редактор),
доктор психологических наук О. А. Конопкин,
кандидат психологических наук М. Ю. Кондратьев
Рецензенты:
доктор психологических наук Б. М. Величковский,
учитель-методист О. М. Вильчек
К52 Между двух стульев. - М.: Педагогика, 1989. - 160 с.: ил. - (Познай
себя: Психология - школьнику).
45 коп.
ISBN 5-7155-0240-3
К чему ведут привычные стереотипы мышления и восприятия художественной
литературы?
Автор книги в остросюжетной форме демонстрирует нам те парадоксальные
ситуации, в которые попадает герой, пытаясь найти "здравый смысл" в
классических произведениях, исходя л
самом деле. Потом я улыбаюсь и беру на себя смелость заявить от
имени каждого, кто причастен к искусству: всего этого не было и
всего этого вообще не бывает на самом деле. Такова уж
Художественная Неправда. Что же делать с Художественной
Неправдой? Оставим ее как она есть: воспринять литературное
произведение значит не понять его до конца, все время
обращаться к нему в надежде понять до конца... а не понять.
Ведь даже сами герои не всегда понимают себя -- и, когда
Петропавел, прижав зеленую травинку к сердцу, бежит туда,
откуда еще полчаса назад едва унес ноги, -- он, наверное, тоже
плохо понимает себя. Но мы не можем ему помочь. Самое большее,
на что мы способны, -- это проводить его до яркой лужайки...
ну, может быть, чуть дальше. Проводить его, проводить нашу
повесть...
Минувшая жизнь, имперфект и аорист,
-- подумайте, что за дела!..
Я вдаль проводил мою Повесть, как поезд, --
И Повесть, как поезд, ушла.
Зеленый фонарик далекой свободы
уже догорает -- и вот
затеплился красный фонарик субботы
и прежних домашних забот:
убрать со стола, заварить себе кофе
и долго смотреть из окна
на двор в голубях, на качели в покое,
на облако в виде слона...
И вдруг отойти от окна -- беспокоясь,
как с этого самого дня
невнятная совесть по имени Повесть
одна проживет, без меня.
И уже не имеет никакого значения, кто написал это: ведь я
отступаю. Важно вовремя сдать позиции.
Я отступаю на глазах у вас, любезные читатели, отступаю
просто: не сопротивляясь больше и ни о чем не жалея -- перед
этой вечной загадкой. Загадкой Художественности. Я отступаю.
Лирическое выступление
Глава 1. Пирог с миной
Глава 2. Засекреченный старик
Глава 3. Сон с препятствиями
Лирическое наступление
Глава 4. И да, и нет, и все-что-угодно
Глава 5. Головокружительный человек
Глава 6. Стократ смертен
Глава 7. Священный ужас по ничтожному поводу
Лирическое преступление
Глава 8. Лото на лету
Глава 9. По ту сторону понимания
Глава 10. Милое искусство, коварное искусство
Лирическое исступление
Глава 11. До и после бревна
Глава 12. Мания двуличия
Глава 13. Поцелуй, которого все ждали
Лирическое отступление
Оглавление
К. И. Чуковский рассказывал: в одной школе учитель решил объяснить
детям, что такое акула. Ведь акула не совсем обычная рыба, не то, что килька
- и размеры другие, и поведение особенное, акулье. Но оказывается, детей
постоянно воспитывали в убеждении, будто в мире нет ничего удивительного.
Все привычно, шаблонно: надо привыкнуть к этой неподвижной обыденности и
жить себе припеваючи. Поэтому школьники недоверчиво выслушали рассказ об
акулах, а один даже заявил: "Акулов не бывает!"
Чуковский пояснял: "Эти несчастные дети так подозрительно относятся ко
всякому - самому поэтичному вымыслу, что все, сколько-нибудь выходящее за
черту обыденности, считают наглой и бессмысленной выдумкой... Ибо ничего
диковинного для них вообще на земле не бывает, а есть только хлеб, да
капуста, да сапоги, да рубли".
Годы, которые мы прожили и которые теперь называют годами застоя, были
особенно враждебны признанию, что акулы бывают. Шаблонная мысль,
инструктивный подход к жизни, господство стереотипов в теории... - все это
ушло в прошлое. Но может быть, не так уж далеко ушло?
Пожалуй, привычка идти проторенными путями мысли, ни на шаг от них не
отступая, нередко еще подавляет нашу инициативу, наши поиски. Отсюда -
стремление вырваться из плена шаблонности, тяга к необычному, раздвигающему
заученные ходы рассуждения и воображения.
А хорошо бы, какой-нибудь дотошный автор составил учебник или задачник:
позаниматься по нему - и стряхнуть с себя оцепенение мысли!.. Нет, такой
учебник невозможен. Видимо, само это желание: усвоить по авторитетной
книжке, выполнить определенный круг заданий - и зажить в мире динамичной,
творческой мысли! - само это желание свидетельствует о той же скованности.
Нужна другая книга - такая, в которой преодоление стереотипов было бы ее
художественной целью, которая не учила бы, а вызывала стремление
предполагать, выдумывать, комбинировать выдумки, углубляться в неожиданные
мысли.
Как раз это и делает книга Е. В. Клюева "Между двух стульев". Она ведет
нас в мир... причудливых фантазий? игры? развлечения? Да, конечно, но
авторские фантазии именно потому вызывают активность мышления, что они не
только фантазии, но и серьезные раздумья - прежде всего о строении
естественного языка, о его роли в познании мира, в общении людей. Это
чрезвычайно важная сегодня область научных и прикладных исследований, в
которой сосредоточены интересы психологов, философов, лингвистов, логиков,
специалистов по информатике, - ее называют "когнитивная наука" и сулят ей
невиданно широкие перспективы. К концу XX века человечество наконец - пусть
и с некоторым опозданием - отчетливо осознало, что люди плохо понимают друг
друга и что язык далеко не всегда служит взаимопониманию.
В этой книге нет ничего случайного, необязательного. И даже если подчас
кажется, что автор ее немножко озорничает, озорство это имеет под собой
прочную научную основу. В "несерьезных" диалогах героев ставятся и остроумно
решаются фундаментальные проблемы психолингвистики, лингвистической
прагматики, теории речевых актов - тех дисциплин, которые в последнее время
наиболее интенсивно стимулируют развитие гуманитарных наук. Нужно только
уметь увидеть эти проблемы, а спрятаны в тексте они бывают довольно хитро.
"Я существую, но я с этим не согласна, - заявляет одна из героинь и
добавляет: - Мур-р-р..." Нам известно уже о странной ее манере сопровождать
высказывания то хрюканьем, то мяуканьем, а то и "конским храпом с
перемежающейся хромотой", но в данном случае мы имеем дело с ловко
зашифрованным в тексте знаменитым парадоксом Мура (Дж. Мур - один из видных
представителей современной философии) - "Идет дождь, но я с этим не
согласен" - парадоксом, послужившим отправной точкой авторам многих
известных в настоящее время научных концепций. При каких обстоятельствах
возможны высказывания подобного типа (если они вообще возможны), чем они
мотивируются или, по крайней мере, оправдываются - вот что составляет
проблему, одно из нетривиальных решений которой предлагается в этой книге.
Способы шифровки, к которым прибегает автор, исключительно многообразны
и зачастую сложны. Но излюбленный способ - преобразование устойчивых,
застывших словосочетаний, когда властелин мира легко и свободно превращается
в Пластилина Мира, Дон Жуан становится Бон Жуаном... За этим стоит
размышление об условности словесного выражения, о том, что значение и
звучание связаны лишь постольку, поскольку объединены в составе одного
слова. Недаром в книгу то и дело врывается строго терминологическое
выражение "асимметричный дуализм языкового знака": в контексте эти серьезные
слова приобретают забавное звучание, оставаясь все же терминологичными.
Важная мысль о необходимости для всякого наименования устойчивости,
постоянной связи с денотатом (наименованным объектом) подвергается не менее
озорному исследованию: Пластилин Мира с каждым своим новым появлением
оказывается совершенно "преобразованным", ничуть не похожим на самого себя в
"предыдущем предъявлении". Читатель раздумывает: почему это все-таки одно и
то же существо - Пластилин Мира?
Читателю о многом придется раздумывать: сама книга настраивает на
размышления, причем размышления активные и постоянные. Появление каждого
нового героя - своеобразная загадка, которую требуется разгадать немедленно,
иначе поведение его покажется абсурдным. Но автор всецело доверяет читателю:
в книге есть прямой расчет на эрудированного, оригинально мыслящего и
веселого собеседника, готового вступить в игру, правила которой, как
настаивает автор, создаются по ходу самой игры, и готового играть всерьез.
Правда, предлагаемая игра непроста. Участники ее должны обладать все еще
довольно редким, к сожалению, качеством - широтой взгляда на мир, принимая
как данность не только то, что бывает не часто, но и то, чего не бывает
никогда, ибо и небываемое бывает - если не в реальном, то, по крайней мере,
в одном из возможных миров. При такой установке читатель гарантирован от
недоразумений, подстерегающих его на каждом шагу, поскольку идея возможных
миров - чрезвычайно популярная в современной науке - составляет
цементирующую основу книги. "Все возможно", - убеждает нас автор, предлагая
тем самым свободу индивидуального выбора, свободу самостоятельных решений,
которой подчас так недостает нашему современнику. "Философские и
логико-лингвистические парадоксы семантики возможных миров" - таким
подзаголовком можно было бы сопроводить название этой книги.
"Играют" даже детали. Автор пишет: "Лес густел медленно и незаметно,
как кисель". Вот хорошее сравнение - забавное и легкое! Без натуги, хотя
очень неожиданное. Читатель остановится и перед ним, подумает. Конечно,
естественно сказать и "Лес густел", и "Кисель густел". Но значения глаголов
не совпадают: лес густел - "становился менее редким"; кисель густел -
"становился менее жидким". Отсюда - скрытый каламбур в этом сравнении:
читателя приглашают подумать об омонимии и полисемии в языке, о полезной
роли совпадения разных языковых знаков.
Стало быть, для кого-то эта книга - размышление о языке. А другой
читатель увидит в ней повод для раздумий о теории познания, третий - о
психологии восприятия искусства... Сама книга - в известной степени
Пластилин Мира: она каждый раз меняется в зависимости от того, что в ней
сможет и захочет найти читатель.
Наконец, последнее. Независимо от всего, что сказано, книга Е. В.
Клюева - просто талантливое художественное произведение. От этого никуда не
уйдешь. Конечно, найдутся и такие читатели, которые скажут: "Нас не надо
тренировать в интеллектуальной динамичности и раскованности! Мы и так не
задавлены стереотипами, не хотим тренироваться!.." А интересную книжку
хотите прочесть? Художественную? То-то... Тогда берите и читайте. Вот она,
перед вами.
М. В. Панов, доктор филологических наук
ББК 88.8
К52
Редакционная коллегия:
действительный член АПН СССР А. В. Петровский (ответственный редактор),
доктор психологических наук О. А. Конопкин,
кандидат психологических наук М. Ю. Кондратьев
Рецензенты:
доктор психологических наук Б. М. Величковский,
учитель-методист О. М. Вильчек
К52 Между двух стульев. - М.: Педагогика, 1989. - 160 с.: ил. - (Познай
себя: Психология - школьнику).
45 коп.
ISBN 5-7155-0240-3
К чему ведут привычные стереотипы мышления и восприятия художественной
литературы?
Автор книги в остросюжетной форме демонстрирует нам те парадоксальные
ситуации, в которые попадает герой, пытаясь найти "здравый смысл" в
классических произведениях, исходя л