Страница:
километров - будет обращаться вокруг земного шара, как спутник; от восьми
до одиннадцати километров - летать вокруг Земли по эллипсу, то
приближаясь, то удаляясь, как периодическая комета, и лишь при скоростях
более одиннадцати километров тело, брошенное с Земли, окончательно
преодолеет земное тяготение и улетит навсегда в мировое пространство.
Чтоб достигнуть таких скоростей, необходимо затратить огромную
мощность. Энергия дает горючее. И для звездоплавания встает новый вопрос -
о наиболее легком и энергоемком горючем. Ведь горючее само имеет вес.
Расходуется оно постепенно. Значит, в момент отлета приходится сообщать
скорость и самому горючему. Это необходимо учесть.
Далее, горючего можно взять тем менее, чем совершеннее двигатель, чем
выше коэффициент его полезного действия. Наиболее совершенными в этом
отношении являются двигатели так называемого прямого действия, к каковым и
относятся реактивные двигатели...
- Но ведь все эти трудности уже побеждены, все вопросы разрешены, все
подсчитано, - возразил Стормер. - И нам, быть может, не придется
заниматься такого рода подсчетами. Мы интересуемся практикой управления
ракетами...
- Вот эта-то практика и невозможна без длительной подготовки, - ответил
Цандер. - Расчеты нужны не только при подъеме, но и при самом полете, а
также и при посадке. Не забывайте, что земное притяжение ослабевает с
расстоянием, но нигде не прекращается. На летящую ракету ! действует
притяжение не только Земли, но и Луны, и Венеры, и Солнца, это притяжение
изменяет направление полета. Астронавигация требует беспрерывных
вычислений. Инструменты дают лишь материал для этих вычислений. Я
пользуюсь и акселерометрами, показывающими величину ускорения полета, и
жироскопами, регистрирующими изменения в направлении, и волчками, то есть
теми же жироскопами, контролирующими направление руля; по угловым размерам
планет и Солнца мне приходится измерять расстояние от них до ракеты и
самоопределяться. Мне надо вычислять количество потребляемого горючего и
отсюда - уменьшение общей массы ракеты, влияние этого на скорость и
прочее. Чтобы высадиться на планету, необходимо знать ее положение на
орбите и связать со скоростью и направлением движения ракеты. Всякая
ошибка ведет здесь к напрасной трате горючего - в лучшем случае. Само по
себе управление ракетой хорошо автоматизировано, и научиться пускать в ход
дюзы или прекращать взрывы, менять направление ракеты не так уж трудно.
Повернуть штурвал может и ребенок. Но куда придет корабль управляемый
таким капитаном?
- Словом, никто, кроме вас, троих, не может справиться с задачей? -
спросил Стормер.
- С этой задачей сможет справиться каждый из вас, если только овладеет
необходимыми знаниями, - ответил Цандер.
- И... вы их дадите нам? - спросил Маршаль.
- Я сделаю все возможное, чтобы передать их вам. Остальное зависит от
вас.
- Итак, за таблицу умножения?
- За логарифмы, без которых не ступить ни шагу, за аналитическую
геометрию, за дифференциальное и интегральное исчисление.
- И за практический опыт, конечно? - спросил Стормер, которому хотелось
поскорее взять быка за рога.
- Ну разумеется, потом, - ответил Цандер.
Цандер взялся за обучение пассажиров. Он был не из тех, кто дорожит
монополией своих знаний, и охотно делился ими со всеми, насколько ему
позволяло время. Но именно эта самая добросовестность не удовлетворяла
пассажиров, в особенности Пинча. Ему казалось, что Цандер слишком долю
останавливается на теории в ущерб практике. Пинчу скорее хотелось
добраться "до кнопок и рычагов". Он целыми часами просиживал в капитанской
рубке, следя за всеми движениями Цандера.
В таком упорстве Пинча была своя цель: он понял всю выгоду быть
"незаменимым специалистом". Если он в совершенстве овладеет техникой и
знаниями астронавигации - настолько, что в состоянии будет заменить не
только Винклера и Фингера, но и самого Цандера, - тогда многое изменится!
Ведь в конце концов и Цандер может стать.., жертвой несчастного случая.
Пинч станет капитаном Пинч покажет себя. Он, капитан, завоюет сердце
Амели. Он может нажить состояние. Надо только скорее научиться всей этой
премудрости.
Вот, например, акселерометр. Прибор для определения ускорения при
полете корабля. Простой цилиндрик, в нем груз на пружине, перо,
вычерчивающее кривую. Ракета "дернет", грузик отклонится, пружина
растянется, перо вычертит кривую. Не так уж сложно! Пинч научился
разбираться в этих кривых. Труднее пользоваться записями акселерометра для
определения направления движения Все эти координатные системы, аппараты,
дифференциальные исчисления, небесные координаты, эклиптики, знаки
зодиака, параллаксы, измерения широт, ортогональные проекции, перигелии,
афелии, скорости В многочисленных чертежах чертовски трудно разобраться.
Да и нужно ли? Разве одна практика надавала возможность мореплавателям
древности совершать далекие путешествия?..
Вот, например, этот рычаг. Он приводит в действие боковые дюзы. Нет, не
боковые, а задние. Хотя нет... Ракета сейчас описывает круги. Так. Если
немного повернуть этот рычаг влево, то задняя дюза "поддаст ходу" ракете.
"Ковчег" начнет вертеться несколько быстрее. Совсем немного. Пассажиры,
пожалуй, и не почувствуют этого. Цандера нет в рубке. Почему бы не
попробовать? В конце концов управление ракетой не сложнее управления
автомобилем. Рычаг туда, рычаг сюда. Тррр - и готово! Э, надо попробовать!
Пинч дернул рычаг.
Произошло "тррр", которого меньше всего мог ожидать Пинч.
Он ошибочно дал, что называется, "контрпар".
Внезапно Пинча ударило о стенку рубки, причем инструменты полетели
вслед за Пинчем к противоположной стороне; в ракете установилось состояние
невесомости.
Пинч, вернее - его беспомощное тело, начал двигаться, отталкиваясь от
стен и предметов беспорядочными движениями, и, наконец, остановился в
самом центре помещения, прежде чем от неожиданности он успел ухватиться за
стенной ремешок. На его несчастье, при нем не было ни вееров, ни
вращательного диска.
Следом за злосчастным "тррр" в середине ракеты раздались взрыв и
необычайное шипение, переходящее в свист.
Пинч почувствовал, как в закрытую наглухо рубку проникает леденящий
холод...
Неужели Пинч вызвал катастрофу?.. Этот взрыв, шипение, свист могли
производиться только воздушной струей, вылетающей из ракеты в мировое
пространство. Где-то образовалась брешь. Холод мировых пространств
наполнит ракету, мировая "пустота" высосет до последнего кубического
миллиметра весь кислород, и все они задохнутся, нет, еще раньше
окоченеют... Погибнуть смертью, которую он готовил для Ганса и Винклера!..
И он сам во всем этом виноват...
Не добраться ни до рычага, ни до двери. Между ними и Пинчем был один
метр расстояния, но его невозможно преодолеть...
Из кабин слышались крики, вопли, шум... Вот голос епископа,
призывающего "царя Давида и всю кротость его"... Вот как будто Шнирер
что-то кричит о машинах... Вот голос Амели. Неужели и она погибнет? И по
его же вине. А он мечтал спасти ее и получить в награду ее руку...
Пинч вновь задрыгал ногами, руками, затряс головой. Он понимал всю
бесполезность этих движений, но не мог "висеть в бездействии"...
Вот голос Цандера. Он приказывает что-то Гансу. Цандер. Неужели он не
спасет их?..
Снова послышалось какое-то грохотанье. Свист и вой прекратились. Через
несколько минут Пинч почувствовал, что в каюте теплеет и становится легче
дышать.
"Кажется, мы спасены", - подумал он.
Теперь ему хотелось только одного - как можно скорее выбраться отсюда,
проскользнуть незамеченным. О, он готов отпираться во всем! Предстать
виновником едва не происшедшей гибели перед всеми, в особенности перед
Амели - для Пинча это было второй надвигающейся катастрофой. А он еще
мечтал стать капитаном! Кто доверит теперь ему это дело?.. Все погибло,
мечты разбиты!.. Но неужели никак нельзя удрать?..
- Это ваша работа! Дело ваших рук, - вдруг услышал он голос Цандера,
появившеюся в дверях рубки. Пинч не мог даже повернуть голову. Он только
дернул ногами, как повешенный в последней судороге.
- Следовало бы вас оставить в таком положении на двое суток в виде
наказания! - кричал Цандер. - Зачем вы трогали рычаги вопреки строгому
запрету? Теперь вы больше никогда не переступите порога этой рубки! - И
Цандер довольно бесцеремонно схватил Пинча за ворот и выбросил его
невесомое тело в коридор, как мячик.
- Что случилось? - крикнул Пинч, появляясь в кают-компании.
- Случилось то, что мы все едва не погибли, - ответил Стормер. - Но
отчего и по чьей вине, этого еще никто толком не знает. Факт тот, что в
оболочке ракеты, в том месте, где находится труба, соединяющая ракету с
оранжереей, образовалась трещина, в которую начал выходить воздух. Не
прими Цандер немедленных мер и не закрой он отсека, через несколько секунд
все мы превратились бы в ледяные сосульки.
- Но отчего произошло все это? - с невинным видом спросил Пинч.
- А вы где сами были? - спросил Стормер, пристально глядя на Пинча.
- Я.., в уборной...
- Ну ладно, разберемся. Все произошло оттого, что ракета внезапно
изменила движение, получился страшный толчок. Все полетело кувырком.
Цандер предполагает, что наша оранжерея погибла. Если образовалась щель
там, где прикреплена труба, проводящая газ из ракеты в оранжерею, -
значит, это труба сорвалась со своего основания, да и только ли труба?
Сейчас мы отправимся на поверхность ракеты осмотреть повреждения. Неужели
наш урожай погиб?..
Через полчаса Цандер, Ганс, Винклер, Стормер, Маршаль и Блоттон
выбрались наружу.
Оранжерея имела жалкий вид. Главная пятисотметровая труба висела в
наклонном положении, держась только одним концом. В оранжерею проник
мировой холод и мгновенно уничтожил всю растительность. От плодов не
осталось и следа. Клубника, картофель, земляника, очевидно, взорвались,
как маленькие шрапнели, под влиянием внутреннего давления газов. Листья,
стебли совершенно обуглились и рассыпались при малейшем прикосновении в
мельчайшую пыль.
Урожай, которого так ждали, погиб окончательно. Но можно ли было по
крайней мере спасти и починить хоть оранжерею?
Ее осмотр привел к самым неутешительным выводам. Часть оранжереи -
метров в сто - оторвалась и улетела. Стекла треснули. Оранжерею еще можно
было укоротить. Но стекол ничем не заменишь. А без стекол нет солнечной
энергии, которая давала жизнь оранжерее.
Все вернулись в кают-компанию подавленные. Тотчас было созвано
экстренное совещание всех обитателей ракеты, без деления на ранги и
классы. Вопрос был слишком важен и затрагивал каждого.
Но по существу, это уже не было совещанием. Никто не решался предлагать
своих проектов, планов, как выйти из положения. Время и обстоятельства
создали Цандеру непререкаемый авторитет. Уже без ворчания на его
"диктатуру" все смотрели только на него, ждали, что скажет он. Его речь
была коротка:
- Здесь нечего долго думать. Запасов наших кладовых нам хватит
ненадолго. Питаться "синими" консервами невозможно. Нам остается один
выход: что называется, "на всех парах" мчаться и высаживаться на Венеру.
- Но все-таки отчего произошла катастрофа? - спросил Стормер.
- Сейчас для нас гораздо важнее вопрос, как избежать гибельных ее
последствий, - отвечал Цандер. - Не время искать виновных.
Пинч облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Цандера. Нет,
этот инженер все-таки лучше, чем он думал о нем.
Начались новые заботы. Цандер уединился в рубке и сидел над
вычислениями. Винклер и Ганс помогали ему, производили измерения,
наблюдали небесные светила.
В пассажирских каютах царило возбуждение, какое бывает на океанских
пароходах в конце путешествия, когда уже видна гавань. Такой гаванью для
"ковчега" стала Венера. О Земле уже никто не думал, тем более что связь с
нею давно прервалась.
Цандер не хотел подвергать путешественников лишний раз неприятным
ощущениям при изменении скорости и потому не затормозил и не остановил
ракету, а повернул ее широким полукругом, не замедляя скорости.
Приближался самый ответственный и рискованный момент межпланетных
путешествий - посадка. Цандер все больше задерживал полет ракеты, перейдя
к скоростям порядка одиннадцати-двенадцати километров в секунду. Венера
блистала на небе огромным шаром. "Ковчег" приближался к планете по
параболе. Еще несколько "часов" полета, и ракета начала описывать вокруг
Венеры эллипс, то приближаясь, то удаляясь от нее. По расчетам Цандера,
весь спуск должен был продолжаться около земных суток. При обходе Венеры
по эллипсу в первый раз ракета приблизилась к планете настолько, что вошла
в ее стратосферу, а затем начала удаляться. Когда ракета оказалась на
противоположном конце большой полуоси эллипса, расстояние от ближайшей
точки до этого конца полуоси равнялось почти двадцати пяти тысячам
километров. Этот первый облет по эллипсу продолжался почти десять земных
часов, и путешественники, которых еще не уложили в ящики стабилизаторов,
могли наблюдать интересное зрелище, как Венера то увеличивалась в
размерах, закрывая почти все видимое из окна пространство, то уменьшалась,
то снова увеличивалась, когда ракета пошла к дальней точке эллипса во
второй раз. Снова она задела стратосферу планеты и затем ушла на
двенадцать тысяч километров. Этот второй облет занял около пяти часов. При
каждом новом облете большая полуось эллипса укорачивалась, и эллипс
начинал приближаться к кругу. Продолжительность полета по пятому эллипсу
заняла всего один час десять минут. Оставался последний облет планеты - по
кругу, на расстоянии всего семидесяти пяти километров над поверхностью, и
спуск по косой линии через атмосферу - около трех с половиной тысяч
километров, на что требовалось немногим более получаса. Путешественники
были уложены в амортизаторы. Цандер, Винклер и Ганс находились на своих
местах в передней и задней рубках.
Каждый раз, когда ракета врезалась в верхние слои атмосферы,
чувствовался значительный толчок. Атмосфера тормозила скорость полета.
Когда "ковчег" врезался в густую атмосферу Венеры в последний раз,
чтобы, прорезав ее по касательной, опуститься на поверхность, скорость
ракеты была близкой к скорости летящего артиллерийского снаряда.
Перед Цандером было два пути уменьшить еще больше скорость полета перед
посадкой: воспользоваться огромным парашютом или же пустить в ход дюзы,
направленные своим выходом к поверхности планеты. Взрывы будут толкать
ракету назад, уменьшая таким образом скорость падения.
Возможен был и комбинированный способ. Торможение посредством мотора
требовало особого искусства управления. А Цандер привык преодолевать самое
трудное. И он решил спустить ракету на дюзах.
Этому спуску предшествовали сложнейшие расчеты. И никогда еще Цандер не
подсчитывал, не пересчитывал и не проверял результатов с такой
тщательностью. Все было поставлено на карту. Управление спуском должно
было происходить без ориентировки, по приборам и расчетам, так как густая
облачность Венеры не позволяла ориентироваться. Да и сами окна ракеты
перед спуском были наглухо закрыты герметическими щитами, так как было
невозможно точно предугадать, каким боком "сядет" ракета. С хронометром и
графиком скоростей Цандер должен был в известное время усиливать или
уменьшать действие мотора.
Он был бы совершенно спокоен за благополучный исход посадки, если бы в
его расчетах не было одной неизвестной или по крайней мере приближенной
величины - данных о плотности атмосферы Венеры. От плотности зависела сила
торможения, и эта величина вносила неясность в расчет двух других сил.
Цандер знал все немногое, что удалось узнать о плотности атмосферы
Венеры земным астрономам. Он знал, что эта атмосфера почти в два раза
плотнее земной. Изменение же плотности с высотой приходилось устанавливать
предположительно - по сравнению с земной.
И Цандер, лежа в своем ящике, с необычным для него волнением переживал
самые ответственные минуты, каждая из которых могла стоить жизни всем
пассажирам.
Хронометр и график на доске, освещенные электрической лампочкой, хорошо
были видны Цандеру. Секунда в секунду ракета врезалась в атмосферу и пошла
на снижение по касательной. Довольно ощутимое усиление тяжести
подтверждало, что "ковчег" вошел в атмосферу.
Мерно подвигалась секундная стрелка, и время от времени Цандер нажимал
рычаги управления.
Даже лежа в ящике, наполненном водой, он чувствовал, какую титаническую
борьбу выдерживает ракета, преодолевая притяжение работой своих дюз.
Цандер воспринимал эту борьбу в формулах механики и символах математики.
Дюзы ревели, грохотали, как маленькие вулканы, выбрасывая снопы пламени.
Цандер ясно представлял себе эту картину. Несмотря на толстые стенки
ракеты и разреженный воздух внутри "ковчега", этот грохот глухо проникал
даже в ящик: густая атмосфера Венеры не "съедала" больше звуков, подобно
пустоте межпланетного пространства.
Нарастали последние, самые томительные секунды. Тридцать седьмая минута
на исходе. Сейчас будет толчок. Тридцать семь минут на исходе. Сейчас
будет толчок... Тридцать семь минут и одна секунда, две, три.., толчка
нет... Атмосфера плотнее, чем было рассчитано. Нужно ослабить работу
мотора.
Потекла тридцать восьмая минута... Вероятно, ракета снижается над
океаном... Еще несколько секунд... Незначительный толчок. И вдруг
сильнейший удар, от которого помутилось в голове. Хронометр с графиком и
лампочкой куда-то уплыли. Еще удар.. Сильнейший крен, и, наконец, полная
остановка...
"Ковчег" сел на почву новой земли - станции назначения "беглецов от
революции" .
Лежа в амортизационном ящике, Цандер чувствовал, как повышается
температура.
"Этак можно свариться, - подумал он. - Толчков больше нет, пора
выходить".
Цандер осторожно вылез из ящика и сбросил скафандр. Горячий воздух, как
из раскаленной печи, обдал лицо. Пот заливал лоб, щеки, глаза... Пришлось
вновь надвинуть на голову шлем скафандра.
"Моя непредусмотрительность. Надо было перед посадкой усилить работу
холодильников..." Он пустил их на полную мощность. Температура понизилась,
но было еще очень жарко. Термометр показывал сорок три
градуса."Представляю, как чувствуют себя наши пассажиры..." Цандер снова
сбросил водолазный костюм.
Вошел Ганс, вытирая пот с красного лица.
- Фу, шведская парильня! - воскликнул он. - Я уж вынул из ящиков наших
пассажиров. Раскисли. Леди совсем в кисель превратилась. Даже голос
потеряла - шипит, как сифон. Барон хрипит. Стормер пыхтит, с лица Делькро
всю парфюмерию смыло.
Через несколько минут все пассажиры собрались в кают-компании -
красные, мокрые, расслабленные. Делькро вынула зеркальце, с которым
никогда не расставалась, глянула в него и вскрикнула. От бровей и ресниц
шли по щекам черные потеки, кармин губ окрасил подбородок. Ганс не
удержался, расхохотался.
- Зачем выбрали такую горячую планету? - послышался зловещий шепот леди
Хинтон. За время своего межпланетного путешествия даже она сделала
некоторые успехи в астрономии; научилась отличать планеты от комет по
единственному признаку - "с хвостом или без хвоста". - Я же предупреждала
вас, что мне необходим климат Ривьеры. На этой же планете климат Алжира.
- Вы ошибаетесь, мадам, - сказал Цандер. - Весьма вероятно, что внешний
воздух за стенами звездолета очень холоден.
- Тогда, значит, это вы решили сварить нас, как раков? - сердито
спросил Стормер. Сине-красный, с выпученными глазами, он и в самом деле
походил на вареного рака.
Цандер улыбался.
- Нет, просто оболочка ракеты сильно нагрелась трением об атмосферу.
- Н-но ведь при отлете с Земли мы также т-терлись об ат.., атмосферу?
- Вы правы, барон. И тогда температура так не повышалась. Атмосфера же
Венеры плотнее земной. Не забывайте, что это наш первый полет. В следующий
раз буду знать, как...
- В следующий раз! - прервала Цандера леди Хинтон. - Еще раз перенести
эту пытку? Подумать страшно!
- Тридцать два градуса, - сказал Винклер, глянув на термометр. -
Температура быстро понижается.
Цандер озабоченно покачал головой. Уж очень быстро понижается. За
стеной, должно быть, большой холод.
- Так надо скорее открыть дверь и проветрить наш "ковчег"! - сказал
епископ, поглаживая лысину.
- Да, разумеется, - задумчиво ответил Цандер. - Ганс, Винклер, идем.
- Позвольте и мне с вами. Быть может, и я окажусь полезен, - заюлил
Пинч.
- Я позову вас, если ваша помощь потребуется, - ответил Цандер таким
тоном, что Пинч остался на месте. Со времени своего неудачного опыта
управления ракетой Пинч побаивался Цандера.
Винклер, Ганс и Цандер прошли коридорами в отсек-камеру, где находилась
наружная дверь. Цандер тщательно прикрыл и запер на ключ дверь в коридор,
затем сказал своим помощникам:
- Положение серьезное. Судя по внутренней температуре, поверхность
оболочки оплавилась. При этом дверные пазы, вероятно, спаялись. Если нам
не удастся открыть двери, мы погибнем от удушья. У нас осталось совсем
немного кислорода...
- Откроем, - спокойно и уверенно ответил Винклер. - Если не удастся
открыть дверь или иллюминатор, пустим в ход сверла, автоген, проделаем
отверстие в стене...
- Причиним этим смертельную рану нашей ракете, - добавил Цандер. - У
нас едва ли хватит материалов и инструментов заделать пробоину так, чтобы
можно было рискнуть на обратный полет.
- Лучше оказаться пленниками Венеры, чем погибнуть в ракете от удушья,
- сказал Ганс.
- Необходимо устранить ближайшую опасность.
- Правильно, Винклер, верно, Ганс. Я согласен с вами. Но, устраняя
ближайшую опасность, не идем ли мы навстречу другой? Что ожидает нас за
этой стеной? - Цандер хлопнул рукой но вогнутой стенке ракеты. - Быть
может, правы те ученые, которые утверждают, что на Венере нет кислорода.
- Здесь - верная гибель, а за стеной - проблематичная Если есть хоть
один шанс против ста...
- О чем тут говорить? - прервал Винклера Ганс. - Эта камера закрывается
наглухо. Мы первыми должны испытать на себе воздух Венеры. И если он
окажется смертельным, предоставим нашим пассажирам пережить нас на
несколько минут... Мне, признаться, вообще не по душе погребальные
разговоры. Обо всем этом каждый из нас должен был передумать еще на Земле,
прежде чем переступить порог ракеты Я предлагаю немедленно приняться за
работу. - Ганс решительно открыл дверь и направился в кладовую.
Там было темно. Ганс зажег лампочку и.., увидел перед собою Стормера,
согнувшегося под тяжестью тяжелого баллона с кислородом.
Ганс понял: Стормер пытался утащить баллон в свою каюту.
- Оставьте баллон! - крикнул Ганс, загораживая дверь.
Мгновенно смущение сменилось на лице Стормера гневом.
- Не ваше дело! - грубо ответил он - Я приказываю вам, поставке баллон
на место!
- Щенок! - заревел Стормер. - Здесь я хозяин, а не ты. Прочь с дороги!
Сняв баллон с плеча, Стормер взял его наперевес и с этим тараном
двинулся на Ганса. Ганс оставался неподвижным, но в последнее мгновение
отскочил в сторону. Стормер, не встретив точки опоры, упал вместе с
баллоном, зарычал, выругался и начал подниматься. Ганс налетел на него и
повалил на спину Стормер с неожиданной быстротой повернулся на грудь,
вскочил на ноги и бросился к Гансу, расставив толстые, тупые пальцы, с
явным намерением задушить Ганса. Не подпуская его к себе, Ганс снова
прыгнул в сторону и схватил с полки тяжелый молот, который мог бы
размозжить череп Стормера.
- Змееныш! - прохрипел Стормер, шевеля пальцами, но не двигаясь с
места.
- Вы здесь, господин Фингер? Как дела? Что вы здесь делаете? - У дверей
стоял Пинч, вертя своей острой мордочкой, словно собака, нюхающая воздух.
- Я пришел за инструментами, а что тут делал мистер Стормер, спросите у
него, - ответил Ганс.
Стормер метнул на Ганса гневный взгляд и, тяжело ступая, оставил поле
сражения, грубо толкнув по пути непрошеного свидетеля.
Ганс усмехнулся, собрал инструменты и вышел в коридор, закрыв кладовую
на ключ. Пинч потирал плечо и с недоумением смотрел вслед удалявшемуся
Стормеру.
- Мистер Пинч, вы, кажется, хотели помочь нам открывать дверь?
- С удовольствием.
- Только предупреждаю: мы закроемся наглухо. Воздух Венеры может быть
смертоносным.
- Это пустяки. Но вот что меня беспокоит: внешний воздух, наверно,
очень холодный, а я пропотел и могу схватить насморк... - Вихляясь и
кланяясь, Пинч задом удалился от Ганса.
- Почему ты так долго не возвращался? - спросил Винклер. Ганс коротко
рассказал о случае в кладовой и взялся за дверные запоры.
- Подождите, - остановил Цандер. - Я предлагаю надеть кислородные маски
и привести сюда козленка. Пусть козленок первый испытает на себе действие
здешнего воздуха.
- Излишняя предосторожность, - возразил Ганс. - Допустим, что козленок
подохнет, глотнув смертоносных газов. Это не изменит положения. - Он
попытался повернуть колесо винтового запора - одного, другого, третьего.
Не поворачивается. Винклер сжал кольцо своими руками-клещами.
- Не идет. Очевидно, оплавлена... Попробуем вторую дверь, в другом
конце ракеты Ганс вышел в коридор и вновь столкнулся с Пинчем. Он ежился,
до одиннадцати километров - летать вокруг Земли по эллипсу, то
приближаясь, то удаляясь, как периодическая комета, и лишь при скоростях
более одиннадцати километров тело, брошенное с Земли, окончательно
преодолеет земное тяготение и улетит навсегда в мировое пространство.
Чтоб достигнуть таких скоростей, необходимо затратить огромную
мощность. Энергия дает горючее. И для звездоплавания встает новый вопрос -
о наиболее легком и энергоемком горючем. Ведь горючее само имеет вес.
Расходуется оно постепенно. Значит, в момент отлета приходится сообщать
скорость и самому горючему. Это необходимо учесть.
Далее, горючего можно взять тем менее, чем совершеннее двигатель, чем
выше коэффициент его полезного действия. Наиболее совершенными в этом
отношении являются двигатели так называемого прямого действия, к каковым и
относятся реактивные двигатели...
- Но ведь все эти трудности уже побеждены, все вопросы разрешены, все
подсчитано, - возразил Стормер. - И нам, быть может, не придется
заниматься такого рода подсчетами. Мы интересуемся практикой управления
ракетами...
- Вот эта-то практика и невозможна без длительной подготовки, - ответил
Цандер. - Расчеты нужны не только при подъеме, но и при самом полете, а
также и при посадке. Не забывайте, что земное притяжение ослабевает с
расстоянием, но нигде не прекращается. На летящую ракету ! действует
притяжение не только Земли, но и Луны, и Венеры, и Солнца, это притяжение
изменяет направление полета. Астронавигация требует беспрерывных
вычислений. Инструменты дают лишь материал для этих вычислений. Я
пользуюсь и акселерометрами, показывающими величину ускорения полета, и
жироскопами, регистрирующими изменения в направлении, и волчками, то есть
теми же жироскопами, контролирующими направление руля; по угловым размерам
планет и Солнца мне приходится измерять расстояние от них до ракеты и
самоопределяться. Мне надо вычислять количество потребляемого горючего и
отсюда - уменьшение общей массы ракеты, влияние этого на скорость и
прочее. Чтобы высадиться на планету, необходимо знать ее положение на
орбите и связать со скоростью и направлением движения ракеты. Всякая
ошибка ведет здесь к напрасной трате горючего - в лучшем случае. Само по
себе управление ракетой хорошо автоматизировано, и научиться пускать в ход
дюзы или прекращать взрывы, менять направление ракеты не так уж трудно.
Повернуть штурвал может и ребенок. Но куда придет корабль управляемый
таким капитаном?
- Словом, никто, кроме вас, троих, не может справиться с задачей? -
спросил Стормер.
- С этой задачей сможет справиться каждый из вас, если только овладеет
необходимыми знаниями, - ответил Цандер.
- И... вы их дадите нам? - спросил Маршаль.
- Я сделаю все возможное, чтобы передать их вам. Остальное зависит от
вас.
- Итак, за таблицу умножения?
- За логарифмы, без которых не ступить ни шагу, за аналитическую
геометрию, за дифференциальное и интегральное исчисление.
- И за практический опыт, конечно? - спросил Стормер, которому хотелось
поскорее взять быка за рога.
- Ну разумеется, потом, - ответил Цандер.
Цандер взялся за обучение пассажиров. Он был не из тех, кто дорожит
монополией своих знаний, и охотно делился ими со всеми, насколько ему
позволяло время. Но именно эта самая добросовестность не удовлетворяла
пассажиров, в особенности Пинча. Ему казалось, что Цандер слишком долю
останавливается на теории в ущерб практике. Пинчу скорее хотелось
добраться "до кнопок и рычагов". Он целыми часами просиживал в капитанской
рубке, следя за всеми движениями Цандера.
В таком упорстве Пинча была своя цель: он понял всю выгоду быть
"незаменимым специалистом". Если он в совершенстве овладеет техникой и
знаниями астронавигации - настолько, что в состоянии будет заменить не
только Винклера и Фингера, но и самого Цандера, - тогда многое изменится!
Ведь в конце концов и Цандер может стать.., жертвой несчастного случая.
Пинч станет капитаном Пинч покажет себя. Он, капитан, завоюет сердце
Амели. Он может нажить состояние. Надо только скорее научиться всей этой
премудрости.
Вот, например, акселерометр. Прибор для определения ускорения при
полете корабля. Простой цилиндрик, в нем груз на пружине, перо,
вычерчивающее кривую. Ракета "дернет", грузик отклонится, пружина
растянется, перо вычертит кривую. Не так уж сложно! Пинч научился
разбираться в этих кривых. Труднее пользоваться записями акселерометра для
определения направления движения Все эти координатные системы, аппараты,
дифференциальные исчисления, небесные координаты, эклиптики, знаки
зодиака, параллаксы, измерения широт, ортогональные проекции, перигелии,
афелии, скорости В многочисленных чертежах чертовски трудно разобраться.
Да и нужно ли? Разве одна практика надавала возможность мореплавателям
древности совершать далекие путешествия?..
Вот, например, этот рычаг. Он приводит в действие боковые дюзы. Нет, не
боковые, а задние. Хотя нет... Ракета сейчас описывает круги. Так. Если
немного повернуть этот рычаг влево, то задняя дюза "поддаст ходу" ракете.
"Ковчег" начнет вертеться несколько быстрее. Совсем немного. Пассажиры,
пожалуй, и не почувствуют этого. Цандера нет в рубке. Почему бы не
попробовать? В конце концов управление ракетой не сложнее управления
автомобилем. Рычаг туда, рычаг сюда. Тррр - и готово! Э, надо попробовать!
Пинч дернул рычаг.
Произошло "тррр", которого меньше всего мог ожидать Пинч.
Он ошибочно дал, что называется, "контрпар".
Внезапно Пинча ударило о стенку рубки, причем инструменты полетели
вслед за Пинчем к противоположной стороне; в ракете установилось состояние
невесомости.
Пинч, вернее - его беспомощное тело, начал двигаться, отталкиваясь от
стен и предметов беспорядочными движениями, и, наконец, остановился в
самом центре помещения, прежде чем от неожиданности он успел ухватиться за
стенной ремешок. На его несчастье, при нем не было ни вееров, ни
вращательного диска.
Следом за злосчастным "тррр" в середине ракеты раздались взрыв и
необычайное шипение, переходящее в свист.
Пинч почувствовал, как в закрытую наглухо рубку проникает леденящий
холод...
Неужели Пинч вызвал катастрофу?.. Этот взрыв, шипение, свист могли
производиться только воздушной струей, вылетающей из ракеты в мировое
пространство. Где-то образовалась брешь. Холод мировых пространств
наполнит ракету, мировая "пустота" высосет до последнего кубического
миллиметра весь кислород, и все они задохнутся, нет, еще раньше
окоченеют... Погибнуть смертью, которую он готовил для Ганса и Винклера!..
И он сам во всем этом виноват...
Не добраться ни до рычага, ни до двери. Между ними и Пинчем был один
метр расстояния, но его невозможно преодолеть...
Из кабин слышались крики, вопли, шум... Вот голос епископа,
призывающего "царя Давида и всю кротость его"... Вот как будто Шнирер
что-то кричит о машинах... Вот голос Амели. Неужели и она погибнет? И по
его же вине. А он мечтал спасти ее и получить в награду ее руку...
Пинч вновь задрыгал ногами, руками, затряс головой. Он понимал всю
бесполезность этих движений, но не мог "висеть в бездействии"...
Вот голос Цандера. Он приказывает что-то Гансу. Цандер. Неужели он не
спасет их?..
Снова послышалось какое-то грохотанье. Свист и вой прекратились. Через
несколько минут Пинч почувствовал, что в каюте теплеет и становится легче
дышать.
"Кажется, мы спасены", - подумал он.
Теперь ему хотелось только одного - как можно скорее выбраться отсюда,
проскользнуть незамеченным. О, он готов отпираться во всем! Предстать
виновником едва не происшедшей гибели перед всеми, в особенности перед
Амели - для Пинча это было второй надвигающейся катастрофой. А он еще
мечтал стать капитаном! Кто доверит теперь ему это дело?.. Все погибло,
мечты разбиты!.. Но неужели никак нельзя удрать?..
- Это ваша работа! Дело ваших рук, - вдруг услышал он голос Цандера,
появившеюся в дверях рубки. Пинч не мог даже повернуть голову. Он только
дернул ногами, как повешенный в последней судороге.
- Следовало бы вас оставить в таком положении на двое суток в виде
наказания! - кричал Цандер. - Зачем вы трогали рычаги вопреки строгому
запрету? Теперь вы больше никогда не переступите порога этой рубки! - И
Цандер довольно бесцеремонно схватил Пинча за ворот и выбросил его
невесомое тело в коридор, как мячик.
- Что случилось? - крикнул Пинч, появляясь в кают-компании.
- Случилось то, что мы все едва не погибли, - ответил Стормер. - Но
отчего и по чьей вине, этого еще никто толком не знает. Факт тот, что в
оболочке ракеты, в том месте, где находится труба, соединяющая ракету с
оранжереей, образовалась трещина, в которую начал выходить воздух. Не
прими Цандер немедленных мер и не закрой он отсека, через несколько секунд
все мы превратились бы в ледяные сосульки.
- Но отчего произошло все это? - с невинным видом спросил Пинч.
- А вы где сами были? - спросил Стормер, пристально глядя на Пинча.
- Я.., в уборной...
- Ну ладно, разберемся. Все произошло оттого, что ракета внезапно
изменила движение, получился страшный толчок. Все полетело кувырком.
Цандер предполагает, что наша оранжерея погибла. Если образовалась щель
там, где прикреплена труба, проводящая газ из ракеты в оранжерею, -
значит, это труба сорвалась со своего основания, да и только ли труба?
Сейчас мы отправимся на поверхность ракеты осмотреть повреждения. Неужели
наш урожай погиб?..
Через полчаса Цандер, Ганс, Винклер, Стормер, Маршаль и Блоттон
выбрались наружу.
Оранжерея имела жалкий вид. Главная пятисотметровая труба висела в
наклонном положении, держась только одним концом. В оранжерею проник
мировой холод и мгновенно уничтожил всю растительность. От плодов не
осталось и следа. Клубника, картофель, земляника, очевидно, взорвались,
как маленькие шрапнели, под влиянием внутреннего давления газов. Листья,
стебли совершенно обуглились и рассыпались при малейшем прикосновении в
мельчайшую пыль.
Урожай, которого так ждали, погиб окончательно. Но можно ли было по
крайней мере спасти и починить хоть оранжерею?
Ее осмотр привел к самым неутешительным выводам. Часть оранжереи -
метров в сто - оторвалась и улетела. Стекла треснули. Оранжерею еще можно
было укоротить. Но стекол ничем не заменишь. А без стекол нет солнечной
энергии, которая давала жизнь оранжерее.
Все вернулись в кают-компанию подавленные. Тотчас было созвано
экстренное совещание всех обитателей ракеты, без деления на ранги и
классы. Вопрос был слишком важен и затрагивал каждого.
Но по существу, это уже не было совещанием. Никто не решался предлагать
своих проектов, планов, как выйти из положения. Время и обстоятельства
создали Цандеру непререкаемый авторитет. Уже без ворчания на его
"диктатуру" все смотрели только на него, ждали, что скажет он. Его речь
была коротка:
- Здесь нечего долго думать. Запасов наших кладовых нам хватит
ненадолго. Питаться "синими" консервами невозможно. Нам остается один
выход: что называется, "на всех парах" мчаться и высаживаться на Венеру.
- Но все-таки отчего произошла катастрофа? - спросил Стормер.
- Сейчас для нас гораздо важнее вопрос, как избежать гибельных ее
последствий, - отвечал Цандер. - Не время искать виновных.
Пинч облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Цандера. Нет,
этот инженер все-таки лучше, чем он думал о нем.
Начались новые заботы. Цандер уединился в рубке и сидел над
вычислениями. Винклер и Ганс помогали ему, производили измерения,
наблюдали небесные светила.
В пассажирских каютах царило возбуждение, какое бывает на океанских
пароходах в конце путешествия, когда уже видна гавань. Такой гаванью для
"ковчега" стала Венера. О Земле уже никто не думал, тем более что связь с
нею давно прервалась.
Цандер не хотел подвергать путешественников лишний раз неприятным
ощущениям при изменении скорости и потому не затормозил и не остановил
ракету, а повернул ее широким полукругом, не замедляя скорости.
Приближался самый ответственный и рискованный момент межпланетных
путешествий - посадка. Цандер все больше задерживал полет ракеты, перейдя
к скоростям порядка одиннадцати-двенадцати километров в секунду. Венера
блистала на небе огромным шаром. "Ковчег" приближался к планете по
параболе. Еще несколько "часов" полета, и ракета начала описывать вокруг
Венеры эллипс, то приближаясь, то удаляясь от нее. По расчетам Цандера,
весь спуск должен был продолжаться около земных суток. При обходе Венеры
по эллипсу в первый раз ракета приблизилась к планете настолько, что вошла
в ее стратосферу, а затем начала удаляться. Когда ракета оказалась на
противоположном конце большой полуоси эллипса, расстояние от ближайшей
точки до этого конца полуоси равнялось почти двадцати пяти тысячам
километров. Этот первый облет по эллипсу продолжался почти десять земных
часов, и путешественники, которых еще не уложили в ящики стабилизаторов,
могли наблюдать интересное зрелище, как Венера то увеличивалась в
размерах, закрывая почти все видимое из окна пространство, то уменьшалась,
то снова увеличивалась, когда ракета пошла к дальней точке эллипса во
второй раз. Снова она задела стратосферу планеты и затем ушла на
двенадцать тысяч километров. Этот второй облет занял около пяти часов. При
каждом новом облете большая полуось эллипса укорачивалась, и эллипс
начинал приближаться к кругу. Продолжительность полета по пятому эллипсу
заняла всего один час десять минут. Оставался последний облет планеты - по
кругу, на расстоянии всего семидесяти пяти километров над поверхностью, и
спуск по косой линии через атмосферу - около трех с половиной тысяч
километров, на что требовалось немногим более получаса. Путешественники
были уложены в амортизаторы. Цандер, Винклер и Ганс находились на своих
местах в передней и задней рубках.
Каждый раз, когда ракета врезалась в верхние слои атмосферы,
чувствовался значительный толчок. Атмосфера тормозила скорость полета.
Когда "ковчег" врезался в густую атмосферу Венеры в последний раз,
чтобы, прорезав ее по касательной, опуститься на поверхность, скорость
ракеты была близкой к скорости летящего артиллерийского снаряда.
Перед Цандером было два пути уменьшить еще больше скорость полета перед
посадкой: воспользоваться огромным парашютом или же пустить в ход дюзы,
направленные своим выходом к поверхности планеты. Взрывы будут толкать
ракету назад, уменьшая таким образом скорость падения.
Возможен был и комбинированный способ. Торможение посредством мотора
требовало особого искусства управления. А Цандер привык преодолевать самое
трудное. И он решил спустить ракету на дюзах.
Этому спуску предшествовали сложнейшие расчеты. И никогда еще Цандер не
подсчитывал, не пересчитывал и не проверял результатов с такой
тщательностью. Все было поставлено на карту. Управление спуском должно
было происходить без ориентировки, по приборам и расчетам, так как густая
облачность Венеры не позволяла ориентироваться. Да и сами окна ракеты
перед спуском были наглухо закрыты герметическими щитами, так как было
невозможно точно предугадать, каким боком "сядет" ракета. С хронометром и
графиком скоростей Цандер должен был в известное время усиливать или
уменьшать действие мотора.
Он был бы совершенно спокоен за благополучный исход посадки, если бы в
его расчетах не было одной неизвестной или по крайней мере приближенной
величины - данных о плотности атмосферы Венеры. От плотности зависела сила
торможения, и эта величина вносила неясность в расчет двух других сил.
Цандер знал все немногое, что удалось узнать о плотности атмосферы
Венеры земным астрономам. Он знал, что эта атмосфера почти в два раза
плотнее земной. Изменение же плотности с высотой приходилось устанавливать
предположительно - по сравнению с земной.
И Цандер, лежа в своем ящике, с необычным для него волнением переживал
самые ответственные минуты, каждая из которых могла стоить жизни всем
пассажирам.
Хронометр и график на доске, освещенные электрической лампочкой, хорошо
были видны Цандеру. Секунда в секунду ракета врезалась в атмосферу и пошла
на снижение по касательной. Довольно ощутимое усиление тяжести
подтверждало, что "ковчег" вошел в атмосферу.
Мерно подвигалась секундная стрелка, и время от времени Цандер нажимал
рычаги управления.
Даже лежа в ящике, наполненном водой, он чувствовал, какую титаническую
борьбу выдерживает ракета, преодолевая притяжение работой своих дюз.
Цандер воспринимал эту борьбу в формулах механики и символах математики.
Дюзы ревели, грохотали, как маленькие вулканы, выбрасывая снопы пламени.
Цандер ясно представлял себе эту картину. Несмотря на толстые стенки
ракеты и разреженный воздух внутри "ковчега", этот грохот глухо проникал
даже в ящик: густая атмосфера Венеры не "съедала" больше звуков, подобно
пустоте межпланетного пространства.
Нарастали последние, самые томительные секунды. Тридцать седьмая минута
на исходе. Сейчас будет толчок. Тридцать семь минут на исходе. Сейчас
будет толчок... Тридцать семь минут и одна секунда, две, три.., толчка
нет... Атмосфера плотнее, чем было рассчитано. Нужно ослабить работу
мотора.
Потекла тридцать восьмая минута... Вероятно, ракета снижается над
океаном... Еще несколько секунд... Незначительный толчок. И вдруг
сильнейший удар, от которого помутилось в голове. Хронометр с графиком и
лампочкой куда-то уплыли. Еще удар.. Сильнейший крен, и, наконец, полная
остановка...
"Ковчег" сел на почву новой земли - станции назначения "беглецов от
революции" .
Лежа в амортизационном ящике, Цандер чувствовал, как повышается
температура.
"Этак можно свариться, - подумал он. - Толчков больше нет, пора
выходить".
Цандер осторожно вылез из ящика и сбросил скафандр. Горячий воздух, как
из раскаленной печи, обдал лицо. Пот заливал лоб, щеки, глаза... Пришлось
вновь надвинуть на голову шлем скафандра.
"Моя непредусмотрительность. Надо было перед посадкой усилить работу
холодильников..." Он пустил их на полную мощность. Температура понизилась,
но было еще очень жарко. Термометр показывал сорок три
градуса."Представляю, как чувствуют себя наши пассажиры..." Цандер снова
сбросил водолазный костюм.
Вошел Ганс, вытирая пот с красного лица.
- Фу, шведская парильня! - воскликнул он. - Я уж вынул из ящиков наших
пассажиров. Раскисли. Леди совсем в кисель превратилась. Даже голос
потеряла - шипит, как сифон. Барон хрипит. Стормер пыхтит, с лица Делькро
всю парфюмерию смыло.
Через несколько минут все пассажиры собрались в кают-компании -
красные, мокрые, расслабленные. Делькро вынула зеркальце, с которым
никогда не расставалась, глянула в него и вскрикнула. От бровей и ресниц
шли по щекам черные потеки, кармин губ окрасил подбородок. Ганс не
удержался, расхохотался.
- Зачем выбрали такую горячую планету? - послышался зловещий шепот леди
Хинтон. За время своего межпланетного путешествия даже она сделала
некоторые успехи в астрономии; научилась отличать планеты от комет по
единственному признаку - "с хвостом или без хвоста". - Я же предупреждала
вас, что мне необходим климат Ривьеры. На этой же планете климат Алжира.
- Вы ошибаетесь, мадам, - сказал Цандер. - Весьма вероятно, что внешний
воздух за стенами звездолета очень холоден.
- Тогда, значит, это вы решили сварить нас, как раков? - сердито
спросил Стормер. Сине-красный, с выпученными глазами, он и в самом деле
походил на вареного рака.
Цандер улыбался.
- Нет, просто оболочка ракеты сильно нагрелась трением об атмосферу.
- Н-но ведь при отлете с Земли мы также т-терлись об ат.., атмосферу?
- Вы правы, барон. И тогда температура так не повышалась. Атмосфера же
Венеры плотнее земной. Не забывайте, что это наш первый полет. В следующий
раз буду знать, как...
- В следующий раз! - прервала Цандера леди Хинтон. - Еще раз перенести
эту пытку? Подумать страшно!
- Тридцать два градуса, - сказал Винклер, глянув на термометр. -
Температура быстро понижается.
Цандер озабоченно покачал головой. Уж очень быстро понижается. За
стеной, должно быть, большой холод.
- Так надо скорее открыть дверь и проветрить наш "ковчег"! - сказал
епископ, поглаживая лысину.
- Да, разумеется, - задумчиво ответил Цандер. - Ганс, Винклер, идем.
- Позвольте и мне с вами. Быть может, и я окажусь полезен, - заюлил
Пинч.
- Я позову вас, если ваша помощь потребуется, - ответил Цандер таким
тоном, что Пинч остался на месте. Со времени своего неудачного опыта
управления ракетой Пинч побаивался Цандера.
Винклер, Ганс и Цандер прошли коридорами в отсек-камеру, где находилась
наружная дверь. Цандер тщательно прикрыл и запер на ключ дверь в коридор,
затем сказал своим помощникам:
- Положение серьезное. Судя по внутренней температуре, поверхность
оболочки оплавилась. При этом дверные пазы, вероятно, спаялись. Если нам
не удастся открыть двери, мы погибнем от удушья. У нас осталось совсем
немного кислорода...
- Откроем, - спокойно и уверенно ответил Винклер. - Если не удастся
открыть дверь или иллюминатор, пустим в ход сверла, автоген, проделаем
отверстие в стене...
- Причиним этим смертельную рану нашей ракете, - добавил Цандер. - У
нас едва ли хватит материалов и инструментов заделать пробоину так, чтобы
можно было рискнуть на обратный полет.
- Лучше оказаться пленниками Венеры, чем погибнуть в ракете от удушья,
- сказал Ганс.
- Необходимо устранить ближайшую опасность.
- Правильно, Винклер, верно, Ганс. Я согласен с вами. Но, устраняя
ближайшую опасность, не идем ли мы навстречу другой? Что ожидает нас за
этой стеной? - Цандер хлопнул рукой но вогнутой стенке ракеты. - Быть
может, правы те ученые, которые утверждают, что на Венере нет кислорода.
- Здесь - верная гибель, а за стеной - проблематичная Если есть хоть
один шанс против ста...
- О чем тут говорить? - прервал Винклера Ганс. - Эта камера закрывается
наглухо. Мы первыми должны испытать на себе воздух Венеры. И если он
окажется смертельным, предоставим нашим пассажирам пережить нас на
несколько минут... Мне, признаться, вообще не по душе погребальные
разговоры. Обо всем этом каждый из нас должен был передумать еще на Земле,
прежде чем переступить порог ракеты Я предлагаю немедленно приняться за
работу. - Ганс решительно открыл дверь и направился в кладовую.
Там было темно. Ганс зажег лампочку и.., увидел перед собою Стормера,
согнувшегося под тяжестью тяжелого баллона с кислородом.
Ганс понял: Стормер пытался утащить баллон в свою каюту.
- Оставьте баллон! - крикнул Ганс, загораживая дверь.
Мгновенно смущение сменилось на лице Стормера гневом.
- Не ваше дело! - грубо ответил он - Я приказываю вам, поставке баллон
на место!
- Щенок! - заревел Стормер. - Здесь я хозяин, а не ты. Прочь с дороги!
Сняв баллон с плеча, Стормер взял его наперевес и с этим тараном
двинулся на Ганса. Ганс оставался неподвижным, но в последнее мгновение
отскочил в сторону. Стормер, не встретив точки опоры, упал вместе с
баллоном, зарычал, выругался и начал подниматься. Ганс налетел на него и
повалил на спину Стормер с неожиданной быстротой повернулся на грудь,
вскочил на ноги и бросился к Гансу, расставив толстые, тупые пальцы, с
явным намерением задушить Ганса. Не подпуская его к себе, Ганс снова
прыгнул в сторону и схватил с полки тяжелый молот, который мог бы
размозжить череп Стормера.
- Змееныш! - прохрипел Стормер, шевеля пальцами, но не двигаясь с
места.
- Вы здесь, господин Фингер? Как дела? Что вы здесь делаете? - У дверей
стоял Пинч, вертя своей острой мордочкой, словно собака, нюхающая воздух.
- Я пришел за инструментами, а что тут делал мистер Стормер, спросите у
него, - ответил Ганс.
Стормер метнул на Ганса гневный взгляд и, тяжело ступая, оставил поле
сражения, грубо толкнув по пути непрошеного свидетеля.
Ганс усмехнулся, собрал инструменты и вышел в коридор, закрыв кладовую
на ключ. Пинч потирал плечо и с недоумением смотрел вслед удалявшемуся
Стормеру.
- Мистер Пинч, вы, кажется, хотели помочь нам открывать дверь?
- С удовольствием.
- Только предупреждаю: мы закроемся наглухо. Воздух Венеры может быть
смертоносным.
- Это пустяки. Но вот что меня беспокоит: внешний воздух, наверно,
очень холодный, а я пропотел и могу схватить насморк... - Вихляясь и
кланяясь, Пинч задом удалился от Ганса.
- Почему ты так долго не возвращался? - спросил Винклер. Ганс коротко
рассказал о случае в кладовой и взялся за дверные запоры.
- Подождите, - остановил Цандер. - Я предлагаю надеть кислородные маски
и привести сюда козленка. Пусть козленок первый испытает на себе действие
здешнего воздуха.
- Излишняя предосторожность, - возразил Ганс. - Допустим, что козленок
подохнет, глотнув смертоносных газов. Это не изменит положения. - Он
попытался повернуть колесо винтового запора - одного, другого, третьего.
Не поворачивается. Винклер сжал кольцо своими руками-клещами.
- Не идет. Очевидно, оплавлена... Попробуем вторую дверь, в другом
конце ракеты Ганс вышел в коридор и вновь столкнулся с Пинчем. Он ежился,