Страница:
сухая весна! Они скоро совьют гнезда и сядут на яйца, и в это время
застигают их степные пожары, или палы. Я имел уже случай говорить об этом
губительном обычае; степная дичь терпит от него ужасное разоренье. Если
весна поздняя и мокрая, то огонь не может распространиться везде, не уходит
далеко в глубь степей, и птица бывает спасена; но в раннюю сухую весну поток
пламени обхватывает ужасное пространство степей и губит не только все гнезда
и яйца, но нередко и самих птиц... Когда огненный ураган пронесется, земля
остынет и перестанет дымиться, уцелевшие кроншнепы, иногда далеко отогнанные
разливом огня, сейчас возвращаются к своим гнездам, и если найдут их
сгоревшими, то немедленно завивают новые, как можно ближе к старым и
непременно на местах или местечках, уцелевших от огня. Несомненная истина,
что на горелом месте никакая птица гнезда не вьет; иногда это может
показаться несправедливым, потому что птица живет и выводится, очевидно, на
паленых степях; но я внимательным изысканием убедился, что гнездо всегда
свивается на месте не паленом, хотя бы оно было величиною в сажень, даже
менее, и обгорело со всех сторон. Когда вырастет трава, то при поверхностном
обозрении нельзя заметить, где горело и где нет; но, разогнув свежую зеленую
траву около самого гнезда, вы всегда найдете прошлогоднюю сухую траву, чего
на горелом месте нет и быть не может и в чем убедиться нетрудно. Если же
палы случатся поздно (что иногда бывает) и у степных куликов пропадут яйца
уже насиженные или они сами обожгутся как-нибудь во время пожара, особенно в
ночное время, то кулики других гнезд не заводят и остаются на этот год
холостыми, продолжая колотиться около тех мест, где погорели их гнезда. Мне
случалось находить и убивать таких холостых кроншнепов; они всегда жирнее
тех, у которых есть дети; у иных я даже находил слегка опаленные перья.
Итак, во второй половине апреля кроншнепы занимают степи или степные
места, иногда со всех сторон окруженные пашнею, и немедленно вьют, или,
вернее сказать, устраивают свои гнезда, потому что витья тут немного.
Устройство гнезда очень просто: небольшая ямочка на сухом месте, под
кустиком прошлогоднего ковыля, дно и бока которой невысоки, окружены и
устланы сухою травою, вот и все. Самка несет четыре яйца обыкновенной
куличьей формы; величина яиц зависит от величины кроншнепов: у больших они
бывают крупнее куриных, а у малых не больше мелких яичек цыцарки, а только
длиннее; цвет яиц зеленовато-серый, они испещрены крапинами или пятнами,
которые на тупом конце яйца крупнее и темнее. Самец разделяет с самкою
высиживанье яиц и все заботы о детях. Чрез три недели вылупляются куличата,
покрытые сизо-зеленоватым пухом: их почти всегда бывает четыре, потому что
болтуны очень редки: они очень скоро оставляют гнездо и начинают проворно
бегать, но в первые дни отец с матерью кормят их. Пища и старых и молодых
состоит из разных насекомых и преимущественно из червей, которых они весьма
искусно вытаскивают своими длинными, кривыми носами из земли, не всегда
мягкой. Впрочем, иногда мне случалось находить в их зобах семена разных трав
и хлебные зерна. Когда куличата подрастут и труднее станет прятаться им в
степной, иногда невысокой траве, отец с матерью выводят их в долочки и
вообще в такие места, где трава выше и гуще или где растет мелкий степной
кустарник; там остаются они до совершенного возраста молодых, до их взлета,
или подъема. В это время трудно найти их, ибо от больших детей старые кулики
уже не вылетают навстречу человеку или собаке и не вьются над ними, даже не
издают никакого голоса, который мог бы открыть охотнику их потаенное
убежище.
Степные кулики в степях то же, что болотные кулики в болотах: так же
далеко встречают человека, собаку, даже всякое животное, приближающееся к их
гнездам или детям, так же сначала налетают близко на охотника, вьются над
ним и садятся кругом, стараясь отвесть его в противоположную сторону, но все
это делают они с меньшей горячностью и большею осторожностью. После
нескольких выстрелов степные кулики отдаляются и становятся сторожки.
Впрочем, в степях, не слыхавших ружейного выстрела, первый натиск
кроншнепов, особенно на едущего охотника с собакою, бывает очень смел. В
молодости случалось мне много езжать по степным дорогам Оренбургской и
Симбирской губерний, и целые стаи степных куликов, налетавших со всех
сторон, бывало преследовали меня десятки верст, сменяясь вновь прилетающими,
свежими кроншнепами, по мере удаления моего от гнезд одних и приближения к
другим. Весь воздух наполнялся их звонкими, заливными трелями: одни вились
над лошадьми, другие опускались около дороги на землю и бежали с неимоверным
проворством, третьи садились по вехам (* По степным дорогам Оренбургской
губернии вехи становятся частые, довольно толстые и высокие. Должно
заметить, что степные кулики очень охотно садятся на сучья сухих дерев или
на высокие пни). Тут можно было настрелять кроншнепов сколько угодно, ибо
беспрестанно попадались новые, непуганые кулики. Я много раз приходил в
затруднительное положение для горячего охотника: проезжая по какой-нибудь
надобности, иногда очень спешной, набив кроншнепов целую кучу, не находя
места, куда их класть, и не зная, что с ними потом делать, беспрестанно я
давал себе обещанье: не останавливаться, не вылезать из тарантаса, не
стрелять... Но вдруг налетала новая стая, крупнее и смелее прежней, и
снова падали кроншнепы от метких моих выстрелов. Гораздо более смелости и
горячности к детям показывают кроншнепы малого рода; средние осторожнее, а
большие даже с первого раза никогда не налетают слишком близко на человека,
разве как-нибудь нечаянно: они сейчас удалятся на безопасное расстояние и
начнут летать кругом, испуская свои хриплые, как будто скрипящие, короткие
трели. Тут молодой, горячий охотник может много посеять дроби по зеленой
степи, не убив ни одного большого кроншнепа, особенно если станет
употреблять не самые крупные сорты дроби. Правда, чем крупнее дробь, тем
шире она разносится и реже летит и тем труднее попасть в цель, но дело в
том, что на далеком расстоянии, то есть шагов на шестьдесят или на
семьдесят, не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной
кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и другие кулики. Удивительно, до
какой степени обманывается зрение! Приглядится ли охотник к кругам, которые
дает около него птица, и они начнут казаться ему меньше, или при поворотах,
иногда крутых, за которыми поворачивается и сам охотник, покажется ему, что
кулик летит прямо на него?.. Не знаю, только этому обману нередко
подвергался я сам, и множество промахов были его следствием. Иногда, убив
кроншнепа и смерив расстояние, которое казалось обыкновенным, находил я, что
оно бывало далеко за семьдесят шагов, а на эту меру я не стал бы и стрелять.
В таких отчаянных обстоятельствах, видя, что утиная дробь не забирает, как
выражаются охотники, употреблял я гусиную и хотя изредка, но добывал по
нескольку огромных степняков.
Как только молодые начнут перелетывать, то старые начнут шататься с
ними отдельными выводками по вспаханным полям, недавним залежам и вообще по
местам, где земля помягче; потом соединяются в станички, выводки по две и по
три, наконец сваливаются в большие стаи, в которых бывают смешаны иногда все
три рода кроншнепов, и начинают посещать болота, разливы больших прудов и
плоские берега больших озер. Там проводят они по нескольку часов, около
полд н, и отдыхают, лежа на хлупи, даже дремлют. Всего охотнее бродят они по
грязным, мокрым местам, растоптанным стадами. Пошатавшись таким образом
недели две, кроншнепы, несмотря на теплое, иногда даже жаркое время, в
половине августа пропадают, то есть, соединясь еще в огромнейшие стаи,
подвигаются к югу. Так бывает по крайней мере в Оренбургской губернии.
Стрельба кроншнепов весьма различна и по своей добычливости и по
достоинству добычи: степные кулики весною, пролетные, еще не разбившиеся на
пары или по крайней мере не начавшие вить гнезд, бывают довольно сыты,
вкусны и, что всего важнее, редки. Конечно, в числе разной пролетной дичи
слышишь и видишь пролетающие стаи кроншнепов, но за дальностью расстояния
стрелять их невозможно. Потом начнешь встречать их изредка, также вместе с
другой дичью, по грязным берегам прудов, весенних луж и разлившихся рек, но
подъехать к ним в меру ружейного выстрела бывает очень трудно; во-первых,
потому, что они сторожки, а во-вторых, потому, что другая мелкая дичь
взлетывая беспрестанно от вашего приближенья, пугает и увлекает своим
примером кроншнепов; подкрасться же из-за чего-нибудь или даже подползти
невозможно потому, что места почти всегда бывают открытые и гладкие. Одним
словом, весенний пролетный, степной кулик дорогая добыча для охотника. В
степи, на местах своего постоянного жительства, они также сначала довольно
сторожки. Конечно, они скоро делаются смирнее, но уже разбившись на пары,
принявшись за витье гнезд и похудев с невероятною скоростью. Впоследствии
времени, когда кроншнепы сядут на яйца или выведут молодых, можно добывать
их гораздо больше, а в местах не стреляных, как я уже говорил, нетрудно
убивать их во множестве, но в это время, еще более исхудалые, сухие и
черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего, малого
рода. Вся эта стрельба производится с начала весны с подъезда по сидячим и,
всего чаще, по бегущим кроншнепам, а потом в лет, когда, при первом
появлении охотника, кулики от гнезд станут налетать и виться около него.
Когда молодые кроншнепы поднимутся и начнут летать выводками по полям,
а потом и стаями по берегам прудов или озер, стрельба их получает опять
высокую цену, потому что их трудно отыскивать и еще труднее подъезжать к
ним, ибо они бывают очень сторожки и после первого выстрела улетают на
другие, отдаленные места. К отлету своему старые кроншнепы до того
разжиреют, что вся хлупь покрывается салом, даже молодые бывают довольно
жирны. Вот пора, в которую дорого и лестно добыванье кроншнепов; но, к
сожалению, добыча бывает незначительна и случайна; собственно охоты за
кроншнепами в это время уже нет. Если и наткнешься как-нибудь нечаянно,
объезжая берега пруда, озера или речного плеса, на большую станицу степных
куликов, то хорошо, если удастся и один раз в них выстрелить; надобно, чтобы
места были очень обширны и привольны и чтобы стая кроншнепов пересела на
другой берег или другое место после вашего выстрела, а не улетела совсем.
Вышибить из стаи одним или двумя выстрелами несколько штук можно только в
том случае, если местность позволит подкрасться из-за чего-нибудь к бродящей
стае или если она налетит на охотника, который имел возможность притаиться в
кусту, в рытвине, в овражке, в камыше или просто на земле, но для этого
нужно, чтобы охотник знал заранее, когда прилетают кроншнепы и на каком
любимом месте садятся, чтоб он дожидался их или увидел по крайней мере
издали летящую стаю. У меня был в соседстве, верстах в двадцати, такой пруд
(* Принадлежавший А. М. Карамзину и называвшийся Карамзинским), на который
кроншнепы прилетали перед своим отлетом осенью ежедневно в полдень; этот
прилет повторялся постоянно каждый год в исходе июля или в начале августа и
продолжался недели две. По счастию, именно вдоль того самого берега,
плоского и открытого, на который обыкновенно садилась вся стая, тянулся
старый полусогнивший плетень, некогда окружавший конопляник, более десяти
лет оставленный; плетень обрастал всегда высокою травою, и мне ловко было в
ней прятаться. Около полд н садился я в свое скрытное убежище и ожидал
прилета кроншнепов. Плавно и беззаботно налетала на меня огромнейшая станица
степных куликов всех трех пород; не только шум ветер слышал я от их
тяжелого полета; надо мной неслась темная туча, вся составленная из длинных
крыльев, ног, шей и кривых носов... В первый раз я так оторопел, что
пропустил стаю и выстрелил уже вдогонку в одного отставшего кулика и поранил
его в крыло. Впоследствии я был спокойнее и целил или в самого большого
кроншнепа, или в то место, где гуще слеталась стая, не подпуская ее к себе
слишком близко или пропустя; выстрелить в слишком близком расстоянии
значит убить и нередко разорвать только одного кулика. Иногда я допускал их
садиться и стрелял по сидячим, и мне случалось вышибать одним зарядом по три
и по четыре кроншнепа. Испуганная стая, взволновавшись, с шумом улетала, но,
сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и
нередко вновь опускалась на прежнее место единственно потому, что я не
выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов;
последнее обстоятельно очень важно, потому что к раненой птице почти всегда
опустится стая. Вторичный выстрел доставлял мне новую добычу, и кроншнепы
улетали окончательно до следующего дня. Впрочем, я никогда не приезжал два
дня сряду, а всегда через день или два и всегда находил их до самого отлета,
который никогда не случался позже 17 августа. Вкус мяса кроншнепов так же
совершенно различен, как и охота за ними: с прилета они довольно сочны и
вкусны, во время вывода детей сухи и черствы, а на отлете и молодые и
особенно старые, облитые жиром, превосходны.
Без сомнения, она так названа по своему крику, или голосу. Кречь,
кречь, кречь. повторяет она беспрестанно, завидя человека или летая над
ним. Кречетка настоящая коренная жительница степей, и я никогда не видывал
ее в других местах. Величиною и складом совершенно похожа на чибиса, или
болотную пигалицу, только несколько ее пошире и на ногах пониже; голова у
ней побольше и хохолка нет. Она так же проворно бегает, такие же имеет
круглые крылья и такой же, как у чибиса, особенный полет. Издали, видя, как
она редко машет крыльями и перевертывается на лету вверх брюхом, ее
решительно можно принять за болотную пигалицу, но цветом перьев она совсем
на нее не похожа: кречетка вся сизая, дымчатая, с темными отливами и
пятнами. Вообще кречеток очень мало, и они имеют ту особенность, что никто
из охотников не видывал их прилета и отлета, между тем как они не пролетная
дичь; напротив, выводят у нас детей постоянно, и всякий охотник каждый год
встречал кречеток в степи, где они всегда живут вместе с степными куликами,
так же как чибисы вместе с болотными. Степными пигалицами зовут их одни
охотники, а не народ; но и из всего сказанного мною видно, что кречетки
имеют на это имя полное право. Вероятно, кречетки прилетают позднее
кроншнепов, потому что на тех самых местах, где с начала весны кроншнепы
жили одни, впоследствии, недели две позднее, мне случалось много раз
находить вместе с ними и кречеток, всегда уже вьющихся над человеком или
собакой, очевидно от гнезд, которые, без сомнения, устроиваются ими очень
поспешно. Молодые мне не попадались, а гнезда с яйцами изредка я находил:
они были свиты очень просто, в них всегда лежали четыре небольшие яичка,
похожие фигурой на чибисиные, серо-пестрого цвета. Кречетки живут парами;
самец и самка сидят попеременно на яйцах не более двух недель с половиною;
оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо
ближе и вьются неотступнее кроншнепов, с которыми вместе, по крайней мере в
продолжение лета, питаются совершенно одинаким кормом. Можно предположить,
что и впоследствии времени самец разделяет с самкою все заботы о детях до
полного их возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать
наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать. В начале июля,
несколько ранее степных куликов, кречетки оставляют степи и совершенно
пропадают.
Охотники не уважают кречеток единственно потому, что встречают их
только в то время, когда они бывают очень худы телом, как и всякая птица во
время вывода детей; но я никогда не пренебрегал кречетками из уважения к их
малочисленности, ибо в иной год и десятка их не убьешь, даже не увидишь.
Мясо их сухо, черство, имеет общий вкус с мясом куликов и чибиса, когда они
худы.
Встречая кречеток только в продолжение двух месяцев, с начала мая до
начала июля, в исключительную эпоху их жизни, я, к сожалению, ничего не могу
сказать более о нравах этой довольно крепкой, складной и красивой птицы.
Весь склад, все части тела этой птицы совершенно куриные, отчего и
получила она свое имя; полевою же, или серою, называется она сколько в
отличие от лесной, белой в зимнее время куропатки, о которой будет говорено
в своем месте, столько же и потому, что сера пером и живет в поле. Серая
куропатка, по моему мнению, если не лучшая, то одна из лучших птиц во всех
породах степной и лесной дичи, кроме вальдшнепа. Как красивы ее пестрые,
темные, красно-желтые, коричневые и светло-серые перья! Как она стройно,
кругло и крепко сложена! Как она жива, проворна, ловка и миловидна во всех
своих движениях! Как жирна и вкусна бывает осенью и зимою! Даже летом
исхудалая матка от яиц или детей не совсем теряет сочность, мягкость и
приятность вкуса. Величиною эта бойкая птичка будет на взгляд несколько
больше русского голубя, но гораздо его мясистее: она будет с цыпленка в
полкурицы. Она имеет под горлышком и около носика перья красноватые или
светло-коричневые, такого же цвета нижние хвостовые перья и, в виде подковы,
пятна на груди или на верхней половине хлупи, которые несколько больше, ярче
и темнее; красноватые поперечные полоски лежат по серым перьям боков. Зоб и
часть головы серо-дымчатые; на верхней, первой половине красновато-пестрых
крыльев виднеются белые дольные полоски, узенькие, как ниточки, которые не
что иное, как белые стволинки перьев; вторая же, крайняя половина крыльев
испещрена беловатыми поперечными крапинками по темно-сизоватому полю, ножки
рогового цвета, мохнатые только сверху, до первого сустава, как у птицы,
назначенной для многого беганья по грязи и снегу, Куропатка настоящая наша
туземка, не покидающая родимой стороны и зимой. Это первая не перелетная, не
улетающая дичь, о которой я начинаю говорить. Она отличается проворством
своего бега и необыкновенною силою и быстротою своего прямого, как стрела,
полета. Взлет или подъем ее быстр, шумен и может испугать, если человек его
не ожидает. Несмотря на силу и скорость полета, куропатки всегда летят
невысоко от земли и недалеко улетают. У куропаток есть три рода крика, или
голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать,
разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только
гораздо тише и приятнее для уха; второй, когда, увидя или услыша
какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот
крик тоже похож несколько на куриный, когда куры завидят ястреба или
коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная
стая летит со всею силою своего быстрого полета. Пища куропаток состоит из
семян растений и хлебных зерен. Изредка попадались мне в их зобах червячки и
другие насекомые. Куропатки если не спят или не лежат во время отдыха, то
беспрестанно бегают, суетятся, роются и клюют всякую всячину. Куропатки
имеют решительную склонность к обществу и никогда не попадаются в одиночку,
даже парами, исключая время вывода детей, в чем сходны с ними тетерева.
О жизни и нравах куропаток с весны до осени я ничего не знаю и
воспользуюсь наблюдениями другого охотника. Я всегда живал в таких местах,
близко которых куропатки детей не выводили, и самому мне никогда не
случалось найти куропаточьего гнезда. Во всю мою жизнь попалась мне одна
только выводка молодых, но зато очень много бивал и наблюдал я куропаток
осенью, когда они собирались уже в стаи, также по первому зимнему мелкому
снегу, когда их можно соследить, бегающих по жнивью, и, наконец, зимою,
когда глубокий снег и метели подгонят их к жилью человеческому: в хлебные
гумна, а на ночь даже в крытые тока и сараи. В выводке, мною найденной,
находилась одна старка и восемь цыпленков; я перебил всех, потому что дело
происходило на гладкой степи; хотя молодые пересаживались очень далеко, но
спрятаться было негде, и добрая собака перебрала их поодиночке. Из этого
опыта я заключаю, что там, где можно найти много куропаточьих выводок, эта
охота должна быть очень весела: молодые куропатки не тетеревята, они
довольно сильны и крепки; деревьев нет, да куропатки не садятся на деревья;
улетают иногда очень далеко и летят ужасно быстро; стрелять надобно живо, а
не то они как раз вылетят из меры.
Вот описание вывода куропаток, стрельбы молодых и особенного способа,
посредством которого разводят их в назначенных местах, составленное одним
опытным, вполне достоверным охотником Симбирской губернии, коротко знакомым
с охотой этого рода.
Весною, как только начинают показываться в полях и кустарниках
проталины, то есть смотря по погоде, в конце марта или в начале апреля,
куропатки разделяются попарно. Самец с самкою живут вместе, не изменяя друг
другу, понимаются же они с наступлением совершенно теплой погоды в конце
апреля или в начале мая. Самка не свивает гнезда, а расчищает для него
местечко, делая в густой траве, в озимях или под кустиком небольшую ямку,
как бы окруженную или опушенную перышками и пухом, нащипанными из
собственной хлупи. Молодая самка несет от двенадцати до пятнадцати, а старая
от пятнадцати до двадцати яиц овальной фигуры, бледно-оливкового цвета.
Высиживание продолжается до трех недель. Молодые куропатки выводятся около
половины июня и вылупляются особенным образом: они не пробивают носиком
тонкой скорлупы, чтобы выйти из нее. Скорлупу куропаточных яиц всегда
находят развалившеюся вдоль на две совершенно ровные части, как бы
разрезанною острым ножом. Цыплята тотчас начинают порхать и бегать за
старыми. Самец вместе с самкою сзывает, водит и охраняет выводку. Через
несколько дней молодые начинают уже летать, потому что выводятся с перьями в
крыльях. Цвет пуха на молодой куропатке красновато-серый, и вообще она
похожа тогда на взрослую перепелку; к осени же, достигая совершенного
возраста, она перелинивает и выцветает. Как только молодые начнут свободно
летать, то всякое утро, на рассвете, вся стая поднимается с места ночлега
л том и перемещается на недальнее расстояние; побегав немного, через
несколько минут скликается, делает другой перелет и там остается на целый
день. Вечером, сейчас по захождении солнца, самец и самка опять сзывают
молодых, делают опять два перелета и располагаются на ночлег.
Охота за молодыми куропатками начинается в исходе июля, но лучшее для
того время когда все хлеба сжаты и скошены, то есть в августе и сентябре.
Хорошо дрессированная, послушная и не слишком горячая легавая собака
необходима для удачной охоты за куропатками. В июле выводки держатся в поле,
в степных лугах с мелким кустарником, в некосях, в бастыльнике. Сначала они
очень смирны, и когда собака нападет на след, то старый самец начнет бегать,
вертеться и даже перепархивать у ней под носом, чтобы отвести ее от выводки.
Опытный охотник заметит это по поиску собаки, отзывает ее, идет в
противоположную сторону и отыскивает стаю. В августе и сентябре куропаточьи
выводки держатся преимущественно в местах гористых и овражистых, в яровых
полях, около скирдов, на просянищах, гречневых и гороховых загонах. В
октябре иногда находишь их в озимях, а когда время сделается холоднее, они
спускаются в луга, поймы, к таловым кустам. Тогда они становятся гораздо
бойчее, поднимаются всей стаею вдруг, с шумом и треском, почти всегда вне
выстрела. Поднявши стаю, надобно следить глазами за ее полетом, всегда
прямолинейным, и идти или, всего лучше, ехать верхом по его направлению;
стая перемещается недалеко; завалившись в долинку, в овражек или за горку,
она садится большею частию в ближайший кустарники редко в чистое поле, разве
там, где перелет до кустов слишком далек; переместившись, она бежит шибко,
но собака, напавши на след снова, легко ее находит. Во второй раз куропатки
вылетают гораздо ближе, часто не все вдруг, а по две, по три разом: тогда
если удастся разбить стаю, они лежат смирно и вылетают из-под ног собаки.
Таким образом можно застрелить много куропаток, а при большом терпении
перебить всю стаю. Если как-нибудь не скоро попадешь на след разрозненных
куропаток, то через полчаса после перемещенья можно подманивать их особого
рода свистком, на который они отвечают, или подождать, когда они сами начнут
скликаться, и тогда немедленно идти на голос: они скоро опять соединяются в
стаи и тогда уже не отзываются. Куропатка с подбитым крылом, упав на землю,
спасается быстрым бегом, иногда даже уходит от поиска собаки: бывает, что,
после долгих отыскиваний, нападешь снова на собравшуюся стаю и тут же
найдешь подбитую куропатку.
Некоторые охотники заказывают крестьянам приносить к ним крытых
куропаток живых и сажают их на зиму в большие, нарочно устроенные клетки,
где они живут очень хорошо, чтоб весною высадить их для размножения.
застигают их степные пожары, или палы. Я имел уже случай говорить об этом
губительном обычае; степная дичь терпит от него ужасное разоренье. Если
весна поздняя и мокрая, то огонь не может распространиться везде, не уходит
далеко в глубь степей, и птица бывает спасена; но в раннюю сухую весну поток
пламени обхватывает ужасное пространство степей и губит не только все гнезда
и яйца, но нередко и самих птиц... Когда огненный ураган пронесется, земля
остынет и перестанет дымиться, уцелевшие кроншнепы, иногда далеко отогнанные
разливом огня, сейчас возвращаются к своим гнездам, и если найдут их
сгоревшими, то немедленно завивают новые, как можно ближе к старым и
непременно на местах или местечках, уцелевших от огня. Несомненная истина,
что на горелом месте никакая птица гнезда не вьет; иногда это может
показаться несправедливым, потому что птица живет и выводится, очевидно, на
паленых степях; но я внимательным изысканием убедился, что гнездо всегда
свивается на месте не паленом, хотя бы оно было величиною в сажень, даже
менее, и обгорело со всех сторон. Когда вырастет трава, то при поверхностном
обозрении нельзя заметить, где горело и где нет; но, разогнув свежую зеленую
траву около самого гнезда, вы всегда найдете прошлогоднюю сухую траву, чего
на горелом месте нет и быть не может и в чем убедиться нетрудно. Если же
палы случатся поздно (что иногда бывает) и у степных куликов пропадут яйца
уже насиженные или они сами обожгутся как-нибудь во время пожара, особенно в
ночное время, то кулики других гнезд не заводят и остаются на этот год
холостыми, продолжая колотиться около тех мест, где погорели их гнезда. Мне
случалось находить и убивать таких холостых кроншнепов; они всегда жирнее
тех, у которых есть дети; у иных я даже находил слегка опаленные перья.
Итак, во второй половине апреля кроншнепы занимают степи или степные
места, иногда со всех сторон окруженные пашнею, и немедленно вьют, или,
вернее сказать, устраивают свои гнезда, потому что витья тут немного.
Устройство гнезда очень просто: небольшая ямочка на сухом месте, под
кустиком прошлогоднего ковыля, дно и бока которой невысоки, окружены и
устланы сухою травою, вот и все. Самка несет четыре яйца обыкновенной
куличьей формы; величина яиц зависит от величины кроншнепов: у больших они
бывают крупнее куриных, а у малых не больше мелких яичек цыцарки, а только
длиннее; цвет яиц зеленовато-серый, они испещрены крапинами или пятнами,
которые на тупом конце яйца крупнее и темнее. Самец разделяет с самкою
высиживанье яиц и все заботы о детях. Чрез три недели вылупляются куличата,
покрытые сизо-зеленоватым пухом: их почти всегда бывает четыре, потому что
болтуны очень редки: они очень скоро оставляют гнездо и начинают проворно
бегать, но в первые дни отец с матерью кормят их. Пища и старых и молодых
состоит из разных насекомых и преимущественно из червей, которых они весьма
искусно вытаскивают своими длинными, кривыми носами из земли, не всегда
мягкой. Впрочем, иногда мне случалось находить в их зобах семена разных трав
и хлебные зерна. Когда куличата подрастут и труднее станет прятаться им в
степной, иногда невысокой траве, отец с матерью выводят их в долочки и
вообще в такие места, где трава выше и гуще или где растет мелкий степной
кустарник; там остаются они до совершенного возраста молодых, до их взлета,
или подъема. В это время трудно найти их, ибо от больших детей старые кулики
уже не вылетают навстречу человеку или собаке и не вьются над ними, даже не
издают никакого голоса, который мог бы открыть охотнику их потаенное
убежище.
Степные кулики в степях то же, что болотные кулики в болотах: так же
далеко встречают человека, собаку, даже всякое животное, приближающееся к их
гнездам или детям, так же сначала налетают близко на охотника, вьются над
ним и садятся кругом, стараясь отвесть его в противоположную сторону, но все
это делают они с меньшей горячностью и большею осторожностью. После
нескольких выстрелов степные кулики отдаляются и становятся сторожки.
Впрочем, в степях, не слыхавших ружейного выстрела, первый натиск
кроншнепов, особенно на едущего охотника с собакою, бывает очень смел. В
молодости случалось мне много езжать по степным дорогам Оренбургской и
Симбирской губерний, и целые стаи степных куликов, налетавших со всех
сторон, бывало преследовали меня десятки верст, сменяясь вновь прилетающими,
свежими кроншнепами, по мере удаления моего от гнезд одних и приближения к
другим. Весь воздух наполнялся их звонкими, заливными трелями: одни вились
над лошадьми, другие опускались около дороги на землю и бежали с неимоверным
проворством, третьи садились по вехам (* По степным дорогам Оренбургской
губернии вехи становятся частые, довольно толстые и высокие. Должно
заметить, что степные кулики очень охотно садятся на сучья сухих дерев или
на высокие пни). Тут можно было настрелять кроншнепов сколько угодно, ибо
беспрестанно попадались новые, непуганые кулики. Я много раз приходил в
затруднительное положение для горячего охотника: проезжая по какой-нибудь
надобности, иногда очень спешной, набив кроншнепов целую кучу, не находя
места, куда их класть, и не зная, что с ними потом делать, беспрестанно я
давал себе обещанье: не останавливаться, не вылезать из тарантаса, не
стрелять... Но вдруг налетала новая стая, крупнее и смелее прежней, и
снова падали кроншнепы от метких моих выстрелов. Гораздо более смелости и
горячности к детям показывают кроншнепы малого рода; средние осторожнее, а
большие даже с первого раза никогда не налетают слишком близко на человека,
разве как-нибудь нечаянно: они сейчас удалятся на безопасное расстояние и
начнут летать кругом, испуская свои хриплые, как будто скрипящие, короткие
трели. Тут молодой, горячий охотник может много посеять дроби по зеленой
степи, не убив ни одного большого кроншнепа, особенно если станет
употреблять не самые крупные сорты дроби. Правда, чем крупнее дробь, тем
шире она разносится и реже летит и тем труднее попасть в цель, но дело в
том, что на далеком расстоянии, то есть шагов на шестьдесят или на
семьдесят, не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной
кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и другие кулики. Удивительно, до
какой степени обманывается зрение! Приглядится ли охотник к кругам, которые
дает около него птица, и они начнут казаться ему меньше, или при поворотах,
иногда крутых, за которыми поворачивается и сам охотник, покажется ему, что
кулик летит прямо на него?.. Не знаю, только этому обману нередко
подвергался я сам, и множество промахов были его следствием. Иногда, убив
кроншнепа и смерив расстояние, которое казалось обыкновенным, находил я, что
оно бывало далеко за семьдесят шагов, а на эту меру я не стал бы и стрелять.
В таких отчаянных обстоятельствах, видя, что утиная дробь не забирает, как
выражаются охотники, употреблял я гусиную и хотя изредка, но добывал по
нескольку огромных степняков.
Как только молодые начнут перелетывать, то старые начнут шататься с
ними отдельными выводками по вспаханным полям, недавним залежам и вообще по
местам, где земля помягче; потом соединяются в станички, выводки по две и по
три, наконец сваливаются в большие стаи, в которых бывают смешаны иногда все
три рода кроншнепов, и начинают посещать болота, разливы больших прудов и
плоские берега больших озер. Там проводят они по нескольку часов, около
полд н, и отдыхают, лежа на хлупи, даже дремлют. Всего охотнее бродят они по
грязным, мокрым местам, растоптанным стадами. Пошатавшись таким образом
недели две, кроншнепы, несмотря на теплое, иногда даже жаркое время, в
половине августа пропадают, то есть, соединясь еще в огромнейшие стаи,
подвигаются к югу. Так бывает по крайней мере в Оренбургской губернии.
Стрельба кроншнепов весьма различна и по своей добычливости и по
достоинству добычи: степные кулики весною, пролетные, еще не разбившиеся на
пары или по крайней мере не начавшие вить гнезд, бывают довольно сыты,
вкусны и, что всего важнее, редки. Конечно, в числе разной пролетной дичи
слышишь и видишь пролетающие стаи кроншнепов, но за дальностью расстояния
стрелять их невозможно. Потом начнешь встречать их изредка, также вместе с
другой дичью, по грязным берегам прудов, весенних луж и разлившихся рек, но
подъехать к ним в меру ружейного выстрела бывает очень трудно; во-первых,
потому, что они сторожки, а во-вторых, потому, что другая мелкая дичь
взлетывая беспрестанно от вашего приближенья, пугает и увлекает своим
примером кроншнепов; подкрасться же из-за чего-нибудь или даже подползти
невозможно потому, что места почти всегда бывают открытые и гладкие. Одним
словом, весенний пролетный, степной кулик дорогая добыча для охотника. В
степи, на местах своего постоянного жительства, они также сначала довольно
сторожки. Конечно, они скоро делаются смирнее, но уже разбившись на пары,
принявшись за витье гнезд и похудев с невероятною скоростью. Впоследствии
времени, когда кроншнепы сядут на яйца или выведут молодых, можно добывать
их гораздо больше, а в местах не стреляных, как я уже говорил, нетрудно
убивать их во множестве, но в это время, еще более исхудалые, сухие и
черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего, малого
рода. Вся эта стрельба производится с начала весны с подъезда по сидячим и,
всего чаще, по бегущим кроншнепам, а потом в лет, когда, при первом
появлении охотника, кулики от гнезд станут налетать и виться около него.
Когда молодые кроншнепы поднимутся и начнут летать выводками по полям,
а потом и стаями по берегам прудов или озер, стрельба их получает опять
высокую цену, потому что их трудно отыскивать и еще труднее подъезжать к
ним, ибо они бывают очень сторожки и после первого выстрела улетают на
другие, отдаленные места. К отлету своему старые кроншнепы до того
разжиреют, что вся хлупь покрывается салом, даже молодые бывают довольно
жирны. Вот пора, в которую дорого и лестно добыванье кроншнепов; но, к
сожалению, добыча бывает незначительна и случайна; собственно охоты за
кроншнепами в это время уже нет. Если и наткнешься как-нибудь нечаянно,
объезжая берега пруда, озера или речного плеса, на большую станицу степных
куликов, то хорошо, если удастся и один раз в них выстрелить; надобно, чтобы
места были очень обширны и привольны и чтобы стая кроншнепов пересела на
другой берег или другое место после вашего выстрела, а не улетела совсем.
Вышибить из стаи одним или двумя выстрелами несколько штук можно только в
том случае, если местность позволит подкрасться из-за чего-нибудь к бродящей
стае или если она налетит на охотника, который имел возможность притаиться в
кусту, в рытвине, в овражке, в камыше или просто на земле, но для этого
нужно, чтобы охотник знал заранее, когда прилетают кроншнепы и на каком
любимом месте садятся, чтоб он дожидался их или увидел по крайней мере
издали летящую стаю. У меня был в соседстве, верстах в двадцати, такой пруд
(* Принадлежавший А. М. Карамзину и называвшийся Карамзинским), на который
кроншнепы прилетали перед своим отлетом осенью ежедневно в полдень; этот
прилет повторялся постоянно каждый год в исходе июля или в начале августа и
продолжался недели две. По счастию, именно вдоль того самого берега,
плоского и открытого, на который обыкновенно садилась вся стая, тянулся
старый полусогнивший плетень, некогда окружавший конопляник, более десяти
лет оставленный; плетень обрастал всегда высокою травою, и мне ловко было в
ней прятаться. Около полд н садился я в свое скрытное убежище и ожидал
прилета кроншнепов. Плавно и беззаботно налетала на меня огромнейшая станица
степных куликов всех трех пород; не только шум ветер слышал я от их
тяжелого полета; надо мной неслась темная туча, вся составленная из длинных
крыльев, ног, шей и кривых носов... В первый раз я так оторопел, что
пропустил стаю и выстрелил уже вдогонку в одного отставшего кулика и поранил
его в крыло. Впоследствии я был спокойнее и целил или в самого большого
кроншнепа, или в то место, где гуще слеталась стая, не подпуская ее к себе
слишком близко или пропустя; выстрелить в слишком близком расстоянии
значит убить и нередко разорвать только одного кулика. Иногда я допускал их
садиться и стрелял по сидячим, и мне случалось вышибать одним зарядом по три
и по четыре кроншнепа. Испуганная стая, взволновавшись, с шумом улетала, но,
сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и
нередко вновь опускалась на прежнее место единственно потому, что я не
выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов;
последнее обстоятельно очень важно, потому что к раненой птице почти всегда
опустится стая. Вторичный выстрел доставлял мне новую добычу, и кроншнепы
улетали окончательно до следующего дня. Впрочем, я никогда не приезжал два
дня сряду, а всегда через день или два и всегда находил их до самого отлета,
который никогда не случался позже 17 августа. Вкус мяса кроншнепов так же
совершенно различен, как и охота за ними: с прилета они довольно сочны и
вкусны, во время вывода детей сухи и черствы, а на отлете и молодые и
особенно старые, облитые жиром, превосходны.
Без сомнения, она так названа по своему крику, или голосу. Кречь,
кречь, кречь. повторяет она беспрестанно, завидя человека или летая над
ним. Кречетка настоящая коренная жительница степей, и я никогда не видывал
ее в других местах. Величиною и складом совершенно похожа на чибиса, или
болотную пигалицу, только несколько ее пошире и на ногах пониже; голова у
ней побольше и хохолка нет. Она так же проворно бегает, такие же имеет
круглые крылья и такой же, как у чибиса, особенный полет. Издали, видя, как
она редко машет крыльями и перевертывается на лету вверх брюхом, ее
решительно можно принять за болотную пигалицу, но цветом перьев она совсем
на нее не похожа: кречетка вся сизая, дымчатая, с темными отливами и
пятнами. Вообще кречеток очень мало, и они имеют ту особенность, что никто
из охотников не видывал их прилета и отлета, между тем как они не пролетная
дичь; напротив, выводят у нас детей постоянно, и всякий охотник каждый год
встречал кречеток в степи, где они всегда живут вместе с степными куликами,
так же как чибисы вместе с болотными. Степными пигалицами зовут их одни
охотники, а не народ; но и из всего сказанного мною видно, что кречетки
имеют на это имя полное право. Вероятно, кречетки прилетают позднее
кроншнепов, потому что на тех самых местах, где с начала весны кроншнепы
жили одни, впоследствии, недели две позднее, мне случалось много раз
находить вместе с ними и кречеток, всегда уже вьющихся над человеком или
собакой, очевидно от гнезд, которые, без сомнения, устроиваются ими очень
поспешно. Молодые мне не попадались, а гнезда с яйцами изредка я находил:
они были свиты очень просто, в них всегда лежали четыре небольшие яичка,
похожие фигурой на чибисиные, серо-пестрого цвета. Кречетки живут парами;
самец и самка сидят попеременно на яйцах не более двух недель с половиною;
оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо
ближе и вьются неотступнее кроншнепов, с которыми вместе, по крайней мере в
продолжение лета, питаются совершенно одинаким кормом. Можно предположить,
что и впоследствии времени самец разделяет с самкою все заботы о детях до
полного их возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать
наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать. В начале июля,
несколько ранее степных куликов, кречетки оставляют степи и совершенно
пропадают.
Охотники не уважают кречеток единственно потому, что встречают их
только в то время, когда они бывают очень худы телом, как и всякая птица во
время вывода детей; но я никогда не пренебрегал кречетками из уважения к их
малочисленности, ибо в иной год и десятка их не убьешь, даже не увидишь.
Мясо их сухо, черство, имеет общий вкус с мясом куликов и чибиса, когда они
худы.
Встречая кречеток только в продолжение двух месяцев, с начала мая до
начала июля, в исключительную эпоху их жизни, я, к сожалению, ничего не могу
сказать более о нравах этой довольно крепкой, складной и красивой птицы.
Весь склад, все части тела этой птицы совершенно куриные, отчего и
получила она свое имя; полевою же, или серою, называется она сколько в
отличие от лесной, белой в зимнее время куропатки, о которой будет говорено
в своем месте, столько же и потому, что сера пером и живет в поле. Серая
куропатка, по моему мнению, если не лучшая, то одна из лучших птиц во всех
породах степной и лесной дичи, кроме вальдшнепа. Как красивы ее пестрые,
темные, красно-желтые, коричневые и светло-серые перья! Как она стройно,
кругло и крепко сложена! Как она жива, проворна, ловка и миловидна во всех
своих движениях! Как жирна и вкусна бывает осенью и зимою! Даже летом
исхудалая матка от яиц или детей не совсем теряет сочность, мягкость и
приятность вкуса. Величиною эта бойкая птичка будет на взгляд несколько
больше русского голубя, но гораздо его мясистее: она будет с цыпленка в
полкурицы. Она имеет под горлышком и около носика перья красноватые или
светло-коричневые, такого же цвета нижние хвостовые перья и, в виде подковы,
пятна на груди или на верхней половине хлупи, которые несколько больше, ярче
и темнее; красноватые поперечные полоски лежат по серым перьям боков. Зоб и
часть головы серо-дымчатые; на верхней, первой половине красновато-пестрых
крыльев виднеются белые дольные полоски, узенькие, как ниточки, которые не
что иное, как белые стволинки перьев; вторая же, крайняя половина крыльев
испещрена беловатыми поперечными крапинками по темно-сизоватому полю, ножки
рогового цвета, мохнатые только сверху, до первого сустава, как у птицы,
назначенной для многого беганья по грязи и снегу, Куропатка настоящая наша
туземка, не покидающая родимой стороны и зимой. Это первая не перелетная, не
улетающая дичь, о которой я начинаю говорить. Она отличается проворством
своего бега и необыкновенною силою и быстротою своего прямого, как стрела,
полета. Взлет или подъем ее быстр, шумен и может испугать, если человек его
не ожидает. Несмотря на силу и скорость полета, куропатки всегда летят
невысоко от земли и недалеко улетают. У куропаток есть три рода крика, или
голоса: первый, когда они целою станицей найдут корм и начнут его клевать,
разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только
гораздо тише и приятнее для уха; второй, когда, увидя или услыша
какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот
крик тоже похож несколько на куриный, когда куры завидят ястреба или
коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная
стая летит со всею силою своего быстрого полета. Пища куропаток состоит из
семян растений и хлебных зерен. Изредка попадались мне в их зобах червячки и
другие насекомые. Куропатки если не спят или не лежат во время отдыха, то
беспрестанно бегают, суетятся, роются и клюют всякую всячину. Куропатки
имеют решительную склонность к обществу и никогда не попадаются в одиночку,
даже парами, исключая время вывода детей, в чем сходны с ними тетерева.
О жизни и нравах куропаток с весны до осени я ничего не знаю и
воспользуюсь наблюдениями другого охотника. Я всегда живал в таких местах,
близко которых куропатки детей не выводили, и самому мне никогда не
случалось найти куропаточьего гнезда. Во всю мою жизнь попалась мне одна
только выводка молодых, но зато очень много бивал и наблюдал я куропаток
осенью, когда они собирались уже в стаи, также по первому зимнему мелкому
снегу, когда их можно соследить, бегающих по жнивью, и, наконец, зимою,
когда глубокий снег и метели подгонят их к жилью человеческому: в хлебные
гумна, а на ночь даже в крытые тока и сараи. В выводке, мною найденной,
находилась одна старка и восемь цыпленков; я перебил всех, потому что дело
происходило на гладкой степи; хотя молодые пересаживались очень далеко, но
спрятаться было негде, и добрая собака перебрала их поодиночке. Из этого
опыта я заключаю, что там, где можно найти много куропаточьих выводок, эта
охота должна быть очень весела: молодые куропатки не тетеревята, они
довольно сильны и крепки; деревьев нет, да куропатки не садятся на деревья;
улетают иногда очень далеко и летят ужасно быстро; стрелять надобно живо, а
не то они как раз вылетят из меры.
Вот описание вывода куропаток, стрельбы молодых и особенного способа,
посредством которого разводят их в назначенных местах, составленное одним
опытным, вполне достоверным охотником Симбирской губернии, коротко знакомым
с охотой этого рода.
Весною, как только начинают показываться в полях и кустарниках
проталины, то есть смотря по погоде, в конце марта или в начале апреля,
куропатки разделяются попарно. Самец с самкою живут вместе, не изменяя друг
другу, понимаются же они с наступлением совершенно теплой погоды в конце
апреля или в начале мая. Самка не свивает гнезда, а расчищает для него
местечко, делая в густой траве, в озимях или под кустиком небольшую ямку,
как бы окруженную или опушенную перышками и пухом, нащипанными из
собственной хлупи. Молодая самка несет от двенадцати до пятнадцати, а старая
от пятнадцати до двадцати яиц овальной фигуры, бледно-оливкового цвета.
Высиживание продолжается до трех недель. Молодые куропатки выводятся около
половины июня и вылупляются особенным образом: они не пробивают носиком
тонкой скорлупы, чтобы выйти из нее. Скорлупу куропаточных яиц всегда
находят развалившеюся вдоль на две совершенно ровные части, как бы
разрезанною острым ножом. Цыплята тотчас начинают порхать и бегать за
старыми. Самец вместе с самкою сзывает, водит и охраняет выводку. Через
несколько дней молодые начинают уже летать, потому что выводятся с перьями в
крыльях. Цвет пуха на молодой куропатке красновато-серый, и вообще она
похожа тогда на взрослую перепелку; к осени же, достигая совершенного
возраста, она перелинивает и выцветает. Как только молодые начнут свободно
летать, то всякое утро, на рассвете, вся стая поднимается с места ночлега
л том и перемещается на недальнее расстояние; побегав немного, через
несколько минут скликается, делает другой перелет и там остается на целый
день. Вечером, сейчас по захождении солнца, самец и самка опять сзывают
молодых, делают опять два перелета и располагаются на ночлег.
Охота за молодыми куропатками начинается в исходе июля, но лучшее для
того время когда все хлеба сжаты и скошены, то есть в августе и сентябре.
Хорошо дрессированная, послушная и не слишком горячая легавая собака
необходима для удачной охоты за куропатками. В июле выводки держатся в поле,
в степных лугах с мелким кустарником, в некосях, в бастыльнике. Сначала они
очень смирны, и когда собака нападет на след, то старый самец начнет бегать,
вертеться и даже перепархивать у ней под носом, чтобы отвести ее от выводки.
Опытный охотник заметит это по поиску собаки, отзывает ее, идет в
противоположную сторону и отыскивает стаю. В августе и сентябре куропаточьи
выводки держатся преимущественно в местах гористых и овражистых, в яровых
полях, около скирдов, на просянищах, гречневых и гороховых загонах. В
октябре иногда находишь их в озимях, а когда время сделается холоднее, они
спускаются в луга, поймы, к таловым кустам. Тогда они становятся гораздо
бойчее, поднимаются всей стаею вдруг, с шумом и треском, почти всегда вне
выстрела. Поднявши стаю, надобно следить глазами за ее полетом, всегда
прямолинейным, и идти или, всего лучше, ехать верхом по его направлению;
стая перемещается недалеко; завалившись в долинку, в овражек или за горку,
она садится большею частию в ближайший кустарники редко в чистое поле, разве
там, где перелет до кустов слишком далек; переместившись, она бежит шибко,
но собака, напавши на след снова, легко ее находит. Во второй раз куропатки
вылетают гораздо ближе, часто не все вдруг, а по две, по три разом: тогда
если удастся разбить стаю, они лежат смирно и вылетают из-под ног собаки.
Таким образом можно застрелить много куропаток, а при большом терпении
перебить всю стаю. Если как-нибудь не скоро попадешь на след разрозненных
куропаток, то через полчаса после перемещенья можно подманивать их особого
рода свистком, на который они отвечают, или подождать, когда они сами начнут
скликаться, и тогда немедленно идти на голос: они скоро опять соединяются в
стаи и тогда уже не отзываются. Куропатка с подбитым крылом, упав на землю,
спасается быстрым бегом, иногда даже уходит от поиска собаки: бывает, что,
после долгих отыскиваний, нападешь снова на собравшуюся стаю и тут же
найдешь подбитую куропатку.
Некоторые охотники заказывают крестьянам приносить к ним крытых
куропаток живых и сажают их на зиму в большие, нарочно устроенные клетки,
где они живут очень хорошо, чтоб весною высадить их для размножения.