Страница:
Что же касается Реувена Динеля, то как обладателя дипломатического паспорта его объявили персоной non-grata и через два дня после задержания Волкова он покинул Россию.
Израильтяне, лишившись возможности приобретать необходиные снимки из «первых» рук, очевидно, решили это делать из «вторых». В 1998 г. на одном из рынков Москвы был задержан сотрудник израильского посольства, который пытался купить фотографии некоторых объектов, сделанные с помощью российских спутников. И хотя эти фотографии может сегодня купить любой посетитель московских базаров, дипломат был обвинен в попытке шпионажа и тихо выслан из Москвы. «Чтобы не осложнять взаимоотношения с Израилем», – заявил один из ответственных российских чиновников.
О некоторых других аспектах израильской разведывательной деятельности на территории б. СССР мы поговорим позднее.
ЖЕНЩИНЫ МОСАДА
Израильтяне, лишившись возможности приобретать необходиные снимки из «первых» рук, очевидно, решили это делать из «вторых». В 1998 г. на одном из рынков Москвы был задержан сотрудник израильского посольства, который пытался купить фотографии некоторых объектов, сделанные с помощью российских спутников. И хотя эти фотографии может сегодня купить любой посетитель московских базаров, дипломат был обвинен в попытке шпионажа и тихо выслан из Москвы. «Чтобы не осложнять взаимоотношения с Израилем», – заявил один из ответственных российских чиновников.
О некоторых других аспектах израильской разведывательной деятельности на территории б. СССР мы поговорим позднее.
ЖЕНЩИНЫ МОСАДА
Женщины – одна из легенд Мосада. Их деятельность тесно связана с его историей от создания до наших дней. Но слухов и домыслов всегда было больше, чем правды.
«БЛОНДИНКА ЗА УГЛОМ»
Одинокая привлекательная блондинка стояла недалеко от скульптуры Чарли Чаплина, что в лондонском Лестер-сквере. Высокая, стройная, с пухлыми, чувственными губами, в коричневом твидовом костюме и шляпке, она была именно из тех, кто особенно привлекает мужчин восточного происхождения. Для которых блондинки являются предметом наивысшего вожделения. Именно такой мужчина решил прогуляться по одному из самых примечательных и посещаемых мест Лондона в среду 24 сентября 1986 г.
Когда почти через два года меня по делам службы отправляли в годичную «ссылку» в Лондон, в котором я до этого никогда не был, я спросил своего предшественника: «Лондон красивый город?», ответ был несколько неожиданный: «Лондон – это город, в котором приятно жить». Прожив в нем год, я понял справедливость и убедительную точность ответа.
Но молодому, худощавому, преждевременно лысеющему человеку, гулявшему в тот уже довольно осенний, ветреный и хмурый день, было не очень приятно. Впрочем, день, возможно, был и не такой уж хмурый, но настроение молодого человека было именно таким. Он только что вышел из здания известной лондонской газеты «Санди Таймс», в котором проводил почти каждый день с тех пор, как около двух недель назад приехал в Лондон из австралийского Сиднея. Он чувствовал себя все более одиноко и неуверенно. Настроение его с каждым днем все ухудшалось и ухудшалось.
И вдруг его взгляд упал на эту блондинку. Блондинки его всегда особенно волновали, но сейчас, когда он уже многие недели был серьезно озабочен отсутствием женского общества, не выдержал. Собрав все свое мужество и смущаясь, молодой человек подошел к блондинке и заговорил. Она охотно ответила, и после нескольких фраз он пригласил ее в кафе выпить по чашечке кофе.
Синди (так назвала себя блондинка) сказала, что она студентка из Америки, путешествует одна и приехала в Лондон подзаработать немного денег в качестве суфражистки. Морди – молодой человек, – почти ничего о себе не сказал. Впрочем, Синди не спрашивала. Они условились встретиться на следующий день. Ходили по городу, Морди рассказывал о странах, которые были ему знакомы, Синди охотно слушала, не перебивая. Они постоянно встречались еще на протяжении нескольких дней, ходили в музеи, картинные галереи и кино, вместе обедали и даже по английскому обычаю в пять вечера пили знаменитый послеполуденный чай со сливками и особыми булочками. Единственное, что тревожило Морди: они не занимались сексом и даже ни разу не поцеловались. Хотя ожидание столь желаемых удовольствий все время как бы незримо присутствовало в их общении.
Между тем дела в редакции становились все хуже, а лицо Морди – все мрачнее. Синди это видела, сочувствовала ему и старалась быть очень внимательной. На шестой день знакомства, в понедельник, она вдруг неожиданно пригласила его поехать в Рим, где живет ее сестра и где он может отдохнуть и отвлечься от всех своих неприятностей. Сестра сейчас в отъезде, и они смогут остановиться в ее квартире. От такого предложения истомленный желаниями Морди отказаться не мог. Конечно же, если они будут жить в одной квартире, значит, будут спать в одной постели. На следующий день он позвонил своему знакомому в Сидней, рассказал о своих невеселых редакционных делах и сообщил, что собирается исчезнуть из Лондона на несколько дней. В 10 утра 30 сентября он выписался из отеля «Маунтбеттен» и, никому ничего не сказав, исчез.
Синди сама купила билеты в бизнес-классе, заплатив за каждый по 426 фунтов стерлингов. На следующее утро они прибыли в аэропорт Хитроу. Паспортный инспектор равнодушно отштамповал их паспорта. Через пару часов самолет компании «Бритиш эйруэйз» приземлился в римском аэропорту Фьюмичино. Было около семи вечера. Синди и Морди прошли паспортный контроль и таможню, вышли на площадь, Синди взяла такси. Настроение у Морди вдруг испортилось. То ли водитель не понравился, то ли что-то другое, но Морди вдруг ощутил какое-то беспокойство и даже в определенный момент подумал, не выпрыгнуть ли из машины на ходу. Синди, наоборот, продолжала улыбаться и весело рассказывать о достопримечательностях Рима. Примерно через полчаса они подъехали к дешевому на вид многоквартирному дому, отпустили такси и вошли в подъезд. Поднялись на лифте, Синди своим ключом открыла дверь. Четыре крепкие мужские руки схватили Морди, Синди ввела ему сильный наркотик. Больше он ее никогда не видел…
В ноябре 1976 г., почти как раз в день моего приезда в Израиль, Мордехай (Морди) Ваануну был принят в качестве техника на работу в израильский Центр ядерных исследований в Димоне. Ваануну родился в 1954 г. в Марокко в религиозной еврейской семье. В начале 60-х семья выехала из Маракеша в Израиль и поселилась в бедном районе Беер-Шевы. Мордехай служил в армии в инженерных войсках, затем учился на физическом факультете Тель-Авивского университета, но был исключен за неуспеваемость. Увидев в газете объявление о наборе учеников техника в «Камаг» (аббревиатура на иврите ядерного центра), Ваануну послал свои документы и после проверки офицерами безопасности был принят. Он прошел специальные курсы, сдал экзамены, дал подписку о неразглашении секретов, прошел еще несколько курсов, экзаменов и тестов и 7 августа 1977 г. впервые заступил на смену в должности начальника ночной смены. Ваануну так бы и работал безвестным, но очень важным работником самого секретного объекта в Израиле, если бы не некоторые перемены в его жизни. Он оторвался от религиозных семейных корней, стал активным участником левацких групп. Потом поступил на философский факультет Беер-Шевского университета и сблизился с его арабскими студентами. Не избегал публичных антиобщественных высказываний. С ним поговорили сотрудники безопасности предприятия, где он работал, с целью предупреждения. Это не помогло. Тогда под предлогом сокращения (в то время действительно сократили 180 человек) его уволили.
Через месяц после сокращения Ваануну продал свою машину и квартиру и уехал на Дальний Восток. Паспортный чиновник в тель-авивском аэропорту ни о чем не спросил. Проверка багажа и вещей тоже была весьма формальной. Две фотопленки, отснятые Ваануну в самых секретных отделениях Атомного центра, никто не обнаружил, да и не пытался это сделать.
Там, на Дальнем Востоке, в Непале, Ваануну однажды под вечер зашел в Советское посольство в надежде заинтересовать русских имеющимся у него секретным материалом, но ему не поверили.
В мае 1986 г. он приехал в Австралию. Через два месяца принял христианство. В церкви он познакомился с колумбийским журналистом Оскаром Герреро, которому и рассказал о своих пленках. Герреро быстро сообразил, что на них можно хорошо заработать. После некоторых поисков и отказов местных изданий Герреро вышел на лондонскую газету «Санди таймс», которая заинтересовалась предложением и даже прислала в Сидней своего представителя. Представитель, физик по специальности, впечатлился от фотографий, продемонстрированных ему, и решил, что Ваануну стоит перевезти в Англию для более обстоятельных бесед. Но… без Герреро. Так 12 сентября 1986 г. Ваануну оказался в Лондоне. Один. Но не совсем.
За несколько недель до этого центр израильской внешней разведки Мосад получил краткое сообщение от своего партнера – «Австралийского агентства по разведке и безопасности» – о том, что израильтянин пытается продать некоторым местным газетам секретную информацию. Так что, когда Ваануну прибыл в Лондон, вместе с ним прибыли два агента Мосада.
Привлеченные «Санди Таймс» физики и эксперты, изучив все материалы и побеседовав с Ваануну, пришли к выводу, что ядерный потенциал Израиля был намного больше того, что он признавал. Редакция была готова опубликовать материал и заплатить Ваануну 150 тысяч долларов.
Но ситуация вдруг внезапно изменилась. Обозленный тем, что его бросили, Герреро обратился к конкурирующей газете «Санди Миррор». Эта газета не поверила Герреро, но использовала пачку купленных у него за несколько тысяч долларов фотографий, напечатанных с пленок Ваануну, для того чтобы опубликовать небольшой репортаж с насмешками над «Санди Таймс», купившей «утку», преподнесенную им Ваануну, заодно и напечатав его фотографию на первой странице.
Ваануну разозлился и испугался. Разозлился на «Санди Таймс», которая медлила с публикацией его материалов, и испугался Мосада, понимая, что и там увидят эту фотографию. Редакция заверила Ваануну, что материал будет опубликован, но требуется еще несколько проверок и получение официальной реакции посольства Израиля. В качестве успокоительной процедуры редакция каждые несколько дней перемещала Ваануну в другой отель под разными именами. Туда же перемещались и «ведущие» его сотрудники Мосада.
Материал в израильское посольство был передан 23 сентября. Посольство выпустило опровержение. Однако посол Иехуда Авнер был крайне встревожен, не менее встревожено было и его начальство в Иерусалиме. Премьер-министр Шимон Перес, посоветовавшись с бывшими премьерами Рабином и Шамиром, решил поручить Мосаду арестовать Ваануну и доставить его в Израиль для предания суду. Однако, прекрасно зная особую чувствительность к суверенитету Великобритании ее премьера Маргарет Тэтчер, Перес потребовал от Мосада действий, не нарушающих законов этой страны. Миссия, к которой, как уже понятно, Мосад готовился и до приказа премьер-министра, стала еще более трудной. Единственное, что облегчало задачу, – это готовность британских спецслужб неофициально помочь в розыске и смотреть сквозь пальцы на действия израильских агентов.
Они, конечно же, действовали. И на следующий день, когда посольство Израиля официально опровергло обращение «Санди Таймс», «привели» в ярости покинувшего редакцию Ваануну погулять на Лестер-сквер. И тут он увидел ошеломляющую блондинку!..
Черил Бен-Тов («Бен-Тов» в буквальном переводе с иврита – «Хороший сын») – американская еврейка – оставила своих близких и добровольно приехала в Израиль, чтобы помочь своей исторической родине. Она работала в одной из школ Кирьят-Шмоны, небольшого городка на севере Израиля у самой границы с Ливаном. Эта совершенно рядовая в Израиле школа стала известна почти всему миру после нападения на нее палестинских террористов-смертников. И хотя израильские десантники штурмом взяли школу и уничтожили троих террористов, те успели убить 16 детей и ранить 68. Вместе с детьми погибла учительница – вторая из двух работавших в школе иностранок – Люсиль Эдер. Люсиль – немка по национальности – приехала в Израиль по туристической визе и тут же предложила еврейскому государству свои услуги, желая таким образом хоть немного искупить вину немцев перед евреями. Обе иностранки-подруги были весьма похожи: высокие стройные блондинки со спортивной фигурой и привлекательной улыбкой.
После смерти подруги Черил была в ужасном психическом состоянии, она не могла зайти ни в класс, ни в школу. Психиатр посоветовал ей сменить обстановку. Она уехала на Мертвое море и поселилась в гостинице. Аккуратно выполняла прописанные ей процедуры, но легче ей не становилось.
Но именно о Черил вспомнил Мариссель, один из ведущих и опытных офицеров Мосада, которому поручили возглавить выполнение задания израильского премьер-министра, когда он стал подбирать необходимую для этого группу. Он решил, что привлекательная блондинка Черил нужна ему для выполнения поставленной задачи. Начальник отдела, которому Мариссель показал ее фотографию, одобрил идею, но стал сомневаться, может ли она что-либо сделать в таком состоянии. Он посоветовал отправить Черил домой в США, чтобы она смогла пожить там нормально пару лет и привести себя в порядок. Если после этого она захочет вернуться в Израиль, ей найдут подходящее занятие.
Тем не менее Мариссель уговорил начальника не торопиться. Марисель знал Черил уже достаточно долгое время. Дело в том, что погибшая в школе Кирьят-Шмоны подруга Черил Люсиль Эдер была почти невестой Марисселя, ее гибель ударила по нему не менее больно, чем по ней. Мариссель решил поехать на Мертвое море и поговорить с Черил. Вернувшись, сообщил своему начальнику, что хочет все-таки поработать с ней. Он как раз собирался в Германию – навестить отца Люсиль – и предложил Черил поехать вместе с ним: «Мы едем с тобой в Европу к отцу Люсиль, нам нужно немного отдохнуть». Черил поняла, что Марисселю что-то нужно от нее. Отрицать он не стал. Просто не сказал ничего.
Визит в Германию прошел не совсем так, как того желал Мариссель. Отдохнуть не удалось. Они чуть не «вляпались» в историю с бывшими нацистами, которая касалась семьи Люсиль. Но моральное состояние Черил значительно улучшилось. Поэтому вскоре после возвращения из Германии Мариссель попросил ее о помощи. Черил спросила, на кого он работает. Он ответил прямо: на Мосад.
Мариссель не знал об истории, которая приключилась с Черил, когда она только приехала в Израиль и училась в Еврейском университете в Иерусалиме. Она вдруг получила письмо, отпечатанное на бланке канцелярии премьер-министра. В факте получения подобного письма новыми иммигрантами нет ничего необычного. Такими письмами вновь прибывшие обычно приглашались на собеседование с сотрудником ШАБАКа, где у них спрашивали о различных аспектах их жизни в стране, откуда они прибыли, особенно о тех аспектах, которые касаются информации о военной деятельности страны, служб безопасности и т. п. Иногда спрашиваемый не мог рассказать практически ничего существенного, но даже из крох, скрупулезно выуженных у спрашиваемого, впоследствии вырастал достаточно большой объем нужной и полезной для Израиля, а зачастую и его союзников информации.
Однако письмо, полученное Черил, было несколько необычного содержания. В нем Черил предлагалось прийти в определенное время по указанному адресу, чтобы обсудить вопрос о предлагаемой ей интересной работе. Когда удивленная Черил показала это письмо знакомому коренному израильтянину, тот сразу сообразил, откуда это письмо. «Это из ШАБАКа или Мосада. Они, наверное, действительно хотят предложить тебе работу. Завидую.»
Встреча состоялась в обычной квартире обычного жилого дома. Черил встретил молодой человек и провел ее в другую комнату, где сидел более пожилой мужчина. Он объявил ей, что содержание их разговора не подлежит разглашению, и предложил подписать соответствующую бумагу-обязательство. Затем сообщил о предлагаемом Черил большом доверии: работать вместе с ними. На ее вопрос «Кто вы?» человек уклончиво ответил, что представляет правительственную организацию, обеспечивающую безопасность страны. Затем он сказал, что, насколько ему известно, Черил скоро должна получить израильское гражданство и быть призвана в армию. Вместо скучной службы в армии собеседник Черил от имени своей организации преложил ей, разумеется, после соответствующей проверки, заключить соглашение на сотрудничество с этой организацией сроком на пять лет и продолжать учебу в университете. Все, что от Черил потребуется, это время от времени отвечать на вопросы их сотрудника, которые будут касаться обеспечения безопасности в районе, где живет и учится Черил. Разумеется, не бесплатно. Если эта работа окажется успешной, ее ждет поездка для работы за границей. Черил, приехавшая жить в Израиль, ехать за границу на работу как раз и не желала. «Вы предлагаете мне работу стукача?» – прямо спросила Черил. Собеседник горячо возразил, убежденно разъясняя, что речь идет о престижной работе тайного агента очень важного в Израиле учреждения. Черил категорически отказалась. Дальнейшие настойчивые уговоры ни к чему не привели. Знакомый израильтянин, услышав рассказ Черил о беседе в ШАБАКе (это таки были представители оттуда), обозвал Черил сумасшедшей, долго уговаривал ее позвонить туда и согласиться на сотрудничество, но она была тверда в своем решении. Вскоре она получила гражданство и стала ждать призыва в армию.
И вот теперь Черил предлагают сотрудничать с Мосадом. Это предложение ее тоже насторожило. «Что я должна делать?» – спросила она. Мериссель не торопился отвечать, хотя стремительно развивающаяся история с Ваануну требовала быстрых ответных действий. Он лишь пояснил, что сегодня Израиль ведет не только открытую, но и тайную войну против своих врагов. Но солдат в Армии обороны Израиля пока хватает, а вот солдаты для тайной войны очень нужны. «Такие, как ты. Ты можешь сделать то, что не могут другие», – заключил Мериссель.
Через несколько дней Черил снова получила письмо, очень похожее на прежнее письмо из ШАБАКа. Встреча состоялась совсем в другом месте, но тоже на квартире. Встретила молодая женщина и провела к человеку, назвавшемуся полковником Коэном. Полковник тоже попросил подписать обязательство о неразглашении, а затем начал рассказывать о предстоящей службе. Служба должна продолжаться минимум три года. Если не будет никаких претензий у службы безопасности и она сдаст необходимые экзамены, ей предложат служить в течение пяти лет, обеспечат интересной работой и пошлют в офицерскую школу. «Что конкретно мне предстоит делать?» – спросила Черил. Полковник сказал, что он только может сообщить, что для начала Черил хотят использовать в качестве переводчика. Черил немедленно согласилась.
Уже на следующее утро начались необходимые проверки: нужно было заполнить массу многостраничных анкет с многочисленными вопросами о прошлой жизни, родственниках, знакомых; пройти различного типа психологические и другие тесты, призванные выявить сильные и слабые стороны ее характера и склонности. Затем ей сказали, что она должна пройти курс физической и боевой подготовки на базе бригады спецназначения «Голани». Потом последуют офицерские курсы, а потом она уже приступит к работе. Хотя ей показалась странной такая подготовка для переводческой работы, но она согласилась. В тренировочном лагере она поступила в распоряжение Марисселя. Вечером первого же дня Мариссель сказал, что готов объяснить ей суть ее задания. Он рассказал ей о Ваануну и о международном скандале, который вот-вот может возникнуть из-за его поведения. Черил заметила, что никто из израильтян не сомневается, что их страна обладает ядерным оружием. «Но израильское правительство официально отрицает это, – разъяснил Мариссель. – Ваануну же дал подписку о неразглашении государственной тайны и нарушил ее. Утверждая, что Израиль – ядерная держава, он наносит большой ущерб нашей стране и за это преступление его нужно судить. У нас есть план, как его доставить в Израиль и предать суду. Тебе в этом плане отводится решающая роль».
Через несколько дней Черил вместе с Марисселем и его командой прибыла в Лондон. Она внимательно прочитала весь материал, который на основании рассказа Ваануну газета «Санди Таймс» представила в израильское посольство. Не задаваясь вопросом, правильные ли там содержатся сведения, Черил твердо для себя решила, что Ваануну не должен был этого делать. На следующий день Ваануну, за которым неотступно следили люди Марисселя, снова, как обычно, пришел в редакцию «Санди Таймс», и ему рассказали об ответе израильского посольства и о том, что публикация его сообщения пока задерживается. В пять часов он, раздосадованный, ушел из редакции. Его путь лежал на Лестер-сквер. Он намеревался провести вечер в одном из расположенных там ночных клубов. Его нервозность последних дней работники «Санди Таймс» объясняли и возросшей сексуальной озабоченностью. Он уже неоднократно и совершенно беспардонно делал прозрачные предложения женщинам из числа сотрудниц редакции и репортеров.
Черил-Синди с еще более выбеленными волосами, чтобы выглядеть еще более привлекательной для восточного мужчины женщиной, аккуратно и пикантно подгримированная, с небольшой сумочкой, в которой среди косметических принадлежностей лежал фотоаппарат, медленно шла по Лестер-скверу по направлению к скульптуре Чарли Чаплина. Подойдя к ней, она остановилась и вытащила фотоаппарат. Наводя его на скульптуру, она краем глаза заметила, что к ней приближается молодой человек, которого она уже видела и на фотографиях, и накануне при выходе из редакции газеты. Не понадобилось даже искать повода, чтобы затеять разговор. Он сам шел к ней навстречу…
Ваануну доставили в Израиль на израильском грузовом судне. Черил возвратилась туда самолетом. На первом же допросе следователь продемонстрировал Ваануну свежий номер «Санди Таймс» с напечатанным в нем рассказом о ядерной программе Израиля.
В воскресенье 9 ноября 1986 г. израильское правительство сделало заявление, что Мордехай Ваануну арестован и предстанет перед судом. В этом заявлении было отмечено, что Ваануну покинул Великобританию по собственной воле с соблюдением всех необходимых паспортных и таможенных формальностей, без каких-либо нарушений норм международного права. Первая леди английского правительства была удовлетворена.
Суд над Ваануну начался 30 августа 1987 г. В марте 88-го он был приговорен к 18 годам тюремного заключения. Но Черил к этому времени уже не было в Израиле.
Когда начался суд над Ваануну, Черил сказала Марисселю, что хочет поехать в Америку повидать родителей. Мариссель понял: в Израиль она уже не вернется. Ее служба в Мосаде на этом закончилась. На прощание Мариссель повез ее к памятнику погибшим сотрудникам израильской разведки (более 400 человек, из них 65 из Мосада). Но имен на памятной стене написано мало. Не пришло время. Возможно, и не придет. Черил решила больше не рисковать…
Конечно же, не все женщины-агенты Мосада служили там кратковременно и принимали участие только в одной операции. Некоторые из них сотрудничали с Мосадом в течение долгих лет и участвовали в многочисленных операциях. Наиболее успешной и известной (но только внутри Мосада) была Иоланда Хармер, в девичестве Габай, эдакая израильская Мата Хари. В Мосаде она работала под именем Хар-Мор. Впрочем, она начала работать на израильскую разведку еще до создания Мосада и даже до создания израильского государства. В критические дни Войны за независимость в 1948 г. она находилась в Египте. Ее мать по происхождению была еврейка-турчанка, но в Египте никто не подозревал, что в ней течет еврейская кровь.
Будущий министр иностранных дел Моше Черток уговорил Иоланду помогать будущему еврейскому государству. Черток познакомился с ней на каком-то приеме. Он увидел в ней человека с сильным характером, настойчивого и упорного при достижении поставленной цели. Долго уговаривать Иоланду не пришлось. Возможно, она не совсем понимала степень риска, на который идет, возможно, считала себя неуязвимой.
В египетском обществе она называла себя журналисткой, действительно иногда отправляя статьи в парижские журналы. Она тоже была блондинкой, но, в отличие от Черил, маленького роста и хрупкого телосложения. Была трижды замужем. От последнего мужа – южноафриканского бизнесмена, погибшего в авиакатастрофе, – у нее остался ребенок. У нее было огромное количество любовников – весьма богатые и влиятельные в Каире люди, а также дипломаты, работавшие в Египте. Среди ее поклонников и приятелей были будущий премьер-министр Ливана и шведский посол в Египте; главный советник генерального секретаря Лиги арабских стран и сын великого муфтия Махмуд Малуф, который рассказывал ей обо всем, что знал, и сотрудники американского посольства, которые иногда снабжали ее копиями донесений в Вашингтон.
Главной проблемой Иоланды была связь с Тель-Авивом. Радиопередатчиком ее снабдили, но она не смогла научиться им пользоваться, а радиста ей не сумели найти. Все сообщения она посылала с письмами в США, а оттуда их уже передавали в Тель-Авив. Деятельность Иоланды в Каире закончилась довольно грустно. Сам генеральный секретарь Лиги арабских стран Аззам-паша заподозрил в ней израильскую шпионку, и ее арестовали. Но высокопоставленные покровители спасли ее, вытащили из тюрьмы, и она уехала в Париж. Потом ее хотели включить в состав израильского посольства в США, но в последний момент решили оставить без официальной должности, чтобы в будущем снова послать на работу в Египет. В израильском МИДе думали, что отношения с арабскими соседями в будущем улучшатся и понадобятся специалисты по Египту. Они не ошиблись, но это случилось намного позднее. Иоланда не дождалась возвращения в Египет. В 50-х годах она работала в Испании, тоже как тайный израильский агент. Умерла в 1959 г.
«БЛОНДИНКА ЗА УГЛОМ»
Одинокая привлекательная блондинка стояла недалеко от скульптуры Чарли Чаплина, что в лондонском Лестер-сквере. Высокая, стройная, с пухлыми, чувственными губами, в коричневом твидовом костюме и шляпке, она была именно из тех, кто особенно привлекает мужчин восточного происхождения. Для которых блондинки являются предметом наивысшего вожделения. Именно такой мужчина решил прогуляться по одному из самых примечательных и посещаемых мест Лондона в среду 24 сентября 1986 г.
Когда почти через два года меня по делам службы отправляли в годичную «ссылку» в Лондон, в котором я до этого никогда не был, я спросил своего предшественника: «Лондон красивый город?», ответ был несколько неожиданный: «Лондон – это город, в котором приятно жить». Прожив в нем год, я понял справедливость и убедительную точность ответа.
Но молодому, худощавому, преждевременно лысеющему человеку, гулявшему в тот уже довольно осенний, ветреный и хмурый день, было не очень приятно. Впрочем, день, возможно, был и не такой уж хмурый, но настроение молодого человека было именно таким. Он только что вышел из здания известной лондонской газеты «Санди Таймс», в котором проводил почти каждый день с тех пор, как около двух недель назад приехал в Лондон из австралийского Сиднея. Он чувствовал себя все более одиноко и неуверенно. Настроение его с каждым днем все ухудшалось и ухудшалось.
И вдруг его взгляд упал на эту блондинку. Блондинки его всегда особенно волновали, но сейчас, когда он уже многие недели был серьезно озабочен отсутствием женского общества, не выдержал. Собрав все свое мужество и смущаясь, молодой человек подошел к блондинке и заговорил. Она охотно ответила, и после нескольких фраз он пригласил ее в кафе выпить по чашечке кофе.
Синди (так назвала себя блондинка) сказала, что она студентка из Америки, путешествует одна и приехала в Лондон подзаработать немного денег в качестве суфражистки. Морди – молодой человек, – почти ничего о себе не сказал. Впрочем, Синди не спрашивала. Они условились встретиться на следующий день. Ходили по городу, Морди рассказывал о странах, которые были ему знакомы, Синди охотно слушала, не перебивая. Они постоянно встречались еще на протяжении нескольких дней, ходили в музеи, картинные галереи и кино, вместе обедали и даже по английскому обычаю в пять вечера пили знаменитый послеполуденный чай со сливками и особыми булочками. Единственное, что тревожило Морди: они не занимались сексом и даже ни разу не поцеловались. Хотя ожидание столь желаемых удовольствий все время как бы незримо присутствовало в их общении.
Между тем дела в редакции становились все хуже, а лицо Морди – все мрачнее. Синди это видела, сочувствовала ему и старалась быть очень внимательной. На шестой день знакомства, в понедельник, она вдруг неожиданно пригласила его поехать в Рим, где живет ее сестра и где он может отдохнуть и отвлечься от всех своих неприятностей. Сестра сейчас в отъезде, и они смогут остановиться в ее квартире. От такого предложения истомленный желаниями Морди отказаться не мог. Конечно же, если они будут жить в одной квартире, значит, будут спать в одной постели. На следующий день он позвонил своему знакомому в Сидней, рассказал о своих невеселых редакционных делах и сообщил, что собирается исчезнуть из Лондона на несколько дней. В 10 утра 30 сентября он выписался из отеля «Маунтбеттен» и, никому ничего не сказав, исчез.
Синди сама купила билеты в бизнес-классе, заплатив за каждый по 426 фунтов стерлингов. На следующее утро они прибыли в аэропорт Хитроу. Паспортный инспектор равнодушно отштамповал их паспорта. Через пару часов самолет компании «Бритиш эйруэйз» приземлился в римском аэропорту Фьюмичино. Было около семи вечера. Синди и Морди прошли паспортный контроль и таможню, вышли на площадь, Синди взяла такси. Настроение у Морди вдруг испортилось. То ли водитель не понравился, то ли что-то другое, но Морди вдруг ощутил какое-то беспокойство и даже в определенный момент подумал, не выпрыгнуть ли из машины на ходу. Синди, наоборот, продолжала улыбаться и весело рассказывать о достопримечательностях Рима. Примерно через полчаса они подъехали к дешевому на вид многоквартирному дому, отпустили такси и вошли в подъезд. Поднялись на лифте, Синди своим ключом открыла дверь. Четыре крепкие мужские руки схватили Морди, Синди ввела ему сильный наркотик. Больше он ее никогда не видел…
В ноябре 1976 г., почти как раз в день моего приезда в Израиль, Мордехай (Морди) Ваануну был принят в качестве техника на работу в израильский Центр ядерных исследований в Димоне. Ваануну родился в 1954 г. в Марокко в религиозной еврейской семье. В начале 60-х семья выехала из Маракеша в Израиль и поселилась в бедном районе Беер-Шевы. Мордехай служил в армии в инженерных войсках, затем учился на физическом факультете Тель-Авивского университета, но был исключен за неуспеваемость. Увидев в газете объявление о наборе учеников техника в «Камаг» (аббревиатура на иврите ядерного центра), Ваануну послал свои документы и после проверки офицерами безопасности был принят. Он прошел специальные курсы, сдал экзамены, дал подписку о неразглашении секретов, прошел еще несколько курсов, экзаменов и тестов и 7 августа 1977 г. впервые заступил на смену в должности начальника ночной смены. Ваануну так бы и работал безвестным, но очень важным работником самого секретного объекта в Израиле, если бы не некоторые перемены в его жизни. Он оторвался от религиозных семейных корней, стал активным участником левацких групп. Потом поступил на философский факультет Беер-Шевского университета и сблизился с его арабскими студентами. Не избегал публичных антиобщественных высказываний. С ним поговорили сотрудники безопасности предприятия, где он работал, с целью предупреждения. Это не помогло. Тогда под предлогом сокращения (в то время действительно сократили 180 человек) его уволили.
Через месяц после сокращения Ваануну продал свою машину и квартиру и уехал на Дальний Восток. Паспортный чиновник в тель-авивском аэропорту ни о чем не спросил. Проверка багажа и вещей тоже была весьма формальной. Две фотопленки, отснятые Ваануну в самых секретных отделениях Атомного центра, никто не обнаружил, да и не пытался это сделать.
Там, на Дальнем Востоке, в Непале, Ваануну однажды под вечер зашел в Советское посольство в надежде заинтересовать русских имеющимся у него секретным материалом, но ему не поверили.
В мае 1986 г. он приехал в Австралию. Через два месяца принял христианство. В церкви он познакомился с колумбийским журналистом Оскаром Герреро, которому и рассказал о своих пленках. Герреро быстро сообразил, что на них можно хорошо заработать. После некоторых поисков и отказов местных изданий Герреро вышел на лондонскую газету «Санди таймс», которая заинтересовалась предложением и даже прислала в Сидней своего представителя. Представитель, физик по специальности, впечатлился от фотографий, продемонстрированных ему, и решил, что Ваануну стоит перевезти в Англию для более обстоятельных бесед. Но… без Герреро. Так 12 сентября 1986 г. Ваануну оказался в Лондоне. Один. Но не совсем.
За несколько недель до этого центр израильской внешней разведки Мосад получил краткое сообщение от своего партнера – «Австралийского агентства по разведке и безопасности» – о том, что израильтянин пытается продать некоторым местным газетам секретную информацию. Так что, когда Ваануну прибыл в Лондон, вместе с ним прибыли два агента Мосада.
Привлеченные «Санди Таймс» физики и эксперты, изучив все материалы и побеседовав с Ваануну, пришли к выводу, что ядерный потенциал Израиля был намного больше того, что он признавал. Редакция была готова опубликовать материал и заплатить Ваануну 150 тысяч долларов.
Но ситуация вдруг внезапно изменилась. Обозленный тем, что его бросили, Герреро обратился к конкурирующей газете «Санди Миррор». Эта газета не поверила Герреро, но использовала пачку купленных у него за несколько тысяч долларов фотографий, напечатанных с пленок Ваануну, для того чтобы опубликовать небольшой репортаж с насмешками над «Санди Таймс», купившей «утку», преподнесенную им Ваануну, заодно и напечатав его фотографию на первой странице.
Ваануну разозлился и испугался. Разозлился на «Санди Таймс», которая медлила с публикацией его материалов, и испугался Мосада, понимая, что и там увидят эту фотографию. Редакция заверила Ваануну, что материал будет опубликован, но требуется еще несколько проверок и получение официальной реакции посольства Израиля. В качестве успокоительной процедуры редакция каждые несколько дней перемещала Ваануну в другой отель под разными именами. Туда же перемещались и «ведущие» его сотрудники Мосада.
Материал в израильское посольство был передан 23 сентября. Посольство выпустило опровержение. Однако посол Иехуда Авнер был крайне встревожен, не менее встревожено было и его начальство в Иерусалиме. Премьер-министр Шимон Перес, посоветовавшись с бывшими премьерами Рабином и Шамиром, решил поручить Мосаду арестовать Ваануну и доставить его в Израиль для предания суду. Однако, прекрасно зная особую чувствительность к суверенитету Великобритании ее премьера Маргарет Тэтчер, Перес потребовал от Мосада действий, не нарушающих законов этой страны. Миссия, к которой, как уже понятно, Мосад готовился и до приказа премьер-министра, стала еще более трудной. Единственное, что облегчало задачу, – это готовность британских спецслужб неофициально помочь в розыске и смотреть сквозь пальцы на действия израильских агентов.
Они, конечно же, действовали. И на следующий день, когда посольство Израиля официально опровергло обращение «Санди Таймс», «привели» в ярости покинувшего редакцию Ваануну погулять на Лестер-сквер. И тут он увидел ошеломляющую блондинку!..
Черил Бен-Тов («Бен-Тов» в буквальном переводе с иврита – «Хороший сын») – американская еврейка – оставила своих близких и добровольно приехала в Израиль, чтобы помочь своей исторической родине. Она работала в одной из школ Кирьят-Шмоны, небольшого городка на севере Израиля у самой границы с Ливаном. Эта совершенно рядовая в Израиле школа стала известна почти всему миру после нападения на нее палестинских террористов-смертников. И хотя израильские десантники штурмом взяли школу и уничтожили троих террористов, те успели убить 16 детей и ранить 68. Вместе с детьми погибла учительница – вторая из двух работавших в школе иностранок – Люсиль Эдер. Люсиль – немка по национальности – приехала в Израиль по туристической визе и тут же предложила еврейскому государству свои услуги, желая таким образом хоть немного искупить вину немцев перед евреями. Обе иностранки-подруги были весьма похожи: высокие стройные блондинки со спортивной фигурой и привлекательной улыбкой.
После смерти подруги Черил была в ужасном психическом состоянии, она не могла зайти ни в класс, ни в школу. Психиатр посоветовал ей сменить обстановку. Она уехала на Мертвое море и поселилась в гостинице. Аккуратно выполняла прописанные ей процедуры, но легче ей не становилось.
Но именно о Черил вспомнил Мариссель, один из ведущих и опытных офицеров Мосада, которому поручили возглавить выполнение задания израильского премьер-министра, когда он стал подбирать необходимую для этого группу. Он решил, что привлекательная блондинка Черил нужна ему для выполнения поставленной задачи. Начальник отдела, которому Мариссель показал ее фотографию, одобрил идею, но стал сомневаться, может ли она что-либо сделать в таком состоянии. Он посоветовал отправить Черил домой в США, чтобы она смогла пожить там нормально пару лет и привести себя в порядок. Если после этого она захочет вернуться в Израиль, ей найдут подходящее занятие.
Тем не менее Мариссель уговорил начальника не торопиться. Марисель знал Черил уже достаточно долгое время. Дело в том, что погибшая в школе Кирьят-Шмоны подруга Черил Люсиль Эдер была почти невестой Марисселя, ее гибель ударила по нему не менее больно, чем по ней. Мариссель решил поехать на Мертвое море и поговорить с Черил. Вернувшись, сообщил своему начальнику, что хочет все-таки поработать с ней. Он как раз собирался в Германию – навестить отца Люсиль – и предложил Черил поехать вместе с ним: «Мы едем с тобой в Европу к отцу Люсиль, нам нужно немного отдохнуть». Черил поняла, что Марисселю что-то нужно от нее. Отрицать он не стал. Просто не сказал ничего.
Визит в Германию прошел не совсем так, как того желал Мариссель. Отдохнуть не удалось. Они чуть не «вляпались» в историю с бывшими нацистами, которая касалась семьи Люсиль. Но моральное состояние Черил значительно улучшилось. Поэтому вскоре после возвращения из Германии Мариссель попросил ее о помощи. Черил спросила, на кого он работает. Он ответил прямо: на Мосад.
Мариссель не знал об истории, которая приключилась с Черил, когда она только приехала в Израиль и училась в Еврейском университете в Иерусалиме. Она вдруг получила письмо, отпечатанное на бланке канцелярии премьер-министра. В факте получения подобного письма новыми иммигрантами нет ничего необычного. Такими письмами вновь прибывшие обычно приглашались на собеседование с сотрудником ШАБАКа, где у них спрашивали о различных аспектах их жизни в стране, откуда они прибыли, особенно о тех аспектах, которые касаются информации о военной деятельности страны, служб безопасности и т. п. Иногда спрашиваемый не мог рассказать практически ничего существенного, но даже из крох, скрупулезно выуженных у спрашиваемого, впоследствии вырастал достаточно большой объем нужной и полезной для Израиля, а зачастую и его союзников информации.
Однако письмо, полученное Черил, было несколько необычного содержания. В нем Черил предлагалось прийти в определенное время по указанному адресу, чтобы обсудить вопрос о предлагаемой ей интересной работе. Когда удивленная Черил показала это письмо знакомому коренному израильтянину, тот сразу сообразил, откуда это письмо. «Это из ШАБАКа или Мосада. Они, наверное, действительно хотят предложить тебе работу. Завидую.»
Встреча состоялась в обычной квартире обычного жилого дома. Черил встретил молодой человек и провел ее в другую комнату, где сидел более пожилой мужчина. Он объявил ей, что содержание их разговора не подлежит разглашению, и предложил подписать соответствующую бумагу-обязательство. Затем сообщил о предлагаемом Черил большом доверии: работать вместе с ними. На ее вопрос «Кто вы?» человек уклончиво ответил, что представляет правительственную организацию, обеспечивающую безопасность страны. Затем он сказал, что, насколько ему известно, Черил скоро должна получить израильское гражданство и быть призвана в армию. Вместо скучной службы в армии собеседник Черил от имени своей организации преложил ей, разумеется, после соответствующей проверки, заключить соглашение на сотрудничество с этой организацией сроком на пять лет и продолжать учебу в университете. Все, что от Черил потребуется, это время от времени отвечать на вопросы их сотрудника, которые будут касаться обеспечения безопасности в районе, где живет и учится Черил. Разумеется, не бесплатно. Если эта работа окажется успешной, ее ждет поездка для работы за границей. Черил, приехавшая жить в Израиль, ехать за границу на работу как раз и не желала. «Вы предлагаете мне работу стукача?» – прямо спросила Черил. Собеседник горячо возразил, убежденно разъясняя, что речь идет о престижной работе тайного агента очень важного в Израиле учреждения. Черил категорически отказалась. Дальнейшие настойчивые уговоры ни к чему не привели. Знакомый израильтянин, услышав рассказ Черил о беседе в ШАБАКе (это таки были представители оттуда), обозвал Черил сумасшедшей, долго уговаривал ее позвонить туда и согласиться на сотрудничество, но она была тверда в своем решении. Вскоре она получила гражданство и стала ждать призыва в армию.
И вот теперь Черил предлагают сотрудничать с Мосадом. Это предложение ее тоже насторожило. «Что я должна делать?» – спросила она. Мериссель не торопился отвечать, хотя стремительно развивающаяся история с Ваануну требовала быстрых ответных действий. Он лишь пояснил, что сегодня Израиль ведет не только открытую, но и тайную войну против своих врагов. Но солдат в Армии обороны Израиля пока хватает, а вот солдаты для тайной войны очень нужны. «Такие, как ты. Ты можешь сделать то, что не могут другие», – заключил Мериссель.
Через несколько дней Черил снова получила письмо, очень похожее на прежнее письмо из ШАБАКа. Встреча состоялась совсем в другом месте, но тоже на квартире. Встретила молодая женщина и провела к человеку, назвавшемуся полковником Коэном. Полковник тоже попросил подписать обязательство о неразглашении, а затем начал рассказывать о предстоящей службе. Служба должна продолжаться минимум три года. Если не будет никаких претензий у службы безопасности и она сдаст необходимые экзамены, ей предложат служить в течение пяти лет, обеспечат интересной работой и пошлют в офицерскую школу. «Что конкретно мне предстоит делать?» – спросила Черил. Полковник сказал, что он только может сообщить, что для начала Черил хотят использовать в качестве переводчика. Черил немедленно согласилась.
Уже на следующее утро начались необходимые проверки: нужно было заполнить массу многостраничных анкет с многочисленными вопросами о прошлой жизни, родственниках, знакомых; пройти различного типа психологические и другие тесты, призванные выявить сильные и слабые стороны ее характера и склонности. Затем ей сказали, что она должна пройти курс физической и боевой подготовки на базе бригады спецназначения «Голани». Потом последуют офицерские курсы, а потом она уже приступит к работе. Хотя ей показалась странной такая подготовка для переводческой работы, но она согласилась. В тренировочном лагере она поступила в распоряжение Марисселя. Вечером первого же дня Мариссель сказал, что готов объяснить ей суть ее задания. Он рассказал ей о Ваануну и о международном скандале, который вот-вот может возникнуть из-за его поведения. Черил заметила, что никто из израильтян не сомневается, что их страна обладает ядерным оружием. «Но израильское правительство официально отрицает это, – разъяснил Мариссель. – Ваануну же дал подписку о неразглашении государственной тайны и нарушил ее. Утверждая, что Израиль – ядерная держава, он наносит большой ущерб нашей стране и за это преступление его нужно судить. У нас есть план, как его доставить в Израиль и предать суду. Тебе в этом плане отводится решающая роль».
Через несколько дней Черил вместе с Марисселем и его командой прибыла в Лондон. Она внимательно прочитала весь материал, который на основании рассказа Ваануну газета «Санди Таймс» представила в израильское посольство. Не задаваясь вопросом, правильные ли там содержатся сведения, Черил твердо для себя решила, что Ваануну не должен был этого делать. На следующий день Ваануну, за которым неотступно следили люди Марисселя, снова, как обычно, пришел в редакцию «Санди Таймс», и ему рассказали об ответе израильского посольства и о том, что публикация его сообщения пока задерживается. В пять часов он, раздосадованный, ушел из редакции. Его путь лежал на Лестер-сквер. Он намеревался провести вечер в одном из расположенных там ночных клубов. Его нервозность последних дней работники «Санди Таймс» объясняли и возросшей сексуальной озабоченностью. Он уже неоднократно и совершенно беспардонно делал прозрачные предложения женщинам из числа сотрудниц редакции и репортеров.
Черил-Синди с еще более выбеленными волосами, чтобы выглядеть еще более привлекательной для восточного мужчины женщиной, аккуратно и пикантно подгримированная, с небольшой сумочкой, в которой среди косметических принадлежностей лежал фотоаппарат, медленно шла по Лестер-скверу по направлению к скульптуре Чарли Чаплина. Подойдя к ней, она остановилась и вытащила фотоаппарат. Наводя его на скульптуру, она краем глаза заметила, что к ней приближается молодой человек, которого она уже видела и на фотографиях, и накануне при выходе из редакции газеты. Не понадобилось даже искать повода, чтобы затеять разговор. Он сам шел к ней навстречу…
Ваануну доставили в Израиль на израильском грузовом судне. Черил возвратилась туда самолетом. На первом же допросе следователь продемонстрировал Ваануну свежий номер «Санди Таймс» с напечатанным в нем рассказом о ядерной программе Израиля.
В воскресенье 9 ноября 1986 г. израильское правительство сделало заявление, что Мордехай Ваануну арестован и предстанет перед судом. В этом заявлении было отмечено, что Ваануну покинул Великобританию по собственной воле с соблюдением всех необходимых паспортных и таможенных формальностей, без каких-либо нарушений норм международного права. Первая леди английского правительства была удовлетворена.
Суд над Ваануну начался 30 августа 1987 г. В марте 88-го он был приговорен к 18 годам тюремного заключения. Но Черил к этому времени уже не было в Израиле.
Когда начался суд над Ваануну, Черил сказала Марисселю, что хочет поехать в Америку повидать родителей. Мариссель понял: в Израиль она уже не вернется. Ее служба в Мосаде на этом закончилась. На прощание Мариссель повез ее к памятнику погибшим сотрудникам израильской разведки (более 400 человек, из них 65 из Мосада). Но имен на памятной стене написано мало. Не пришло время. Возможно, и не придет. Черил решила больше не рисковать…
Конечно же, не все женщины-агенты Мосада служили там кратковременно и принимали участие только в одной операции. Некоторые из них сотрудничали с Мосадом в течение долгих лет и участвовали в многочисленных операциях. Наиболее успешной и известной (но только внутри Мосада) была Иоланда Хармер, в девичестве Габай, эдакая израильская Мата Хари. В Мосаде она работала под именем Хар-Мор. Впрочем, она начала работать на израильскую разведку еще до создания Мосада и даже до создания израильского государства. В критические дни Войны за независимость в 1948 г. она находилась в Египте. Ее мать по происхождению была еврейка-турчанка, но в Египте никто не подозревал, что в ней течет еврейская кровь.
Будущий министр иностранных дел Моше Черток уговорил Иоланду помогать будущему еврейскому государству. Черток познакомился с ней на каком-то приеме. Он увидел в ней человека с сильным характером, настойчивого и упорного при достижении поставленной цели. Долго уговаривать Иоланду не пришлось. Возможно, она не совсем понимала степень риска, на который идет, возможно, считала себя неуязвимой.
В египетском обществе она называла себя журналисткой, действительно иногда отправляя статьи в парижские журналы. Она тоже была блондинкой, но, в отличие от Черил, маленького роста и хрупкого телосложения. Была трижды замужем. От последнего мужа – южноафриканского бизнесмена, погибшего в авиакатастрофе, – у нее остался ребенок. У нее было огромное количество любовников – весьма богатые и влиятельные в Каире люди, а также дипломаты, работавшие в Египте. Среди ее поклонников и приятелей были будущий премьер-министр Ливана и шведский посол в Египте; главный советник генерального секретаря Лиги арабских стран и сын великого муфтия Махмуд Малуф, который рассказывал ей обо всем, что знал, и сотрудники американского посольства, которые иногда снабжали ее копиями донесений в Вашингтон.
Главной проблемой Иоланды была связь с Тель-Авивом. Радиопередатчиком ее снабдили, но она не смогла научиться им пользоваться, а радиста ей не сумели найти. Все сообщения она посылала с письмами в США, а оттуда их уже передавали в Тель-Авив. Деятельность Иоланды в Каире закончилась довольно грустно. Сам генеральный секретарь Лиги арабских стран Аззам-паша заподозрил в ней израильскую шпионку, и ее арестовали. Но высокопоставленные покровители спасли ее, вытащили из тюрьмы, и она уехала в Париж. Потом ее хотели включить в состав израильского посольства в США, но в последний момент решили оставить без официальной должности, чтобы в будущем снова послать на работу в Египет. В израильском МИДе думали, что отношения с арабскими соседями в будущем улучшатся и понадобятся специалисты по Египту. Они не ошиблись, но это случилось намного позднее. Иоланда не дождалась возвращения в Египет. В 50-х годах она работала в Испании, тоже как тайный израильский агент. Умерла в 1959 г.