Алекс Норк. Кто здесь

   - Моя настоящая жизнь? Та? Та самая?
   - Да.
   - Что делать?!
   И снова лицо изменилось. На наивное и преданное, с собачьим взглядом.
   - А вот что... У нас есть свои специалисты в этой области. Как только отсюда выйдешь, сразу позвонишь по телефону, запомни, - Торнвил продиктовал номер, - это явочная квартира. Там все устроят. Ты будешь рассказывать свою настоящую жизнь во всех подробностях, а наш психотерапевт будет последовательно блокировать в твоей памяти ее эпизоды, кодировать их. Ты ничего не забудешь, но никакой другой врач без кодовых ключевых слов этого из твоей памяти уже не вытянет.
   Через два часа, когда им принесли ужин, Торнвил произнес среди прочего короткую условную фразу и на следующее же утро его соседа пригласили пройти на рентген.
   Еще через день к ним явились два работника прокуратуры.
   Освобождение под залог. Не покидать пределы столицы до окончания следствия.
   Подписи под несколькими бумагами.
   Присутствовавший при этом врач потребовал, чтоб сибиряк задержался для последней перевязки.
   Андрей ждал его на заднем сиденье автомобиля.
   - Объект уже позвонил, - сразу сообщил он, тепло пожимая Торнвилу руку, - отлично сработано, Стенли! Он позвонил через пятнадцать минут как вышел, из городского автомата. Тебе, между прочим, тоже нужно позвонить домой, твоя Николь хотела что-то сообщить, но не через меня, а лично.
   ...........................................................
   - Это точно, любимая?!
   - Абсолютно точно. Они, конечно, не могут пока определить пол ребенка. Ему всего только месяц. Когда ты вернешься?
   - Дней через семь, я думаю. А ты должна подать заявление об уходе с работы.
   - Пустяки, месяц я еще спокойно потружусь. Блюму от тебя что-нибудь передать?
   - Только большой привет! Всю информацию он и так получает по спецсвязи.
   - А у тебя есть дети, Андрей?
   В тот же вечер Торнвил пригласил его в ресторан, чтобы отметить радостное известие из дома.
   - Мальчик десяти лет. - Он протянул в ответ фотографию светловолосого мальчугана с улыбкой во весь рот и еще не оформившимися до конца выпуклыми белыми зубами.
   - Симпатичный какой, а что он делает кроме школы?
   - Играет в хоккей. Мечтает, когда подрастет, выступать в вашей Национальной лиге.
   Они подняли бокалы. За детей, живущих и будущих.
   - Знаешь, - предложил Торнвил, - ты ведь можешь ко мне приехать с женой и сыном после того, как мы раскрутим это дело. У меня в доме много места.
   - Да, я знаю, у вас большие дома, спасибо, Стенли. - Его русский коллега чуть помрачнел.
   - Тебя что-то смущает? Сейчас ведь вам ездить можно.
   - Смущает меня другое... - Андрей задумчиво потрогал пальцем лепесток тюльпана в цветочной вазочке.
   - Само это дело?
   - А-га... Хоть ты и проработал здесь несколько лет, но не обижайся, этого мало, чтобы знать Россию... Помнишь, сколько карикатур на нас в медвежьем обличии вы рисовали в ваших журналах?
   - Мне немножко стыдно за это. Да, обязательно в грубой шапке со звездой или похабной юбочке из красного флага. Это журналисты, Андрей, они везде одинаковые.
   - Они-то одинаковые, а вот медведь действительно только наш.
   - У нас тоже есть - гризли. Страшный зверь.
   - Все равно, он американец. Значит уважает законы, налоги платит. Взятки боится брать, правда, ведь?
   - У нас ему и не предлагают. Почему ты вспомнил медведя?
   - Это наше тотемное животное... Почему народ выбирает себе в тотем, а значит в прямое родство, того или иного зверя? - Не дожидаясь он тут же ответил сам: - Потому что внутренне ощущает свое с ним сходство. Славянские территории полгода покрыты снегом. Медведь зимой спит. Народ тоже веками почти что спал... Далекая весна, - задумчиво произнес он, - такая далекая, что когда она вдруг наступает, к ней всегда не готовы. Смешно? А тем не менее это так. Но это не страшно, если в очередной раз чуть-чуть опоздали. А слышал, что бывает с медведем, когда он проснется среди зимы?
   - Нет.
   - Он не знает, что ему делать, и хочет есть. Это очень опасно, когда сильный голодный зверь не знает, что делать. И он начинает шататься по лесу, злясь понемногу без пищи на все вокруг, выходит к селеньям. Его так и зовут - шатун. И очень боятся... А почему дрессировщики считают медведя самым сложным в работе зверем, ты знаешь?
   - Почему?
   - У него никогда ничего нельзя понять по глазам. У льва, у тигра - можно, а у медведя нельзя.
   - Нельзя предугадать?
   - Вот именно. Нельзя понять, лизнет ли он мирно руку или насмерть ударит.
   - И вас разбудили, как того самого медведя, ты хочешь сказать, среди зимы?
   Андрей покивал в ответ головой:
   - Шатается теперь, бурый, и сам не знает, что будет завтра в его голове.
   - Но как ты связываешь эту метафору с нашим делом?
   - Напрямую. Есть медведь и есть пища. Пища в чьих-то руках. В чьих-то очень опасных, скапливается там. Нет, надолго медведю ее все равно не хватит, но хватит, чтобы поманить, и он пойдет напролом. Напролом - это значит его ничем не остановишь. В таких ситуациях он уже не замечает пищу, крушит и ломает, не зная, зачем и куда идет.
   - Ты хочешь сказать, что тот, к кому сейчас стекаются деньги от тех странных людей, которых мы изучаем, сумеет поманить к себе миллионы? Проснувшись, они сначала пойдут за пищей, а потом, забыв про нее, начнут бить все подряд?
   - Ты правильно меня понял. - Русский коллега вдруг встряхнул головой, будто отбрасывая сказанное в сторону. Ладно, не будем уж слишком обгонять историю. Давай еще ударим по шампанскому! Знаешь, что делали из него в прошлом веке богатые наши купцы, старые "новые русские"?
   - Читал, что наливали ванны для своих любовниц.
   - Вот-вот, но мы, контрразведчики, люди скромные, мы его просто выпьем. Чур, я заказываю вторую бутылку!
   На следующее утро Торнвила в срочном порядке пригласили на Лубянку. Обработка подопечного по тюремному госпиталю дала результаты, и у выхода из гостиницы его уже ждала машина.
   "А славно они вчера провели вечер с Андреем! Любопытно, что он сейчас даже не помнит на каком языке они разговаривали... На человеческом, это главное".
   ...........................................................
   Генерал выглядел очень усталым. И Андрей показался ему крайне озабоченным.
   Только на секунду русские коллеги дружелюбно улыбнулись ему, приглашая к большому кабинетному столу. И снова их лица сделались скованными.
   Чуть-чуть помолчав, генерал произнес:
   - Наша хитрость полностью удалась. Он все раскрыл. Поздравляю, это ваша заслуга, сэр.
   Поздравление прозвучало настолько безрадостно, что Торнвил невольно поднял брови. Генерал уловил это движение, но вместо объяснения только угрюмо произнес:
   - Да вот, теперь сидим и думаем... - Он побарабанил пальцами по столу. - Кассету с записью мы вам передадим, послушаете там, в Америке, со своим руководством. А сейчас расскажу суть.
   Он вдруг посмотрел на Андрея, как будто нуждаясь в помощи, а тот, уже глядя на Торнвила развел руками:
   - Как говорят у нас в России, "Хочешь верь - а хочешь, нет".
   - Да, сударь, - кивнув подтвердил генерал, - история такая, что усядьтесь на стуле покрепче. Уселись? Ну так слушайте... Он сам грузно положил руки на стол, словно тоже нуждаясь в дополнительной опоре. - Этот парень из пятнадцатого века.
   - Из какого?!
   - Из пятнадцатого, из первой его половины. Нет, он не сумасшедший, - генерал раздраженно повернул головой слева направо, - к сожалению... И он прекрасно знает какое сейчас время - год, число, месяц. Он ничего не путает.
   - Тогда как он себя соотносит с тем временем?
   - Как с главным временем своей жизни. Он старший стражник в конной охране дворца Императора великих моголов. Что-то вроде командира взвода, по нашим понятиям.
   - Сержант, - иронично вздернув брови уточнил Андрей.
   - Старший стражник императорского дворца в Дели?
   - Да, именно там. А теперешняя его жизнь - лишь новая телесная оболочка.
   - Но он, я так понял из ваших слов, вполне адекватно сознает окружающую его новую жизнь?
   - Вполне. Как если бы вы попали, например, на остров к дикарям. Адекватное восприятие совсем не помешало бы вам жить, внутренне сообразуясь с нормами, понятиями, ценностями и своего, и нового общества. Возможно, вам пришлось бы надеть юбочку из банановых листьев и проводить с местной публикой вечера у костра, сидя на корточках, возможно вы, даже, обрели бы среди местных женщин подружку, но это не изменило бы вас в том главном, чем вы были. - Генерал внимательно посмотрел на Торнвила. - Я понимаю, такое трудно себе представить, но этот человек оттуда.
   - Как все это удалось выяснить?
   - О, вы даже не представляете себе какую огромную роль сыграла подсказка вашего американского профессора. Двое агентов, которые работали вчера с этим человеком, представлялись такими же, как он, людьми той эпохи. Произносили конкретные исторические имена. План дворца отлично знали. Вот это последнее окончательно убедило нашего подопечного, что он среди своих.
   - Но как вы на это решились, и когда сумели так лихо подготовить агентов? Нужно, ведь, было работать по историческим материалам. И сделать все глубоко и тонко.
   Генерал снисходительно улыбнулся:
   - Пока вы занимались своим делом в тюремном госпитале, мы тут тоже не бездельничали. У нас, я думаю, как и у вас, существует незыблемый принцип: если факты указывают на невероятный ход событий, относись к нему как к реальному. И мы пошли от простого: раз в сознание людей откуда-то попал девиз времен императора Юдуфа, почему туда не могло попасть и что-то еще из того же времени. Что это за время?... К счастью, не все еще наши историки перебрались на запад. Мы дали задание срочно подготовить исчерпывающую информацию. Время, события, люди. Работали, конечно, и днем и ночью. И когда этот человек, благодаря вам, созрел для дальнейшей раскрутки, мы быстро подготовили двух наших людей. Это очень квалифицированные сотрудники - профессионалы и в актерском мастерстве, и в психологии. Они сориентировались, что называется, на месте.
   - Я вами восхищен, генерал!
   Умный пожилой человек покивал в ответ головой:
   - Вчера вечером, когда вы с Андреем отмечали радостное событие в вашей личной жизни, кстати, душевно вас с этим поздравляю, в это самое время еще один наш банкир отправил себя на тот свет,... да, известным уже способом. По предварительным данным, более четырехсот миллионов долларов будто корова языком слизнула. И видимо для того, чтобы мы не узнали, куда именно ушли эти деньги, он предварительно уложил из пистолета двух своих заместителей.
   - В обойме оставались еще три патрона, - сообщил Андрей, но в себя он не выстрелил.
   - Счел это недостойным, ты полагаешь? Избрал тот старый ритуальный уход из жизни?
   - Да, Стенли, представляешь какая огромная психическая мотивация для этого нужна. Они совсем не дорожат ни новой своей физической оболочкой, ни нашей системой ценностей... И крупный дополнительный поток денег устремился в их специальную кассу. Два с половиной миллиарда украденных долларов у них в распоряжении. Но это, заметь, только те деньги, о которых мы знаем.
   Торнвил сразу вспомнил вчерашний разговор в ресторане: разбуженный голодный медведь, двигая мощными лапами, идет туда, где мерещится пища.
   - И это еще не вся информация, - продолжал генерал. - Из слов вашего тюремного приятеля прямо вытекает, что они, эти неизвестные нам люди, усиленно готовятся к войне.
   - К чему?!
   - К войне. К войне между собой. Между моголами разных кланов - вашими и нашими. Они чего-то там не доделили до конца в пятнадцатом веке. Точнее, недоделили мир. Намереваются продолжить теперь, и в самом скором времени. Как вам это нравится?
   Торнвил встряхнул головой как от дикого бреда.
   - Вот-вот, - понимающе посмотрел на него пожилой человек, фантастика, дурной сон, не правда ли?
   Он встал из-за стола и подошел к большому широкому окну, за которым играло солнечными лучами летнее утро. От яркого света стали хорошо заметны темные мешки под его глазами. Генерал дернул задвижку и распахнул внутрь комнаты оконные створки. Тут же летняя улица в центре большого города ворвалась к ним автомобильными звуками и невидимым присутствием людей там внизу, с их обычной озабоченной жизнью.
   - Распорядись, Андрей, насчет кофейку... - попросил генерал, стоя к ним спиной и глядя куда-то вниз на людей и машины, - хотя выпил я уже его за эту ночь не менее литра.
   Через минуту он закрыл окно и вернулся на прежнее место. А еще через минуту, когда секретарь принес кофе и удалился, спросил, ни на кого не глядя:
   - Что делать-то будем, други, ведь не с шайкой тупых сектантов имеем дело. - И тут же, резко вскинув голову, произнес: - Сколько их в нашем и в вашем обществе?! На каких государственных ключах они уже держат руки?!
   - Я думаю, здесь потребуется решение на самом высоком правительственном уровне, - проговорил Торнвил и сразу понял, что сказал что-то не то. На него отреагировали не взглядами, а так, общим сожалеющим выражением.
   - Да ведь руководство и там, и здесь вероятнее всего скоро сменится, - процедил Андрей, - так называемым у вас демократическим путем.
   - И что мы сейчас доложим об этой организации? - генерал не допил свою чашку и отставил ее в сторону. - Что один сумасшедший рассказал нам о готовящейся сейчас войне по нерешенным проблемам пятнадцатого века? Нет, ребята, я с таким веселым докладом наверх не пойду. Лучше сразу подать в отставку, по крайней мере, потом в коридорах Лубянки обо мне не будут рассказывать анекдотов.
   Андрей повертел в руках свою чашечку и, допив остатки кофе, меланхолически сообщил:
   - К тому же мы и не знаем, на каком верху и в каком количестве уже обосновались эти люди.
   - Вот обрадовал! - непонятно, возражая или соглашаясь, произнес генерал.
   Торнвил почувствовал, что они абсолютно правы.
   - Удалось установить круг контактов моего подопечного? спросил он.
   - Удалось, - кивнул генерал. - Есть у них одна вывеска, к которой мы раньше не приглядывались. Название уж очень безобидное.
   - Какое?
   - "Экология Антарктиды".
   - Причем здесь Антарктида?
   - Видимо, именно для отвода глаз. Хотя какую-то небольшую экспедицию они действительно туда отправили. Руководит всей организацией дальний родственник того самого нашего политика, претендента на будущий президентский срок, к которому и ведут все нити, денежные прежде всего.
   - Как вы собираетесь разрабатывать эту контору?
   Генерал некоторое время молчал, потом посмотрел на своего помощника, и по ответному выражению лица Андрея Торнвил понял, что у них есть уже план.
   - Андрей правильно сказал: мы не знаем, куда и насколько глубоко проникли их люди. Поэтому действовать вынуждены исключая информационные утечки. Внедряться к ним будет сам Андрей. - Генерал откинулся на спинку кресла. - Легенда в целом готова. Он пойдет к ним ни много, ни мало как приехавший для мирных переговоров американец, делегированный вашими моголами парламентер. Как вам такой сюжет?
   - Оригинально... - Торнвил, насколько мог, прикинул в уме ситуацию во все стороны. - Только...
   - Что?
   - Почему он, а не я?
   - Потому что там не будет наших скрытых камер, полковник. И вообще, помощь может вовремя не подоспеть. Этого я вам, генерал, жестко глядя на Стенли, покачал головой, - ни за что не позволю.
   Стало ясно, что спорить тут бесполезно, и сразу выросло беспокойство за русского друга.
   - Но какую-то страховку предусмотреть необходимо, - начал Торнвил, - если это совершенно дикие люди, а так оно и есть...
   Андрей успокаивающе ему улыбнулся одними уголками больших серых глаз:
   - Мы думаем над этим, Стенли, не волнуйся. И придумаем что-нибудь.
   - Что-нибудь нам не подходит, - хмуро поправил его генерал. - Эти люди не психи, имей в виду. Так что, пока не оценим все крайние ситуации, ты к ним не пойдешь.
   Андрей скептически чуть повел бровью, а Торнвил вдруг вспомнил один эпизод двухгодичной давности, здесь в Москве.
   ...........................................................
   Он познакомился на посольском приеме с очень милой молодой женщиной, русской женой американского журналиста. Кто она по профессии?... Какой-то филолог. Этот их журналист немного работал на его спецслужбу... Когда он познакомил Торнвила со своей женой, смеясь предупредил: "Лена может все о тебе рассказать, о твоих болезнях, о прошлом. Опасная женщина". "Ты прекрасно знаешь, - строго поправила она, - что я никогда не делаю этого, если меня не просят". - "О, я вас очень прошу", - не думая ни о чем серьезном предложил Торнвил. И тут же обратил внимание на устремленные на него глаза - большие, светлые, с каким-то уходящим внутрь пространством. И сразу почувствовал приятное успокаивающее ощущение от этих глаз. Секунд десять он, улыбаясь, ждал, потом услышал: "Вы очень здоровый человек, Стенли. Но все же опасайтесь с возрастом сладкого. У вас есть некоторая диабетическая наследственность по женской линии". - "Моя бабушка по матери страдала сильным диабетом," - сразу же вспомнил он. - "И умерла довольно рано, добавила Лена, - до шестидесяти". "В пятьдесят девять." - "Вот. Алкоголь вам тоже на этой почве не очень показан. Но вы его и не слишком любите... Так, что у вас с седьмым верхним зубом слева?" - "Вчера поставили пломбу". - "Понятно,... так, так, правая коленная чашечка была травмирована". - "Да, очень давно на футбольном поле". - "Могу точно сказать, что тогда у вас была трещина мениска. Он сросся. А в остальном все нормально". - Она взглянула на него улыбчиво и чуть лукаво. - "Вы неплохой человек, Стенли... но недолюбливаете кошек. Зато вас любит начальство... У вас нет детей, не было брака". - Довольный муж-журналист хлопнул его по плечу: "Я ведь ей ничего о тебе не рассказывал!". - "А как вы все это делаете?" - спросил удивленный Торнвил с шевельнувшимся внутри профессиональным интересом, но не узнал ответа, потому что муж Лены снова обратился к нему: "Могла бы кучу денег зарабатывать, а, Стенли? Отказывается, не хочет". - "Я тебе много раз объясняла, спокойно ответила она, - не "не хочу", а не могу. Мне нельзя так зарабатывать деньги". - "Почему?" - спросил уже Торнвил. "У каждой души свои задачи". Он не очень-то понял этот ответ, тем более, что муж снова вмешался с ошеломительным сообщением: "Она и с мертвыми умеет разговаривать!" - "А что тут такого, дорогой? Только не с мертвыми, а с их душами"...
   "Много еще на свете удивительного", - примерно так он потом суммировал для себя впечатления того вечера. А по поводу мертвых вообще, что называется, не взял в голову.
   Их службы тоже пытались изучать в своих целях паранормальные явления, но Торнвил что-то не слышал о больших в этой области успехах. Зато англичане несколько лет назад, провалив русскую агентуру в Южной Африке, пустили слух, что сделали это с помощью своего знаменитого экстрасенса, который, якобы, мыслью останавливал часы на Большом Бэне. Только русские на эту удочку не попались, проверили все у себя и через пару месяцев арестовали работавшего на англичан предателя, которого те очень ценили и хотели этим розыгрышем с часами прикрыть.
   - О чем вы задумались, полковник?
   - Вспомнил одну молодую русскую женщину. Она вполне реальный экстрасенс, хотя не практикует. Замужем за нашим журналистом.
   Генерал вопросительно поднял брови.
   - Сам не знаю, - пожал плечами Торнвил, - в свое время она произвела на меня сильное впечатление. Рассказала все обо мне, даже о старой травме колена. Но самое удивительное - умеет общаться с умершими душами. То есть я хотел сказать - с душами умерших. Упомянула об этом, как о какой-то безделице. Что мы потеряем, если я встречусь с ней и осторожно проконсультируюсь? Конфиденциальность нам гарантирована.
   Андрей, не скрывая юмора, посмотрел и на него и на генерала:
   - Вы это серьезно?
   - Займитесь, полковник, - не обращая внимания на тон подчиненного, согласился тот, - чем черт не шутит. Нам сейчас любая малость на пользу. Машина в вашем распоряжении.
   Через полчаса Торнвил звонил из своего гостиничного номера в знакомое ему агентство.
   - А я и не знал, что ты в Москве, - ответил ему тот самый журналист, - как ты опять здесь оказался?
   - Короткая командировка. У меня к тебе маленькая просьба.
   - Какая?
   - Посодействуй, чтобы твоя замечательная супруга на меня взглянула. Помнишь, она диагностировала мое больное колено?
   - Ха, конечно помню.
   - Ну вот, много лет оно молчало да вдруг разболелось. А рентген ничего не показывает. Может быть ее не затруднит?
   - Разумеется не затруднит. Знаешь, у нас год назад родился малыш...
   - Поздравляю!
   - Спасибо. Лена сидит с ним дома, сейчас не работает. Рада будет тебя увидеть.
   - А когда можно заехать?
   - Да хоть сейчас. Запиши адрес и отправляйся, а я ей сам позвоню.
   - Прости, что беспокою вас обоих.
   - Какое тут беспокойство, Стенли, ей совершенно нечего делать...
   Торнвил потратил еще полчаса на то, чтобы заехать в большой магазин и выбрать игрушку для годовалого ребенка. Потом с ней и с большим букетом цветов он отправился по указанному адресу в один из старых районов Москвы. Район, где дворянские особняки прошлого века соседствовали с фундаментальными зданиями сталинской постройки, еще до сих пор престижными в понимании местной элиты. Находясь в центре города, но не на основных магистралях, эти улицы хранили на себе приятный исторический покой, незыблемость, независимость от происходящего.
   Но по дороге сюда Торнвилу кое-что не понравилось. Профессия есть профессия.
   Врач, где-нибудь вечером в ресторане или в оперном театре, все равно автоматически обращает внимание на лица людей. И мысленно отметит человека с характерными почечными мешками под глазами, щитовидными проявлениями, ну и прочим. Не захочет, а заметит... И этот светленький "жигуленок" привлек вдруг внимание Торнвила, когда он в медленной череде машин двигался в центре города. Привлек - значит надо проверить.
   Перед очередным светофором Торнвил включил задний правый сигнал на поворот в переулок... и "жигуленок" стал быстро перестраиваться туда же. Но вместо поворота машина Торнвила рванулась прямо и он успел заметить, как задний автомобиль, чуть растерявшись, двинулась потом следом. "Поздно, ребята!", вслух произнес он, нахально срезав между машинами в третью линию. "Большой привет!"... И "жигуленок" стал безнадежно сдыхать, путаясь в плотном движущемся потоке. Еще через минуту Торнвил совсем оторвался, потом попетлял в переулках, фиксируя задний обзор, и наконец, оказался на нужном месте.
   "Значит Лубянка все-таки поставила за ним наблюдение. Ну что ж, они с Блюмом, ведь, то же самое бы сделали. Таковы правила игры. Вернее, здесь действуют сразу два правила: во-первых, гостя надо в целях его безопасности опекать; во-вторых, гость может быть и с "двойным дном". То есть, выполняя одно задание, может выполнить и еще какое-то. Например, выйти на связь с местным агентом-информатором. "Правильно действуют, - подумал Стенли, - как настоящие профессионалы".
   В Москве, когда бы вы ни пришли в гости, вас первым делом попробуют накормить. И если вы не хотите, отказываться все равно придется очень долго. Но даже если это удалось, чай нужно пить обязательно. С домашним или покупным пирогом, вареньем и медом. Две чашки - как минимум.
   После третьей чашки Торнвил объявил, что больше он уже не может.
   - А с коленом у вас все в порядке, Стенли, - улыбаясь сообщила хозяйка. - Я давно его посмотрела. И ручаюсь, что оно не болит, да? Я, конечно, не заглядываю без разрешения в чужую голову, но что-то вас действительно очень беспокоит. Вы из-за этого, другого, и приехали?
   - Из-за этого. И сюда к вам в Москву, скажу точнее, к вам на Лубянку, приехал из-за этого.
   - О, так серьезно?
   - Слишком серьезно, Лена, для вас и для нас. Настолько, что я рассчитываю на полную конфиденциальность. - Он чуть замялся. - Можно, чтобы и для вашего мужа это осталось только больным коленом?
   Она несколько секунд внимательно на него смотрела, потом утвердительно кивнула головой.
   - Мы столкнулись с очень странными и опасными людьми и здесь, и у нас за океаном, - сразу начал рассказывать Торнвил. - Они - как бы из прошлого. И объединены этим прошлым. Причем это не искажение психики на религиозной или на фанатической почве, - поспешно уточнил он. - Жизнь для них просто продолжение старой, но в новой физической оболочке. Ценности и интересы прежние, цели - пока для нас не до конца понятные. Однако можно с уверенностью сказать: что-то они затевают. И концентрируют силы. Большие силы. И большие деньги.
   Последняя фраза, именно последняя, обратил внимание Торнвил, очень не понравилась его визави.
   - Не скрою, - закончил он, - мы в некоторой растерянности.
   - Мне надо их посмотреть.
   - Что?
   - Посмотреть кого-нибудь из них.
   - Мы можем незаметно это организовать в любое удобное для вас время.
   Она слегка улыбнулась:
   - Живой человек мне не нужен. Только образ. Вы можете представить себе кого-нибудь из них?
   - Могу.
   - Сделайте это. Смотрите чуть в сторону от меня и представляйте себе такого человека.
   - Как будто он в этой комнате?
   - Нет. Там, где вы его видели. Делайте это спокойно, не напрягаясь.
   Стенли быстро представил себе палату, соседа напротив... Внутренняя картина получилась живой и яркой.
   - Что это за местечко вы мне показываете? Вполне неприятное.
   - Тюремный госпиталь.
   - А, ... у него травмирована голова?... Ушиб лобной части?
   - Совершенно верно.
   Возникла пауза...
   - А еще кого-нибудь из них вы можете мне показать? - через минуту попросила Лена.
   - Могу. - Торнвил сразу вспомнил их арестованного дантиста. - Я начал сосредотачиваться.