Авторский коллектив
Мировые религии о преступлении и наказании
Научные редакторы:
А. А. Толкаченко и К. В. Харабет
Авторский коллектив:
С. В. Бабкина, А. И. Бойко, О. А. Мозговой, Л. Р. Сюкияйнен, А. А. Тер-Акопов, А. А. Толкаченко, К. В. Харабет (автор идеи и руководитель авторского коллектива), С. В. Шанхаев
А. А. Толкаченко и К. В. Харабет
Авторский коллектив:
С. В. Бабкина, А. И. Бойко, О. А. Мозговой, Л. Р. Сюкияйнен, А. А. Тер-Акопов, А. А. Толкаченко, К. В. Харабет (автор идеи и руководитель авторского коллектива), С. В. Шанхаев
Введение
Человеческий мир, вступив в свое третье тысячелетие, приблизился к порогу социального, экономического, духовного катаклизма, зарождающегося в недрах всеобщей глобализации.
Со всей определенностью встают проблемы, относящиеся к самой сути человеческого бытия: сможет ли общество найти внутри себя компромиссы по таким вопросам, как преодоление бедности и катастрофического разрыва между богатым Севером и бедным Югом, странами «золотого миллиарда» и остальным миром, уйти от сползания к экологической катастрофе, обуздать терроризм и международную преступность в целом, выйти на устойчивый диалог между ведущими мировыми конфессиями, исповедующими в целом одинаковые и совпадающие идеи.
Авторы книги глубоко убеждены, что прогрессирующее ослабление религиозных ценностей с очевидностью открывает дорогу тоталитарным формам человеческого общения.
«Светскость», в ее вульгарных формах и интерпретациях, замещает, оккупирует место религии, действуя по принципу «если Бога нет, то все возможно» (Ф. М. Достоевский), взамен предлагая варварские типы человеческого поведения, «порождая» в массовых масштабах ее деструктивные формы, в т. ч. преступность, наркотизм и алкоголизм, сексуальные правонарушения и др. «Угроза превращения человека в зверя – одна из самых страшных и постоянных угроз, нависающих над человечеством» (Зорькин В. Д. Бои без правил // Российская газета, 2011, 29 ноября).
На этом фоне, по общему мнению, развивается общий кризис уголовной юстиции (в широком смысле), последние десятилетия статистика и специальные исследования беспристрастно констатируют фактический рост криминальных девиаций в большинстве развитых стран мира.
В этой связи все более актуальными становятся вопросы: что делать? каким должен быть вектор развития человеческого общества во взаимосвязанных духовной, социальной, политической сферах?
Авторам представленной книги видится, что «спасительным ковчегом» для мировой цивилизации, современной эпохи, возможно, может стать обращение к духовной нравственности и богатейшему правовому наследию прошлого, а именно – к традициям великих мировых монотеистических религий, к которым в настоящее время относят: буддизм, христианство, ислам (они перечислены в хронологическом порядке – в зависимости от временных сроков формирования основ вероучения). Также «объектом исследования» являлся иудаизм – в силу его выдающейся исторической роли в человеческой истории – именно из недр иудейской религиозной традиции было явлено Библейское право, Ветхий Завет, вошедший в основы вероучений христианства и ислама. Нам представляется, что для такой постановки вопроса существуют объективные основания, предопределенные самим многовековым ходом человеческой истории.
Правомерным представляется постановка и раскрытие вопроса о духовно-идеологическом, политическом и ином социальном потенциале и возможностях традиционных религий.
Согласно некоторым данным Википедии, в настоящее время к верующим христианской традиции (католики, православные, протестанты, представители иных христианских течений и общин) относят себя 2,31 млрд жителей планеты, к мусульманам (самой динамично растущей религиозной общине мира) – 1,58 млрд человек, буддистам – 0,5 млрд человек, иудеям – 15 млн человек. При этом, по-видимому, следует учитывать, что численность тех, кто действительно воцерковлен, намного меньше.
Неоспорим вклад традиционных религий в формирование всех основных современных мировых правовых систем.
Догматы каждой из религий зачастую рассматриваются человеком на уровне индивидуального поведения в качестве «образца для подражания» или «запретительного» барьера при принятии решения о совершении правонарушающего проступка или отказе от него.
Истории появления и характеристике каждой из великих религий посвящено множество литературных источников, толкований, комментариев и т. п.
Обширна мировая литература и по вопросам, относящимся к юридической в целом, уголовно-правовой и криминологической проблематике, в частности иудейской, христианской, мусульманской и буддистской традициям. Только в России за последнее десятилетие вышло много содержательных исследований в этой сфере.
После выхода в свет коллективной монографии «Христианское учение о преступлении и наказании», написанной под руководством выдающегося ученого-криминалиста и военного юриста, замечательного педагога и православного богослова профессора Аркадия Аваковича Тер-Акопова (1940–2003) (М: Норма, 2009 г.), ее авторы, объединившись со своими коллегами – учеными-талмудистами, специалистами по исламу и буддологами, предприняли попытку рассмотрения в рамках одного научно-популярного проекта основных вопросов, относящихся прежде всего к уголовно-правовым институтам преступления и наказания, а также взаимосвязанным с ними проблемам предупреждения преступности и иных видов деструктивного поведения.
Подобное исследование является одним из первых в современной России. Оно не претендует на всеохватность заявленной проблематики, что специально подчеркнуто в книге: «Неисчерпаемое содержание учения откровения есть предмет бесконечного постижения для тварных умов…»[1]
Не являясь богословами и не имея специального религиоведческого образования, мы отдаем себе отчет и в, возможно, невольном, небезупречном толковании вероучения, начальной глубине авторского погружения в безграничные пласты духовного наследия человеческой цивилизации. В этой связи коллектив авторов, представленный преимущественно юристами-криминалистами – учеными и практиками, – приносит читателям свои извинения за возможные подобные упущения и неточности.
Мы разделяем мнение замечательного православного богослова, судьи Конституционного суда Республики Армения Р. А. Папаяна (1942–2010) о том, что для того, чтобы в правовую систему было привнесено добро, следует выяснить прежде всего, как представляется оно в правовых реалиях христианства (и шире – всех великих монотеистических религий мира. – Ред.).
Авторами данной книги, убежденными сторонниками необходимости союза и соработничества всех великих религий мира, в процессе написания рукописи двигали мотивы духовно-нравственного и правового характера – показать, преимущественно на примере исторически и антропологически «традиционных» наиболее распространенных, в том числе тяжких, преступлений (убийство, кража, изнасилование, умышленное причинение вреда здоровью и имуществу и др.):
общее и отличное в оценках каждой из религий такого девиантного поведения, как преступного (греховного), наложение наказания (привлечение к ответственности) за их совершение;
влияние религиозного правосознания и вероучения на уголовное законодательство, прежде всего применительно к России;
существующие тенденции детерминизма религиозно-правовых норм на современное уголовное законодательство и уголовную политику страны;
возможный потенциал привлечения религиозно-духовной сокровищницы человеческой культуры при совершенствовании отечественного уголовного закона, законодательства о воздействии на преступность в целом и практики его применения – с учетом потребностей жизни и необходимости адекватных ответов криминальным угрозам и вызовам, определенным эпохой глобализма.
Уместно заметить, что период завершения данной работы совпал с опубликованием проекта Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации[2], в разработке которой принимали участие некоторые авторы книги.
Структурно предлагаемое исследование состоит их четырех самостоятельных разделов, посвященных каждой из религий и объединенных общим замыслом проекта. Объем, архитектоника книги предложены исходя из субъективно-объективного критерия заявляемой численности каждой из религий и никоим образом не свидетельствуют об умалении авторами значения какой-либо из представленных религий.
Издание подготовлено авторским коллективом в составе:
С. В. Бабкиной (глава 2 раздела I), А. И. Бойко (глава 2 раздела II); Л. Р. Сюкияйнена (раздел III); А. А. Тер-Акопова (глава 3 раздела I, глава 1 раздела II); А. А. Толкаченко (введение, параграфы 1 и 2 главы 3 раздела II, параграф 3 главы 2 раздела II – совместно с К. В. Харабетом, параграфы 2–5 главы 4 раздела II); О. А. Мозгового (глава 1 раздела I; параграф 4 главы 3 раздела II, параграф 1 главы 4 раздела II; параграф 3 главы 5 раздела II – совместно с К. В. Харабетом.); К. В. Харабета (введение и параграф 3 главы 3 раздела II – совместно с А. А. Толкаченко, параграфы 1 и 2 главы 5 раздела II; параграф 3 главы 5 раздела II – совместно с О. А. Мозговым, заключение), С. В. Шанхаева (раздел IV).
Со всей определенностью встают проблемы, относящиеся к самой сути человеческого бытия: сможет ли общество найти внутри себя компромиссы по таким вопросам, как преодоление бедности и катастрофического разрыва между богатым Севером и бедным Югом, странами «золотого миллиарда» и остальным миром, уйти от сползания к экологической катастрофе, обуздать терроризм и международную преступность в целом, выйти на устойчивый диалог между ведущими мировыми конфессиями, исповедующими в целом одинаковые и совпадающие идеи.
Авторы книги глубоко убеждены, что прогрессирующее ослабление религиозных ценностей с очевидностью открывает дорогу тоталитарным формам человеческого общения.
«Светскость», в ее вульгарных формах и интерпретациях, замещает, оккупирует место религии, действуя по принципу «если Бога нет, то все возможно» (Ф. М. Достоевский), взамен предлагая варварские типы человеческого поведения, «порождая» в массовых масштабах ее деструктивные формы, в т. ч. преступность, наркотизм и алкоголизм, сексуальные правонарушения и др. «Угроза превращения человека в зверя – одна из самых страшных и постоянных угроз, нависающих над человечеством» (Зорькин В. Д. Бои без правил // Российская газета, 2011, 29 ноября).
На этом фоне, по общему мнению, развивается общий кризис уголовной юстиции (в широком смысле), последние десятилетия статистика и специальные исследования беспристрастно констатируют фактический рост криминальных девиаций в большинстве развитых стран мира.
В этой связи все более актуальными становятся вопросы: что делать? каким должен быть вектор развития человеческого общества во взаимосвязанных духовной, социальной, политической сферах?
Авторам представленной книги видится, что «спасительным ковчегом» для мировой цивилизации, современной эпохи, возможно, может стать обращение к духовной нравственности и богатейшему правовому наследию прошлого, а именно – к традициям великих мировых монотеистических религий, к которым в настоящее время относят: буддизм, христианство, ислам (они перечислены в хронологическом порядке – в зависимости от временных сроков формирования основ вероучения). Также «объектом исследования» являлся иудаизм – в силу его выдающейся исторической роли в человеческой истории – именно из недр иудейской религиозной традиции было явлено Библейское право, Ветхий Завет, вошедший в основы вероучений христианства и ислама. Нам представляется, что для такой постановки вопроса существуют объективные основания, предопределенные самим многовековым ходом человеческой истории.
Правомерным представляется постановка и раскрытие вопроса о духовно-идеологическом, политическом и ином социальном потенциале и возможностях традиционных религий.
Согласно некоторым данным Википедии, в настоящее время к верующим христианской традиции (католики, православные, протестанты, представители иных христианских течений и общин) относят себя 2,31 млрд жителей планеты, к мусульманам (самой динамично растущей религиозной общине мира) – 1,58 млрд человек, буддистам – 0,5 млрд человек, иудеям – 15 млн человек. При этом, по-видимому, следует учитывать, что численность тех, кто действительно воцерковлен, намного меньше.
Неоспорим вклад традиционных религий в формирование всех основных современных мировых правовых систем.
Догматы каждой из религий зачастую рассматриваются человеком на уровне индивидуального поведения в качестве «образца для подражания» или «запретительного» барьера при принятии решения о совершении правонарушающего проступка или отказе от него.
Истории появления и характеристике каждой из великих религий посвящено множество литературных источников, толкований, комментариев и т. п.
Обширна мировая литература и по вопросам, относящимся к юридической в целом, уголовно-правовой и криминологической проблематике, в частности иудейской, христианской, мусульманской и буддистской традициям. Только в России за последнее десятилетие вышло много содержательных исследований в этой сфере.
После выхода в свет коллективной монографии «Христианское учение о преступлении и наказании», написанной под руководством выдающегося ученого-криминалиста и военного юриста, замечательного педагога и православного богослова профессора Аркадия Аваковича Тер-Акопова (1940–2003) (М: Норма, 2009 г.), ее авторы, объединившись со своими коллегами – учеными-талмудистами, специалистами по исламу и буддологами, предприняли попытку рассмотрения в рамках одного научно-популярного проекта основных вопросов, относящихся прежде всего к уголовно-правовым институтам преступления и наказания, а также взаимосвязанным с ними проблемам предупреждения преступности и иных видов деструктивного поведения.
Подобное исследование является одним из первых в современной России. Оно не претендует на всеохватность заявленной проблематики, что специально подчеркнуто в книге: «Неисчерпаемое содержание учения откровения есть предмет бесконечного постижения для тварных умов…»[1]
Не являясь богословами и не имея специального религиоведческого образования, мы отдаем себе отчет и в, возможно, невольном, небезупречном толковании вероучения, начальной глубине авторского погружения в безграничные пласты духовного наследия человеческой цивилизации. В этой связи коллектив авторов, представленный преимущественно юристами-криминалистами – учеными и практиками, – приносит читателям свои извинения за возможные подобные упущения и неточности.
Мы разделяем мнение замечательного православного богослова, судьи Конституционного суда Республики Армения Р. А. Папаяна (1942–2010) о том, что для того, чтобы в правовую систему было привнесено добро, следует выяснить прежде всего, как представляется оно в правовых реалиях христианства (и шире – всех великих монотеистических религий мира. – Ред.).
Авторами данной книги, убежденными сторонниками необходимости союза и соработничества всех великих религий мира, в процессе написания рукописи двигали мотивы духовно-нравственного и правового характера – показать, преимущественно на примере исторически и антропологически «традиционных» наиболее распространенных, в том числе тяжких, преступлений (убийство, кража, изнасилование, умышленное причинение вреда здоровью и имуществу и др.):
общее и отличное в оценках каждой из религий такого девиантного поведения, как преступного (греховного), наложение наказания (привлечение к ответственности) за их совершение;
влияние религиозного правосознания и вероучения на уголовное законодательство, прежде всего применительно к России;
существующие тенденции детерминизма религиозно-правовых норм на современное уголовное законодательство и уголовную политику страны;
возможный потенциал привлечения религиозно-духовной сокровищницы человеческой культуры при совершенствовании отечественного уголовного закона, законодательства о воздействии на преступность в целом и практики его применения – с учетом потребностей жизни и необходимости адекватных ответов криминальным угрозам и вызовам, определенным эпохой глобализма.
Уместно заметить, что период завершения данной работы совпал с опубликованием проекта Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации[2], в разработке которой принимали участие некоторые авторы книги.
Структурно предлагаемое исследование состоит их четырех самостоятельных разделов, посвященных каждой из религий и объединенных общим замыслом проекта. Объем, архитектоника книги предложены исходя из субъективно-объективного критерия заявляемой численности каждой из религий и никоим образом не свидетельствуют об умалении авторами значения какой-либо из представленных религий.
Издание подготовлено авторским коллективом в составе:
С. В. Бабкиной (глава 2 раздела I), А. И. Бойко (глава 2 раздела II); Л. Р. Сюкияйнена (раздел III); А. А. Тер-Акопова (глава 3 раздела I, глава 1 раздела II); А. А. Толкаченко (введение, параграфы 1 и 2 главы 3 раздела II, параграф 3 главы 2 раздела II – совместно с К. В. Харабетом, параграфы 2–5 главы 4 раздела II); О. А. Мозгового (глава 1 раздела I; параграф 4 главы 3 раздела II, параграф 1 главы 4 раздела II; параграф 3 главы 5 раздела II – совместно с К. В. Харабетом.); К. В. Харабета (введение и параграф 3 главы 3 раздела II – совместно с А. А. Толкаченко, параграфы 1 и 2 главы 5 раздела II; параграф 3 главы 5 раздела II – совместно с О. А. Мозговым, заключение), С. В. Шанхаева (раздел IV).
Раздел I
Иудаизм о преступлении и наказании
Глава 1
Иудейское учение о преступлении и наказании (общая характеристика)
Еврейское законодательство, подобно целому ряду других правовых систем, связанных с религией, уходит корнями в глубокую древность, и единственный источник, благодаря которому мы можем получить хотя бы некоторые представления о начальных этапах его формирования, – Библия. Материалы, вошедшие в этот сложный, создававшийся на протяжении многих столетий текст, охватывают период с середины II тыс. до н. э. по 4 в. до н. э. и сильно отличаются друг от друга в жанровом отношении. Помимо законодательных сводов, можно встретить мифы и предания, хроники и притчи, пословицы, загадки и многое другое. Традиционно считается, что древнейшие из еврейских законов, Десять заповедей, или Декалог (Исх. 20–23), были получены Моисеем от Бога на горе Синай при исходе из Египта примерно в 15 в. до н. э., за 480 лет до начала строительства Храма Соломона (3 Цар. 6:1), которое обычно относят к 960–970 гг. до н. э.[3]. Одна из версий этого свода была найдена при реконструкции Храма, предпринятой царем Иосией в 7 в. до н. э. (4 Цар. 22). Изначально именно эти законы назывались «Тора», что и означает «Закон». Позже этот термин обрел более широкое значение и стал указывать на первые пять книг Библии, авторство которых приписывается Моисею: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие, хотя далеко не все, что вошло в эти книги, представляет собой изложение закона. Строго говоря, законодательная часть Пятикнижия состоит из нескольких законодательных сводов: Десять заповедей (Исх. 20:1-17 и Втор. 5:6-21), Книга До говора, или Завета (Исх. 20:22–23:33), Кодекс Святости (Лев. 17–26), Второзаконие (Втор. 12–27)[4]. Но не менее ценные сведения о древнееврейских законах можно обнаружить и в повествованиях о патриархах, изложенных в книге Бытия, например в описании тяжбы между Иаковом и Лаваном (Быт. 31:36–37)[5]. Разные исследователи по-разному оценивают степень достоверности этих историй. Очень вероятно, что древние описания законодательной системы представляют собой идеализацию, своего рода проекцию более поздних законов и институтов в прошлое[6]. Вместе с тем, как многократно отмечалось, библейские законы имеют много общего с другими законами разных государств, существовавших в древности. Например, с месопотамскими законами Ур-Наму (21 в. до н. э.), Липит-Иштара (20 в. до н. э.), Эшнунны (20 в. до н. э.) и Хаммурапи (18 в. до н. э.), а также с древним хеттским (конец 16 – начало 15 вв.) и древним египетским законодательством (II–I в. до н. э.)[7]. В этом сходстве нет ничего удиви тельного, поскольку все эти народы существовали в тесном культурном, религиозном и лингвистическом взаимодействии. Однако, как мы увидим далее, библейские законы и юридическая практика все-таки имели свои принципиальные отличия, обусловленные еврейской религиозной системой. Кроме того, в отличие от всех вышеперечисленных законодательств, сохранившихся лишь в музеях и на страницах хрестоматий, библейский закон стал ядром, неотъемлемой составляющей более позднего, талмудического законодательства. Талмудическое же законодательство, в свою очередь, сохранившись на протяжении множества веков в разных государствах, странах рассеяния евреев, значительно расширившись, сохранилось и по сей день и, не утратив актуальности, стало органичной составляющей современной правовой системы Израиля.
Иудейское учение о преступлении и наказании представляет собой сложную многоуровневую систему, включающую в себя значительное количество письменных источников, мыслей, исторического опыта еврейского народа, развивавшихся на протяжении значительного промежутка времени. Если взять отправной точкой этого процесса становление древнего еврейского государства (примерно X в. до н. э.), то это движение продолжается более трех тысячелетий. А если взять за основу начало «эры от Адама» – официально принятое летоисчисление в государстве Израиль, – то развитие этого учения в той или иной форме продолжается более 5,5 тысячи лет. Именно продолжается, потому что в истории немного найдется народов, которые, подобно евреям, так же тщательно сохраняли и сохраняют и творчески приумножали и приумножают свои традиции. Сами еврейские историки по древности и постоянству в какой-то степени свои верования, обычаи и традиции сравнивают с индийскими и китайскими учениями. При этом еврейским народом особое место всегда уделялось и уделяется собственно законодательству, а не просто этическим учениям и философии. Здесь, как нигде более, уместно понимание законодательства в прямом смысле этого слова – «Закон именно дан» еврейскому народу Богом. Существует теснейшая связь между Откровением и учением о преступлении и наказании. И эта традиция сохраняется и передается через века. Маленький пример – известный художник К. С. Петров-Водкин, путешествовавший в начале XX века по Белоруссии, проезжая еврейское местечко, был поражен, с какой серьезностью здесь относятся к соблюдению законов и традиций: «Суетня, озабоченность всех от мала до велика, словно от местечка зависело благополучие земли и неба…»[8]
Однако было бы ошибочным отождествлять иудаистское учение о преступлении и наказании с уголовным, гражданским и другими отраслями законодательства какого-либо иного государства из различной эпохи, включая современное государство Израиль (поскольку в Израиле иудейское право далеко не совпадает с нормами права, закрепленного в государстве).
Учение о преступлении и наказании живет в самой душе еврейского народа, определяет его онтологию и гносеологию. Охарактеризовать это учение в виде четкой системы (характеристики) достаточно сложно из-за труднообъяснимого парадокса – в такой консервативной монотеистической системе, как иудаизм, уживается множество разных мнений, позиций по тем или иным вопросам. В одних и тех же источниках, например Талмуде, встречается множество разнообразных мнений по одним и тем же проблемам, при этом иудейское сообщество признает их правильными и не подвергает сомнению их каноничность. Дать однозначное объяснение этому феномену достаточно сложно. Но не вызывает сомнения то, что ключ к пониманию многих вопросов в иудаистской юриспруденции находится в самой истории еврейского народа, которому долгие годы приходилось и, пожалуй, и сейчас приходится жить в значительной части в рассеянии, в окружении других народов. Тщательное исследование учения о преступлении и наказании в иудаизме требует знания иностранных языков, как древних, так и современных. Многие источники написаны на древнееврейском, арамейском, древнегреческом языках, а также на идиш, ладино, арабо-еврейском. Кому-то покажется странным, но это является фактом, что основная часть теологических, а значит, и юридических работ (о тесной связи религии и права уже было сказано) в Средние века была написана на арабском языке. Не существует единого подхода к пониманию самого иудаизма, сложно дать научное определение этому понятию, поскольку трудно вместить в краткую словесную оболочку такое разнообразное явление, каковым является иудаизм.
В советский период давалось простое и однозначное определение: «Иудаизм – религия, распространенная среди евреев. Иудаизм возник во II тысячелетии до н. э. на основе политеистических верований и обрядов кочевых еврейских племен Северной Аравии…»[9]. Но это определение страдает идеологической тенденциозностью, свойственной науке светского атеистического государства. Существует определение ортодоксального иудаизма, которое наиболее полно сформулировал великий философ и теолог Моисей (Моше) Маймонид (1135–1204), в нем содержатся существенные черты иудейской веры, положения о «всемогуществе, вездесущности, вечности и единстве Бога»[10] и другие положения иудаизма. Специалисты подчеркивают, что иудаизм наряду с ортодоксальной может иметь и другие формы. «Иудаизм выражается в первую очередь в обычаях и национальной культуре, естественно поэтому, что практика имеет большее значение, чем верования. Это этическая система и стиль жизни, основанные на идее Непостижимого Бога»[11].
Бесспорно, существует тесная связь между национальностью и иудаизмом. По сути дела, приверженцем иудаизма может быть только еврей. Если представители иных национальностей исповедуют, соблюдают требования иудаизма, то они считаются (становятся) евреями. «Большинство верующих евреев – иудеи; у иудеев этническое и национальное самосознание часто слиты воедино; согласно традиционному взгляду, переход евреев в другую религию был равнозначен переходу в другой народ, а принимавшие иудаизм иноверцы считались евреями»[12]. Некоторые еврейские историки иудаизма, в частности Андре Шураки, иудаизм, наряду с национальным компонентом, тесно связывают и с конкретной географической местностью, в которой в настоящее время располагается государство Израиль: «Слово „иудаизм“ происходит от древнееврейского корня со значением „отдавать почести Богу“, от которого образовались слова, обозначающие название страны Иудеи и жителей потомков Иуды – иудеев и евреев. Эта
конкретная привязка к географическому месту и к определенной национальности затрагивает корень вопроса. Иудаизм характеризуется единением с Богом – Богом горы Синайской, народом – Израилем и страной – Землей обетованной»[13]. Существуют и другие, более краткие определения иудаизма еврейских авторов, в которых выделяются те или иные его признаки – «Иудаизм одновременно нация и религия» (Клауснер), «Иудаизм – религия разума» (Коген), «Иудаизм – одна из неизлечимых болезней» (Ибн Верга – Шебет Иехуда), «Иудаизм – это тенденция, а не доктрина. Это принципы отношения к жизни и смерти, к человеку и миру с точки зрения вечности» (Око), «Иудаизм – это не религиозное откровение, но откровение в области законодательства» (Мандельсон)[14].
Основными письменными источниками, где содержатся нормы иудейского законодательства, являются Тора (Пятикнижие Моисея), Талмуд, Шулхан – Арух. Тора является сердцевиной Ветхого Завета, поскольку в ней изложено основное законодательство, данное через Моисея народу, которое связывает поведение иудеев 613 предписаниями. Но это не означает, что другие книги Ветхого Завета не являются источниками права, но в них развиваются основные положения Торы. Ветхий Завет в иудаизме называется Танах и состоит из трех разделов – Тора (первые пять книг Ветхого Завета – Закон Моисеев), Невиим (Книги пророков) и Кетувим (Писания). Приведем последовательно древнееврейское название пяти книг Торы – Берешит («В начале»), Шемот («Имена»), Ва-й-икра («И (Он) воззвал»), Ба-мидбар («В пустыне»), Деварим («Речи»).
В иудаизме существуют разные подходы к осмыслению Торы. Буквальное толкование не является единственным. «Согласно одному древнему изречению, „у Торы семьдесят лиц“. Это значит, что каждый библейский смысл имеет 70 (!) уровней интерпретации. Из них наиболее традиционные – четыре, обозначаемые четырьмя древнееврейскими словами: „пшат“ – „простой смысл“, буквальное толкование (исторический контекст); „ремез“ – „скрытый намек“, иносказательное объяснение; „друш“ – „изыскание“, толкование символов, скрытых за завесой простого толкования; наконец, „сод“ – „тайна“: имеется в виду таинство Божественной высшей жизни, „просвечивающей“ сквозь данный стих и доступной восприятию лишь особо одаренных, духовных людей»[15]. Американский теолог Кауфман Колер считает, что «Подлинная Тора – это тот неписаный моральный закон, который следует вычитывать между строками постановлений и заповедей как писаного Закона, так и его устного толкования»[16].
Наиболее полно закон, данный еврейскому народу, представлен во второй книге Торы – «Шемот» (книга «Исход»), здесь Моисеев Закон делят на три группы норм-правил: Десятисловие, Книга Завета с содержащимися в ней гражданскими и религиозными заповедями и церемониальные правила[17].
Важнейшим источником иудейского права является Талмуд. Талмуд появился в результате борьбы противоречий между различными религиозными партиями, в частности между саддукеями и фарисеями. Саддукеи твердо придерживались Торы, каждой буквы Закона Моисея, для них важно было сохранение того, о чем прямо говорилось в письменном законе. Никакого толкования, расширения закона не допускалось или ограничивалось. Саддукеи были привязаны к Храму, были сторонниками строгих уголовных санкций за нарушение закона, написанного в Торе. По мнению саддукеев (последователей первосвященнической династии Саддокидов), «только законные предписания, эксплицитно сформулированные в Пятикнижии, вводят веру Израилеву. Отсюда чрезвычайная строгость в области уголовного права (возмездие)»[18].
Саддукеям противостояли фарисеи (от евр. «паруш» – обособленные), которые толковали Тору, приспосабливали ее к новым историческим условиям, далеко не благоприятным для еврейского народа, который часто находился в политической, экономической зависимости от внешних врагов – греков, а затем и римлян. Фарисеи были строгими противниками греческого и иного внешнего влияния на евреев, стремились сохранить самобытность еврейского народа и еврейской культуры. Они дополняли уже существующее толкование Торы – Мишну Ришона (в переводе на русский язык «первое повторение») новыми положениями. Эти положения нуждались в законодательном авторитете и утверждении. Фарисеи были своего рода партией, основу которой составляли ремесленники, чиновники, судьи, законоучителя, то есть выходцы из средних слоев еврейского общества. В начале нашей эры фарисеи разделились на две школы, одну из которых возглавил Шамай, другую – Гиллель. Школа Шамая была более жесткой и бескомпромиссной в толковании Торы и в отношении внешнего врага – Рима. Вторая школа была более гибкой, приспособленной к новым условиям, поэтому смогла выжить и, как считается, стала проводником и фундаментом иудаизма в дальнейшем, и ее последователи в конечном итоге дополнили, сформулировали положения, вошедшие в Талмуд.
Первоначальная Мишна (Мишна Ришона) дополнялась новыми положениями. Особая роль в этом принадлежала фарисейской школе, которую возглавлял Иоханан бен Заккай, которого стали называть танаем – «вероучителем», танаями стали называть и его последователей. Помимо учительной деятельности Иоханан бен Заккай занимался административной работой, был наси, то есть руководителем синедриона. Последовательным проводником идей Иоханана бен Заккая был его преемник – руководитель синедриона – Гамлиил. Идеи Заккая, а также Акибы бен Иосифа, одного из самых известных танаев, Шамая Иегуд Ганаси, а также многих других дополнили Мишну. В этом капитальном труде были сформулированы основные правила, законы поведения евреев в новых условиях – после разрушения храма, в окружении чужих народов. В Мишне среди прочих вопросов – новой храмовой службы, омовений, молитв – нашли отражение вопросы уголовного, гражданского права. Внешне Мишна состояла из записанных споров, мнений, рассуждений танаев, мудрецов за значительный период времени. В последующем положения Мишны обсуждались в Тиверии, Кесари и Цфате, в Палестине и диаспоре. В духовных академиях Палестины были разработаны дополнения к Мишне, которые стали называться Гемары. Записи Мишны и Гемары составили Талмуд, который включает в себя 39 трактатов.
Иудейское учение о преступлении и наказании представляет собой сложную многоуровневую систему, включающую в себя значительное количество письменных источников, мыслей, исторического опыта еврейского народа, развивавшихся на протяжении значительного промежутка времени. Если взять отправной точкой этого процесса становление древнего еврейского государства (примерно X в. до н. э.), то это движение продолжается более трех тысячелетий. А если взять за основу начало «эры от Адама» – официально принятое летоисчисление в государстве Израиль, – то развитие этого учения в той или иной форме продолжается более 5,5 тысячи лет. Именно продолжается, потому что в истории немного найдется народов, которые, подобно евреям, так же тщательно сохраняли и сохраняют и творчески приумножали и приумножают свои традиции. Сами еврейские историки по древности и постоянству в какой-то степени свои верования, обычаи и традиции сравнивают с индийскими и китайскими учениями. При этом еврейским народом особое место всегда уделялось и уделяется собственно законодательству, а не просто этическим учениям и философии. Здесь, как нигде более, уместно понимание законодательства в прямом смысле этого слова – «Закон именно дан» еврейскому народу Богом. Существует теснейшая связь между Откровением и учением о преступлении и наказании. И эта традиция сохраняется и передается через века. Маленький пример – известный художник К. С. Петров-Водкин, путешествовавший в начале XX века по Белоруссии, проезжая еврейское местечко, был поражен, с какой серьезностью здесь относятся к соблюдению законов и традиций: «Суетня, озабоченность всех от мала до велика, словно от местечка зависело благополучие земли и неба…»[8]
Однако было бы ошибочным отождествлять иудаистское учение о преступлении и наказании с уголовным, гражданским и другими отраслями законодательства какого-либо иного государства из различной эпохи, включая современное государство Израиль (поскольку в Израиле иудейское право далеко не совпадает с нормами права, закрепленного в государстве).
Учение о преступлении и наказании живет в самой душе еврейского народа, определяет его онтологию и гносеологию. Охарактеризовать это учение в виде четкой системы (характеристики) достаточно сложно из-за труднообъяснимого парадокса – в такой консервативной монотеистической системе, как иудаизм, уживается множество разных мнений, позиций по тем или иным вопросам. В одних и тех же источниках, например Талмуде, встречается множество разнообразных мнений по одним и тем же проблемам, при этом иудейское сообщество признает их правильными и не подвергает сомнению их каноничность. Дать однозначное объяснение этому феномену достаточно сложно. Но не вызывает сомнения то, что ключ к пониманию многих вопросов в иудаистской юриспруденции находится в самой истории еврейского народа, которому долгие годы приходилось и, пожалуй, и сейчас приходится жить в значительной части в рассеянии, в окружении других народов. Тщательное исследование учения о преступлении и наказании в иудаизме требует знания иностранных языков, как древних, так и современных. Многие источники написаны на древнееврейском, арамейском, древнегреческом языках, а также на идиш, ладино, арабо-еврейском. Кому-то покажется странным, но это является фактом, что основная часть теологических, а значит, и юридических работ (о тесной связи религии и права уже было сказано) в Средние века была написана на арабском языке. Не существует единого подхода к пониманию самого иудаизма, сложно дать научное определение этому понятию, поскольку трудно вместить в краткую словесную оболочку такое разнообразное явление, каковым является иудаизм.
В советский период давалось простое и однозначное определение: «Иудаизм – религия, распространенная среди евреев. Иудаизм возник во II тысячелетии до н. э. на основе политеистических верований и обрядов кочевых еврейских племен Северной Аравии…»[9]. Но это определение страдает идеологической тенденциозностью, свойственной науке светского атеистического государства. Существует определение ортодоксального иудаизма, которое наиболее полно сформулировал великий философ и теолог Моисей (Моше) Маймонид (1135–1204), в нем содержатся существенные черты иудейской веры, положения о «всемогуществе, вездесущности, вечности и единстве Бога»[10] и другие положения иудаизма. Специалисты подчеркивают, что иудаизм наряду с ортодоксальной может иметь и другие формы. «Иудаизм выражается в первую очередь в обычаях и национальной культуре, естественно поэтому, что практика имеет большее значение, чем верования. Это этическая система и стиль жизни, основанные на идее Непостижимого Бога»[11].
Бесспорно, существует тесная связь между национальностью и иудаизмом. По сути дела, приверженцем иудаизма может быть только еврей. Если представители иных национальностей исповедуют, соблюдают требования иудаизма, то они считаются (становятся) евреями. «Большинство верующих евреев – иудеи; у иудеев этническое и национальное самосознание часто слиты воедино; согласно традиционному взгляду, переход евреев в другую религию был равнозначен переходу в другой народ, а принимавшие иудаизм иноверцы считались евреями»[12]. Некоторые еврейские историки иудаизма, в частности Андре Шураки, иудаизм, наряду с национальным компонентом, тесно связывают и с конкретной географической местностью, в которой в настоящее время располагается государство Израиль: «Слово „иудаизм“ происходит от древнееврейского корня со значением „отдавать почести Богу“, от которого образовались слова, обозначающие название страны Иудеи и жителей потомков Иуды – иудеев и евреев. Эта
конкретная привязка к географическому месту и к определенной национальности затрагивает корень вопроса. Иудаизм характеризуется единением с Богом – Богом горы Синайской, народом – Израилем и страной – Землей обетованной»[13]. Существуют и другие, более краткие определения иудаизма еврейских авторов, в которых выделяются те или иные его признаки – «Иудаизм одновременно нация и религия» (Клауснер), «Иудаизм – религия разума» (Коген), «Иудаизм – одна из неизлечимых болезней» (Ибн Верга – Шебет Иехуда), «Иудаизм – это тенденция, а не доктрина. Это принципы отношения к жизни и смерти, к человеку и миру с точки зрения вечности» (Око), «Иудаизм – это не религиозное откровение, но откровение в области законодательства» (Мандельсон)[14].
Основными письменными источниками, где содержатся нормы иудейского законодательства, являются Тора (Пятикнижие Моисея), Талмуд, Шулхан – Арух. Тора является сердцевиной Ветхого Завета, поскольку в ней изложено основное законодательство, данное через Моисея народу, которое связывает поведение иудеев 613 предписаниями. Но это не означает, что другие книги Ветхого Завета не являются источниками права, но в них развиваются основные положения Торы. Ветхий Завет в иудаизме называется Танах и состоит из трех разделов – Тора (первые пять книг Ветхого Завета – Закон Моисеев), Невиим (Книги пророков) и Кетувим (Писания). Приведем последовательно древнееврейское название пяти книг Торы – Берешит («В начале»), Шемот («Имена»), Ва-й-икра («И (Он) воззвал»), Ба-мидбар («В пустыне»), Деварим («Речи»).
В иудаизме существуют разные подходы к осмыслению Торы. Буквальное толкование не является единственным. «Согласно одному древнему изречению, „у Торы семьдесят лиц“. Это значит, что каждый библейский смысл имеет 70 (!) уровней интерпретации. Из них наиболее традиционные – четыре, обозначаемые четырьмя древнееврейскими словами: „пшат“ – „простой смысл“, буквальное толкование (исторический контекст); „ремез“ – „скрытый намек“, иносказательное объяснение; „друш“ – „изыскание“, толкование символов, скрытых за завесой простого толкования; наконец, „сод“ – „тайна“: имеется в виду таинство Божественной высшей жизни, „просвечивающей“ сквозь данный стих и доступной восприятию лишь особо одаренных, духовных людей»[15]. Американский теолог Кауфман Колер считает, что «Подлинная Тора – это тот неписаный моральный закон, который следует вычитывать между строками постановлений и заповедей как писаного Закона, так и его устного толкования»[16].
Наиболее полно закон, данный еврейскому народу, представлен во второй книге Торы – «Шемот» (книга «Исход»), здесь Моисеев Закон делят на три группы норм-правил: Десятисловие, Книга Завета с содержащимися в ней гражданскими и религиозными заповедями и церемониальные правила[17].
Важнейшим источником иудейского права является Талмуд. Талмуд появился в результате борьбы противоречий между различными религиозными партиями, в частности между саддукеями и фарисеями. Саддукеи твердо придерживались Торы, каждой буквы Закона Моисея, для них важно было сохранение того, о чем прямо говорилось в письменном законе. Никакого толкования, расширения закона не допускалось или ограничивалось. Саддукеи были привязаны к Храму, были сторонниками строгих уголовных санкций за нарушение закона, написанного в Торе. По мнению саддукеев (последователей первосвященнической династии Саддокидов), «только законные предписания, эксплицитно сформулированные в Пятикнижии, вводят веру Израилеву. Отсюда чрезвычайная строгость в области уголовного права (возмездие)»[18].
Саддукеям противостояли фарисеи (от евр. «паруш» – обособленные), которые толковали Тору, приспосабливали ее к новым историческим условиям, далеко не благоприятным для еврейского народа, который часто находился в политической, экономической зависимости от внешних врагов – греков, а затем и римлян. Фарисеи были строгими противниками греческого и иного внешнего влияния на евреев, стремились сохранить самобытность еврейского народа и еврейской культуры. Они дополняли уже существующее толкование Торы – Мишну Ришона (в переводе на русский язык «первое повторение») новыми положениями. Эти положения нуждались в законодательном авторитете и утверждении. Фарисеи были своего рода партией, основу которой составляли ремесленники, чиновники, судьи, законоучителя, то есть выходцы из средних слоев еврейского общества. В начале нашей эры фарисеи разделились на две школы, одну из которых возглавил Шамай, другую – Гиллель. Школа Шамая была более жесткой и бескомпромиссной в толковании Торы и в отношении внешнего врага – Рима. Вторая школа была более гибкой, приспособленной к новым условиям, поэтому смогла выжить и, как считается, стала проводником и фундаментом иудаизма в дальнейшем, и ее последователи в конечном итоге дополнили, сформулировали положения, вошедшие в Талмуд.
Первоначальная Мишна (Мишна Ришона) дополнялась новыми положениями. Особая роль в этом принадлежала фарисейской школе, которую возглавлял Иоханан бен Заккай, которого стали называть танаем – «вероучителем», танаями стали называть и его последователей. Помимо учительной деятельности Иоханан бен Заккай занимался административной работой, был наси, то есть руководителем синедриона. Последовательным проводником идей Иоханана бен Заккая был его преемник – руководитель синедриона – Гамлиил. Идеи Заккая, а также Акибы бен Иосифа, одного из самых известных танаев, Шамая Иегуд Ганаси, а также многих других дополнили Мишну. В этом капитальном труде были сформулированы основные правила, законы поведения евреев в новых условиях – после разрушения храма, в окружении чужих народов. В Мишне среди прочих вопросов – новой храмовой службы, омовений, молитв – нашли отражение вопросы уголовного, гражданского права. Внешне Мишна состояла из записанных споров, мнений, рассуждений танаев, мудрецов за значительный период времени. В последующем положения Мишны обсуждались в Тиверии, Кесари и Цфате, в Палестине и диаспоре. В духовных академиях Палестины были разработаны дополнения к Мишне, которые стали называться Гемары. Записи Мишны и Гемары составили Талмуд, который включает в себя 39 трактатов.