Страница:
На суде трое обвиняемых – Скоблевский, Мерцис и Нейман – были приговорены к смертной казни, замененной тюремным заключением, остальные – к длительным срокам заключения.
Закончилась же история с процессом весьма своеобразно. В июне 1925 года в Москве были арестованы немецкие студенты – Карл Киндерман, Теодор Вольшт и Максим фон Дитмар. Они были обвинены в шпионаже и подготовке террористических актов. Все трое были приговорены судом к смертной казни, которую затем заменили тюремным заключением. Таким образом, руководство СССР дало понять, что не остановится перед тем, чтобы брать в заложники находившихся в России немецких граждан. Ситуация обострилась настолько, что стоял даже вопрос о прекращении военного сотрудничества между Германией и СССР.
Однако германское правительство решило, что дружественные отношения с Советской Россией важнее политических демаршей. 20 августа 1926 года президент П. Гинденбург подписал указ о помиловании Розе. В сентябре 14 осужденных в СССР немцев были обменены на четырех советских граждан. Розе вернулся в СССР, был награжден вторым орденом Красного Знамени. Однако больше к разведывательной работе он не привлекался[112].
Интересные подробности деятельности Феликса Неймана и «германского ЧК» можно узнать, прочтя текст доклада секретаря военной комиссии ЦК КПГ Вильгельма Кресса. Документ датирован 13 мая 1924 года. Процитируем его полностью:
«Организована террористическая группа ГКП Феликсом Нейманом в ноябре или начале декабря. Относительно решения, вызвавшего организацию, я не совсем осведомлен, т[ак] к[ак] в середине декабря, когда я принял секретариат Воен[ной] Комиссии, она уже работала, и я до времени не занимался ей, полагая, что она не является частью воен[ной] организации. Однако я скоро узнал от разных не причастных к делу товарищей о задачах, возложенных на Феликса Неймана, а вскоре и он сам посвятил меня в свою работу, хотя я его никоим образом о том не спрашивал. По моему мнению, организация террористической группы произведена не без ведома ЦК, и тов[арищи] Брандлер и Гельмут (советский военный разведчик В. Розе. – Прим. авт.) являлись только лицами, обсуждавшими и поручавшими ей конкретные задания с согласия ЦК. Это мнение опирается главным образом на то, что и после устранения т[оварища] Брандлера от председательства, при совещаниях с руководящими тогда товарищами] Ульбрихтом[113] и Штекером[114] обсуждались вопросы террористической группы, а в деле Секта, по моим данным, весь пленум ЦК голосовал за или против проведения плана. Дальнейшим доказательством согласия партии приведу одну директиву военного центра, разосланную только после осведомления и утверждения ЦК; в ней сообщалось областным военным управлениям, что разоблаченные шпики должны нами устраняться и округам воспрещается самостоятельно принимать меры против таких элементов ранее получения разрешения от нас. Из заседаний, на которых обсуждались дела террористической группы и устранения шпиков, я определенно помню одно: в ресторане Тухера у вокзала Уландштрассе, с участием Штекера, Ульбрихта и Дитриха. Другое – в квартире на Сольмштрассе, с участием Штекера и Ульбрихта, и третье – в квартире на Лихенерштрассе, в котором участвовали Ульбрихт, Штекер и тов[арищ] Феликс Вольф (советский военный разведчик Вернер Ракав. – Прим. авт.), на котором было определенно подтверждено, что устранение шпиков является задачей воен[ной] организации, при которой и создан соответствующий орган, а отдел разведки никакого отношения к этому делу не имеет.
Что касается самой террористической группы и особенно ее организатора, Феликса Неймана, то, как мне удалось установить, Нейман был взят товарищем Брандлером из имперской типографии, где он до того работал, и назначен на должность секретаря ЦК. Вскоре он стал секретарем Клейне и после того секретарем Ревкома. В качестве последнего он принял на работу в центральный военный аппарат Эриха Пеге из Лейпцига, как кажется, на основе старого знакомства. (Личная политика Неймана вообще имела сомнительный характер, т[ак] к[ак] он почти всех людей для этого аппарата извлекал из крута своих личных знакомых, нисколько не пытаясь обсуждать назначения с надлежащими партийными товарищами).
В октябре он отправил Пеге в качестве адъютанта Нейбауэра[115] в Веймар; после увольнения Пеге был некоторое время в Лейпциге, а в дни организации террористической группы был снова вызван Нейманом в Берлин. Задачи, поставленные Гельмутом террористической группе, но, как указано выше, в согласии с ЦК, были следующие: 1 – Сект; 2 – Рауш, 3 – Ветцель в Штутгарте. Других заданий, кроме установления местожительства и деятельности некоей Аннелизы Гербер, исключенной из КС молодежи за шпионство, Нейман не получал. Первое и последнее задания вообще были даны под условием принятия окончательного решения на основании произведенного обследования; в обоих случаях окончательное решение было отрицательное. Задание на устранение Рауша было дано после того, как было определенно установлено, что он является оплачиваемым и по роду своей прежней партийной работы (сотрудник Берлинского аппарата по заготовке оружия, временно имперский курьер) чрезвычайно опасным полицейским шпиком; основания для этого заключения: сводки Берлинского аппарата по заготовке оружия, развед. отдела, сведения из областей (в Ганновере он хотел выдать полиции покушавшегося на здание правительства). Установлено, что провал 3–4 складов оружия в Берлине является следствием его работы.
Дело же Ветцеля еще ясней, т[ак] к[ак] о нем неопровержимо доказано, что он получал от полиции 100 марок золотом в неделю и действительно выдал ей целый ряд товарищей. В заключение я хотел бы сказать, что, по моему мнению, организована была террористическая группа по инициативе тов[арищей] Гельмута и Брандлера, ЦК был согласен с ее организацией и что после отказа от выполнения первого задания тов[арищ] Гельмут принял решение распустить террористическую группу, что явствует из письменного сообщения Феликсу Нейману, продиктованного мной по поручению Гельмута, в котором Нейман освобождался от всех заданий и вообще от работы. В том же смысле гласит и разъяснение, сделанное Феликсу Нейману, что он в дальнейшем не может располагать средствами на содержание аппарата. Это решение было аннулировано только после совещания с товарищем Брандлером, при котором, насколько мне известно, случайно присутствовал Феликс Нейман и во время которого дело дошло до кулачного нападения со стороны Неймана на Гельмута»[116].
В Москве пришлось давать показания по делу «германского ЧК» не только функционерам КПГ[117], но и руководству советской военной разведки. Процитируем доклад заместителя начальника Разведупра И. Уншлихта в ИККИ:
«Вопрос об отзыве и снятии руководителя М-аппарата в Германии тов[арища] «Володьки» (Вольфа)[118] Международной Комиссией[119] был решен уже в средних числах февраля месяца текущего года. Одновременно с этим соответствующее письменное приказание 16/II мною было послано товарищу, поддерживающему связь с ЦК ГКГР. 20/II мною были посланы официальные письма по этому же поводу на имя тов[арища] Клейна (Август Кляйн-Гуральский, член ЦК КПГ. – Прим. авт.) и самого «Володьки». Так как приезд «Володьки» по неизвестным мне причинам задерживался, я 11/III вновь телеграммой напомнил о необходимости немедленного снятия т[оварища] «Володьки» и откомандирования в Москву. Кроме того, мною через тов[арища] Бронека[120] 19.III, 25.III и 26.III в категорической форме предлагалось немедленно выслать «Володьку» в Москву. Все вышеуказанные мои предложения не были исполнены, несмотря на то что времени для приезда «Володьки» (до провала) было более чем достаточно (почти 2 месяца).
Тов[арищ] Бронек, через которого я вел переписку по делам воен[ного] бюро, мне писал, что отправка «Володьки» в Москву задерживается ЦК КПГ, который, подчиняясь решению о снятии, все же хочет «Володьку», как хорошего работника, оставить для другой работы в Германии. Это упорное нежелание ЦК КПГ возвратить «Володьку» в Москву и привело его к провалу, ответственность за который целиком должна быть возложена на ЦК КПГ.
Что касается дела, в связи с которым был арестован «Володька», то оно заключается в следующем.
Помимо существующей партизанской организации, имеющей свои ударные боевые группы, тов[арищем] «Володькой» была с ведома и согласия ЦК КПГ организована своя террористическая группа. Целью этой группы, как впоследствии выяснилось, было уничтожение некоторых враждебных партии политических деятелей (ген[ерала] Секта, Ценфундта, Ветцеля и др.) и также провокаторов. Подготовляемые покушения на Секта и некоторых других, как видно из переписки, окончились ничем. Группой было совершено всего лишь одно покушение на предполагаемого провокатора – некоего Рауша, который был ранен, но не убит. После этого группе было дано новое задание, и она почему-то на партийном автомобиле, без сомнения известном полиции, была направлена в Штутгарт, где один из группы в пьяном виде был арестован в ресторане, а затем по его указанию и другие. После провала этой группы и начавшихся других провалов, что было известно «Володьке», явки, известные отдельным членам группы, однако, не были отменены и на одной из таких явок «Володька» и был арестован.
Подготовка террористических актов против Секта и других, а также покушение на Рауша было произведено с ведома если не всего ЦК КПГ, то, во всяком случае, с ведома отдельных его членов. Об этом свидетельствуют показания тов[арища] Фреда (Стерна)[121].
Боясь увлечений террористическими актами со стороны ЦК КПГ, я в свое время при создании партийной организации не подчинил таковую военному руководителю и распорядился без моего ведома никаких актов не предпринимать. Тов[арищ] Степанов, которому была подчинена партизанская организация, все время отрицательно относился к террористическим актам и отказывался их исполнять. Я же в бытность тов[арища] П. в Москве ему в категорической форме указал на недопустимость террористических актов и просил не санкционировать таких дел, если вопрос о них кем-либо будет поднят. Очевидно, в связи с этим организация террористических актов со стороны «Володьки» конспирировались от Москвы. Ни в одном из докладов тов[арища] «Володьки» террористическая группа не упоминается. Не знал о ее создании также руководитель партизанской организации тов[арищ] Степанов (советский военный разведчик Артур Сташевский. – Прим. авт.). Подбор членов группы, как теперь выясняется, был недостаточно серьезен, а отдельные члены недостаточно проверены.
В данное время существует предположение, что один из членов группы с самого начала ее создания состоял одновременно и в нац[ионал-]фашистской организации.
Как видно из прилагаемой сводки материалов по делу «Володьки», арестованные члены группы Нейман, Пеге, Кениг и Сон рассказывают все, что знали о деятельности и связях военной организации, а также предают всех известных им деятелей. По их показаниям устанавливается связь военной организации с миссией и получение оттуда денег, хотя конкретных данных об этом в деле не имеется. Из всего материала видно, что конспирация в работе военного центра почти что отсутствует и руководители воен[ной] организации, в том числе и представитель ЦК ГКП, относились к делу весьма легкомысленно.
Докладывая об изложенном, я хочу подчеркнуть, что создание террористической группы и попытка организовать террористические акты против Секта и др[угих] произошли по инициативе «Володьки» с ведома и согласия ЦК ГКП, не считаясь с диаметрально противоположными директивами с нашей стороны…
2) что о существовании группы и ее целях, а также организуемых террористических актах тов[арищ] «Володька» мне ничего не сообщал и я об этом узнал лишь после провала;
3) что, несмотря на мои многократные и категорические требования об откомандировании «Володьки» в Россию, таковое по воле ЦК ГКП не состоялось;
4) что ответственность как за создание террористической группы, организацию отдельных актов и, наконец, за провал группы, а также «Володьки», целиком падает на ЦК ГКП, под непосредственным руководством и наблюдением одного из членов коего работал «Володька» и его аппарат»[122].
«Пятая колонна» в германской промышленности
Закончилась же история с процессом весьма своеобразно. В июне 1925 года в Москве были арестованы немецкие студенты – Карл Киндерман, Теодор Вольшт и Максим фон Дитмар. Они были обвинены в шпионаже и подготовке террористических актов. Все трое были приговорены судом к смертной казни, которую затем заменили тюремным заключением. Таким образом, руководство СССР дало понять, что не остановится перед тем, чтобы брать в заложники находившихся в России немецких граждан. Ситуация обострилась настолько, что стоял даже вопрос о прекращении военного сотрудничества между Германией и СССР.
Однако германское правительство решило, что дружественные отношения с Советской Россией важнее политических демаршей. 20 августа 1926 года президент П. Гинденбург подписал указ о помиловании Розе. В сентябре 14 осужденных в СССР немцев были обменены на четырех советских граждан. Розе вернулся в СССР, был награжден вторым орденом Красного Знамени. Однако больше к разведывательной работе он не привлекался[112].
Интересные подробности деятельности Феликса Неймана и «германского ЧК» можно узнать, прочтя текст доклада секретаря военной комиссии ЦК КПГ Вильгельма Кресса. Документ датирован 13 мая 1924 года. Процитируем его полностью:
«Организована террористическая группа ГКП Феликсом Нейманом в ноябре или начале декабря. Относительно решения, вызвавшего организацию, я не совсем осведомлен, т[ак] к[ак] в середине декабря, когда я принял секретариат Воен[ной] Комиссии, она уже работала, и я до времени не занимался ей, полагая, что она не является частью воен[ной] организации. Однако я скоро узнал от разных не причастных к делу товарищей о задачах, возложенных на Феликса Неймана, а вскоре и он сам посвятил меня в свою работу, хотя я его никоим образом о том не спрашивал. По моему мнению, организация террористической группы произведена не без ведома ЦК, и тов[арищи] Брандлер и Гельмут (советский военный разведчик В. Розе. – Прим. авт.) являлись только лицами, обсуждавшими и поручавшими ей конкретные задания с согласия ЦК. Это мнение опирается главным образом на то, что и после устранения т[оварища] Брандлера от председательства, при совещаниях с руководящими тогда товарищами] Ульбрихтом[113] и Штекером[114] обсуждались вопросы террористической группы, а в деле Секта, по моим данным, весь пленум ЦК голосовал за или против проведения плана. Дальнейшим доказательством согласия партии приведу одну директиву военного центра, разосланную только после осведомления и утверждения ЦК; в ней сообщалось областным военным управлениям, что разоблаченные шпики должны нами устраняться и округам воспрещается самостоятельно принимать меры против таких элементов ранее получения разрешения от нас. Из заседаний, на которых обсуждались дела террористической группы и устранения шпиков, я определенно помню одно: в ресторане Тухера у вокзала Уландштрассе, с участием Штекера, Ульбрихта и Дитриха. Другое – в квартире на Сольмштрассе, с участием Штекера и Ульбрихта, и третье – в квартире на Лихенерштрассе, в котором участвовали Ульбрихт, Штекер и тов[арищ] Феликс Вольф (советский военный разведчик Вернер Ракав. – Прим. авт.), на котором было определенно подтверждено, что устранение шпиков является задачей воен[ной] организации, при которой и создан соответствующий орган, а отдел разведки никакого отношения к этому делу не имеет.
Что касается самой террористической группы и особенно ее организатора, Феликса Неймана, то, как мне удалось установить, Нейман был взят товарищем Брандлером из имперской типографии, где он до того работал, и назначен на должность секретаря ЦК. Вскоре он стал секретарем Клейне и после того секретарем Ревкома. В качестве последнего он принял на работу в центральный военный аппарат Эриха Пеге из Лейпцига, как кажется, на основе старого знакомства. (Личная политика Неймана вообще имела сомнительный характер, т[ак] к[ак] он почти всех людей для этого аппарата извлекал из крута своих личных знакомых, нисколько не пытаясь обсуждать назначения с надлежащими партийными товарищами).
В октябре он отправил Пеге в качестве адъютанта Нейбауэра[115] в Веймар; после увольнения Пеге был некоторое время в Лейпциге, а в дни организации террористической группы был снова вызван Нейманом в Берлин. Задачи, поставленные Гельмутом террористической группе, но, как указано выше, в согласии с ЦК, были следующие: 1 – Сект; 2 – Рауш, 3 – Ветцель в Штутгарте. Других заданий, кроме установления местожительства и деятельности некоей Аннелизы Гербер, исключенной из КС молодежи за шпионство, Нейман не получал. Первое и последнее задания вообще были даны под условием принятия окончательного решения на основании произведенного обследования; в обоих случаях окончательное решение было отрицательное. Задание на устранение Рауша было дано после того, как было определенно установлено, что он является оплачиваемым и по роду своей прежней партийной работы (сотрудник Берлинского аппарата по заготовке оружия, временно имперский курьер) чрезвычайно опасным полицейским шпиком; основания для этого заключения: сводки Берлинского аппарата по заготовке оружия, развед. отдела, сведения из областей (в Ганновере он хотел выдать полиции покушавшегося на здание правительства). Установлено, что провал 3–4 складов оружия в Берлине является следствием его работы.
Дело же Ветцеля еще ясней, т[ак] к[ак] о нем неопровержимо доказано, что он получал от полиции 100 марок золотом в неделю и действительно выдал ей целый ряд товарищей. В заключение я хотел бы сказать, что, по моему мнению, организована была террористическая группа по инициативе тов[арищей] Гельмута и Брандлера, ЦК был согласен с ее организацией и что после отказа от выполнения первого задания тов[арищ] Гельмут принял решение распустить террористическую группу, что явствует из письменного сообщения Феликсу Нейману, продиктованного мной по поручению Гельмута, в котором Нейман освобождался от всех заданий и вообще от работы. В том же смысле гласит и разъяснение, сделанное Феликсу Нейману, что он в дальнейшем не может располагать средствами на содержание аппарата. Это решение было аннулировано только после совещания с товарищем Брандлером, при котором, насколько мне известно, случайно присутствовал Феликс Нейман и во время которого дело дошло до кулачного нападения со стороны Неймана на Гельмута»[116].
В Москве пришлось давать показания по делу «германского ЧК» не только функционерам КПГ[117], но и руководству советской военной разведки. Процитируем доклад заместителя начальника Разведупра И. Уншлихта в ИККИ:
«Вопрос об отзыве и снятии руководителя М-аппарата в Германии тов[арища] «Володьки» (Вольфа)[118] Международной Комиссией[119] был решен уже в средних числах февраля месяца текущего года. Одновременно с этим соответствующее письменное приказание 16/II мною было послано товарищу, поддерживающему связь с ЦК ГКГР. 20/II мною были посланы официальные письма по этому же поводу на имя тов[арища] Клейна (Август Кляйн-Гуральский, член ЦК КПГ. – Прим. авт.) и самого «Володьки». Так как приезд «Володьки» по неизвестным мне причинам задерживался, я 11/III вновь телеграммой напомнил о необходимости немедленного снятия т[оварища] «Володьки» и откомандирования в Москву. Кроме того, мною через тов[арища] Бронека[120] 19.III, 25.III и 26.III в категорической форме предлагалось немедленно выслать «Володьку» в Москву. Все вышеуказанные мои предложения не были исполнены, несмотря на то что времени для приезда «Володьки» (до провала) было более чем достаточно (почти 2 месяца).
Тов[арищ] Бронек, через которого я вел переписку по делам воен[ного] бюро, мне писал, что отправка «Володьки» в Москву задерживается ЦК КПГ, который, подчиняясь решению о снятии, все же хочет «Володьку», как хорошего работника, оставить для другой работы в Германии. Это упорное нежелание ЦК КПГ возвратить «Володьку» в Москву и привело его к провалу, ответственность за который целиком должна быть возложена на ЦК КПГ.
Что касается дела, в связи с которым был арестован «Володька», то оно заключается в следующем.
Помимо существующей партизанской организации, имеющей свои ударные боевые группы, тов[арищем] «Володькой» была с ведома и согласия ЦК КПГ организована своя террористическая группа. Целью этой группы, как впоследствии выяснилось, было уничтожение некоторых враждебных партии политических деятелей (ген[ерала] Секта, Ценфундта, Ветцеля и др.) и также провокаторов. Подготовляемые покушения на Секта и некоторых других, как видно из переписки, окончились ничем. Группой было совершено всего лишь одно покушение на предполагаемого провокатора – некоего Рауша, который был ранен, но не убит. После этого группе было дано новое задание, и она почему-то на партийном автомобиле, без сомнения известном полиции, была направлена в Штутгарт, где один из группы в пьяном виде был арестован в ресторане, а затем по его указанию и другие. После провала этой группы и начавшихся других провалов, что было известно «Володьке», явки, известные отдельным членам группы, однако, не были отменены и на одной из таких явок «Володька» и был арестован.
Подготовка террористических актов против Секта и других, а также покушение на Рауша было произведено с ведома если не всего ЦК КПГ, то, во всяком случае, с ведома отдельных его членов. Об этом свидетельствуют показания тов[арища] Фреда (Стерна)[121].
Боясь увлечений террористическими актами со стороны ЦК КПГ, я в свое время при создании партийной организации не подчинил таковую военному руководителю и распорядился без моего ведома никаких актов не предпринимать. Тов[арищ] Степанов, которому была подчинена партизанская организация, все время отрицательно относился к террористическим актам и отказывался их исполнять. Я же в бытность тов[арища] П. в Москве ему в категорической форме указал на недопустимость террористических актов и просил не санкционировать таких дел, если вопрос о них кем-либо будет поднят. Очевидно, в связи с этим организация террористических актов со стороны «Володьки» конспирировались от Москвы. Ни в одном из докладов тов[арища] «Володьки» террористическая группа не упоминается. Не знал о ее создании также руководитель партизанской организации тов[арищ] Степанов (советский военный разведчик Артур Сташевский. – Прим. авт.). Подбор членов группы, как теперь выясняется, был недостаточно серьезен, а отдельные члены недостаточно проверены.
В данное время существует предположение, что один из членов группы с самого начала ее создания состоял одновременно и в нац[ионал-]фашистской организации.
Как видно из прилагаемой сводки материалов по делу «Володьки», арестованные члены группы Нейман, Пеге, Кениг и Сон рассказывают все, что знали о деятельности и связях военной организации, а также предают всех известных им деятелей. По их показаниям устанавливается связь военной организации с миссией и получение оттуда денег, хотя конкретных данных об этом в деле не имеется. Из всего материала видно, что конспирация в работе военного центра почти что отсутствует и руководители воен[ной] организации, в том числе и представитель ЦК ГКП, относились к делу весьма легкомысленно.
Докладывая об изложенном, я хочу подчеркнуть, что создание террористической группы и попытка организовать террористические акты против Секта и др[угих] произошли по инициативе «Володьки» с ведома и согласия ЦК ГКП, не считаясь с диаметрально противоположными директивами с нашей стороны…
2) что о существовании группы и ее целях, а также организуемых террористических актах тов[арищ] «Володька» мне ничего не сообщал и я об этом узнал лишь после провала;
3) что, несмотря на мои многократные и категорические требования об откомандировании «Володьки» в Россию, таковое по воле ЦК ГКП не состоялось;
4) что ответственность как за создание террористической группы, организацию отдельных актов и, наконец, за провал группы, а также «Володьки», целиком падает на ЦК ГКП, под непосредственным руководством и наблюдением одного из членов коего работал «Володька» и его аппарат»[122].
«Пятая колонна» в германской промышленности
В конце двадцатых годов прошлого века в германской промышленности наблюдалась очень опасная для обороноспособности страны ситуация. В постепенно возрождающемся военно-промышленном комплексе Германии трудилось огромное количество немецких коммунистов, готовых выполнить любой приказ своей партии. А она, как мы писали выше, старалась четко выполнять все указания Москвы. Если бы Иосиф Сталин решил по какой-либо причине парализовать деятельность промышленности Германии, то выполнить приказ вождя в тот период было бы достаточно просто. Серия диверсий и забастовок, организованных германской Компартией под руководством советских военных инструкторов, наглядно бы продемонстрировала, кто в доме хозяин.
Затруднения, испытываемые КПГ, рост промышленного производства в стране вынуждали переносить на предприятия острие политических действий и перестраивать местные организации с уличных ячеек на производственные, переключая массы на энергичное сопротивление предпринимателям. Прежде всего это касалось предприятий тяжелой промышленности и средних производств. На рабочих местах следовало повышать активность КПГ, обеспечивая приток коммунистов на предприятия. При этом новые ячейки нуждались в организации охранных постов на производстве и вне его. На них возлагались задачи защиты от правосудия и руководства коммерческих предприятий.
В то же время промышленники оказывали КПГ активное сопротивление. Так, например, уже в конце 1923-го – начале 1924 года в Рейнско-Вестфальском промышленном районе, чтобы противостоять влиянию профсоюза горняков и угольного синдиката Эссена, была организована охрана на производствах ГмбХ и в цехах. Кроме того, образован «Центр обороны против коммунистов». В его задачи входила организация в противовес коммунистам «белых производственных ячеек».
В начале 1925 года была создана центральная комиссия. Помимо сотрудников цеховой охраны ГмбХ и доверенных лиц в нее вошли представители угольного синдиката, концерна «Сименс», алюминиевой и химических фабрик, объединения работодателей, промышленного союза, лиги по защите немецкой культуры, «вервольфа», Ордена молодежи Германии, «Стального шлема», РКО и рейхсвера. Смысл и цели этой комиссии состояли в координации действий, направленных против проникновения людей КПГ на предприятия, и усилении там государственных объединений.
Служба информации КПГ получала сигналы о том, что представители охраны на предприятиях внедрялись непосредственно в руководство КПГ. Поступали сведения о том, что на государственном угольном предприятии «Болен» охрана получила распоряжение обеспечивать защиту своих сотрудников и ликвидировать ячейки КПГ не только непосредственно на заводах, но и вне их. В свою очередь, члены КПГ и им сочувствующие вели активную работу среди работников предприятия. На производстве набирали силу коммунистические функционеры, обеспечивалась защита партийных собраний, совещаний и других подобных мероприятий, проводимых КПГ. На других предприятиях также создавались соответствующие органы охраны, действующие совместно с активистами из среды рабочего класса. У «Сименса» эти задачи выполнял социально-политический отдел, в АЭГ – производственно-охранное объединение. В противовес им предприниматели набирали охранников преимущественно из вышедших на пенсию сотрудников полиции и офицеров рейхсвера, которые, внедряясь в государственные системы, стремились налаживать их контакты с представителями промышленников (Рано)[123]. Искали возможность посредничества и через другие подобные организации. В дальнейшем на предприятиях появилось большое число частных (или замаскированных под них) рабочих посреднических объединений, куда входили в первую очередь сами охранники.
Частные сыскные бюро, служащие уголовной полиции, бизнесмены и бывшие офицеры секретной службы также включались в охранную деятельность. Они избавляли предпринимателей от чувства страха перед коммунистами, создавая для них основу нормальной деятельности.
После прихода к власти Адольфа Гитлера и милитаризации германской экономики активная деятельность коммунистических организаций на предприятиях промышленности ослабла, но не прекратилась. Так, в 1941 году берлинская организация КПГ имела свои группы на всех крупных военных предприятиях (свыше 60); число их членов превышало тысячу человек. Время от времени проводились совещания руководителей групп, которые маскировались под массовый выезд «на природу».
Были ли у них связи с советской военной разведкой? Ответить на этот вопрос однозначно сложно. Так, в июне 1940 года в Германию на рыбачьей лодке нелегально прибыл уполномоченный ЦК КПГ Р. Хальмеер. Он окончил Ленинскую школу в Москве, а затем работал в Чехословакии. Неясно, выполнял ли он только задания Коминтерна или еще и Разведупра. Следом за Р. Хальмеером в Берлин прибыл Г. Хенке («Свен»). Судьба их сложилась по-разному. Р. Хальмеер был арестован 24 августа 1940 года. Г. Хенке вернулся в Швецию, где был арестован через какое-то время местной полицией. 21 августа 1940 года в Берлин прибыл еще один эмиссар – А. Эммерлих[124]. Его арестовали в мае 1941 года.
Деятельность ячеек германской Компартии на предприятиях можно условно разделить на два направления. Первое – партийное (агитация, выпуск листовок и т.п.). Второе – военное. Мало кто знает, но уже в 1940 году на немецких военных предприятиях были зафиксированы первые серьезные случаи саботажа. Разумеется, происходили они и раньше, но до 1940 года носили единичный характер.
Так, в 1940 году один из руководителей берлинских коммунистов Роберт Уриг работал на военном предприятии фирмы «Геттварт». Вместе с другими антифашистами «сделал все, чтобы не допустить в серию запуска пулемета нового образца: результаты пробных стрельб оказались неудовлетворительными». Другой пример. «На заводе машин и арматуры в Берлине кузнец Ф. Краузе неправильной закалкой добивался брака изготовлявшихся здесь вентилей, что обнаруживалось большей частью уже после завершения обработки изделий».
Также антифашисты начали передавать в Советский Союз «информацию о новых видах оружия». Так, упоминавшийся выше Роберт Уриг «весной 1941 года добыл чертеж модернизированного пулеметного замка, которое осваивало предприятие, где он работал»[125].
Если решение о проведении акций саботажа руководство германской Компартии могло принять самостоятельно, то приказ о сборе информации о новых видах вооружения мог исходить только от Разведупра.
Добычей военных секретов и акциями саботажа занимались одни и те же люди. А их руководители встречались с названными выше эмиссарами, которые прибыли из Советского Союза. С другой стороны, вся добытая антифашистами информация также попадала в Москву.
Если мы посмотрим, что происходило после июня 1941 года, когда вся агентура советской разведки на территории Германии осталась без связи с Центром, то мы увидем очень интересную картину. Москва перестала получать информацию от своих информаторов – работников ВПК, но случаи саботажа продолжались.
«На заводе фирмы Клекнер-Гумбольт в Кельне саботаж проводила ремонтная бригада высококвалифицированных рабочих, возглавляемых коммунистом Э. Брикнером. Помимо затягивания ремонта, они создавали трудноуловимые изменения в машинах, отличающихся высокой точностью, результатом чего был брак.
На кельнском машиностроительном заводе фирмы Квестер, выпускающем гранаты, где уже с 1942 года работали преимущественно немногие кадровые рабочие, являвшиеся наладчиками, вели дело так, что брак обнаруживался в момент принятия продукции уполномоченными Вермахта. Из-за этого предприятие было в конце концов закрыто, хотя «виновных» выявить так и не удалось»[126].
К 1942 году немецкой контрразведке удалось ликвидировать почти все агентурные группы советской военной разведки, которые действовали на территории Германии в первые годы Второй мировой войны. Об этом в современной отечественной литературе рассказано достаточно подробно, поэтому мы не будем останавливаться на этой теме. Отметим лишь, что частично была разрушена и инфраструктура германской Компартии в промышленности. Она возродилась только к 1943 году. Произошло это так. Руководитель организации движения Сопротивления в Берлине Антон Зефков[127] вместе с Францем Якобом и Бернардом Бестлейном объединил группы, оставшиеся после провала подпольной группы Роберта Уриха в 1942 году, и большое число нелегальных ячеек и групп сопротивления, возникших самостоятельно. Зефков создал ячейки на 30 берлинских предприятиях и возобновил связи с другими крупными центрами страны: Гамбургом, Лейпцигом, Дрезденом, Магдебургом.
В 1944 году группа Зефкова – Якоба – Бестлейна была разгромлена. Согласно приговору трибунала:
«В 1941 году Якоб и Бестлейн установили в Гамбурге связь с бывшими руководящими работниками Компартии и другими антифашистами. Они решили создать в Гамбурге, в первую очередь на крупнейших предприятиях города, целый ряд антифашистских организаций и групп. Якоб и Бестлейн приняли на себя руководство ими. Созданные ими организации развернули активную деятельность. Вербовались новые члены, назначались функционеры, проводилось систематическое обучение кадров. Организаторы этих групп ставили своей целью ослабление военной промышленности (!), подрывную работу на фронте и в тылу в целях скорейшего заключения мира (!) и в конечном счете стремились поднять массы на революционное свержение национал-социалистского строя. В результате вмешательства гестапо в октябре 1942 года эта деятельность была прервана. В то время как Францу Якобу удалось бежать из Гамбурга, Бестлейн был снова арестован.
Якоб переехал в Берлин, где установил связь с Антоном Зефковым. Зефков тем временем налаживал в Берлине связи в целях борьбы против национал-социалистского государства. Оба они пришли к выводу, что после Сталинграда Германия уже не может выиграть войну, и приняли решение сделать со своей стороны все возможное, чтобы ускорить поражение Третьего рейха и установление мира. При этом предусматривались следующие мероприятия:
1. Создание на крупных берлинских предприятиях, и прежде всего на военных заводах, групп сопротивления или выделение своих уполномоченных.
Затруднения, испытываемые КПГ, рост промышленного производства в стране вынуждали переносить на предприятия острие политических действий и перестраивать местные организации с уличных ячеек на производственные, переключая массы на энергичное сопротивление предпринимателям. Прежде всего это касалось предприятий тяжелой промышленности и средних производств. На рабочих местах следовало повышать активность КПГ, обеспечивая приток коммунистов на предприятия. При этом новые ячейки нуждались в организации охранных постов на производстве и вне его. На них возлагались задачи защиты от правосудия и руководства коммерческих предприятий.
В то же время промышленники оказывали КПГ активное сопротивление. Так, например, уже в конце 1923-го – начале 1924 года в Рейнско-Вестфальском промышленном районе, чтобы противостоять влиянию профсоюза горняков и угольного синдиката Эссена, была организована охрана на производствах ГмбХ и в цехах. Кроме того, образован «Центр обороны против коммунистов». В его задачи входила организация в противовес коммунистам «белых производственных ячеек».
В начале 1925 года была создана центральная комиссия. Помимо сотрудников цеховой охраны ГмбХ и доверенных лиц в нее вошли представители угольного синдиката, концерна «Сименс», алюминиевой и химических фабрик, объединения работодателей, промышленного союза, лиги по защите немецкой культуры, «вервольфа», Ордена молодежи Германии, «Стального шлема», РКО и рейхсвера. Смысл и цели этой комиссии состояли в координации действий, направленных против проникновения людей КПГ на предприятия, и усилении там государственных объединений.
Служба информации КПГ получала сигналы о том, что представители охраны на предприятиях внедрялись непосредственно в руководство КПГ. Поступали сведения о том, что на государственном угольном предприятии «Болен» охрана получила распоряжение обеспечивать защиту своих сотрудников и ликвидировать ячейки КПГ не только непосредственно на заводах, но и вне их. В свою очередь, члены КПГ и им сочувствующие вели активную работу среди работников предприятия. На производстве набирали силу коммунистические функционеры, обеспечивалась защита партийных собраний, совещаний и других подобных мероприятий, проводимых КПГ. На других предприятиях также создавались соответствующие органы охраны, действующие совместно с активистами из среды рабочего класса. У «Сименса» эти задачи выполнял социально-политический отдел, в АЭГ – производственно-охранное объединение. В противовес им предприниматели набирали охранников преимущественно из вышедших на пенсию сотрудников полиции и офицеров рейхсвера, которые, внедряясь в государственные системы, стремились налаживать их контакты с представителями промышленников (Рано)[123]. Искали возможность посредничества и через другие подобные организации. В дальнейшем на предприятиях появилось большое число частных (или замаскированных под них) рабочих посреднических объединений, куда входили в первую очередь сами охранники.
Частные сыскные бюро, служащие уголовной полиции, бизнесмены и бывшие офицеры секретной службы также включались в охранную деятельность. Они избавляли предпринимателей от чувства страха перед коммунистами, создавая для них основу нормальной деятельности.
После прихода к власти Адольфа Гитлера и милитаризации германской экономики активная деятельность коммунистических организаций на предприятиях промышленности ослабла, но не прекратилась. Так, в 1941 году берлинская организация КПГ имела свои группы на всех крупных военных предприятиях (свыше 60); число их членов превышало тысячу человек. Время от времени проводились совещания руководителей групп, которые маскировались под массовый выезд «на природу».
Были ли у них связи с советской военной разведкой? Ответить на этот вопрос однозначно сложно. Так, в июне 1940 года в Германию на рыбачьей лодке нелегально прибыл уполномоченный ЦК КПГ Р. Хальмеер. Он окончил Ленинскую школу в Москве, а затем работал в Чехословакии. Неясно, выполнял ли он только задания Коминтерна или еще и Разведупра. Следом за Р. Хальмеером в Берлин прибыл Г. Хенке («Свен»). Судьба их сложилась по-разному. Р. Хальмеер был арестован 24 августа 1940 года. Г. Хенке вернулся в Швецию, где был арестован через какое-то время местной полицией. 21 августа 1940 года в Берлин прибыл еще один эмиссар – А. Эммерлих[124]. Его арестовали в мае 1941 года.
Деятельность ячеек германской Компартии на предприятиях можно условно разделить на два направления. Первое – партийное (агитация, выпуск листовок и т.п.). Второе – военное. Мало кто знает, но уже в 1940 году на немецких военных предприятиях были зафиксированы первые серьезные случаи саботажа. Разумеется, происходили они и раньше, но до 1940 года носили единичный характер.
Так, в 1940 году один из руководителей берлинских коммунистов Роберт Уриг работал на военном предприятии фирмы «Геттварт». Вместе с другими антифашистами «сделал все, чтобы не допустить в серию запуска пулемета нового образца: результаты пробных стрельб оказались неудовлетворительными». Другой пример. «На заводе машин и арматуры в Берлине кузнец Ф. Краузе неправильной закалкой добивался брака изготовлявшихся здесь вентилей, что обнаруживалось большей частью уже после завершения обработки изделий».
Также антифашисты начали передавать в Советский Союз «информацию о новых видах оружия». Так, упоминавшийся выше Роберт Уриг «весной 1941 года добыл чертеж модернизированного пулеметного замка, которое осваивало предприятие, где он работал»[125].
Если решение о проведении акций саботажа руководство германской Компартии могло принять самостоятельно, то приказ о сборе информации о новых видах вооружения мог исходить только от Разведупра.
Добычей военных секретов и акциями саботажа занимались одни и те же люди. А их руководители встречались с названными выше эмиссарами, которые прибыли из Советского Союза. С другой стороны, вся добытая антифашистами информация также попадала в Москву.
Если мы посмотрим, что происходило после июня 1941 года, когда вся агентура советской разведки на территории Германии осталась без связи с Центром, то мы увидем очень интересную картину. Москва перестала получать информацию от своих информаторов – работников ВПК, но случаи саботажа продолжались.
«На заводе фирмы Клекнер-Гумбольт в Кельне саботаж проводила ремонтная бригада высококвалифицированных рабочих, возглавляемых коммунистом Э. Брикнером. Помимо затягивания ремонта, они создавали трудноуловимые изменения в машинах, отличающихся высокой точностью, результатом чего был брак.
На кельнском машиностроительном заводе фирмы Квестер, выпускающем гранаты, где уже с 1942 года работали преимущественно немногие кадровые рабочие, являвшиеся наладчиками, вели дело так, что брак обнаруживался в момент принятия продукции уполномоченными Вермахта. Из-за этого предприятие было в конце концов закрыто, хотя «виновных» выявить так и не удалось»[126].
К 1942 году немецкой контрразведке удалось ликвидировать почти все агентурные группы советской военной разведки, которые действовали на территории Германии в первые годы Второй мировой войны. Об этом в современной отечественной литературе рассказано достаточно подробно, поэтому мы не будем останавливаться на этой теме. Отметим лишь, что частично была разрушена и инфраструктура германской Компартии в промышленности. Она возродилась только к 1943 году. Произошло это так. Руководитель организации движения Сопротивления в Берлине Антон Зефков[127] вместе с Францем Якобом и Бернардом Бестлейном объединил группы, оставшиеся после провала подпольной группы Роберта Уриха в 1942 году, и большое число нелегальных ячеек и групп сопротивления, возникших самостоятельно. Зефков создал ячейки на 30 берлинских предприятиях и возобновил связи с другими крупными центрами страны: Гамбургом, Лейпцигом, Дрезденом, Магдебургом.
В 1944 году группа Зефкова – Якоба – Бестлейна была разгромлена. Согласно приговору трибунала:
«В 1941 году Якоб и Бестлейн установили в Гамбурге связь с бывшими руководящими работниками Компартии и другими антифашистами. Они решили создать в Гамбурге, в первую очередь на крупнейших предприятиях города, целый ряд антифашистских организаций и групп. Якоб и Бестлейн приняли на себя руководство ими. Созданные ими организации развернули активную деятельность. Вербовались новые члены, назначались функционеры, проводилось систематическое обучение кадров. Организаторы этих групп ставили своей целью ослабление военной промышленности (!), подрывную работу на фронте и в тылу в целях скорейшего заключения мира (!) и в конечном счете стремились поднять массы на революционное свержение национал-социалистского строя. В результате вмешательства гестапо в октябре 1942 года эта деятельность была прервана. В то время как Францу Якобу удалось бежать из Гамбурга, Бестлейн был снова арестован.
Якоб переехал в Берлин, где установил связь с Антоном Зефковым. Зефков тем временем налаживал в Берлине связи в целях борьбы против национал-социалистского государства. Оба они пришли к выводу, что после Сталинграда Германия уже не может выиграть войну, и приняли решение сделать со своей стороны все возможное, чтобы ускорить поражение Третьего рейха и установление мира. При этом предусматривались следующие мероприятия:
1. Создание на крупных берлинских предприятиях, и прежде всего на военных заводах, групп сопротивления или выделение своих уполномоченных.