Следует отметить, что при допросе арестованных как представителем #V# Министерства внутренних дел, так и представителем Р.Б.5 Нач. Дов. не было в достаточной степени, как это следует из содержания протоколов показаний, выделена политическая сторона дела в целом. Я считаю, что если не ото всех, то по крайней мере от некоторых обвиняемых можно было бы на соответствующем допросе получить определенные политические заявления, проливающие свет на роль Советского правительства в деятельности организации Закордота, а также на политическое основание этой деятельности вместе с внутренней и внешней политикой Советской России и Украины. В ходе проведенного мной допроса арестованного Марцинкевича, хотя это происходило в условиях не слишком благоприятных, мне все же удалось получить показания, имеющие определенную политическую ценность; на мой взгляд, то же самое можно было бы получить и от многих других обвиняемых. Ввиду того, что судебное следствие еще не начиналось, я считал бы желательным, чтобы судебный следователь в случае дополнительного допроса обвиняемых обратил внимание на политический аспект показаний; особый интерес с этой точки зрения, по-моему, могли бы представить показания Гончарова. Министерство иностранных дел могло бы в случае необходимости обратиться по этому делу к Министерству юстиции с просьбой о выдаче соответствующих указаний судебному следователю, которому будет поручено ведение судебного следствия.
В то же время считаю необходимым отметить, что в соответствии с собранными мной в Луцке данными восточная граница Республики Польша охраняется явно ненадлежащим образом, и пересечение границы в ту или иную сторону без каких бы то ни было документов не представляет ни малейших трудностей. Как вытекает из показаний почти всех обвиняемых, большинство из них попадали в Польшу через пограничные пункты с помощью больших или меньших денежных сумм. По словам поручика Урбанца, переход через границу в ту или иную сторону сегодня возможен за минимальную сумму 100–150 польских марок. Когда я спросил арестованного Марцинкевича, встречали ли члены Закордота, посылаемые в Польшу, какие-нибудь трудности при пересечении границы и пытался ли Закордот протащить своих людей в числе репатриируемых польских беженцев, Марцинкевич рассмеялся и ответил, что они не использовали Комиссию по репатриации, поскольку переход через границу не представляет никаких трудностей»[160].
Бессарабия и Буковина
Экспортеры оружия
Глава 6
В то же время считаю необходимым отметить, что в соответствии с собранными мной в Луцке данными восточная граница Республики Польша охраняется явно ненадлежащим образом, и пересечение границы в ту или иную сторону без каких бы то ни было документов не представляет ни малейших трудностей. Как вытекает из показаний почти всех обвиняемых, большинство из них попадали в Польшу через пограничные пункты с помощью больших или меньших денежных сумм. По словам поручика Урбанца, переход через границу в ту или иную сторону сегодня возможен за минимальную сумму 100–150 польских марок. Когда я спросил арестованного Марцинкевича, встречали ли члены Закордота, посылаемые в Польшу, какие-нибудь трудности при пересечении границы и пытался ли Закордот протащить своих людей в числе репатриируемых польских беженцев, Марцинкевич рассмеялся и ответил, что они не использовали Комиссию по репатриации, поскольку переход через границу не представляет никаких трудностей»[160].
Бессарабия и Буковина
Закордот не ограничивался организацией партизанского движения Волынью. Так же активно его эмиссары действовали на территории Бессарабии и Буковины. Процитируем фрагмент отчета деятельности этой организации за апрель – май 1921 года.
11 июля 1921 года группа из шести человек попыталась взорвать железнодорожный пост. Попытка оказалось неудачной. Тогда партизаны подорвали железнодорожное полотно. На четверо суток было парализовано движение поездов.
«БЕССАРАБИЯ29 июня с территории Советской Украины на территорию Бессарабии тайно проник отряд с целью нападения на жандармское управление и волостное правление. План был реализован полностью. Оба здания были сильно повреждены, находившиеся внутри люди погибли, документы уничтожены. Румынские войска и полиция начали поиск отряда, но из-за неразберихи в организованную жандармами засаду попала рота румынских солдат. В ходе ночного боя погибли несколько солдат и офицеров. Отряд партизан без потерь вернулся на территорию Советской Украины[162].
Работа с конца апреля была отчасти расстроена провалами, происшедшими в Ясской организации и захватившими Кишинев. Провалы эти на периферии не отразились, и поэтому восстановление разгромленных организаций началось довольно успешно.
(…)
БОЕВЫЕ РАБОТЫ В БЕССАРАБИИ
В последнее время боевая работа развивается особенно хорошо в Хотинском уезде, который разбит на 4 района в отношении формирования территориальных боевых групп. Группы в каждом районе организуются в количестве 10–15 лиц, и при группах устраиваются базы, где хранится оружие не только для групп, но и для большего количества бойцов. Две группы вполне соорганизованно действуют непрерывным политическим и экономическим террором.
Кроме территориальных районов групп, созданы также две группы, по принципу работы экстерриториальные. Они постоянно передвигаются и наносят удары в том или другом месте и потом переходят по окончании работы на нашу сторону.
В других уездах партизанская работа выражается в мелком терроре представителей властей и помощников.
В целях создания хорошего боевого отряда в Бессарабии началась работа по сформированию специального кавалерийского отряда для переброски за рубеж. Этот отряд, состоящий специально из бессарабцев, находился при Тираспольском Особотделе, но сейчас расформирован и влит в другие части. Разрешение использовать этих бессарабцев для наших целей было нами получено. Ныне остается вопрос об их извлечении из частей и переброске по сформировании в Бессарабию, проводя это под видом дезертирства отряда.
В ночь на 1 мая, под праздник Пасхи, в Кишиневе ровно в 12 часов ночи был произведен взрыв Сигуранцы (румынская контрразведка. – Прим. авт.), произведший страшнейший переполох. Был ли в это время кто-нибудь в здании Сигуранцы, погиб ли кто-нибудь, неизвестно. Было после этого арестовано до 600 лиц. Виновники же взрыва усердно молились в церкви.
БУКОВИНА
В Буковине работа развивается хорошо. Левая часть с.-д. партии уже вступила в открытую борьбу, но вопрос о совершенном отделении левого крыла еще сложный ввиду того, что стоящие еще во главе партии правые не остановятся ни перед чем, чтобы сорвать создание коммунистической группы. Профсоюзы завоеваны в большинстве нами, и железнодорожники, коммунальные рабочие и столяры уже отказались платить партийный взнос.
В данное время среди левой части партии нет лишь единства на почве национального вопроса. Приняты меры к прекращению розни. Работа среди молодежи в Буковине только что начата.
В Черновцах организуется для этой работы спортивный клуб…»[161].
11 июля 1921 года группа из шести человек попыталась взорвать железнодорожный пост. Попытка оказалось неудачной. Тогда партизаны подорвали железнодорожное полотно. На четверо суток было парализовано движение поездов.
Экспортеры оружия
Примерно с середины 1921 года Закордот начал активное снабжение находящихся за рубежом партизанских отрядов. Объемы поставок колебались от нескольких штук до железнодорожных вагонов. Так, Южному отделению Отдела международных связей (ОМС) Коминтерна 9 мая 1921 года было отпущено: пять револьверов с патронами; десять винтовок; один ящик винтовочных патрон; двадцать ручных гранат; один пулемет системы «Льюис» и два ящика лент к нему[163].
В мае 1920 года в Одессу в трех железнодорожных вагонах «для усиления партизанской работы за рубежом» было направлено «большое количество вооружений и снаряжения». Цитата из документа:
«Имущества было отправлено два вагона, кроме того, вагон со взрывчатыми веществами.
В цифрах отправленное имущество выражается:[164]
В мае 1920 года в Одессу в трех железнодорожных вагонах «для усиления партизанской работы за рубежом» было направлено «большое количество вооружений и снаряжения». Цитата из документа:
«Имущества было отправлено два вагона, кроме того, вагон со взрывчатыми веществами.
В цифрах отправленное имущество выражается:[164]
Глава 6
«Активка» на Дальнем Востоке
После серии неудачных попыток организовать революции в странах Европы основную ставку «мировые революционеры» делали на Китай и китайскую революцию, которая, как они считали, должна была перерасти из антифеодального и национально-освободительного движения в революцию по типу российской и в перспективе привести к построению социализма. В СССР у этого курса были как сторонники, так и противники. К последним можно отнести наркома иностранных дел Максима Литвинова, полпреда в Японии Виктора Коппа и других. А рьяными сторонниками китайской революции были руководитель группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян), которые зачастую действовали по собственному усмотрению, не очень-то советуясь с Москвой. Бородин проводил курс на подталкивание вооруженного восстания в Китае, провозглашение революционного правительства и создание китайской Красной Армии. Даже военные советники, не страдавшие недостатком коммунистического радикализма, приняли этот план в штыки, а главный военный советник при китайском революционном правительстве в Гуанчжоу (Кантоне) Василий Блюхер прямо заявил, что эти директивы преступны. Однако на сторону Михаила Бородина стал Иосиф Сталин, и план был принят к исполнению.
Работу по организации вооруженного восстания в Китае местная Компартия начала с осени 1925 года по инициативе Москвы и в соответствии с проектом директивы о военной работе КПК, подготовленной в августе 1925 года Восточным отделом ИККИ. В ней выдвигалось предложение о необходимости партии вести работу по организации вооруженных сил китайской революции и подготовке масс к боям «с иностранными империалистами и реакционными китайскими милитаристами». В проекте указывалось, что ЦК КПК и крупнейшие местные партийные организации «должны организовать специальные военные отделы во главе с наиболее авторитетными членами бюро этих комитетов». Военным отделам предлагалось вести работу в двух направлениях: работа по накоплению и организации собственных сил и разложению и использованию сил противника (Гоминьдана)[165].
Для реализации планов на помощь Коммунистической партии Китая направили военных советников. В их числе был бывший эсеровский боевик, опытный террорист и сотрудник Разведупра Григорий Иванович Семенов. Перед тем он находился на хозяйственной работе и, как говорится, несколько заскучал. Поскольку его связывали приятельские узы с фактическим руководителем Коминтерна Николаем Бухариным, то просьба о его назначении на более «веселую» службу была по-товарищески удовлетворена. 3 марта 1927 года на закрытом заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение по предложениям Китайской комиссии Политбюро. 10-м пунктом этого постановления значилось: «Считать возможным командировать в Китай тов. Семенова для работы в Военном отделе ЦК ККП»[166]. В апреле Семенов отправился в Китай, где, действуя под псевдонимом «товарищ Андрей», развернул бурную деятельность по созданию вооруженных сил КПК и подготовке свержения гоминьдановского режима. 26 мая Политбюро разрешило Китайской комиссии «из ее средств ежемесячно отпускать т. Андрею 1000 ам[ериканских] долларов для работы Военки» – не так уж и мало по тем временам.
Григорий Семенов в одном из писем назвал свою деятельность «дворцовым переворотом». Он вел работу в армии Чан Кайши, организовывал диверсионные рабочие «пятерки» по типу знакомых ему эсеровских, вел «антиработу» (так он писал в письме. – Прим. авт.) – выпускал прокламации на английском и французском языках, собирал сведения об английских и французских воинских контингентах в Китае. И обо всем регулярно отправлял донесения в Центр. Радио для агентурной связи разведчиков с Центром тогда еще почти не использовалось, телеграф для этих целей был ненадежен, и «товарищ Андрей» писал письма.
10 июня 1927 года Григорий Семенов запросил мнение Центра о желательности «в настоящее время» поднять восстание в районе Шанхай – Нанкин в пользу Ханькоу. По его словам, командир 26-го корпуса Чжоу Фенчжи предлагал выступить совместно с рабочими, в его распоряжении имелось две дивизии численностью около 6000 бойцов, вооруженных, но ощущался недостаток в патронах. Чжоу Фенчжи уверял, что если Ханькоу сможет послать надежный корпус на Нанкин, то возможно занятие района Шанхай – Нанкин. Своей директивой от 30 июня 1927 года Москва запретила поднимать восстание в Шанхае.
А у Григория Семенова были уже новые планы. «Сегодня вернулся в Шанхай. Моя ошибка, что слишком задержался в Шанхае. Выезжаю 18-го в Кантон, Сватоу для организации восстания, – сообщал он в Москву 16 августа. – Уверен в успехе красной экспедиции. Нужна только своевременная переброска оружия и денег. Требуется… 5000 долларов. Хочу 2500 взять в Кантон…»
Вопрос о деньгах для Семенова к этому времени был решен положительно. 21 июля 1927 года Политбюро ЦК ЦКП(б) приняло решение: «Отпустить 5 тысяч долларов в распоряжение т. Андрея»[167].
Восемь месяцев готовилась революция, и наконец 11 декабря 1927 года в Гуанчжоу (Кантоне), где у КПК была крепкая коммуна, вспыхнуло восстание. Через два дня восставших рабочих и солдат жестоко подавили правительственные войска. Семенов участвовал в кантонском восстании от начала до самого конца, от решения ревкома о начале выступления до эвакуации из Кантона. Через месяц в своем докладе в Москве он привел ряд подробностей: «Потери во время захвата города исчисляются человек 20… Было несколько убитых при штурме полиции и несколько десятков убито при штурме 4-го корпуса… Во время второй части восстания… было убито около 200 человек. Потери коммунистов… около 150 человек… Потери противника… Было расстреляно около 800 полицейских. Объезжая город, я видел повсюду трупы полицейских… было расстреляно около 600–700 человек китайских буржуев. Когда рабочим отрядам попадался толстый буржуй, то его немедленно расстреливали, и нужно отметить, что рабочие это делали с большим энтузиазмом. Во время захвата полков офицеры убивались на месте. После подавления восстания мне пришлось проезжать через весь город – это было жуткое зрелище. Повсюду валялись трупы… рабочих, было убито около 3–4 тысяч… Рабочие революционных профсоюзов, в особенности Союза рикшей, убивались беспощадно…»[168]
Справедливости ради отметим, что Григорий Семенов продолжил деятельность своего предшественника – советского военного разведчика Александра Аппена. С сентября 1926 года последний руководил нелегальной военной организацией китайской Компартии, организовывал боевые рабочие дружины. Под его непосредственным руководством были проведены три восстания шанхайских рабочих, последнее из которых закончилось захватом Шанхая.
До января 1928 года коминтерновцы пытались выправить ситуацию. Но из этого ничего не вышло, поражение восстания стало свершившимся фактом, а Чан Кайши пришел к власти – т.е. планы Бородина реализовались с точностью до наоборот. Советские военные и политические советники вынуждены были покинуть Китай. В стране начался жесточайший террор. Работавший в начале тридцатых годов прошлого века в Китае советский разведчик и военный советник Отто Браун писал: «Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кайши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью – в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах, и проводились систематически, с неослабевающей силой. (Автор цитируемой книги приехал в Китай в 1932 году. – Прим. авт.) В них наряду с полицией участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничающие с гоминьданом, и «синерубашечники» – члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубочайшее подполье»[169].
Еще до событий в Гуаньчжоу проводившаяся чанкайшистским режимом политика вызвала резкое обострение отношений между Китаем и СССР. В апреле 1927 года китайская полиция в нарушение всех международных норм произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было изъято огромное количество документов, в том числе шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Были найдены и директивы из Москвы, в которых говорилось, что «не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств», с тем чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. Помимо политических и дипломатических последствий, полицейский налет тяжело отразился на оперативной работе военной разведки в Китае. Все пришлось начинать практически заново.
С конца двадцатых годов прошлого века центром деятельности советской военной разведки стал Шанхай. Это был крупный промышленный город, там была сосредоточена четверть всех предприятий тяжелой и до 80% – легкой промышленности Китая. Здесь же находились наиболее крупные китайские и иностранные банки, а шанхайский порт являлся морскими воротами для всего Северного и Центрального Китая. Иностранцы в Шанхае проживали в сеттльментах, пользующихся правом экстерриториальности, и не подчинялись местному законодательству. Все это создавало благоприятную почву для работы советской разведки, учитывая специфические китайские условия.
В конце 1927 года в Шанхае начала действовать нелегальная резидентура советской военной разведки Христофера Салныня, обосновавшегося в этом городе по документам американца Христофора Лауберга. Главной задачей руководимой им резидентуры было снабжение оружием боевых групп Компартии Китая, которые вели борьбу против японцев и войск Чан Кайши. Его помощником был Иван Винаров, а курьером – его жена Галина Лебедева, шифровальщица советского посольства в Пекине. Для прикрытия они организовали крупную экспортно-импортную торговую фирму со множеством филиалов в различных городах, попутно с торговлей и разведкой занимавшуюся и поставкой оружия китайским коммунистам. К началу 1929 года резидентура включала в сферу своих действий и Харбин – там прикрытием служила консервная фабрика, официальными хозяевами которой считались эмигрант из России Леонид Вегедека и его жена Вероника, активно сотрудничавшие с советской военной разведкой. Оружие Салнынь и Винаров закупали за границей на деньги, вырученные от продажи китайских товаров.
Одной из самых сложных и рискованных акций резидентуры Христофора Салныня была ликвидация в 1928 года фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня, проводившего до и после 1927 года открыто антисоветскую и прояпонскую политику. Из-за постоянных провокаций против советских служащих под угрозой находилась и работа КВЖД. Генерала было решено убрать таким образом, чтобы подозрение пало на японских военных. Для этого к Салныню был направлен крупнейший специалист по террористическим операциям – Наум Эйтингтон, тот самый, который двенадцать лет спустя организовал убийство Льва Троцкого. Спецоперация была проведена успешно – 4 июня 1928 года Чжан Цзолинь погиб в результате взрыва его специального вагона при поездке по железнодорожной линии Пекин – Харбин. И хотя вина за убийство Чжан Цзолиня, как и было задумано, была возложена на японские спецслужбы, в Разведупре предпочли не рисковать и отозвали Салныня в Москву. Но ненадолго…
Летом 1929 года глава нанкинского правительства Чан Кайши и правитель Северного Китая, лидер фынтяньской (мукденской) группировки «провинциальных милитаристов» Чжан Сюэлянь после ряда провокаций на КВЖД начали подготовку к прямому вооруженному конфликту против СССР. Не видя другого выхода, советское руководство отдало приказ командующему Особой Дальневосточной армии Блюхеру разгромить китайские войска. Разрабатывая план операции, Блюхер принял решение направить в тыл противника военных разведчиков, которые должны были действовать на его коммуникациях. Для выполнения этого ответственного задания из Москвы был вызван Христофор Салнынь. В ходе боев, продолжавшихся с 17 по 20 ноября 1929 года, военные разведчики полностью выполнили поставленную задачу. Благодаря их успешным действиям была нарушена переброска китайских войск и боеприпасов по КВЖД в район конфликта, что значительно ускорило победу частей Красной Армии. В связи с событиями на КВЖД в феврале 1930 года многие сотрудники Разведупра были удостоены правительственных наград. Так, нелегальный резидент в Китае Леонид Анулов был награжден орденом Красного Знамени, создатель радиомоста Харбин – Владивосток Александр Гурвич-Горин, заместитель резидента Евгений Шмидт, оперативники Бела Кассони, Сигизмунд Скарбек («Бенедикт»), Семен Фирин и шифровальщик Александр Новиков – ценными подарками. Христофор Салнынь за год до этого, в 10-ю годовщину Красной Армии, был награжден орденом Красного Знамени[170].
Работу по организации вооруженного восстания в Китае местная Компартия начала с осени 1925 года по инициативе Москвы и в соответствии с проектом директивы о военной работе КПК, подготовленной в августе 1925 года Восточным отделом ИККИ. В ней выдвигалось предложение о необходимости партии вести работу по организации вооруженных сил китайской революции и подготовке масс к боям «с иностранными империалистами и реакционными китайскими милитаристами». В проекте указывалось, что ЦК КПК и крупнейшие местные партийные организации «должны организовать специальные военные отделы во главе с наиболее авторитетными членами бюро этих комитетов». Военным отделам предлагалось вести работу в двух направлениях: работа по накоплению и организации собственных сил и разложению и использованию сил противника (Гоминьдана)[165].
Для реализации планов на помощь Коммунистической партии Китая направили военных советников. В их числе был бывший эсеровский боевик, опытный террорист и сотрудник Разведупра Григорий Иванович Семенов. Перед тем он находился на хозяйственной работе и, как говорится, несколько заскучал. Поскольку его связывали приятельские узы с фактическим руководителем Коминтерна Николаем Бухариным, то просьба о его назначении на более «веселую» службу была по-товарищески удовлетворена. 3 марта 1927 года на закрытом заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение по предложениям Китайской комиссии Политбюро. 10-м пунктом этого постановления значилось: «Считать возможным командировать в Китай тов. Семенова для работы в Военном отделе ЦК ККП»[166]. В апреле Семенов отправился в Китай, где, действуя под псевдонимом «товарищ Андрей», развернул бурную деятельность по созданию вооруженных сил КПК и подготовке свержения гоминьдановского режима. 26 мая Политбюро разрешило Китайской комиссии «из ее средств ежемесячно отпускать т. Андрею 1000 ам[ериканских] долларов для работы Военки» – не так уж и мало по тем временам.
Григорий Семенов в одном из писем назвал свою деятельность «дворцовым переворотом». Он вел работу в армии Чан Кайши, организовывал диверсионные рабочие «пятерки» по типу знакомых ему эсеровских, вел «антиработу» (так он писал в письме. – Прим. авт.) – выпускал прокламации на английском и французском языках, собирал сведения об английских и французских воинских контингентах в Китае. И обо всем регулярно отправлял донесения в Центр. Радио для агентурной связи разведчиков с Центром тогда еще почти не использовалось, телеграф для этих целей был ненадежен, и «товарищ Андрей» писал письма.
10 июня 1927 года Григорий Семенов запросил мнение Центра о желательности «в настоящее время» поднять восстание в районе Шанхай – Нанкин в пользу Ханькоу. По его словам, командир 26-го корпуса Чжоу Фенчжи предлагал выступить совместно с рабочими, в его распоряжении имелось две дивизии численностью около 6000 бойцов, вооруженных, но ощущался недостаток в патронах. Чжоу Фенчжи уверял, что если Ханькоу сможет послать надежный корпус на Нанкин, то возможно занятие района Шанхай – Нанкин. Своей директивой от 30 июня 1927 года Москва запретила поднимать восстание в Шанхае.
А у Григория Семенова были уже новые планы. «Сегодня вернулся в Шанхай. Моя ошибка, что слишком задержался в Шанхае. Выезжаю 18-го в Кантон, Сватоу для организации восстания, – сообщал он в Москву 16 августа. – Уверен в успехе красной экспедиции. Нужна только своевременная переброска оружия и денег. Требуется… 5000 долларов. Хочу 2500 взять в Кантон…»
Вопрос о деньгах для Семенова к этому времени был решен положительно. 21 июля 1927 года Политбюро ЦК ЦКП(б) приняло решение: «Отпустить 5 тысяч долларов в распоряжение т. Андрея»[167].
Восемь месяцев готовилась революция, и наконец 11 декабря 1927 года в Гуанчжоу (Кантоне), где у КПК была крепкая коммуна, вспыхнуло восстание. Через два дня восставших рабочих и солдат жестоко подавили правительственные войска. Семенов участвовал в кантонском восстании от начала до самого конца, от решения ревкома о начале выступления до эвакуации из Кантона. Через месяц в своем докладе в Москве он привел ряд подробностей: «Потери во время захвата города исчисляются человек 20… Было несколько убитых при штурме полиции и несколько десятков убито при штурме 4-го корпуса… Во время второй части восстания… было убито около 200 человек. Потери коммунистов… около 150 человек… Потери противника… Было расстреляно около 800 полицейских. Объезжая город, я видел повсюду трупы полицейских… было расстреляно около 600–700 человек китайских буржуев. Когда рабочим отрядам попадался толстый буржуй, то его немедленно расстреливали, и нужно отметить, что рабочие это делали с большим энтузиазмом. Во время захвата полков офицеры убивались на месте. После подавления восстания мне пришлось проезжать через весь город – это было жуткое зрелище. Повсюду валялись трупы… рабочих, было убито около 3–4 тысяч… Рабочие революционных профсоюзов, в особенности Союза рикшей, убивались беспощадно…»[168]
Справедливости ради отметим, что Григорий Семенов продолжил деятельность своего предшественника – советского военного разведчика Александра Аппена. С сентября 1926 года последний руководил нелегальной военной организацией китайской Компартии, организовывал боевые рабочие дружины. Под его непосредственным руководством были проведены три восстания шанхайских рабочих, последнее из которых закончилось захватом Шанхая.
До января 1928 года коминтерновцы пытались выправить ситуацию. Но из этого ничего не вышло, поражение восстания стало свершившимся фактом, а Чан Кайши пришел к власти – т.е. планы Бородина реализовались с точностью до наоборот. Советские военные и политические советники вынуждены были покинуть Китай. В стране начался жесточайший террор. Работавший в начале тридцатых годов прошлого века в Китае советский разведчик и военный советник Отто Браун писал: «Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кайши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью – в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах, и проводились систематически, с неослабевающей силой. (Автор цитируемой книги приехал в Китай в 1932 году. – Прим. авт.) В них наряду с полицией участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничающие с гоминьданом, и «синерубашечники» – члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубочайшее подполье»[169].
Еще до событий в Гуаньчжоу проводившаяся чанкайшистским режимом политика вызвала резкое обострение отношений между Китаем и СССР. В апреле 1927 года китайская полиция в нарушение всех международных норм произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было изъято огромное количество документов, в том числе шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Были найдены и директивы из Москвы, в которых говорилось, что «не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств», с тем чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. Помимо политических и дипломатических последствий, полицейский налет тяжело отразился на оперативной работе военной разведки в Китае. Все пришлось начинать практически заново.
С конца двадцатых годов прошлого века центром деятельности советской военной разведки стал Шанхай. Это был крупный промышленный город, там была сосредоточена четверть всех предприятий тяжелой и до 80% – легкой промышленности Китая. Здесь же находились наиболее крупные китайские и иностранные банки, а шанхайский порт являлся морскими воротами для всего Северного и Центрального Китая. Иностранцы в Шанхае проживали в сеттльментах, пользующихся правом экстерриториальности, и не подчинялись местному законодательству. Все это создавало благоприятную почву для работы советской разведки, учитывая специфические китайские условия.
В конце 1927 года в Шанхае начала действовать нелегальная резидентура советской военной разведки Христофера Салныня, обосновавшегося в этом городе по документам американца Христофора Лауберга. Главной задачей руководимой им резидентуры было снабжение оружием боевых групп Компартии Китая, которые вели борьбу против японцев и войск Чан Кайши. Его помощником был Иван Винаров, а курьером – его жена Галина Лебедева, шифровальщица советского посольства в Пекине. Для прикрытия они организовали крупную экспортно-импортную торговую фирму со множеством филиалов в различных городах, попутно с торговлей и разведкой занимавшуюся и поставкой оружия китайским коммунистам. К началу 1929 года резидентура включала в сферу своих действий и Харбин – там прикрытием служила консервная фабрика, официальными хозяевами которой считались эмигрант из России Леонид Вегедека и его жена Вероника, активно сотрудничавшие с советской военной разведкой. Оружие Салнынь и Винаров закупали за границей на деньги, вырученные от продажи китайских товаров.
Одной из самых сложных и рискованных акций резидентуры Христофора Салныня была ликвидация в 1928 года фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня, проводившего до и после 1927 года открыто антисоветскую и прояпонскую политику. Из-за постоянных провокаций против советских служащих под угрозой находилась и работа КВЖД. Генерала было решено убрать таким образом, чтобы подозрение пало на японских военных. Для этого к Салныню был направлен крупнейший специалист по террористическим операциям – Наум Эйтингтон, тот самый, который двенадцать лет спустя организовал убийство Льва Троцкого. Спецоперация была проведена успешно – 4 июня 1928 года Чжан Цзолинь погиб в результате взрыва его специального вагона при поездке по железнодорожной линии Пекин – Харбин. И хотя вина за убийство Чжан Цзолиня, как и было задумано, была возложена на японские спецслужбы, в Разведупре предпочли не рисковать и отозвали Салныня в Москву. Но ненадолго…
Летом 1929 года глава нанкинского правительства Чан Кайши и правитель Северного Китая, лидер фынтяньской (мукденской) группировки «провинциальных милитаристов» Чжан Сюэлянь после ряда провокаций на КВЖД начали подготовку к прямому вооруженному конфликту против СССР. Не видя другого выхода, советское руководство отдало приказ командующему Особой Дальневосточной армии Блюхеру разгромить китайские войска. Разрабатывая план операции, Блюхер принял решение направить в тыл противника военных разведчиков, которые должны были действовать на его коммуникациях. Для выполнения этого ответственного задания из Москвы был вызван Христофор Салнынь. В ходе боев, продолжавшихся с 17 по 20 ноября 1929 года, военные разведчики полностью выполнили поставленную задачу. Благодаря их успешным действиям была нарушена переброска китайских войск и боеприпасов по КВЖД в район конфликта, что значительно ускорило победу частей Красной Армии. В связи с событиями на КВЖД в феврале 1930 года многие сотрудники Разведупра были удостоены правительственных наград. Так, нелегальный резидент в Китае Леонид Анулов был награжден орденом Красного Знамени, создатель радиомоста Харбин – Владивосток Александр Гурвич-Горин, заместитель резидента Евгений Шмидт, оперативники Бела Кассони, Сигизмунд Скарбек («Бенедикт»), Семен Фирин и шифровальщик Александр Новиков – ценными подарками. Христофор Салнынь за год до этого, в 10-ю годовщину Красной Армии, был награжден орденом Красного Знамени[170].
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента