Противник отлетел назад и упал, крепко приложившись о дальнюю скамью.
Первый тут же уронил бурдюк и схватил Славку за горло.
Оба вскочили – и Славка оказался на полголовы выше. Но – здоров, разбойник. Хорошо, что Славка вовремя успел прижать подбородок к груди.
– Ты не Чирик! – проявил проницательность Славкин недруг. И прихватил Славкину шею второй рукой. Надо полагать, рассчитывал придушить и взять живьем.
Удара ножом в бок недруг не боялся. На нем была бронь.
Теперь Славке полагалось хрипеть и отдирать руки противника от горла.
Славка хрипеть не стал. Врезал коленом промеж ног своего душителя, да так крепко, что тому даже кольчужная юбка не помогла – сам захрипел. Но горло Славкино не выпустил. И напрасно. Все же он имел дело не со смердом-пахарем. Освобождаться от такого захвата в Детинце учат еще в детских. А Славку к тому же еще и отец учил. А уж воевода Серегей, он – большой мастер всяких борцовско-кулачных штук.
Мгновение – и горло Славкино освободилось, а его противник оказался в очень неудобной позе: с больно вывернутой под затылок рукой. Теперь уж его собственное горло оказалось в захвате – под Славкиным локтевым сгибом.
Противник попытался заорать, но лишь выдавил из себя жалкий сип.
Славка приподнял его, прижал к себе, как молодец – подружку. Хотя нет, от такого объятия у подружки ребра бы треснули. Схваченный затрепыхался, забил свободной рукой, засучил ногами… Но на слабые пинки Славка на обращал внимания, а дотянуться до рукояти меча у противника не было никакой надежды. Трепыхание длилось недолго. Не успел Славка и до ста досчитать.
И этого Славка не стал добивать. Просто связал, как и его напарника. Затем высунулся над бортом и четырежды ухнул по-совиному.
Антиф покинул укрытие и вышел на открытое место.
Славка перемахнул через кнорров борт и приземлился на рыхлый песок.
Неправильное решение.
Прилетевшая из леса стрела взбила фонтанчик как раз между ним и Антифом.
Еще две воткнулись слева и справа.
– Оружие наземь! – рявкнул повелительный голос.
Попались. На фоне светлого неба Славка и Антиф – как на ладони, а опушка леса – сплошная темень. Можно, конечно, и на звук стрелять, но противников не меньше трех (тетивы щелкнули почти одновременно), а против трех хороших стрелков с одним луком (Славкин остался на палубе) будет трудновато.
Вот только стрелков было не трое. Тьма шевельнулась, и на светлый песок выступила целая стена воев. Никак не меньше тридцати.
Славка вздохнул, расстегнул и уронил на песок боевой пояс. Были бы нурманы – дрался бы. Этим живьем лучше не попадаться. А тут вроде свои. Глядишь, обойдется…
– Так-то лучше, – одобрил повелительный голос. – Вяжите их, братцы.
Бежать в темноте по незнакомой тропе, да еще когда тебя подталкивают древком в спину, – невелика радость. Особенно если у тебя на шее – затяжная петля.
Хорошо хоть дорога была недалека.
Как раз до дома, который этим вечером облюбовала Рогнеда.
Только вместо Рогнеды на широкой лавке восседал здоровенный кривич, по глаза заросший желтой лохматой бородой.
Славку и Антифа втолкнули внутрь, сняли с шей петли. Но в драку лезть все равно не стоило. Руки умело скручены за спиной, вокруг – крепкие, привычные к оружию мужи.
– Где княжна? – напрямик спросил бородач.
– Княгиня Рогнеда? – на всякий случай уточнил Славка.
– Княжна Рогнеда! – рыкнул бородач. – Где она, варяг?
– Где мои люди? – задал встречный вопрос Славка.
Бородач поднялся. Здоровый, как тур. Даже повыше Славки. Подошел неспешно, глянул в глаза… И вдруг, внезапно, врезал Славке в скулу.
То есть это бородачу показалось, что внезапно. Пока желтобородый замахивался, Славка успел бы ему с обеих рук залепить. Если б были не связаны. А так всего лишь пригнулся, уклоняясь, и на возврате треснул бородача лбом. В нос. Не достал. Здоровяк тоже был не лыком шит: успел увернуться.
Тут же Славку подхватили под локти… Зря. С опоры бить еще и удобнее.
Бородача отнесло обратно на лавку, а те, кто держал Славку, вместе с ним отлетели на другую и повалились на пол. Славку они, к сожалению, не отпустили. Так и барахтались втроем на полу, пока не подоспели остальные.
Славку пнули пару раз по ребрам (в броне – не страшно) и поставили на ноги.
Бородач тоже особо не пострадал. Его брюхо прикрывал пластинчатый доспех, а под доспехом, надо полагать, неслабые мышцы…
– Варяг, – полуодобрительно-полусердито проворчал желтобородый. – А вот я сейчас тебе бока каленым железом попробую!
– Попробуй! – Славка глядел на бородача в упор, не мигая.
Если решат пытать, все равно будут. Зачем унижаться?
– Целы твои люди, – сказал бородач более миролюбиво. – Даже нурманов еще резать не начали. А вот где они – тебе знать необязательно. А знать ты должен то, что, если будешь правильно себя вести, мы вас отпустим. Всех.
– В Ирий? – поинтересовался Славка.
– В Киев. Так что говори добром, где княжна, потому что пытать тебя мне не хочется.
– Это откуда такая жалость? – поинтересовался Славка.
– Так ведь и ты моих людей пожалел, – объяснил желтобородый. – Однако, если будешь молчать, придется мне тебя поспрашивать строго. И дружка твоего чернявого.
Тут за спиной Славки раздался шум, и в избу вошел еще один человек.
Оружный и бронный, крепко пахнущий лошадиным потом.
– Вот эти, что ли, полоняники? – бросил он еще с порога, из-за Славкиной спины.
Желтобородый уважительно встал. Славка обернулся:
– Кулиба!
– Ха! – воскликнул бывший полоцкий гридень, когда-то сваливший Славку молодецким ударом кулака. – Ну, Станята, ты и знатную добычу взял! Это же Богуслав, боярина киевского Серегея младший сынок! Ну, здорово, добрый молодец! – Кулиба остановился напротив Славки, расставил ноги, упер кулаки в бока: – То-то воевода порадуется. Очень хотел он с тобой перевидаться. Ай, молодец, Станята! Пожалует тебя наш воевода! Ну что ты так на меня глядишь, Богуслав Серегеич? Ужель не рад?
– Руки мне развяжи, – ледяным тоном произнес Славка. – Тогда, может, и обрадуюсь.
– Развяжи его, Станята, – сказал Кулиба.
– А драться он не будет? – не без опаски поинтересовался бородач.
– Чего? Он же без оружия!
– Так он и без оружия четверых моих караульщиков положил.
– О как! Что ж ты неумех в караул поставил? Сказано же было…
– Почему неумех? – обиделся Станята. – Бывалые вои. Только он их все равно повязал. Причем по-тихому. Хорошо у меня еще два дозора в леске сидели…
– Развяжи! – скомандовал Кулиба. – Управимся как-нибудь. – И подмигнул Славке. – А второй – кто? – Кивок в сторону помалкивающего Антифа.
– Побратим мой. – Славка принялся растирать онемевшие кисти. – Его тоже развяжите. И поесть нам что-нибудь. С полудня ни крошки во рту.
– Гляди, уже распоряжается! – удивился Леший. – Сразу видать – целый сотник! А накормим, скажешь, где княжна?
– Княгиня! – сердито поправил Славка. – Хорошо, что напомнил. Снедать потом будем. Кулиба, чую, ты – конный?
– Конный, – признал бывший полоцкий гридень. – Спешил на тебя глянуть, – и, сообразив: – Ты только скажи, где, – мигом слетаю!
– Вместе поедем, – сказал Славка. – Тебе она не покажется. Пусть и мне оседлают. Станята, распорядись!
– Э нет! Так не пойдет! – Станята вскочил с лавки. – Сам-на-сам ты, Кулиба, с ним поедешь! Нет уж! Я, Кули-ба, тебя уважаю, но, случись что, – воевода с меня голову снимет!
– Делай, что говорят, – проворчал Кулиба. – Будет с меня указчиков.
Станята всё еще колебался. Потом придумал:
– Пусть поклянется варяг Перуном своим, что худого не задумал и Роговолтовну честно к нам привезет!
– Да ты… – начал Кулиба грозно.
– Я поклянусь, – перебил Славка. – Но не Перуном, а Господом Иисусом Христом. Клянусь, что не задумал худого и вернусь сюда с княгиней Рогнедой! – Славка вытянул из-за пазухи крест и поцеловал его. – Годится?
– Угу. Выходит, ты в ромейского бога веруешь? – Леший хмыкнул. – А я-то думал: почему ты моих воев не убил… Вам же убивать не велено.
– Если к нашему возвращению стол не будет накрыт – собственными руками задушу, – пообещал Славка.
Глава двенадцатая,
Первый тут же уронил бурдюк и схватил Славку за горло.
Оба вскочили – и Славка оказался на полголовы выше. Но – здоров, разбойник. Хорошо, что Славка вовремя успел прижать подбородок к груди.
– Ты не Чирик! – проявил проницательность Славкин недруг. И прихватил Славкину шею второй рукой. Надо полагать, рассчитывал придушить и взять живьем.
Удара ножом в бок недруг не боялся. На нем была бронь.
Теперь Славке полагалось хрипеть и отдирать руки противника от горла.
Славка хрипеть не стал. Врезал коленом промеж ног своего душителя, да так крепко, что тому даже кольчужная юбка не помогла – сам захрипел. Но горло Славкино не выпустил. И напрасно. Все же он имел дело не со смердом-пахарем. Освобождаться от такого захвата в Детинце учат еще в детских. А Славку к тому же еще и отец учил. А уж воевода Серегей, он – большой мастер всяких борцовско-кулачных штук.
Мгновение – и горло Славкино освободилось, а его противник оказался в очень неудобной позе: с больно вывернутой под затылок рукой. Теперь уж его собственное горло оказалось в захвате – под Славкиным локтевым сгибом.
Противник попытался заорать, но лишь выдавил из себя жалкий сип.
Славка приподнял его, прижал к себе, как молодец – подружку. Хотя нет, от такого объятия у подружки ребра бы треснули. Схваченный затрепыхался, забил свободной рукой, засучил ногами… Но на слабые пинки Славка на обращал внимания, а дотянуться до рукояти меча у противника не было никакой надежды. Трепыхание длилось недолго. Не успел Славка и до ста досчитать.
И этого Славка не стал добивать. Просто связал, как и его напарника. Затем высунулся над бортом и четырежды ухнул по-совиному.
Антиф покинул укрытие и вышел на открытое место.
Славка перемахнул через кнорров борт и приземлился на рыхлый песок.
Неправильное решение.
Прилетевшая из леса стрела взбила фонтанчик как раз между ним и Антифом.
Еще две воткнулись слева и справа.
– Оружие наземь! – рявкнул повелительный голос.
Попались. На фоне светлого неба Славка и Антиф – как на ладони, а опушка леса – сплошная темень. Можно, конечно, и на звук стрелять, но противников не меньше трех (тетивы щелкнули почти одновременно), а против трех хороших стрелков с одним луком (Славкин остался на палубе) будет трудновато.
Вот только стрелков было не трое. Тьма шевельнулась, и на светлый песок выступила целая стена воев. Никак не меньше тридцати.
Славка вздохнул, расстегнул и уронил на песок боевой пояс. Были бы нурманы – дрался бы. Этим живьем лучше не попадаться. А тут вроде свои. Глядишь, обойдется…
– Так-то лучше, – одобрил повелительный голос. – Вяжите их, братцы.
Бежать в темноте по незнакомой тропе, да еще когда тебя подталкивают древком в спину, – невелика радость. Особенно если у тебя на шее – затяжная петля.
Хорошо хоть дорога была недалека.
Как раз до дома, который этим вечером облюбовала Рогнеда.
Только вместо Рогнеды на широкой лавке восседал здоровенный кривич, по глаза заросший желтой лохматой бородой.
Славку и Антифа втолкнули внутрь, сняли с шей петли. Но в драку лезть все равно не стоило. Руки умело скручены за спиной, вокруг – крепкие, привычные к оружию мужи.
– Где княжна? – напрямик спросил бородач.
– Княгиня Рогнеда? – на всякий случай уточнил Славка.
– Княжна Рогнеда! – рыкнул бородач. – Где она, варяг?
– Где мои люди? – задал встречный вопрос Славка.
Бородач поднялся. Здоровый, как тур. Даже повыше Славки. Подошел неспешно, глянул в глаза… И вдруг, внезапно, врезал Славке в скулу.
То есть это бородачу показалось, что внезапно. Пока желтобородый замахивался, Славка успел бы ему с обеих рук залепить. Если б были не связаны. А так всего лишь пригнулся, уклоняясь, и на возврате треснул бородача лбом. В нос. Не достал. Здоровяк тоже был не лыком шит: успел увернуться.
Тут же Славку подхватили под локти… Зря. С опоры бить еще и удобнее.
Бородача отнесло обратно на лавку, а те, кто держал Славку, вместе с ним отлетели на другую и повалились на пол. Славку они, к сожалению, не отпустили. Так и барахтались втроем на полу, пока не подоспели остальные.
Славку пнули пару раз по ребрам (в броне – не страшно) и поставили на ноги.
Бородач тоже особо не пострадал. Его брюхо прикрывал пластинчатый доспех, а под доспехом, надо полагать, неслабые мышцы…
– Варяг, – полуодобрительно-полусердито проворчал желтобородый. – А вот я сейчас тебе бока каленым железом попробую!
– Попробуй! – Славка глядел на бородача в упор, не мигая.
Если решат пытать, все равно будут. Зачем унижаться?
– Целы твои люди, – сказал бородач более миролюбиво. – Даже нурманов еще резать не начали. А вот где они – тебе знать необязательно. А знать ты должен то, что, если будешь правильно себя вести, мы вас отпустим. Всех.
– В Ирий? – поинтересовался Славка.
– В Киев. Так что говори добром, где княжна, потому что пытать тебя мне не хочется.
– Это откуда такая жалость? – поинтересовался Славка.
– Так ведь и ты моих людей пожалел, – объяснил желтобородый. – Однако, если будешь молчать, придется мне тебя поспрашивать строго. И дружка твоего чернявого.
Тут за спиной Славки раздался шум, и в избу вошел еще один человек.
Оружный и бронный, крепко пахнущий лошадиным потом.
– Вот эти, что ли, полоняники? – бросил он еще с порога, из-за Славкиной спины.
Желтобородый уважительно встал. Славка обернулся:
– Кулиба!
– Ха! – воскликнул бывший полоцкий гридень, когда-то сваливший Славку молодецким ударом кулака. – Ну, Станята, ты и знатную добычу взял! Это же Богуслав, боярина киевского Серегея младший сынок! Ну, здорово, добрый молодец! – Кулиба остановился напротив Славки, расставил ноги, упер кулаки в бока: – То-то воевода порадуется. Очень хотел он с тобой перевидаться. Ай, молодец, Станята! Пожалует тебя наш воевода! Ну что ты так на меня глядишь, Богуслав Серегеич? Ужель не рад?
– Руки мне развяжи, – ледяным тоном произнес Славка. – Тогда, может, и обрадуюсь.
– Развяжи его, Станята, – сказал Кулиба.
– А драться он не будет? – не без опаски поинтересовался бородач.
– Чего? Он же без оружия!
– Так он и без оружия четверых моих караульщиков положил.
– О как! Что ж ты неумех в караул поставил? Сказано же было…
– Почему неумех? – обиделся Станята. – Бывалые вои. Только он их все равно повязал. Причем по-тихому. Хорошо у меня еще два дозора в леске сидели…
– Развяжи! – скомандовал Кулиба. – Управимся как-нибудь. – И подмигнул Славке. – А второй – кто? – Кивок в сторону помалкивающего Антифа.
– Побратим мой. – Славка принялся растирать онемевшие кисти. – Его тоже развяжите. И поесть нам что-нибудь. С полудня ни крошки во рту.
– Гляди, уже распоряжается! – удивился Леший. – Сразу видать – целый сотник! А накормим, скажешь, где княжна?
– Княгиня! – сердито поправил Славка. – Хорошо, что напомнил. Снедать потом будем. Кулиба, чую, ты – конный?
– Конный, – признал бывший полоцкий гридень. – Спешил на тебя глянуть, – и, сообразив: – Ты только скажи, где, – мигом слетаю!
– Вместе поедем, – сказал Славка. – Тебе она не покажется. Пусть и мне оседлают. Станята, распорядись!
– Э нет! Так не пойдет! – Станята вскочил с лавки. – Сам-на-сам ты, Кулиба, с ним поедешь! Нет уж! Я, Кули-ба, тебя уважаю, но, случись что, – воевода с меня голову снимет!
– Делай, что говорят, – проворчал Кулиба. – Будет с меня указчиков.
Станята всё еще колебался. Потом придумал:
– Пусть поклянется варяг Перуном своим, что худого не задумал и Роговолтовну честно к нам привезет!
– Да ты… – начал Кулиба грозно.
– Я поклянусь, – перебил Славка. – Но не Перуном, а Господом Иисусом Христом. Клянусь, что не задумал худого и вернусь сюда с княгиней Рогнедой! – Славка вытянул из-за пазухи крест и поцеловал его. – Годится?
– Угу. Выходит, ты в ромейского бога веруешь? – Леший хмыкнул. – А я-то думал: почему ты моих воев не убил… Вам же убивать не велено.
– Если к нашему возвращению стол не будет накрыт – собственными руками задушу, – пообещал Славка.
Глава двенадцатая,
В КОТОРОЙ БОГУСЛАВ ОТКАЗЫВАЕТСЯ СТАТЬ КНЯЗЕМ
– А все же, почему ты их не убил? – чуть позже спросил Кулиба.
– Ссориться с вами не хотел.
– Выходит, ты знал, что мы – Устаховы?
– Нет. Зато я знал, что мои люди – у вас. Пока крови меж нами нет, могли бы договориться.
– Молодец! – похвалил Кулиба. Но тут же похвалился: – А все ж мы тебя взяли! И людей твоих – никто и не пикнул. Нурманы, правда, поерепенились, но драться не стали. Сообразили, что к чему, когда стрелков наших увидали.
– И много было стрелков? – поинтересовался Славка.
– Две большие сотни. А надо – и больше было бы. Хоть с луками, хоть с самострелами. Только и этих хватило.
– У вас что же – целое войско?
– А то! – гордо произнес Кулиба. – Могли бы еще весной Полоцк отбить.
– Что ж не отбили?
– Так Рогнеда же! Мало ли что с ней при штурме случиться могло. Всё, хватит меня выспрашивать. Приедем к воеводе, он тебе сам все обскажет.
– Рогнедушка, – негромко позвал Славка.
– Ты, любый?
За Славкиной спиной удивленно крякнул Кулиба.
Славка мгновенно развернулся. Полоска сабельного лезвия оказалась у Кулибина горла так быстро, что он и вздохнуть не успел.
– Никому! – прошипел Славка. – Даже воеводе! На куски порежу!
Кулиба не испугался.
– Наш пострел везде поспел, – шепнул он насмешливо. – Не боись, Серегеич. Не выдам.
– Кто это с тобой? – Славка разглядел в руках княгини собственный меч. Держала она его правильно: сунься – ужалит, как змея.
– Друг, – успокоил Славка.
– Так и есть, пресветлая Рогнедь Роговолтовна, – заверил его спутник. – Батюшки твоего гридень я, Кулибой кличут.
– Помню тебя, – без особой радости сказала Рогнеда. – Мывка, выходи.
Путь верхами короток. Вскоре они все уже сидели за накрытым столом.
Рогнеду здесь привечали по-княжьи. Величали, кланялись в пояс…
Славка не знал, что и делать. По всему, дело его было провалено. Привезти Рогнеду в Киев ему не удастся. Но, может, оно и к лучшему. Неизвестно еще, как встретит Рогнеду законный супруг. Батя говорил: Владимиру не столько сама Рогнеда нужна, сколько сын ее, Изяслав. «Кровь Роговолтова – ключ от Полоцка, – говорил боярин Серегей. – А Полоцк Киеву нужен».
Приехал Устах.
С прошлой встречи воевода Роговолта изменился мало. Разве что в длинных варяжских усах седины прибавилось.
– Здрава будь, княжна!
– Здоровья и тебе, дядька Устах! Только я не княжна уж, а княгиня. Князю киевскому младшей женой отдана, ужель не слыхал?
– Младшей? – Лохматые брови воеводы сошлись к переносице. – А кто ж тогда – старшая? Не иначе кесаревна ромейская?
– Прежде была Олава, дочь Тюри.
– Я слыхал: она умерла родами? Выходит, теперь старшая – ты?
– Это уж как великий князь решит, – смиренно ответила Рогнеда, опустив глаза.
Устах некоторое время глядел на нее, хмурился. Потом, видно, догадался.
– Вышли все, – велел он.
Его люди хоть и без особой охоты, но покинули избу. Антиф вопросительно глянул на Славку. Тот кивнул, и Антиф вышел. Однако сам Славка остался. Его удержала Рогнеда.
– У меня под рукой пять сотен мечей, – напрямик заявил Устах. – Все – из гриди твоего батюшки. И вдвое больше стрелков-охотников. А ежели понадобится – еще столько же подниму.
– К чему ты это все говоришь, дядька Устах? – Рогнеда крепче сжала пальцы Славки.
– К тому, что одного лишь слова твоего довольно, чтобы выкинуть чужих из Полоцка. Городские ворота нам откроют, а из Детинца мы их в три дня вышибем.
– А дальше что?
– А дальше, Рогнедь Роговолтовна, будешь сама княжить. Хоть своим именем, хоть именем сына, как пожелаешь.
– Недолгим будет мое княжение, – заметила Рогнеда. – Как придет из Киева рать, так оно и закончится.
– Мешко, князь ляшский, помочь обещал, – сказал Устах. – Я с послами его говорил. Верю, что не обманет. Ему сильный Киев не нужен.
– Я с его послами тоже говорила. Мне они тоже обещали немало. Например, мужа доброго из лехитских бояр.
«Вот это новость!» – подумал Славка.
– Со мной об этом речи не было, – нахмурился Устах. – И что ты сказала?
– Что я – жена великого князя Владимира. Зачем мне муж – боярин?
– Младшая жена, – напомнил Устах. – Да и ни к чему тебе замуж за лехита. Коли захочешь мужа – выберешь сама, – быстрый взгляд в сторону Славки, – того, кто тебе по сердцу. Полоцк – твоя вотчина. Ужель не хочешь убийце родичей твоих отмстить?
– Хочу, – согласилась Рогнеда, и глаза ее сверкнули. – И отмщу. В этом не сомневайся. Но не тем, что сделаю мой город кровавым призом в распре Владимира и Мешко. Полоцк – моя вотчина, Устах. И она достанется не какому-нибудь лехиту, а моему сыну. – Рогнеда встала. Поднялся и Устах.
– Ссориться с вами не хотел.
– Выходит, ты знал, что мы – Устаховы?
– Нет. Зато я знал, что мои люди – у вас. Пока крови меж нами нет, могли бы договориться.
– Молодец! – похвалил Кулиба. Но тут же похвалился: – А все ж мы тебя взяли! И людей твоих – никто и не пикнул. Нурманы, правда, поерепенились, но драться не стали. Сообразили, что к чему, когда стрелков наших увидали.
– И много было стрелков? – поинтересовался Славка.
– Две большие сотни. А надо – и больше было бы. Хоть с луками, хоть с самострелами. Только и этих хватило.
– У вас что же – целое войско?
– А то! – гордо произнес Кулиба. – Могли бы еще весной Полоцк отбить.
– Что ж не отбили?
– Так Рогнеда же! Мало ли что с ней при штурме случиться могло. Всё, хватит меня выспрашивать. Приедем к воеводе, он тебе сам все обскажет.
– Рогнедушка, – негромко позвал Славка.
– Ты, любый?
За Славкиной спиной удивленно крякнул Кулиба.
Славка мгновенно развернулся. Полоска сабельного лезвия оказалась у Кулибина горла так быстро, что он и вздохнуть не успел.
– Никому! – прошипел Славка. – Даже воеводе! На куски порежу!
Кулиба не испугался.
– Наш пострел везде поспел, – шепнул он насмешливо. – Не боись, Серегеич. Не выдам.
– Кто это с тобой? – Славка разглядел в руках княгини собственный меч. Держала она его правильно: сунься – ужалит, как змея.
– Друг, – успокоил Славка.
– Так и есть, пресветлая Рогнедь Роговолтовна, – заверил его спутник. – Батюшки твоего гридень я, Кулибой кличут.
– Помню тебя, – без особой радости сказала Рогнеда. – Мывка, выходи.
Путь верхами короток. Вскоре они все уже сидели за накрытым столом.
Рогнеду здесь привечали по-княжьи. Величали, кланялись в пояс…
Славка не знал, что и делать. По всему, дело его было провалено. Привезти Рогнеду в Киев ему не удастся. Но, может, оно и к лучшему. Неизвестно еще, как встретит Рогнеду законный супруг. Батя говорил: Владимиру не столько сама Рогнеда нужна, сколько сын ее, Изяслав. «Кровь Роговолтова – ключ от Полоцка, – говорил боярин Серегей. – А Полоцк Киеву нужен».
Приехал Устах.
С прошлой встречи воевода Роговолта изменился мало. Разве что в длинных варяжских усах седины прибавилось.
– Здрава будь, княжна!
– Здоровья и тебе, дядька Устах! Только я не княжна уж, а княгиня. Князю киевскому младшей женой отдана, ужель не слыхал?
– Младшей? – Лохматые брови воеводы сошлись к переносице. – А кто ж тогда – старшая? Не иначе кесаревна ромейская?
– Прежде была Олава, дочь Тюри.
– Я слыхал: она умерла родами? Выходит, теперь старшая – ты?
– Это уж как великий князь решит, – смиренно ответила Рогнеда, опустив глаза.
Устах некоторое время глядел на нее, хмурился. Потом, видно, догадался.
– Вышли все, – велел он.
Его люди хоть и без особой охоты, но покинули избу. Антиф вопросительно глянул на Славку. Тот кивнул, и Антиф вышел. Однако сам Славка остался. Его удержала Рогнеда.
– У меня под рукой пять сотен мечей, – напрямик заявил Устах. – Все – из гриди твоего батюшки. И вдвое больше стрелков-охотников. А ежели понадобится – еще столько же подниму.
– К чему ты это все говоришь, дядька Устах? – Рогнеда крепче сжала пальцы Славки.
– К тому, что одного лишь слова твоего довольно, чтобы выкинуть чужих из Полоцка. Городские ворота нам откроют, а из Детинца мы их в три дня вышибем.
– А дальше что?
– А дальше, Рогнедь Роговолтовна, будешь сама княжить. Хоть своим именем, хоть именем сына, как пожелаешь.
– Недолгим будет мое княжение, – заметила Рогнеда. – Как придет из Киева рать, так оно и закончится.
– Мешко, князь ляшский, помочь обещал, – сказал Устах. – Я с послами его говорил. Верю, что не обманет. Ему сильный Киев не нужен.
– Я с его послами тоже говорила. Мне они тоже обещали немало. Например, мужа доброго из лехитских бояр.
«Вот это новость!» – подумал Славка.
– Со мной об этом речи не было, – нахмурился Устах. – И что ты сказала?
– Что я – жена великого князя Владимира. Зачем мне муж – боярин?
– Младшая жена, – напомнил Устах. – Да и ни к чему тебе замуж за лехита. Коли захочешь мужа – выберешь сама, – быстрый взгляд в сторону Славки, – того, кто тебе по сердцу. Полоцк – твоя вотчина. Ужель не хочешь убийце родичей твоих отмстить?
– Хочу, – согласилась Рогнеда, и глаза ее сверкнули. – И отмщу. В этом не сомневайся. Но не тем, что сделаю мой город кровавым призом в распре Владимира и Мешко. Полоцк – моя вотчина, Устах. И она достанется не какому-нибудь лехиту, а моему сыну. – Рогнеда встала. Поднялся и Устах.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента