Александр Мазин. Легион против Империи

   Правда, Красный не знал, что Анастасия загодя побеседовала с ланистой, и тот придержал самых опасных бойцов. Скорее всего, Красный справился бы и с ними, но Алексей решил подстраховаться. Многие брали гладиаторов в охранники, но таких, как огромный гепид, не было ни у кого. В иных местах сначала узнавали Красного, а уж потом – Алексея. Не удивительно: рожа у гепида была запоминающаяся. И масть тоже. Да и фигура примечательная: можно Геркулеса лепить.
   С Красным Коршунов чувствовал себя в Антиохии так же уверенно, как богатый русский турист – на Елисейских полях. Пусть вокруг мельтешат сомнительные личности, но его это не касается. Его касаются только местные удовольствия и достопримечательности. Алексей искренне сочувствовал Генке, который как зарылся месяца три назад в документы, так из них и не вылезал. Сочувствовал, но помощь не предлагал.
   В местной юриспруденции и делопроизводстве он не разбирался и разбираться не хотел.
   Мотаться по провинции с проверками? Ну, съездил он пару раз, с Генкой за компанию.
   Но Черепанов ездил по делу: судил, наказывал, снимал нерадивых чиновников и ставил других, может и не более «радивых», но зато своих. Деньги распределял… Словом, работал.
   А Коршунов шлялся по пирушкам, тусил на религиозных праздниках и предавался всяким излишествам. Впрочем, понимая, что от подобной жизни можно и брюшком обзавестись, взял за правило часа три в день тренироваться: борьба, фехтование и верховая езда. А день почти всегда начинал с водных процедур: если рядом море, то в море, если река – то в реке. По местным меркам вода зимой была прохладная, градусов шестнадцать, но Коршунова это не смущало. Его германцев – тоже. Их больше беспокоило, не обидятся ли местные водные божества. Однако Алексей убедил варваров, что со всеми договорился, и теперь плавал в компании. А Настя приходила на берег, смотрела на них и зябко куталась в шерстяную паллу^[12].
   Так, в трудах и развлечениях, прошла зима. Наступил день мартовских календ – местный новый год. Опять праздник, шествия, танцы…
   Правда, Черепанов из общего столпотворения Алексея изъял. Привел в храм Митры и провел через обряд посвящения в воинское братство. Храм был – так себе. На Коршунова впечатления не произвел. Так, здоровенная дыра в скале. Единственное украшение на входе – сам Митра, убивающий быка. Обставлено, впрочем, всё было весьма театрально. Таинственно. Все – в накидках с капюшонами, в масках. Только неофиты (и Коршунов – среди них), с открытыми лицами.
   Наместник провинции тут был не на первом месте. Главенствовал Маний Митрил Скорпион, которого Черепанов назначил префектом своего Девятого Клавдиева. Скорпион лично зарезал бычка. Ловко, надо отдать ему должное. Бычок и не мукнул.
   Коршунова посвящали первым. Затем еще четверых – матерых кентурионов.
   В общем, всё прошло без помпы и торжественно. Позже Черепанов изложил другу правила и обучил тайным знакам. Правила были нехитрые. Знаки – тоже.
   – Слушай, а зачем это всё? – спросил Коршунов.
   – Пригодится, – уклончиво ответил Геннадий.
   В качестве внешнего покровителя (о Митре болтать не полагалось), Коршунов выбрал, было, Меркурия, но Черепанов отговорил. Остановились на Минерве. А что, она же по совместительству еще и покровительница наук, а Коршунов, как-никак, ученый. В прошлом.
   После нового года в голову Коршунова пришла новая идея. Да такая замечательная, что Алексей, не мешкая, сразу после завтрака, распугав посетителей, ввалился в кабинет (по здешнему – таблиний) наместника, дабы претворить ее в жизнь.
   Кабинет Генка обставил не по римскому обычаю, а по собственному разумению. Заказал могучий прямоугольный стол, вместе здешних – хлипких, круглых, трехногих. Велел покрыть столешницу кожей, сделать выдвижные ящики, снабженные замками. Шкаф заказал. Тоже добротный, с дубовыми дверцами, отличавшийся от римских, в которых обычно хранили дорогую посуду и безделушки, как парадная колесница отличается от готского фургона. Еще в кабинете имелся ларарий, то бишь место, где стояли фигурки римских домашних богов-ларов. Им полагалось приносить жертвы и всячески ублажать, тогда они, в свою очередь, заботились о сохранности дома и его обитателей.
   Ларов ежеутренне «подкармливала» Корнелия. Она не знала, что ларарий – сдвижной. Ширма, за которой прятался главный сейф наместника. Сейфов во дворце было штук шесть – и все, кроме этого – на виду. Но в открытых хранилась так, мелочь. О тайном знали только Черепанов и Коршунов. И только они двое знали, как он открывается.
   – Генка, дружище! – проникновенно сказал Алексей. – Скажи честно – я тебе здесь нужен? В смысле – в Антиохии?
   – А на кой ты мне сдался? – проворчал Черепанов, изучая восковую табличку с очередным доносом.
   – Ну так ты не против, если я отбуду в небольшой морской круиз?
   Черепанов отложил табличку, поднял голову, посмотрел внимательно:
   – И куда это ты намылился? – спросил он с подозрением.
   – В Иерусалим! – гордо сообщил Алексей. – В той жизни, понимаешь, не успел, так хоть в этой сподоблюсь.
   – А ты в курсе, друг мой, что Иерусалима больше нет? – поинтересовался Черепанов.
   – Быть того не может! – воскликнул Алексей. – Как это так: в двадцатом веке Иерусалим был, а в третьем – нету! Исключено. Включи логику, командир!
   – Не знаю, как насчет логики, – усмехнулся Черепанов, – но судя по документам император Адриан разрушил его примерно сто лет назад. Вернее, дорушил, потому что разрушили его еще раньше. Допускаю, что там имеется некоторое количество развалин. И римский поселок, в котором обитает Десятый легион и обслуживающая его инфраструктура. Нет больше ни Иерусалима, ни Израильского царства. Есть римская провинция Палестина со столицей в Кесарии. Еще вопросы есть?
   – Значит ты не против, чтобы я немного прогулялся? – поинтересовался Алексей.
   – Черт с тобой, езжай! – разрешил Геннадий. – Толку здесь от тебя… Только по дешевым кабакам пьянствуешь и имидж грозного римского легата роняешь! Однако будет у тебя и конкретное задание, турист!
   – Излагай! – насторожился Коршунов.
   – А задача у тебя такая: оценить настроение и готовность дислоцированных в Сирии и Кесарии легионов. Чует мое сердце: война с персами на носу. А помощи из Рима ждать – пустые надежды. Так что должен ты, Леха, в промежутках между пьянками выяснить, на какие еще легионы, кроме моего, твоего и Аптусова, я могу рассчитывать. Особо же меня интересует Шестой Железный. Его Принцепс Север напоследок в Кесарию перевел, но это мой легион, сирийский. С бесценным опытом Парфянских войн. Очень бы хотелось его вернуть к началу большой драки!
   – Выясню, не сомневайся! – пообещал Коршунов. – Ты не переживай, я недолго. Месяца за два обернусь. К Флоралиям. Люблю я этот праздник! – Алексей мечтательно улыбнулся.
   Черепанов фыркнул. Именно во время праздника Флоралий его лучший друг Алексей Коршунов с огромной ватагой диких варваров вторгся в Мезию.
   – Это не всё, – сказал Черепанов. – Мне надо, чтобы ты аккуратно прозондировал: как администрация на местах относится лично ко мне. Особенно обрати внимание на Тир. Пообщайся с командующим флотом, если получится. Тир – это важно. Примерно половина кораблей идет из Тира прямиком через Кипр, минуя Антиохию. Если получится, прикинь, есть ли возможность перекрыть этот поток. При необходимости, – Геннадий выпрямился, глянул сурово: – Ты всё понял, легат?
   – Так точно, господин наместник! – бодро рявкнул Коршунов. – Проверить настроение военнослужащих и их командования, проинспектировать местную администрацию на предмет лояльности, прощупать «адмирала» местного флота и возможности пресечения транспортной линии через Кипр! Это все?
   – Почти, – проворчал Черепанов. – Всё это надо сделать аккуратно и вернуться назад в целости и сохранности. Будет чертовски неприятно, если тебя убьют.
   – А уж как мне будет неприятно! – ухмыльнулся Алексей. – Не боись, Генка! Я ж не один поеду, ребят с собой прихвачу! Нет таких разбойников, что переразбоили бы моих германцев!
   – Да я не про разбойников, – нахмурился Черепанов. – Немного яда в бокал с вином. Или дротик в спину из переулка…
   – Глупости говоришь! – отмахнулся Коршунов. – Это тебе надо беречься, а я, как ты образно выразился – просто турист. Вернее, не просто, потому что за мной стоишь ты. Если меня убьют, ты ведь этого так не оставишь? Ладно, ладо, шучу! Не бери в голову! Буду пить вино только из общего кувшина, а за спиной у меня всегда будет Красный стоять. За таким телохранителем моя спина – как за осадным щитом. Разве не так?
   – Так, – согласился Черепанов. – Гепид хорош. Но у него есть большой недостаток.
   – Ну-ка?
   – Он большой. И потому – немного тормозной. Свяжут его боем – и ты останешься один. Я бы предпочел кого-нибудь поподвижней. Это в нашем времени задача телохранителя – принять предназначенную хозяину пулю. Здесь он должен срабатывать на опережение. Убивать быстрее, чем убийцы.
   – Истинно говоришь, брат мой Геннадий! – с важностью произнес Коршунов. – Я даже знаю, кого предпочел бы в телохранители. Гонорий Плавт Аптус, вот кто мне нужен! Как думаешь, согласится?
   Черепанов расхохотался. Хлопнул друга по плечу:
   – Ладно, Лёха! Конец поучениям! Пошли вино пить!

Глава третья
Девятьсот девяносто второй год от Основания Рима. Весна. Провинция Сирия. Приморский «курорт» Лаодикия

   Путешествовать в Иерусалим Коршунов решил, как сказано выше, морем. Алексей полагал, что попивать вино на палубе намного приятнее, чем задницу о седло оттаптывать. Выбрал он и кораблик: большой купеческий парусник с громким названием «Любимчик Посейдона». По местным меркам, весьма комфортабельное судно. С домиком на палубе и вместительными трюмами. Правда, не слишком быстрое и зависимое от ветров, поскольку гребцов на нем не предусматривалось. Но куда спешить? Это же не регата.
   Путешествовать Алексей любил еще в той жизни. Вот только тогда он не мог позволить себе морских круизов, а сейчас – смог.
   Плыть Алексей планировал вдоль берега, с заходом в прибрежные города: насладиться достопримечательностями, а заодно пополнить запасы воды и пищи. Воды и пищи требовалось немало, потому что с собой Коршунов взял аж две кентурии из когорты Ахвизы. С самим Ахвизрой во главе. Первый кентурион-пил второй когорты был только рад на время уйти от размеренной жизни легиона.
   Воинов Коршунов взял для солидности, а заодно на случай пиратов. Промышляли они в здешних водах довольно активно и сравнительно небольшой военный флот провинции справиться с ними не мог. Черепанов предлагал взять в качестве охраны боевой кораблик-либурну (беспокоился друг), но Алексей отказался. Смысл? Когда с тобой на судне двести варваров… Добро пожаловать на борт, господа пираты!
   Вот только маловероятно, что грабители морей станут брать на абордаж его круизный лайнер. Алексей не сомневался, что местные флибустьеры работают в связке с наземными информаторами и вряд ли польстятся на судно, на котором самый ценный груз – остро отточенные спаты.

* * *

   В путь они отправились за восемь дней до апрельских календ. По нашему – в конце марта^[13]. Хорошее время. Вокруг всё цвело и пахло. И день был веселый. В этот день настоящие римляне, согласно распорядку, пируют и веселятся. Генка тоже закатывал пир для высшего общества. Наместник. Ему положено. Коршунов официальные мероприятия не любил. Соберется местный бомонд. Будут тосты льстивые говорить… Тьфу! Отчасти поэтому день отправления и выбрал. Генка не обидится, а на остальных…
   Вчера, кстати, тоже был праздник. Богини Кибелы. Местные ее особо почитали. Храм имелся, естественно. Внутри – роскошная позолоченная колесница, запряженная львами, а в колеснице – сама богиня. Великие все-таки скульпторы в Римской империи. Не какие-то там церетели. В здоровенной короне-башне, грозная до невозможности Кибела впечатляла. Воплощение безумной мощи. Или точнее – мощного безумия. А служили Кибеле просто сумасшедшие. До того башню сносило, что сами яйца себе отрезали. На празднике, правда, до этого не дошло. Ограничилось шествием голых теток и дядек, которые вопили и нахлестывали себя бичами. Орали так, словно им кишки выпускают, все в кровище.
   Очень неэстетичное зрелище.
   Но коршуновским парням понравилось. Волки, они волки и есть. Нравится им кровь.
 
   Кораблик ожидания не обманул. Места в нем было довольно, в просторные трюмы загрузили пищу, которая – долгого хранения. В жизни всякое бывает. Опять же винище и вода… Словом, цепочка рабов таскала это всё часа полтора.
   Наконец отчалили. Спустились по Оронту в Селевкию (часа три), а там вышли в открытое Средиземное море. То есть не совсем открытое, потому что плаванию их предстояло быть сугубо каботажным. Вдоль берегов то есть.
   Алексей с Настей расположились на корме, под навесом. Не потому, что было особенно жарко – для приличия. Синие стеклянные бокалы с фалерном, фрукты и фаршированные финики – на закусь. Но занимались делом. Настя старательно учила Коршунова арамейскому и сирийскому – она свободно говорила на обоих диалектах. Алексей не менее старательно учился. У него открылись недюжинные способности к языкам. По-латыни шпарил весьма бойко, с акцентом, правда, но большего от варварского рикса и не требовалось. Греческий освоил месяца за три. Легко, ибо нет лучшего учителя, чем любимая женщина.
   Всё-таки какая красавица его Настя! Не зря лучший антиохийский скульптор-грек захотел ваять с нее Диану-Артемиду. Лицо безупречно, глаза сияют, волосы – черной волной. Алексей очень просил ее не строить изысканную прическу, подобающую знатным римлянкам. Настя согласилась и сооружала на своей головке причудливую башню только для официальных мероприятий. Дабы престиж мужа не ронять. А как она двигалась! Музыка, а не движение. Коршунов кое-что понимал в пластике. Для того, чтобы двигаться так, мало многолетнего обучения танцам. Требуется природный талант. Насте достаточно было шевельнуться, повернуть голову… И все окружающие мужчины тут же начинали на нее глазеть. Тончайший эротизм. Во всем. В ножке, едва касающейся палубы носком сандалии, в изгибе бедра, которое складки туники не прячут, а делают еще более притягательным, таким, что хочется сорвать эту чертову ткань, ведь там, под ней, будет настоящее чудо. Легкая античная одежда шла ей невероятно. Она была красавицей даже в грубоватом готском прикиде, но в изысканном наряде эллинов становилась действительно прекрасной. Ах это смуглое (в отличие от благородных римлянок Настя не пряталась от солнца) плечо, с тонкой, гладкой, матово блестящей кожей, с виду такое хрупкое…
   Чтобы немедленно не потащить любимую вниз, в каюту, Коршунов перевел взгляд на носовую палубу.
   А там его воины занимались не менее интересным делом: втроем пытались завалить Красного. Парни были обученные: Алексей лично готовил инструкторов, которым, по его просьбе, преподал десяток уроков сам наместник Сирии. Генке это было – в удовольствие. Хоть на часок улизнуть от административных обязанностей, которые кушали наместника поедом.
   Словом, мальчики были отнюдь не из песочницы. Однако и Красный прошел серьезнейшую подготовку, а силенок у него было – на четверых. Так что молодые готы то и дело полировали спинами палубу. Один, от обиды, даже крикнул насчет тупоголовых гепидов, но наблюдавший за игрой Ахвизра ловко метнул в него только что извлеченным из раковины моллюском. Хорошо попал, прямо в глаз. Зрители, тоже готы, естественно, заржали – и Красный не успел обидеться. Он был единственным гепидом в команде – и при этом личным телохранителем рикса готов Аласейи, так что – никакой межплеменной розни.
   По прикидкам Коршунова, им предстояло проплыть миль сто^[14]. Когда Алексей сопровождал Черепанова в инспекторской поездке по провинции, до Лаодикии они добирались три дня. Без спешки. На корабле Алексей планировал достичь первой точки дня за четыре. Если продержится попутный ветерок. Можно бы и быстрее, но капитан, типичный местный грек, хитроватый, богобоязненный и, как ни странно, большой знаток Платона, наотрез отказался плыть ночью. Что ж, жираф большой, ему видней.
   Корушунов не ошибся. В полдень третьего дня они увидели портовые молы приморского города Лаодикии.

* * *

   Приняли их с почетом.
   Как только выяснилось, что в город пожаловал сам легат Алексий Виктор, личный друг наместника, приветствовать его сбежалось всё местное начальство: оба квинквинала^[15], три эдила, префект местного гарнизона и еще целая прорва чиновников. Ну и несколько сотен зевак, конечно. Зеваки с восторгом пялились на высоченных варваров в традиционном легионерском прикиде, правда, со спатами вместо гладиев. Но этой детали никто не замечал. Здесь Сирия. В иных легионах половина народа вообще без доспехов щеголяет.
   Один из квинквиналов предоставил гостю собственный дом (позже выяснилось, что мэры бросали жребий, и этот выиграл), парней Ахвизры поселили в лучших казармах рядом с городскими банями и гимнасием. Вечером был пир. Официальный, с речами, мимами и танцовщицами. Местные лебезили и прогибались. Коршунову было скучно. Сначала его немного развлекла беседа с местным префектом (как-никак коллега-военный), но когда тот начал жаловаться на отсутствие финансов, Алексей опять заскучал. Чуть оживился, когда, к десерту, появились борцы-панкратиаторы. Здоровенные бугаи с кулачищами, обмотанными ремнями^[16]. Ремни служили отнюдь не для смягчения ударов (как в боксе), а для конкретного нанесения увечий, потому что украшены железными шипами. Рубились мощно, кровь так и брызгала. Гости были в экстазе, а почтенные дамы аж похрюкивали от вожделения…
   Но Алексей заметил, что бойцы друг друга щадят: бьют аккуратно, не увеча, а лишь разрывая кожу. Тем не менее через пару минут лица обоих превратились в кровавые маски, а мощные торсы лоснились алым. Наконец один из них победил. Двинул противника кулаком в живот, тот скрючился и упал. Притворился, хитрюга. Однако никто из пирующих, кроме Коршунова, ничего не заподозрил. Наклюкались все изрядно.
   Тут и Коршунов решил поразвлечься. И еще покрасоваться перед Настей. Встал и заявил, что желает сразиться с победителем. Городское начальство всполошилось. Вдруг наместник обидится, если местный «боксер» покалечит гостя? Один из «мэров» тут же кинулся к панкратиатору и зашептал ему на ухо. Наверняка грозил страшными карами, если тот посмеет…
   – Пусть он умоется и снимет ремни, – потребовал Коршунов. Шрамы, конечно, украшают мужчину, но не везде.
   Панкратиатор вернулся через пару минут. Ремни он снял и смыл большую часть крови. Как и предполагал Коршунов, повреждения оказались пустяковыми. И крови вытекло максимум полстаканчика. То есть противник – в форме. И хрен знает, на что способен, потому что псевдо-поединок, который был продемонстрирован только что, это одно, а настоящий бой – это другое.
   – Подойди ко мне, – велел Алексей. – Ты раб?
   Боец обиженно мотнул головой.
   – Значит, бьешься за деньги?
   – Угу.
   – Сколько вам заплатили за представление?
   – По три денария.
   – Отлично! – заявил Коршунов. – Если побьешь меня, получишь десять. Никого не бойся, тебя не накажут, потому что тогда я заберу тебя с собой. Понял меня?
   Боец кивнул.
   – А десять денариев сразу? – поинтересовался он.
   – Немедленно.
   – Тогда я тебя точно побью! – Панкратиатор заметно повеселел. Он бы килограммов на десять тяжелее Коршунова, и руки у него были заметно длиннее. Кроме того, боец видел, что перед ним – воин, а воины обычно на кулачках дерутся не очень. У них для решения вопросов оружие имеется.
   Разошлись. Алексей еще раз оглядел противника и на секунду усомнился, хорошая ли это была идея? Такой бычара… Но вспомнил, как он побеждал не менее крупных варваров и решил – справится. Бросил взгляд на Настю: та глядела с восхищением. Она-то в его победе не сомневалась. Значит и ему…
   В этот момент противник бросился в атаку. Видно, очень ему хотелось заполучить десять денариев. Вот только он не знал, что боковое зрение у Коршунова работает на отлично. Если бы на его месте был Генка, боец эффектно полетел бы птичкой с помоста на пиршественный стол. Коршунов так не умел, да и поздоровше был его друг разика в полтора. Так что он просто нырнул под бьющую руку, уходя с линии, с одновременным прямым в печень. Не пробил – пресс у бойца был железобетонный. Зато удар стопой в сгиб колена получился. Панкратиатора шатнуло, он попытался вывернуться и перехватить Алексея левой рукой, получил мощнейший цки в основание черепа и грохнулся на подиум.
   К некоторому удивлению Коршунова, мужик вырубился лишь на несколько секунд. Потом собрался и кое-как воздвигся на опорные конечности. Крепок, однако. Глаза, правда, в кучку, и из носа – кровь, но воинственности хоть отбавляй. Фыркнул пару раз и ринулся в атаку. Мощнейшие удары так и полетели в Алексея. Целил панкратиатор в основном в голову, так что уходить, нырками, уклонами, было не очень трудно. Отвечал Алексей редко, на уходах. Главным образом – в корпус. В солнышко. Но пресс у противника был такой, что пробить не удавалось. Да и хороший акцентированный удар не получался.
   Не сказать, что атаковал боец тупо: менял углы атаки, раза три попытался провести подсечку. Разогревался понемногу, в глазах у него прояснилось…
   Неискушенным наблюдателям показалось, что он реально забивает Коршунова. Обеспокоенный хозяин даже заорал в адрес панкратиатора что-то угрожающее. Тот проигнорировал, скорее всего – не услышал. Увлекся мужик. И – даже намека на усталость. Очень хотелось достать Коршунова. Десять денариев – серьезные деньги!
   Это надо было прекращать. Коршунов уже получил вскользь по голове, и скулу ему ободрало. Хорошо, что шипастые украшения остались в раздевалке. Иначе шишкой и ссадиной не обошлось бы.
   Что ж, был у Алексея сюрприз. И он его преподнес. «Хвост дракона». Эффективнейшее средство против боксеров. Хоп – и твой противник внезапно исчезает с поля зрения, а ты внезапно обнаруживаешь, что летишь на пол.
   Штука непростая, но если умеешь… Коршунов умел. Резкий уход вниз, с разворотом и выбросом ноги, которая с пушечной силой подсекает сразу обе ноги противника.
   Конечно, существовал риск, что противник уловит такое сложное движение… Не уловил. Грохнулся на подиум, аж гул пошел. И на этот раз Коршунов жалеть его не стал, толкнулся, выпрыгнул и упал на скорее удивленного, чем ошеломленного противника. Пяткой прямо в солнечное сплетение.
   Более слабого такой удар убил бы на фиг. Но у панкратиатора вместо брюшного пресса была толстая деревянная доска. Однако и толстые доски можно ломать. Бойца свернуло крючком… Нет, не помрет, но пару неприятных минут обеспечено.
   Коршунов торжественно спустился с подиума – к сияющим глазам Насти и бурным поздравлениям почтенной публики.
   – И кто же научил благородного легата так искусно биться? – льстиво осведомился один из эдилов.
   Коршунов ответил не сразу. Ответ еще надо было придумать. Так что Алексей выпил вина, закусил персиком и только тогда ответил:
   – Я – Мильв, – сообщил он. – То есть – Коршун. Но это не прозвище. Это потому, что я – из рода Коршунов. Это древнее искусство моего рода (и врать, так уж врать!), мои предки передавали его от отца к сыну вот уже восемь столетий.
   – О-о-о! – только и смог выдавить эдил.
   Боец на подиуме между тем продышался и начал блевать.
   «Надо бы дать ему пару денариев, – подумал Коршунов. – Мужик все-таки старался…»

Глава четвертая
Лаодикия. История о том, как Алексей Коршунов едва не пострадал за веру

   Ночь пошла замечательно. Они с Настей любили друг друга под мягкий шелест средиземного моря вдалеке и негромкую музыку оркестра за стеной. Потом Коршунов дернул за шнурок, и оркестр умолк. Они остались вдвоем и уснули в обнимку. Наверное из сны перемешались, потому что Коршунову неожиданно приснилась христианская литургия на скалистом берегу. Белые одежды, просветленные лица… И он сам тоже пел и было так необычайно легко, что он воспарил над миром и уплывал, уплывал ввысь, поднимаемый, уносимый потоком ясных, чистых голосов…
 
   Первое, о чем он спросил Настю, проснувшись:
   – Есть у тебя еще один крестик?
   Не задавая вопросов, его любимая соскользнула с ложа, наклонилась (восхитительное зрелище) и отыскала в шкатулке с драгоценностями маленький желтый крестик на тонкой цепочке. Сама надела его Коршунову на шею и улыбнулась восхищенно:
   – Какой ты красивый!
   – Это ты красивая, – улыбнулся Алексей. – А я так, простой варварский рикс. – И сгреб Анастасию в охапку, потому что просто смотреть на нее было абсолютно невозможно…