На Украине Всеукраинская Чрезвычайная комиссия первоначально действовала с декабря 1918 года по сентябрь 1919 года и с наступлением войск Деникина была эвакуирована на территорию Советской России вместе с другими советскими учреждениями. Надо сказать, что деятельность ВУЧК не способствовала укреплению Советской власти на Украине: слишком много кровавых глупостей было совершено украинскими чекистами «первого призыва», да и председатели ВУЧК И.И. Шварц и М.Я. Лацис явно не справились со своим делом. Еще в июне 1919 года В.И. Ленин писал Лацису о том, что «…несколько виднейших чекистов подтверждают, что на Украине Чека принесла тьму зла, будучи создана слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся. Надо построже проверить состав, – надеюсь, Дзержинский отсюда Вам в этом поможет. Надо подтянуть во что бы то ни стало чекистов и выгнать примазавшихся. При удобной оказии сообщите мне подробнее о чистке состава Чека на Украине, об итогах работы»[15]. Но времени на это уже не было.
13 августа 1919 года на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) было принято постановление: «ВУЧК раскассировать и поручить это произвести т. Петерсу»[16]…
Таким образом, дабы не повторять прошлых ошибок, Москва с самого начала освобождения Украины решила взять формирование аппарата чекистских органов в свои руки. Даже само название «ВУЧК» было признано дискредитированным, и его аналог возник под именем «ЦУПЧРЕЗКОМа» – Центрального Управления Чрезвычайных комиссий и Особых отделов Украины, начальником которого стал В.Н. Манцев. В том же духе шла и комплектация кадрами его фронтовых и территориальных органов: Е.Г. Евдокимов, К.М. Карлсон, М.П. Фриновский, С.Ф. Реденс, Э.Я. Грундман, Ф.Т. Фомин и т. д.
Первое время Заковскому довелось работать в Одессе, под началом С.Ф. Реденса, одного из самых близких сотрудников Дзержинского. Станислав Францевич Реденс был по национальности поляком и старше Заковского на два года. Вырос он на Украине, работал электромонтером на Днепровском металлургическом заводе, где в 1914 году вступил в партию. В 1918 году ЦК КП(б) Украины командировал его в Москву, где он вскоре оказался на работе в аппарате ВЧК. Здесь он быстро сделал карьеру, став секретарем Президиума ВЧК и личным секретарем Дзержинского. В апреле – сентябре 1919 года Реденс уже работал в Одессе и Киеве, в органах «недоброй памяти» первой ВУЧК. Теперь, получив пост начальника Одесской губЧК, он приехал в город вместе с молодой женой, Анной Аллилуевой, работавшей у него секретарем. Хорошо знакомый ему по работе в Президиуме ВЧК Заковский был назначен Реденсом начальником Секретно-оперативной части и Особого отдела Одесской губЧК.
На новом месте у чекистов дел было по горло: Одесса-мама кишела бандитами, спекулянтами, фальшивомонетчиками, аферистами, а по уездам гуляли банды уголовной и политической окраски. Власть в городе была слабая, советские и партийные чиновники «из местных» сквозь пальцы смотрели на творившиеся безобразия, о чем знали и в Москве. Председатель ВЧК, уже хорошо знавший нравы молодой советской бюрократии, писал 23 мая 1920 года в личном письме Реденсу: «…железной рукой Вы должны искоренять преступления и всякого рода свинства ответственных советских работников.... Присылайте нам материалы о жизни деятелей и советских организаций»[17].
По партийной линии, в контакте с Реденсом, боролись со «свинством» вновь назначенные ответственный секретарь Одесского губкома партии Сергей Иванович Сырцов и заведующий организационным отделом губкома Николай Николаевич Алексеев. Оба они еще встретятся на жизненном пути Заковского. С.И. Сырцов сделает блестящую партийную карьеру и на одном из ее этапов окажет большую услугу Заковскому. Н.Н. Алексеев недолго задержится на партийной работе, вскоре уйдет в органы ВЧК-ОГПУ и станет одним из создателей советской зарубежной разведки.
Если Реденс всегда был больше «политиком», чем чекистом, то Заковский на эту роль не претендовал, оставаясь на твердой почве «практики» чекистской работы. В силу этого он и сосредоточился на текущей оперативной работе губЧК. В его характеристике за этот период отмечалось, что он «…будучи Нач. Особотдела Одесской губЧК, в 1920 г., непосредственно разработал и ликвидировал ряд крупных контрреволюционных организаций и шпионских групп, проводивших свою работу в Красной Армии в пользу польского и румынского генштабов»[18]. Так весной 1920 года, во время советско-польской войны, была ликвидирована местная сеть «Польской организации войсковой», группы «Национального Центра» и «Союза возрождения России», готовивших вооруженные выступления в Одессе и губернии.
С окончанием Гражданской войны на Украине на первое место ставился вопрос о борьбе с бандитизмом и повстанческим движением на Правобережье, существенно затруднявшими восстановление мирной жизни. Одним из центров этой борьбы стала Подольская губерния, имевшая выходы к польской и румынской границам, кишевшая бандами, периодически уходившими и возвращавшимися из-за кордона.
В марте 1921 года Заковского назначили председателем Подольской губернской ЧК (в дальнейшем – Подольского губернского отдела ГПУ) в Винницу, где ему предстояло работать три года. Руководство ВУЧК в лице ее председателя В.Н. Манцева и начальника Секретно-Оперативного управления и Особого отдела Е.Г. Евдокимова перебросило дополнительно в Подолию свои лучшие чекистские силы. Здесь Заковский встретил старых товарищей – членов Коллегии Подольской губЧК Э.Я. Грундман и Ф.Т. Фомина. Начальником секретно-оперативной части работал Владимир Николаевич Гарин, он станет на многие годы самым ближайшим товарищем и другом Заковского, его «тенью» в чекистском аппарате.
О многих эпизодах работы чекистов в Подольской губернии можно узнать из книги Ф.Т. Фомина «Записки старого чекиста», а мы ограничимся лишь кратким перечнем операций, в которых довелось участвовать члену коллегии и начальнику Административно-организационного отдела Подольской губЧК Э.Я. Грундман, изложенным в ее автобиографии: «…За время работы участвовала и руководила ликвидацией следующих банд: банда Нечая – сдалась благодаря агентурной работе среди банды и лично ездила на переговоры. Банда Шевчука – была уничтожена в бою. Атаман сдался. Банда Лихо – половина сдалась во время переговоров, другая половина во время боя разбита и убит сам атаман Лихо. Банда Артема – атаман был взят, когда я осталась заложником в банде, где, в общем, пробыла как заложница 7 суток. Остальная банда мне сдалась по прибытии в г. Винницу, в момент разоружения мною с помощью 4 сотрудников. Комсостав банды в количестве 15 человек оказывал сильное сопротивление, в результате 8 человек бандитов было убито. Остальные разоружены…»[19].
Сам Заковский не отставал от своих подчиненных, выезжая из Винницы на наиболее важные и опасные операции по губернии. В октябре 1921 года он был награжден орденом Красного Знамени, в январе 1922 года – золотыми часами от Коллегии ВУЧК за успешную борьбу с бандитизмом, в июле того же года – «лошадью под кличкой Красавчик за энергичную борьбу с бандитизмом». Словом, Заковскому не приходилось пенять на плохую работу подчиненных или на недооценку чекистов Подолии начальством. И Манцев, и полпред ГПУ по Правобережной Украине Евдокимов давали ему самые лучшие аттестации, а Дзержинский в декабре 1922 года подарил свою фотографию с трогательной надписью: «Дорогому другу и бойцу, неутомимому в рядах ГПУ, Леониду Михайловичу Заковскому в память пятилетней годовщины. От Ф. Дзержинского»[20].
Внеслужебный облик Заковского тоже вполне соответствовал образцу большевика с партийным стажем с 1913 года. Несмотря на заботы о семье (на его иждивении находились престарелая мать, жена и двое племянников), он находил время для работы в бюро губкома партии и в Президиуме Подольского губисполкома. Последний зимой 1923 года даже назначил его «чрезвычайным уполномоченным по чистке снега на железной дороге».
Но жизнь и служба, конечно, не состояли из одних успехов и наград. Едва высокопоставленные покровители Заковского В.Н. Манцев и Е.Г. Евдокимов были отозваны с Украины, как неведомые недоброжелатели затеяли интригу о его причастности к «…незаконному изъятию контрабандного товара из Буковской таможни». Впрочем, интрига не удалась: в Москве по постановлению Следственной части Президиума ГПУ от 21 февраля 1924 года это дело было прекращено.
Вообще в Москве на Лубянке Заковский обладал изрядным кредитом доверия. Так, проводивший инспекцию пограничных губернских отделов ГПУ Украины начальник Контрразведывательного отдела ГПУ А.X. Артузов-Фраучи, ознакомившись с положением дел на местах, в приказе от 21 февраля 1923 года особо отметил «блестящие результаты деятельности Подольского губотдела ГПУ в условиях исключительно тяжелых как в отношении чрезвычайно сложной политической обстановки, так и в отношении совершенно недостаточной материальной обеспеченности». Выражая благодарность Заковскому, инспектирующий констатировал его «…необыкновенную энергию и организационную способность… поставившего организацию на должную высоту несмотря на исключительные трудности и разлагающую обстановку границы, охраняемой органами ГПУ и войсками, вынужденными существовать по преимуществу на местные случайные средства»[21].
В марте 1923 года Заковский получил очередное назначение, его возвратили в Одессу на пост начальника губернского отдела ГПУ. Теперь, после ликвидации бандитизма, в условиях набиравшего силу нэпа на первое место выступали вопросы устранения остатков антисоветских партий, обеспечения спокойного хозяйственного строительства, борьбы со шпионажем, экономическими преступлениями и контрабандой через румынскую границу.
Именно с этим и был связан новый аспект деятельности Заковского в Одессе. Уже в апреле он убыл в командировку в Каменец-Подольский в качестве члена делегации советско-румынской смешанной пограничной комиссии. По-видимому, работая в комиссии, он проявил определенные «дипломатические» способности, так как в декабре 1924 года нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин подписал ему следующее полномочие: «Правительство СССР на основании статьи 3-й «Положения о мерах и средствах, имеющих целью предупреждение и разрешение конфликтов, могущих возникнуть на реке Днестр», заключенного между СССР с одной стороны и Румынией с другой в г. Тирасполе 20 ноября 1923 г., настоящим уполномочивает гражданина Л.М. Заковского, командующего войсками Черноморского побережья, в состав делегации СССР в Центральную смешанную комиссию в качестве Председателя названной делегации»[22].
«Дипломатом» оказался Заковский и в отношениях с новым руководством ГПУ Украины. Он после взятого курса «на украинизацию кадров» и удаления восвояси его бывших начальников Манцева и Евдокимова, сумел не утратить своего положения. Новый председатель ГПУ УССР Всеволод Аполлонович Балицкий хорошо его знал и давал ему самые лестные характеристики: «Один из лучших начальников губотделов на Украине. Руководит аппаратом как по линии секретно-оперативной, так и административной. Так же успешно руководит охраной границы. Энергичен. Выдержан. Тверд и настойчив в проведении принятых решений. Умеет владеть собой. Боевой чекист. Аппарат губотдела работает четко. Взаимоотношения сотрудников хорошие. Умеет подобрать аппарат и воспитывать сотрудников. Имеет заслуги в секретно-оперативной работе. Награжден орденом Красного Знамени и Почетным знаком чекиста…»[23]. Под руководством нового чекистского начальника в Одесской губернии шел активный процесс укрепления государственной границы. К 1924 году удалось из разрозненных пограничных частей и пограничных отделений ГПУ организовать 25-й Молдавский пограничный отряд ОГПУ, в обязанности которого и входило «…прикрыть один из ответственных и серьезных участков на демаркации с Румынией».
В Одессе Леонид Михайлович проработал более двух лет. Возможно, если бы к середине двадцатых годов не обострилась борьба в партийном руководстве страны, Заковскому пришлось бы еще долго ходить «одним из лучших начальников губотделов»…
В январе – феврале 1926 года Сталину удалось сместить секретаря Сибирского крайкома РКП(б) М.М. Лашевича, близкого к Троцкому со времен Гражданской войны. Лашевич мало того что проявлял «троцкистские колебания», но и имел в партии репутацию большого любителя «сладкой жизни» и пьяницы. На «отбитое» у Троцкого место в Сибирской парторганизации Сталиным планировался «твердокаменный» аппаратный работник ЦК С.И. Сырцов, некогда начинавший секретарем Одесского губкома. Заодно с Лашевичем, в порядке полной «смены караула», было решено отозвать и старого чекиста, «дважды краснознаменца» полпреда ОГПУ по Сибири И.П. Павлуновского. Его дальнейшая судьба сложилась крайне неудачно: назначенный полпредом ОГПУ по Закавказью, он вздумал затеять здесь склоку и попытаться «спихнуть» Л.П. Берия, но тот сам был виртуозом интриги – в результате Павлуновского вообще убрали с чекистской работы…
Нам остается только гадать, кто первым назвал фамилию Заковского. Был ли это новый партийный руководитель Сибири Сырцов, припомнивший Одессу и тамошнего чекиста, помогавшего бороться с чиновничьим «свинством»? Или сам Дзержинский, за несколько месяцев до смерти, решил «подтолкнуть» наверх одного из своих первых сотрудников? Как это произошло, мы сказать не можем, но факт остается фактом: кандидатура Заковского прошла все инстанции в ЦК и ОГПУ, и он был утвержден полпредом ОГПУ по Сибирскому краю.
Заковский прибыл в Новосибирск в феврале 1926 года, и после Винницы и Одессы у него дух захватило от масштабов новой работы. Его власть простиралась от Урала до Якутии и от полярного Севера до степей Казахстана. В подчинении – 18 окружных и областных отделов ОГПУ, тысячи гласных и негласных сотрудников…
Вступая во владение и знакомясь с аппаратом полпредства ОГПУ, Заковский предстал перед чекистами в образе «отца-командира» – сурового, но справедливого. Он знал, что при Павлуновском многие «размагнитились» и их следует подтянуть. «…У чекиста был и должен быть сжатый круг знакомств, – внушал Заковский на собрании партийной ячейки ПП ОГПУ Сибири в июле 1926 года. – Пьянство вошло в обычное явление, пьянствуют с проститутками, разъезжают на автомобилях даже члены бюро ячейки. В пьяном виде придираются к проституткам. О пьянках нашего аппарата известно в Москве. Мне товарищ Ягода говорит: «У вас пьяный аппарат», и отрицать этого не приходится. В аппарате есть не спайка, а спойка и самая настоящая. Некоторые пьют, пользуются у частника широким кредитом, им дают вместо одной бутылки – три. Это считают нормальным, а сообщить об этом считают преступлением. Непьющего товарища начинают избегать… Отдельные товарищи начинают делиться с женами о секретной работе, в результате едут на Соловки… Нужно оздоровить аппарат. Пить можно, но только в своем узком кругу чекистов и не в общественном месте»[24]. Заковскому вторил его заместитель (одновременно и начальник Новосибирского окружного отдела ОГПУ) Б.А. Бак. Он заявил на одном из партийных активов, что в 1925 году чекистскому аппарату ПП было выделено 50 мест на курорты и в дома отдыха, а «…в результате, чем больше помощи, тем больше пьют». Бак продолжал: «Пьянство с проститутками на автомобилях нельзя скрыть, автомобили ОГПУ знают все… Создается такое положение, что якобы милиция создана для того, чтобы ее били пьяные чекисты… Пить до того, чтобы кошек рвать, это никуда не годится»[25]. Здесь заместитель Заковского намекает на начальника Экономического отдела (ЭКО) ПП ОГПУ В.В. Верхозина. Последний, напиваясь до безумия, принимался за истребление кошек на улицах Новосибирска. В конце 1926 года терпение Заковского лопнуло, и он организовал его откомандирование на Дальний Восток. Кстати, нужно отдать должное долготерпению чекистских начальников: они нянчились и терпели пьяные выходки Верхозина еще целых двенадцать лет, он был уволен из органов НКВД в августе 1938 года «за развал работы, систематическое пьянство и дискредитацию себя и органов…»[26].
Когда внушения не помогали, Заковский прибегал к крутым мерам. Так, в декабре 1926 года был отстранен от должности начальник Бийского окротдела ОГПУ К.К. Вольфрам. Помимо того, что он «…занимался отдельной выпивкой и имел личную задолженность 500 рублей», его подчиненные погрязли в финансовых злоупотреблениях. В 1927 году Вольфрам был осужден по статьям 113 (дискредитация власти) и 116 (растрата) УК РСФСР на три года лагерей[27]. Позднее под следствие попали еще несколько высокопоставленных сибирских чекистов: в июне 1928 года арестовали начальника Тобольского окротдела ОГПУ И.Ф. Заикина, в августе 1929 года отстранен от должности начальник Славгородского окружного отдела ОГПУ И.М. Иванов (в приказе ОГПУ № 227 значилось как «..привлеченный к ответственности в качестве обвиняемого» (пытался прикрыть дело своего сотрудника, который в пьяном виде застрелил человека)[28].
Присмотревшись к окружающим сибирским чекистам, Заковский понял, что за редким исключением опереться в работе здесь не на кого. А потому решил «не вливать новое вино в старые меха», а делать ставку на новое чекистское пополнение, которое и стал назначать на ключевые посты в своем аппарате.
Первым таким чекистом «со стороны» стал Герман Антонович Лупекин (Новиков), прибывший в Новосибирск в июле 1928 года из Казахстана. В Гражданскую войну он служил пулеметчиком на канонерской лодке Днепровской военной флотилии, участвовал в морских десантах, побывал во врангелевском плену. С 1920 года Лупекин работал в особорганах Украины и Крыма, а в 1927 году стал начальником ИНФО ПП ОГПУ по Казахстану, откуда был направлен в Сибирь. В Новосибирске у Заковского он в течение четырех лет руководил ИНФО и Секретно-политическим ( СПО) отделом ПП ОГПУ[29].
Два других приближенных Заковского прибыли в Сибирь из Закавказья. Это были Ане Карлович Залпетер и Михаил Александрович Волков-Вайнер, с начала 20-х годов находившиеся на ответственной работе в ГПУ Закавказья. В некотором смысле они стали «жертвами» интриганства И.П. Павлуновского против Л.П. Берия. Когда в марте 1926 года в Тбилиси прибыл новый полпред ОГПУ по Закавказью Павлуновский, начальник Секретно-оперативного управления (СОУ) ГПУ Закавказья Берия встретил вполне лояльно этого назначенца Москвы. Но Павлуновский стал вмешиваться в оперативную работу, дублировать действия Берия, а в конце 1927 года попытался создать ему «оппозицию» в лице группы чекистов – А.К. Залпетера, М.А. Волкова-Вайнера, В.С. Валика, А.М. Ершова-Лурье и других. Павлуновский попробовал втянуть в эту оппозицию и верного соратника Берия Всеволода Николаевича Меркулова, тот быстро понял, что «…речь идет не об оперативной работе, а о борьбе против Берия, в которую меня втягивают. Павлуновский вынудил меня даже написать официальный рапорт с просьбой откомандировать меня в Москву, так как-де я «не могу работать с Берия…»[30]. Известно, чем закончилась эта интрига… Так двое из незадачливых «оппозиционеров» оказались у Заковского в Новосибирске. Здесь Залпетер стал начальником Контрразведывательного отдела (КРО), а Волков-Вайнер возглавил Экономический отдел (ЭКО) ПП ОГПУ Сибирского края, и с тех пор они являли собой пример непоколебимой лояльности начальству.
В этом окружении Заковского оказался и легендарный участник операции «Синдикат-2» Георгий Сергеевич Сыроежкин. За участие в этой операции он был награжден орденом Красного Знамени, а потом надолго уехал из Москвы. До поступления в органы ГБ Сыроежкин почти три года проработал в армейских ревтрибуналах, служил комендантом ревтрибунала 9-й армии. На этом посту ему пришлось заниматься не только хозяйственными делами, организацией судебных процессов, размещением и охраной подследственных, но и приведением приговоров в исполнение (то есть расстрелом осужденных).
В августе 1921 года Сыроежкин перешел на работу в ОО ВЧК, стал следователем, затем уполномоченным КРО ОГПУ. Известно, что в 1925 году он принимал участие в Чеченской операции в составе «оперативной группы под руководством т. Курского», затем активно участвовал в «…следственно-оперативных мероприятиях по делу Гоцинского»[31]. В 1927 году Сыроежкин работал в Ленинграде, а в 1928—1929 годах был уполномоченным Северо-Восточной экспедиции ОГПУ в Якутии,[32] где участвовал в подавлении антисоветского повстанческого движения. После этих событий он надолго осел в Сибири. С февраля 1929 Сыроежкин стал работать под началом Залпетера в КРО и Особом отделе (ОО) старшим уполномоченным и начальником отделения[33].
13 августа 1919 года на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) было принято постановление: «ВУЧК раскассировать и поручить это произвести т. Петерсу»[16]…
Таким образом, дабы не повторять прошлых ошибок, Москва с самого начала освобождения Украины решила взять формирование аппарата чекистских органов в свои руки. Даже само название «ВУЧК» было признано дискредитированным, и его аналог возник под именем «ЦУПЧРЕЗКОМа» – Центрального Управления Чрезвычайных комиссий и Особых отделов Украины, начальником которого стал В.Н. Манцев. В том же духе шла и комплектация кадрами его фронтовых и территориальных органов: Е.Г. Евдокимов, К.М. Карлсон, М.П. Фриновский, С.Ф. Реденс, Э.Я. Грундман, Ф.Т. Фомин и т. д.
Первое время Заковскому довелось работать в Одессе, под началом С.Ф. Реденса, одного из самых близких сотрудников Дзержинского. Станислав Францевич Реденс был по национальности поляком и старше Заковского на два года. Вырос он на Украине, работал электромонтером на Днепровском металлургическом заводе, где в 1914 году вступил в партию. В 1918 году ЦК КП(б) Украины командировал его в Москву, где он вскоре оказался на работе в аппарате ВЧК. Здесь он быстро сделал карьеру, став секретарем Президиума ВЧК и личным секретарем Дзержинского. В апреле – сентябре 1919 года Реденс уже работал в Одессе и Киеве, в органах «недоброй памяти» первой ВУЧК. Теперь, получив пост начальника Одесской губЧК, он приехал в город вместе с молодой женой, Анной Аллилуевой, работавшей у него секретарем. Хорошо знакомый ему по работе в Президиуме ВЧК Заковский был назначен Реденсом начальником Секретно-оперативной части и Особого отдела Одесской губЧК.
На новом месте у чекистов дел было по горло: Одесса-мама кишела бандитами, спекулянтами, фальшивомонетчиками, аферистами, а по уездам гуляли банды уголовной и политической окраски. Власть в городе была слабая, советские и партийные чиновники «из местных» сквозь пальцы смотрели на творившиеся безобразия, о чем знали и в Москве. Председатель ВЧК, уже хорошо знавший нравы молодой советской бюрократии, писал 23 мая 1920 года в личном письме Реденсу: «…железной рукой Вы должны искоренять преступления и всякого рода свинства ответственных советских работников.... Присылайте нам материалы о жизни деятелей и советских организаций»[17].
По партийной линии, в контакте с Реденсом, боролись со «свинством» вновь назначенные ответственный секретарь Одесского губкома партии Сергей Иванович Сырцов и заведующий организационным отделом губкома Николай Николаевич Алексеев. Оба они еще встретятся на жизненном пути Заковского. С.И. Сырцов сделает блестящую партийную карьеру и на одном из ее этапов окажет большую услугу Заковскому. Н.Н. Алексеев недолго задержится на партийной работе, вскоре уйдет в органы ВЧК-ОГПУ и станет одним из создателей советской зарубежной разведки.
Если Реденс всегда был больше «политиком», чем чекистом, то Заковский на эту роль не претендовал, оставаясь на твердой почве «практики» чекистской работы. В силу этого он и сосредоточился на текущей оперативной работе губЧК. В его характеристике за этот период отмечалось, что он «…будучи Нач. Особотдела Одесской губЧК, в 1920 г., непосредственно разработал и ликвидировал ряд крупных контрреволюционных организаций и шпионских групп, проводивших свою работу в Красной Армии в пользу польского и румынского генштабов»[18]. Так весной 1920 года, во время советско-польской войны, была ликвидирована местная сеть «Польской организации войсковой», группы «Национального Центра» и «Союза возрождения России», готовивших вооруженные выступления в Одессе и губернии.
С окончанием Гражданской войны на Украине на первое место ставился вопрос о борьбе с бандитизмом и повстанческим движением на Правобережье, существенно затруднявшими восстановление мирной жизни. Одним из центров этой борьбы стала Подольская губерния, имевшая выходы к польской и румынской границам, кишевшая бандами, периодически уходившими и возвращавшимися из-за кордона.
В марте 1921 года Заковского назначили председателем Подольской губернской ЧК (в дальнейшем – Подольского губернского отдела ГПУ) в Винницу, где ему предстояло работать три года. Руководство ВУЧК в лице ее председателя В.Н. Манцева и начальника Секретно-Оперативного управления и Особого отдела Е.Г. Евдокимова перебросило дополнительно в Подолию свои лучшие чекистские силы. Здесь Заковский встретил старых товарищей – членов Коллегии Подольской губЧК Э.Я. Грундман и Ф.Т. Фомина. Начальником секретно-оперативной части работал Владимир Николаевич Гарин, он станет на многие годы самым ближайшим товарищем и другом Заковского, его «тенью» в чекистском аппарате.
О многих эпизодах работы чекистов в Подольской губернии можно узнать из книги Ф.Т. Фомина «Записки старого чекиста», а мы ограничимся лишь кратким перечнем операций, в которых довелось участвовать члену коллегии и начальнику Административно-организационного отдела Подольской губЧК Э.Я. Грундман, изложенным в ее автобиографии: «…За время работы участвовала и руководила ликвидацией следующих банд: банда Нечая – сдалась благодаря агентурной работе среди банды и лично ездила на переговоры. Банда Шевчука – была уничтожена в бою. Атаман сдался. Банда Лихо – половина сдалась во время переговоров, другая половина во время боя разбита и убит сам атаман Лихо. Банда Артема – атаман был взят, когда я осталась заложником в банде, где, в общем, пробыла как заложница 7 суток. Остальная банда мне сдалась по прибытии в г. Винницу, в момент разоружения мною с помощью 4 сотрудников. Комсостав банды в количестве 15 человек оказывал сильное сопротивление, в результате 8 человек бандитов было убито. Остальные разоружены…»[19].
Сам Заковский не отставал от своих подчиненных, выезжая из Винницы на наиболее важные и опасные операции по губернии. В октябре 1921 года он был награжден орденом Красного Знамени, в январе 1922 года – золотыми часами от Коллегии ВУЧК за успешную борьбу с бандитизмом, в июле того же года – «лошадью под кличкой Красавчик за энергичную борьбу с бандитизмом». Словом, Заковскому не приходилось пенять на плохую работу подчиненных или на недооценку чекистов Подолии начальством. И Манцев, и полпред ГПУ по Правобережной Украине Евдокимов давали ему самые лучшие аттестации, а Дзержинский в декабре 1922 года подарил свою фотографию с трогательной надписью: «Дорогому другу и бойцу, неутомимому в рядах ГПУ, Леониду Михайловичу Заковскому в память пятилетней годовщины. От Ф. Дзержинского»[20].
Внеслужебный облик Заковского тоже вполне соответствовал образцу большевика с партийным стажем с 1913 года. Несмотря на заботы о семье (на его иждивении находились престарелая мать, жена и двое племянников), он находил время для работы в бюро губкома партии и в Президиуме Подольского губисполкома. Последний зимой 1923 года даже назначил его «чрезвычайным уполномоченным по чистке снега на железной дороге».
Но жизнь и служба, конечно, не состояли из одних успехов и наград. Едва высокопоставленные покровители Заковского В.Н. Манцев и Е.Г. Евдокимов были отозваны с Украины, как неведомые недоброжелатели затеяли интригу о его причастности к «…незаконному изъятию контрабандного товара из Буковской таможни». Впрочем, интрига не удалась: в Москве по постановлению Следственной части Президиума ГПУ от 21 февраля 1924 года это дело было прекращено.
Вообще в Москве на Лубянке Заковский обладал изрядным кредитом доверия. Так, проводивший инспекцию пограничных губернских отделов ГПУ Украины начальник Контрразведывательного отдела ГПУ А.X. Артузов-Фраучи, ознакомившись с положением дел на местах, в приказе от 21 февраля 1923 года особо отметил «блестящие результаты деятельности Подольского губотдела ГПУ в условиях исключительно тяжелых как в отношении чрезвычайно сложной политической обстановки, так и в отношении совершенно недостаточной материальной обеспеченности». Выражая благодарность Заковскому, инспектирующий констатировал его «…необыкновенную энергию и организационную способность… поставившего организацию на должную высоту несмотря на исключительные трудности и разлагающую обстановку границы, охраняемой органами ГПУ и войсками, вынужденными существовать по преимуществу на местные случайные средства»[21].
В марте 1923 года Заковский получил очередное назначение, его возвратили в Одессу на пост начальника губернского отдела ГПУ. Теперь, после ликвидации бандитизма, в условиях набиравшего силу нэпа на первое место выступали вопросы устранения остатков антисоветских партий, обеспечения спокойного хозяйственного строительства, борьбы со шпионажем, экономическими преступлениями и контрабандой через румынскую границу.
Именно с этим и был связан новый аспект деятельности Заковского в Одессе. Уже в апреле он убыл в командировку в Каменец-Подольский в качестве члена делегации советско-румынской смешанной пограничной комиссии. По-видимому, работая в комиссии, он проявил определенные «дипломатические» способности, так как в декабре 1924 года нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин подписал ему следующее полномочие: «Правительство СССР на основании статьи 3-й «Положения о мерах и средствах, имеющих целью предупреждение и разрешение конфликтов, могущих возникнуть на реке Днестр», заключенного между СССР с одной стороны и Румынией с другой в г. Тирасполе 20 ноября 1923 г., настоящим уполномочивает гражданина Л.М. Заковского, командующего войсками Черноморского побережья, в состав делегации СССР в Центральную смешанную комиссию в качестве Председателя названной делегации»[22].
«Дипломатом» оказался Заковский и в отношениях с новым руководством ГПУ Украины. Он после взятого курса «на украинизацию кадров» и удаления восвояси его бывших начальников Манцева и Евдокимова, сумел не утратить своего положения. Новый председатель ГПУ УССР Всеволод Аполлонович Балицкий хорошо его знал и давал ему самые лестные характеристики: «Один из лучших начальников губотделов на Украине. Руководит аппаратом как по линии секретно-оперативной, так и административной. Так же успешно руководит охраной границы. Энергичен. Выдержан. Тверд и настойчив в проведении принятых решений. Умеет владеть собой. Боевой чекист. Аппарат губотдела работает четко. Взаимоотношения сотрудников хорошие. Умеет подобрать аппарат и воспитывать сотрудников. Имеет заслуги в секретно-оперативной работе. Награжден орденом Красного Знамени и Почетным знаком чекиста…»[23]. Под руководством нового чекистского начальника в Одесской губернии шел активный процесс укрепления государственной границы. К 1924 году удалось из разрозненных пограничных частей и пограничных отделений ГПУ организовать 25-й Молдавский пограничный отряд ОГПУ, в обязанности которого и входило «…прикрыть один из ответственных и серьезных участков на демаркации с Румынией».
В Одессе Леонид Михайлович проработал более двух лет. Возможно, если бы к середине двадцатых годов не обострилась борьба в партийном руководстве страны, Заковскому пришлось бы еще долго ходить «одним из лучших начальников губотделов»…
В январе – феврале 1926 года Сталину удалось сместить секретаря Сибирского крайкома РКП(б) М.М. Лашевича, близкого к Троцкому со времен Гражданской войны. Лашевич мало того что проявлял «троцкистские колебания», но и имел в партии репутацию большого любителя «сладкой жизни» и пьяницы. На «отбитое» у Троцкого место в Сибирской парторганизации Сталиным планировался «твердокаменный» аппаратный работник ЦК С.И. Сырцов, некогда начинавший секретарем Одесского губкома. Заодно с Лашевичем, в порядке полной «смены караула», было решено отозвать и старого чекиста, «дважды краснознаменца» полпреда ОГПУ по Сибири И.П. Павлуновского. Его дальнейшая судьба сложилась крайне неудачно: назначенный полпредом ОГПУ по Закавказью, он вздумал затеять здесь склоку и попытаться «спихнуть» Л.П. Берия, но тот сам был виртуозом интриги – в результате Павлуновского вообще убрали с чекистской работы…
Нам остается только гадать, кто первым назвал фамилию Заковского. Был ли это новый партийный руководитель Сибири Сырцов, припомнивший Одессу и тамошнего чекиста, помогавшего бороться с чиновничьим «свинством»? Или сам Дзержинский, за несколько месяцев до смерти, решил «подтолкнуть» наверх одного из своих первых сотрудников? Как это произошло, мы сказать не можем, но факт остается фактом: кандидатура Заковского прошла все инстанции в ЦК и ОГПУ, и он был утвержден полпредом ОГПУ по Сибирскому краю.
Заковский прибыл в Новосибирск в феврале 1926 года, и после Винницы и Одессы у него дух захватило от масштабов новой работы. Его власть простиралась от Урала до Якутии и от полярного Севера до степей Казахстана. В подчинении – 18 окружных и областных отделов ОГПУ, тысячи гласных и негласных сотрудников…
Вступая во владение и знакомясь с аппаратом полпредства ОГПУ, Заковский предстал перед чекистами в образе «отца-командира» – сурового, но справедливого. Он знал, что при Павлуновском многие «размагнитились» и их следует подтянуть. «…У чекиста был и должен быть сжатый круг знакомств, – внушал Заковский на собрании партийной ячейки ПП ОГПУ Сибири в июле 1926 года. – Пьянство вошло в обычное явление, пьянствуют с проститутками, разъезжают на автомобилях даже члены бюро ячейки. В пьяном виде придираются к проституткам. О пьянках нашего аппарата известно в Москве. Мне товарищ Ягода говорит: «У вас пьяный аппарат», и отрицать этого не приходится. В аппарате есть не спайка, а спойка и самая настоящая. Некоторые пьют, пользуются у частника широким кредитом, им дают вместо одной бутылки – три. Это считают нормальным, а сообщить об этом считают преступлением. Непьющего товарища начинают избегать… Отдельные товарищи начинают делиться с женами о секретной работе, в результате едут на Соловки… Нужно оздоровить аппарат. Пить можно, но только в своем узком кругу чекистов и не в общественном месте»[24]. Заковскому вторил его заместитель (одновременно и начальник Новосибирского окружного отдела ОГПУ) Б.А. Бак. Он заявил на одном из партийных активов, что в 1925 году чекистскому аппарату ПП было выделено 50 мест на курорты и в дома отдыха, а «…в результате, чем больше помощи, тем больше пьют». Бак продолжал: «Пьянство с проститутками на автомобилях нельзя скрыть, автомобили ОГПУ знают все… Создается такое положение, что якобы милиция создана для того, чтобы ее били пьяные чекисты… Пить до того, чтобы кошек рвать, это никуда не годится»[25]. Здесь заместитель Заковского намекает на начальника Экономического отдела (ЭКО) ПП ОГПУ В.В. Верхозина. Последний, напиваясь до безумия, принимался за истребление кошек на улицах Новосибирска. В конце 1926 года терпение Заковского лопнуло, и он организовал его откомандирование на Дальний Восток. Кстати, нужно отдать должное долготерпению чекистских начальников: они нянчились и терпели пьяные выходки Верхозина еще целых двенадцать лет, он был уволен из органов НКВД в августе 1938 года «за развал работы, систематическое пьянство и дискредитацию себя и органов…»[26].
Когда внушения не помогали, Заковский прибегал к крутым мерам. Так, в декабре 1926 года был отстранен от должности начальник Бийского окротдела ОГПУ К.К. Вольфрам. Помимо того, что он «…занимался отдельной выпивкой и имел личную задолженность 500 рублей», его подчиненные погрязли в финансовых злоупотреблениях. В 1927 году Вольфрам был осужден по статьям 113 (дискредитация власти) и 116 (растрата) УК РСФСР на три года лагерей[27]. Позднее под следствие попали еще несколько высокопоставленных сибирских чекистов: в июне 1928 года арестовали начальника Тобольского окротдела ОГПУ И.Ф. Заикина, в августе 1929 года отстранен от должности начальник Славгородского окружного отдела ОГПУ И.М. Иванов (в приказе ОГПУ № 227 значилось как «..привлеченный к ответственности в качестве обвиняемого» (пытался прикрыть дело своего сотрудника, который в пьяном виде застрелил человека)[28].
Присмотревшись к окружающим сибирским чекистам, Заковский понял, что за редким исключением опереться в работе здесь не на кого. А потому решил «не вливать новое вино в старые меха», а делать ставку на новое чекистское пополнение, которое и стал назначать на ключевые посты в своем аппарате.
Первым таким чекистом «со стороны» стал Герман Антонович Лупекин (Новиков), прибывший в Новосибирск в июле 1928 года из Казахстана. В Гражданскую войну он служил пулеметчиком на канонерской лодке Днепровской военной флотилии, участвовал в морских десантах, побывал во врангелевском плену. С 1920 года Лупекин работал в особорганах Украины и Крыма, а в 1927 году стал начальником ИНФО ПП ОГПУ по Казахстану, откуда был направлен в Сибирь. В Новосибирске у Заковского он в течение четырех лет руководил ИНФО и Секретно-политическим ( СПО) отделом ПП ОГПУ[29].
Два других приближенных Заковского прибыли в Сибирь из Закавказья. Это были Ане Карлович Залпетер и Михаил Александрович Волков-Вайнер, с начала 20-х годов находившиеся на ответственной работе в ГПУ Закавказья. В некотором смысле они стали «жертвами» интриганства И.П. Павлуновского против Л.П. Берия. Когда в марте 1926 года в Тбилиси прибыл новый полпред ОГПУ по Закавказью Павлуновский, начальник Секретно-оперативного управления (СОУ) ГПУ Закавказья Берия встретил вполне лояльно этого назначенца Москвы. Но Павлуновский стал вмешиваться в оперативную работу, дублировать действия Берия, а в конце 1927 года попытался создать ему «оппозицию» в лице группы чекистов – А.К. Залпетера, М.А. Волкова-Вайнера, В.С. Валика, А.М. Ершова-Лурье и других. Павлуновский попробовал втянуть в эту оппозицию и верного соратника Берия Всеволода Николаевича Меркулова, тот быстро понял, что «…речь идет не об оперативной работе, а о борьбе против Берия, в которую меня втягивают. Павлуновский вынудил меня даже написать официальный рапорт с просьбой откомандировать меня в Москву, так как-де я «не могу работать с Берия…»[30]. Известно, чем закончилась эта интрига… Так двое из незадачливых «оппозиционеров» оказались у Заковского в Новосибирске. Здесь Залпетер стал начальником Контрразведывательного отдела (КРО), а Волков-Вайнер возглавил Экономический отдел (ЭКО) ПП ОГПУ Сибирского края, и с тех пор они являли собой пример непоколебимой лояльности начальству.
В этом окружении Заковского оказался и легендарный участник операции «Синдикат-2» Георгий Сергеевич Сыроежкин. За участие в этой операции он был награжден орденом Красного Знамени, а потом надолго уехал из Москвы. До поступления в органы ГБ Сыроежкин почти три года проработал в армейских ревтрибуналах, служил комендантом ревтрибунала 9-й армии. На этом посту ему пришлось заниматься не только хозяйственными делами, организацией судебных процессов, размещением и охраной подследственных, но и приведением приговоров в исполнение (то есть расстрелом осужденных).
В августе 1921 года Сыроежкин перешел на работу в ОО ВЧК, стал следователем, затем уполномоченным КРО ОГПУ. Известно, что в 1925 году он принимал участие в Чеченской операции в составе «оперативной группы под руководством т. Курского», затем активно участвовал в «…следственно-оперативных мероприятиях по делу Гоцинского»[31]. В 1927 году Сыроежкин работал в Ленинграде, а в 1928—1929 годах был уполномоченным Северо-Восточной экспедиции ОГПУ в Якутии,[32] где участвовал в подавлении антисоветского повстанческого движения. После этих событий он надолго осел в Сибири. С февраля 1929 Сыроежкин стал работать под началом Залпетера в КРО и Особом отделе (ОО) старшим уполномоченным и начальником отделения[33].