Когда он, наконец, уселся, Алина (соседка по парте и по совместительству единственный друг Алана) прошептала:
– Не расстраивайся. Ты ж русицу знаешь, – старалась она его успокоить.
И действительно, Алина была права – он знал учительницу русского языка достаточно, чтобы не переживать из-за ее вечных подколок. Как учитель Нателла Умарбековна была не плохой – с бо́льшего понятно объясняла материал, домой много не задавала, и самое главное требовала знаний своего предмета только от тех, кто этого действительно хотел. Но, как и у каждого человека, у нее присутствовали свои минусы, в простонародье зовущиеся «припиздями». Их у Нателлы было целых две штуки.
Первое – она терпеть не могла, когда на уроки приходили одновременно вместе с ней, нещадно закидывая нарушивших это правило учеников огромным количеством злобных шуток на протяжении всего урока, а то и двух. Все это давно знали и старались приходить пораньше, или же опаздывать, если угроза столкнуться с подходящей к кабинету учительницей была непомерно высока.
Второй минус – она жутко бесилась, если кто-нибудь из учеников во время ее урока занимался посторонними делами. Если кому-нибудь из детей не нужен был русский язык, то она вообще могла его не трогать, и даже двоечникам натянуть один балл. Правда при одном условии – чтобы «неуча» вообще не было ни видно, ни слышно: спи, думай, смотри в потолок, но только не давай о себе знать и не занимайся посторонними вещами…
Все вроде бы ничего, только вот почему-то именно эти два условия Алану ну никак не получалось соблюдать – каким-то мистическим образом, он постоянно сталкивался с учительницей то в коридоре, то уже у самого порога кабинета. Вдобавок просто сидеть, умирая от скуки (сам предмет был далек от круга его интересов), он не мог – рука сама начинала выводить разные образы и узоры на полях тетради и черновиков. Желание рисовать рвалось наружу, оборачиваясь изрисованными листами каждый раз, лишь стоило сознанию немного потерять бдительность.
Алина дотронулась до его руки, быстрым движением подвинув к мальчику записку:
«Ты сегодня куда после школы?»
«Домой» – быстро написал он, обратно вернув кусочек бумажки.
«Давай сегодня ко мне? Мать обещала пироги сделать»
«Не могу. С матерью поссорился, да и голова раскалывается»
«Ты что опять в Мертвый Город ходил???»
«Отстать! Еще тебя с нотациями не хватало!!!» – ответил Алан, и дождавшись пока учительница отвернется к доске шутливо показав ей язык. Алина наигранно обиделась, нарисовав на листке злую рожицу.
Боль вновь постепенно уходила, давая надежду завершить этот день с наименьшими потерями.
Русский язык закончился без происшествий, и то хорошо. Главное, что дальше следовало девяносто минут радости, счастья и умиротворения – два урока английского языка.
Иногда Алану казалось, что русский и английский поставили друг за другом не просто так, а специально – чтобы дети учились сравнивать. Причем сравнивать не орфографию, фонетику и другие составные части речи, а насколько жизнь может проявлять себя по-разному.
Дело было в учителе «инъяза» – молодой парень не намного старше своих подопечных, приехал в эту глухомань три года назад по распределению. Только лишь появившись в школе, он за считанные недели завоевал себе доверие коллег и уважение учеников. До появления Тимура Сергеевича Алан даже не догадывался, что процесс учебы может быть столь захватывающим и интересным.
– Что бы ни говорили вам родители помните, у́читесь вы не ради оценок и похвалы за них, а ради повышения собственных знаний и навыков, которые пригодятся в жизни, – постоянно напоминал учитель.
– Тогда объясните, зачем будущим пастухам английский? – тихо подшучивали над ним особо языкастые ученики.
– И в самом деле – зачем?! Тогда я вас, будущий пастух, – обращался он к шутнику, скрывая в голосе хитрые интонации, – освобождаю от своих занятий, и ставлю пятерку за год…
Но «пастухи» конечно же продолжали ходить, создавая на уроках инглиша неизменные аншлаги (если так конечно можно сказать про занятия в школе). Слова об «истинном смысле учебного процесса» Тимур Сергеевич всегда подкреплял действием – яркие, эмоциональные, полные неожиданных сюрпризов и открытий уроки не проходили мимо даже самых ленивых и глупых детей. Он постоянно выдумывал что-то новое, постоянно импровизировал, чтобы ученики с легкостью запоминали слова, их произношение и запутанные правила чужого языка.
– Я все это делаю не для учеников, а для себя, – объяснял он, когда в очередной раз кто-нибудь из «сердечных» коллег сетовал на его излишнее рвение. – Если я не буду выкладываться на полную катушку, мое преподавание превратится в пытку и для меня самого, и для всех учеников, которых я, наверняка, за это возненавижу. Если мне интересно учить, то и детям интересно учиться…
К концу первого года большинство школьников прошедших через магию его уроков, могли свободно понимать большинство несложных текстов и вести разговоры на бытовые темы. А спустя уже три года, что Тимур Сергеевич провел здесь, английский стал тайным языком всех детей из близлежащих деревень, деливших одну школу на всех.
Что касается самого Алана, то он явно обладал способностью к языкам. Каждое новое слово он схватывал на лету и уже никогда не забывал. Получалось даже, что по освоению английского он бежал впереди остальных. Именно это, наверное, и сблизило его с Тимуром Сергеевичем, которого иногда, оставаясь после занятий, он мог звать просто Тимуром и считал своим старшим, с которым можно поговорить обо всем, ничего не боясь.
– Мир! – поздоровался по-английски учитель, зайдя в кабинет с толстой скопой книг.
С детьми кроме как на языке далекой страны Англии, Тимур Сергеевич принципиально не желал разговаривать, что категорически не нравилось некоторым учителям, но вполне устраивало самих школьников. Все его вполне понимали, а что не знали – спрашивали, опять же по-английски.
– Разбирайте литературу, – сказал учитель, аккуратно устанавливая шаткую башенку книг на первую парту. – Сегодня после проверки домашки буду приобщать вас к классике.
Ученики стали передавать книги от парты к парте.
– Кто на этот раз? Фицджеральд? Лондон? Хемингуэй? – с интересом спросил Артур – один из одноклассников Алана, не дожидаясь, когда до него таки дойдет книга.
Тимур Сергеевич ответил, лишь когда нетерпеливый ученик прочитал название на обложки, и удивленно вскинул брови:
– Именно! – Тимур Сергеевич явно остался доволен произведенным эффектом. – Произведение о косности, страхе любых перемен и слабом духе…
– А что это за слово? – спросил кто-то.
– Какое? Трусость?
– Нет-нет… – замотал головой ученик. – Вы сказали произведение о ко… кос-но-сти… Как переводится это слово? Что оно означает?
– Открываете словари. Записывайте, кто еще не знает, – продолжал учитель по-английски, перекрывая голосом шелест листов. – «Косность» переводится на русский, как косность. Вот транскрипция. Кто скажет значение слова?
– Это когда человек не воспринимает новое, закоренелость в старых привычках, – ответил тот же ученик, что задал вопрос.
Тимур Сергеевич согласно кивнул, подтверждая правильность объяснения.
– А вы не считаете глупым давать нам Евгения Онегина на английском языке? Нам-то его и по-русски хватает…
– Я именно на такую реакцию и рассчитывал. Но отвечаю на твой вопрос – нет, не считаю. Во-первых «Евгений Онегин» достаточно сложный для понимания текст, что позволит вам повысить свое иноязычное мастерство. А во-вторых, русский текст, переведенный на другой язык, одновременно поможет вам ощутить разницу между родным и новым для вас языком. Самое главное у вас появится куча вопросов, на которые неизменно захочется ответить. А разве суть научения не в поиске истины через ответы?! – не всерьез высокопарно объяснял он. – Но это потом. Для начала давайте послушаем подготовленные дома выступления.
От последних слов учителя Алан почувствовал, как у него бешено заколотилось сердце, и боль вместе с кровью вновь хлынула в голову.
– Не расстраивайся. Ты ж русицу знаешь, – старалась она его успокоить.
И действительно, Алина была права – он знал учительницу русского языка достаточно, чтобы не переживать из-за ее вечных подколок. Как учитель Нателла Умарбековна была не плохой – с бо́льшего понятно объясняла материал, домой много не задавала, и самое главное требовала знаний своего предмета только от тех, кто этого действительно хотел. Но, как и у каждого человека, у нее присутствовали свои минусы, в простонародье зовущиеся «припиздями». Их у Нателлы было целых две штуки.
Первое – она терпеть не могла, когда на уроки приходили одновременно вместе с ней, нещадно закидывая нарушивших это правило учеников огромным количеством злобных шуток на протяжении всего урока, а то и двух. Все это давно знали и старались приходить пораньше, или же опаздывать, если угроза столкнуться с подходящей к кабинету учительницей была непомерно высока.
Второй минус – она жутко бесилась, если кто-нибудь из учеников во время ее урока занимался посторонними делами. Если кому-нибудь из детей не нужен был русский язык, то она вообще могла его не трогать, и даже двоечникам натянуть один балл. Правда при одном условии – чтобы «неуча» вообще не было ни видно, ни слышно: спи, думай, смотри в потолок, но только не давай о себе знать и не занимайся посторонними вещами…
Все вроде бы ничего, только вот почему-то именно эти два условия Алану ну никак не получалось соблюдать – каким-то мистическим образом, он постоянно сталкивался с учительницей то в коридоре, то уже у самого порога кабинета. Вдобавок просто сидеть, умирая от скуки (сам предмет был далек от круга его интересов), он не мог – рука сама начинала выводить разные образы и узоры на полях тетради и черновиков. Желание рисовать рвалось наружу, оборачиваясь изрисованными листами каждый раз, лишь стоило сознанию немного потерять бдительность.
Алина дотронулась до его руки, быстрым движением подвинув к мальчику записку:
«Ты сегодня куда после школы?»
«Домой» – быстро написал он, обратно вернув кусочек бумажки.
«Давай сегодня ко мне? Мать обещала пироги сделать»
«Не могу. С матерью поссорился, да и голова раскалывается»
«Ты что опять в Мертвый Город ходил???»
«Отстать! Еще тебя с нотациями не хватало!!!» – ответил Алан, и дождавшись пока учительница отвернется к доске шутливо показав ей язык. Алина наигранно обиделась, нарисовав на листке злую рожицу.
Боль вновь постепенно уходила, давая надежду завершить этот день с наименьшими потерями.
Русский язык закончился без происшествий, и то хорошо. Главное, что дальше следовало девяносто минут радости, счастья и умиротворения – два урока английского языка.
Иногда Алану казалось, что русский и английский поставили друг за другом не просто так, а специально – чтобы дети учились сравнивать. Причем сравнивать не орфографию, фонетику и другие составные части речи, а насколько жизнь может проявлять себя по-разному.
Дело было в учителе «инъяза» – молодой парень не намного старше своих подопечных, приехал в эту глухомань три года назад по распределению. Только лишь появившись в школе, он за считанные недели завоевал себе доверие коллег и уважение учеников. До появления Тимура Сергеевича Алан даже не догадывался, что процесс учебы может быть столь захватывающим и интересным.
– Что бы ни говорили вам родители помните, у́читесь вы не ради оценок и похвалы за них, а ради повышения собственных знаний и навыков, которые пригодятся в жизни, – постоянно напоминал учитель.
– Тогда объясните, зачем будущим пастухам английский? – тихо подшучивали над ним особо языкастые ученики.
– И в самом деле – зачем?! Тогда я вас, будущий пастух, – обращался он к шутнику, скрывая в голосе хитрые интонации, – освобождаю от своих занятий, и ставлю пятерку за год…
Но «пастухи» конечно же продолжали ходить, создавая на уроках инглиша неизменные аншлаги (если так конечно можно сказать про занятия в школе). Слова об «истинном смысле учебного процесса» Тимур Сергеевич всегда подкреплял действием – яркие, эмоциональные, полные неожиданных сюрпризов и открытий уроки не проходили мимо даже самых ленивых и глупых детей. Он постоянно выдумывал что-то новое, постоянно импровизировал, чтобы ученики с легкостью запоминали слова, их произношение и запутанные правила чужого языка.
– Я все это делаю не для учеников, а для себя, – объяснял он, когда в очередной раз кто-нибудь из «сердечных» коллег сетовал на его излишнее рвение. – Если я не буду выкладываться на полную катушку, мое преподавание превратится в пытку и для меня самого, и для всех учеников, которых я, наверняка, за это возненавижу. Если мне интересно учить, то и детям интересно учиться…
К концу первого года большинство школьников прошедших через магию его уроков, могли свободно понимать большинство несложных текстов и вести разговоры на бытовые темы. А спустя уже три года, что Тимур Сергеевич провел здесь, английский стал тайным языком всех детей из близлежащих деревень, деливших одну школу на всех.
Что касается самого Алана, то он явно обладал способностью к языкам. Каждое новое слово он схватывал на лету и уже никогда не забывал. Получалось даже, что по освоению английского он бежал впереди остальных. Именно это, наверное, и сблизило его с Тимуром Сергеевичем, которого иногда, оставаясь после занятий, он мог звать просто Тимуром и считал своим старшим, с которым можно поговорить обо всем, ничего не боясь.
– Мир! – поздоровался по-английски учитель, зайдя в кабинет с толстой скопой книг.
С детьми кроме как на языке далекой страны Англии, Тимур Сергеевич принципиально не желал разговаривать, что категорически не нравилось некоторым учителям, но вполне устраивало самих школьников. Все его вполне понимали, а что не знали – спрашивали, опять же по-английски.
– Разбирайте литературу, – сказал учитель, аккуратно устанавливая шаткую башенку книг на первую парту. – Сегодня после проверки домашки буду приобщать вас к классике.
Ученики стали передавать книги от парты к парте.
– Кто на этот раз? Фицджеральд? Лондон? Хемингуэй? – с интересом спросил Артур – один из одноклассников Алана, не дожидаясь, когда до него таки дойдет книга.
Тимур Сергеевич ответил, лишь когда нетерпеливый ученик прочитал название на обложки, и удивленно вскинул брови:
– Именно! – Тимур Сергеевич явно остался доволен произведенным эффектом. – Произведение о косности, страхе любых перемен и слабом духе…
– А что это за слово? – спросил кто-то.
– Какое? Трусость?
– Нет-нет… – замотал головой ученик. – Вы сказали произведение о ко… кос-но-сти… Как переводится это слово? Что оно означает?
– Открываете словари. Записывайте, кто еще не знает, – продолжал учитель по-английски, перекрывая голосом шелест листов. – «Косность» переводится на русский, как косность. Вот транскрипция. Кто скажет значение слова?
– Это когда человек не воспринимает новое, закоренелость в старых привычках, – ответил тот же ученик, что задал вопрос.
Тимур Сергеевич согласно кивнул, подтверждая правильность объяснения.
– А вы не считаете глупым давать нам Евгения Онегина на английском языке? Нам-то его и по-русски хватает…
– Я именно на такую реакцию и рассчитывал. Но отвечаю на твой вопрос – нет, не считаю. Во-первых «Евгений Онегин» достаточно сложный для понимания текст, что позволит вам повысить свое иноязычное мастерство. А во-вторых, русский текст, переведенный на другой язык, одновременно поможет вам ощутить разницу между родным и новым для вас языком. Самое главное у вас появится куча вопросов, на которые неизменно захочется ответить. А разве суть научения не в поиске истины через ответы?! – не всерьез высокопарно объяснял он. – Но это потом. Для начала давайте послушаем подготовленные дома выступления.
От последних слов учителя Алан почувствовал, как у него бешено заколотилось сердце, и боль вместе с кровью вновь хлынула в голову.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента