Страница:
Проблемы и науки, и философии представляют собой по принятой сегодня терминологии совокупность взаимосвязанных и провоцирующих друг друга «вызовов» современности со стороны сосуществующих и все теснее контактирующих цивилизаций, равно, но по-своему переживающих постмодернистское состояние, со стороны увеличения численности населения, исчерпания ресурсов, возрастания антропогенной и техногенной нагрузки, возникновения значительных различий в образах и уровнях жизни стран и регионов, а следовательно, из-за появления «разности потенциалов», провоцирующей миграционные потоки, политические действия и т. д.
К числу таких проблем относятся глобализация, терроризм, манипуляции психическими состояниями и поведением человека и людских масс, а также энергетический кризис, изменение климата и виртуальная реальность, и искусственный интеллект, и превращение образов литературы и кинематографа в массовую мифологию, широкое распространение неоязычества и проблематика человеческой самоидентификации, гендерная, демографическая, этническая проблематика; наконец, проблематичность самого человеческого общества в условиях дивергенции направлений прогресса, его поливариантности, а где-то и его остановки и т. д. Перечень современных проблем необычайно велик, а если учесть, что проблемы имеют тенденцию разрастаться за счет своих задач, конституирующихся как самостоятельные проблемы, то этот перечень становится необозримым. Польский философ и писатель С. Лем в «Сумме технологии» еще в 60-е годы XX века замечал, что на сегодня число проблем так велико, что если бы все население Земли, включая новорожденных младенцев, состояло только из докторов наук, то и тогда ученых бы не хватило.
Современные проблемы науки являются проблемным полем, образующимся из-за кризиса классической научной рациональности и нередко обозначающимся как «преодоление теоретизма и логицизма». Заранее подчеркну, что их преодоление означает не отказ от теории как формы познания или от логики, оно значит изменение типа теоретического мышления и логики в условиях тотальной гуманитаризации всей науки, наметившейся после Второй мировой войны, особенно после экзистенциальной революции 1968 г. Это изменение и научного, и общекультурного контекста, в котором существует наука, а значит, изменение ее смысла и значения.
Изменение рациональности и многочисленные ситуации, в каких оказалось современное общество, не имеющих точных аналогов в прошлом, меняет и нравственность, и психологию, и правосознание, и правовую культуру. А следовательно, оно требует новых ответов на вопрос о том, что такое человек и общество, каковы их место и роль. Возможны ли, например, адекватные ответы современным вызовам при сохранении демократии и какого рода демократичность способна отвечать новым требованиям времени?
При решении такого рода задач, затрагивающих самые основания человеческого бытия и разума, следует обратиться к философии, потому что человеческое бытие и основания рационального познания – ее прерогатива. Она рассматривает вопрос о причинах и условиях, при которых наука вообще ставит проблемы, и об общекультурном контексте, в каком ее проблемы имеют социальный и гуманитарный смысл, а не исключительно и узко специальный.
Как представляется, основная проблематика современной психологической науки по преимуществу состоит в поиске новых методологических позиций, позволяющих адекватно исследовать не только типичные психические качества человека как такового, но изучать современного человека как особое существо, в его индивидуальности.
Глава 1.
1.1. Новая рациональность
1.1.1. Философия как методология социальных и гуманитарных наук
1.1.2. Порядок и хаос
1.1.3. Общественная жизнь человека как воспроизводство хаоса и порядка
К числу таких проблем относятся глобализация, терроризм, манипуляции психическими состояниями и поведением человека и людских масс, а также энергетический кризис, изменение климата и виртуальная реальность, и искусственный интеллект, и превращение образов литературы и кинематографа в массовую мифологию, широкое распространение неоязычества и проблематика человеческой самоидентификации, гендерная, демографическая, этническая проблематика; наконец, проблематичность самого человеческого общества в условиях дивергенции направлений прогресса, его поливариантности, а где-то и его остановки и т. д. Перечень современных проблем необычайно велик, а если учесть, что проблемы имеют тенденцию разрастаться за счет своих задач, конституирующихся как самостоятельные проблемы, то этот перечень становится необозримым. Польский философ и писатель С. Лем в «Сумме технологии» еще в 60-е годы XX века замечал, что на сегодня число проблем так велико, что если бы все население Земли, включая новорожденных младенцев, состояло только из докторов наук, то и тогда ученых бы не хватило.
Современные проблемы науки являются проблемным полем, образующимся из-за кризиса классической научной рациональности и нередко обозначающимся как «преодоление теоретизма и логицизма». Заранее подчеркну, что их преодоление означает не отказ от теории как формы познания или от логики, оно значит изменение типа теоретического мышления и логики в условиях тотальной гуманитаризации всей науки, наметившейся после Второй мировой войны, особенно после экзистенциальной революции 1968 г. Это изменение и научного, и общекультурного контекста, в котором существует наука, а значит, изменение ее смысла и значения.
Изменение рациональности и многочисленные ситуации, в каких оказалось современное общество, не имеющих точных аналогов в прошлом, меняет и нравственность, и психологию, и правосознание, и правовую культуру. А следовательно, оно требует новых ответов на вопрос о том, что такое человек и общество, каковы их место и роль. Возможны ли, например, адекватные ответы современным вызовам при сохранении демократии и какого рода демократичность способна отвечать новым требованиям времени?
При решении такого рода задач, затрагивающих самые основания человеческого бытия и разума, следует обратиться к философии, потому что человеческое бытие и основания рационального познания – ее прерогатива. Она рассматривает вопрос о причинах и условиях, при которых наука вообще ставит проблемы, и об общекультурном контексте, в каком ее проблемы имеют социальный и гуманитарный смысл, а не исключительно и узко специальный.
Как представляется, основная проблематика современной психологической науки по преимуществу состоит в поиске новых методологических позиций, позволяющих адекватно исследовать не только типичные психические качества человека как такового, но изучать современного человека как особое существо, в его индивидуальности.
Глава 1.
Современность как открытая проблема
Новая рациональность. Философия как методология социальных и гуманитарных наук. Порядок и хаос. Общественная жизнь человека как воспроизводство хаоса и порядка. Новая рациональность как проблема современности. Эпоха и современность. Понятие культурно-исторической эпохи и современности. Эпоха как завершенная и закрытая система. Соотношение эпохи и цивилизации. Современность как незавершенный и открытый процесс творчества будущего. Законы природы и законы свободы. Ойкуменальность и современность. Хаотичность внерационального. Ойкуменальность как принцип существования в современности.
1.1. Новая рациональность
1.1.1. Философия как методология социальных и гуманитарных наук
В настоящем учебном пособии основной акцент сделан на проблемном характере социальных и гуманитарных наук. Наука в целом представляет собой одну большую, развернутую и непрерывно воспроизводящую себя проблему; любая проблематика в науке обусловлена ее собственным проблемным характером.
Не углубляясь в философский вопрос, что представляет собой наука как проблема, заметим тем не менее, что обращения к философии нам не избежать. Ни один субъект не может адекватно оценить самого себя, лучше всего он виден со стороны. Если вопрос сформулирован как «Логика и методология науки», или «Современные проблемы науки», ответ на него следует искать в том интеллектуальном подходе к реальности, какой органично связан с наукой, но в сложившемся за последние три столетия смысле слова «наука» сам по себе ею не является. Это философия, выступающая особой сферой познания и имеющая методологическое для науки значение.
Философия особенно актуальна как методология наук о духе (Г. Зиммель) или о культуре (Г. Риккерт), т. е. социальных и гуманитарных наук. Методологическое значение философии заключается в том, что она выражает родовую природу самого человеческого разума, а ее внутренняя структура соответствует структуре познания и определяет тот ракурс, в котором ученый воспринимает и познает свою предметную область. Здесь, конечно, имеется в виду не заказ на проведение исследовательских работ. Философия выражает такое направление познания, в каком человек вообще способен познавать, и этим очерчивает границы научной работы. Она как бы определяет пространство, где научное исследование перспективно и возможно, а наука заполняет это пространство конкретными знаниями. Это очень широкое пространство, и оно непрерывно расширяется, но в каждый отдельный момент, не является бесконечным. Определяя это пространство, философия создает контекст, необходимый для понимания и осмысления научных знаний.
Обращение к философии в рамках нашего пособия диктуется еще и тем обстоятельством, что, сознавая ее необходимость, сегодняшнее гуманитарное образование в России тем не менее по-прежнему исходит не из современного состояния философии, а из советского диалектического материализма, приспособленного служить методологией главным образом позитивного познания. Традиционный диалектический материализм даже в естествознании пригоден сегодня не во всех его областях. И тем более в социальных и гуманитарных науках. В нем попросту нет необходимого инструментария, например, понятий «разум», «рациональность», «воля», «свобода». Точнее, они рассматриваются по преимуществу в контексте так называемой зарубежной философии, и то главным образом XIX века. Материалистической же позицией, классовым подходом, теорией формации и законом единства и борьбы противоположностей, основополагающими для советского диалектического материализма, многого объяснить невозможно.
Поэтому учебное пособие предваряется кратким пояснением того, что представляет собой философия и зачем она нужна. Этим я надеюсь обратить внимание студентов на курсы лекций по философии, культурологии и методологии научного познания.
Философия является органичной для человеческого разума. Проще говоря, когда человек разумно мыслит, он непременно философствует. Происходит это потому, что человек – существо, занятое каким-нибудь делом. Для того чтобы действовать, необходимо знать: что, как, зачем делать. Философия представляет собой сферу разума, которая выдвигает конструктивные для деятельности человека идеи.
В обыденных делах профессиональная философия не нужна, там достаточно обычного житейского философствования. Но есть проблемы, с которыми человечество сталкивается впервые, и ни у кого нет опыта и знаний, необходимых для их решения. Таковы, например, проблемы глобализации, международного терроризма, изменения климата, искусственного интеллекта, виртуальной реальности, смены пола, пересадки органов, клонирования, эвтаназии и т. п. Идеи и ориентиры, необходимые при решении проблем, принципиально новых для самой природы человека, выдвигает философия.
В творчестве новых идей, опирающихся лишь на природу человеческого разума, всегда чрезвычайно высока вероятность ошибки. Чтобы уменьшить ее, за тысячелетия разработана система правил профессионального философствования. Эту систему тоже называют философией, ее изучает история философии, и она является важнейшим элементом философской культуры. Выдвигая идеи, философия решает несколько задач, необходимых для функционирования науки.
Во-первых, ее идея представляет собой основной стратегический ориентир научного познания и практики. Это не столько точная и однозначная цель, подобная мишени для стрелка, сколько направление, горизонт перспективного познания. В рамках очерченного горизонта наука сама определяет конкретные предметы, задачи, получает знания и предлагает собственные программы практической деятельности. Границы же горизонта познания определяются философской идеей. Такое соотношение философии с наукой помогает науке осознавать проблемный характер своего познания.
Во-вторых, ее идея очерчивает горизонт понимания, т. е. пространство, в рамках которого существуют взаимосвязанные друг с другом научные знания. Детальная структура такого горизонта тоже разрабатывается отдельными науками. Это пространство необходимо для того, чтобы полученные знания можно было понять, т. е. наполнить их ценностным содержанием, смыслом и значением. Понять – значит, творчески получить новое знание и поместить его в контекст культурно-исторической эпохи, в рамки сложившегося типа субъективности и рациональности или иного, необходимого для понимания пространства, чьи границы определяются философской идеей.
Факт в гуманитарных науках может быть интерпретирован множеством разных способов, в том числе и с точностью до наоборот: например, является ли Александр Невский спасителем или предателем земли русской, был ли Наполеон I диктатором, создавшим одну из ранних систем фашистского типа, или он выполнял миссию разрушения самодержавия и распространения по Европе буржуазно-демократического строя? Выступает ли в психологии бессознательное неспособностью сознания говорить о самом себе или это особая структура психики, находящаяся за пределами сознания и наполняющая его независимым от него содержанием? Ответы на такие вопросы носят оценочный характер и зависят от философии, выражающей определенную субъективность, или точку зрения. Поэтому историческая наука нуждается в философии истории и ее разных концепциях с разными субъективными позициями, психологическая наука требует философской психологии, филологическая наука органично связана с философией языка, философией литературы и т. д., а юридическая наука – с философией права.
В-третьих, сама идея представляет собой парадигму или некоторый образец, ориентируясь на который наука получает ясный ответ на вопрос, что значит для нее познавать.
Философия разрабатывает стратегические для научного познания идеи, именно этим она и выполняет задачу методологического обоснования науки.
Не углубляясь в философский вопрос, что представляет собой наука как проблема, заметим тем не менее, что обращения к философии нам не избежать. Ни один субъект не может адекватно оценить самого себя, лучше всего он виден со стороны. Если вопрос сформулирован как «Логика и методология науки», или «Современные проблемы науки», ответ на него следует искать в том интеллектуальном подходе к реальности, какой органично связан с наукой, но в сложившемся за последние три столетия смысле слова «наука» сам по себе ею не является. Это философия, выступающая особой сферой познания и имеющая методологическое для науки значение.
Философия особенно актуальна как методология наук о духе (Г. Зиммель) или о культуре (Г. Риккерт), т. е. социальных и гуманитарных наук. Методологическое значение философии заключается в том, что она выражает родовую природу самого человеческого разума, а ее внутренняя структура соответствует структуре познания и определяет тот ракурс, в котором ученый воспринимает и познает свою предметную область. Здесь, конечно, имеется в виду не заказ на проведение исследовательских работ. Философия выражает такое направление познания, в каком человек вообще способен познавать, и этим очерчивает границы научной работы. Она как бы определяет пространство, где научное исследование перспективно и возможно, а наука заполняет это пространство конкретными знаниями. Это очень широкое пространство, и оно непрерывно расширяется, но в каждый отдельный момент, не является бесконечным. Определяя это пространство, философия создает контекст, необходимый для понимания и осмысления научных знаний.
Обращение к философии в рамках нашего пособия диктуется еще и тем обстоятельством, что, сознавая ее необходимость, сегодняшнее гуманитарное образование в России тем не менее по-прежнему исходит не из современного состояния философии, а из советского диалектического материализма, приспособленного служить методологией главным образом позитивного познания. Традиционный диалектический материализм даже в естествознании пригоден сегодня не во всех его областях. И тем более в социальных и гуманитарных науках. В нем попросту нет необходимого инструментария, например, понятий «разум», «рациональность», «воля», «свобода». Точнее, они рассматриваются по преимуществу в контексте так называемой зарубежной философии, и то главным образом XIX века. Материалистической же позицией, классовым подходом, теорией формации и законом единства и борьбы противоположностей, основополагающими для советского диалектического материализма, многого объяснить невозможно.
Поэтому учебное пособие предваряется кратким пояснением того, что представляет собой философия и зачем она нужна. Этим я надеюсь обратить внимание студентов на курсы лекций по философии, культурологии и методологии научного познания.
Философия является органичной для человеческого разума. Проще говоря, когда человек разумно мыслит, он непременно философствует. Происходит это потому, что человек – существо, занятое каким-нибудь делом. Для того чтобы действовать, необходимо знать: что, как, зачем делать. Философия представляет собой сферу разума, которая выдвигает конструктивные для деятельности человека идеи.
В обыденных делах профессиональная философия не нужна, там достаточно обычного житейского философствования. Но есть проблемы, с которыми человечество сталкивается впервые, и ни у кого нет опыта и знаний, необходимых для их решения. Таковы, например, проблемы глобализации, международного терроризма, изменения климата, искусственного интеллекта, виртуальной реальности, смены пола, пересадки органов, клонирования, эвтаназии и т. п. Идеи и ориентиры, необходимые при решении проблем, принципиально новых для самой природы человека, выдвигает философия.
В творчестве новых идей, опирающихся лишь на природу человеческого разума, всегда чрезвычайно высока вероятность ошибки. Чтобы уменьшить ее, за тысячелетия разработана система правил профессионального философствования. Эту систему тоже называют философией, ее изучает история философии, и она является важнейшим элементом философской культуры. Выдвигая идеи, философия решает несколько задач, необходимых для функционирования науки.
Во-первых, ее идея представляет собой основной стратегический ориентир научного познания и практики. Это не столько точная и однозначная цель, подобная мишени для стрелка, сколько направление, горизонт перспективного познания. В рамках очерченного горизонта наука сама определяет конкретные предметы, задачи, получает знания и предлагает собственные программы практической деятельности. Границы же горизонта познания определяются философской идеей. Такое соотношение философии с наукой помогает науке осознавать проблемный характер своего познания.
Во-вторых, ее идея очерчивает горизонт понимания, т. е. пространство, в рамках которого существуют взаимосвязанные друг с другом научные знания. Детальная структура такого горизонта тоже разрабатывается отдельными науками. Это пространство необходимо для того, чтобы полученные знания можно было понять, т. е. наполнить их ценностным содержанием, смыслом и значением. Понять – значит, творчески получить новое знание и поместить его в контекст культурно-исторической эпохи, в рамки сложившегося типа субъективности и рациональности или иного, необходимого для понимания пространства, чьи границы определяются философской идеей.
Факт в гуманитарных науках может быть интерпретирован множеством разных способов, в том числе и с точностью до наоборот: например, является ли Александр Невский спасителем или предателем земли русской, был ли Наполеон I диктатором, создавшим одну из ранних систем фашистского типа, или он выполнял миссию разрушения самодержавия и распространения по Европе буржуазно-демократического строя? Выступает ли в психологии бессознательное неспособностью сознания говорить о самом себе или это особая структура психики, находящаяся за пределами сознания и наполняющая его независимым от него содержанием? Ответы на такие вопросы носят оценочный характер и зависят от философии, выражающей определенную субъективность, или точку зрения. Поэтому историческая наука нуждается в философии истории и ее разных концепциях с разными субъективными позициями, психологическая наука требует философской психологии, филологическая наука органично связана с философией языка, философией литературы и т. д., а юридическая наука – с философией права.
В-третьих, сама идея представляет собой парадигму или некоторый образец, ориентируясь на который наука получает ясный ответ на вопрос, что значит для нее познавать.
Например, для того чтобы научное мышление научилось различать знание и понимание, необходимо было, чтобы философия первой поставила перед собой такую задачу. Чтобы наука научилась строго формулировать свои законы, потребовалась философская теория пространства и времени. Чтобы появилась цивилистика, нужна была философская идея цивилизации, а чтобы родилась психология, необходимы многовековые философские исследования души, сознания, разума и т. п. Вплоть до того времени, пока наука строго и однозначно не определила своего места, задач и границ, и там, где она до сих пор их не определила и не установила различия между собой и философией, каждый крупный ученый – создатель новой теории или нового подхода – осознавал себя одновременно и философом: например, в математике – А. Пуанкаре, в физике – А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, И. Пригожин, в литературоведении – М.М. Бахтин, в истории – Л. Февр, М. Блок, А.Я. Гуревич, в психологии – К. – Г. Юнг, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Ясперс, С. Жижек, в этнологии – К. Леви-Стросс, в социологии – К. Маркс, П. Сорокин, М. Вебер и т. д.В нашем учебном пособии будут представлены некоторые современные философские идеи, характеризующие стратегии и горизонты социальных и гуманитарных наук в условиях принципиально новых для человечества обстоятельств, а также идеи, характеризующие само строение и функционирование таких наук в современности, играющие для науки роль методологических принципов и позиций.
Философия разрабатывает стратегические для научного познания идеи, именно этим она и выполняет задачу методологического обоснования науки.
1.1.2. Порядок и хаос
Психика не является чем-то изолированным от мира, она связана с человеческой физиологией, с особенностями природной среды и с интеллектуальным, культурным, политическим, экономическим, правовым содержанием общественной жизни людей. Изменения в этих структурах сопровождаются изменениями в содержании психики, а она, в свою очередь, вызывает перемены общественной жизни, влияет на физиологию, а через практику – и на экологию. Психика, таким образом, рассматривается как продукт многофакторного внешнего воздействия, способный оказывать влияние на формирующую ее реальность, а порой и создавать те или иные формы реальности.
По историческим причинам – из-за философских теорий Древней Греции (особенно у Аристотеля), в силу полуторатысячелетнего господства в европейской культуре христианского монотеизма, из-за большого влияния на гуманитарную науку политических идей и программ – традиционный и по сей день преобладающий взгляд на эволюцию связан с представлением о развитии как о движении от одного упорядоченного состояния к другому. Так, появились представления о совершенствовании человеческой души в ходе истории.
Тем не менее философия 2-й половины XX века показала, что эволюция является не столько поэтапным формированием, сколько трансформацией, движением от порядка к хаосу, от хаоса к порядку и изменением типа порядка: его формы, структуры и т. п. Оба эти состояния – хаос и порядок – пронизывают и человеческую, и общественную жизнь, являясь двумя противоположными характеристиками, описывающими их реальную динамичность. В современных философских науках исследования такого рода начинал проводить Ф. Ницше, по большей мере они связаны с именами Ж. Делеза, Ф. Гваттари и др.
Основу постоянной проблематичности самого человеческого рода наряду с другими причинами составляет непрерывный поиск баланса или допустимых пропорций между хаосом и порядком в современности. Эти пропорции различны в разные культурно-исторические эпохи, но и хаос, и порядок всегда присутствуют в общественной жизни людей.
Первые рациональные представления о них складываются еще в Античности, а в условиях Средневековья, Возрождения и Просвещения они получают своеобразные интерпретации. В XIX веке в творчестве К. Маркса им подводится промежуточный итог, а в творчестве Ф. Ницше, в его идее противопоставления Аполлонического и Дионисийского начал[6] в связи с наступающим закатом Просвещения и его переходом к модернизму проблема соотношения хаоса и порядка снова выходит на передний план. В дальнейшем она рассматривается в классическом и неклассическом психоанализе, в экзистенциализме, структурализме, постструктурализме и становится предельно острой в постмодернистских концепциях конца XX и начала XXI века.
Хаос может быть понят по-разному. Древнегреческое значение этого слова означает зияние, бесформенность или отсутствие формы. Сегодня доминирует представление о хаосе как о беспорядке. На самом деле наблюдение беспорядка не обязательно означает его отсутствие, чаще беспорядок – это нарушение порядка, вызванного, например, его изменением в соответствии с неизученными законами, нераспознанность порядка, а иногда и его непривычность. Нераспознанность порядка обусловливает принципиальную проблему: есть ли все-таки в сущности мира скрытый, но еще не известный нам порядок или его нет вообще? То или иное решение этой проблемы скорее является мировоззренческим выбором и предпосылает диаметрально противоположные методологические позиции гуманитарных наук. Например, при наблюдении из западноевропейских культур общественной жизни в арабском мире или в Центральной Африке возникает вопрос: есть ли там своя цивилизация, законы которой нам пока попросту неизвестны и непривычны, или там нет никакой цивилизации? Подчинено ли мышление человека, страдающего психическими заболеваниями, какой-нибудь собственной и непонятной нам логике или в нем нет никакой логики?
Непосредственно вопросы хаоса и порядка изучает синергетика[7]. Хаос трактуется ею как массив случайных флуктуаций поведения спонтанно движущихся частиц, в котором могут возникать упорядоченные системы. То есть хаос – это процесс случайного взаимодействия множества различных элементов, в ходе которого формируется порядок. В социальных науках это означает формирование единого общества из многообразия индивидуально различных человеческих личностей, а в гуманитарных науках – проблему возникновения общезначимого смысла при взаимодействии индивидуальных значений, проблему свободы и творчества. Хаос в социальном и гуманитарном познании трактуется как пространство свободной активности индивидов и творческая среда. При этом по-новому воспроизводится проблема творчества, поставленная еще в Средние века как проблема creatio и generatio: является ли оно чистым случаем творчества формы буквально из абсолютного «ничего» или же это процесс изменения уже существующей формы и синтез разных форм.
Порядок же понимается как детерминация спонтанно движущихся частиц со стороны их организации. Применительно к социальным и гуманитарным наукам это конкретно-историческая социокультурная детерминация человеческого индивида, в том числе его внутреннего мира.
Проблема соотношения хаоса и порядка заключается в следующем: что такое хаос и порядок в отдельно взятом конкретно-историческом социокультурном пространстве, каким образом в хаосе рождается порядок, как порядок определяет границы хаоса, какова пропорция их соотношения, оптимальная для самосохранения, для дальнейшего развития человечества и для решения вновь появляющихся перед ним проблем.
По историческим причинам – из-за философских теорий Древней Греции (особенно у Аристотеля), в силу полуторатысячелетнего господства в европейской культуре христианского монотеизма, из-за большого влияния на гуманитарную науку политических идей и программ – традиционный и по сей день преобладающий взгляд на эволюцию связан с представлением о развитии как о движении от одного упорядоченного состояния к другому. Так, появились представления о совершенствовании человеческой души в ходе истории.
Тем не менее философия 2-й половины XX века показала, что эволюция является не столько поэтапным формированием, сколько трансформацией, движением от порядка к хаосу, от хаоса к порядку и изменением типа порядка: его формы, структуры и т. п. Оба эти состояния – хаос и порядок – пронизывают и человеческую, и общественную жизнь, являясь двумя противоположными характеристиками, описывающими их реальную динамичность. В современных философских науках исследования такого рода начинал проводить Ф. Ницше, по большей мере они связаны с именами Ж. Делеза, Ф. Гваттари и др.
Основу постоянной проблематичности самого человеческого рода наряду с другими причинами составляет непрерывный поиск баланса или допустимых пропорций между хаосом и порядком в современности. Эти пропорции различны в разные культурно-исторические эпохи, но и хаос, и порядок всегда присутствуют в общественной жизни людей.
Первые рациональные представления о них складываются еще в Античности, а в условиях Средневековья, Возрождения и Просвещения они получают своеобразные интерпретации. В XIX веке в творчестве К. Маркса им подводится промежуточный итог, а в творчестве Ф. Ницше, в его идее противопоставления Аполлонического и Дионисийского начал[6] в связи с наступающим закатом Просвещения и его переходом к модернизму проблема соотношения хаоса и порядка снова выходит на передний план. В дальнейшем она рассматривается в классическом и неклассическом психоанализе, в экзистенциализме, структурализме, постструктурализме и становится предельно острой в постмодернистских концепциях конца XX и начала XXI века.
Хаос может быть понят по-разному. Древнегреческое значение этого слова означает зияние, бесформенность или отсутствие формы. Сегодня доминирует представление о хаосе как о беспорядке. На самом деле наблюдение беспорядка не обязательно означает его отсутствие, чаще беспорядок – это нарушение порядка, вызванного, например, его изменением в соответствии с неизученными законами, нераспознанность порядка, а иногда и его непривычность. Нераспознанность порядка обусловливает принципиальную проблему: есть ли все-таки в сущности мира скрытый, но еще не известный нам порядок или его нет вообще? То или иное решение этой проблемы скорее является мировоззренческим выбором и предпосылает диаметрально противоположные методологические позиции гуманитарных наук. Например, при наблюдении из западноевропейских культур общественной жизни в арабском мире или в Центральной Африке возникает вопрос: есть ли там своя цивилизация, законы которой нам пока попросту неизвестны и непривычны, или там нет никакой цивилизации? Подчинено ли мышление человека, страдающего психическими заболеваниями, какой-нибудь собственной и непонятной нам логике или в нем нет никакой логики?
Непосредственно вопросы хаоса и порядка изучает синергетика[7]. Хаос трактуется ею как массив случайных флуктуаций поведения спонтанно движущихся частиц, в котором могут возникать упорядоченные системы. То есть хаос – это процесс случайного взаимодействия множества различных элементов, в ходе которого формируется порядок. В социальных науках это означает формирование единого общества из многообразия индивидуально различных человеческих личностей, а в гуманитарных науках – проблему возникновения общезначимого смысла при взаимодействии индивидуальных значений, проблему свободы и творчества. Хаос в социальном и гуманитарном познании трактуется как пространство свободной активности индивидов и творческая среда. При этом по-новому воспроизводится проблема творчества, поставленная еще в Средние века как проблема creatio и generatio: является ли оно чистым случаем творчества формы буквально из абсолютного «ничего» или же это процесс изменения уже существующей формы и синтез разных форм.
Порядок же понимается как детерминация спонтанно движущихся частиц со стороны их организации. Применительно к социальным и гуманитарным наукам это конкретно-историческая социокультурная детерминация человеческого индивида, в том числе его внутреннего мира.
Проблема соотношения хаоса и порядка заключается в следующем: что такое хаос и порядок в отдельно взятом конкретно-историческом социокультурном пространстве, каким образом в хаосе рождается порядок, как порядок определяет границы хаоса, какова пропорция их соотношения, оптимальная для самосохранения, для дальнейшего развития человечества и для решения вновь появляющихся перед ним проблем.
1.1.3. Общественная жизнь человека как воспроизводство хаоса и порядка
В отечественной литературе давно сложилось представление о том, что общество и общественная жизнь – некое самодостаточное целое, проявлением которого выступают человеческие индивиды. К сожалению, именно такое одностороннее представление является наиболее распространенным, зачастую оно и определяет гуманитарное познание.
Вопреки таким взглядам современная философия по большей части, трактует общественную жизнь как совместное существование множества человеческих индивидов, понимаемых в аспекте не только их сходства друг с другом, но и взаимного отличия как индивидуальностей. Люди представляются существами, обладающими самобытными внутренними мирами: каждый по-своему одухотворен, имеет собственное сознание и способен к разумному мышлению тогда, когда они попадают в личные, жизненно значимые для них ситуации.
Духовное различие индивидов в условиях неизбежности их коммуникаций обусловливает проблему закрытости внутреннего мира Другого от каждого человеческого Я. Никогда наверняка невозможно знать, чего другие хотят, что они думают о нас и какие планы строят. Проблема межличностной коммуникации имеет оборотной стороной проблему межличностного понимания, без решения которой в психологической науке адекватные знания становятся попросту невозможными.
В условиях закрытости и непонятности Другого взаимоотношения индивидов придают всей общественной жизни характер хаоса. А хаотичность общественной жизни оборачивается сумятицей в человеческих душах. Каким же образом рождается порядок?
Этот вопрос напрямую относится к основоположениям философии, которые в одной из широко распространенных философских традиций принято называть предпосылками, первоначалами, и которые, по сути, представляют собой предмет ее разработок. В рационально сконструированных философских концепциях предмет не может быть поименован однозначным и строго определенным понятием. Так же обстоит дело и в науке: сам предмет как реальность не столько называется, сколько указывается. Но если в науке предмет в достаточной мере очевиден, то в философии он абстрактен и его необходимо вычленить из реальности. Для этой цели философия использует не столько свой категориальный аппарат, сколько метафоры. Возможность применения метафоры в науке и философии на сегодня достаточно хорошо разработана[9].
Вопреки таким взглядам современная философия по большей части, трактует общественную жизнь как совместное существование множества человеческих индивидов, понимаемых в аспекте не только их сходства друг с другом, но и взаимного отличия как индивидуальностей. Люди представляются существами, обладающими самобытными внутренними мирами: каждый по-своему одухотворен, имеет собственное сознание и способен к разумному мышлению тогда, когда они попадают в личные, жизненно значимые для них ситуации.
Такой подход имеет давнюю традицию, начиная с представлений о человеке в раннем христианстве. Он развивается в концепциях Р. Декарта, Г. Лейбница, И. Фихте, И. Канта и др., утверждается в ранних сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса[8]. Позднее он преломился во взглядах С. Кьеркегора и в первую очередь Ф. Ницше, выступивших не просто с индивидуалистических позиций, но поставивших во главу угла крайний субъективизм. Их творчество обусловило идею «жизненного мира» Э. Гуссерля, герменевтическую философию Х. – Г. Гадамера, своеобразную феноменологию М. Хайдеггера с отчетливым противопоставлением Dasein и das Man, и экзистенциализм Ж. – П. Сартра с его идеей интерсубъективности. Предельной формой эволюции этих взглядов становится творчество Ж. Делеза, выдвинувшего философское понимание сингулярности – идею роевых и агрегированных сообществ и совместно с Ф. Гваттари философему ризомы, а также труды Ж. Бодрияра.Сегодня общественная жизнь людей представляется результатом экзистенциального диалога качественно различных и одушевленных человеческих индивидов независимо от своих предпочтений, по факту рождения вынужденных вступать в коммуникации и непосредственно общаться с другими, внутренне отличными от них индивидами.
Духовное различие индивидов в условиях неизбежности их коммуникаций обусловливает проблему закрытости внутреннего мира Другого от каждого человеческого Я. Никогда наверняка невозможно знать, чего другие хотят, что они думают о нас и какие планы строят. Проблема межличностной коммуникации имеет оборотной стороной проблему межличностного понимания, без решения которой в психологической науке адекватные знания становятся попросту невозможными.
В условиях закрытости и непонятности Другого взаимоотношения индивидов придают всей общественной жизни характер хаоса. А хаотичность общественной жизни оборачивается сумятицей в человеческих душах. Каким же образом рождается порядок?
Этот вопрос напрямую относится к основоположениям философии, которые в одной из широко распространенных философских традиций принято называть предпосылками, первоначалами, и которые, по сути, представляют собой предмет ее разработок. В рационально сконструированных философских концепциях предмет не может быть поименован однозначным и строго определенным понятием. Так же обстоит дело и в науке: сам предмет как реальность не столько называется, сколько указывается. Но если в науке предмет в достаточной мере очевиден, то в философии он абстрактен и его необходимо вычленить из реальности. Для этой цели философия использует не столько свой категориальный аппарат, сколько метафоры. Возможность применения метафоры в науке и философии на сегодня достаточно хорошо разработана[9].
Нетрудно провести параллель между общественной жизнью людей и пассажирами в переполненном автобусе, где тоже есть и «общество», и навязанные коммуникации.
Когда новый пассажир протискивается в переполненный автобус, он преследует свою цель: ему надо занять в автобусе более или менее удобное место, чтобы доехать до своей остановки. При этом его появление в автобусе несколько изменяет пространственную конфигурацию остальных пассажиров: кто-то подвинется, кто-то другой повернется, пропуская новичка, кто-нибудь, напротив, оттолкнет его или прижмет к креслу.
Вместе с этим меняется не только телесная конфигурация пространства, но и его «ментальное» содержание. Кто-нибудь обрадуется, увидев старого приятеля или симпатичную женщину. А кто-то другой рассердится от того, что ему заехали локтем в бок, причем сделал это не новичок, а другой пассажир, который неловко повернулся из-за того, что ему на ногу наступили. И опять на ногу наступил не новичок, а третий пассажир, которого стукнули портфелем. И снова это сделал не новичок, а четвертый пассажир, которого толкнули. А толкнул его уже новичок, протискиваясь в переполненный автобус.
Складывается очень любопытная цепочка контактов, сопровождаемых мыслями, чувствами, переживаниями, а то и словами: первый, рассердившийся пассажир нашего новичка не видит, не знает и знать не желает, но первопричиной его эмоции оказывается все-таки новичок.