Страница:
2.2. Современное понимание общественной жизни
В экзистенциальном диалоге повседневности складывается своеобразная кластерная или полифокальная социология, восходящая к индивидуальному поступку личности (рис. 1). Действуя на основе присущих ему представлений, человек встречается с поступками и представлениями других людей. Необходимость совместного бытия разных индивидов обусловливает интеграцию представлений и их последующую объективность в смысле независимости от личных предпочтений. Объективируясь, представления в итоге становятся интерсубъективными и совместно формируют парадигму, превращающуюся в абстрактный субъект нормотворчества и организации общественной жизни, в субъект рациональности.
Изображенная на рис. 1 картина общественной жизни как рисунок статична и неизменна, в живой же реальности она чрезвычайно подвижна и во многом случайна. В философии Ж. Делеза и Ф. Гваттари эта картина обозначается концептом «ризома».
Рис. 1. Парадигма полифокальной социологии
Под социокультурной парадигмой мы понимаем не просто образец или эталон научного познания и практики, а то, что служит онтологическим основанием нормотворчества, т. е. свойственное культуре общественной жизни и в той или иной степени разделяемое каждым членом общества представление о человеке, мире и их соотношении.
Таким образом, парадигма в нашей работе рассматривается не гносеологически, а онтологически, как реальное основание любой социальной системы.
Изображенная на рис. 1 картина общественной жизни как рисунок статична и неизменна, в живой же реальности она чрезвычайно подвижна и во многом случайна. В философии Ж. Делеза и Ф. Гваттари эта картина обозначается концептом «ризома».
Рис. 1. Парадигма полифокальной социологии
Под социокультурной парадигмой мы понимаем не просто образец или эталон научного познания и практики, а то, что служит онтологическим основанием нормотворчества, т. е. свойственное культуре общественной жизни и в той или иной степени разделяемое каждым членом общества представление о человеке, мире и их соотношении.
Таким образом, парадигма в нашей работе рассматривается не гносеологически, а онтологически, как реальное основание любой социальной системы.
2.3. Субъект-объектная социокультурная парадигма
Какой же парадигмой предпосылаются общезначимые типы человеческого мышления, поведения и общения, порождающие в итоге социальные институты и устойчивые общепризнанные структуры общественной жизни?
В течение всей эпохи Просвещения человек выступает субъектом, а мир, в котором живет субъект, является для него объективной реальностью, объектом.
Рис. 2. Модель субъект-объектной парадигмы европейской культуры Нового времени
Познание в европейской культуре опирается на представление о том, что действительность раздвоена на субъект и объект. Познающий человек исходит из того, что есть он как субъект и есть объект его познания и что субъект от объекта отличается и ему противостоит. Методология выступает рациональным способом гносеологического опосредования отношений субъекта к объекту. Отличие субъекта от объекта обусловлено разумом и устанавливается потому, что человек сам отличает себя от вещей объективного мира, не желая быть таким же, как они.
В литературе существует множество теоретических описаний субъект-объектной парадигмы. Каждое из них выражает одну из граней этой сложной идеи. Повторюсь, что в этой работе говорится не только об общих теоретических представлениях, но и о действительных субъекте и объекте, скрытых за этими представлениями, о фундаментальных характеристиках культуры, присущих всем ее ценностям и выступающих нормативными требованиями, предъявляемыми к человеческому поведению. Их признаки можно обнаружить, сравнивая различные взгляды и находя общее между ними.
Рассмотрим классическую субъект-объектную парадигму, еще недавно всецело господствовавшую в европейских культурах и науках. Она, хотя и переживает острейший кризис, тем не менее является ближайшей и важнейшей предпосылкой, определяющей как современную критику общественной жизни, так и сущностные черты новой, сегодня рождающейся парадигмы.
В течение всей эпохи Просвещения человек выступает субъектом, а мир, в котором живет субъект, является для него объективной реальностью, объектом.
Раздвоение действительности на субъект и объект началось еще в первобытные времена, когда человек отделился от природной среды, осознал ее и противопоставил себя предметам своей среды, т. е. стал отчужденным от природы. В течение истории менялись культурные эпохи, в каждую из них люди по-разному выступали в качестве субъекта и объекта, в иные эпохи они даже забывали, что именно они являются действительными субъектами. Однако разделение на субъект и объект фундаментально для любого рационального познания, для практики и общественной жизни в целом.Любая человеческая культура опирается на парадигму, обладающую субъект-объектными признаками, однако наиболее явно они господствуют в культурах европейского типа. Субъект-объектную парадигму глазами не увидишь, она не очевидна и ее надо строить теоретически. На рис. 2 изображена модель субъект-объектной парадигмы в период ее расцвета (XVIII – 1-я половина XX века).
Рис. 2. Модель субъект-объектной парадигмы европейской культуры Нового времени
Познание в европейской культуре опирается на представление о том, что действительность раздвоена на субъект и объект. Познающий человек исходит из того, что есть он как субъект и есть объект его познания и что субъект от объекта отличается и ему противостоит. Методология выступает рациональным способом гносеологического опосредования отношений субъекта к объекту. Отличие субъекта от объекта обусловлено разумом и устанавливается потому, что человек сам отличает себя от вещей объективного мира, не желая быть таким же, как они.
В литературе существует множество теоретических описаний субъект-объектной парадигмы. Каждое из них выражает одну из граней этой сложной идеи. Повторюсь, что в этой работе говорится не только об общих теоретических представлениях, но и о действительных субъекте и объекте, скрытых за этими представлениями, о фундаментальных характеристиках культуры, присущих всем ее ценностям и выступающих нормативными требованиями, предъявляемыми к человеческому поведению. Их признаки можно обнаружить, сравнивая различные взгляды и находя общее между ними.
Рассмотрим классическую субъект-объектную парадигму, еще недавно всецело господствовавшую в европейских культурах и науках. Она, хотя и переживает острейший кризис, тем не менее является ближайшей и важнейшей предпосылкой, определяющей как современную критику общественной жизни, так и сущностные черты новой, сегодня рождающейся парадигмы.
2.3.1. Субъект
Исторически заданное значение этого слова указывает на его подчиненное объекту положение. В Средние века подлинной объективной реальностью представлялся Бог, в позднейшее время статус объективной реальности был приписан материи и в таком виде стал основой советских взглядов, предпосланных нашему постсоветскому познанию. Строго говоря, как Бог, так и материя были не доказанными, а постулируемыми идеями. Идея материи появляется после того, как, начиная с Возрождения, представления о Боге деградируют и вырождаются в безличный и слабоочерченный универсум мироздания, поначалу еще наделенный неким «мировым разумом», а потом лишенный и его. Собственно, материя в XIX веке представляет собой метафору Бога как исключительно физической реальности. В XX же веке вследствие развития гуманитарных и социальных наук – этнологии, культурологии, психологии и т. д. – деградирует и понятие материи, получая статус неких абсолютно не представимых и невыразимых «энергий», которые активно эксплуатирует эзотерика.Субъект сегодня выступает носителем и источником общественной жизни человека, это исторически определенная форма представлений об идеальном человеческом типе, соответствующая массовым взглядам на достойный образ жизни. Для Европы последних столетий достойная жизнь означает «успешную», т. е. такую, в какой реализуется наиболее приемлемая жизненная программа, обеспечивающая индивиду или обществу преуспевание, обладание условиями благополучного существования и жизненную перспективу. Субъект – это прежде всего человек как единичное, индивидуальное, отличное от других и преуспевающее в своем деле существо.
Деградация представлений об объективной реальности как чувственно данном и рационально доказанном целом уже в XIX веке меняет соотношение между объектом и субъектом на противоположное.
В качестве же идеального типа субъект – совокупность социокультурных требований к человеку, провоцирующих формирование таких его качеств, какие определяют его социально значимое место в мире и жизненные задачи. Он существует как сторона сознания и представляет собой то совместное, что свойственно всем людям новоевропейской культуры.
Нетрудно предположить, что по мере развития и самоопределения индивидуальности вырождаться будет уже социокультурный субъект. Именно человеческая индивидуальность начнет перехватывать субъективность у общества и менять ее значение. Во 2-й половине XX века это и произошло.
2.3.1.1. Основные виды новоевропейского субъекта.
В первую очередь субъектом новоевропейской культуры является человек как индивид. И только потом, вследствие общения, диалога, в силу того, что люди обмениваются знаниями, опытом и учатся друг у друга, возникают вторичные субъекты: народы, общества, науки и пр.
Виды субъекта:
1. Человеческий индивид.
2. Общекультурное представление об индивиде и его отдельные качества (разум, свобода, воля и т. д.).
3. Общество и его институты (социальные группы, народы, науки, армии, государства и т. д.).
4. Предполагаемая и ожидаемая суперкультурная субъективность (Бог, абсолют, мировой разум и т. п.).
В разных культурах на передний план выходят различные виды субъектов. Так, если говорить в терминах XX века, в Средневековой культуре доминирующим субъектом был Бог. В тоталитарных культурах субъектом выступает общество или народ, государство, церковный институт и т. д., вся жизнь людей подчиняется им как высшим идеалам. В сообществе ученых субъектом является Наука, а в сообществе художников – Искусство.
Однако действительное бытие любого новоевропейского субъекта принадлежит человеческому индивиду, помимо него ни один субъект мыслить не может, мышление субъекта происходит в человеческой, а не в чьей-либо другой голове.
Все сверхиндивидуальные субъекты образуются в результате совместного существования индивидов и их экзистенциального диалога. Они возникают потому, что люди представляют себе общественную жизнь как самостоятельную реальность и интенционально передоверяют ей некоторые из качеств своей внутренней жизни.
Субъектом научного познания является научная культура, но его действительное бытие принадлежит человеческим индивидам.
Виды субъекта:
1. Человеческий индивид.
2. Общекультурное представление об индивиде и его отдельные качества (разум, свобода, воля и т. д.).
3. Общество и его институты (социальные группы, народы, науки, армии, государства и т. д.).
4. Предполагаемая и ожидаемая суперкультурная субъективность (Бог, абсолют, мировой разум и т. п.).
В разных культурах на передний план выходят различные виды субъектов. Так, если говорить в терминах XX века, в Средневековой культуре доминирующим субъектом был Бог. В тоталитарных культурах субъектом выступает общество или народ, государство, церковный институт и т. д., вся жизнь людей подчиняется им как высшим идеалам. В сообществе ученых субъектом является Наука, а в сообществе художников – Искусство.
Однако действительное бытие любого новоевропейского субъекта принадлежит человеческому индивиду, помимо него ни один субъект мыслить не может, мышление субъекта происходит в человеческой, а не в чьей-либо другой голове.
Все сверхиндивидуальные субъекты образуются в результате совместного существования индивидов и их экзистенциального диалога. Они возникают потому, что люди представляют себе общественную жизнь как самостоятельную реальность и интенционально передоверяют ей некоторые из качеств своей внутренней жизни.
Субъектом научного познания является научная культура, но его действительное бытие принадлежит человеческим индивидам.
2.3.1.2. Основные признаки субъекта.
Субъект можно узнать по следующим признакам, отличающим и идеальную личность европейца, и его культуру.
1. Прагматизм – преобразовательная и познавательная активность в отношении объекта; деятельность целенаправленная, предметная, социальная, осуществляемая в соответствии с ее материалом, располагающая средствами и выражающая сущность человека как творца ценностей. В социально значимом смысле деятельность трактуется как практика.
2. Рациональность, понимаемая как общепринятый тип сознания, как система норм, предписывающих личному мышлению определенную оформленность, и как подчинившееся этим нормам мышление: целенаправленное, проблемное, предметное, методичное, способное к построению гипотез и служащее для познания с целью определения эффективной жизненной стратегии субъекта в отношении к объекту. Мы поступаем рационально тогда, когда рассчитываем, вычисляем, применяем правила, соблюдаем этикет, короче говоря, когда мы используем сложившиеся до нас или с нашим участием общие нормы познания и практики. В классических европейских культурах рациональность была институциализирована в системах образования.
3. Либерализм, т. е. свобода, легитимированная как самообусловленность субъекта, как освоение и преобразование мира, как обладание необходимыми условиями жизни.
Свобода в современном обществе чаще всего трактуется в экономическом (собственность), юридическом (право), политическом (независимость) и морально-психологическом (самостоятельность, отсутствие принуждения) значении.
Встречаясь с цивилизационными границами, свобода формирует личность и ее ответственность за свою деятельность, за рациональное мышление и его продукты, за творчество. Деятельность ответственной личности трансформируется в поступок, характеризующийся необратимостью, а ответственность становится внутренним самоопределением свободной личности и ее поступка.
Мораль – это внеправовая форма регулирования отношений людей в обществе и воспроизводства общественного порядка. Говоря о моральности, мы имеем в виду самоопределение индивидов и групп в отношении обычаев, традиций и законодательства своей страны. Высшей формой моральности выступает умение сосуществовать и вести диалог в своих интересах и в интересах общества. Моральность – это публично заявленная, демонстрируемая и соблюдаемая позиция.
5. Креативность, творческая способность, представляемая как способность к созданию новых ценностей, которые могли появиться только с помощью свободного разума, воли и активности, на основе моральной позиции.
6. Волюнтаризм. Несмотря на то что этот термин сегодня наполнен негативными значениями, его не следует понимать исключительно как субъективный произвол. В его основе находится воля к субъективности, к тому, чтобы быть европейцем. Именно «бытие европейцем» в европейских культурах отождествляется с цивилизованностью. Это способность к выбору свободы, морали, к рациональному самоограничению, к усилиям по определению и достижению цели, способность к познанию и преобразованию объекта в соответствии с взглядами на идеальный человеческий тип, воля к рациональности, творчеству и т. д.
Именно такое представление о главных качествах человека как субъекта позволяет буржуазной культуре выстроить основные формы организации своего общества: рыночную экономику, частную собственность, верховенство юридического закона и политическую демократию. Данные формы организации выступают одновременно формами освоения (деятельность), обладания (свобода) и изменения мира в своих интересах (творчество).
1. Прагматизм – преобразовательная и познавательная активность в отношении объекта; деятельность целенаправленная, предметная, социальная, осуществляемая в соответствии с ее материалом, располагающая средствами и выражающая сущность человека как творца ценностей. В социально значимом смысле деятельность трактуется как практика.
2. Рациональность, понимаемая как общепринятый тип сознания, как система норм, предписывающих личному мышлению определенную оформленность, и как подчинившееся этим нормам мышление: целенаправленное, проблемное, предметное, методичное, способное к построению гипотез и служащее для познания с целью определения эффективной жизненной стратегии субъекта в отношении к объекту. Мы поступаем рационально тогда, когда рассчитываем, вычисляем, применяем правила, соблюдаем этикет, короче говоря, когда мы используем сложившиеся до нас или с нашим участием общие нормы познания и практики. В классических европейских культурах рациональность была институциализирована в системах образования.
3. Либерализм, т. е. свобода, легитимированная как самообусловленность субъекта, как освоение и преобразование мира, как обладание необходимыми условиями жизни.
Свобода в современном обществе чаще всего трактуется в экономическом (собственность), юридическом (право), политическом (независимость) и морально-психологическом (самостоятельность, отсутствие принуждения) значении.
Вместе с тем В.Е. Кемеров справедливо отмечает: «В XX в. в связи с тем, что людям приходится взаимодействовать в условиях многомерного социального бытия, свобода становится способностью человека к поведению, соразмеряющему самостоятельность индивида с действием разнообразных социальных, культурных, технологических форм, с умением осваивать и контролировать их воспроизводство. В этом смысле свобода может пониматься и как восстановление индивидами контроля над отчужденными от них структурами власти, производства, информации и т. д.»[21].Европейская субъективность подчиняется в первую очередь законам культуры, так называемым законам свободы, благодаря чему она способна использовать объективные законы природы в своих целях или «обходить» их по мере надобности. «Законы свободы» понимаются как цивилизационные границы, в пределах которых субъект вправе осуществлять свою свободу. Свобода дает возможность преодолевать зависимость от природы и общества, осуществлять выбор и самоопределяться, сохраняя и развивая свою самобытность.
Встречаясь с цивилизационными границами, свобода формирует личность и ее ответственность за свою деятельность, за рациональное мышление и его продукты, за творчество. Деятельность ответственной личности трансформируется в поступок, характеризующийся необратимостью, а ответственность становится внутренним самоопределением свободной личности и ее поступка.
Из всех качеств субъекта свобода человека в европейском мире выступает наиболее значимой ценностью. Она лежит в основе всех остальных ценностей, отличающих Европу от других культур. Образование, научное познание, художественное творчество, техническое и социальное конструирование, счет в банке, обладание собственностью, политическая демократия, права человека и т. д. – все это разные формы реализации свободы. Значение свободы в европейских культурах настолько высоко, что они вплоть до 80-х годов XX в. осознавали себя как «Свободный мир» и во многом сохраняют эту самоидентификацию до сих пор.4. Моральность, т. е. гражданская и нравственная позиция. Посредством морали в человеческом опыте «вычленяются обычаи, законы, поступки, характеры, выражающие высшие ценности и долженствование, через которые человек проявляет себя как разумное, самосознательное и свободное создание (существо)»[22].
Мораль – это внеправовая форма регулирования отношений людей в обществе и воспроизводства общественного порядка. Говоря о моральности, мы имеем в виду самоопределение индивидов и групп в отношении обычаев, традиций и законодательства своей страны. Высшей формой моральности выступает умение сосуществовать и вести диалог в своих интересах и в интересах общества. Моральность – это публично заявленная, демонстрируемая и соблюдаемая позиция.
5. Креативность, творческая способность, представляемая как способность к созданию новых ценностей, которые могли появиться только с помощью свободного разума, воли и активности, на основе моральной позиции.
Так, например, естественная природа создает железорудное месторождение, но она не может создать месторождение готовых автомобилей. Для появления автомобиля нужно участие человеческого разума: знание, изобретательность, фантазия, заинтересованность и т. д. Изобретение первых автомобилей и их совершенствование – творческий процесс. Но массовое производство тех же автомобилей уже не является творчеством, это рутинное копирование.Творчество является индивидуальным видом деятельности и по существу оно свободно.
Точно так же далеко не всякое произведение живописи, музыки или поэзии является творческим. Достаточно приложить толику усилий и можно научиться писать стихи в полном соответствии с нормами поэзии. Но это не будет творчеством, если в стихи автор не вкладывает ничего нового, ни в форму их, ни в содержание. Искусство может стать рутинным занятием, промышленным производством, что легко иллюстрируется огромным числом современных музыкальных ансамблей, певцов, поэтов, художников, писателей. Массовая культура развлечений на самом деле не является творческой, да это и невозможно. Слова «творчество» и «развлечение» почти не сочетаются. Понимание творчества – большой труд, а не отдых, разновидность творческого акта. Хотя, по правде говоря, творчество неразрывно с рутиной, прежде чем делать что-нибудь новое, надо овладеть приемами мастерства, иначе твое произведение будет непонятным. Субъект всегда, хоть в малой степени, но является творцом.
6. Волюнтаризм. Несмотря на то что этот термин сегодня наполнен негативными значениями, его не следует понимать исключительно как субъективный произвол. В его основе находится воля к субъективности, к тому, чтобы быть европейцем. Именно «бытие европейцем» в европейских культурах отождествляется с цивилизованностью. Это способность к выбору свободы, морали, к рациональному самоограничению, к усилиям по определению и достижению цели, способность к познанию и преобразованию объекта в соответствии с взглядами на идеальный человеческий тип, воля к рациональности, творчеству и т. д.
Именно такое представление о главных качествах человека как субъекта позволяет буржуазной культуре выстроить основные формы организации своего общества: рыночную экономику, частную собственность, верховенство юридического закона и политическую демократию. Данные формы организации выступают одновременно формами освоения (деятельность), обладания (свобода) и изменения мира в своих интересах (творчество).
Человек создает культуру именно потому, что он существо разумное. В культуре есть множество субкультур, институтов, структур, процессов, явлений и т. д. Есть культура любви и культура вражды, культура защиты права и культура преступления. Можно говорить о культуре овладения культурой (самообразование, самовоспитание, саморазвитие человека). Культура присутствует даже тогда, когда она нам навязывается другими субъектами. Уместно употребление понятия культуры применительно к умению циркового медведя ездить на велосипеде или служебной собаки разыскивать след преступника, хотя здесь чаще говорят о дрессировке. Однако субъектом любой культуры является человек как разумное существо: учитель, обучающий учеников, дрессировщик, натаскивающий собаку или медведя. Навык медведя – это культура дрессировщика и самого зверя в той мере, в какой он окультурен и «человекоподобен».
2.3.1.3. Разум и рациональность.
Важнейшим качеством субъективности выступает рациональность. В действительности человеческий разум глубже и многообразнее, чем его новоевропейское рациональное понимание. Разум как живое мышление во многом внерационален, он опирается на бессознательное, включает в себя интуицию и обладает творческим потенциалом. Собственно говоря, он и выступает творцом культуры.
Наличие разума характеризует зрелость личности. Появляясь в ходе отделения человека от природы, разум представляет собой момент осознания внешней реальности и человеческого отличия от нее. Но за тысячелетия своего существования он оформился как внутренняя культура такого осознания и целенаправленного оперирования осознанными образами. Осознанные образы разума, пройдя через диалог, стали в культуре общественной жизни языком и его значениями, что привело к появлению абстрактных понятий. Вследствие чего разум стали считать понятийным мышлением, хотя это не совсем точно. Разум неотъемлем от творчества, И. Кант совершенно справедливо считал его синтетической способностью человеческого мышления. Культура же оперирования одними только понятиями характеризует не весь разум, а лишь его социокультурную форму – рациональность.
Рациональность появляется вместе с первыми цивилизациями, одновременно в нескольких регионах мира: Индии, Китае, Египте, Греции; признак ее появления – философия как древнейшая и базовая форма рационального познания. Однако только в европейском регионе в ходе синтеза сразу нескольких типов рациональности и цивилизованности на базе античного наследия, раннеевропейских языческих предпосылок и под влиянием христианства формируется тот тип рациональности, какой в развитом виде и сегодня отличает европейские культуры. Европейская рациональность оказалась наиболее перспективной, успешно усваивая в своем развитии неевропейские интеллектуальные формы, продолжающие возникать в других регионах.
Рациональность тем не менее является лишь одной из множества форм, которые разум вообще способен принять. Европейская рациональность, как и любая другая, представляет собой осознанность и соответствие исторически сложившимся и общепринятым правилам мышления.
Человек обладает сознанием, но его сознание становится живым личным разумом лишь тогда, когда он оказывается в ситуации, мгновенно и неожиданно нарушающей его представления о самом себе и о его жизненном мире. Ситуация – это очевидная непознанность, осознание того обстоятельства, что в привычном человеческом мире происходят события, какие в нем никак не должны происходить. Эти события намекают на ограниченность миропредставления, на то, что в человеческой жизни участвуют какие-то неизвестные и внешние «силы». Разум, следовательно, есть мышление, возникающее в ситуации и преодолевающее ее. Это потенциальная форма сознания, актуализирующаяся лишь в достаточно редкие моменты. В его ситуационности скрыта возможность так называемых проблемных ситуаций, рациональной постановки, анализа и решения проблем, которую склонна предпринимать европейская субъективность.
В содержании живого и частного разума аналитически обнаруживаются базовые компоненты, на основе которых и возникает культура. Аристотель показал, как разум рождается в удивлении: «Удивление побуждает людей философствовать»[23], – писал он, доказывая природное стремление людей к разумному познанию. Человек же удивлен лишь тогда, когда попадает в индивидуальную ситуацию, наглядно демонстрирующую ему необычайность его самого, его жизни и жизненного мира. Ситуация разрушает устойчивое представление о мироустройстве, она невозможна, но тем не менее существует. Удивление вызывает любопытство – основную форму познавательного инстинкта, интеллектуальное переживание ситуации, «увлеченность» необычайностью. Любопытство пробуждает воображение, изменяющее человеческое представление о мире так, чтобы необычайная ситуация оказалась возможной. На основе воображения развивается фантазия и создает новые культурные явления, защищающие индивида от разрушительного действия ситуации. В итоге фантазия творит культуру и обособляет человека от природы. Разум, следовательно, служит источником как культуры, так и непрерывной ее динамики: формирования, изменения, разрушения и т. д.
В условиях общественной жизни разум, будучи по происхождению индивидуальным, оформляется социальной в сущности рациональностью. В частности, он, как живое личное мышление, воспринимается в качестве рационально оформленной интуиции, позволяющей переживать и преодолевать ситуацию. Пока нет ситуации – ничто не удивляет, значит, нет и причин разумно мыслить, ничто не вызывает любопытства, не пробуждает воображения, тогда и разума тоже нет. Есть только сознание и рациональность – превращенные формы культуры, хранящие в себе возможность разумной активности.
Удивление, любопытство и воображение являются теми архетипами разума, которые характеризуют его внутреннюю необходимость и в этом смысле спонтанны. Произвольно нельзя удивляться, проявлять любопытство и воображать, можно только фонтанировать пустой фантазией. Произвольное удивление – это уже рационально поставленная проблема, в проблеме же есть цели, задачи. Но то что нас на самом деле удивляет, в рациональную проблему не помещается. Произвольное любопытство – это интерес, экономическая, политическая или нравственная мотивация. Когда мы заинтересованы, нам на самом деле может быть не любопытно, произвольное воображение – пустая фантазия, она может никак не связываться с нашим жизненным миром и заставляет витать в облаках.
Рациональность представляет социальную форму разума, характеризующую его культуру и образованность. Однако здесь тоже наблюдается проблемная ситуация меры соотношения социального с индивидуальным. При соблюдении меры рациональность характеризует остроту разума и глубину его проникновения в мир, при нарушении же меры разум без рациональности возвращается к своему первоначальному состоянию осознания противопоставленности человека вещам мира и переживанию отличия от них, закрытости мироздания и замкнутости человека в его узком мирке, к своеобразному «вселенскому одиночеству». Рациональность же, подчинив себе индивидуальность разума, вообще устраняет из реальности человека как самобытное существо, редуцирует его до уровня простой социальной функции и роли.
Европейская рациональность использует лишь одну форму удивления – проблему, это проблемное мышление. Любопытство в нем содержится как интерес, а воображение – как кругозор образованного человека, рациональная картина мира и сконструированная на их основе гипотеза, которую надо подтвердить или опровергнуть. Это научное мышление. Как общепринятый, эталонный тип познания рациональность проявляется в нормах образования, а наличие европейского образования становится маркером европейски мыслящего и разумного человека.
Именно удивление, любопытство и воображение из-за своей архетипности и спонтанности намекают на возможную связь оснований разума с некоей духовностью, находящейся вне его пределов.
В той же Европе в Средние века или в античные времена гипотез не сочиняли и проблем не ставили. Знаменитая фраза И. Ньютона: «Гипотез не сочиняю!» типична для этих эпох. Тогда задавали вопросы, а проблема – не вопрос, она нуждается в теоретической постановке и в анализе. Сегодня вопрос задается только после постановки проблемы и представляет собой форму ее итогового отчетливого осознания. До научной эпохи это было переживание и осознание противоречивости своей жизни и воображаемый мир представлялся действительным, если он позволял эту противоречивость разрешить. Не нашедший воплощения в европейской субъективности, скрытый потенциал разума все время вырывается на поверхность и принимает форму мифов, которыми так богата современная культура Европы и России. Это мифы о свободе, демократии, народе, державе, прогрессе; мифы в науке, в искусстве, в философии. Они проявляются и в общенациональных идеалах, и в личных мечтах. Европейская культура весьма противоречива, чем больше развит ее рационализм, тем активнее проявляет себя его оборотная сторона – спонтанное мифотворчество.
Наличие разума характеризует зрелость личности. Появляясь в ходе отделения человека от природы, разум представляет собой момент осознания внешней реальности и человеческого отличия от нее. Но за тысячелетия своего существования он оформился как внутренняя культура такого осознания и целенаправленного оперирования осознанными образами. Осознанные образы разума, пройдя через диалог, стали в культуре общественной жизни языком и его значениями, что привело к появлению абстрактных понятий. Вследствие чего разум стали считать понятийным мышлением, хотя это не совсем точно. Разум неотъемлем от творчества, И. Кант совершенно справедливо считал его синтетической способностью человеческого мышления. Культура же оперирования одними только понятиями характеризует не весь разум, а лишь его социокультурную форму – рациональность.
Рациональность появляется вместе с первыми цивилизациями, одновременно в нескольких регионах мира: Индии, Китае, Египте, Греции; признак ее появления – философия как древнейшая и базовая форма рационального познания. Однако только в европейском регионе в ходе синтеза сразу нескольких типов рациональности и цивилизованности на базе античного наследия, раннеевропейских языческих предпосылок и под влиянием христианства формируется тот тип рациональности, какой в развитом виде и сегодня отличает европейские культуры. Европейская рациональность оказалась наиболее перспективной, успешно усваивая в своем развитии неевропейские интеллектуальные формы, продолжающие возникать в других регионах.
Рациональность тем не менее является лишь одной из множества форм, которые разум вообще способен принять. Европейская рациональность, как и любая другая, представляет собой осознанность и соответствие исторически сложившимся и общепринятым правилам мышления.
Человек обладает сознанием, но его сознание становится живым личным разумом лишь тогда, когда он оказывается в ситуации, мгновенно и неожиданно нарушающей его представления о самом себе и о его жизненном мире. Ситуация – это очевидная непознанность, осознание того обстоятельства, что в привычном человеческом мире происходят события, какие в нем никак не должны происходить. Эти события намекают на ограниченность миропредставления, на то, что в человеческой жизни участвуют какие-то неизвестные и внешние «силы». Разум, следовательно, есть мышление, возникающее в ситуации и преодолевающее ее. Это потенциальная форма сознания, актуализирующаяся лишь в достаточно редкие моменты. В его ситуационности скрыта возможность так называемых проблемных ситуаций, рациональной постановки, анализа и решения проблем, которую склонна предпринимать европейская субъективность.
В содержании живого и частного разума аналитически обнаруживаются базовые компоненты, на основе которых и возникает культура. Аристотель показал, как разум рождается в удивлении: «Удивление побуждает людей философствовать»[23], – писал он, доказывая природное стремление людей к разумному познанию. Человек же удивлен лишь тогда, когда попадает в индивидуальную ситуацию, наглядно демонстрирующую ему необычайность его самого, его жизни и жизненного мира. Ситуация разрушает устойчивое представление о мироустройстве, она невозможна, но тем не менее существует. Удивление вызывает любопытство – основную форму познавательного инстинкта, интеллектуальное переживание ситуации, «увлеченность» необычайностью. Любопытство пробуждает воображение, изменяющее человеческое представление о мире так, чтобы необычайная ситуация оказалась возможной. На основе воображения развивается фантазия и создает новые культурные явления, защищающие индивида от разрушительного действия ситуации. В итоге фантазия творит культуру и обособляет человека от природы. Разум, следовательно, служит источником как культуры, так и непрерывной ее динамики: формирования, изменения, разрушения и т. д.
В условиях общественной жизни разум, будучи по происхождению индивидуальным, оформляется социальной в сущности рациональностью. В частности, он, как живое личное мышление, воспринимается в качестве рационально оформленной интуиции, позволяющей переживать и преодолевать ситуацию. Пока нет ситуации – ничто не удивляет, значит, нет и причин разумно мыслить, ничто не вызывает любопытства, не пробуждает воображения, тогда и разума тоже нет. Есть только сознание и рациональность – превращенные формы культуры, хранящие в себе возможность разумной активности.
Удивление, любопытство и воображение являются теми архетипами разума, которые характеризуют его внутреннюю необходимость и в этом смысле спонтанны. Произвольно нельзя удивляться, проявлять любопытство и воображать, можно только фонтанировать пустой фантазией. Произвольное удивление – это уже рационально поставленная проблема, в проблеме же есть цели, задачи. Но то что нас на самом деле удивляет, в рациональную проблему не помещается. Произвольное любопытство – это интерес, экономическая, политическая или нравственная мотивация. Когда мы заинтересованы, нам на самом деле может быть не любопытно, произвольное воображение – пустая фантазия, она может никак не связываться с нашим жизненным миром и заставляет витать в облаках.
Рациональность представляет социальную форму разума, характеризующую его культуру и образованность. Однако здесь тоже наблюдается проблемная ситуация меры соотношения социального с индивидуальным. При соблюдении меры рациональность характеризует остроту разума и глубину его проникновения в мир, при нарушении же меры разум без рациональности возвращается к своему первоначальному состоянию осознания противопоставленности человека вещам мира и переживанию отличия от них, закрытости мироздания и замкнутости человека в его узком мирке, к своеобразному «вселенскому одиночеству». Рациональность же, подчинив себе индивидуальность разума, вообще устраняет из реальности человека как самобытное существо, редуцирует его до уровня простой социальной функции и роли.
Европейская рациональность использует лишь одну форму удивления – проблему, это проблемное мышление. Любопытство в нем содержится как интерес, а воображение – как кругозор образованного человека, рациональная картина мира и сконструированная на их основе гипотеза, которую надо подтвердить или опровергнуть. Это научное мышление. Как общепринятый, эталонный тип познания рациональность проявляется в нормах образования, а наличие европейского образования становится маркером европейски мыслящего и разумного человека.
Именно удивление, любопытство и воображение из-за своей архетипности и спонтанности намекают на возможную связь оснований разума с некоей духовностью, находящейся вне его пределов.
В той же Европе в Средние века или в античные времена гипотез не сочиняли и проблем не ставили. Знаменитая фраза И. Ньютона: «Гипотез не сочиняю!» типична для этих эпох. Тогда задавали вопросы, а проблема – не вопрос, она нуждается в теоретической постановке и в анализе. Сегодня вопрос задается только после постановки проблемы и представляет собой форму ее итогового отчетливого осознания. До научной эпохи это было переживание и осознание противоречивости своей жизни и воображаемый мир представлялся действительным, если он позволял эту противоречивость разрешить. Не нашедший воплощения в европейской субъективности, скрытый потенциал разума все время вырывается на поверхность и принимает форму мифов, которыми так богата современная культура Европы и России. Это мифы о свободе, демократии, народе, державе, прогрессе; мифы в науке, в искусстве, в философии. Они проявляются и в общенациональных идеалах, и в личных мечтах. Европейская культура весьма противоречива, чем больше развит ее рационализм, тем активнее проявляет себя его оборотная сторона – спонтанное мифотворчество.