Страница:
В этой мешанине переживаний, обусловленной непрерывными взаимными провокациями, возникают два взаимосвязанных и устойчивых духовных образования, бессознательно предчувствуемых каждым.
Во-первых, каждый знает, каким должен быть пассажир, и каждый понимает, что если хочешь доехать до своей остановки, то не вертись, не толкайся, не ругайся, будь скромен и стой смирно, иначе тебя из автобуса выкинут.
Во-вторых, каждый понимает, что такое автобус данного конкретного маршрута. И если водитель, будучи свободным человеком, вместо того чтобы ехать строго по маршруту, свернет к себе на дачу, пассажиры ему сразу объяснят, что такое автобус, куда он должен ехать и куда конкретно водитель должен направляться.
В общественной жизни таким же образом в непрерывных контактах и взаимных провокациях индивидов складывается аналогичное представление о том, что такое «человек в этом именно обществе» и что такое «мир, в котором человек живет». Оба эти представления в ментальности существуют в целом на бессознательном уровне и выполняют функцию неких предчувствуемых норм, которые надо соблюдать, чтобы быть принятым как «свой». Они к каждому адресуют экспектации – своеобразные ожидания-требования соответствовать этим нормам, и они же провоцируют применение общественных санкций к отступникам. Эти представления о человеке и мире являются социокультурной парадигмой и выступают «фокусами», к которым стягивается в конечном счете вся общественная жизнь, принимая упорядоченный характер.
Они обозначаются плохо определяемыми понятиями традиций, обычаев, кристаллизуются в «нравственности» и в «праве». Право в этой метафоре выполняет роль рациональной формы коммуникаций, такой формы, в какой экспектации превращаются в очевидные и публичные требования, благодаря чему коммуникации становятся осознанно регулируемыми. Нравственность при этом выглядит не осознанно и целенаправленно регулируемой, а спонтанно складывающейся и саморегулирующейся формой коммуникаций.
Представления о человеке и мире в каждую культурно-историческую эпоху, в каждой цивилизации заметно различаются, вместе с ними различаются и нормы общественной жизни. Именно по этой причине в глазах любой цивилизации другие культуры выглядят порой, почти варварством, хотя они не менее цивилизованны, но только на свой манер.
Таким образом, хаос и порядок оказываются двумя взаимно обратными сторонами общественной жизни людей, непрерывно сопутствуют друг другу и предобусловливают постоянно воспроизводящуюся альтернативу общественного развития. Но при этом полная и окончательная победа любой из этих альтернатив уничтожает общественную жизнь либо в абсолютной анархии, либо в абсолютной диктатуре и тоталитаризме. Поэтому проблема их соотношения – это проблема пропорции хаоса и порядка, где наряду с социальной целостностью сохраняется и творческий потенциал индивидов, придающих обществу динамизм и обусловливающих его развитие.
1.1.4. Новая рациональность как проблема современности
1.2. Эпоха и современность
1.2.1. Понятие культурно-исторической эпохи и современности
1.2.2. Эпоха как завершенная и закрытая система
1.2.3. Соотношение эпохи и цивилизации
1.2.4. Современность как незавершенный и открытый процесс творчества будущего
Во-первых, каждый знает, каким должен быть пассажир, и каждый понимает, что если хочешь доехать до своей остановки, то не вертись, не толкайся, не ругайся, будь скромен и стой смирно, иначе тебя из автобуса выкинут.
Во-вторых, каждый понимает, что такое автобус данного конкретного маршрута. И если водитель, будучи свободным человеком, вместо того чтобы ехать строго по маршруту, свернет к себе на дачу, пассажиры ему сразу объяснят, что такое автобус, куда он должен ехать и куда конкретно водитель должен направляться.
В общественной жизни таким же образом в непрерывных контактах и взаимных провокациях индивидов складывается аналогичное представление о том, что такое «человек в этом именно обществе» и что такое «мир, в котором человек живет». Оба эти представления в ментальности существуют в целом на бессознательном уровне и выполняют функцию неких предчувствуемых норм, которые надо соблюдать, чтобы быть принятым как «свой». Они к каждому адресуют экспектации – своеобразные ожидания-требования соответствовать этим нормам, и они же провоцируют применение общественных санкций к отступникам. Эти представления о человеке и мире являются социокультурной парадигмой и выступают «фокусами», к которым стягивается в конечном счете вся общественная жизнь, принимая упорядоченный характер.
Они обозначаются плохо определяемыми понятиями традиций, обычаев, кристаллизуются в «нравственности» и в «праве». Право в этой метафоре выполняет роль рациональной формы коммуникаций, такой формы, в какой экспектации превращаются в очевидные и публичные требования, благодаря чему коммуникации становятся осознанно регулируемыми. Нравственность при этом выглядит не осознанно и целенаправленно регулируемой, а спонтанно складывающейся и саморегулирующейся формой коммуникаций.
Представления о человеке и мире в каждую культурно-историческую эпоху, в каждой цивилизации заметно различаются, вместе с ними различаются и нормы общественной жизни. Именно по этой причине в глазах любой цивилизации другие культуры выглядят порой, почти варварством, хотя они не менее цивилизованны, но только на свой манер.
Таким образом, хаос и порядок оказываются двумя взаимно обратными сторонами общественной жизни людей, непрерывно сопутствуют друг другу и предобусловливают постоянно воспроизводящуюся альтернативу общественного развития. Но при этом полная и окончательная победа любой из этих альтернатив уничтожает общественную жизнь либо в абсолютной анархии, либо в абсолютной диктатуре и тоталитаризме. Поэтому проблема их соотношения – это проблема пропорции хаоса и порядка, где наряду с социальной целостностью сохраняется и творческий потенциал индивидов, придающих обществу динамизм и обусловливающих его развитие.
1.1.4. Новая рациональность как проблема современности
Культуры европейского типа, к которым при всех оговорках причисляет себя и Россия, за два с половиной тысячелетия сменили несколько типов представлений о человеке и мире и несколько связанных с этим представлением типов рациональности.
Европейская рациональность на протяжении своей истории отличалась двумя ясно различимыми чертами: аксиоматичностью и логичностью. В современной философии их принято обозначать как логоцентризм. Исторически первым для европейских культур был античный тип рациональности. Он характеризовался непосредственным интуитивным восприятием истин общественной жизни, находящихся под прямым воздействием Космоса и полагаемых в качестве аксиом, и их логической разработкой и превращением в систему выводов, положенных в основу античной цивилизации.
Ей на смену пришла средневековая рациональность, когда функцию аксиоматики выполняла церковная догматика, в дальнейшем точно так же разработанная и развитая с помощью древнегреческой (так называемой аристотелевской) логики и схоластической диалектики. Общественная жизнь с ее непосредственной данностью в Средние века рассматривалась в конфронтации с церковной догматикой как объект преодоления. Однако непреложное влияние общественной жизни вносило свои коррективы, и это в конечном счете обусловило противоречивый и развивающийся характер средневековой рациональности и цивилизации.
Постмодернистское состояние означает новую смену типа рациональности и порядка, или, по выражению французского философа А.Бадью, поиск нового дискурса. Такая эволюция общественной жизни в историческом плане выглядит вполне закономерной. Однако стоит иметь в виду, что вопрос о хаосе, порядке и их соотношении может быть поставлен не столько исторически, сколько с позиции современности, конкретности и данности существования каждого отдельного индивида и общества. В этом случае историческая смена типов порядка через промежуточный хаос обращается во внутреннюю динамику эволюции и общества, и личности, а хаос уже перестает опосредовать какие-то внутриличностные этапы и становится их неотъемлемым содержанием.
Проще говоря, стадии исторического развития общества должны иметь продолжение в ориентирах внутренней жизни человека. При этом каждое человеческое поколение всегда является современным для самого себя, а его жизненные ориентиры не только унаследованы от исторического прошлого, но и составляют горизонт будущего, сложный спектр скрытых в современности возможностей. И в этом смысле у каждого поколения есть своя живая первобытность, своя античность, свое средневековье, возрождение и просвещение, независимо от того, к какой исторической эпохе это поколение относится.
Тогда в исследовании на передний план должна выходить не связь и преемственность эпох, а их независимость друг от друга и их ориентация на реализацию всего спектра заложенных в эпохах возможностей. Отчасти этот подход разработан в творчестве М. Фуко, в его идее дисконтинуитета.
Европейская рациональность на протяжении своей истории отличалась двумя ясно различимыми чертами: аксиоматичностью и логичностью. В современной философии их принято обозначать как логоцентризм. Исторически первым для европейских культур был античный тип рациональности. Он характеризовался непосредственным интуитивным восприятием истин общественной жизни, находящихся под прямым воздействием Космоса и полагаемых в качестве аксиом, и их логической разработкой и превращением в систему выводов, положенных в основу античной цивилизации.
Ей на смену пришла средневековая рациональность, когда функцию аксиоматики выполняла церковная догматика, в дальнейшем точно так же разработанная и развитая с помощью древнегреческой (так называемой аристотелевской) логики и схоластической диалектики. Общественная жизнь с ее непосредственной данностью в Средние века рассматривалась в конфронтации с церковной догматикой как объект преодоления. Однако непреложное влияние общественной жизни вносило свои коррективы, и это в конечном счете обусловило противоречивый и развивающийся характер средневековой рациональности и цивилизации.
В эпоху Возрождения с его космоцентризмом[10] и распространением неоплатонического герметизма[11] начинает зарождаться рациональность и цивилизация Просвещения, где после векового (XVII в.) противостояния рационализма и сенсуализма утвердился физический тип рациональности. В нем роль аксиоматики выполняет непосредственное восприятие внешней чувственной реальности природы, а логика закрепилась за рациональным развитием полученных от природы эмпирических данных. Рациональность и цивилизация приняли научный характер при явном доминировании естественных наук и закрепились в философском материализме. Параллельно материализму в эту эпоху складывается идеализм как наследник герметической традиции Возрождения[12].Современный тип рациональности идентифицируется как кризис Просвещения и состояние постмодерна. Именно это выступает основным источником сегодняшней проблематизации науки.
Со второй половины XIX и по середину XX века в европейской рациональности все больше возрастает удельный вес наук о культуре, а рациональность и цивилизация становятся преимущественно гуманитарно-культурологическими с интуитивным постулированием человеческого бытия как культуры.
И наконец, завершив своеобразный виток от интуитивно-космоцентристской аксиоматики Античности к интуитивно-культуроцентристской аксиоматике XX века, европейская рациональность и цивилизация входят в состояние кризиса, которое сегодня обозначается с легкой руки Ж. – Ф. Лиотара как состояние постмодерна.
Постмодернистское состояние означает новую смену типа рациональности и порядка, или, по выражению французского философа А.Бадью, поиск нового дискурса. Такая эволюция общественной жизни в историческом плане выглядит вполне закономерной. Однако стоит иметь в виду, что вопрос о хаосе, порядке и их соотношении может быть поставлен не столько исторически, сколько с позиции современности, конкретности и данности существования каждого отдельного индивида и общества. В этом случае историческая смена типов порядка через промежуточный хаос обращается во внутреннюю динамику эволюции и общества, и личности, а хаос уже перестает опосредовать какие-то внутриличностные этапы и становится их неотъемлемым содержанием.
Проще говоря, стадии исторического развития общества должны иметь продолжение в ориентирах внутренней жизни человека. При этом каждое человеческое поколение всегда является современным для самого себя, а его жизненные ориентиры не только унаследованы от исторического прошлого, но и составляют горизонт будущего, сложный спектр скрытых в современности возможностей. И в этом смысле у каждого поколения есть своя живая первобытность, своя античность, свое средневековье, возрождение и просвещение, независимо от того, к какой исторической эпохе это поколение относится.
Тогда в исследовании на передний план должна выходить не связь и преемственность эпох, а их независимость друг от друга и их ориентация на реализацию всего спектра заложенных в эпохах возможностей. Отчасти этот подход разработан в творчестве М. Фуко, в его идее дисконтинуитета.
1.2. Эпоха и современность
1.2.1. Понятие культурно-исторической эпохи и современности
Постановка вопроса о логике и методологии науки заставляет определиться в том, что может считаться современностью[13]. Определить же современность можно, соотнося это понятие с противоположным понятием эпохи.
Под эпохой в отечественной мысли принято понимать качественно своеобразный период истории, отличающийся единой системой устойчивых признаков. По этому основанию можно выделять и на самом деле выделяются разные эпохи, например, эпоха Возрождения, эпоха рациональности, межцивилизационная эпоха и т. д. Само понятие системы признаков в применении к истории заставляет понимать и историю не только как время, но и как пространство, в котором это время развертывается. Отсюда следует, что эпоха представляет собой систему сосуществующих и сменяющих друг друга явлений, событий и ситуаций, объединенных общими признаками.
Традиционный отечественный взгляд на эпоху, во многом совпадающий с принятой нами дефиницией[14], тем не менее делает акцент на материальном характере признаков эпохи. Ее трактовка в духе советской философии элиминирует из истории человека как субъекта, представляя в качестве субъекта «этнос», «общество», «народ», «класс», «массу». Такие «супериндивидуальные субъекты» выступают не более чем научными абстракциями от межчеловеческих отношений, вполне правомерными для решения отдельных проблем. Однако поставленные на место реальных индивидов и закрепленные идеологически и политически, абстрактные субъекты становятся мифами, заставляющими мифологизировать и эпоху тоже. В этой трактовке эпоха представляется чем-то вроде известной из советского диалектического материализма формы движения материи в применении к истории. Она становится конкретно-историческим проявлением и содержанием общественно-экономической формации, и различие между эпохой и современностью исчезает. Современностью оказывается все, относящееся к эпохе.
Советская трактовка может быть правомерна для поиска материальных законов исторического процесса. Вместе с тем включение в состав эпохи человеческих индивидов и обусловленных именно их субъективностью таких явлений, как разум, воля, свобода, творчество и т. д., заставляет понимать эпоху не как проявление формации, а как культурно-историческое образование, для которого объективные законы являются не более чем условиями существования.
В этом случае устойчивые признаки эпохи становятся субъективными «экзистенциальными» состояниями и переживаниями людей, и только под таким человечески-субъективным, экзистенциальным углом зрения понятие современности приобретает смысл. Современность – это эпоха, воспринятая человечески-субъективно как материал и предмет деятельности и практики, как пространство индивидуального выбора, в котором реализуются человеческий разум, свобода и творчество. В таком случае именно современность оказывается источником проблематизации эпохи.
Под этим углом зрения эпоха предстает пространством и системой высших ценностей, соответствующей картине мира. Поэтому авторы «Новой философской энциклопедии», на мой взгляд, справедливо понимают под современностью «проблемную ситуацию, в которой оказываются общества вследствие подрыва и распада того строя высших ценностей, которые ранее легитимировали их порядки, обеспечивали осмысленность общей «картины мира» у членов этих обществ и воспринимались ими в качестве высшей и объективной «онтологической» реальности»[15]. Хотя понимание современности в «Энциклопедии» ограничивается философской антропологией и политикой.
Под эпохой в отечественной мысли принято понимать качественно своеобразный период истории, отличающийся единой системой устойчивых признаков. По этому основанию можно выделять и на самом деле выделяются разные эпохи, например, эпоха Возрождения, эпоха рациональности, межцивилизационная эпоха и т. д. Само понятие системы признаков в применении к истории заставляет понимать и историю не только как время, но и как пространство, в котором это время развертывается. Отсюда следует, что эпоха представляет собой систему сосуществующих и сменяющих друг друга явлений, событий и ситуаций, объединенных общими признаками.
Традиционный отечественный взгляд на эпоху, во многом совпадающий с принятой нами дефиницией[14], тем не менее делает акцент на материальном характере признаков эпохи. Ее трактовка в духе советской философии элиминирует из истории человека как субъекта, представляя в качестве субъекта «этнос», «общество», «народ», «класс», «массу». Такие «супериндивидуальные субъекты» выступают не более чем научными абстракциями от межчеловеческих отношений, вполне правомерными для решения отдельных проблем. Однако поставленные на место реальных индивидов и закрепленные идеологически и политически, абстрактные субъекты становятся мифами, заставляющими мифологизировать и эпоху тоже. В этой трактовке эпоха представляется чем-то вроде известной из советского диалектического материализма формы движения материи в применении к истории. Она становится конкретно-историческим проявлением и содержанием общественно-экономической формации, и различие между эпохой и современностью исчезает. Современностью оказывается все, относящееся к эпохе.
Советская трактовка может быть правомерна для поиска материальных законов исторического процесса. Вместе с тем включение в состав эпохи человеческих индивидов и обусловленных именно их субъективностью таких явлений, как разум, воля, свобода, творчество и т. д., заставляет понимать эпоху не как проявление формации, а как культурно-историческое образование, для которого объективные законы являются не более чем условиями существования.
В этом случае устойчивые признаки эпохи становятся субъективными «экзистенциальными» состояниями и переживаниями людей, и только под таким человечески-субъективным, экзистенциальным углом зрения понятие современности приобретает смысл. Современность – это эпоха, воспринятая человечески-субъективно как материал и предмет деятельности и практики, как пространство индивидуального выбора, в котором реализуются человеческий разум, свобода и творчество. В таком случае именно современность оказывается источником проблематизации эпохи.
Под этим углом зрения эпоха предстает пространством и системой высших ценностей, соответствующей картине мира. Поэтому авторы «Новой философской энциклопедии», на мой взгляд, справедливо понимают под современностью «проблемную ситуацию, в которой оказываются общества вследствие подрыва и распада того строя высших ценностей, которые ранее легитимировали их порядки, обеспечивали осмысленность общей «картины мира» у членов этих обществ и воспринимались ими в качестве высшей и объективной «онтологической» реальности»[15]. Хотя понимание современности в «Энциклопедии» ограничивается философской антропологией и политикой.
1.2.2. Эпоха как завершенная и закрытая система
Общественная жизнь людей представляет собой непрерывный процесс и неопределенное множество ситуаций и межличностных коммуникаций, располагающихся в пространстве и времени, чьи границы могут обозначаться лишь условно. Пространство, например, может быть сегодня идентифицировано как пространство земного шара, а время общественной жизни как гипотетическое время от появления первых людей.
Между тем научное познание становится возможным лишь после того, как рыхлый и неопределенный объект упорядочивается путем приписывания ему строгих пространственно-временных рамок, которые задаются исследователем, поставившим проблему. То, что не относится к проблеме, абстрагируется и принимается в расчет только как внешние условия, в которых она решается. В противном случае познание лишается методической упорядоченности и оказывается спонтанным, интуитивным, нерациональным, а следовательно, и ненаучным.
Эпоха, рассмотренная как период истории, является абстрактным понятием, обозначающим некоторые единые и устойчивые признаки, интересующие исследователя аспекты в динамичной общественной жизни. Наряду с такими аспектами понятие эпохи характеризует абстрактную теорию, описывающую свой предмет – признаки эпохи – и представляющую их как завершенную и закрытую систему[16].
Сама по себе любая теория является не более чем рациональным способом описания и представления действительности. Однако наука всегда практически ориентирована, нацелена на преобразование предметной области. Для социальных и гуманитарных наук это означает их креативный характер. Играя в общественной жизни творческую роль, они по существу рационально организуют ее, подгоняя под свое видение предмета. Именно по этой причине в общественной жизни может быть воплощен любой социальный и гуманитарный идеал и утопия – коммунизм, демократия, полит-корректность, права человека и т. п.
Воплощенная теория наряду с прямым результатом всегда имеет последствия, в том числе и неожиданные. Бывает так, что негативные последствия перевешивают ожидаемый положительный результат и сводят его на нет. Такой, в частности, оказалась попытка построить в России коммунистическое общество в тех конкретных исторических условиях, в каких она была предпринята. Реорганизация общественной жизни людей в соответствии с завершенными и закрытыми теориями в свою очередь превращает само общество в замкнутую и неизменную систему, заставляя его конфликтовать с изменяющимися человеческими интересами.
Традиционная для науки концепция эпохи представляет собой как раз такую завершенную и закрытую систему, и по этой причине она уравновешивается сегодня концепцией современности как незавершенного и открытого процесса диалога и творчества.
Между тем научное познание становится возможным лишь после того, как рыхлый и неопределенный объект упорядочивается путем приписывания ему строгих пространственно-временных рамок, которые задаются исследователем, поставившим проблему. То, что не относится к проблеме, абстрагируется и принимается в расчет только как внешние условия, в которых она решается. В противном случае познание лишается методической упорядоченности и оказывается спонтанным, интуитивным, нерациональным, а следовательно, и ненаучным.
Эпоха, рассмотренная как период истории, является абстрактным понятием, обозначающим некоторые единые и устойчивые признаки, интересующие исследователя аспекты в динамичной общественной жизни. Наряду с такими аспектами понятие эпохи характеризует абстрактную теорию, описывающую свой предмет – признаки эпохи – и представляющую их как завершенную и закрытую систему[16].
Сама по себе любая теория является не более чем рациональным способом описания и представления действительности. Однако наука всегда практически ориентирована, нацелена на преобразование предметной области. Для социальных и гуманитарных наук это означает их креативный характер. Играя в общественной жизни творческую роль, они по существу рационально организуют ее, подгоняя под свое видение предмета. Именно по этой причине в общественной жизни может быть воплощен любой социальный и гуманитарный идеал и утопия – коммунизм, демократия, полит-корректность, права человека и т. п.
Воплощенная теория наряду с прямым результатом всегда имеет последствия, в том числе и неожиданные. Бывает так, что негативные последствия перевешивают ожидаемый положительный результат и сводят его на нет. Такой, в частности, оказалась попытка построить в России коммунистическое общество в тех конкретных исторических условиях, в каких она была предпринята. Реорганизация общественной жизни людей в соответствии с завершенными и закрытыми теориями в свою очередь превращает само общество в замкнутую и неизменную систему, заставляя его конфликтовать с изменяющимися человеческими интересами.
Традиционная для науки концепция эпохи представляет собой как раз такую завершенную и закрытую систему, и по этой причине она уравновешивается сегодня концепцией современности как незавершенного и открытого процесса диалога и творчества.
1.2.3. Соотношение эпохи и цивилизации
Для определения рамок эпохи и ее устойчивых признаков, позволяющих представлять общественную жизнь как своеобразный хронотоп – единство пространственных и временных горизонтов ее теоретического описания, – могут использоваться ныне существующие модели общественно-экономической формации и цивилизации. В обоих случаях эпоха трактуется как ментальность, общественное сознание, организованное их структурами, и как их конкретно-историческое содержание.
Основу эпохи составляют факторы объективные в том смысле, что они не зависят от человеческих индивидов, от субъективных точек зрения и складываются в ходе межиндивидного экзистенциального диалога.
На сегодня существует много теорий цивилизации, мы сосредоточимся на одной из них, нормативной.
Понятие цивилизации на опытном уровне обозначает порядок общественной жизни человека. Экзистенциальный диалог интегрирует разнообразие взглядов о порядке и формирует представление о нем, которое в ходе совместной практики превращается в действительную упорядоченность общественной жизни и становится основой для личностной и социальной культуры, образующейся в ходе социализации и воспитания.
Цивилизация как порядок означает общезначимые способы и технологии общественной жизни индивидов, включающие в себя и предметно-вещные, и интеллектуальные условия: материальные и духовные ценности, знания, идеалы и складывающиеся на их базе организации, институты (напр., нравственности, права) и т. п.
В необходимом для исследований опыте цивилизация проявляется через общепринятые нормы жизни и деятельности людей и в конечном счете через их привычку к такому порядку, в каком они сформировались как личности. Нормы цивилизации выражают объективированные эталоны ее ценностей. В качестве эталонов нормы по отношению к индивидам имеют экспектационный характер и поддерживаются всем социальным организмом как целым. Поэтому нормы инвариантны для любых явлений каждого отдельного культурного организма и выполняют функции законов культуры.
Это, конечно, не означает, что нормы нельзя нарушать, но их нельзя нарушать безболезненно – непременно последует ответная реакция социального организма.
Изучать цивилизацию – значит, предметно исследовать ее нормы и человеческие стереотипы восприятия, мышления и поведения.
Социальная культура характеризует субъективный аспект общественной жизни людей. Это может быть экономическая культура, а также нравственная, религиозная, научная, политическая, правовая, художественная и т. д. Она организована социокультурной парадигмой, создающей ее внутреннюю ритмичность. Ритмы культуры служат для людей нормами совместной жизни: экономики (например, нормы торговли), права (законы), политики (нормы государственного управления), морали (нравственные нормы), технологии (нормы производства ценностей), науки (принципы, парадигмы и методы познания) и т. д.
Для индивида цивилизация выступает как вся совокупность общезначимых норм его социальной культуры, проявляющаяся в привычках и предпочтениях определенного порядка.
Цивилизация – совокупность объективированных законов культуры и субъективно-обусловленных законов общественной жизни.
Нормы цивилизации существуют в двух основных разновидностях: исторически сложившиеся традиции и вновь создаваемые искусственные нормы, еще не успевшие сформировать своей традиции.
Общество представляет собой некое надындивидное формирование, впрочем, берущее начало в индивидах и помимо них невозможное. Поэтому культура и цивилизация в общественной жизни дополняют друг друга, позволяя обществу одновременно и оставаться целостной системой, и непрерывно изменяться.
Формация представляет собой целостный социальный организм, чье существование обусловлено материальными причинами. С точки зрения советской философии это в первую очередь политико-хозяйственные причины. Формация как форма эпохи требует анализа общественной жизни как порождения и части материальной природы.В основу подхода, реализованного в этом пособии, положено именно второе направление в анализе цивилизации.
Цивилизация, напротив, характеризует общество как социальный организм, складывающийся и существующий под влиянием духовных факторов. Эта концепция развивается в двух направлениях:
• в первом общественная жизнь трактуется с точки зрения приоритетного воздействия на нее некоей надсоциальной духовной силы (Бог, Мировой разум, космическая духовность и т. д.). Она представлена досоветской русской философией всеединства, католической европейской философией и многочисленными эзотерическими взглядами;
• во втором и, как думается, наиболее перспективном общество и его жизнь рассматриваются как порождение межсубъектных, и прежде всего межиндивидных коммуникаций и экзистенциального диалога предметно различных, одушевленных и мыслящих людей (Н.А. Бердяев, французский экзистенциализм и т. д.).
Основу эпохи составляют факторы объективные в том смысле, что они не зависят от человеческих индивидов, от субъективных точек зрения и складываются в ходе межиндивидного экзистенциального диалога.
На сегодня существует много теорий цивилизации, мы сосредоточимся на одной из них, нормативной.
Понятие цивилизации на опытном уровне обозначает порядок общественной жизни человека. Экзистенциальный диалог интегрирует разнообразие взглядов о порядке и формирует представление о нем, которое в ходе совместной практики превращается в действительную упорядоченность общественной жизни и становится основой для личностной и социальной культуры, образующейся в ходе социализации и воспитания.
Цивилизация как порядок означает общезначимые способы и технологии общественной жизни индивидов, включающие в себя и предметно-вещные, и интеллектуальные условия: материальные и духовные ценности, знания, идеалы и складывающиеся на их базе организации, институты (напр., нравственности, права) и т. п.
В необходимом для исследований опыте цивилизация проявляется через общепринятые нормы жизни и деятельности людей и в конечном счете через их привычку к такому порядку, в каком они сформировались как личности. Нормы цивилизации выражают объективированные эталоны ее ценностей. В качестве эталонов нормы по отношению к индивидам имеют экспектационный характер и поддерживаются всем социальным организмом как целым. Поэтому нормы инвариантны для любых явлений каждого отдельного культурного организма и выполняют функции законов культуры.
Это, конечно, не означает, что нормы нельзя нарушать, но их нельзя нарушать безболезненно – непременно последует ответная реакция социального организма.
Изучать цивилизацию – значит, предметно исследовать ее нормы и человеческие стереотипы восприятия, мышления и поведения.
Социальная культура характеризует субъективный аспект общественной жизни людей. Это может быть экономическая культура, а также нравственная, религиозная, научная, политическая, правовая, художественная и т. д. Она организована социокультурной парадигмой, создающей ее внутреннюю ритмичность. Ритмы культуры служат для людей нормами совместной жизни: экономики (например, нормы торговли), права (законы), политики (нормы государственного управления), морали (нравственные нормы), технологии (нормы производства ценностей), науки (принципы, парадигмы и методы познания) и т. д.
Для индивида цивилизация выступает как вся совокупность общезначимых норм его социальной культуры, проявляющаяся в привычках и предпочтениях определенного порядка.
В разных культурах цивилизация может принимать различный облик. Так, в современной России со времен СССР, а может быть, и с более древних преобладает политическая технология, в США – экономическая технология. В нынешней Западной Европе доминирует гуманитарно-правовая технология, закрепленная, в частности, в «правах человека». В исламском мире сегодня господствуют теократические технологии, в Китае пока на первом месте по-прежнему находятся технологии бытового традиционализма.Цивилизация образуется в ходе диалога не всех индивидов, но только тех, кто выступает субъектом культуротворчества, т. е. осознавших самих себя и других людей высшими общественными и личными ценностями. В диалоге объективируется их разум. Общезначимая же форма этого разума становится внутренней упорядоченностью познающего и оценивающего мышления, общей рациональностью. Цивилизация поэтому выступает системой норм рационального мышления, поведения, коммуникаций и, как следствие, общественных отношений. В этом смысле цивилизация инвариантна для всех явлений культуры и может рассматриваться как ее закон.
Цивилизация – совокупность объективированных законов культуры и субъективно-обусловленных законов общественной жизни.
Нормы цивилизации существуют в двух основных разновидностях: исторически сложившиеся традиции и вновь создаваемые искусственные нормы, еще не успевшие сформировать своей традиции.
Люди создают предмет, например, обувную фабрику, город или политическую партию. Фабрика побуждает к появлению сопутствующих производств по выделке кожи, по изготовлению деревянных колодок, обувных гвоздей. Жители узнают, что есть такая фабрика, начинают собственные производства и везут свои изделия, а фабрика дает им заказы. Вокруг нее появляются целые кварталы кожевников, кузнецов и пр., у каждого свои производственные секреты, и по прошествии двух-трех столетий в этих кварталах выделка кожи и ковка гвоздей становятся традицией, в которой воспитываются великолепные мастера. А фабрика начинает традиционно славиться своей обувью. Ее покупают по всему свету, у фабрики появляется личная марка лучшего в мире обувщика. Носить ее обувь престижно. Пусть потом будут сотни таких фабрик, но престижна именно эта марка. Пусть другие фабрики делают лучше, но только у этой фабрики престижно покупать из-за традиционности ее марки.Цивилизация является единством материальных и интеллектуальных ценностей, норм и институтов, воспроизводящих друг друга как целостную и устойчивую систему.
Если построен город на берегу моря, он традиционно может прославиться как город рыбаков. Если создана партия защиты домашних сверчков и озерных лягушек, как бы за столетия ни поменялись ее цели, она традиционно известна любовью к сверчкам и лягушкам.
Общество представляет собой некое надындивидное формирование, впрочем, берущее начало в индивидах и помимо них невозможное. Поэтому культура и цивилизация в общественной жизни дополняют друг друга, позволяя обществу одновременно и оставаться целостной системой, и непрерывно изменяться.
Цивилизация неотъемлема от общественной жизни и социальной культуры, это их форма – скелет, придающий им целостность. Общественная жизнь представляет бурно волнующееся море, химическую реакцию, кипящую воду, а цивилизация – берега и дно, законы реакции, физические законы кипения. Цивилизация – причина и форма устойчивости общественного организма, а культура – способ его изменчивости. Думается, что О. Шпенглер, показавший цивилизацию как завершающий этап в развитии культуры, на самом деле подчеркнул противоречие между культурой и цивилизацией, а также дисбаланс, характерный для завершающего периода в эволюции общественного организма, когда культура угасает и цивилизация со своими нормами выходит на поверхность. Так иногда происходит в старости: ткани высыхают, и в глаза бросается скелет, обтянутый кожей.
1.2.4. Современность как незавершенный и открытый процесс творчества будущего
Если эпоха обладает цивилизационной формой, то современность как субъективный взгляд на эпоху и ее нормы представляет собой чрезвычайно динамичный процесс межсубъектных взаимодействий, коммуникаций и ситуаций. В отличие от объективных законов эпохи современность носит во многом случайный характер и связана с культурой.
Согласно сегодняшним представлениям (Ю. Хабермас, Ж. – Ф. Лиотар и др.) современность (модерн) и соответственно модернизм как взгляд, преодолевающий Просвещение, начинается с признания плюрализма в социокультурном творчестве. Современность нацелена на будущее, как на всегда открытый и незавершенный проект, моделируемый в ходе взаимодействия множества различных, в том числе и противоположных взглядов.
Согласно сегодняшним представлениям (Ю. Хабермас, Ж. – Ф. Лиотар и др.) современность (модерн) и соответственно модернизм как взгляд, преодолевающий Просвещение, начинается с признания плюрализма в социокультурном творчестве. Современность нацелена на будущее, как на всегда открытый и незавершенный проект, моделируемый в ходе взаимодействия множества различных, в том числе и противоположных взглядов.