Лиза спрыгнула наземь. Ей ужасно не хотелось входить одной в темный вестибюль. Но настоящим принцессам довольно часто приходится делать то, что ужасно не хочется. По спине у Лизы побежали мурашки – снизу вверх, так, что волосы чуть дыбом не встали. Лиза оглянулась на львов, глубоко вдохнула – и нырнула в темный вестибюль. Как в омут с обрыва.
Лиза стиснула зубы, чтобы не стучали, и на ощупь двинулась вперед, едва не налетела на какое-то дерево в кадке. Зашуршали жесткие листья – кажется, ненастоящие. Сначала идти было мягко, потом под ногами глухо отозвались мраморные плиты пола – значит, с ковра она уже свернула. Куда же теперь идти?
Лиза остановилась.
Так, – вдруг отчетливо подумалось ей. – Это кому же я поверила? Это что же теперь будет?!
Лиза повернулась и кинулась к дверям. Каждый шаг грохотал по плитам, как чугунная гиря, а двери не то что скрипели, не то что визжали – они выли, как волки! Лиза выскочила на улицу, перевела дух и…
И поняла, что никуда она не вышла, а по-прежнему стоит в темном вестибюле. И что ноги у нее онемели.
И тут в воздухе прямо перед Лизиным носом соткались ровные светящиеся буквы:
«Сюда, Лиллибет».
Лиза сделала шаг. Еще шаг. Надпись медленно плыла перед ней. Вот и лестница, и даже лифт, только он, конечно, не работает. Лиза вцепилась в холодные мраморные перила, пытаясь остановиться, но не тут-то было. Пальцы пришлось разжать. Буквы заколебались, как будто их ветер пошевелил, и сложились в новую надпись.
«Смелее, вперед».
Первый этаж, второй, третий… В гулких пролетах взлетало эхо и шевелились сквозняки. Не горела ни одна лампочка. В темноте проступали какие-то драпировки, вазы, высокие позолоченные двери. На четвертом этаже Лиза очутилась в какой-то бескрайней гостиной. Посреди, как айсберг, белел концертный рояль. От него, кажется, и впрямь тянуло холодом. Или это где-то окно открыто? Лиза поежилась.
«Поднимайся на последний этаж. Я тебя жду», – поманили буквы. Лиза осторожно обогнула рояль и оказалась на ступенях другой лестницы, винтовой, но довольно широкой. Как же этот Изморин тут ходит, если он почти слепой?
Ноги шли, как заведенные, Лиза чуть не упала, с трудом удержав равновесие. А потом заболела голова. А потом все остальное – как будто мгновенно поднялась температура. Хотелось сесть прямо на ступеньки, уткнуть голову в коленки и заплакать. И никуда не ходить. Да что же это такое?
Вот и последний поворот лестницы. Буквы в воздухе сложились в слово «Входи». В их слабом свете Лиза увидела прямо перед собой неплотно прикрытую дверь. Из-за двери, сквозь стены, шел низкий, невыносимый гул. Лиза чувствовала его всем телом, до самых кончиков пальцев, но не слышала – вокруг по-прежнему царила мертвая тишина, и в этом-то и заключался главный ужас.
По спине у Лизы поползли мурашки. Это все уже было! Она точно помнит – это было совсем недавно.
И дверь тоже была, только серая, железная…
Черный замок.
И облако клубящейся мглы, и фигура какого-то человека… Так вот оно что!
– Вот мы и встретились, Лиллибет.
Она с трудом открыла глаза.
Глава 4,
Лиза стиснула зубы, чтобы не стучали, и на ощупь двинулась вперед, едва не налетела на какое-то дерево в кадке. Зашуршали жесткие листья – кажется, ненастоящие. Сначала идти было мягко, потом под ногами глухо отозвались мраморные плиты пола – значит, с ковра она уже свернула. Куда же теперь идти?
Лиза остановилась.
Так, – вдруг отчетливо подумалось ей. – Это кому же я поверила? Это что же теперь будет?!
Лиза повернулась и кинулась к дверям. Каждый шаг грохотал по плитам, как чугунная гиря, а двери не то что скрипели, не то что визжали – они выли, как волки! Лиза выскочила на улицу, перевела дух и…
И поняла, что никуда она не вышла, а по-прежнему стоит в темном вестибюле. И что ноги у нее онемели.
И тут в воздухе прямо перед Лизиным носом соткались ровные светящиеся буквы:
«Сюда, Лиллибет».
Лиза сделала шаг. Еще шаг. Надпись медленно плыла перед ней. Вот и лестница, и даже лифт, только он, конечно, не работает. Лиза вцепилась в холодные мраморные перила, пытаясь остановиться, но не тут-то было. Пальцы пришлось разжать. Буквы заколебались, как будто их ветер пошевелил, и сложились в новую надпись.
«Смелее, вперед».
Первый этаж, второй, третий… В гулких пролетах взлетало эхо и шевелились сквозняки. Не горела ни одна лампочка. В темноте проступали какие-то драпировки, вазы, высокие позолоченные двери. На четвертом этаже Лиза очутилась в какой-то бескрайней гостиной. Посреди, как айсберг, белел концертный рояль. От него, кажется, и впрямь тянуло холодом. Или это где-то окно открыто? Лиза поежилась.
«Поднимайся на последний этаж. Я тебя жду», – поманили буквы. Лиза осторожно обогнула рояль и оказалась на ступенях другой лестницы, винтовой, но довольно широкой. Как же этот Изморин тут ходит, если он почти слепой?
Ноги шли, как заведенные, Лиза чуть не упала, с трудом удержав равновесие. А потом заболела голова. А потом все остальное – как будто мгновенно поднялась температура. Хотелось сесть прямо на ступеньки, уткнуть голову в коленки и заплакать. И никуда не ходить. Да что же это такое?
Вот и последний поворот лестницы. Буквы в воздухе сложились в слово «Входи». В их слабом свете Лиза увидела прямо перед собой неплотно прикрытую дверь. Из-за двери, сквозь стены, шел низкий, невыносимый гул. Лиза чувствовала его всем телом, до самых кончиков пальцев, но не слышала – вокруг по-прежнему царила мертвая тишина, и в этом-то и заключался главный ужас.
По спине у Лизы поползли мурашки. Это все уже было! Она точно помнит – это было совсем недавно.
И дверь тоже была, только серая, железная…
Черный замок.
И облако клубящейся мглы, и фигура какого-то человека… Так вот оно что!
– Вот мы и встретились, Лиллибет.
Она с трудом открыла глаза.
Глава 4,
в которой Король Радингленский загадывает Сфинксу загадки, а волшебника Филина больше нет
Можно было и не открывать – в номере висела чернильная мгла.
– Заходи, заходи, – гостеприимно сказал ровный знакомый голос. – Извини, Лизавета, темновато тут. Сориентируешься?
– Ага, – с трудом выдавила Лиза. Ей хотелось тихонько шагнуть назад, в коридор, и выбежать на улицу, под снег, град, дождь, под колючий ветер – куда угодно. Ноги словно примерзли к полу.
По щеке у Лизы холодком пролетел сквозняк – кто-то совершенно беззвучно прошел мимо нее к окну. Звякнула защелка.
– Нет, это никуда не годится, – в голосе прозвучала приветливая улыбка. – Темно, страшно и меня не видно… Ничего, потерплю, – шаги удалились, зашуршала тяжелая ткань. Лиза увидела сизый прямоугольник окна и на его фоне – очертания высокого стройного человека. Изморин. Да.
– Кажется, похолодало, – великий маг и музыкант глянул на площадь. Там, далеко внизу, чернели лужи и качались на ветру погашенные фонари. – Как ты добралась – все в порядке?
Лиза кивнула, потом спохватилась и сказала:
– Да-да.
– Ничего-ничего, когда ты киваешь, я тоже вижу, – Изморин рассмеялся неизвестно чему. Смех был приглушенный, но гул в ушах у Лизы не прекращался. Сейчас он повернется и посмотрит мне в лицо, поняла она и вся съежилась. И никакой он не слепой! И вообще он все врал! А я попалась, как дурочка. Что же теперь делать? Это ведь самый настоящий черный маг, да еще и доппельгангер.
Изморин повернулся.
На белом, как творог, лице, черными дырами темнели очки.
– Сейчас станет светлее, – ровным тоном сказало лицо.
Сквозь облака начало пробиваться белесое сияние.
– Солнечный свет мне совсем нельзя, – продолжал Изморин. Огорченно. – Но лунный ничего. Хоть он и отраженный солнечный. – За окном очистился клочок неба, и Лиза зажмурилась от неожиданно яркого серебряного света. – К сожалению, за все приходится платить, в том числе и за магическое могущество. Тут уж ничего не поделаешь. Садись, Лиза.
Лиза на негнущихся ногах добралась до ближайшего кресла и опустилась на краешек. Вот уж влипла так влипла. Теперь понятно, что не Паулина тут главная, она так, на побегушках. И кто все это натворил, тоже яснее ясного.
– Я очень рад, что ты пришла, – мягко начал Изморин и сел напротив. – Честно говоря, вся надежда теперь только на тебя, именно на тебя и ни на кого другого. Ты же видела, что в городе творится? Одному мне со всем этим не справиться. Правда же. Но это строго между нами, договорились? – он побарабанил белыми пальцами по журнальному столику. – Ну что ты молчишь? А, понятно…
«Как же быть? – лихорадочно соображала Лиза. – Убежать никак. Перебивать страшно. Тогда, в Замке, Инго рядом был и вообще…» Ей очень хотелось отвести от Изморина глаза – и никак не получалось, шея одеревенела. В волосах его сверкали лунные искры. Как в снегу.
– Я вижу, ты меня узнала. Что ж, так лучше для всех нас. Ты всегда была умной девочкой, сколько я тебя знаю. Да, я именно Мутабор. Точнее…
Лиза было дернулась, но Изморин остановил ее движением узкой ладони.
– Точнее, я был Мутабором – тогда, на коронации. Но ты оказалась весьма достойным противником. Я был побежден. Я и сейчас признаю твою победу, – он шутливо поднял руки вверх – сдаюсь, мол, – и вновь шелестяще рассмеялся. – Тогда-то ты мне и понравилась. Ведь все они – ты понимаешь, о ком я говорю, верно? – без тебя бы вообще ничего не смогли со мной сделать. А теперь послушай меня внимательно и, если не трудно, не перебивай.
Какое там перебивать!
– Мутабор, – усмехнулся вдруг Изморин. – Слово-то какое смешное… Будто и не про меня.
Музыкант прошелся по комнате, потом присел на подоконник и снял очки. Лиза беззвучно ойкнула.
– Посмотри-ка на меня повнимательнее, Лиллибет, – радушно пригласил он. – Прости, свет я все-таки зажечь не могу, но ты ведь и так видишь, да?
Лучше бы она ничего не видела!
Изморин на вид казался совсем как человек – умное, серьезное, немного усталое лицо, и глаза совершенно нормальные, вполне зрячие, и не красные, и в темноте не светятся, разве что очень-очень светлые. Только почему-то смотреть на него больно – такое с Лизой однажды было, когда она в первом классе решила примерить Бабушкины очки. И еще он был какой-то слишком отчетливый, как глянцевитая фотография в журнале – до мельчайших подробностей. От аккуратного, волосок к волоску, пробора, до посверкивающих запонок.
– Видишь? Теперь я уже вовсе не Мутабор. Побыл доппельгангером, и хватит. Чего не сделаешь, чтобы удовлетворить собственное ненасытное любопытство, – Изморин сверкнул улыбкой. Улыбка была обаятельная, даже теплая, не придерешься, но Лиза сидела ни жива ни мертва – от музыканта шел гудящий холод Черного замка.
– Кстати, имей это в виду, ты ведь девочка талантливая, – с любопытством надо поосторожнее. Впрочем, если будешь меня слушаться, все будет хорошо. Ах да, – спохватился он. – Может, ты замерзла? Может, хочешь чаю?
Это было уже слишком. Лиза отрицательно кашлянула.
– Не хочешь? Смотри, воля твоя. Давай поговорим как два взрослых разумных человека.
Изморин снова поднялся.
– А ведь я знал, что трудно будет разговаривать… – он хрустнул сплетенными пальцами. – Могу себе представить, что тебе про меня наговорили. Могу себе представить, – Изморин помедлил. – Скажи пожалуйста, при тебе ведь можно курить?
– А? – Лиза чуть не подскочила от неожиданности. Оно еще и курит!!!
– Да, все как у людей. Привык мгновенно.
Он со стуком переставил на столике что-то поблескивающее.
– Собственно, – он доверительно понизил голос, – я и раньше курил. Успел соскучиться – как по десяткам других ощущений. Доппельгангеры ведь всего этого лишены. – Он зажал длинную сигарету в зубах, а потом сделал очень странный жест – прикрыл глаза ладонью, как щитком, а другой рукой поднес к сигарете зажигалку. Язычок пламени мелькнул и пропал.
«Живого огня видеть не может», – отчетливо подумала Лиза.
– Так, – продолжал Изморин. – Давай по порядку. Что тебе, собственно, говорили наверняка? И кто говорил? Это ведь тоже важно.
Лиза на всякий случай промолчала. Впрочем, Изморин ответа и не ждал.
– Тебе наговорили, что я будто бы убил твоих родителей. Но как может человек, которого при этом и близко-то не было, доподлинно знать правду? – он недовольно пожал плечами. – А на самом деле все было иначе.
«Ага, щас, как же!» – подумала Лиза с ехидной интонацией Костика Конрада.
– Запомни, Лилли, Уну и Инго убили те четверо, которых я потом заточил в кристалл – Паулина, Коракс, Штамм и Ангст, – мерно чеканил Изморин. – Ты с ними дело имела, так что помнишь, что это за нелюдь была. А я, наоборот, пытался помешать – и не успел, не смог. Господи, там была такая неразбериха! – он раздраженно стряхнул пепел, передвинув стеклянную пепельницу поближе к себе. – Когда используются магические кристаллы, при свертывании пространства происходит спонтанный выброс энергии. Колоссальный. Впрочем, я, наверно, непонятно объясняю, это же третий семестр квантовой магомеханики как минимум.
Лиза изо всех сил старалась не отводить взгляда от мерцающего огонька сигареты. Так было спокойнее.
– Одним словом, там был просто столб огня до небес. Скалы плавились, лед испарялся и птицы на лету горели. Я сам еле выжил. Не будь я тогда доппельгангером, не выжил бы вообще, – он помолчал и скорбно вздохнул. – А тебе, значит, расписали, что я гнусный убийца, да? И ты вот уже год живешь с этой мыслью? Бедная девочка, – он снова вздохнул. – Прежде чем рассказывать такое впечатлительному ребенку, двадцать раз подумать надо!.. Ладно, я что-то отвлекся.
«Это он под Филина подкапывается, – поняла Лиза. – Так я и поверила! Он вообще все врет! Вон на этих, из шарика, нелюдью ругается, а сам с Паулиной вовсю сработался». Слушать все равно было ужасно трудно. И страшно. Хотя уже не так страшно, как вначале – по крайней мере, думать хоть что-то получалось.
– Ты, наверно, хочешь знать, как же вышло, что теперь я с одним из этих убийц… м-м-м… как бы сотрудничаю? – вкрадчиво спросил Изморин. – Что ж, ты вправе задать такой вопрос.
«Мысли читает, что ли? – обожгло Лизу. – Этого еще не хватало! Надо как-нибудь… потише думать».
– Видишь ли, Лиллибет, я – человек широких взглядов и готов заключать союз с бывшими противниками, особенно с достойными. Вот, например, с тобой, да? – Изморин заулыбался. – Но ты-то мне более чем симпатична. Однако иногда, во имя высших целей, – каких именно, я тебе объясню позже, – приходится иметь дело с не самыми приятными людьми. Или не совсем с людьми. Паулина, которую ты, несомненно, уже видела, как раз из таких. Только погоди винить меня в неразборчивости, хорошо?
Как у него все складно получается, разозлилась Лиза. Еще и высшие цели приплел. Сейчас вообще начнет мне мозги пудрить и весь этот морок на кого-нибудь свалит.
– Что ты, собственно, видела, Лилли? – спросил Изморин. – Точнее – кого? Силы у Паулины сейчас уже не те. Я лично держу ее под контролем, чтобы она не навредила городу больше, чем успела, а заодно… как бы это назвать… использую остатки ее сил всем нам на благо. И, кстати, ты имей в виду, она – только оружие.
Ну точно, подумала Лиза. Мутабор весь в белом, а мы сейчас узнаем, кто тут главный виноватый.
– Чье… оружие? – шепотом спросила она.
– Черного замка, конечно, – как само собой разумеющееся ответил Изморин, но лицо у него дернулось, будто от боли. – Моего давнего врага. Ведь когда-то я был его пленником. Это Паулина навела Черный замок на мой след – ты, наверно, знаешь, что он перемещается из мира в мир по собственной воле? Вместе со всеми своими пленниками, одним из которых, наряду с твоим братом, когда-то был и я.
Лиза закивала, как примерная ученица. Ага, и в Радинглен Черный замок приполз, как черепаха на солнышко, погреться – так, случайно.
– По счастью, я успел перехватить ее на полпути и уничтожить меня Замок не успел. Хотя пытается. Все время. Поэтому и тело, которое я себе создал, испытывает боль, – он потер грудь. – А сейчас Паулина напустила Замок на город. Теперь ты понимаешь, девочка моя, нам с тобой есть за что сражаться. Кстати, – он поднял палец, – даже мне, при всех моих возможностях, подчеркиваю, немалых, навряд ли удалось бы справиться с Паулиной, если бы твой брат и мой достойный ученик ее тогда не обезвредил. Правда, лишь временно и лишь частично, но этого мне хватило. Мы с тобой при этом были и все помним. Верно? – Изморин сделал эффектную паузу. – Каков мальчик, а?
Даже не волшебный слух, а здравый смысл подсказывал Лизе, что вся эта речь, с паузами и улыбками, заранее отрепетирована – может, даже и перед зеркалом.
Лиза стиснула зубы. «Надо что-то срочно с лицом делать. Срочно! – пронеслось у нее в голове. – Улыбаться ему, что ли, всю дорогу? Так ведь щеки заболят. А ведь даже интересно, как он будет отвираться…»
– Так вот что касается твоего брата, – заговорил Изморин. – Ты видишь, что получилось из Инго? И как быстро! Какова работа, а? – с нажимом спросил он. – Вундеркинд! Шедевр! А как он сопротивлялся, строптивец! А теперь слышала бы ты, как этого потрясающего словесника хвалят мои амберхавенские друзья…
«Имена амберхавенских друзей, пожалуйста», – холодно уронил Лизин внутренний голос. Лиза даже подивилась, сколько от него пользы.
– Так что он просто до сих пор не понял собственного блага, – с огорчением в голосе сказал Изморин. – И везения. Ему ведь крупно повезло, что мы оказались в Черном замке одновременно, товарищами по несчастью. Повзрослеет – поймет. – Изморин сделал паузу, чтобы до Лизы все хорошенько дошло. – Согласись, Лиллибет, я имею полное право гордиться таким учеником. И горжусь. Правда, может показаться, что сейчас в учителях у него совсем другой человек… Впрочем, я не ревнив. Хотя когда этот Глаукс был моим студентом… Как, ты не знаешь?
Лиза вспомнила приемчики бывшей одноклассницы Юлечки Южиной – прилежно разинула рот и с видом крайнего изумления распахнула глаза пошире. Получилось как фальшивая нота, но Изморин ласково улыбнулся в ответ. «Не заметил! Да он же вообще ничего не понимает! – едва не ахнула Лиза. – Он же про настоящих людей все забыл! Если вообще знал!»
– Он тебе, наверно, мало что рассказывал про Амберхавен, – успокаивающе, как маленькому ребенку, объяснил Изморин. – Потому что скрывал правду. Видишь, что получается – все это время тебя со всех сторон окружал обман, Лилли! Так вот, там, в Университете, он познакомился с твоей бабушкой, с Таль. Я помню, они были очень красивой парой. Думаешь, почему Филин теперь так с тобой носится? – Изморин подался вперед. – Сложись обстоятельства иначе, ты ведь могла бы быть его внучкой. Да-да!
«Не хочу ничего слушать! Не хочу ничего знать!» – Лиза еле удержалась, чтобы не заткнуть уши. Наоборот, вытянула шею, изображая внимание.
– Правда, тогда ты бы точно не была принцессой, а это ведь обидно, правда? Быть обычной девочкой – скучно, ты согласна? Словом, я считаю, что все сложилось к лучшему. Королевская кровь нам пригодится.
«Это в каком же смысле?!» – Лиза прикусила язык.
– Я понимаю, тебе нелегко все это осмыслить, сразу столько всего навалилось, – сочувственно произнес Изморин. – Но ты уже совсем взрослая и должна подумать о своем будущем. У тебя дар, ты отмечена особым талантом, его нельзя зарывать в землю. Да, конечно, Филин очень способный волшебник – он был одним из лучших моих студентов. Но эта его странная система запретов – одно нельзя, другое нехорошо, третье нарушает равновесие… – Изморин пренебрежительно пожал плечом. – Согласись, если так осторожничать, далеко не уйдешь. Не спорю, он был тебе хорошим учителем – до определенного момента. Правда? – он подался вперед.
Лиза на всякий случай сделала глупые глаза. Пусть думает, что она соглашается.
– Ну вот, ты же сама все прекрасно понимаешь, – удовлетворенно кивнул Изморин. – Умница. Пойдем дальше. Ну чему он тебя успел научить, этот Филин? Все эти загорающиеся по свисту фонарики и послушные коты – как-то мелковато, право слово. Но больше он ничего тебе дать не в силах. А все, что ты сделала на коронации, – ты сделала абсолютно самостоятельно. Ты теперь многое можешь – я в этом убедился на своей шкуре, – он усмехнулся. – Филин тебе просто руки связывает. Тебе нужен размах, масштаб, смелость. А значит, и новый, настоящий учитель. Обо всем этом я позабочусь.
Изморин погасил сигарету, поднялся и заходил по комнате.
– Самые сильные должны держаться вместе, верно? – воодушевленно продолжал Изморин. – Правда, у нас с тобой сейчас очень мало времени на учебу.
– Почему? – надо же было что-нибудь спросить и вообще изобразить интерес.
– Ты же видишь, что творится, – Изморин махнул рукой на темный затопленный город за окном. – Нужно спасать Питер. Думаю, сил у нас должно хватить. А уж потом…
– А без меня никак? – пересохшими губами спросила Лиза.
– А ты что, не хочешь спасти свой город? – поразился Изморин, хромая взад-вперед по комнате. – Ну же, возьми себя в руки, девочка моя! Я понимаю, тебе страшно, и вообще это все так неожиданно. Но ты должна набраться мужества, Лиллибет. Мы с тобой два самых сильных мага на весь город. Поверь, если бы Филин был способен хоть чем-то нам помочь, я бы и его пригласил. Но сейчас он со своей осторожностью, с этими разговорами про равновесие может нам только помешать. Нельзя терять время! Надо отвоевать город, уничтожить зло – любыми способами!
– К-к-какое зло? – выдавила Лиза. Неужели есть еще что-то хуже этого улыбчивого манекена с белыми волосами?
– Как какое! Черный замок, конечно. Не я же все это устроил, – Изморин опять кивнул на окно. – Мне нужна твоя помощь, Лиллибет.
Лиза окаменела. Ну все, теперь-то ей точно не отвертеться!
…В квартире на Петроградской было темно и пусто. В стекла яростно молотил дождь.
Потом где-то в глубине квартиры скрипнул паркет.
Инго вытянул вперед руку и нащупал книжные полки. Ага, он очутился на пороге Бабушкиной комнаты. Король что-то тихонько сказал себе под нос и потер ладони. В левой тут же затеплился огонек – неяркий, как у старого фонарика, – и с ним Инго быстро прошелся по квартире. Никого. Посреди прихожей валялся клетчатый Лизин тапочек.
Об второй Инго споткнулся в кухне. Посреди стола стояла чашка. Инго потрогал чашкин бок – еще теплая. И чая вон почти половина не допита. Как всегда. В сахарнице торчала ложка. На блюдце сиротливо засыхал бутерброд с сыром – надкусанный. Рядом в розетке печально кренился на бок огарок свечки.
Инго поднес к свечке ладонь, и огонек радостно перепрыгнул на фитиль, как канарейка на жердочку. Инго упал на стул и стал думать. Огарок мигнул раз, другой и принялся медленно гаснуть. По квартире гуляли сквозняки, король поежился и машинально сунул руки в карманы куртки. Правый был застегнут на молнию. Инго отдернул руку и вполголоса сказал: «Ну конечно, так я про тебя и забыл». Потом он выложил на кухонный стол Белую Книгу.
По стенам темной кухни поплыли зыбкие световые пятна, словно солнечные зайчики от воды в погожий день. Книга засияла всей обложкой – над ней даже воздух задрожал, как над костром. Огарок смущенно погас. Инго некоторое время смотрел на Книгу, причем лицо у короля было такое, будто и она на него смотрит. В упор. В озаренной кухне раздался тихий вкрадчивый шелест. Переплет вопросительно дернулся – что, мол, не открываешь?
– Ку-да? Нет-нет, спасибо, – Инго мотнул головой и поднялся. – Не нужно. Ты мне просто фонариком поработай и хватит с тебя.
Потом он стряхнул с блюдца бутерброд и быстро обежал взглядом кухню. Подошел к буфету и стал распахивать все дверцы и выдвигать все ящики подряд, пока наконец не отыскал на дне шкафчика одинокую маленькую луковку. Инго бережно положил находку на блюдце и, пригнувшись над столом, зашептал:
– Серебряное блюдечко и наливное яблочко, милые вы мои, покажите-ка мне принцессу Лиллибет…
Польщенная луковка принялась кататься по блюдечку, – сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Блюдечко тихонько засветилось.
– Заходи, заходи, – гостеприимно сказал ровный знакомый голос. – Извини, Лизавета, темновато тут. Сориентируешься?
– Ага, – с трудом выдавила Лиза. Ей хотелось тихонько шагнуть назад, в коридор, и выбежать на улицу, под снег, град, дождь, под колючий ветер – куда угодно. Ноги словно примерзли к полу.
По щеке у Лизы холодком пролетел сквозняк – кто-то совершенно беззвучно прошел мимо нее к окну. Звякнула защелка.
– Нет, это никуда не годится, – в голосе прозвучала приветливая улыбка. – Темно, страшно и меня не видно… Ничего, потерплю, – шаги удалились, зашуршала тяжелая ткань. Лиза увидела сизый прямоугольник окна и на его фоне – очертания высокого стройного человека. Изморин. Да.
– Кажется, похолодало, – великий маг и музыкант глянул на площадь. Там, далеко внизу, чернели лужи и качались на ветру погашенные фонари. – Как ты добралась – все в порядке?
Лиза кивнула, потом спохватилась и сказала:
– Да-да.
– Ничего-ничего, когда ты киваешь, я тоже вижу, – Изморин рассмеялся неизвестно чему. Смех был приглушенный, но гул в ушах у Лизы не прекращался. Сейчас он повернется и посмотрит мне в лицо, поняла она и вся съежилась. И никакой он не слепой! И вообще он все врал! А я попалась, как дурочка. Что же теперь делать? Это ведь самый настоящий черный маг, да еще и доппельгангер.
Изморин повернулся.
На белом, как творог, лице, черными дырами темнели очки.
– Сейчас станет светлее, – ровным тоном сказало лицо.
Сквозь облака начало пробиваться белесое сияние.
– Солнечный свет мне совсем нельзя, – продолжал Изморин. Огорченно. – Но лунный ничего. Хоть он и отраженный солнечный. – За окном очистился клочок неба, и Лиза зажмурилась от неожиданно яркого серебряного света. – К сожалению, за все приходится платить, в том числе и за магическое могущество. Тут уж ничего не поделаешь. Садись, Лиза.
Лиза на негнущихся ногах добралась до ближайшего кресла и опустилась на краешек. Вот уж влипла так влипла. Теперь понятно, что не Паулина тут главная, она так, на побегушках. И кто все это натворил, тоже яснее ясного.
– Я очень рад, что ты пришла, – мягко начал Изморин и сел напротив. – Честно говоря, вся надежда теперь только на тебя, именно на тебя и ни на кого другого. Ты же видела, что в городе творится? Одному мне со всем этим не справиться. Правда же. Но это строго между нами, договорились? – он побарабанил белыми пальцами по журнальному столику. – Ну что ты молчишь? А, понятно…
«Как же быть? – лихорадочно соображала Лиза. – Убежать никак. Перебивать страшно. Тогда, в Замке, Инго рядом был и вообще…» Ей очень хотелось отвести от Изморина глаза – и никак не получалось, шея одеревенела. В волосах его сверкали лунные искры. Как в снегу.
– Я вижу, ты меня узнала. Что ж, так лучше для всех нас. Ты всегда была умной девочкой, сколько я тебя знаю. Да, я именно Мутабор. Точнее…
Лиза было дернулась, но Изморин остановил ее движением узкой ладони.
– Точнее, я был Мутабором – тогда, на коронации. Но ты оказалась весьма достойным противником. Я был побежден. Я и сейчас признаю твою победу, – он шутливо поднял руки вверх – сдаюсь, мол, – и вновь шелестяще рассмеялся. – Тогда-то ты мне и понравилась. Ведь все они – ты понимаешь, о ком я говорю, верно? – без тебя бы вообще ничего не смогли со мной сделать. А теперь послушай меня внимательно и, если не трудно, не перебивай.
Какое там перебивать!
– Мутабор, – усмехнулся вдруг Изморин. – Слово-то какое смешное… Будто и не про меня.
Музыкант прошелся по комнате, потом присел на подоконник и снял очки. Лиза беззвучно ойкнула.
– Посмотри-ка на меня повнимательнее, Лиллибет, – радушно пригласил он. – Прости, свет я все-таки зажечь не могу, но ты ведь и так видишь, да?
Лучше бы она ничего не видела!
Изморин на вид казался совсем как человек – умное, серьезное, немного усталое лицо, и глаза совершенно нормальные, вполне зрячие, и не красные, и в темноте не светятся, разве что очень-очень светлые. Только почему-то смотреть на него больно – такое с Лизой однажды было, когда она в первом классе решила примерить Бабушкины очки. И еще он был какой-то слишком отчетливый, как глянцевитая фотография в журнале – до мельчайших подробностей. От аккуратного, волосок к волоску, пробора, до посверкивающих запонок.
– Видишь? Теперь я уже вовсе не Мутабор. Побыл доппельгангером, и хватит. Чего не сделаешь, чтобы удовлетворить собственное ненасытное любопытство, – Изморин сверкнул улыбкой. Улыбка была обаятельная, даже теплая, не придерешься, но Лиза сидела ни жива ни мертва – от музыканта шел гудящий холод Черного замка.
– Кстати, имей это в виду, ты ведь девочка талантливая, – с любопытством надо поосторожнее. Впрочем, если будешь меня слушаться, все будет хорошо. Ах да, – спохватился он. – Может, ты замерзла? Может, хочешь чаю?
Это было уже слишком. Лиза отрицательно кашлянула.
– Не хочешь? Смотри, воля твоя. Давай поговорим как два взрослых разумных человека.
Изморин снова поднялся.
– А ведь я знал, что трудно будет разговаривать… – он хрустнул сплетенными пальцами. – Могу себе представить, что тебе про меня наговорили. Могу себе представить, – Изморин помедлил. – Скажи пожалуйста, при тебе ведь можно курить?
– А? – Лиза чуть не подскочила от неожиданности. Оно еще и курит!!!
– Да, все как у людей. Привык мгновенно.
Он со стуком переставил на столике что-то поблескивающее.
– Собственно, – он доверительно понизил голос, – я и раньше курил. Успел соскучиться – как по десяткам других ощущений. Доппельгангеры ведь всего этого лишены. – Он зажал длинную сигарету в зубах, а потом сделал очень странный жест – прикрыл глаза ладонью, как щитком, а другой рукой поднес к сигарете зажигалку. Язычок пламени мелькнул и пропал.
«Живого огня видеть не может», – отчетливо подумала Лиза.
– Так, – продолжал Изморин. – Давай по порядку. Что тебе, собственно, говорили наверняка? И кто говорил? Это ведь тоже важно.
Лиза на всякий случай промолчала. Впрочем, Изморин ответа и не ждал.
– Тебе наговорили, что я будто бы убил твоих родителей. Но как может человек, которого при этом и близко-то не было, доподлинно знать правду? – он недовольно пожал плечами. – А на самом деле все было иначе.
«Ага, щас, как же!» – подумала Лиза с ехидной интонацией Костика Конрада.
– Запомни, Лилли, Уну и Инго убили те четверо, которых я потом заточил в кристалл – Паулина, Коракс, Штамм и Ангст, – мерно чеканил Изморин. – Ты с ними дело имела, так что помнишь, что это за нелюдь была. А я, наоборот, пытался помешать – и не успел, не смог. Господи, там была такая неразбериха! – он раздраженно стряхнул пепел, передвинув стеклянную пепельницу поближе к себе. – Когда используются магические кристаллы, при свертывании пространства происходит спонтанный выброс энергии. Колоссальный. Впрочем, я, наверно, непонятно объясняю, это же третий семестр квантовой магомеханики как минимум.
Лиза изо всех сил старалась не отводить взгляда от мерцающего огонька сигареты. Так было спокойнее.
– Одним словом, там был просто столб огня до небес. Скалы плавились, лед испарялся и птицы на лету горели. Я сам еле выжил. Не будь я тогда доппельгангером, не выжил бы вообще, – он помолчал и скорбно вздохнул. – А тебе, значит, расписали, что я гнусный убийца, да? И ты вот уже год живешь с этой мыслью? Бедная девочка, – он снова вздохнул. – Прежде чем рассказывать такое впечатлительному ребенку, двадцать раз подумать надо!.. Ладно, я что-то отвлекся.
«Это он под Филина подкапывается, – поняла Лиза. – Так я и поверила! Он вообще все врет! Вон на этих, из шарика, нелюдью ругается, а сам с Паулиной вовсю сработался». Слушать все равно было ужасно трудно. И страшно. Хотя уже не так страшно, как вначале – по крайней мере, думать хоть что-то получалось.
– Ты, наверно, хочешь знать, как же вышло, что теперь я с одним из этих убийц… м-м-м… как бы сотрудничаю? – вкрадчиво спросил Изморин. – Что ж, ты вправе задать такой вопрос.
«Мысли читает, что ли? – обожгло Лизу. – Этого еще не хватало! Надо как-нибудь… потише думать».
– Видишь ли, Лиллибет, я – человек широких взглядов и готов заключать союз с бывшими противниками, особенно с достойными. Вот, например, с тобой, да? – Изморин заулыбался. – Но ты-то мне более чем симпатична. Однако иногда, во имя высших целей, – каких именно, я тебе объясню позже, – приходится иметь дело с не самыми приятными людьми. Или не совсем с людьми. Паулина, которую ты, несомненно, уже видела, как раз из таких. Только погоди винить меня в неразборчивости, хорошо?
Как у него все складно получается, разозлилась Лиза. Еще и высшие цели приплел. Сейчас вообще начнет мне мозги пудрить и весь этот морок на кого-нибудь свалит.
– Что ты, собственно, видела, Лилли? – спросил Изморин. – Точнее – кого? Силы у Паулины сейчас уже не те. Я лично держу ее под контролем, чтобы она не навредила городу больше, чем успела, а заодно… как бы это назвать… использую остатки ее сил всем нам на благо. И, кстати, ты имей в виду, она – только оружие.
Ну точно, подумала Лиза. Мутабор весь в белом, а мы сейчас узнаем, кто тут главный виноватый.
– Чье… оружие? – шепотом спросила она.
– Черного замка, конечно, – как само собой разумеющееся ответил Изморин, но лицо у него дернулось, будто от боли. – Моего давнего врага. Ведь когда-то я был его пленником. Это Паулина навела Черный замок на мой след – ты, наверно, знаешь, что он перемещается из мира в мир по собственной воле? Вместе со всеми своими пленниками, одним из которых, наряду с твоим братом, когда-то был и я.
Лиза закивала, как примерная ученица. Ага, и в Радинглен Черный замок приполз, как черепаха на солнышко, погреться – так, случайно.
– По счастью, я успел перехватить ее на полпути и уничтожить меня Замок не успел. Хотя пытается. Все время. Поэтому и тело, которое я себе создал, испытывает боль, – он потер грудь. – А сейчас Паулина напустила Замок на город. Теперь ты понимаешь, девочка моя, нам с тобой есть за что сражаться. Кстати, – он поднял палец, – даже мне, при всех моих возможностях, подчеркиваю, немалых, навряд ли удалось бы справиться с Паулиной, если бы твой брат и мой достойный ученик ее тогда не обезвредил. Правда, лишь временно и лишь частично, но этого мне хватило. Мы с тобой при этом были и все помним. Верно? – Изморин сделал эффектную паузу. – Каков мальчик, а?
Даже не волшебный слух, а здравый смысл подсказывал Лизе, что вся эта речь, с паузами и улыбками, заранее отрепетирована – может, даже и перед зеркалом.
Лиза стиснула зубы. «Надо что-то срочно с лицом делать. Срочно! – пронеслось у нее в голове. – Улыбаться ему, что ли, всю дорогу? Так ведь щеки заболят. А ведь даже интересно, как он будет отвираться…»
– Так вот что касается твоего брата, – заговорил Изморин. – Ты видишь, что получилось из Инго? И как быстро! Какова работа, а? – с нажимом спросил он. – Вундеркинд! Шедевр! А как он сопротивлялся, строптивец! А теперь слышала бы ты, как этого потрясающего словесника хвалят мои амберхавенские друзья…
«Имена амберхавенских друзей, пожалуйста», – холодно уронил Лизин внутренний голос. Лиза даже подивилась, сколько от него пользы.
– Так что он просто до сих пор не понял собственного блага, – с огорчением в голосе сказал Изморин. – И везения. Ему ведь крупно повезло, что мы оказались в Черном замке одновременно, товарищами по несчастью. Повзрослеет – поймет. – Изморин сделал паузу, чтобы до Лизы все хорошенько дошло. – Согласись, Лиллибет, я имею полное право гордиться таким учеником. И горжусь. Правда, может показаться, что сейчас в учителях у него совсем другой человек… Впрочем, я не ревнив. Хотя когда этот Глаукс был моим студентом… Как, ты не знаешь?
Лиза вспомнила приемчики бывшей одноклассницы Юлечки Южиной – прилежно разинула рот и с видом крайнего изумления распахнула глаза пошире. Получилось как фальшивая нота, но Изморин ласково улыбнулся в ответ. «Не заметил! Да он же вообще ничего не понимает! – едва не ахнула Лиза. – Он же про настоящих людей все забыл! Если вообще знал!»
– Он тебе, наверно, мало что рассказывал про Амберхавен, – успокаивающе, как маленькому ребенку, объяснил Изморин. – Потому что скрывал правду. Видишь, что получается – все это время тебя со всех сторон окружал обман, Лилли! Так вот, там, в Университете, он познакомился с твоей бабушкой, с Таль. Я помню, они были очень красивой парой. Думаешь, почему Филин теперь так с тобой носится? – Изморин подался вперед. – Сложись обстоятельства иначе, ты ведь могла бы быть его внучкой. Да-да!
«Не хочу ничего слушать! Не хочу ничего знать!» – Лиза еле удержалась, чтобы не заткнуть уши. Наоборот, вытянула шею, изображая внимание.
– Правда, тогда ты бы точно не была принцессой, а это ведь обидно, правда? Быть обычной девочкой – скучно, ты согласна? Словом, я считаю, что все сложилось к лучшему. Королевская кровь нам пригодится.
«Это в каком же смысле?!» – Лиза прикусила язык.
– Я понимаю, тебе нелегко все это осмыслить, сразу столько всего навалилось, – сочувственно произнес Изморин. – Но ты уже совсем взрослая и должна подумать о своем будущем. У тебя дар, ты отмечена особым талантом, его нельзя зарывать в землю. Да, конечно, Филин очень способный волшебник – он был одним из лучших моих студентов. Но эта его странная система запретов – одно нельзя, другое нехорошо, третье нарушает равновесие… – Изморин пренебрежительно пожал плечом. – Согласись, если так осторожничать, далеко не уйдешь. Не спорю, он был тебе хорошим учителем – до определенного момента. Правда? – он подался вперед.
Лиза на всякий случай сделала глупые глаза. Пусть думает, что она соглашается.
– Ну вот, ты же сама все прекрасно понимаешь, – удовлетворенно кивнул Изморин. – Умница. Пойдем дальше. Ну чему он тебя успел научить, этот Филин? Все эти загорающиеся по свисту фонарики и послушные коты – как-то мелковато, право слово. Но больше он ничего тебе дать не в силах. А все, что ты сделала на коронации, – ты сделала абсолютно самостоятельно. Ты теперь многое можешь – я в этом убедился на своей шкуре, – он усмехнулся. – Филин тебе просто руки связывает. Тебе нужен размах, масштаб, смелость. А значит, и новый, настоящий учитель. Обо всем этом я позабочусь.
Изморин погасил сигарету, поднялся и заходил по комнате.
– Самые сильные должны держаться вместе, верно? – воодушевленно продолжал Изморин. – Правда, у нас с тобой сейчас очень мало времени на учебу.
– Почему? – надо же было что-нибудь спросить и вообще изобразить интерес.
– Ты же видишь, что творится, – Изморин махнул рукой на темный затопленный город за окном. – Нужно спасать Питер. Думаю, сил у нас должно хватить. А уж потом…
– А без меня никак? – пересохшими губами спросила Лиза.
– А ты что, не хочешь спасти свой город? – поразился Изморин, хромая взад-вперед по комнате. – Ну же, возьми себя в руки, девочка моя! Я понимаю, тебе страшно, и вообще это все так неожиданно. Но ты должна набраться мужества, Лиллибет. Мы с тобой два самых сильных мага на весь город. Поверь, если бы Филин был способен хоть чем-то нам помочь, я бы и его пригласил. Но сейчас он со своей осторожностью, с этими разговорами про равновесие может нам только помешать. Нельзя терять время! Надо отвоевать город, уничтожить зло – любыми способами!
– К-к-какое зло? – выдавила Лиза. Неужели есть еще что-то хуже этого улыбчивого манекена с белыми волосами?
– Как какое! Черный замок, конечно. Не я же все это устроил, – Изморин опять кивнул на окно. – Мне нужна твоя помощь, Лиллибет.
Лиза окаменела. Ну все, теперь-то ей точно не отвертеться!
…В квартире на Петроградской было темно и пусто. В стекла яростно молотил дождь.
Потом где-то в глубине квартиры скрипнул паркет.
Инго вытянул вперед руку и нащупал книжные полки. Ага, он очутился на пороге Бабушкиной комнаты. Король что-то тихонько сказал себе под нос и потер ладони. В левой тут же затеплился огонек – неяркий, как у старого фонарика, – и с ним Инго быстро прошелся по квартире. Никого. Посреди прихожей валялся клетчатый Лизин тапочек.
Об второй Инго споткнулся в кухне. Посреди стола стояла чашка. Инго потрогал чашкин бок – еще теплая. И чая вон почти половина не допита. Как всегда. В сахарнице торчала ложка. На блюдце сиротливо засыхал бутерброд с сыром – надкусанный. Рядом в розетке печально кренился на бок огарок свечки.
Инго поднес к свечке ладонь, и огонек радостно перепрыгнул на фитиль, как канарейка на жердочку. Инго упал на стул и стал думать. Огарок мигнул раз, другой и принялся медленно гаснуть. По квартире гуляли сквозняки, король поежился и машинально сунул руки в карманы куртки. Правый был застегнут на молнию. Инго отдернул руку и вполголоса сказал: «Ну конечно, так я про тебя и забыл». Потом он выложил на кухонный стол Белую Книгу.
По стенам темной кухни поплыли зыбкие световые пятна, словно солнечные зайчики от воды в погожий день. Книга засияла всей обложкой – над ней даже воздух задрожал, как над костром. Огарок смущенно погас. Инго некоторое время смотрел на Книгу, причем лицо у короля было такое, будто и она на него смотрит. В упор. В озаренной кухне раздался тихий вкрадчивый шелест. Переплет вопросительно дернулся – что, мол, не открываешь?
– Ку-да? Нет-нет, спасибо, – Инго мотнул головой и поднялся. – Не нужно. Ты мне просто фонариком поработай и хватит с тебя.
Потом он стряхнул с блюдца бутерброд и быстро обежал взглядом кухню. Подошел к буфету и стал распахивать все дверцы и выдвигать все ящики подряд, пока наконец не отыскал на дне шкафчика одинокую маленькую луковку. Инго бережно положил находку на блюдце и, пригнувшись над столом, зашептал:
– Серебряное блюдечко и наливное яблочко, милые вы мои, покажите-ка мне принцессу Лиллибет…
Польщенная луковка принялась кататься по блюдечку, – сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Блюдечко тихонько засветилось.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента