Александра Таневич. На краешке любви

   – Да я узвонилась вся, пока ты мне открыла! – возмутилась Женя.
   – Значит, так оно и есть, это был не будильник, – улыбнулась Элька, с трудом открывая второй глаз. – Я сейчас…
   Она ушла в туалет, а Евгения стала выкладывать из сумки принесенные продукты. По просьбе подруги она принесла тяжелую чугунную сковороду, в которой пекутся манники, двухкилограммовый пакет муки, килограмм черешен, клубнику и яблоки и еще всякие мелочи, которые, как Женя решила, должны были пригодиться в освоении кулинарного искусства.
   – Ты уже завтракала? Давай перекусим вместе, – предложила Элька, – мама вчера оладушек напекла. Я люблю их с малиновым вареньем.
   За оладушками девушки просидели ровно час. Опять зашел разговор о танцорах из ансамбля, а это у Эльки была самая любимая тема. Она мечтала стать эстрадной певицей, крутить попой на экране телевизора, правда, она и в «какой-нибудь институт» тоже собиралась поступить, говорила, что диплом в жизни любому пригодится.
   Как поняла Женя, Эля действительно очень хотела познакомить ее с Антоном, теперь она не скрывала этого, а говорила открытым текстом:
   – Дался тебе Димка! Ну, красивый. Ну, высокий. А Антон, между прочим, на физфаке учится. Твой Димка ему и в подметки не годится. А какой у него голос! Ты только услышишь его бархатный баритон – тут же влюбишься по самые уши. И кто знает, может, он в Москву поедет, в консерваторию поступать. И ты с ним. Круто, правда? Жаль, мой Максим не поет, танцует только, но зато как танцует! По этой линии тоже можно до Москвы добраться…
   Женя сделала вид, что соглашается с мнением подруги. А Эльке нравилось чувствовать себя вершителем чужих судеб, она начала рисовать просто обалденные картины будущего:
   – Мужчина он хоть куда. Мечта любой женщины. К тому же я уверена – в Москве он не пропадет, он очень талантливый и, что еще важней, – настойчивый. И папа ему поможет, он у него знаешь кто?..
   – А любовь? – наивно спросила Женя, перебив подругу. Про папу Антона ей было совсем не интересно слушать.
   – И любовь придет, – заверила ее подружка. – Ты что же, думаешь, любовь зарождается только в этих детских соплях? Ах, ах! Поцеловались и зарделись… Знаешь, как я полюбила своего Максима?
   – Как? – спросила Женя жадно.
   – Он мне врезал в глаз, и я влюбилась.
   Женька присвистнула:
   – Врешь! Так не бывает.
   – Бывает, бывает, еще как бывает! У меня был такой синячище! – Элька захохотала, глядя на ошарашенную физиономию подруги. – Я давно хотела рассказать тебе эту историю. В общем, дело было так. Мы пели уже полгода, не обращая друг на друга никакого внимания. Правда, он мне потом сознался, что начал присматриваться ко мне с первого дня, как я появилась в ансамбле, но я в это не верю. В общем, пели мы, танцевали, а одним прекрасным днем он ка-а-ак врежет мне локтем в глаз! Нечаянно, конечно… Ой, как я ревела тогда, ты бы видела. Но не от боли, а от обиды, что все вокруг смотрят и смеются. А еще мне как-то неловко было, ведь Макс не хотел меня стукнуть, я сама подлезла под руку. Ну, это не важно… В общем, там возня была, мы делили коробку немецких конфет… Кому-то из Берлина привезли… Ну, ты знаешь, как это бывает. Смех, шутки, руки мальчиков вроде нечаянно трогают тебя в разных местах… Конфет на всех девчонок не хватало, а мне очень хотелось попробовать, и я подлезла. Ну, тут мне и попало.
   – Это совсем другое дело, – выдохнула Женя облегченно. – Он же не специально тебе в глаз заехал.
   – Ну да, это существенный момент, – согласилась Элька. – Но еще существенней было то, что последовало после этого. Максим подхватил меня. Мне даже показалось, что он обнял меня. Нежно так. Совсем нежно. Я до этого ничего подобного никогда не испытывала, и какая-то волна поднялась в груди. Ну, тебе не понять… А он поцеловал мой мокрый глаз и просто извинился. И тут все загалдели, довольные этим представлением, а одна из девчонок – я до сих пор это помню – прошептала с завистью: «Очччень галантное извинение!»
   Женя вздохнула:
   – Ты его по-настоящему любишь?
   – Конечно.
   – Тогда поймешь, почему я не хочу променять Диму на Антона.
   Элька замерла. Оладушка так и осталась у нее в руке, неукушенная.
   – Ладно, – сказала она наконец, – не будем об этом. Посидим, повеселимся. Ты присмотришься. Сердцу ведь не прикажешь. Может, ты сама забудешь своего Димку, а может, и нет. Но я вот что тебе скажу. Мой Максим ни разу не поступал со мной так, как с тобой Димка.
   – А как Димка? – В голосе Жени появился вызов.
   – Ну как. Я же вижу, не слепая. Встречались, встречались, и вдруг – как чужие. Раньше тебя дома нельзя было застать, а сейчас сидишь, как медведица в берлоге. Скучаешь. Лица нет.
   Женя подумала, что подруга права. Горе от посторонних глаз не скроешь. Вот и мама тоже все спрашивает: «А что ты не гуляешь, все учишься, учишься… На тебя не похоже, дочка». А она и не учится вовсе. Больше в окно смотрит или непонятных зверей рисует.
   Чтобы закончить этот неприятный разговор, Женя отодвинула вазочку с вареньем и встала из-за стола.
   – Так мы с тобой ничего не успеем. Вечером придут твои родители и вытурят нас из кухни. И потом, не забывай, троллейбусы рано прекращают ходить, я могу опоздать.
   – Чепуха, – ответила Элька, – мама будет только рада не появляться на кухне. Надо только папика накормить вкусно, и проблема будет решена. Я думаю, от «Трухлявого пенька» он не откажется. Знаешь, какой он сладкоежка! Мужчины все сладкоежки, только прикидываются, что не любят сладкого. Еще как любят! А если не успеем, ты можешь заночевать у нас. Не маленькая уже. Только маме позвони.
   – Это идея! – обрадовалась Женя, мысль переночевать у подружки ей очень понравилась. – А у тебя есть где спать?
   – Вместе будем спать. У меня кровать знаешь какая широкая!
   – Но…
   – Никаких «но» не принимается! Ты же не хочешь заставить меня спать на полу?
   – Я сама могу на полу…
   – Не принимается. Половая жизнь до добра не доводит!
   Элька захохотала, довольная своей шуткой. Евгения подхватила этот смех, и ее грусть окончательно развеялась.
   – Тогда приступаем к великим делам? – спросила она весело.
   – Приступаем! Ты пока иди звони, а я начну заводить тесто.
 
   Тот день был для Жени днем интереснейших открытий. Она узнала, что тесто хорошо приклеивается к столу и плохо отлипает; что вкусное варенье в духовке иногда превращается в коричневую пригоревшую гадость; что муки иногда бывает недостаточно, а иногда – непоправимо много, и разница между этими двумя иногдами – одно неловкое движение. Но самым важным для Женьки было то, что она неожиданно узнала свою подругу с другой стороны. Элька, свистушка Элька, и вилки в доме никогда не помывшая, упоенно стряпала и казалась совершенно счастливым человеком; и это ее преображение было на сто процентов связано с Максимом. Раньше Женя думала, что не бывает счастливых пар. Ведь даже ее отношения с Димой, которые она считала идеальными, со стороны не казались такими уж безупречными. А Элька… Она просто светилась вся! Открыв подруге свой секрет, она уже не таилась и рассказывала все в самых мельчайших подробностях, ничего не стесняясь. В ходе этих трогательных бесед они сожгли пару коржей и усыпали сахаром весь пол.
   На дюжину тортов, конечно, девушек не хватило. Они испекли только один, имевший более-менее аппетитный вид, – «Трухлявый пенек», а всех уродцев съели тут же, вместе с остатками черешни, чтобы никто из посторонних не увидел их позора. Пирожные сделать тоже не успели. Решили наверстать это в следующий раз. Торт забрал все их силы. Элькиным родителям пришлось долго ждать ужина, но зато, когда дочь выставила на стол кулинарный шедевр, сколько восторженных отзывов услышали девушки!
   Подруги хоть и валились с ног от усталости, но были так возбуждены, что долго не могли уснуть, шепчась о своих тайнах. Тогда-то Женя и рассказала Эльке про пожарную лестницу и про скандал, устроенный Ингой Константиновной. Элька только охала и ахала, а потом сочувственно сказала, что не хотела бы иметь такую свекровь. Мать Максима, по Элькиным словам, была не такой. Она была доброй и бескорыстной и очень любила Эльку. И это еще раз подтверждало Женькину мысль о людях, идеально подходящих друг другу.
   – Завидую я тебе, – сказала Евгения. – Ты такая счастливая.
   – У тебя тоже все будет, – заверила подруга. – Слушай, Женька, а ведь ты эту ночь спишь на новом месте! Знаешь, есть такое гадание – «ложусь на новом месте, приснись, жених, невесте». А вдруг тебе в эту ночь приснится Антон?
   – Ты с ума сошла! – испугалась Женя. – Как он может мне присниться, если я его никогда не видела?
   – Вот во сне и увидишь… – хихикнула Эля.
   Женя уснула незаметно для самой себя. Ей и правда приснился сон – будто лежит она на колокольчиковой поляне, вокруг ни души, только птицы поют, и так хорошо, что хочется провести там всю оставшуюся жизнь. Но вдруг в небе блеснула молния, девушка села, огляделась вокруг – лес исчез, и колокольчиков на том месте, где она сидит, уже нет, вместо них небольшой пятачок вокруг нее покрывают подорожники, свечки которых утыканы колючками, как у кактусов, а дальше, насколько хватает глаз, расстилается каменистая пустыня. И вдруг Женя замечает неясную фигуру в красном, которая плывет к ней. Женя закричала – и проснулась.
   Эльвира тоже подскочила и испуганно посмотрела на нее:
   – Ты чего орешь?
   – Мне приснился странный сон.
   Подруга вздохнула:
   – Интересно, который час?
   Девушки одновременно глянули в окно – край солнца только-только показался над горизонтом. Было еще очень рано.
   – Может, дальше спать будем? – предложила Женя.
   – Уже не хочется, – поморщилась Эльвира. – Расскажи, что тебе приснилось.
   Женя, зябко ежась, пересказала ей сон, но о красной фигуре все же умолчала. В детстве ее часто мучили кошмары, в которых всегда присутствовал человек в красной одежде, и сейчас ей не хотелось лишний раз вспоминать об этом.
   Элька покачала головой:
   – Знать бы точно, что это может обозначать… Знаешь, Жень, мне кажется, сон предвещает тебе несчастливую жизнь с Димкой.
   – Да при чем тут Димка? – вспыхнула Женя. – Димка мне не снился.
   И неожиданно расплакалась.
 
   Женя пыталась готовиться к экзамену по литературе. Экзамен был простой – сочинение, да еще учительница облегчила им задачу, сказав «по секрету», что будет тема по «Тихому Дону» Шолохова; но все это не помогало девушке сосредоточиться. «Надо прочитать хотя бы пару готовых сочинений, потому что такую толстую книжку я за эти дни не прочитаю, – полагала Женя. – Я смотрела фильм, и этого достаточно. Кажется, там главный герой Григорий Мелехов. Он сражался с коммунистами. Ох… И зачем сейчас задают такие темы? Те времена уже давно прошли, война отгремела, в России победил капитализм…»
   В общем, читать девушке не хотелось. Женя смотрела в окно и думала о Диме: «Вот бы взять и забыть, что восемнадцатого июня у него день рождения! Как было бы хорошо! Интересно, он будет отмечать день рождения сразу после экзамена или отложит на субботу? Вряд ли отложит. Дома – Инга Константиновна со своими нравоучениями. Скорее всего, они пойдут в кафе. Пригласит ли? Вспомнит ли?» – Женя тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам.
   В эту секунду звякнул дверной звонок. Девушка подскочила как ужаленная. Услышала, как мама заворчала на кухне – ей не хотелось идти открывать. Но мама все равно пойдет, потому что «доча должна заниматься и ни на что не отвлекаться». Вот ее тапки зашлепали в коридорчике от кухни к прихожей. Вдруг Женькино сердце заколотилось радостно и облегченно. Это Дима! Так – робко, одиночным – звонил только он!
   Девушка оказалась у двери быстрее матери.
   – Женечка, – сказала та недовольно, – я открою. Ты занимайся.
   – Мама!
   Женя не сумела скрыть счастливой улыбки. Надежда Петровна удивилась:
   – Ты договорилась о встрече сегодня?
   Дочь замотала головой, потом подтянулась на цыпочках и заглянула в дверной глазок. Там за дверью было что-то непонятное, какой-то мрак с красными пятнами. На лице у девушки отразился испуг, и Надежда Петровна спросила:
   – Кто это? – Потом, уже громче, в дверь: – Кто там?
   С той стороны кашлянули. То ли дедушка какой, то ли шутник просто… Женькино сердце забилось еще сильней, и она распахнула дверь…
   Розы! Огромная охапка роз – сто штук, тысяча, миллион! – медленно вплыла в квартиру. Потом из-за этого куста выглянула хитрая Димина физиономия.
   – Осторожно, они колючие… – сказал Дима и вежливо поздоровался с Надеждой Петровной.
   – Ты ненормальный, ты мешаешь моей дочери готовиться к экзамену. Ах, какие розы! Просто обалденные розы!.. Но они же стоят больших денег… – немного осуждающе произнесла мать. – Ну ладно, я сейчас поставлю чайник.
   Женя смотрела в Димины глаза и не могла от них оторваться. «Любимый мой Димочка! Он пришел! Он не забыл меня!»
   – Ты сердишься на меня? – спросил Дима. – Понимаешь, моей маме очень трудно возражать…
   – Ты сошел с ума! Это сколько ж денег ты выложил? – прошептала Женя, повторяя мамину мысль и прижимаясь к нему всем телом.
   – Я не считал… Женька моя… Сладкая… Ты не обижаешься…
   Розы выпали из его рук.
   Надежда Петровна вышла из кухни и, многозначительно кашлянув, сообщила, что сходит в булочную за тортом. Она накинула на голову платок, взяла сумку и, пройдя на цыпочках усыпанный цветами пол, быстро юркнула за дверь.
   – Я все это время думал о тебе, Женя… – Дима обнял девушку еще крепче.
   Его руки жадно гладили ее тело, и Женя так же жадно прижималась к Диме.
   – Какой ты хороший! – шептала девушка. – Какой ты хороший!
   – Мы больше никогда не будем ссориться, – пообещал Дима.
   – Никогда!
   Вскоре вернулась Надежда Петровна и заставила влюбленных собрать цветы. Ваза в доме была всего одна, в нее и поставили самые крупные розы. А остальные пришлось расставить по бутылкам, даже одну трехлитровую банку задействовали. Когда вся эта красота оказалась расставленной по разным столам и углам, квартира превратилась в благоухающий сад.
   – Все же красиво! – цокнула языком Надежда Петровна. – Хоть и дорого. Ну ладно, Женечка, уже вечер, не занимайся сегодня, отдохни. Пойдемте чай пить с тортом. Сейчас и отец подойдет. Я видела его. Он за сигаретами пошел.
   – Мама, а давай поставим стол в комнате, – предложила Женя. Кухня у них, как и в любой «хрущевке», была крошечная, и девушка не представляла, как все там разместятся.
   Стол выдвинули на середину комнаты и застелили его белой скатертью. В центре стола поставили огромный букет с розами.
   – Прям как свадьбу играем… – сказала Надежда Петровна, усмехнувшись.
   Женя взглянула на Димку, который весело подмигнул девушке.
   Когда расставили чашки и разлили чай, пришел отец.
   – У-у, как у вас тут уютно! – воскликнул он удивленно. – Можно к вам? А по какому поводу праздник, можно узнать?
   – Дима к нам пришел, – объяснила Женя просто.
   Николай Васильевич с пониманием улыбнулся. Он поздоровался с Димой за руку и сел за стол.
   – Значит, скоро выпускаетесь, голуби? – спросил он, прищурившись. – Куда думаешь направить свои силы? – Этот вопрос был адресован Диме.
   – Военным хочу стать, – ответил Дима. – В училище буду поступать. На связиста.
   – А почему на связиста? – удивился Николай Васильевич. – Электроникой увлекаешься?
   – Да нет… – Дима задумался. – Мне нравится военная форма, но убивать… это как-то не по мне. А связисты, они ведь не стреляют. Поэтому, наверно…
   – Ну-ну, – сказал Николай Васильевич.
   Женя пододвинула стул ближе к Диме и прижалась к нему, забрав к себе его руку. Отец посмотрел на дочь:
   – Ох, Женька, один ветер у тебя в голове! – потом взглянул на Диму: – Тебе сколько, семнадцать?
   – На днях исполнится, – ответил парень, потупив глаза.
   – И вы, конечно, думаете через год расписаться?
   – А что, нельзя? – спросила дочь. – В восемнадцать лет люди уже взрослые и сами за себя решают.
   – Да я ж не против, – миролюбиво отозвался Николай Васильевич. – Просто не все так… просто, как кажется. Скажем, где вы будете жить? У нас? – Он взглянул на жену. – В одной комнатушке вам будет тесновато. А если еще ребенка заведете…
   Женя густо покраснела. Как-то непривычно было говорить с родителями на эту тему. Дима под столом погладил девичью коленку, и Женя успокоилась.
   Надежда Петровна разлила чай, поставила сахарницу, и все принялись дружно помешивать ложечками.
   – А у Димы вы вряд ли захотите жить, – продолжила мать мысль отца. – Зная строгий характер Диминой мамы…
   – Ни в коем случае, – согласился Дима. – Но мы можем жить в общежитии.
   Надежда Петровна вздохнула:
   – Вы не представляете, что это такое – жить в общежитии. С ребенком, с этими пеленками… Нет, не хотела бы я, чтобы моя дочь испытала все это.
   Николай Васильевич кашлянул. Он с видимым удовольствием откусил от торта и посмотрел сначала на дочь, потом на будущего зятя. Женя зачем-то придвинула к Диме блюдце с вареньем. Парень тоже кашлянул и взял ложечку. В комнате повисла неловкая тишина.
   – А какой капитал у твоих родителей? – вдруг спросил Николай Васильевич. – Я это к чему спрашиваю: мы б могли сложиться семьями и купить вам квартирку, пусть небольшую, зато свою. Правда, если Женя поступит в университет, нам придется еще и на учебу выделять… Ну что ж, затянем потуже пояса…
   – Это исключено, – ответил Дима.
   – Мы будем жить в общежитии, – быстро добавила Женя.
   – Ох! – вздохнула мать.
   За столом вновь повисло молчание.
   – Ты не подумай, дочка, что я хочу отговорить вас от этого шага, – сказала наконец Надежда Петровна. – Просто мне хочется, чтобы тебе жилось хоть чуточку легче, чем нам с отцом в молодости.
   – Ладно, Надя, пусть сами решают, – сказал Николай Васильевич. – Не будем им мешать.
   Дочь с благодарностью посмотрела на отца.
   – И не мешай своему Димке кушать, – улыбнулся тот. – Отпусти его руку, что ты на нем повисла, как пиявка!
   Все рассмеялись, и на душе у Жени сделалось легко.
 
   Они шли по теплому песку, держась за руки и болтая обо всякой чепухе. Речная гладь слепила им глаза. Вода пахла прелым сеном и тихо плескалась у ног. Никто из отдыхающих не обращал на парочку внимания.
   – Дим, а завтра у тебя день рождения, – вспомнила Женя. – Давай отметим его вдвоем?
   – А я хотел всех пригласить, – удивился Димка. – Пошли бы на речку…
   – Кого всех?
   – Витьку с Гришкой – знаешь, какие они веселые! И Сережку – он шашлыки классно делает. Ммммм! Пальчики оближешь.
   – Шашлыки – это заманчиво, – не очень весело согласилась Женя. – Но все же вдвоем было бы лучше…
   – Но я уже обещал, – расстроился парень. – А вдвоем мы можем потом встретиться – неофициально, так сказать.
   – Ну хорошо, – кивнула Женя. – Только из девочек обязательно Эльку пригласи. Она любит праздники.
   – Да. – Дмитрий нежно прижал девушку к себе.
   По реке проходила баржа. Несколько суетливых чаек, призывно крича, носились над поднятыми ею бурунами.
   – Дим, а помнишь, как на тебя чуть не наехал речной трамвай, когда ты заплыл далеко за буйки? – вспомнила Женька. – Я так завизжала тогда!
   – Помню…
   – Дим, а я один раз видела, как Лариска смотрела на тебя из кабинки. Такими глазищами! Она чуть не прожгла в тебе дырку…
   – В каком месте? – спросил Дима, лукаво улыбнувшись.
   – В каком, в каком… В спине! Между прочим, я ревновала.
   – Да ну?
   – Знаешь, вы с Лариской – классическая пара. Я серьезно. Она чуть ниже тебя, такие же чуть кудрявые волосы, красивые длинные ноги, лицо… такое, ну, как у принцессы…
   – Ну и что? – равнодушно отозвался Димка. – Она мне совсем не нравится.
   – Правда не нравится? – обрадовалась Женя.
   – Правда, дуреха ты моя, – усмехнулся Димка, привлекая девушку к себе.
   – А чем она тебе не нравится?
   – Чем? – задумался Дима. – Просто не нравится, и все. Как это объяснишь?
   – Ну, попробуй! Пожалуйста! Мне очень нужно понять.
   – Зачем? К чему нам эта разнесчастная Лариска? Я тебя люблю. Ты меня тоже… – Женя почувствовала, как его рука дрогнула. – Хотя ни разу не слышал от тебя этих слов…
   – А я никогда и не скажу их тебе, – выпалила Женя. – Их не нужно говорить. Я и так умру за тебя. Могу прямо сейчас!
   Она резко остановилась и схватилась за сердце, а потом засмеялась легко и радостно.
   – Глупышка… – Дима вновь поймал ее руку.
   – Нет, правда. Подумай. Прислушайся к своим чувствам. Что в ней такого, что тебя отталкивает?
   – В Лариске? Отталкивает? – Дима задумался на секунду. – Да ничего не отталкивает. Она мила, симпатична, энергична…
   – Ну, дальше, дальше! – Женя легонько ущипнула парня за палец. – Что замолчал?
   – Прислушиваюсь…
   – Тебе нравятся энергичные девушки?
   – Почему ты решила?
   – Ну ты же сам сказал, что Лариска энергичная!
   – Сказал. Но ведь еще раньше я сказал, что она мне не нравится. Значит, если следовать логике, энергичные девушки мне как раз и не нравятся.
   – Нет, ты сказал: «мила, симпатична и энергична». Ты перечислил положительные качества, значит, энергичность ты тоже считаешь хорошей чертой девушки. Дим, а я энергична?
   Дима прижал девушку к себе.
   – Женька, ты меня совсем запутала! Давай не будем больше про Лариску?
   – Не будем.
   Дальше, до самого острова, они шли молча.
   «Ему нравятся энергичные девушки. Ему нравятся энергичные девушки…» – эта мысль никак не выветривалась из головы девушки. Она пыталась вспомнить какой-нибудь эпизод, в котором проявила энергичность. Ага! Пожарная лестница! Чем не подходит?
   Женя посмотрела на Диму, но говорить ничего не стала. Хватит. И так, наверное, надоела ему со своими дурацкими расспросами.
   Они любили этот островок. Песка там было мало, поэтому люди и не жаловали это место. К тому же солнце здесь затеняла высокая стена из ив, а чтобы всласть наплаваться, нужно было продираться по мелководью через заросли камыша. Одним словом, для нормального, полноценного отдыха остров не подходил совершенно. Но для влюбленной парочки нельзя было найти места лучше. Правда, иногда на остров нападали «пираты» в лице шайки мальчишек – ломали ветки, жгли костры и дико орали на всю округу. Но в тот день было тихо.
   По воде они перебрались на остров и нашли такое место, которое не просматривалось с берега. Расстелили на траве полотенце. Солнечные лучи пробивались через ветви деревьев, и было тепло.
   – Хорошо тут, – сказал Дима. – Помню, в детстве мы часто приходили сюда. Искали сокровища, играли в разбойников…
   – Меня мама не пускала в эту сторону. Боялась, порежусь о стекло.
   – Да-а, – протянул Дима и усмехнулся. – Помнится, тут одному парнишке стрелой прямо в пузо попали… Ты бы видела, сколько было крови!
   – А что ты смеешься? Он выжил?
   – Выжил. Да ему только кожу поцарапало. Стрела попала в пуговицу и боком пошла. Просто смешно так… Давно это было. Но мы и правда перепугались тогда до смерти.
   Дима лежал на животе, ухом на полотенце и, загадочно улыбаясь, смотрел на Женю. Невинная беседа абсолютно не отвлекала их от главной мысли – от того теплого и волнующего, ради которого они пришли на остров. И чем больше оттягивалось это главное, тем оно было желанней.
   На Жене был ее любимый светло-желтый купальник. Он узкой полоской прикрывал пупок, и Женя думала, что это очень эротично. Лежа на боку и поддерживая голову рукой, она млела от счастья, видя, как Дима украдкой рассматривает ее фигуру. А она не могла налюбоваться на его широкую, еще не тронутую солнцем спину. Под левой лопаткой – маленькая коричневая запятая.
   – А я один раз чуть не утонула, – сказала девушка. – Но это не здесь. Мы ездили к морю. Мне было тогда четыре года. Я упала на берегу, стукнулась о камень и потеряла сознание. А мама как раз отвернулась и ничего не видела. Я лежала, а вода захлестывалась мне в рот, и волны потихоньку смывали и смывали меня в открытое море…
   – Ты так красочно рассказываешь, будто сама это видела, – улыбнулся Димка. Он придвинулся поближе и носом потерся о ее щеку.
   – Мама столько раз это рассказывала, что я уже думаю, что это было не со мной, – прошептала девушка, чувствуя, как жадно то твердое, о котором она мечтала все эти дни, настойчиво ищет встречи с ее телом.
   – Женечка, хорошо, что тебя спасли, – сказал Дима чуть хриплым от волнения голосом. – Если б ты утонула, я бы тебя не встретил. Я был бы совсем одинок.
   – А Лариска? – спросила Женя хитро. – Она б не упустила такого шанса!
   – Глупенькая. Да я до тебя вообще никого из девчонок не замечал. С Лариской мы с первого класса вместе учимся. Ну и что? Такая же, как все.
   – А я?
   – А ты… Не знаю. Нашло вдруг что-то. Может, оттого, что ты появилась в нашем классе однажды утром такая новая и волшебная…
   – Ну-ну, рассказывай! – прыснула Женя недоверчиво. И мысленно добавила: «Я-то помню, как у вас появилась. Маленькая. Испуганная. Глаза как у филина…»
   – Женечка, – нежно произнес Дима ее имя. – А знаешь, чем мне Лариска не нравится?
   – Чем?
   – У тебя вот зубки такие маленькие и ровненькие, будто кто-то специально сидел и долго-долго их вытачивал.
   Девушка засмеялась, непроизвольно прикрыв рот рукой.
   – А у нее ты видела, какие клыки? Как у вампира. Когда она улыбается, они даже немного за нижнюю губу выпирают…