Страница:
Женя нервно хихикнула:
– Представляю, как бы она тебя целовала.
Дима дотянулся до ее уха и стал его нежно покусывать. Правой грудью девушка чувствовала, как колотится его сердце. Своего она не слышала – оно остановилось. «Если я сейчас умру, это будет самая чудесная смерть!» – вдруг подумала она. На какой-то миг ей и правда показалось, что душа покинула ее тело…
Вдруг в камышах что-то зашуршало. Ребята резко повернулись в ту сторону.
– Утка! – вскрикнула Женя.
В самом деле: из камышей – даже, как им показалось, как-то строго и осуждающе – на них смотрела серая в крапинку утка.
– Вот это да! – прошептал Дима. – Она что, подсматривает за нами?
– Как Инга Константиновна… – хихикнула Женя. – Но мне она нравится. Смотри, какие у нее глазки. Как бусинки. Наверно, у нее тут где-то гнездо. Вот увидишь, она сейчас начнет прикидываться, что у нее сломано крыло, чтобы мы погнались за ней и ушли от этого места.
– Ты говоришь как бывалый охотник, – сказал Дима с игривым восхищением. – Но давай не будем ее убивать.
– Что ты! Я и не думала. Какой ты гадкий мальчишка…
– Тсс! Кажется, она уже начинает свое представление.
Утка проявляла беспокойство. Сделав два круга на месте, она мотнула головой и, задрав одно крыло, неуклюже поплыла в сторону реки.
– Лови обманщицу! – закричал Димка и бросился за ней.
Женя кинулась следом. Брызги воды окатили обоих, и девушка взвизгнула.
Вода в этом месте достигала колена, но бежать было трудно, потому что жесткий камыш больно хлестал по лицу. Утка уходила от преследователей.
– Вот она! – кричал Димка. – Влево побежала! За ней! Ура!
Они бросились влево. Потом вправо. Потом опять влево. Дима орал, как сумасшедший. Наконец, когда они очутились на другом конце острова, утка исчезла, будто растворилась в мутной воде. Насмешница…
Женя с разбега налетела на Дмитрия. Какая широкая у него спина! Она подтянулась на цыпочках и лизнула маленькую коричневую запятую, которая так ей нравилась. Та была соленая, как слезинка.
– Ты что?
Тяжело дыша после бега, Дима повернулся к Жене. Их взгляды встретились.
– Я тебя лизнула. Извини… – Она опустила глаза. – Ты такой вкусный!
Он взял ее голову в свои большие ладони и стал целовать – глаза, нос, щеки, губы… Женя обмякла, ей показалось, что весь мир уходит у нее из-под ног. Она только шептала: «Дима… Дима… Дима… Мой любимый… Димочка…» Дима подхватил девушку на руки и понес через камыши, продолжая целовать. Но вдруг он споткнулся и чуть не упал.
– Здесь! – крикнула Женя.
Она стала торопливо сдергивать с себя купальник, но старая ткань не выдержала и лопнула по швам. Дима пробежал руками по голому телу девушки, любуясь им, потом начал жадно целовать ее шею, плечи, грудь…
В ушах шуршал камыш. Они стояли по щиколотку в воде. Где-то поблизости была сухая земля, но у них не было времени искать ее. Дима снял плавки и, раздвинув камыш, положил Женю в теплую воду. Она закрыла глаза, ощущая во всем теле свободу и блаженство. Сейчас… Сейчас…
Он вошел очень осторожно, боясь причинить ей боль, и она, зная точно, что будет больно, зажмурившись, впилась ему в спину ногтями. Она хотела этой боли. А он, дурачок, не понимал этого.
– Дима… – прошептала Женя, – дальше!
Он повел себя уверенней. Ей было очень приятно чувствовать внутри себя пульс мужчины, любимого мужчины. Вода, ласкающая бедра, усиливала это ощущение. Ее голова лежала в Диминых руках. Женя слышала его дыхание, знала, что он смотрит сейчас на нее, и ей это было безумно приятно.
– Димочка… Димочка… Любимый…
Боль отошла. Девушка открыла глаза. Слезы мешали ей видеть любимого. Она поймала Димины губы и вдруг засмеялась, уловив его язык. Он почувствовал ее игривость и вдруг взорвался в бешеном темпе, и почти сразу после этого все кончилось. Женя услышала его стон.
Она стала гладить его по спине, успокаивая. Ей казалось, что он недоволен. Наверное, это оттого, что она сама, кроме этой приятной близости, так ее ошарашившей, ничего больше не почувствовала. Но ведь это первый раз! Дальше у них все должно получиться, Женя была уверена в этом.
– Тебе понравилось? – спросил Дима.
Его вопрос показался ей таким смешным, что она хихикнула. А он принял это за положительный ответ.
– Мы завтра еще… встретимся? – спросила Женя ласково.
– Да.
– Здесь же?
– Да!
– А мне хочется в чистой постельке, – вздохнула девушка. – Без уток чтобы.
Дима улыбнулся.
– Мы потом придумаем что-нибудь, – пообещал он.
Он помог ей подняться, и они, как Адам и Ева, двинулись через камыши в сторону острова. Если бы их мог увидеть кто-нибудь со стороны, то нашел бы зрелище презабавным…
Когда они подходили к полотенцу, Дима немного отстал. На нем уже были надеты плавки. Он разглядывал Женю. Она запомнила этот момент на всю жизнь.
– Ева ты моя… – тихо сказал ее возлюбленный.
Элька назначила свой праздник прощания с детством на четверг. В среду Женька должна была прийти к ней печь торты. Ей уже не хотелось этого, но она не могла нарушить данного обещания, попыталась только уговорить подругу не стряпать, а купить готовый торт. Но Элька твердо стояла на своем; она сказала, что домашний торт вкуснее, и, кроме того, они ведь должны показать себя умелыми домашними хозяйками! Евгении пришлось подчиниться.
Уже имея кулинарный опыт, девушки управились за вечер. Они испекли один торт, но зато огромный и с красивыми вафельными башенками. Женя пообещала не забыть прийти завтра на сам праздник. Потом она сто раз пожалела, что не предупредила Эльку сразу, что будет с Димой. Из-за этого все и пошло наперекосяк.
Они явились ровно в пять. Элька открыла им и удивленно уставилась на Дмитрия, потом перевела взгляд на подругу. «Мы так не договаривались», – сказали ее глаза.
– Привет, – поздоровался Дима.
– Проходите, – вздохнула Элька, ей ничего больше не оставалось, как изобразить гостеприимство.
Стол уже был накрыт. Женька перехватила восторженный взгляд Димы. Торт и правда оказался шикарным! Он напоминал город из книжки со сказками. Рядом с тортом стояли две бутылки шампанского и блюдо с фруктами – ананасы, яблоки, груши и целая куча бананов… Женя поняла, что парни тоже решили не ударить в грязь лицом.
На диване, перебирая струны гитары, сидел парень, похожий на артиста. Дима протянул ему руку:
– Дмитрий.
– Максим, – представился парень.
Он был брюнетом – длинные, до плеч, волосы как воронье перо, глаза тоже жгуче-карие, но добродушные. На лице – постоянная слащавая улыбочка. Жене эта улыбка совсем не понравилась. «Наверно, он и спит с ней», – подумала она. А когда в комнату входила Элька, губы Максима растягивались еще шире.
– Ну как? – спросила подруга, имея в виду убранство стола.
– Эль, ты же знаешь, я не люблю бананы, – сказала Женя.
– Это мальчики купили, – объяснила Элька и хмуро посмотрела на Диму.
Евгения почувствовала себя неловко и, чтобы избавиться от смущения, предложила Эле свою помощь в сервировке стола.
– Ты что, свихнулась?! – зашипела Элька, едва закрыв за собой дверь кухни. – Ты зачем его привела? Мы так не договаривались!
– Мы помирились. Ой, Эля, я такая счастливая!
– Но как же теперь Антон? Что с ним делать?
Женя непонимающе уставилась на нее.
– А что? Ничего не надо делать…
– Но я ведь уже все ему рассказала! – воскликнула Элька.
– Что рассказала?
– Что здесь будешь ты! Симпатичная, стройная девушка… Он придет и что увидит? Женька, ну ты все-все-все испортила! Предупредить могла хотя бы!!
Женя только теперь поняла, что натворила. Но ей было нисколько не жаль бедного Антона, которого она и в глаза-то никогда не видела.
– Надо срочно искать еще кого-то, – сказала Элька. – У тебя есть кто-нибудь на примете?
Женя полной дурой смотрела на нее, ничего не понимая.
– Кого искать?
– Ну ты совсем того… – Элька повертела у виска. – Не соображаешь? Девушку! Симпатичную и стройную! Вместо тебя.
Женя задумалась.
– Кого-нибудь из нашего класса?
– Например, Лариску? – Элька злорадно усмехнулась.
– Нет, только не ее, – быстро ответила Евгения.
– А в нашем классе больше и нет никого достойного. Ленка только, но она не придет. У нее давно парень есть.
– Можно Джемму пригласить, – вспомнила Женя.
– Кто это?
– Моя соседка. Но она совсем маленькая. Девчонка еще. В девятый класс перешла. Она с бабушкой недавно переехала. Правда, странная немного, крысу дома держит, даже мне иногда ее подсовывает, когда уезжает на выходные к родителям.
– Это неважно, – поморщилась Элька. – Она красивая?
– О да!
– Тогда пригласи ее срочно. Срочно! У нее телефон есть?
– Нет… Ой, нет, есть! – Женя вспомнила, что телефон им поставили прямо на днях, Джемма еще прибегала хвастаться, говорила, что он им очень нужен, чтобы родителям каждый день звонить. – Но я номер забыла…
– Ох, я когда-нибудь тебя убью, Женька! Живо вспоминай. Вот, съешь кусочек сахару. Мозги от сахара хорошо работают.
Она сунула в руки подруге пачку рафинада. Женя послушно положила в рот кусочек и стала сосать, напрягая память. И действительно вспомнила! Сначала всплыла цифра «8», похожая на большие Джеммины глаза, а потом и все остальные. Элька принесла из комнаты телефон, и Женя набрала номер.
– Джемма? Это я, Женя, твоя соседка. – Она вопросительно посмотрела на Эльку.
Подруга начала отчаянно жестикулировать и гримасничать. Женя зажала трубку ладонью.
– Не говори ей, что здесь будут мужчины! – быстро прошептала Элька. – Испугается и не придет.
– Она не испугается! – усмехнулась Женя. А в трубку сказала: – Джемма, быстренько надевай самое красивое платье и дуй на остановку. На шестом троллейбусе езжай в сторону центра до конечной, а тут я тебя встречу… Нет. Потом скажу. Да. Да. Ну, типа того. Да нет! Вечеринка. Да. С мальчиками. Хорошие. И я с Димой буду. Ну все, беги. Я буду ждать тебя на остановке минут через пятнадцать. Пока!
Она положила трубку.
– Слава богу, – вздохнула Элька с облегчением. – Антону скажем, что девушка опаздывает. Вот! Это уже он звонит!
Она побежала открывать. Женя тоже вышла в прихожую, чтобы посмотреть, кого ей так настойчиво сватала подруга.
Антон оказался невысоким, совсем взрослым, и Женька даже чуть не рассмеялась, увидев его. Как все-таки хорошо, что Дима успел с ней помириться! Иначе пришлось бы целый вечер провести в обществе этого мужика… Но тут Женя подумала о Джемме, и ей стало дурно: «Да малявка меня с перьями съест, когда узнает, что ее вызвали развлекать старика, который ей в папаши годится! Хотя кто ее знает… Может, рада будет… Бабка-то ей сильно воли не дает…»
– Здравствуйте, девчонки, – поздоровался Антон, и Женино мнение о нем несколько переменилось. У парня действительно, как и говорила Элька, был удивительно приятный, бархатный голос. – Все уже в сборе? Но я предупреждал, что задержусь.
– Это Женя, – представила их Элька. – А это Антон.
Вновь прибывший гость жадно осмотрел девушку с ног до головы. После подобных взглядов Женьке обычно хотелось подойти к зеркалу и самой узнать, на что так пристально смотрят мужчины, что такого интересного они в ней находят? В ответ она демонстративно отвернулась и ушла в комнату.
– Женя пришла с кавалером, – предупредила Элька Антона.
– Какая жалость! – сказал он. – Такая симпатичная девушка!
Евгения стояла за дверным косяком, и эти слова не прошли мимо ее ушей. Все же такое приятно слышать даже от незнакомого несимпатичного мужчины.
Она прошла в комнату, где мирно разговаривали ребята. Дима поманил девушку к себе, и та с нескрываемым чувством облегчения устроилась у него на коленях. Женя даже не прислушивалась к разговору – закрыла глаза и тихонько мурлыкала от удовольствия.
Через пятнадцать минут они с Димой сходили на остановку и привели Джемму. На девочке было простенькое платьице в цветочек, и выглядела она очень взволнованной.
– Опаздываешь, Джеммочка! – сказала Элька таким тоном, словно они были давно знакомы и расстались только вчера.
– Такой красивой девушке не возбраняется немного опоздать, – тут же раздался бархатный голос.
Антон встал, подошел к Джемме и, галантно взяв даму за локоток, усадил рядом с собой. Элька представила гостей друг другу, потом включила какую-то быструю музыку, и праздник начался. Антон умело, без хлопка, открыл бутылку шампанского. Женя посмотрела на Джемму – глаза у девочки возбужденно горели. Похоже, она никогда раньше не принимала участия в подобных мероприятиях.
– Джемме не наливать, – на всякий случай решила предупредить Женя, – она еще школьница.
Антон удивленно посмотрел на Эльку, а та кинула на подругу испепеляющий взгляд: «Ну, знаешь ли, это уже слишком!»
«Ну и пусть. Не позволю споить девочку», – тоже взглядом ответила Женя.
С этого самого момента все и пошло наперекосяк. Джемма начала вести себя скованно, а Антон обращался с ней подчеркнуто ласково, как с ребенком. «Давай я положу тебе вот этот кусок, побольше», – говорил он, кладя ей на тарелку кусок торта. Или даже так: «Может, Джемма, еще сахарку подсыпать или уже сладко?» Элька, наблюдая это, начинала тихо кипеть. Наконец Джемма не выдержала и встала из-за стола.
– Я уже пойду, – тихо проговорила она, глядя на Женю. – Мама мне сказала, чтобы я не больше часа…
Женя знала, что никакой мамы у Джеммы дома нет, одна бабушка, и ей стало страшно жаль бедную девочку, которую она сама привела сюда и сама же выставила в неприглядном свете. Она уже проклинала себя за то, что с ее подачи девочка оказалась в незнакомой компании.
– Мы тебя проводим, – ответила она.
Элька посмотрела на подругу с ненавистью. В общем, она была права. Женька понимала, что испортила ей весь праздник. В этой ситуации самым лучшим, что она могла сделать, было уйти им вместе с Джеммой. Что они и сделали.
Дмитрий Костоглодов лежал на диване и вполглаза наблюдал за тем, как злобное чудовище на экране из-за незначительного пустяка ругало девушку, которую само же и заманило к себе в замок. На животе Дмитрия сидела его младшая сестренка и во все глаза пялилась в телевизор. Девочка не любила смотреть мультики в одиночестве, особенно такие страшные.
– Люсь, ну-ка, слезь с меня, а то мне уже дышать трудно, – попросил брат.
Девочка послушно сползла на диван.
– Дим, что он сказал… Дим, смотри какая она красивая… Дим, а я тоже хочу такую чашку…
В такие минуты Дима обычно держал перед носом книгу или решал кроссворд. Что-то другое делать в обществе Люси и телевизора было весьма проблематично. Не говоря уже о том, чтобы готовиться к экзаменам. Но сейчас ему не хотелось думать ни о школе, ни о будущей карьере. Мысли его все время возвращались к чудовищу на экране. Это был какой-то неправильный мультик. Если и есть на свете чудовища, думал Дима, все они, как правило, женского пола. И самое первое, самое жуткое чудовище – это его мать.
Парень вспомнил, какой разразился в семье скандал, когда он заявил матери, что не хочет поступать в медицинский. Было это весной, где-то в середине марта…
Глава 2
– Представляю, как бы она тебя целовала.
Дима дотянулся до ее уха и стал его нежно покусывать. Правой грудью девушка чувствовала, как колотится его сердце. Своего она не слышала – оно остановилось. «Если я сейчас умру, это будет самая чудесная смерть!» – вдруг подумала она. На какой-то миг ей и правда показалось, что душа покинула ее тело…
Вдруг в камышах что-то зашуршало. Ребята резко повернулись в ту сторону.
– Утка! – вскрикнула Женя.
В самом деле: из камышей – даже, как им показалось, как-то строго и осуждающе – на них смотрела серая в крапинку утка.
– Вот это да! – прошептал Дима. – Она что, подсматривает за нами?
– Как Инга Константиновна… – хихикнула Женя. – Но мне она нравится. Смотри, какие у нее глазки. Как бусинки. Наверно, у нее тут где-то гнездо. Вот увидишь, она сейчас начнет прикидываться, что у нее сломано крыло, чтобы мы погнались за ней и ушли от этого места.
– Ты говоришь как бывалый охотник, – сказал Дима с игривым восхищением. – Но давай не будем ее убивать.
– Что ты! Я и не думала. Какой ты гадкий мальчишка…
– Тсс! Кажется, она уже начинает свое представление.
Утка проявляла беспокойство. Сделав два круга на месте, она мотнула головой и, задрав одно крыло, неуклюже поплыла в сторону реки.
– Лови обманщицу! – закричал Димка и бросился за ней.
Женя кинулась следом. Брызги воды окатили обоих, и девушка взвизгнула.
Вода в этом месте достигала колена, но бежать было трудно, потому что жесткий камыш больно хлестал по лицу. Утка уходила от преследователей.
– Вот она! – кричал Димка. – Влево побежала! За ней! Ура!
Они бросились влево. Потом вправо. Потом опять влево. Дима орал, как сумасшедший. Наконец, когда они очутились на другом конце острова, утка исчезла, будто растворилась в мутной воде. Насмешница…
Женя с разбега налетела на Дмитрия. Какая широкая у него спина! Она подтянулась на цыпочках и лизнула маленькую коричневую запятую, которая так ей нравилась. Та была соленая, как слезинка.
– Ты что?
Тяжело дыша после бега, Дима повернулся к Жене. Их взгляды встретились.
– Я тебя лизнула. Извини… – Она опустила глаза. – Ты такой вкусный!
Он взял ее голову в свои большие ладони и стал целовать – глаза, нос, щеки, губы… Женя обмякла, ей показалось, что весь мир уходит у нее из-под ног. Она только шептала: «Дима… Дима… Дима… Мой любимый… Димочка…» Дима подхватил девушку на руки и понес через камыши, продолжая целовать. Но вдруг он споткнулся и чуть не упал.
– Здесь! – крикнула Женя.
Она стала торопливо сдергивать с себя купальник, но старая ткань не выдержала и лопнула по швам. Дима пробежал руками по голому телу девушки, любуясь им, потом начал жадно целовать ее шею, плечи, грудь…
В ушах шуршал камыш. Они стояли по щиколотку в воде. Где-то поблизости была сухая земля, но у них не было времени искать ее. Дима снял плавки и, раздвинув камыш, положил Женю в теплую воду. Она закрыла глаза, ощущая во всем теле свободу и блаженство. Сейчас… Сейчас…
Он вошел очень осторожно, боясь причинить ей боль, и она, зная точно, что будет больно, зажмурившись, впилась ему в спину ногтями. Она хотела этой боли. А он, дурачок, не понимал этого.
– Дима… – прошептала Женя, – дальше!
Он повел себя уверенней. Ей было очень приятно чувствовать внутри себя пульс мужчины, любимого мужчины. Вода, ласкающая бедра, усиливала это ощущение. Ее голова лежала в Диминых руках. Женя слышала его дыхание, знала, что он смотрит сейчас на нее, и ей это было безумно приятно.
– Димочка… Димочка… Любимый…
Боль отошла. Девушка открыла глаза. Слезы мешали ей видеть любимого. Она поймала Димины губы и вдруг засмеялась, уловив его язык. Он почувствовал ее игривость и вдруг взорвался в бешеном темпе, и почти сразу после этого все кончилось. Женя услышала его стон.
Она стала гладить его по спине, успокаивая. Ей казалось, что он недоволен. Наверное, это оттого, что она сама, кроме этой приятной близости, так ее ошарашившей, ничего больше не почувствовала. Но ведь это первый раз! Дальше у них все должно получиться, Женя была уверена в этом.
– Тебе понравилось? – спросил Дима.
Его вопрос показался ей таким смешным, что она хихикнула. А он принял это за положительный ответ.
– Мы завтра еще… встретимся? – спросила Женя ласково.
– Да.
– Здесь же?
– Да!
– А мне хочется в чистой постельке, – вздохнула девушка. – Без уток чтобы.
Дима улыбнулся.
– Мы потом придумаем что-нибудь, – пообещал он.
Он помог ей подняться, и они, как Адам и Ева, двинулись через камыши в сторону острова. Если бы их мог увидеть кто-нибудь со стороны, то нашел бы зрелище презабавным…
Когда они подходили к полотенцу, Дима немного отстал. На нем уже были надеты плавки. Он разглядывал Женю. Она запомнила этот момент на всю жизнь.
– Ева ты моя… – тихо сказал ее возлюбленный.
Элька назначила свой праздник прощания с детством на четверг. В среду Женька должна была прийти к ней печь торты. Ей уже не хотелось этого, но она не могла нарушить данного обещания, попыталась только уговорить подругу не стряпать, а купить готовый торт. Но Элька твердо стояла на своем; она сказала, что домашний торт вкуснее, и, кроме того, они ведь должны показать себя умелыми домашними хозяйками! Евгении пришлось подчиниться.
Уже имея кулинарный опыт, девушки управились за вечер. Они испекли один торт, но зато огромный и с красивыми вафельными башенками. Женя пообещала не забыть прийти завтра на сам праздник. Потом она сто раз пожалела, что не предупредила Эльку сразу, что будет с Димой. Из-за этого все и пошло наперекосяк.
Они явились ровно в пять. Элька открыла им и удивленно уставилась на Дмитрия, потом перевела взгляд на подругу. «Мы так не договаривались», – сказали ее глаза.
– Привет, – поздоровался Дима.
– Проходите, – вздохнула Элька, ей ничего больше не оставалось, как изобразить гостеприимство.
Стол уже был накрыт. Женька перехватила восторженный взгляд Димы. Торт и правда оказался шикарным! Он напоминал город из книжки со сказками. Рядом с тортом стояли две бутылки шампанского и блюдо с фруктами – ананасы, яблоки, груши и целая куча бананов… Женя поняла, что парни тоже решили не ударить в грязь лицом.
На диване, перебирая струны гитары, сидел парень, похожий на артиста. Дима протянул ему руку:
– Дмитрий.
– Максим, – представился парень.
Он был брюнетом – длинные, до плеч, волосы как воронье перо, глаза тоже жгуче-карие, но добродушные. На лице – постоянная слащавая улыбочка. Жене эта улыбка совсем не понравилась. «Наверно, он и спит с ней», – подумала она. А когда в комнату входила Элька, губы Максима растягивались еще шире.
– Ну как? – спросила подруга, имея в виду убранство стола.
– Эль, ты же знаешь, я не люблю бананы, – сказала Женя.
– Это мальчики купили, – объяснила Элька и хмуро посмотрела на Диму.
Евгения почувствовала себя неловко и, чтобы избавиться от смущения, предложила Эле свою помощь в сервировке стола.
– Ты что, свихнулась?! – зашипела Элька, едва закрыв за собой дверь кухни. – Ты зачем его привела? Мы так не договаривались!
– Мы помирились. Ой, Эля, я такая счастливая!
– Но как же теперь Антон? Что с ним делать?
Женя непонимающе уставилась на нее.
– А что? Ничего не надо делать…
– Но я ведь уже все ему рассказала! – воскликнула Элька.
– Что рассказала?
– Что здесь будешь ты! Симпатичная, стройная девушка… Он придет и что увидит? Женька, ну ты все-все-все испортила! Предупредить могла хотя бы!!
Женя только теперь поняла, что натворила. Но ей было нисколько не жаль бедного Антона, которого она и в глаза-то никогда не видела.
– Надо срочно искать еще кого-то, – сказала Элька. – У тебя есть кто-нибудь на примете?
Женя полной дурой смотрела на нее, ничего не понимая.
– Кого искать?
– Ну ты совсем того… – Элька повертела у виска. – Не соображаешь? Девушку! Симпатичную и стройную! Вместо тебя.
Женя задумалась.
– Кого-нибудь из нашего класса?
– Например, Лариску? – Элька злорадно усмехнулась.
– Нет, только не ее, – быстро ответила Евгения.
– А в нашем классе больше и нет никого достойного. Ленка только, но она не придет. У нее давно парень есть.
– Можно Джемму пригласить, – вспомнила Женя.
– Кто это?
– Моя соседка. Но она совсем маленькая. Девчонка еще. В девятый класс перешла. Она с бабушкой недавно переехала. Правда, странная немного, крысу дома держит, даже мне иногда ее подсовывает, когда уезжает на выходные к родителям.
– Это неважно, – поморщилась Элька. – Она красивая?
– О да!
– Тогда пригласи ее срочно. Срочно! У нее телефон есть?
– Нет… Ой, нет, есть! – Женя вспомнила, что телефон им поставили прямо на днях, Джемма еще прибегала хвастаться, говорила, что он им очень нужен, чтобы родителям каждый день звонить. – Но я номер забыла…
– Ох, я когда-нибудь тебя убью, Женька! Живо вспоминай. Вот, съешь кусочек сахару. Мозги от сахара хорошо работают.
Она сунула в руки подруге пачку рафинада. Женя послушно положила в рот кусочек и стала сосать, напрягая память. И действительно вспомнила! Сначала всплыла цифра «8», похожая на большие Джеммины глаза, а потом и все остальные. Элька принесла из комнаты телефон, и Женя набрала номер.
– Джемма? Это я, Женя, твоя соседка. – Она вопросительно посмотрела на Эльку.
Подруга начала отчаянно жестикулировать и гримасничать. Женя зажала трубку ладонью.
– Не говори ей, что здесь будут мужчины! – быстро прошептала Элька. – Испугается и не придет.
– Она не испугается! – усмехнулась Женя. А в трубку сказала: – Джемма, быстренько надевай самое красивое платье и дуй на остановку. На шестом троллейбусе езжай в сторону центра до конечной, а тут я тебя встречу… Нет. Потом скажу. Да. Да. Ну, типа того. Да нет! Вечеринка. Да. С мальчиками. Хорошие. И я с Димой буду. Ну все, беги. Я буду ждать тебя на остановке минут через пятнадцать. Пока!
Она положила трубку.
– Слава богу, – вздохнула Элька с облегчением. – Антону скажем, что девушка опаздывает. Вот! Это уже он звонит!
Она побежала открывать. Женя тоже вышла в прихожую, чтобы посмотреть, кого ей так настойчиво сватала подруга.
Антон оказался невысоким, совсем взрослым, и Женька даже чуть не рассмеялась, увидев его. Как все-таки хорошо, что Дима успел с ней помириться! Иначе пришлось бы целый вечер провести в обществе этого мужика… Но тут Женя подумала о Джемме, и ей стало дурно: «Да малявка меня с перьями съест, когда узнает, что ее вызвали развлекать старика, который ей в папаши годится! Хотя кто ее знает… Может, рада будет… Бабка-то ей сильно воли не дает…»
– Здравствуйте, девчонки, – поздоровался Антон, и Женино мнение о нем несколько переменилось. У парня действительно, как и говорила Элька, был удивительно приятный, бархатный голос. – Все уже в сборе? Но я предупреждал, что задержусь.
– Это Женя, – представила их Элька. – А это Антон.
Вновь прибывший гость жадно осмотрел девушку с ног до головы. После подобных взглядов Женьке обычно хотелось подойти к зеркалу и самой узнать, на что так пристально смотрят мужчины, что такого интересного они в ней находят? В ответ она демонстративно отвернулась и ушла в комнату.
– Женя пришла с кавалером, – предупредила Элька Антона.
– Какая жалость! – сказал он. – Такая симпатичная девушка!
Евгения стояла за дверным косяком, и эти слова не прошли мимо ее ушей. Все же такое приятно слышать даже от незнакомого несимпатичного мужчины.
Она прошла в комнату, где мирно разговаривали ребята. Дима поманил девушку к себе, и та с нескрываемым чувством облегчения устроилась у него на коленях. Женя даже не прислушивалась к разговору – закрыла глаза и тихонько мурлыкала от удовольствия.
Через пятнадцать минут они с Димой сходили на остановку и привели Джемму. На девочке было простенькое платьице в цветочек, и выглядела она очень взволнованной.
– Опаздываешь, Джеммочка! – сказала Элька таким тоном, словно они были давно знакомы и расстались только вчера.
– Такой красивой девушке не возбраняется немного опоздать, – тут же раздался бархатный голос.
Антон встал, подошел к Джемме и, галантно взяв даму за локоток, усадил рядом с собой. Элька представила гостей друг другу, потом включила какую-то быструю музыку, и праздник начался. Антон умело, без хлопка, открыл бутылку шампанского. Женя посмотрела на Джемму – глаза у девочки возбужденно горели. Похоже, она никогда раньше не принимала участия в подобных мероприятиях.
– Джемме не наливать, – на всякий случай решила предупредить Женя, – она еще школьница.
Антон удивленно посмотрел на Эльку, а та кинула на подругу испепеляющий взгляд: «Ну, знаешь ли, это уже слишком!»
«Ну и пусть. Не позволю споить девочку», – тоже взглядом ответила Женя.
С этого самого момента все и пошло наперекосяк. Джемма начала вести себя скованно, а Антон обращался с ней подчеркнуто ласково, как с ребенком. «Давай я положу тебе вот этот кусок, побольше», – говорил он, кладя ей на тарелку кусок торта. Или даже так: «Может, Джемма, еще сахарку подсыпать или уже сладко?» Элька, наблюдая это, начинала тихо кипеть. Наконец Джемма не выдержала и встала из-за стола.
– Я уже пойду, – тихо проговорила она, глядя на Женю. – Мама мне сказала, чтобы я не больше часа…
Женя знала, что никакой мамы у Джеммы дома нет, одна бабушка, и ей стало страшно жаль бедную девочку, которую она сама привела сюда и сама же выставила в неприглядном свете. Она уже проклинала себя за то, что с ее подачи девочка оказалась в незнакомой компании.
– Мы тебя проводим, – ответила она.
Элька посмотрела на подругу с ненавистью. В общем, она была права. Женька понимала, что испортила ей весь праздник. В этой ситуации самым лучшим, что она могла сделать, было уйти им вместе с Джеммой. Что они и сделали.
Дмитрий Костоглодов лежал на диване и вполглаза наблюдал за тем, как злобное чудовище на экране из-за незначительного пустяка ругало девушку, которую само же и заманило к себе в замок. На животе Дмитрия сидела его младшая сестренка и во все глаза пялилась в телевизор. Девочка не любила смотреть мультики в одиночестве, особенно такие страшные.
– Люсь, ну-ка, слезь с меня, а то мне уже дышать трудно, – попросил брат.
Девочка послушно сползла на диван.
– Дим, что он сказал… Дим, смотри какая она красивая… Дим, а я тоже хочу такую чашку…
В такие минуты Дима обычно держал перед носом книгу или решал кроссворд. Что-то другое делать в обществе Люси и телевизора было весьма проблематично. Не говоря уже о том, чтобы готовиться к экзаменам. Но сейчас ему не хотелось думать ни о школе, ни о будущей карьере. Мысли его все время возвращались к чудовищу на экране. Это был какой-то неправильный мультик. Если и есть на свете чудовища, думал Дима, все они, как правило, женского пола. И самое первое, самое жуткое чудовище – это его мать.
Парень вспомнил, какой разразился в семье скандал, когда он заявил матери, что не хочет поступать в медицинский. Было это весной, где-то в середине марта…
Глава 2
Димка накалывал макароны на вилку и думал о том, что семейный ужин похож на школьный урок в присутствии инспектора районо. Макароны с отбивной котлетой он всегда любил, но сейчас у них был привкус надвигающегося скандала.
Мать имела дурную привычку во время ужина разглагольствовать о своих стараниях в целях благоустройства жизни детей. И сейчас Инга Константиновна рассказывала о том, что она уже поговорила с кем надо, и Дима просто не сможет не поступить в медицинский.
Разговоры о том, что Дима должен стать кардиологом, в семье велись последние два года. При этом мать ни разу не спросила сына, хочет ли он сам идти в медицинский. До десятого класса Димка еще не знал, кем будет, но в сентябре решил стать военным. По крайней мере, ему казалось, что, если он поступит в военное училище, мать перестанет вмешиваться в его жизнь.
Главное – сказать о своем решении матери. И, запихивая в рот очередную порцию макарон, Дмитрий понял, что должен сделать это именно сейчас.
– Мама, я не хочу в медицинский.
– Что? – Инга Константиновна подумала, что ослышалась.
– Я не хочу быть врачом. Меня мутит от одного вида крови.
– Ты сошел с ума! Я полгода только тем и занимаюсь, что пытаюсь выйти на нужных людей, чтобы обеспечить тебе спокойное поступление, а ты заявляешь, что тебе это не нужно? И позволь узнать, чего же ты хочешь?
– Я думал пойти в армию.
Инга посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на дочь и произнесла:
– Людмила, ты поужинала? Иди в свою комнату.
Семилетняя девочка широко раскрыла глаза:
– А какао?
Инга молча налила дочке полную чашку какао и повторила:
– Иди в свою комнату и не забудь плотно прикрыть дверь. И чашку покрепче держи.
Потом мать двоих детей посмотрела на их отца и медленно произнесла:
– Я никогда не думала, что мой сын вырастет таким же рохлей, как и его отец.
Иван Алексеевич с набитым макаронами ртом пробурчал:
– Надо было разводиться.
Дима удивленно посмотрел на отца. За год-полтора до рождения Люды слово «развод» звучало в доме несколько раз. Но потом мама сказала, что скоро их в семье будет четверо, и это страшное слово больше не произносилось. Страшное – потому что Дима точно знал, что, если родители разведутся, его заставят остаться с матерью. Этого десятилетний Димка боялся больше всего. Но развод не входил и в жизненные планы Инги Константиновны: он мог отрицательно сказаться на ее карьере. Да и не могла она допустить, чтобы ее законный муж ушел к другой женщине. Если бы Иван Алексеевич просто захотел развестись, может, Инга Константиновна и позволила бы ему совершить такую глупость. Но отдать мужа его любовнице – этого заместительница главы городской администрации не могла себе позволить. Способ, которым она решила удержать мужа, был не новым, но действенным: она забеременела.
И вот теперь реплика Ивана Алексеевича насторожила женщину. Инга Константиновна несколько растерялась – кого первым поставить на место? Потом решила, что для начала нужно вправить мозги сыну.
– В армию, значит? Не в Чечню ли, случайно, захотелось? Повоевать вздумалось, да?!
– А хоть бы и так! – взвился Димка. – Тебе-то что?
– Я всегда считал, что мой сын здравомыслящий человек, – сказал Иван Алексеевич, – но сейчас, Дима, ты рассуждаешь как ребенок, который мечтает умереть, чтобы насолить родителям. – Он отставил тарелку с недоеденными макаронами и добавил: – Ты мечтаешь стать офицером?
– А что в этом плохого? – ощетинился сын.
– Ничего. Наоборот, я полностью поддерживаю твое решение. Но зачем идти в армию? Лучше сразу поступить в училище.
– И мама, как всегда, обо всем договорится заранее? – язвительно спросил сын.
Инга Константиновна медленно обвела взглядом мужскую часть семьи и выдохнула:
– За что мне такое наказание? Другие на твоем месте радовались бы, что мать во всем помогает, но наш Дмитрий Умный недоволен. Самостоятельности ему, видите ли, хочется. Он сам у нас твердо знает, что надо делать для дальнейшей хорошей жизни. А мать ему только мешает, нашему великоразумному отпрыску. Врачом он быть не желает, ему романтику подавай.
Дмитрию захотелось стукнуть кулаком по столу и заорать на мать, но вместо этого он только встал и поставил тарелку в раковину. Иван Алексеевич раздраженно брякнул вилкой:
– Какой род войск тебя привлекает? И почему ты об этом не сказал раньше? Ты ведь мать поставил в неловкое положение, она договаривалась, просила, а теперь вынуждена будет сказать: «Ах, извините, я вас напрасно потревожила». Нет, сын, так дела не делаются.
Инга подумала, что ей придется извиниться перед ректором медицинского вуза в Краснодаре и срочно поговорить с начальником военкомата – узнать, где какой конкурс и куда лучше отправить мальчика.
– Я бы хотел в училище связи. И притом я хочу сам поступать, са-мо-сто-я-тель-но. – Дима посмотрел на маму. – Ты меня понимаешь?
– Да пожалуйста. Второй раз за тебя просить я не собираюсь, – раздраженно бросила она.
В Инге погибла великая актриса. Не только сын, но и муж, который прекрасно знал, что ей в судьбоносных вопросах доверять нельзя, поверили в то, что она действительно предоставит мальчику полную свободу действий.
– Я еще геометрию не доучил, – произнес Дмитрий, изо всех сил стараясь казаться спокойным, и отправился в свою комнату, радуясь, что ожидавшийся ураган вдруг оказался легким ветерком, и побаиваясь, как бы мать не передумала.
Дмитрий не любил геометрию, вернее, плохо понимал ее. На простенькую, по словам учителя, задачу у него уходило не меньше получаса. Столь же нелюбимым предметом была химия. Его приводили в тихое бешенство слова химички, любившей повторять: «Костоглодов, ты должен учиться так, чтобы твоей матери не было за тебя мучительно стыдно».
Но у него была отличная память, и учеба давалась ему довольно легко. Гуманитарные предметы он вообще не учил – ему достаточно было раз бегло прочитать текст, чтобы потом пересказать его с удивляющей преподавателей точностью. А с математикой-физикой, если возникали проблемы, помогал отец.
– Дим, нарисуй мне дерево, – заныла вошедшая в комнату Люська.
– Отстань.
– Дим, нам задали.
– Сама рисуй. – Димка знал, что его маленькая сестренка все равно добьется своего.
– Дим, а если я нарисую, ты мне раскрасишь?
Димка щелкнул Людмилу по носу:
– Раскрашу. Иди рисуй.
Он улыбнулся. Он был уверен, что раскрашиванием рисунка дело не ограничится. Эта лиса или попросит решить ей задачку, или пристанет с просьбой почитать.
Потом мысли его плавно перешли от Людмилы к родителям. Он вспомнил, как в раннем детстве, когда его спрашивали, кого он больше любит, маму или папу, он, не задумываясь, отвечал «папу». Забавно, что Люся отвечала точно так же…
Он взглянул на календарь: март, апрель, май, июнь. Четыре месяца. А потом еще немножко, и он наконец заживет своей собственной жизнью, подальше от матери.
Димка не просто так решил стать военным. Он перед этим долго размышлял, советовался с друзьями, прислушивался к разговорам старших ребят. Сначала он думал пойти на завод, где работает отец. Но в этом случае ему пришлось бы жить с родителями.
Однажды он увидел на улице двух веселых лейтенантов, которые шли под руку с красивыми стройными девушками. В руках у девушек были цветы, они смеялись и влюбленными глазами смотрели на своих ухажеров. Этот яркий образ преуспевающего молодого офицера прочно запал в душу Дмитрия. У него никогда не было мысли стать военным, но с того дня что-то надломилось в его мировоззрении, и в один прекрасный день он сказал себе окончательно, что хочет стать офицером, даже несмотря на то, что теперь профессию защитника родины уважают далеко не все и материальной выгоды от нее почти никакой. После нескольких месяцев размышлений он решил, что лучше всего пойти в училище связи: командовать он не любил, а связисты, как он полагал, больше заняты своими радиостанциями, чем непосредственными войсковыми операциями. На этот его выбор в некоторой степени повлияла и профессия отца – инженера-электрика.
– Дим, я уже нарисовала. – Сестра подкралась так тихо, что Дима вздрогнул. – Раскрашивай!
Брат посмотрел на два убогих дерева и спросил:
– А где же солнышко?
– Спряталось за облачком.
– Ладно, давай раскрашивать. Краски где?
Людмила протянула коробку:
– Водичку я сама принесу.
Димка не любил и не умел рисовать, но, чтобы учительница не придиралась к мазне сестренки, всегда уступал просьбам девочки. Десять минут ушло на то, чтобы намалевать зеленую траву, синее небо и оранжевое солнце.
Сестра разложила альбом сушиться и вернулась к брату.
– Дим, почитай «Конька-горбунька».
– Отстань.
– Дим, ну пожалуйста.
– Мне некогда.
– А вечером почитаешь?
– Зависит от твоего поведения.
– Тогда покружи меня.
Люся никогда не обращала внимания на Димкины слова о поведении. В семье только мать могла действительно наказать за то, что Люська баловалась или не выучила уроки. Отец и Димка прощали ей все ее детские шалости.
– И ты тогда уйдешь в свою комнату? Обещаешь?
– Ага. – Люся честными глазами посмотрела на брата. – Обещаю.
Димка подхватил сестренку под мышки и закружил по комнате. Она восторженно заверещала и задергала ногами.
– Все, хватит. Хорошего помаленьку, – сказал Димка, опуская сестренку на диван.
Девочка для приличия поныла еще немного и вышла из комнаты, показав брату язык. С детства и Диму, и Люсю приучали к тому, что обещания надо выполнять.
А Димка вернулся к своей задаче. Только мысли уплывали куда-то, он не мог сосредоточиться. Интересно, понравится ли ему в училище? Он все же надеялся, что понравится. Тем более ему казалось, что после материной муштры не страшны никакие армейские командиры. Те хоть в душу не будут лезть. Правда, Женьку жалко. Она мечтала поступить в один с ним вуз, чтобы не расставаться. Но повторить папину судьбу Димке совсем не хотелось. А в армии… В армии… Дмитрий точно не представлял, что будет в армии. Но знал, что ни при каких обстоятельствах не окажется под началом женщины-командира.
Дима внимательно осмотрел Люсю. Бантик он не смог завязать, а все остальное вроде было в норме. Он взял пакет с двумя банками шпрот, банкой сгущенки, коробкой «Птичьего молока» и пачкой зеленого чая, и они отправились в гости к бабушке.
Мать имела дурную привычку во время ужина разглагольствовать о своих стараниях в целях благоустройства жизни детей. И сейчас Инга Константиновна рассказывала о том, что она уже поговорила с кем надо, и Дима просто не сможет не поступить в медицинский.
Разговоры о том, что Дима должен стать кардиологом, в семье велись последние два года. При этом мать ни разу не спросила сына, хочет ли он сам идти в медицинский. До десятого класса Димка еще не знал, кем будет, но в сентябре решил стать военным. По крайней мере, ему казалось, что, если он поступит в военное училище, мать перестанет вмешиваться в его жизнь.
Главное – сказать о своем решении матери. И, запихивая в рот очередную порцию макарон, Дмитрий понял, что должен сделать это именно сейчас.
– Мама, я не хочу в медицинский.
– Что? – Инга Константиновна подумала, что ослышалась.
– Я не хочу быть врачом. Меня мутит от одного вида крови.
– Ты сошел с ума! Я полгода только тем и занимаюсь, что пытаюсь выйти на нужных людей, чтобы обеспечить тебе спокойное поступление, а ты заявляешь, что тебе это не нужно? И позволь узнать, чего же ты хочешь?
– Я думал пойти в армию.
Инга посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на дочь и произнесла:
– Людмила, ты поужинала? Иди в свою комнату.
Семилетняя девочка широко раскрыла глаза:
– А какао?
Инга молча налила дочке полную чашку какао и повторила:
– Иди в свою комнату и не забудь плотно прикрыть дверь. И чашку покрепче держи.
Потом мать двоих детей посмотрела на их отца и медленно произнесла:
– Я никогда не думала, что мой сын вырастет таким же рохлей, как и его отец.
Иван Алексеевич с набитым макаронами ртом пробурчал:
– Надо было разводиться.
Дима удивленно посмотрел на отца. За год-полтора до рождения Люды слово «развод» звучало в доме несколько раз. Но потом мама сказала, что скоро их в семье будет четверо, и это страшное слово больше не произносилось. Страшное – потому что Дима точно знал, что, если родители разведутся, его заставят остаться с матерью. Этого десятилетний Димка боялся больше всего. Но развод не входил и в жизненные планы Инги Константиновны: он мог отрицательно сказаться на ее карьере. Да и не могла она допустить, чтобы ее законный муж ушел к другой женщине. Если бы Иван Алексеевич просто захотел развестись, может, Инга Константиновна и позволила бы ему совершить такую глупость. Но отдать мужа его любовнице – этого заместительница главы городской администрации не могла себе позволить. Способ, которым она решила удержать мужа, был не новым, но действенным: она забеременела.
И вот теперь реплика Ивана Алексеевича насторожила женщину. Инга Константиновна несколько растерялась – кого первым поставить на место? Потом решила, что для начала нужно вправить мозги сыну.
– В армию, значит? Не в Чечню ли, случайно, захотелось? Повоевать вздумалось, да?!
– А хоть бы и так! – взвился Димка. – Тебе-то что?
– Я всегда считал, что мой сын здравомыслящий человек, – сказал Иван Алексеевич, – но сейчас, Дима, ты рассуждаешь как ребенок, который мечтает умереть, чтобы насолить родителям. – Он отставил тарелку с недоеденными макаронами и добавил: – Ты мечтаешь стать офицером?
– А что в этом плохого? – ощетинился сын.
– Ничего. Наоборот, я полностью поддерживаю твое решение. Но зачем идти в армию? Лучше сразу поступить в училище.
– И мама, как всегда, обо всем договорится заранее? – язвительно спросил сын.
Инга Константиновна медленно обвела взглядом мужскую часть семьи и выдохнула:
– За что мне такое наказание? Другие на твоем месте радовались бы, что мать во всем помогает, но наш Дмитрий Умный недоволен. Самостоятельности ему, видите ли, хочется. Он сам у нас твердо знает, что надо делать для дальнейшей хорошей жизни. А мать ему только мешает, нашему великоразумному отпрыску. Врачом он быть не желает, ему романтику подавай.
Дмитрию захотелось стукнуть кулаком по столу и заорать на мать, но вместо этого он только встал и поставил тарелку в раковину. Иван Алексеевич раздраженно брякнул вилкой:
– Какой род войск тебя привлекает? И почему ты об этом не сказал раньше? Ты ведь мать поставил в неловкое положение, она договаривалась, просила, а теперь вынуждена будет сказать: «Ах, извините, я вас напрасно потревожила». Нет, сын, так дела не делаются.
Инга подумала, что ей придется извиниться перед ректором медицинского вуза в Краснодаре и срочно поговорить с начальником военкомата – узнать, где какой конкурс и куда лучше отправить мальчика.
– Я бы хотел в училище связи. И притом я хочу сам поступать, са-мо-сто-я-тель-но. – Дима посмотрел на маму. – Ты меня понимаешь?
– Да пожалуйста. Второй раз за тебя просить я не собираюсь, – раздраженно бросила она.
В Инге погибла великая актриса. Не только сын, но и муж, который прекрасно знал, что ей в судьбоносных вопросах доверять нельзя, поверили в то, что она действительно предоставит мальчику полную свободу действий.
– Я еще геометрию не доучил, – произнес Дмитрий, изо всех сил стараясь казаться спокойным, и отправился в свою комнату, радуясь, что ожидавшийся ураган вдруг оказался легким ветерком, и побаиваясь, как бы мать не передумала.
Дмитрий не любил геометрию, вернее, плохо понимал ее. На простенькую, по словам учителя, задачу у него уходило не меньше получаса. Столь же нелюбимым предметом была химия. Его приводили в тихое бешенство слова химички, любившей повторять: «Костоглодов, ты должен учиться так, чтобы твоей матери не было за тебя мучительно стыдно».
Но у него была отличная память, и учеба давалась ему довольно легко. Гуманитарные предметы он вообще не учил – ему достаточно было раз бегло прочитать текст, чтобы потом пересказать его с удивляющей преподавателей точностью. А с математикой-физикой, если возникали проблемы, помогал отец.
– Дим, нарисуй мне дерево, – заныла вошедшая в комнату Люська.
– Отстань.
– Дим, нам задали.
– Сама рисуй. – Димка знал, что его маленькая сестренка все равно добьется своего.
– Дим, а если я нарисую, ты мне раскрасишь?
Димка щелкнул Людмилу по носу:
– Раскрашу. Иди рисуй.
Он улыбнулся. Он был уверен, что раскрашиванием рисунка дело не ограничится. Эта лиса или попросит решить ей задачку, или пристанет с просьбой почитать.
Потом мысли его плавно перешли от Людмилы к родителям. Он вспомнил, как в раннем детстве, когда его спрашивали, кого он больше любит, маму или папу, он, не задумываясь, отвечал «папу». Забавно, что Люся отвечала точно так же…
Он взглянул на календарь: март, апрель, май, июнь. Четыре месяца. А потом еще немножко, и он наконец заживет своей собственной жизнью, подальше от матери.
Димка не просто так решил стать военным. Он перед этим долго размышлял, советовался с друзьями, прислушивался к разговорам старших ребят. Сначала он думал пойти на завод, где работает отец. Но в этом случае ему пришлось бы жить с родителями.
Однажды он увидел на улице двух веселых лейтенантов, которые шли под руку с красивыми стройными девушками. В руках у девушек были цветы, они смеялись и влюбленными глазами смотрели на своих ухажеров. Этот яркий образ преуспевающего молодого офицера прочно запал в душу Дмитрия. У него никогда не было мысли стать военным, но с того дня что-то надломилось в его мировоззрении, и в один прекрасный день он сказал себе окончательно, что хочет стать офицером, даже несмотря на то, что теперь профессию защитника родины уважают далеко не все и материальной выгоды от нее почти никакой. После нескольких месяцев размышлений он решил, что лучше всего пойти в училище связи: командовать он не любил, а связисты, как он полагал, больше заняты своими радиостанциями, чем непосредственными войсковыми операциями. На этот его выбор в некоторой степени повлияла и профессия отца – инженера-электрика.
– Дим, я уже нарисовала. – Сестра подкралась так тихо, что Дима вздрогнул. – Раскрашивай!
Брат посмотрел на два убогих дерева и спросил:
– А где же солнышко?
– Спряталось за облачком.
– Ладно, давай раскрашивать. Краски где?
Людмила протянула коробку:
– Водичку я сама принесу.
Димка не любил и не умел рисовать, но, чтобы учительница не придиралась к мазне сестренки, всегда уступал просьбам девочки. Десять минут ушло на то, чтобы намалевать зеленую траву, синее небо и оранжевое солнце.
Сестра разложила альбом сушиться и вернулась к брату.
– Дим, почитай «Конька-горбунька».
– Отстань.
– Дим, ну пожалуйста.
– Мне некогда.
– А вечером почитаешь?
– Зависит от твоего поведения.
– Тогда покружи меня.
Люся никогда не обращала внимания на Димкины слова о поведении. В семье только мать могла действительно наказать за то, что Люська баловалась или не выучила уроки. Отец и Димка прощали ей все ее детские шалости.
– И ты тогда уйдешь в свою комнату? Обещаешь?
– Ага. – Люся честными глазами посмотрела на брата. – Обещаю.
Димка подхватил сестренку под мышки и закружил по комнате. Она восторженно заверещала и задергала ногами.
– Все, хватит. Хорошего помаленьку, – сказал Димка, опуская сестренку на диван.
Девочка для приличия поныла еще немного и вышла из комнаты, показав брату язык. С детства и Диму, и Люсю приучали к тому, что обещания надо выполнять.
А Димка вернулся к своей задаче. Только мысли уплывали куда-то, он не мог сосредоточиться. Интересно, понравится ли ему в училище? Он все же надеялся, что понравится. Тем более ему казалось, что после материной муштры не страшны никакие армейские командиры. Те хоть в душу не будут лезть. Правда, Женьку жалко. Она мечтала поступить в один с ним вуз, чтобы не расставаться. Но повторить папину судьбу Димке совсем не хотелось. А в армии… В армии… Дмитрий точно не представлял, что будет в армии. Но знал, что ни при каких обстоятельствах не окажется под началом женщины-командира.
Дима внимательно осмотрел Люсю. Бантик он не смог завязать, а все остальное вроде было в норме. Он взял пакет с двумя банками шпрот, банкой сгущенки, коробкой «Птичьего молока» и пачкой зеленого чая, и они отправились в гости к бабушке.