— Думаю, путать карты милиции пока не стоит, — первым прервал молчание Сергей Иванович. — Лучше все-таки сначала поговорить с Ингой Львовной.
Я не возражала, поэтому буквально через полчаса, дождавшись наконец Мариночку, которая очень довольная появилась в офисе с пакетом сушек и новым колечком на пальце, мы поехали на встречу к Владимирцевой. На удивление, секретарша даже не стала дуться и бросаться тяжелыми предметами нам вслед, когда мы втроем собрались выскользнуть за дверь.
— Может быть, я вам все-таки пригожусь? — спросила она, хитро улыбаясь. — А то Виктору как раз надо бы фотоматериал подготовить для Данильченко. Если он, конечно, не забыл…
Фотограф вздохнул и молча пошел в свою лабораторию. Теперь, когда в офисе оставался Виктор, Маринка запросто могла поехать с нами, поэтому я не стала возражать против этого. Желая придать себе официальный вид, она забросила фотоаппарат через плечо, окинула редакцию гордым взглядом и догнала меня уже на пороге. «Наверное, ночь прошла удачно, — подумала я про себя, понимая причину сегодняшнего благодушия моей секретарши. — Обычно ее кавалеры только мешают работе, а тут — такое рвение! Интересно, кто же это так благотворно влияет на нашу секретаршу?» — усмехнулась я и едва сдержала смешок — закономерность выводов напрашивалась сама собой.
Маринка ничего не заметила, а Кряжимский сделал вид, что ничего не слышал. Буквально через несколько минут мы уже были на месте. Милиции возле дома не наблюдалось, но любопытства соседей со вчерашнего дня не поубавилось, поэтому мы даже перестали реагировать на заинтересованные взгляды и перешептывание у себя за спиной.
В дверях квартиры нас встретила Елена, которая стала еще более Прекрасной, несмотря на тщательно замаскированные темные круги под глазами, которые, наверное, заметила только я. «Не высыпается», — сделала я вывод и по-хорошему позавидовала Владимирцевой, у которой такая самоотверженная подруга. Сама Инга ждала нас в гостиной и выглядела тоже очень уставшей и бледной, но держалась хорошо. После взаимных приветствий мы приступили к работе.
— Инга Львовна, как вы относитесь к задержанию электрика Белоусова? — спросила Маринка без долгих прелюдий.
— Честно говоря, мне не очень-то верится, что он мог убить… Зачем ему это? — задалась вопросом Владимирцева, скорее всего обращенным к самой себе.
— Вы его хорошо знаете? — поинтересовалась я.
— Мы в этом доме живем уже три года, так что почти всех в округе знаем. Конечно, по возможности стараемся не портить канализацию или электропроводку, но все-таки иногда случаются аварии, мелкие поломки, поэтому с рабочими РЭУ мы знакомы не понаслышке. А Валерия и его жену знаем еще и потому, что они в нашем подъезде живут на первом этаже. Гена, правда, всегда старается мне показать, что все умеет сам, но на самом деле, когда чинит, всегда только хуже получается, если он за что-то берется. Поэтому, пока меня нет дома, он часто к Белоусовым обращается по всяким хозяйственным проблемам: фен сгорит или телевизор забарахлит от перепадов напряжения в сети…
Я заметила, что каждое слово давалось Инге с трудом: она никак не могла смириться с потерей мужа — и теперь вот все время говорит о нем в настоящем, а не в прошедшем времени.
— Я знала, что у нас в этот раз проводка испортилась и гирлянда перегорела — перед моим отъездом как раз это получилось, — продолжала Владимирцева после небольшой паузы. — Я мужу и посоветовала никуда самому не лезть и ничего не подкручивать, а попросить знающего человека во всем разобраться. Наверное, Валера пришел и все сделал — я проверяла: гирлянда работает. — Инга показала на елку, одиноко и совсем не празднично смотрящуюся в углу гостиной. — Белоусов всегда все качественно делает — через пять минут не сломается.
Маринка, на этот раз отличавшаяся поразительной работоспособностью, предпочла один раз увидеть, чем сто услышать. Поэтому молча подошла к зеленому дереву и начала пристально рассматривать гирлянду. Стараясь не привлекать к этому внимания хозяйки дома, я спросила:
— Инга Львовна, не заметили ли вы еще что-нибудь необычное после визита электрика? Может быть, в доме что-то еще не так?
Владимирцева растерянно взглянула на подругу, а Каверина только улыбнулась:
— Ольга Юрьевна, кого вы спрашиваете! Мы же с самого начала в таком шоке, что совершенно не заметили и проводов в ванной. А где уж тут мелочи углядеть…
Инга судорожно озиралась по сторонам, стараясь заметить какие-то необычные изменения в гостиной, но после нескольких неудачных попыток только обреченно вздохнула.
— Кстати, это совсем не обязательно должно бросаться в глаза и иметь криминальную окраску, — заметил Кряжимский. — Может быть, просто починено что-то еще, или передвинуто, или…
— Да, кроме проводки и елочной гирлянды, починена еще и полочка в ванной, — оживилась Инга, вскакивая с дивана. — Вот, посмотрите, — показала она мне на стену, когда я проследила за ее взглядом. — У Гены никогда не было времени, чтобы ее повесить как надо, вечно болталась на одном шурупе и грозила упасть в самый неподходящий момент. Конечно, я сама несколько раз ее поправляла, но из-за такой ерунды неудобно было слесаря вызывать. И очень удивилась, когда полка оказалась.., ну, не намертво прибитой, а хотя бы прилично висящей. Скорее всего это Валерий сделал, он всегда, кроме проводки, еще что-нибудь по мелочи чинил, когда замечал.
Честно говоря, я в подвесных полочках не понимала практически ничего, а вот Сергей Иванович прошел в ванную и с самым серьезным видом взглянул на стену. Впрочем, даже мне, непонимающей, было видно, что капитального ремонта тут никто не делал — мастер просто поправил полку, чуть покрепче вогнав шуруп. «Ничего себе, качество, — усмехнулась я. — Да для этого и отвертки-то не нужно, достаточно рукой пошевелить. Хм, зато и теперь нечаянно плечом можно запросто вернуть в прежнее положение». Действительно, после того как я собственными глазами увидела результат проделанной работы, похвалы хозяйки, которыми она осыпала электрика, для меня мало что значили.
Кряжимский уловил мой скептицизм и бросил через плечо предупреждающий взгляд, чтобы я молчала. Впрочем, высказывать свои соображения вслух я не собиралась, тем более что Инга продолжала вспоминать и восхищаться:
— Гена совершенно ничего не понимает в домашних делах и очень не приспособлен в быту — отвертку в руках и ту не умел держать по-настоящему. А полку явно сделал кто-то чужой, надо обязательно поблагодарить Валеру при случае… — Владимирцева внезапно осеклась. — Постарайтесь найти настоящего убийцу, Ольга Юрьевна. Я уверена, что Белоусов ни в чем не виноват.
Елена молча стояла возле стены в прихожей и не принимала участия в общей суете вокруг полочки в ванной, но в ее глазах я заметила какую-то недосказанность. Отделившись от Кряжимского, который как раз разговаривал с Ингой, я прошла на кухню Каверина немедленно пришла за мною следом.
— Ольга Юрьевна, Инге сейчас плохо, но она никогда не станет на людей наговаривать, — сразу начала Елена. — Если хотите знать, я тоже думаю, что Белоусов здесь ни при чем: какой преступник, идя в чужой дом, станет отмечаться в журнале вызовов в РЭУ? Нет, этого просто не может быть. — Она решительно покачала головой.
— Мы и сами так думаем, — поспешила успокоить ее я. — Нам бы надо встретиться с этим электриком или его женой…
— Инга говорит, когда за мужем приехала милиция, Белоусова тут же куда-то ушла и пока не возвращалась.
— А вот гирлянду он починил очень хорошо, — вставила Маринка. — Я сама посмотрела для интереса: изоляция и пульт в порядке, все очень аккуратно сделано, на совесть.
— Все ясно! Рассчитано на дилетантов-милиционеров: настоящий преступник даже не потрудился качественно привернуть полку…
— Оль, а может, он и не хотел ничего в доме делать? — неожиданно перебила меня Маринка. — Ну, просто так, когда в ванную зашел и увидел, что она на одном шурупе болтается, взял и поправил.
Ее невинное замечание поставило все на свои места: Инга же призналась, что и сама все время делала именно так. Вполне возможно, что и другой человек чисто машинально поправил полку… Не успела я высказать свои соображения вслух своим коллегам, как хлопнула входная дверь, и Маринка сорвалась с места — встречать посетителей входило в ее прямые обязанности.
— Ольга Юрьевна, к вам посетитель, по важному и срочному делу. — Секретарша тут же вернулась в мой кабинет с невысокой светловолосой женщиной, в нерешительности остановившейся в дверях.
Можно было даже не спрашивать — и так было видно, что у нее случилась какая-то неприятность. Вообще-то наша газета все-таки не претендовала на звание лучшего детективного агентства Тарасова, поэтому приниматься за любые дела просто не могла. А сейчас у нас вообще не самое лучшее положение — в первую очередь необходимо разобраться в смерти депутата Владимирцева. Вот почему на посетительницу я смотрела не как на потенциальную клиентку, а просто как на досадную помеху. Похоже, сотрудники разделяли мои чувства: Виктор отошел к окну и закурил, Кряжимский и вовсе собрался выйти в приемную, чтобы не мешать.
Я поздоровалась и предложила стул нашей клиентке: как бы там ни было, но пресса просто обязана помогать по мере сил всем гражданам без исключения. «Иначе получится, наша благосклонность зависит от чина человека или просто от красивых глаз», — усмехнулась я. — Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы редакцию газеты «Свидетель» простой обыватель мог обвинить в том, что она помогает только женам депутатов, а на простых электриков ей наплевать".
В моей голове этот монолог пронесся с молниеносной быстротой, поэтому посетительница не заметила в моих глазах гамлетовского вопроса, отражавшего состояние моей мятущейся души. Я улыбнулась и представилась.
— Меня зовут Светлана Анатольевна, — едва отдышавшись, произнесла она. — Белоусова.
Виктор резко повернулся в нашу сторону, забыв про сигарету, Мариночка медленно осела на стул, предназначавшийся для клиентки, Кряжимский напряженно застыл в дверях, а я испытала состояние, похожее на электрошок — как я себе его представляю. «Неужели та самая?» — удивилась я, не сумев скрыть своих чувств.
Уже в следующую секунду мы все взяли себя в руки и проявили искренний интерес к приходу новой посетительницы, и Маринка все-таки освободила стул, Виктор затушил сигарету у подножия моего любимого кактуса и присел поближе к столу, Кряжимский на полном ходу резко развернулся и занял скромный наблюдательный пост позади Белоусовой.
— Что привело вас именно к нам? — спросила я, не придумав ничего более оригинального для начала разговора.
— Я сегодня ходила к следователю, который Валерия увез, — но он и слушать ничего не желает. К Инге Львовне я подойти не решилась. А по телефону какая-то девушка ответила, но, как только поняла, кто я такая, сразу же дала ваш адрес, — срывающимся голосом поведала нам Светлана Анатольевна, — сказала, вы поможете.
Она умоляюще подняла на меня ясные голубые глаза, в которых застыли слезы. «Ну и что я ей отвечу?» — запаниковала я, стараясь ничем не выдать собственного смятения. Неожиданно мне на помощь пришел Кряжимский.
— Первым делом, Светлана Анатольевна, успокойтесь, — услышала я его ровный голос, от которого полегчало сразу всем, включая главного редактора. — Конечно, мы постараемся разобраться. Елена Николаевна, с которой вы беседовали по телефону, близкая подруга Инги Львовны и тоже не верит в виновность вашего мужа. В общем-то вы пришли по адресу, — с облегчением выдохнул он, видимо, исчерпав свой словарный запас утешения.
Но я уже успела взять себя в руки, а ситуацию — под контроль.
— У вас есть какие-нибудь подозрения, кто бы мог так подставить вашего мужа? — спросила я. — Есть у него недоброжелатели?
— Да сколько угодно! — воскликнула Белоусова, едва успевая вытирать слезы, катившиеся по ее щекам без остановки. — Его же, бедолагу, кроме меня, от произвола никто не защитит! Думаю, эти милиционеры к нам неспроста приехали — специально их кто-нибудь из РЭУ «навел»! — горячилась Светлана Анатольевна.
— Зачем им это надо? — вырвалось у Марины, которая сама от себя не ожидала такой невоспитанности и тут же прикрыла рот рукой.
— А как же не надо? — удивилась в свою очередь Белоусова, поворачиваясь к секретарше всем корпусом. — Валерка все умеет делать, даром что электриком значится: и сантехнику поменять, и кран починить, и мебель передвинуть, и обои поклеить… Вот поэтому его все жильцы к себе по поводу и без повода вызывают, а остальные работнички в РЭУ бесятся! Он же все качественно делает и недорого, а сейчас любой алкаш за прокладку в водопроводный кран или проводок в десять сантиметров пол-литра содрать норовит.
Я усмехнулась: конечно, это лирическое отступление и не имело к нашему разговору прямого отношения, но об алчности работников наших коммунальных служб мы все знали не понаслышке. К тому же слова супруги задержанного электрика можно было запросто проверить, поговорив с вышеупомянутыми жильцами дома.
— Его уже давно начальник грозился с этого места снять, если он и дальше чужую работу делать будет. Только больше к моему Валерке никаких претензий не было сроду, — бойко продолжила Белоусова и тут же жалостливо добавила:
— Вы ж знаете, когда власти захотят, они кого угодно выживут. Вот и теперь им невыгодно стало мужа держать: все жильцы отказываются бешеные деньги за всякие кабели и проводки платить другим электрикам, ждут, когда Валерка освободится и за полцены им все исправит. Вот другие электрики и жалуются.
«Конечно, причина у коллег ненавидеть Белоусова достаточно веская, но все же для совершения такого изощренного преступления, как убийство Владимирцева в собственной ванной, нужны были не только знания электротехники, но и патологическая ненависть к самому депутату. Использовать же столь высокопоставленное лицо в качестве подопытного средства для борьбы с неугодным электриком просто нерентабельно», — подумала я и прочитала такие же мысли на лицах своих коллег.
Впрочем, несмотря на скептицизм, с которым мы отнеслись поначалу к нашей посетительнице, взяться за дело все-таки пришлось. Во-первых, в данном случае простым гражданам действительно требовалась защита от чиновников, а во-вторых, факт задержания электрика мог пролить свет и на историю с убийством Владимирцева, которым мы уже занимались.
Таким образом, заверив Белоусову в нашем сочувствии и обещая ей посильную помощь, мы распрощались с беспрестанно плачущей женщиной. Оставшись в узком кругу, то есть без посторонних, мы приступили к анализу свалившихся на нашу голову новостей.
— Видите, она просто уверена, что ее муж, кроме электропроводки и елочной гирлянды, ничего у Владимирцева не исправлял, — заметила Маринка, проявляя просто чудеса памяти. — Помните, Белоусова сказала, что ничего подозрительного ее Валерка в квартире Владимирцевых не заметил: даже в ванной по-прежнему на одном шурупе и «честном слове» еле держалась полка.
Мы молчали, пока секретарша говорила. И не только потому, что в Маринкину речь невозможно и слова вставить, если она того не захочет. Но еще и потому, что мы сами прекрасно запомнили данный факт из разговора со Светланой Анатольевной.
— Может быть, с милицией связаться? — предложил Сергей Иванович, переглянувшись с Виктором. — Конечно, они наш интерес к следствию не приветствуют, но все-таки мы — представители свободной прессы, так что отказываться от общения с нами и идти на прямой конфликт Данильченко вряд ли посмеет. Тем более он сейчас себя героем чувствует — такого матерого преступника задержал!
— Для начала надо бы выяснить, насколько права Белоусова, когда поет дифирамбы собственному мужу, — напомнила я и выразительно посмотрела на Мариночку, которая уже успела зарекомендовать себя положительно по контактам с жильцами дома.
Секретарша едва спрятала довольную улыбку.
— Я могу поехать и на месте расспросить работников РЭУ и соседей, — предложила она.
— Думаю, можно, — согласился Кряжимский, увидев мою поддержку. — В прошлый раз у нее вроде бы хорошо получилось, так что по горячему следу можно запросто поболтать со старыми знакомыми.
Когда Маринка сломя голову умчалась в приемную, мы продолжали импровизированную «планерку». Конечно, относиться слишком серьезно к алиби мужа, о котором рассказывала Белоусова, мы не стали.
— Ну, что это такое — «весь день был на рыбалке»?! — развел руками Кряжимский. — Понятие растяжимое, поэтому я бы на всякий случай его местонахождение в тот день уточнил.
— «На рыбалку» все-таки ходил или за рыбой, — усмехнулся Виктор, заинтересовавшись темой.
Намек был воспринят нами буквально. «В конце концов, от жены у электрика вполне могли быть определенные секреты, так что верить супругам на слово не стоит, — подумала я, поручая Виктору ответственное дело проверки алиби. — А следователь скорее всего просто забыл про презумпцию невиновности и вряд ли будет стараться найти доказательства в пользу Белоусова. Придется взять это в свои руки».
— Ольга Юрьевна, но ведь все говорит против этого электрика, — напомнил Кряжимский, когда мы остались в моем кабинете вдвоем, отправив остальных выполнять редакционные задания. — Мне кажется, милиции пока не стоит знать о наших подозрениях: если исход будет положительным и Виктор действительно раскопает что-то важное, мы всегда успеем об этом сообщить. В случае провала нам хотя бы не грозит стать всеобщим посмешищем.
«Давать бесплатные советы — работа неблагодарная», — вспомнила я слова кого-то из великих. Очень часто я замечала, что Сергей Иванович излишне осторожен и просто в любом деле очень любит лишний раз перестраховываться. Но все-таки на то он и аналитик, чтобы лучше нас, простых смертных, оценивать трудную ситуацию и искать пути выхода из нее. Впрочем, так же часто я убеждалась в правоте Кряжимского, поэтому на этот раз решила снова прислушаться к его мудрому, а самое главное — бесплатному совету и не посвящать до поры до времени правоохранительные органы в наши дела.
— Сергей Иванович, конечно, Данильченко нам не разрешит повидаться с задержанным, но, может быть, вы по своим каналам сумеете это сделать? — спросила я. — Думаю, разговор с Белоусовым помог бы нам гораздо больше, чем все наши домыслы.
Кряжимский не стал тратить слов понапрасну, а просто встал и направился прямиком в свой кабинет. Когда я озадачивала его, то примерно знала — при желании и удачном стечении обстоятельств он может решить эту проблему. Дело в том, что у нашего аналитика в прокуратуре служил хороший друг Игорь Сорокин. Сама я предпочитала в это не вмешиваться и делать вид, что совершенно не в курсе дела, но очень даже поощряла поддержку неформальных отношений с людьми из правоохранительных государственных структур. Кроме того, Виктор как-то проговорился: изредка Сергей Иванович с этим своим знакомым встречался на нейтральной территории и занимался.., распитием спиртных напитков. Но на выполнение служебных обязанностей это ни в коей мере не влияло, из чего я сделала вывод: дружба Кряжимского с Сорокиным полезна не только для снятия нервного напряжения, но и для нашей редакции, которая совершенно безвозмездно пользуется результатами их общения.
— Если поторопимся, у нас есть полчаса на разговор с Белоусовым, — сообщил Кряжимский, появляясь на пороге моего кабинета.
В экстренных случаях моя голова была запрограммирована на совершенно определенные действия, которые я совершала почти автоматически. Например, в случае воздушной тревоги я должна была вырубить все электроприборы и схватить документы. Сейчас задачи были несколько иные: я молниеносно включила автоответчик, выключила компьютер, проверила факс и уже возле двери нырнула в шубу, любезно снятую с вешалки Сергеем Ивановичем. Гонка на выживание, которую мы провели на улицах родного Тарасова в течение следующих десяти минут, увенчалась успехом, и мы без потерь добрались до отделения милиции.
Как и обещал Кряжимский, нам сразу же выделили комнату для свидания с задержанным Белоусовым, которой мы немедленно и воспользовались. Как нашему аналитику удалось в столь короткий срок мастерски организовать «встречу на высшем уровне», для меня до сих пор остается загадкой. Сильно подозреваю, что его знакомый из прокуратуры сыграл в этом не последнюю роль, но уточнять подробности у Сергея Ивановича я не решалась.
— Ну я же правда был на рыбалке, — взволнованно объяснял нам высокий голубоглазый мужчина, оправившись от первого шока, вызванного появлением незнакомых лиц и незапланированного разговора с представителями прессы. — Кто ж знал, что мне алиби понадобится, — не на шутку огорчился он, увидев недоверие на наших лицах. — Меня, как сюда привезли, сразу спросили, был я у Владимирцевых шестого января или не был. А я что? Конечно, был, говорю, — это даже в журнале записано в нашем РЭУ. Ну, тут разговор короткий — сразу в камеру, а больше меня никто ни о чем и не спрашивал. Говорят, задержали для выяснения каких-то обстоятельств.
Когда мы ввели подозреваемого в курс дела, он побелел от ужаса:
— Да я разве ж мог?.. Да я ж никогда!..
— Успокойтесь, пожалуйста, Валерий Викторович, — попробовала успокоить я его, мысленно ругая следователя последними словами из моего лексикона. — Конечно, Данильченко объяснит сам, почему вас здесь держат. Только запомните: постарайтесь не говорить ничего лишнего, особенно в отсутствие адвоката. Тем более обвинение против вас пока еще не выдвинули. Кстати, мы стараемся вам помочь по просьбе вашей жены, так что нам вы можете сказать всю правду.
— Да я ж вам и так все сказал — на рыбалке был весь день седьмого января, — устало повторил Белоусов, роняя голову на руки. — Эх, правду говорят умные люди: большой грех на Рождество охотиться. Видно, и рыбачить — тоже грех… Рыба, она ведь тоже — живая тварь.
Спорить о грехах и народных поверьях у нас времени не было, поэтому я постаралась выяснить главные детали, необходимые для дальнейшего хода нашего расследования.
— Валерий Викторович, постарайтесь вспомнить с самого начала: ничего необычного не было в том, что вас пригласил к себе Владимирцев?
— А чего ж особенного? — удивился электрик. — В квартире проводка перегорела от короткого замыкания — у кого не бывает! У нас, сами знаете, какие перепады напряжения в сети бывают. В прошлом году у Груниных новый телевизор вот так сгорел, а у Азаровых — в холодильнике реле полетело…
Кряжимский деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии и отвлекая Белоусова от лирических отступлений — в данный момент у электрика были куда более серьезные насущные проблемы, и решать их требовалось немедленно.
— Вот и гирлянда у Геннадия Георгиевича потому испортилась, что скачки напряжения были, — вернулся в реальность Валерий Викторович. — Я ему прям за час все исправил, а потом домой пошел. Ну, необычного я ничего в квартире не заметил, нет, — еще раз для убедительности повторил электрик. — Хотя жены его дома не было, но наш депутат не такой человек, чтоб при каждом случае в дом кого ни попадя приводить.
«Хм, похоже, Белоусов понял мой вопрос несколько иначе», — сообразила я, переглянувшись с еле сдерживающим улыбку Кряжимским, и решила поставить его более конкретно:
— Может быть, в интерьере было что-то не так?
— Не-е, — безнадежно махнул рукой электрик. — Все по-старому было: в комнатах — чисто, а в кабинете — черт голову сломает. Наш депутат все время в делах, а дома — прям дитя малое. Как Инга Львовна уезжает, у него там такой бардак творится — мамочки мои! Я лампочки с выключателями во всех комнатах проверял, так в его богадельне чуть ноги не переломал: прям стать негде — на столе везде бумажки и пылища столбом. И в ванной полка на одном шурупе болталась. Я уж не первый раз это подмечал, да и хозяин просил сделать. Эх, не стал я сразу поправлять, думаю, сейчас закончу свои дела и потом, как надо, починю, а сам заболтался, ушел и опять забыл, — покачал головой Белоусов. — Всего-то и дел на полминуты…
Напоминание о полке заставило меня задуматься: «Если Валерий Викторович про нее все время забывал, а сам хозяин вообще на нее внимания не обращал, значит, в квартире был кто-то еще, кто слегка подправил ее! Но кто? — строила я догадки. — Полка вроде бы ровно висит, а у Владимирцева, по словам Инги, руки не к тому месту пришиты, поэтому он вообще никаким ремеслом не владел… Интересно, кто мог ему помочь?» Пока я забивала голову этими размышлениями, Кряжимский не терял времени даром и задавал вопросы:
Я не возражала, поэтому буквально через полчаса, дождавшись наконец Мариночку, которая очень довольная появилась в офисе с пакетом сушек и новым колечком на пальце, мы поехали на встречу к Владимирцевой. На удивление, секретарша даже не стала дуться и бросаться тяжелыми предметами нам вслед, когда мы втроем собрались выскользнуть за дверь.
— Может быть, я вам все-таки пригожусь? — спросила она, хитро улыбаясь. — А то Виктору как раз надо бы фотоматериал подготовить для Данильченко. Если он, конечно, не забыл…
Фотограф вздохнул и молча пошел в свою лабораторию. Теперь, когда в офисе оставался Виктор, Маринка запросто могла поехать с нами, поэтому я не стала возражать против этого. Желая придать себе официальный вид, она забросила фотоаппарат через плечо, окинула редакцию гордым взглядом и догнала меня уже на пороге. «Наверное, ночь прошла удачно, — подумала я про себя, понимая причину сегодняшнего благодушия моей секретарши. — Обычно ее кавалеры только мешают работе, а тут — такое рвение! Интересно, кто же это так благотворно влияет на нашу секретаршу?» — усмехнулась я и едва сдержала смешок — закономерность выводов напрашивалась сама собой.
Маринка ничего не заметила, а Кряжимский сделал вид, что ничего не слышал. Буквально через несколько минут мы уже были на месте. Милиции возле дома не наблюдалось, но любопытства соседей со вчерашнего дня не поубавилось, поэтому мы даже перестали реагировать на заинтересованные взгляды и перешептывание у себя за спиной.
В дверях квартиры нас встретила Елена, которая стала еще более Прекрасной, несмотря на тщательно замаскированные темные круги под глазами, которые, наверное, заметила только я. «Не высыпается», — сделала я вывод и по-хорошему позавидовала Владимирцевой, у которой такая самоотверженная подруга. Сама Инга ждала нас в гостиной и выглядела тоже очень уставшей и бледной, но держалась хорошо. После взаимных приветствий мы приступили к работе.
— Инга Львовна, как вы относитесь к задержанию электрика Белоусова? — спросила Маринка без долгих прелюдий.
— Честно говоря, мне не очень-то верится, что он мог убить… Зачем ему это? — задалась вопросом Владимирцева, скорее всего обращенным к самой себе.
— Вы его хорошо знаете? — поинтересовалась я.
— Мы в этом доме живем уже три года, так что почти всех в округе знаем. Конечно, по возможности стараемся не портить канализацию или электропроводку, но все-таки иногда случаются аварии, мелкие поломки, поэтому с рабочими РЭУ мы знакомы не понаслышке. А Валерия и его жену знаем еще и потому, что они в нашем подъезде живут на первом этаже. Гена, правда, всегда старается мне показать, что все умеет сам, но на самом деле, когда чинит, всегда только хуже получается, если он за что-то берется. Поэтому, пока меня нет дома, он часто к Белоусовым обращается по всяким хозяйственным проблемам: фен сгорит или телевизор забарахлит от перепадов напряжения в сети…
Я заметила, что каждое слово давалось Инге с трудом: она никак не могла смириться с потерей мужа — и теперь вот все время говорит о нем в настоящем, а не в прошедшем времени.
— Я знала, что у нас в этот раз проводка испортилась и гирлянда перегорела — перед моим отъездом как раз это получилось, — продолжала Владимирцева после небольшой паузы. — Я мужу и посоветовала никуда самому не лезть и ничего не подкручивать, а попросить знающего человека во всем разобраться. Наверное, Валера пришел и все сделал — я проверяла: гирлянда работает. — Инга показала на елку, одиноко и совсем не празднично смотрящуюся в углу гостиной. — Белоусов всегда все качественно делает — через пять минут не сломается.
Маринка, на этот раз отличавшаяся поразительной работоспособностью, предпочла один раз увидеть, чем сто услышать. Поэтому молча подошла к зеленому дереву и начала пристально рассматривать гирлянду. Стараясь не привлекать к этому внимания хозяйки дома, я спросила:
— Инга Львовна, не заметили ли вы еще что-нибудь необычное после визита электрика? Может быть, в доме что-то еще не так?
Владимирцева растерянно взглянула на подругу, а Каверина только улыбнулась:
— Ольга Юрьевна, кого вы спрашиваете! Мы же с самого начала в таком шоке, что совершенно не заметили и проводов в ванной. А где уж тут мелочи углядеть…
Инга судорожно озиралась по сторонам, стараясь заметить какие-то необычные изменения в гостиной, но после нескольких неудачных попыток только обреченно вздохнула.
— Кстати, это совсем не обязательно должно бросаться в глаза и иметь криминальную окраску, — заметил Кряжимский. — Может быть, просто починено что-то еще, или передвинуто, или…
— Да, кроме проводки и елочной гирлянды, починена еще и полочка в ванной, — оживилась Инга, вскакивая с дивана. — Вот, посмотрите, — показала она мне на стену, когда я проследила за ее взглядом. — У Гены никогда не было времени, чтобы ее повесить как надо, вечно болталась на одном шурупе и грозила упасть в самый неподходящий момент. Конечно, я сама несколько раз ее поправляла, но из-за такой ерунды неудобно было слесаря вызывать. И очень удивилась, когда полка оказалась.., ну, не намертво прибитой, а хотя бы прилично висящей. Скорее всего это Валерий сделал, он всегда, кроме проводки, еще что-нибудь по мелочи чинил, когда замечал.
Честно говоря, я в подвесных полочках не понимала практически ничего, а вот Сергей Иванович прошел в ванную и с самым серьезным видом взглянул на стену. Впрочем, даже мне, непонимающей, было видно, что капитального ремонта тут никто не делал — мастер просто поправил полку, чуть покрепче вогнав шуруп. «Ничего себе, качество, — усмехнулась я. — Да для этого и отвертки-то не нужно, достаточно рукой пошевелить. Хм, зато и теперь нечаянно плечом можно запросто вернуть в прежнее положение». Действительно, после того как я собственными глазами увидела результат проделанной работы, похвалы хозяйки, которыми она осыпала электрика, для меня мало что значили.
Кряжимский уловил мой скептицизм и бросил через плечо предупреждающий взгляд, чтобы я молчала. Впрочем, высказывать свои соображения вслух я не собиралась, тем более что Инга продолжала вспоминать и восхищаться:
— Гена совершенно ничего не понимает в домашних делах и очень не приспособлен в быту — отвертку в руках и ту не умел держать по-настоящему. А полку явно сделал кто-то чужой, надо обязательно поблагодарить Валеру при случае… — Владимирцева внезапно осеклась. — Постарайтесь найти настоящего убийцу, Ольга Юрьевна. Я уверена, что Белоусов ни в чем не виноват.
Елена молча стояла возле стены в прихожей и не принимала участия в общей суете вокруг полочки в ванной, но в ее глазах я заметила какую-то недосказанность. Отделившись от Кряжимского, который как раз разговаривал с Ингой, я прошла на кухню Каверина немедленно пришла за мною следом.
— Ольга Юрьевна, Инге сейчас плохо, но она никогда не станет на людей наговаривать, — сразу начала Елена. — Если хотите знать, я тоже думаю, что Белоусов здесь ни при чем: какой преступник, идя в чужой дом, станет отмечаться в журнале вызовов в РЭУ? Нет, этого просто не может быть. — Она решительно покачала головой.
— Мы и сами так думаем, — поспешила успокоить ее я. — Нам бы надо встретиться с этим электриком или его женой…
— Инга говорит, когда за мужем приехала милиция, Белоусова тут же куда-то ушла и пока не возвращалась.
* * *
— Если хотите знать мое мнение, — неторопливо начал Кряжимский свой отчет в моем кабинете, — думаю, этот электрик действительно невиновен — уж слишком явны улики, так не бывает. К тому же с какой стати электрик, даже если и возьмется за это дело, закрепит полку, которая, извините, держится на честном слове?— А вот гирлянду он починил очень хорошо, — вставила Маринка. — Я сама посмотрела для интереса: изоляция и пульт в порядке, все очень аккуратно сделано, на совесть.
— Все ясно! Рассчитано на дилетантов-милиционеров: настоящий преступник даже не потрудился качественно привернуть полку…
— Оль, а может, он и не хотел ничего в доме делать? — неожиданно перебила меня Маринка. — Ну, просто так, когда в ванную зашел и увидел, что она на одном шурупе болтается, взял и поправил.
Ее невинное замечание поставило все на свои места: Инга же призналась, что и сама все время делала именно так. Вполне возможно, что и другой человек чисто машинально поправил полку… Не успела я высказать свои соображения вслух своим коллегам, как хлопнула входная дверь, и Маринка сорвалась с места — встречать посетителей входило в ее прямые обязанности.
— Ольга Юрьевна, к вам посетитель, по важному и срочному делу. — Секретарша тут же вернулась в мой кабинет с невысокой светловолосой женщиной, в нерешительности остановившейся в дверях.
Можно было даже не спрашивать — и так было видно, что у нее случилась какая-то неприятность. Вообще-то наша газета все-таки не претендовала на звание лучшего детективного агентства Тарасова, поэтому приниматься за любые дела просто не могла. А сейчас у нас вообще не самое лучшее положение — в первую очередь необходимо разобраться в смерти депутата Владимирцева. Вот почему на посетительницу я смотрела не как на потенциальную клиентку, а просто как на досадную помеху. Похоже, сотрудники разделяли мои чувства: Виктор отошел к окну и закурил, Кряжимский и вовсе собрался выйти в приемную, чтобы не мешать.
Я поздоровалась и предложила стул нашей клиентке: как бы там ни было, но пресса просто обязана помогать по мере сил всем гражданам без исключения. «Иначе получится, наша благосклонность зависит от чина человека или просто от красивых глаз», — усмехнулась я. — Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы редакцию газеты «Свидетель» простой обыватель мог обвинить в том, что она помогает только женам депутатов, а на простых электриков ей наплевать".
В моей голове этот монолог пронесся с молниеносной быстротой, поэтому посетительница не заметила в моих глазах гамлетовского вопроса, отражавшего состояние моей мятущейся души. Я улыбнулась и представилась.
— Меня зовут Светлана Анатольевна, — едва отдышавшись, произнесла она. — Белоусова.
Виктор резко повернулся в нашу сторону, забыв про сигарету, Мариночка медленно осела на стул, предназначавшийся для клиентки, Кряжимский напряженно застыл в дверях, а я испытала состояние, похожее на электрошок — как я себе его представляю. «Неужели та самая?» — удивилась я, не сумев скрыть своих чувств.
Уже в следующую секунду мы все взяли себя в руки и проявили искренний интерес к приходу новой посетительницы, и Маринка все-таки освободила стул, Виктор затушил сигарету у подножия моего любимого кактуса и присел поближе к столу, Кряжимский на полном ходу резко развернулся и занял скромный наблюдательный пост позади Белоусовой.
— Что привело вас именно к нам? — спросила я, не придумав ничего более оригинального для начала разговора.
— Я сегодня ходила к следователю, который Валерия увез, — но он и слушать ничего не желает. К Инге Львовне я подойти не решилась. А по телефону какая-то девушка ответила, но, как только поняла, кто я такая, сразу же дала ваш адрес, — срывающимся голосом поведала нам Светлана Анатольевна, — сказала, вы поможете.
Она умоляюще подняла на меня ясные голубые глаза, в которых застыли слезы. «Ну и что я ей отвечу?» — запаниковала я, стараясь ничем не выдать собственного смятения. Неожиданно мне на помощь пришел Кряжимский.
— Первым делом, Светлана Анатольевна, успокойтесь, — услышала я его ровный голос, от которого полегчало сразу всем, включая главного редактора. — Конечно, мы постараемся разобраться. Елена Николаевна, с которой вы беседовали по телефону, близкая подруга Инги Львовны и тоже не верит в виновность вашего мужа. В общем-то вы пришли по адресу, — с облегчением выдохнул он, видимо, исчерпав свой словарный запас утешения.
Но я уже успела взять себя в руки, а ситуацию — под контроль.
— У вас есть какие-нибудь подозрения, кто бы мог так подставить вашего мужа? — спросила я. — Есть у него недоброжелатели?
— Да сколько угодно! — воскликнула Белоусова, едва успевая вытирать слезы, катившиеся по ее щекам без остановки. — Его же, бедолагу, кроме меня, от произвола никто не защитит! Думаю, эти милиционеры к нам неспроста приехали — специально их кто-нибудь из РЭУ «навел»! — горячилась Светлана Анатольевна.
— Зачем им это надо? — вырвалось у Марины, которая сама от себя не ожидала такой невоспитанности и тут же прикрыла рот рукой.
— А как же не надо? — удивилась в свою очередь Белоусова, поворачиваясь к секретарше всем корпусом. — Валерка все умеет делать, даром что электриком значится: и сантехнику поменять, и кран починить, и мебель передвинуть, и обои поклеить… Вот поэтому его все жильцы к себе по поводу и без повода вызывают, а остальные работнички в РЭУ бесятся! Он же все качественно делает и недорого, а сейчас любой алкаш за прокладку в водопроводный кран или проводок в десять сантиметров пол-литра содрать норовит.
Я усмехнулась: конечно, это лирическое отступление и не имело к нашему разговору прямого отношения, но об алчности работников наших коммунальных служб мы все знали не понаслышке. К тому же слова супруги задержанного электрика можно было запросто проверить, поговорив с вышеупомянутыми жильцами дома.
— Его уже давно начальник грозился с этого места снять, если он и дальше чужую работу делать будет. Только больше к моему Валерке никаких претензий не было сроду, — бойко продолжила Белоусова и тут же жалостливо добавила:
— Вы ж знаете, когда власти захотят, они кого угодно выживут. Вот и теперь им невыгодно стало мужа держать: все жильцы отказываются бешеные деньги за всякие кабели и проводки платить другим электрикам, ждут, когда Валерка освободится и за полцены им все исправит. Вот другие электрики и жалуются.
«Конечно, причина у коллег ненавидеть Белоусова достаточно веская, но все же для совершения такого изощренного преступления, как убийство Владимирцева в собственной ванной, нужны были не только знания электротехники, но и патологическая ненависть к самому депутату. Использовать же столь высокопоставленное лицо в качестве подопытного средства для борьбы с неугодным электриком просто нерентабельно», — подумала я и прочитала такие же мысли на лицах своих коллег.
Впрочем, несмотря на скептицизм, с которым мы отнеслись поначалу к нашей посетительнице, взяться за дело все-таки пришлось. Во-первых, в данном случае простым гражданам действительно требовалась защита от чиновников, а во-вторых, факт задержания электрика мог пролить свет и на историю с убийством Владимирцева, которым мы уже занимались.
Таким образом, заверив Белоусову в нашем сочувствии и обещая ей посильную помощь, мы распрощались с беспрестанно плачущей женщиной. Оставшись в узком кругу, то есть без посторонних, мы приступили к анализу свалившихся на нашу голову новостей.
— Видите, она просто уверена, что ее муж, кроме электропроводки и елочной гирлянды, ничего у Владимирцева не исправлял, — заметила Маринка, проявляя просто чудеса памяти. — Помните, Белоусова сказала, что ничего подозрительного ее Валерка в квартире Владимирцевых не заметил: даже в ванной по-прежнему на одном шурупе и «честном слове» еле держалась полка.
Мы молчали, пока секретарша говорила. И не только потому, что в Маринкину речь невозможно и слова вставить, если она того не захочет. Но еще и потому, что мы сами прекрасно запомнили данный факт из разговора со Светланой Анатольевной.
— Может быть, с милицией связаться? — предложил Сергей Иванович, переглянувшись с Виктором. — Конечно, они наш интерес к следствию не приветствуют, но все-таки мы — представители свободной прессы, так что отказываться от общения с нами и идти на прямой конфликт Данильченко вряд ли посмеет. Тем более он сейчас себя героем чувствует — такого матерого преступника задержал!
— Для начала надо бы выяснить, насколько права Белоусова, когда поет дифирамбы собственному мужу, — напомнила я и выразительно посмотрела на Мариночку, которая уже успела зарекомендовать себя положительно по контактам с жильцами дома.
Секретарша едва спрятала довольную улыбку.
— Я могу поехать и на месте расспросить работников РЭУ и соседей, — предложила она.
— Думаю, можно, — согласился Кряжимский, увидев мою поддержку. — В прошлый раз у нее вроде бы хорошо получилось, так что по горячему следу можно запросто поболтать со старыми знакомыми.
Когда Маринка сломя голову умчалась в приемную, мы продолжали импровизированную «планерку». Конечно, относиться слишком серьезно к алиби мужа, о котором рассказывала Белоусова, мы не стали.
— Ну, что это такое — «весь день был на рыбалке»?! — развел руками Кряжимский. — Понятие растяжимое, поэтому я бы на всякий случай его местонахождение в тот день уточнил.
— «На рыбалку» все-таки ходил или за рыбой, — усмехнулся Виктор, заинтересовавшись темой.
Намек был воспринят нами буквально. «В конце концов, от жены у электрика вполне могли быть определенные секреты, так что верить супругам на слово не стоит, — подумала я, поручая Виктору ответственное дело проверки алиби. — А следователь скорее всего просто забыл про презумпцию невиновности и вряд ли будет стараться найти доказательства в пользу Белоусова. Придется взять это в свои руки».
— Ольга Юрьевна, но ведь все говорит против этого электрика, — напомнил Кряжимский, когда мы остались в моем кабинете вдвоем, отправив остальных выполнять редакционные задания. — Мне кажется, милиции пока не стоит знать о наших подозрениях: если исход будет положительным и Виктор действительно раскопает что-то важное, мы всегда успеем об этом сообщить. В случае провала нам хотя бы не грозит стать всеобщим посмешищем.
«Давать бесплатные советы — работа неблагодарная», — вспомнила я слова кого-то из великих. Очень часто я замечала, что Сергей Иванович излишне осторожен и просто в любом деле очень любит лишний раз перестраховываться. Но все-таки на то он и аналитик, чтобы лучше нас, простых смертных, оценивать трудную ситуацию и искать пути выхода из нее. Впрочем, так же часто я убеждалась в правоте Кряжимского, поэтому на этот раз решила снова прислушаться к его мудрому, а самое главное — бесплатному совету и не посвящать до поры до времени правоохранительные органы в наши дела.
— Сергей Иванович, конечно, Данильченко нам не разрешит повидаться с задержанным, но, может быть, вы по своим каналам сумеете это сделать? — спросила я. — Думаю, разговор с Белоусовым помог бы нам гораздо больше, чем все наши домыслы.
Кряжимский не стал тратить слов понапрасну, а просто встал и направился прямиком в свой кабинет. Когда я озадачивала его, то примерно знала — при желании и удачном стечении обстоятельств он может решить эту проблему. Дело в том, что у нашего аналитика в прокуратуре служил хороший друг Игорь Сорокин. Сама я предпочитала в это не вмешиваться и делать вид, что совершенно не в курсе дела, но очень даже поощряла поддержку неформальных отношений с людьми из правоохранительных государственных структур. Кроме того, Виктор как-то проговорился: изредка Сергей Иванович с этим своим знакомым встречался на нейтральной территории и занимался.., распитием спиртных напитков. Но на выполнение служебных обязанностей это ни в коей мере не влияло, из чего я сделала вывод: дружба Кряжимского с Сорокиным полезна не только для снятия нервного напряжения, но и для нашей редакции, которая совершенно безвозмездно пользуется результатами их общения.
— Если поторопимся, у нас есть полчаса на разговор с Белоусовым, — сообщил Кряжимский, появляясь на пороге моего кабинета.
В экстренных случаях моя голова была запрограммирована на совершенно определенные действия, которые я совершала почти автоматически. Например, в случае воздушной тревоги я должна была вырубить все электроприборы и схватить документы. Сейчас задачи были несколько иные: я молниеносно включила автоответчик, выключила компьютер, проверила факс и уже возле двери нырнула в шубу, любезно снятую с вешалки Сергеем Ивановичем. Гонка на выживание, которую мы провели на улицах родного Тарасова в течение следующих десяти минут, увенчалась успехом, и мы без потерь добрались до отделения милиции.
Как и обещал Кряжимский, нам сразу же выделили комнату для свидания с задержанным Белоусовым, которой мы немедленно и воспользовались. Как нашему аналитику удалось в столь короткий срок мастерски организовать «встречу на высшем уровне», для меня до сих пор остается загадкой. Сильно подозреваю, что его знакомый из прокуратуры сыграл в этом не последнюю роль, но уточнять подробности у Сергея Ивановича я не решалась.
— Ну я же правда был на рыбалке, — взволнованно объяснял нам высокий голубоглазый мужчина, оправившись от первого шока, вызванного появлением незнакомых лиц и незапланированного разговора с представителями прессы. — Кто ж знал, что мне алиби понадобится, — не на шутку огорчился он, увидев недоверие на наших лицах. — Меня, как сюда привезли, сразу спросили, был я у Владимирцевых шестого января или не был. А я что? Конечно, был, говорю, — это даже в журнале записано в нашем РЭУ. Ну, тут разговор короткий — сразу в камеру, а больше меня никто ни о чем и не спрашивал. Говорят, задержали для выяснения каких-то обстоятельств.
Когда мы ввели подозреваемого в курс дела, он побелел от ужаса:
— Да я разве ж мог?.. Да я ж никогда!..
— Успокойтесь, пожалуйста, Валерий Викторович, — попробовала успокоить я его, мысленно ругая следователя последними словами из моего лексикона. — Конечно, Данильченко объяснит сам, почему вас здесь держат. Только запомните: постарайтесь не говорить ничего лишнего, особенно в отсутствие адвоката. Тем более обвинение против вас пока еще не выдвинули. Кстати, мы стараемся вам помочь по просьбе вашей жены, так что нам вы можете сказать всю правду.
— Да я ж вам и так все сказал — на рыбалке был весь день седьмого января, — устало повторил Белоусов, роняя голову на руки. — Эх, правду говорят умные люди: большой грех на Рождество охотиться. Видно, и рыбачить — тоже грех… Рыба, она ведь тоже — живая тварь.
Спорить о грехах и народных поверьях у нас времени не было, поэтому я постаралась выяснить главные детали, необходимые для дальнейшего хода нашего расследования.
— Валерий Викторович, постарайтесь вспомнить с самого начала: ничего необычного не было в том, что вас пригласил к себе Владимирцев?
— А чего ж особенного? — удивился электрик. — В квартире проводка перегорела от короткого замыкания — у кого не бывает! У нас, сами знаете, какие перепады напряжения в сети бывают. В прошлом году у Груниных новый телевизор вот так сгорел, а у Азаровых — в холодильнике реле полетело…
Кряжимский деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии и отвлекая Белоусова от лирических отступлений — в данный момент у электрика были куда более серьезные насущные проблемы, и решать их требовалось немедленно.
— Вот и гирлянда у Геннадия Георгиевича потому испортилась, что скачки напряжения были, — вернулся в реальность Валерий Викторович. — Я ему прям за час все исправил, а потом домой пошел. Ну, необычного я ничего в квартире не заметил, нет, — еще раз для убедительности повторил электрик. — Хотя жены его дома не было, но наш депутат не такой человек, чтоб при каждом случае в дом кого ни попадя приводить.
«Хм, похоже, Белоусов понял мой вопрос несколько иначе», — сообразила я, переглянувшись с еле сдерживающим улыбку Кряжимским, и решила поставить его более конкретно:
— Может быть, в интерьере было что-то не так?
— Не-е, — безнадежно махнул рукой электрик. — Все по-старому было: в комнатах — чисто, а в кабинете — черт голову сломает. Наш депутат все время в делах, а дома — прям дитя малое. Как Инга Львовна уезжает, у него там такой бардак творится — мамочки мои! Я лампочки с выключателями во всех комнатах проверял, так в его богадельне чуть ноги не переломал: прям стать негде — на столе везде бумажки и пылища столбом. И в ванной полка на одном шурупе болталась. Я уж не первый раз это подмечал, да и хозяин просил сделать. Эх, не стал я сразу поправлять, думаю, сейчас закончу свои дела и потом, как надо, починю, а сам заболтался, ушел и опять забыл, — покачал головой Белоусов. — Всего-то и дел на полминуты…
Напоминание о полке заставило меня задуматься: «Если Валерий Викторович про нее все время забывал, а сам хозяин вообще на нее внимания не обращал, значит, в квартире был кто-то еще, кто слегка подправил ее! Но кто? — строила я догадки. — Полка вроде бы ровно висит, а у Владимирцева, по словам Инги, руки не к тому месту пришиты, поэтому он вообще никаким ремеслом не владел… Интересно, кто мог ему помочь?» Пока я забивала голову этими размышлениями, Кряжимский не терял времени даром и задавал вопросы: