Причем умудриться сделать еще и так, чтобы она поменьше с него при этом стянула.
Но пока конфликт так остро еще не назрел.
Естественно для такого человека, что после женитьбы Сидельников пустился на пару со Слоном во все тяжкие по обольщению молодых брюнеток. И когда в его ночном клубе несколько дней подряд начала появляться юная, прелестная, неизвестная ему девушка с темными волосами, очень похожая на его жену, он не смог себе отказать в удовольствии.
Технология была отработана, и вскоре прелестная незнакомка, притворившись пьяной, в самый ответственный момент, когда Сидельников уже почти овладел ею, считая, что она отключилась, вдруг очнулась и гордо заявила о своих правах, дарованных ею законодательством РФ. И прямо сказала, что Сидельников эти права грубо ущемил и, следовательно, должен будет вскоре отправиться в солнечный Магадан на потеху рецидивистам. Потому что статья у СС будет самая что ни на есть потешная в их глазах.
Мухина-младшая не очень рисковала.
Она со слов сестры знала, что Сидельников хоть тип и мерзкий, но на мокрое дело не пойдет. Да здесь и нельзя было на него идти с точки зрения элементарной логики — Мухина раскрылась, и ее старшая сестра в случае чего обязательно дала бы показания против Сидельникова. Вскоре подоспела и милиция, в руки которой и был передан белобрысый насильник.
Сидельников был задержан, и с ним работали оперативники, стараясь заставить признаться в совершении преступления против Лели Величкиной. Однако СС не кололся и с возмущением все отрицал. Лариса же занималась своими ресторанными делами, переругивалась с Котовым, словом, у нее жизнь вошла в нормальную привычную колею.
Карташов позвонил, как всегда, неожиданно, в тот самый момент, когда администратор Городов в очередной раз поднял вопрос о воровстве в ресторане. Он довольно долго по своему обыкновению нудил в кабинете Ларисы, а потом, когда вышедшая из себя Котова начала энергично возражать, требуя оставить ее в покое, он, опять же по своему обыкновению, взорвался: на голову начальницы вылился ушат обвинений. Причем все это было сделано очень громко, с давлением на барабанные перепонки. Природа, не одарившая Степаныча музыкальным слухом, в изобилии отыгралась на громкости и резкости его голоса. И именно в этот момент позвонил Карташов. Степаныч продолжал, кстати, громко скрипеть, когда Лариса уже сняла трубку, поэтому она не узнала подполковника и была очень раздражена.
— Вот-вот, и у тебя плохое настроение, — констатировал Карташов, когда наконец Лариса сделала знак Степанычу, чтобы он замолчал и телефонный разговор смог проистекать нормально.
— Здравствуй, Олег… А у тебя-то оно почему плохое?
— Начальство ругает. За Сидельникова.
Задержал, говорят, необоснованно…
— Так он что, не колется? По Величкиной?
— Нет, — уныло ответил Карташов. — И похоже, что там все же алиби.
— Вот как?
— Да. Во-первых, он отыскал каких-то свидетелей, которые показали, что в тот самый день он проводил время с ними. Скорее всего он им заплатил, конечно… А во-вторых, с этим спорить сложно… В общем, анализ спермы дал отрицательный результат.
Не виноват он. Он еще с мерзкой такой ухмылочкой заявил, что всегда пользуется презервативом с незнакомыми женщинами.
— Сучара осторожная! — не удержался от комментария Карташов.
— А попытка изнасилования Наташи Мухиной?
— А вот Наташа ..! — Карташов не удержался от крепких фраз.
— Что случилось?
— А то, что история повторяется, — раздраженно воскликнул Олег. — Один раз, как известно, в форме трагедии, а другой — в форме фарса.
Лариса усмехнулась, отметив про себя возросший интеллектуальный уровень подполковника.
— Так вот, — продолжил Карташов. — На этот раз снова фарс. А крайние, как ты понимаешь, мы. То есть менты.
— Расскажи все-таки поподробнее.
— Подробнее ситуация выглядит так. Наталья Мухина собирается свое заявление отозвать по причине… — Карташов вздохнул. — В общем, там снова та же история.
Видимо, Сидельников пообещал возместить убытки, а эта дура согласилась. Вот и все…
— Да, дела невеселые, — констатировала Лариса. — Но все же насчет алиби… Насколько, как ты думаешь, оно верно?
— Не знаю, — честно ответил Олег. — По Сидельникову вроде не скажешь, что он способен на такое.
— Есть еще подручный, некто Слон.
— И этого проверили. Вот у него-то, кстати, алиби достаточно веское, так что…
— Выходит, Сидельников ни при чем?
— При чем он или ни при чем, но нам его придется дорабатывать по другому делу, не по Величкиной. А именно — по Мухиной. Конечно, в первую очередь работать — придется с ней, убеждать, чтобы не забирала заявление. Я тебе потом расскажу, чем это закончилось. А тебе самой сейчас следует быть осторожной, потому что Сидельников уже интересовался, кто это против него начал поход. В то, что его организовала его благоверная, Мухина, он не верит.
— Ладно, с этим я как-нибудь разберусь, — перебила Лариса. — А вот с делом Величкиной выходит, что мне придется браться за другие версии.
— Наверное, — вяло согласился Карташов. — Если хочешь, конечно… Тут вот… — подполковник замялся.
— Что?
Карташов выдержал паузу и откашлялся.
— Да Гунин рвется в бой… — наконец сказал он. — Реабилитировать себя, так сказать, после неудачи с Жакиным.
— И что?
— Да надоел он мне, — признался Олег.
— И что? — повторила вопрос Лариса.
— Ты пока что, кроме Сидельникова, никого больше, так сказать, не разрабатывала и не собираешься? — осторожно осведомился Карташов.
— Не знаю… Вот передо мной список всех владельцев красных «Шевроле», координаты которых ты мне сообщил. Но что же, проверять их всех? Вот они… Проверенные Жакин, Сидельников не до конца, Галина Королева. Остаются Сидоров, Кузнецов, Шемякин, Савельев, Толстов, Карев, Бляхин… — зачитала Лариса список.
— Выбери кого-нибудь одного.
— А тебе-то это зачем? То ты и знать об этом деле ничего не хочешь, то вдруг такое рвение… В чем дело-то?
— Я же говорю, Гунин мне надоел. Нудит постоянно, новое задание просит. Заинтересовался всерьез этим делом. Вот я и подумал, что пусть он сломает себе лоб.
— Ну зачем же так сурово с честным человеком?
— Он уже всех достал!
— Но я-то здесь при чем? — недоумевала Лариса.
— Я подумал, что из вас может получиться неплохой тандем. Посуди сама, вот ты начнешь разрабатывать следующего подозреваемого. С чем ты к нему пойдешь?
Как? А Гунин — официальное лицо, вывеска, так сказать. И на его вопросы отвечать человек уже обязан. Так что…
— И что же, я тоже должна буду сломать себе лоб? — усмехнулась Лариса. — Тогда на что мне такой помощник?
— Ну, это не обязательно, — тут же оговорился подполковник. — Может, что-нибудь и выгорит. Тебе же все равно делать нечего! Во всяком случае, мешать тебе Гунин точно не будет. Ну, кто тебе нравится больше всех из этого списка? Выбирай любого!
Лариса задумалась и еще раз просмотрела список. Повинуясь какому-то интуитивному чувству — просто фамилия, наверное, привлекла внимание среди этого набора заурядных, — Лариса остановила свой выбор на некоем Бляхине. Тем более что и звали его Ростислав Сталевич. Словом, чисто внешне это был оригинальный человек.
Непонятно, правда, что он представлял собой на самом деле. И Лариса решила это выяснить.
— Я выбираю Бляхина Ростислава Сталевича, — ответила она в трубку. — Выяснишь о нем поподробнее?
— Конечно, — тут же повеселел Олег Валерьянович. — Это выяснит Гунин и завтра поступит в твое распоряжение. Неофициально, конечно…
Гунин явился в ресторан «Чайка» на следующий день, точь-в-точь в назначенные час и минуту. Войдя, он повернул голову направо, потом налево и с серьезным видом обратился к попавшемуся на глаза Дмитрию Степановичу Городову:
— Где я могу увидеть директора Ларису Викторовну? — спросил он с непроницаемым выражением лица.
— А вам она зачем? — въедливо уточнил администратор.
— Дело! — бухнул Гунин. — Важное!
Степаныч вздернул свой любопытный нос и внимательно оглядел одетого в штатское Гунина со всех сторон, после чего шумно выдохнул и прошагал по коридору к кабинету Ларисы. Гунин размашисто шел позади. Он хотел войти вместе с администратором, но пронырливый Степаныч проскользнул первым и закрыл за собой дверь прямо перед носом старшего лейтенанта.
— Лариса Викторовна, — раздувая ноздри, сообщил он. — Там к вам… Мент, похоже. — Степаныч сделал выразительную паузу перед словом «мент».
— С чего ты взял? — подивилась Лариса, подумав: неужели Гунин явился в ресторан в форме?
— Так у него на лбу написано. Просто-таки огромными буквами — «Мент!» — торжествующе поведал Степаныч.
— Понятно, — усмехнулась Лариса. — Зови.
— Лариса Викторовна, — заюлил Городов, — а это вы специально милицию вызвали, да? Чтобы кражу моих вещей расследовать? Наконец-то!
— Зови его сюда! — повторила Лариса уже громче.
Степаныч распахнул дверь и, как-то угодливо склонившись перед Гуниным, суетливо проговорил:
— Проходите, проходите… Наконец-то наша доблестная милиция займется расследованием этого безобразия.
— Да, — качнув головой, подтвердил Гунин. — Форменное безобразие!
— Конечно, конечно, — тут же закивал Городов. — Обнаглели совсем! У бедного человека воровать!
Гунин круто повернулся и недоумевающе посмотрел на Степаныча.
— Что воровать? — уточнил он.
— Да как же, как же! — заволновался Степаныч, нервно бегая вокруг Гунина. — Разве вам Лариса Викторовна не рассказала суть дела? Так я вам сейчас все сам сообщу подробно. Значит, так. Второго августа этого года произошла кража в ресторане «Чайка».
Украли…
Лариса, предчувствуя, что администратор сейчас начнет загибать пальцы и скрупулезно перечислять все пропавшие у него монеты, описывая каждую подробно, при этом немилосердно преувеличивая размеры своих потерь и напоминая тем самым киношного стоматолога Шпака, поспешила его остановить. Она поняла, что Городов уверился в собственной сверхзначимости и считает, что Гунин явился специально только для того, чтобы положить жизнь на выяснение того, кто украл у Дмитрия Степановича кусок мяса и пресловутые четырнадцать рублей.
— Дмитрий Степанович! — повысила она голос. — Старший лейтенант здесь совсем по другому делу. Гораздо более важному, чем ваши убытки. Так что избавьте его от своих проблем и своего присутствия.
От неожиданности Городов раскрыл рот.
Он никак не мог переварить столь пренебрежительного отношения к своим потерям.
Когда же до него наконец дошло, что Гунин не станет проводить обыск среди персонала, он как-то сразу сник и тихо вышел из кабинета с самым обреченным видом.
Гунин, до которого все доходило, видимо, очень туго и долго, продолжал стоять посреди кабинета с очень серьезным выражением лица и недоумевать. Наконец он повернулся к Ларисе и хотел было уже задать какой-то вопрос, как она жестом остановила его:
— Присаживайтесь. Этот человек просто очень расстроен.
— Понял, — пробасил Гунин. — Так какие будут распоряжения?
— Сейчас я дочитаю отчет, и мы с вами сразу отправимся к объекту, — сохраняя серьезность и официальность Гунина, ответила Лариса.
— Как все будет готово к выезду, дадите команду, — Гунин застыл в позе навытяжку посреди кабинета.
Это выглядело настолько комично, что Лариса еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Она быстро дочитала отчет и, встав, скомандовала:
— Вперед!
Гунин первым вышел из кабинета, после чего они вместе покинули ресторан и сели в Ларисину «Вольво».
— Куда мы едем? Вы, наверное, собрали сведения по объекту?
— Так точно, — отрапортовал Гунин и открыл папку. — Вот. Сейчас я вам прочту.
Бляхин Ростислав Сталевич, пятьдесят пятого года рождения, родился в селе Новоалексеевка Староалександровского района.
Окончил училище тыла, служил в Чечне.
Вышел на пенсию по состоянию здоровья.
Место работы — областной фонд ветеранов чеченской войны. Характеризуется как человек спокойный, непьющий, хороший семьянин, во всех отношениях положительный.
— Так, значит, мы туда и направляемся? — спросила Лариса. — В Фонд ветеранов?
— Да, — сказал, как отрезал, Гунин и откинулся на спинку сиденья.
— А где это? — уточнила Котова.
— Советская, пятьдесят шесть, — коротко доложил Гунин, и Лариса, кивнув, стартанула с места.
Фонд ветеранов чеченской войны располагался на втором этаже многоэтажного здания. Лариса поразилась, с какой оттоценностью движений, эффектно Гунин достал свое удостоверение и неуловимым жестом выбросил его в лицо дежурному. Она грешным делом подумала, что он скорее всего не раз тренировался. Он не утруждал себя произнесением слов, а лишь молча ждал реакции дежурного, предоставив ему любоваться каменностью своего лица и сухими четкими формулировками удостоверения, свидетельствовавшего о том" что предъявитель сего является оперативным работником областного Управления внутренних дел.
На дежурного удостоверение не произвело ожидаемого впечатления, и он, довольно небрежно взглянув на его хозяина, кивнул Гунину и сказал:
— Проходите.
Гунин, широким жестом убрав свой документ, первым прошел в кабинет Бляхина, Лариса проследовала за ним.
За столом сидел и очень эмоционально разговаривал по телефону круглолицый коренастый крепыш, с коротко стриженными светлыми волосами. Он доказывал собеседнику свою правоту по-армейски рубленными фразами. Лариса подумала, что этот человек может великолепно найти общий язык с Гуниным. А может быть, и наоборот, этот кабинет превратится в берлогу, в которой двум медведям будет тесно. Ростислав Сталевич был в сером костюме, в котором он явно чувствовал себя не в своей тарелке — постоянно крутил шеей, дергал за ворот рубашки и ослаблял узел галстука, словно зажатый в тисках. Он еще с минуту разговаривал по телефону, периодически бросая на вошедших несколько удивленные взгляды, затем наконец положил трубку и посмотрел на Ларису с Гуниным:
— Слушаю вас.
— Старший лейтенант Гунин! — гаркнул тот в знак приветствия. — ОблУВД.
— Котова Лариса Викторовна, — выступила вперед Лариса, слегка сжав руку Гунина, чтобы тот не переусердствовал в своем подчеркнутом официозе.
— Слушаю вас, — повторил Бляхин и добавил, покосившись на Ларису:
— Садитесь.
Гунин опустился на стул и, придав своему лицу серьезности, поиграл желваками, побуравил глазами Ростислава Сталевича и спросил:
— Где вы были двадцать восьмого мая сего года?
Лариса в этот момент поняла чувства подполковника Карташова по отношению к Гунину. Она ожидала какого угодно начала, только не такого, поэтому ей пришлось тут же вмешаться и срочно исправлять ситуацию.
— Нам нужно просто уточнить ряд вопросов, — успокаивающе сказала она. — Это обычная проверка.
— Я не совсем понял, что именно вы проверяете? — обращаясь теперь исключительно к Ларисе, спросил Бляхин.
За нее ответил, однако, Гунин.
— Автомобиль «Шевроле», — жестко произнес лейтенант, обличающим взглядом исподлобья разглядывая Бляхина.
— Мой автомобиль? — уточнил Бляхин, по-прежнему глядя на Ларису — Вот это мы и хотим узнать, — пояснила та. — Может быть, и не ваш. Поэтому нас интересует, где находилась ваша машина двадцать восьмого мая нынешнего года. Мы понимаем, что это было довольно давно, но все же постарайтесь вспомнить.
— Да, лучше вспомнить, — буркнул Гунин, слегка обиженный невниманием старого военного к его персоне. Вид у лейтенанта был такой, будто он уже готовит для Бляхина наручники.
— На этот вопрос мне не составит труда ответить, — неожиданно улыбнулся Бляхин. — Я просто не знаю этого.
— Как это — не знаете? — воззрился на него Гунин.
— То есть вы хотите сказать, что не помните? — уточнила Лариса.
— Нет, я просто не знаю. Дело в том, что двадцать восьмого мая у меня еще не было этой машины, я купил ее только в июне.
Пятнадцатого числа. Если интересно, я могу показать документы, они у меня при себе.
Не дожидаясь ответа, он раскрыл лежавший перед ним органайзер и достал оттуда бумаги.
— А теперь все же разрешите узнать, в чем дело? — спросил он Ларису, развернувшую документы Бляхина на машину. Через плечо ей, словно не доверяя, прищурившись, смотрел Гунин.
— Автомобиль «Шевроле» красного цвета, точнее, его владелец, замешан в серьезном преступлении, — ответила Котова. — Что ж, мы рады, что им оказались не вы…
— А что за преступление? Неужели единственная улика — машина? Владельца-то должны помнить…
— Там сложная ситуация, — махнула рукой Лариса, не вдаваясь в объяснения, но тут же возник Гунин. Сверля Бляхина пронизывающим взглядом, он начал говорить так, словно делал доклад начальству:
— Совершено изнасилование в тяжкой форме, плюс надругательство. В итоге человек стал инвалидом. Единственное, что этот человек смог показать, это машину. Мы проверяем всех, уже отработали половину.
— Что ж, значит, виновник в оставшейся половине, — сделал вывод Бляхин. — Это, выходит, так изуродовали женщину?
— Девушку, — сказала Лариса. — Точнее, девочку.
Бляхин неожиданно вздрогнул, нервно дернулся и полез за сигаретами.
— Кошмар какой! — выдохнул он. — Выродки! Таких к стенке — и все! Без разговоров!
— Еще бы не мешало найти их, — вздохнула Лариса и протянула документы Бляхина Гунину.
— Запишите, пожалуйста, все данные как можно точнее, — попросила она.
— Какие данные? — недоумевающе спросил старший лейтенант.
— Предыдущего владельца, — пояснила Лариса и тут же обратилась к Бляхину:
— А вы, Ростислав Сталевич, хорошо знакомы с тем человеком, у которого вы купили машину?
— Ну так… — пожал тот плечами. — Недавно я с ним познакомился, когда в Тарасов переехал.
— И что вы можете о нем сказать? — продолжала Лариса.
— Да ничего, нормальный парень вроде.
Лет тридцати, может, помоложе.
— А почему он продал машину, не знаете?
— Долги, — коротко пояснил Бляхин. — К тому же свадьба у него была как раз летом.
В общем, как он объяснил, нужны были деньги.
— А сам он чем занимается?
— Да бизнесмен какой-то, я не уточнял, — хмуро ответил Бляхин, выпуская дым в сторону, а потом поднял на Ларису глаза:
— Простите… А сколько лет было той девочке, о которой вы говорите?
— Семнадцать, — ответила Лариса.
На лице Бляхина появилась болезненная гримаса.
— Выродки, — еще раз сказал он и посмотрел на часы.
— У вас мало времени? Мы сейчас уже уходим, — понимающе проговорила Лариса.
— Да, у меня запланирована встреча, — ответил Бляхин.
В этот момент зазвонил телефон на столе, он снял трубку и коротко сказал:
— Бляхин!
Видимо, нечаянно была нажата кнопка фомкой связи, и Лариса услышала до боли знакомый сладкий тенорок:
— Ростислав Сталевич, добрый день, рад вас слышать, как ваше настроение, как самочувствие? Никак не могу сегодня к вам попасть…
Бляхин тут же переключил аппарат в другой режим, но Ларисе было достаточно услышанных фраз, чтобы понять, что полковник в отставке разговаривал не с кем иным, как со старым знакомым Котовой, известным в городе психоаналитиком Анатолием Курочкиным. Ее немало удивил тот факт, что такой человек, как Бляхин, общается с психологом. И скорее всего по профессиональной линии — больше точек соприкосновения между старым военным и психологом-интеллектуалом она не видела.
Если только они вместе не играют в шахматы.
Психолог Курочкин был очень коммуникабельным человеком, однако круг его общения ограничивался в основном людьми с психическими отклонениями, богемной академической тусовкой, городской профессурой, а также женщинами всех возрастов. Из всего этого набора Бляхин мог попасть разве что в первую категорию. А это означало, что у него имелись психические проблемы…
А вот какого они рода, видимо, Ларисе придется выяснять у словоохотливого психолога-психотерапевта.
Бляхин тем временем заканчивал разговор:
— Да, я не против, давайте на завтра. На пять часов. До свидания, — коротко проговорил он и положил трубку.
При этом вид у него не был ни смущенным, ни испуганным. Он смотрел на Ларису в ожидании вопросов. Гунин тем временем старательно выписал данные на прежнего владельца бляхинской машины и теперь стоял в ожидании новых команд от Котовой, не спеша отдавать документы самому Бляхину. Лариса взяла их у него и протянула Ростиславу Сталевичу.
— Спасибо и извините, что отняли у вас время, — улыбнулась она на прощание, подталкивая к двери Гунина, который смотрел на Бляхина как на внезапно ускользнувшего из его рук преступника.
— Если что, мы вернемся, — пообещал он напоследок и пошел наконец за Ларисой.
Едва Гунин сел в машину, как его светлые брови сдвинулись на переносице, и он хмуро произнес:
— Не нравится мне этот вояка… Не нравится!
— Но у него, похоже, алиби, — возразила Лариса.
— Врет, — категорически заявил Гунин.
— Ну почему вы так решили? Кстати, это можно легко проверить, встретившись с прежним хозяином машины. Кстати, кто он?
Гунин достал свою бумажку и прочитал вслух:
— Толоконников Павел Николаевич, семьдесят второго года рождения, русский. Проживает по адресу…
Далее Гунин зачитал его паспортные данные с дотошностью маньяка.
— Вот по этому адресу мы и поедем, — решила Лариса вслух и повернула ключ зажигания.
Дверь квартиры открыл молодой мужчина лет тридцати, среднего роста, с темно-русыми волосами, подстриженными «ежиком», с серыми глазами и незапоминающимися чертами лица: не броский красавец, но и не урод. В фланелевой зеленой рубашке навыпуск и спортивных брюках. При первом же взгляде на него Лариса сразу поняла, что где-то уже видела это лицо, и тут же вспомнила где. Именно это лицо было выведено женщиной-сержантом на фотороботе после изнуряющих объяснений переводчика-разведчика Святского. А это означало, что перед Ларисой стоял посетитель Зинкиного притона, бывший клиент Лели Величкиной.
И до пятнадцатого июня — владелец красного «Шевроле»…
У Ларисы аж дыхание перехватило от такой удачи. «Неужели? — подумала она. — Неужели это конец поисков? И не нужно будет тратить время на Сидельникова и на всех остальных?» Даже твердолобый Гунин, видимо, уловил настроение Ларисы, потому что сразу как-то весь подобрался, стал еще более серьезным и с порога брякнул:
— Ваши документы!
— А… позвольте сначала ваши! — осторожно спросил Павел Толоконников. — И объясните, кто вы?
Гунин, не удостоив его ответом, с неким презрением во взгляде достал свое удостоверение и в раскрытом виде сунул чуть ли не под нос Толоконникову. Тот, прочитав, поднял на Гунина испуганный взгляд, осведомился:
— А в чем, собственно… дело?
— Кто там, Павлуха? — небрежно спросил кто-то из комнаты.
— Милиция, — громко ответил хозяин квартиры, видимо, призывая невидимого человека выйти ему на помощь.
Через несколько секунд в прихожую просунулся флегматичного вида широкоплечий брюнет с мужественными чертами лица, несколько неповоротливый, и, хмуро оглядев Гунина с Ларисой, поздоровался, застыв в выжидающей позе.
— А вы кто такой? — строго спросил старший лейтенант.
— Меня зовут Андрей, я брат жены Павла, — не смутившись, ответил здоровяк, глядя прямо в глаза Гунину. — А что случилось-то?
— Это вас не касается, — отрезал Гунин. — Кстати, ваши документы!
Андрей молча достал из кармана водительское удостоверение и протянул его Гунину. Тот самым внимательным образом изучил его и вернул владельцу.
— А посторонних я вообще прошу покинуть помещение! — Гунин не придумал ничего лучшего, кроме этого приказания.
— То есть… То есть как это покинуть? То есть как это не касается? — на высокой ноте начал протестовать Толоконников. — Вы врываетесь, можно сказать, в квартиру, не объясняя ничего толком, родственника моего выгоняете, который по делу пришел…
— Успокойтесь, — вступила в разговор Лариса. — Мы просто хотели с вами поговорить.
— На какую тему? — нервно поинтересовался Толоконников, который, похоже, уже завелся от слов и действий Гунина.
— Нет, ну вы объясните, в чем дело-то, — не меняя позы, спокойно проговорил Андрей, закрывая вход в комнату. — Так дела-то не делаются…
— Давайте поступим так: сядем и спокойно поговорим, — предложила Лариса, а сама подумала, как действовать в случае нештатной ситуации — сходство Толоконникова с фотороботом было очевидно.
— Разговор будет происходить только в отсутствии посторонних лиц, — мрачно выдал Гунин, сверля глазами хозяина квартиры.
Здоровяк Андрей вздохнул, развел руками и виновато посмотрел на Толоконникова.
— Да ты, Павлуха, успокойся, наверняка какое-нибудь недоразумение… Часто бывает.
— У них это бывает постоянно, — нервно бросил Павел:
— Ладно, ладно, не горячись. Я тебе звякну через часок, узнаю, что у вас тут за дело.
Положив руку на плечо родственника и выразив тем самым ему свою поддержку, Андрей удалился, подозрительно оглядев напоследок Ларису с Гуниным.
Но пока конфликт так остро еще не назрел.
Естественно для такого человека, что после женитьбы Сидельников пустился на пару со Слоном во все тяжкие по обольщению молодых брюнеток. И когда в его ночном клубе несколько дней подряд начала появляться юная, прелестная, неизвестная ему девушка с темными волосами, очень похожая на его жену, он не смог себе отказать в удовольствии.
Технология была отработана, и вскоре прелестная незнакомка, притворившись пьяной, в самый ответственный момент, когда Сидельников уже почти овладел ею, считая, что она отключилась, вдруг очнулась и гордо заявила о своих правах, дарованных ею законодательством РФ. И прямо сказала, что Сидельников эти права грубо ущемил и, следовательно, должен будет вскоре отправиться в солнечный Магадан на потеху рецидивистам. Потому что статья у СС будет самая что ни на есть потешная в их глазах.
Мухина-младшая не очень рисковала.
Она со слов сестры знала, что Сидельников хоть тип и мерзкий, но на мокрое дело не пойдет. Да здесь и нельзя было на него идти с точки зрения элементарной логики — Мухина раскрылась, и ее старшая сестра в случае чего обязательно дала бы показания против Сидельникова. Вскоре подоспела и милиция, в руки которой и был передан белобрысый насильник.
Сидельников был задержан, и с ним работали оперативники, стараясь заставить признаться в совершении преступления против Лели Величкиной. Однако СС не кололся и с возмущением все отрицал. Лариса же занималась своими ресторанными делами, переругивалась с Котовым, словом, у нее жизнь вошла в нормальную привычную колею.
Карташов позвонил, как всегда, неожиданно, в тот самый момент, когда администратор Городов в очередной раз поднял вопрос о воровстве в ресторане. Он довольно долго по своему обыкновению нудил в кабинете Ларисы, а потом, когда вышедшая из себя Котова начала энергично возражать, требуя оставить ее в покое, он, опять же по своему обыкновению, взорвался: на голову начальницы вылился ушат обвинений. Причем все это было сделано очень громко, с давлением на барабанные перепонки. Природа, не одарившая Степаныча музыкальным слухом, в изобилии отыгралась на громкости и резкости его голоса. И именно в этот момент позвонил Карташов. Степаныч продолжал, кстати, громко скрипеть, когда Лариса уже сняла трубку, поэтому она не узнала подполковника и была очень раздражена.
— Вот-вот, и у тебя плохое настроение, — констатировал Карташов, когда наконец Лариса сделала знак Степанычу, чтобы он замолчал и телефонный разговор смог проистекать нормально.
— Здравствуй, Олег… А у тебя-то оно почему плохое?
— Начальство ругает. За Сидельникова.
Задержал, говорят, необоснованно…
— Так он что, не колется? По Величкиной?
— Нет, — уныло ответил Карташов. — И похоже, что там все же алиби.
— Вот как?
— Да. Во-первых, он отыскал каких-то свидетелей, которые показали, что в тот самый день он проводил время с ними. Скорее всего он им заплатил, конечно… А во-вторых, с этим спорить сложно… В общем, анализ спермы дал отрицательный результат.
Не виноват он. Он еще с мерзкой такой ухмылочкой заявил, что всегда пользуется презервативом с незнакомыми женщинами.
— Сучара осторожная! — не удержался от комментария Карташов.
— А попытка изнасилования Наташи Мухиной?
— А вот Наташа ..! — Карташов не удержался от крепких фраз.
— Что случилось?
— А то, что история повторяется, — раздраженно воскликнул Олег. — Один раз, как известно, в форме трагедии, а другой — в форме фарса.
Лариса усмехнулась, отметив про себя возросший интеллектуальный уровень подполковника.
— Так вот, — продолжил Карташов. — На этот раз снова фарс. А крайние, как ты понимаешь, мы. То есть менты.
— Расскажи все-таки поподробнее.
— Подробнее ситуация выглядит так. Наталья Мухина собирается свое заявление отозвать по причине… — Карташов вздохнул. — В общем, там снова та же история.
Видимо, Сидельников пообещал возместить убытки, а эта дура согласилась. Вот и все…
— Да, дела невеселые, — констатировала Лариса. — Но все же насчет алиби… Насколько, как ты думаешь, оно верно?
— Не знаю, — честно ответил Олег. — По Сидельникову вроде не скажешь, что он способен на такое.
— Есть еще подручный, некто Слон.
— И этого проверили. Вот у него-то, кстати, алиби достаточно веское, так что…
— Выходит, Сидельников ни при чем?
— При чем он или ни при чем, но нам его придется дорабатывать по другому делу, не по Величкиной. А именно — по Мухиной. Конечно, в первую очередь работать — придется с ней, убеждать, чтобы не забирала заявление. Я тебе потом расскажу, чем это закончилось. А тебе самой сейчас следует быть осторожной, потому что Сидельников уже интересовался, кто это против него начал поход. В то, что его организовала его благоверная, Мухина, он не верит.
— Ладно, с этим я как-нибудь разберусь, — перебила Лариса. — А вот с делом Величкиной выходит, что мне придется браться за другие версии.
— Наверное, — вяло согласился Карташов. — Если хочешь, конечно… Тут вот… — подполковник замялся.
— Что?
Карташов выдержал паузу и откашлялся.
— Да Гунин рвется в бой… — наконец сказал он. — Реабилитировать себя, так сказать, после неудачи с Жакиным.
— И что?
— Да надоел он мне, — признался Олег.
— И что? — повторила вопрос Лариса.
— Ты пока что, кроме Сидельникова, никого больше, так сказать, не разрабатывала и не собираешься? — осторожно осведомился Карташов.
— Не знаю… Вот передо мной список всех владельцев красных «Шевроле», координаты которых ты мне сообщил. Но что же, проверять их всех? Вот они… Проверенные Жакин, Сидельников не до конца, Галина Королева. Остаются Сидоров, Кузнецов, Шемякин, Савельев, Толстов, Карев, Бляхин… — зачитала Лариса список.
— Выбери кого-нибудь одного.
— А тебе-то это зачем? То ты и знать об этом деле ничего не хочешь, то вдруг такое рвение… В чем дело-то?
— Я же говорю, Гунин мне надоел. Нудит постоянно, новое задание просит. Заинтересовался всерьез этим делом. Вот я и подумал, что пусть он сломает себе лоб.
— Ну зачем же так сурово с честным человеком?
— Он уже всех достал!
— Но я-то здесь при чем? — недоумевала Лариса.
— Я подумал, что из вас может получиться неплохой тандем. Посуди сама, вот ты начнешь разрабатывать следующего подозреваемого. С чем ты к нему пойдешь?
Как? А Гунин — официальное лицо, вывеска, так сказать. И на его вопросы отвечать человек уже обязан. Так что…
— И что же, я тоже должна буду сломать себе лоб? — усмехнулась Лариса. — Тогда на что мне такой помощник?
— Ну, это не обязательно, — тут же оговорился подполковник. — Может, что-нибудь и выгорит. Тебе же все равно делать нечего! Во всяком случае, мешать тебе Гунин точно не будет. Ну, кто тебе нравится больше всех из этого списка? Выбирай любого!
Лариса задумалась и еще раз просмотрела список. Повинуясь какому-то интуитивному чувству — просто фамилия, наверное, привлекла внимание среди этого набора заурядных, — Лариса остановила свой выбор на некоем Бляхине. Тем более что и звали его Ростислав Сталевич. Словом, чисто внешне это был оригинальный человек.
Непонятно, правда, что он представлял собой на самом деле. И Лариса решила это выяснить.
— Я выбираю Бляхина Ростислава Сталевича, — ответила она в трубку. — Выяснишь о нем поподробнее?
— Конечно, — тут же повеселел Олег Валерьянович. — Это выяснит Гунин и завтра поступит в твое распоряжение. Неофициально, конечно…
Гунин явился в ресторан «Чайка» на следующий день, точь-в-точь в назначенные час и минуту. Войдя, он повернул голову направо, потом налево и с серьезным видом обратился к попавшемуся на глаза Дмитрию Степановичу Городову:
— Где я могу увидеть директора Ларису Викторовну? — спросил он с непроницаемым выражением лица.
— А вам она зачем? — въедливо уточнил администратор.
— Дело! — бухнул Гунин. — Важное!
Степаныч вздернул свой любопытный нос и внимательно оглядел одетого в штатское Гунина со всех сторон, после чего шумно выдохнул и прошагал по коридору к кабинету Ларисы. Гунин размашисто шел позади. Он хотел войти вместе с администратором, но пронырливый Степаныч проскользнул первым и закрыл за собой дверь прямо перед носом старшего лейтенанта.
— Лариса Викторовна, — раздувая ноздри, сообщил он. — Там к вам… Мент, похоже. — Степаныч сделал выразительную паузу перед словом «мент».
— С чего ты взял? — подивилась Лариса, подумав: неужели Гунин явился в ресторан в форме?
— Так у него на лбу написано. Просто-таки огромными буквами — «Мент!» — торжествующе поведал Степаныч.
— Понятно, — усмехнулась Лариса. — Зови.
— Лариса Викторовна, — заюлил Городов, — а это вы специально милицию вызвали, да? Чтобы кражу моих вещей расследовать? Наконец-то!
— Зови его сюда! — повторила Лариса уже громче.
Степаныч распахнул дверь и, как-то угодливо склонившись перед Гуниным, суетливо проговорил:
— Проходите, проходите… Наконец-то наша доблестная милиция займется расследованием этого безобразия.
— Да, — качнув головой, подтвердил Гунин. — Форменное безобразие!
— Конечно, конечно, — тут же закивал Городов. — Обнаглели совсем! У бедного человека воровать!
Гунин круто повернулся и недоумевающе посмотрел на Степаныча.
— Что воровать? — уточнил он.
— Да как же, как же! — заволновался Степаныч, нервно бегая вокруг Гунина. — Разве вам Лариса Викторовна не рассказала суть дела? Так я вам сейчас все сам сообщу подробно. Значит, так. Второго августа этого года произошла кража в ресторане «Чайка».
Украли…
Лариса, предчувствуя, что администратор сейчас начнет загибать пальцы и скрупулезно перечислять все пропавшие у него монеты, описывая каждую подробно, при этом немилосердно преувеличивая размеры своих потерь и напоминая тем самым киношного стоматолога Шпака, поспешила его остановить. Она поняла, что Городов уверился в собственной сверхзначимости и считает, что Гунин явился специально только для того, чтобы положить жизнь на выяснение того, кто украл у Дмитрия Степановича кусок мяса и пресловутые четырнадцать рублей.
— Дмитрий Степанович! — повысила она голос. — Старший лейтенант здесь совсем по другому делу. Гораздо более важному, чем ваши убытки. Так что избавьте его от своих проблем и своего присутствия.
От неожиданности Городов раскрыл рот.
Он никак не мог переварить столь пренебрежительного отношения к своим потерям.
Когда же до него наконец дошло, что Гунин не станет проводить обыск среди персонала, он как-то сразу сник и тихо вышел из кабинета с самым обреченным видом.
Гунин, до которого все доходило, видимо, очень туго и долго, продолжал стоять посреди кабинета с очень серьезным выражением лица и недоумевать. Наконец он повернулся к Ларисе и хотел было уже задать какой-то вопрос, как она жестом остановила его:
— Присаживайтесь. Этот человек просто очень расстроен.
— Понял, — пробасил Гунин. — Так какие будут распоряжения?
— Сейчас я дочитаю отчет, и мы с вами сразу отправимся к объекту, — сохраняя серьезность и официальность Гунина, ответила Лариса.
— Как все будет готово к выезду, дадите команду, — Гунин застыл в позе навытяжку посреди кабинета.
Это выглядело настолько комично, что Лариса еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Она быстро дочитала отчет и, встав, скомандовала:
— Вперед!
Гунин первым вышел из кабинета, после чего они вместе покинули ресторан и сели в Ларисину «Вольво».
— Куда мы едем? Вы, наверное, собрали сведения по объекту?
— Так точно, — отрапортовал Гунин и открыл папку. — Вот. Сейчас я вам прочту.
Бляхин Ростислав Сталевич, пятьдесят пятого года рождения, родился в селе Новоалексеевка Староалександровского района.
Окончил училище тыла, служил в Чечне.
Вышел на пенсию по состоянию здоровья.
Место работы — областной фонд ветеранов чеченской войны. Характеризуется как человек спокойный, непьющий, хороший семьянин, во всех отношениях положительный.
— Так, значит, мы туда и направляемся? — спросила Лариса. — В Фонд ветеранов?
— Да, — сказал, как отрезал, Гунин и откинулся на спинку сиденья.
— А где это? — уточнила Котова.
— Советская, пятьдесят шесть, — коротко доложил Гунин, и Лариса, кивнув, стартанула с места.
Фонд ветеранов чеченской войны располагался на втором этаже многоэтажного здания. Лариса поразилась, с какой оттоценностью движений, эффектно Гунин достал свое удостоверение и неуловимым жестом выбросил его в лицо дежурному. Она грешным делом подумала, что он скорее всего не раз тренировался. Он не утруждал себя произнесением слов, а лишь молча ждал реакции дежурного, предоставив ему любоваться каменностью своего лица и сухими четкими формулировками удостоверения, свидетельствовавшего о том" что предъявитель сего является оперативным работником областного Управления внутренних дел.
На дежурного удостоверение не произвело ожидаемого впечатления, и он, довольно небрежно взглянув на его хозяина, кивнул Гунину и сказал:
— Проходите.
Гунин, широким жестом убрав свой документ, первым прошел в кабинет Бляхина, Лариса проследовала за ним.
За столом сидел и очень эмоционально разговаривал по телефону круглолицый коренастый крепыш, с коротко стриженными светлыми волосами. Он доказывал собеседнику свою правоту по-армейски рубленными фразами. Лариса подумала, что этот человек может великолепно найти общий язык с Гуниным. А может быть, и наоборот, этот кабинет превратится в берлогу, в которой двум медведям будет тесно. Ростислав Сталевич был в сером костюме, в котором он явно чувствовал себя не в своей тарелке — постоянно крутил шеей, дергал за ворот рубашки и ослаблял узел галстука, словно зажатый в тисках. Он еще с минуту разговаривал по телефону, периодически бросая на вошедших несколько удивленные взгляды, затем наконец положил трубку и посмотрел на Ларису с Гуниным:
— Слушаю вас.
— Старший лейтенант Гунин! — гаркнул тот в знак приветствия. — ОблУВД.
— Котова Лариса Викторовна, — выступила вперед Лариса, слегка сжав руку Гунина, чтобы тот не переусердствовал в своем подчеркнутом официозе.
— Слушаю вас, — повторил Бляхин и добавил, покосившись на Ларису:
— Садитесь.
Гунин опустился на стул и, придав своему лицу серьезности, поиграл желваками, побуравил глазами Ростислава Сталевича и спросил:
— Где вы были двадцать восьмого мая сего года?
Лариса в этот момент поняла чувства подполковника Карташова по отношению к Гунину. Она ожидала какого угодно начала, только не такого, поэтому ей пришлось тут же вмешаться и срочно исправлять ситуацию.
— Нам нужно просто уточнить ряд вопросов, — успокаивающе сказала она. — Это обычная проверка.
— Я не совсем понял, что именно вы проверяете? — обращаясь теперь исключительно к Ларисе, спросил Бляхин.
За нее ответил, однако, Гунин.
— Автомобиль «Шевроле», — жестко произнес лейтенант, обличающим взглядом исподлобья разглядывая Бляхина.
— Мой автомобиль? — уточнил Бляхин, по-прежнему глядя на Ларису — Вот это мы и хотим узнать, — пояснила та. — Может быть, и не ваш. Поэтому нас интересует, где находилась ваша машина двадцать восьмого мая нынешнего года. Мы понимаем, что это было довольно давно, но все же постарайтесь вспомнить.
— Да, лучше вспомнить, — буркнул Гунин, слегка обиженный невниманием старого военного к его персоне. Вид у лейтенанта был такой, будто он уже готовит для Бляхина наручники.
— На этот вопрос мне не составит труда ответить, — неожиданно улыбнулся Бляхин. — Я просто не знаю этого.
— Как это — не знаете? — воззрился на него Гунин.
— То есть вы хотите сказать, что не помните? — уточнила Лариса.
— Нет, я просто не знаю. Дело в том, что двадцать восьмого мая у меня еще не было этой машины, я купил ее только в июне.
Пятнадцатого числа. Если интересно, я могу показать документы, они у меня при себе.
Не дожидаясь ответа, он раскрыл лежавший перед ним органайзер и достал оттуда бумаги.
— А теперь все же разрешите узнать, в чем дело? — спросил он Ларису, развернувшую документы Бляхина на машину. Через плечо ей, словно не доверяя, прищурившись, смотрел Гунин.
— Автомобиль «Шевроле» красного цвета, точнее, его владелец, замешан в серьезном преступлении, — ответила Котова. — Что ж, мы рады, что им оказались не вы…
— А что за преступление? Неужели единственная улика — машина? Владельца-то должны помнить…
— Там сложная ситуация, — махнула рукой Лариса, не вдаваясь в объяснения, но тут же возник Гунин. Сверля Бляхина пронизывающим взглядом, он начал говорить так, словно делал доклад начальству:
— Совершено изнасилование в тяжкой форме, плюс надругательство. В итоге человек стал инвалидом. Единственное, что этот человек смог показать, это машину. Мы проверяем всех, уже отработали половину.
— Что ж, значит, виновник в оставшейся половине, — сделал вывод Бляхин. — Это, выходит, так изуродовали женщину?
— Девушку, — сказала Лариса. — Точнее, девочку.
Бляхин неожиданно вздрогнул, нервно дернулся и полез за сигаретами.
— Кошмар какой! — выдохнул он. — Выродки! Таких к стенке — и все! Без разговоров!
— Еще бы не мешало найти их, — вздохнула Лариса и протянула документы Бляхина Гунину.
— Запишите, пожалуйста, все данные как можно точнее, — попросила она.
— Какие данные? — недоумевающе спросил старший лейтенант.
— Предыдущего владельца, — пояснила Лариса и тут же обратилась к Бляхину:
— А вы, Ростислав Сталевич, хорошо знакомы с тем человеком, у которого вы купили машину?
— Ну так… — пожал тот плечами. — Недавно я с ним познакомился, когда в Тарасов переехал.
— И что вы можете о нем сказать? — продолжала Лариса.
— Да ничего, нормальный парень вроде.
Лет тридцати, может, помоложе.
— А почему он продал машину, не знаете?
— Долги, — коротко пояснил Бляхин. — К тому же свадьба у него была как раз летом.
В общем, как он объяснил, нужны были деньги.
— А сам он чем занимается?
— Да бизнесмен какой-то, я не уточнял, — хмуро ответил Бляхин, выпуская дым в сторону, а потом поднял на Ларису глаза:
— Простите… А сколько лет было той девочке, о которой вы говорите?
— Семнадцать, — ответила Лариса.
На лице Бляхина появилась болезненная гримаса.
— Выродки, — еще раз сказал он и посмотрел на часы.
— У вас мало времени? Мы сейчас уже уходим, — понимающе проговорила Лариса.
— Да, у меня запланирована встреча, — ответил Бляхин.
В этот момент зазвонил телефон на столе, он снял трубку и коротко сказал:
— Бляхин!
Видимо, нечаянно была нажата кнопка фомкой связи, и Лариса услышала до боли знакомый сладкий тенорок:
— Ростислав Сталевич, добрый день, рад вас слышать, как ваше настроение, как самочувствие? Никак не могу сегодня к вам попасть…
Бляхин тут же переключил аппарат в другой режим, но Ларисе было достаточно услышанных фраз, чтобы понять, что полковник в отставке разговаривал не с кем иным, как со старым знакомым Котовой, известным в городе психоаналитиком Анатолием Курочкиным. Ее немало удивил тот факт, что такой человек, как Бляхин, общается с психологом. И скорее всего по профессиональной линии — больше точек соприкосновения между старым военным и психологом-интеллектуалом она не видела.
Если только они вместе не играют в шахматы.
Психолог Курочкин был очень коммуникабельным человеком, однако круг его общения ограничивался в основном людьми с психическими отклонениями, богемной академической тусовкой, городской профессурой, а также женщинами всех возрастов. Из всего этого набора Бляхин мог попасть разве что в первую категорию. А это означало, что у него имелись психические проблемы…
А вот какого они рода, видимо, Ларисе придется выяснять у словоохотливого психолога-психотерапевта.
Бляхин тем временем заканчивал разговор:
— Да, я не против, давайте на завтра. На пять часов. До свидания, — коротко проговорил он и положил трубку.
При этом вид у него не был ни смущенным, ни испуганным. Он смотрел на Ларису в ожидании вопросов. Гунин тем временем старательно выписал данные на прежнего владельца бляхинской машины и теперь стоял в ожидании новых команд от Котовой, не спеша отдавать документы самому Бляхину. Лариса взяла их у него и протянула Ростиславу Сталевичу.
— Спасибо и извините, что отняли у вас время, — улыбнулась она на прощание, подталкивая к двери Гунина, который смотрел на Бляхина как на внезапно ускользнувшего из его рук преступника.
— Если что, мы вернемся, — пообещал он напоследок и пошел наконец за Ларисой.
Едва Гунин сел в машину, как его светлые брови сдвинулись на переносице, и он хмуро произнес:
— Не нравится мне этот вояка… Не нравится!
— Но у него, похоже, алиби, — возразила Лариса.
— Врет, — категорически заявил Гунин.
— Ну почему вы так решили? Кстати, это можно легко проверить, встретившись с прежним хозяином машины. Кстати, кто он?
Гунин достал свою бумажку и прочитал вслух:
— Толоконников Павел Николаевич, семьдесят второго года рождения, русский. Проживает по адресу…
Далее Гунин зачитал его паспортные данные с дотошностью маньяка.
— Вот по этому адресу мы и поедем, — решила Лариса вслух и повернула ключ зажигания.
Дверь квартиры открыл молодой мужчина лет тридцати, среднего роста, с темно-русыми волосами, подстриженными «ежиком», с серыми глазами и незапоминающимися чертами лица: не броский красавец, но и не урод. В фланелевой зеленой рубашке навыпуск и спортивных брюках. При первом же взгляде на него Лариса сразу поняла, что где-то уже видела это лицо, и тут же вспомнила где. Именно это лицо было выведено женщиной-сержантом на фотороботе после изнуряющих объяснений переводчика-разведчика Святского. А это означало, что перед Ларисой стоял посетитель Зинкиного притона, бывший клиент Лели Величкиной.
И до пятнадцатого июня — владелец красного «Шевроле»…
У Ларисы аж дыхание перехватило от такой удачи. «Неужели? — подумала она. — Неужели это конец поисков? И не нужно будет тратить время на Сидельникова и на всех остальных?» Даже твердолобый Гунин, видимо, уловил настроение Ларисы, потому что сразу как-то весь подобрался, стал еще более серьезным и с порога брякнул:
— Ваши документы!
— А… позвольте сначала ваши! — осторожно спросил Павел Толоконников. — И объясните, кто вы?
Гунин, не удостоив его ответом, с неким презрением во взгляде достал свое удостоверение и в раскрытом виде сунул чуть ли не под нос Толоконникову. Тот, прочитав, поднял на Гунина испуганный взгляд, осведомился:
— А в чем, собственно… дело?
— Кто там, Павлуха? — небрежно спросил кто-то из комнаты.
— Милиция, — громко ответил хозяин квартиры, видимо, призывая невидимого человека выйти ему на помощь.
Через несколько секунд в прихожую просунулся флегматичного вида широкоплечий брюнет с мужественными чертами лица, несколько неповоротливый, и, хмуро оглядев Гунина с Ларисой, поздоровался, застыв в выжидающей позе.
— А вы кто такой? — строго спросил старший лейтенант.
— Меня зовут Андрей, я брат жены Павла, — не смутившись, ответил здоровяк, глядя прямо в глаза Гунину. — А что случилось-то?
— Это вас не касается, — отрезал Гунин. — Кстати, ваши документы!
Андрей молча достал из кармана водительское удостоверение и протянул его Гунину. Тот самым внимательным образом изучил его и вернул владельцу.
— А посторонних я вообще прошу покинуть помещение! — Гунин не придумал ничего лучшего, кроме этого приказания.
— То есть… То есть как это покинуть? То есть как это не касается? — на высокой ноте начал протестовать Толоконников. — Вы врываетесь, можно сказать, в квартиру, не объясняя ничего толком, родственника моего выгоняете, который по делу пришел…
— Успокойтесь, — вступила в разговор Лариса. — Мы просто хотели с вами поговорить.
— На какую тему? — нервно поинтересовался Толоконников, который, похоже, уже завелся от слов и действий Гунина.
— Нет, ну вы объясните, в чем дело-то, — не меняя позы, спокойно проговорил Андрей, закрывая вход в комнату. — Так дела-то не делаются…
— Давайте поступим так: сядем и спокойно поговорим, — предложила Лариса, а сама подумала, как действовать в случае нештатной ситуации — сходство Толоконникова с фотороботом было очевидно.
— Разговор будет происходить только в отсутствии посторонних лиц, — мрачно выдал Гунин, сверля глазами хозяина квартиры.
Здоровяк Андрей вздохнул, развел руками и виновато посмотрел на Толоконникова.
— Да ты, Павлуха, успокойся, наверняка какое-нибудь недоразумение… Часто бывает.
— У них это бывает постоянно, — нервно бросил Павел:
— Ладно, ладно, не горячись. Я тебе звякну через часок, узнаю, что у вас тут за дело.
Положив руку на плечо родственника и выразив тем самым ему свою поддержку, Андрей удалился, подозрительно оглядев напоследок Ларису с Гуниным.