Возможно, он никогда бы не изменил своего мнения о сестре, если бы не случай.
Как-то раз, гуляя по вечернему городу, забрел Андрей в один малопривлекательный район. И неожиданно увидел, как мимо проехала машина, в которой он заметил свою сестру. Рядом с ней сидел мужчина.
Очень удивившись, Андрей невольно свернул в тот двор, куда заехала машина. Вика с мужчиной вышли из нее и направились в дом. В дверях их уже поджидала какая-то грязная синюха.
Еще не понимая, в чем дело, и только чувствуя, что что-то здесь неладно, Андрей дождался, когда сестра и неизвестный мужик выйдут из дома. Потом он поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла та самая синюха.
— Ты чего? — окинула она Андрея оценивающим взглядом. — По объявлению, что ли? Или кто посоветовал?
— По объявлению, — ответил Андрей.
— А, ну так проходи, посмотри на месте, — синюха засуетилась, приглашая Балабанова в свое жилище.
Там было грязно, мрачно и душно. Хозяйка сразу же провела Андрея в спальню, где стояла широкая кровать, еще не застеленная.
— Вот, — повела она рукой. — Все уютно, чисто, никто не мешает… Девочки все приличные. Видал, может, сейчас только одна вышла? Картиночка!
— Она что же, клиентов здесь принимает? — делано-равнодушно поинтересовался Андрей, уже понявший, что представляет собой это место.
— Ну да, — кивнула женщина.
— И давно?
— Эта? Нет, свеженькая совсем. Не притерлась еще. Но клиенты довольны, довольны, — покачала она головой. — Многие любят таких. Есть и поопытней. Ты какую хочешь?
— Я подумаю, — торопливо двигаясь к выходу, сказал Балабанов: он уже выяснил все, что его интересовало.
— Подумай, подумай, — ступая за ним по пятам, говорила синюха. — Не прогадаешь, у меня и дешево, и хорошо. Приходи, приходи. Только заранее закажи, а то расхватают всех! — крикнула она ему вдогонку.
Андрей яростно захлопнул дверь и двинулся домой. Слава богу, что в тот вечер родители ушли в гости и он имел возможность поговорить с сестрой с глазу на глаз. Собственно, разговор начался без слов — с удара наотмашь по щеке. Вика, растерянная, никак не ожидавшая ничего подобного от брата, которого привыкла видеть только любящим и ласковым, упала на пол, подняв на Андрея перепуганные насмерть глаза.
— Еще, потаскуха? — с ненавистью спросил Андрей, пиная ногой ее тело.
Вика уткнулась носом в пол и расплакалась навзрыд. Вид ее слез отрезвил Андрея и даже вызвал в нем невероятную жалость. Он смотрел на худенькое тело сестры, беспомощно сжавшееся в комочек, и волна сочувствия и нежности поднималась в нем. От поставил Вику на ноги, обнял и повел к дивану. Та, сотрясаясь от слез, заплакала навзрыд.
— Ну, успокойся, — виноватым голосом проговорил он. — Успокойся, расскажи мне, как это получилось. Почему ты стала этим заниматься?
— Я… М-мне… У м-меня совсем не было денег, — всхлипывая и заикаясь, начала объяснять Вика. — Ты же знаешь, какая у меня стипендия. И я не могла попросить у мамы с папой — знаешь же, сколько они зарабатывают! А мне уже и ходить не в чем было, ботинки вон порвались совсем. И в куртке одной хожу который год, и весной, и зимой, и осенью — все в одной. А она тоненькая совсем.
Вика снова всхлипнула и дала волю слезам. У Андрея в душе бушевала буря противоречивых чувств: и жалость к сестре, и негодование по поводу несправедливо и жестоко устроенной жизни, и, несмотря ни на что, решительное осуждение поведения сестры. Разве ему когда-то было легко? Однако он никогда не выбирал грязные способы для решения проблемы. , — И как тебе пришло в голову этим заняться? — сдвинул он брови.
— Мне Леля предложила, — шмыгнула носом Вика.
— Кто такая Леля? — нахмурился Андрей.
— Девчонка одна, мы на дискотеке с ней познакомились… Она сказала, что уже больше полугода этим занимается, и проблемы многие решились. У нее еще хуже — она с матерью живет, мать — учительница, денег совсем мало… Она и привела меня туда.
Я сама хотела все бросить, сразу же хотела, поверь, мне не понравилось, мне плохо там было, — быстро говорила Вика. — К тому же я с человеком одним познакомилась, он на мне жениться собирается… И я замуж за него хочу. Он хороший очень, и квартира у него есть. Мы могли бы вместе с ним хорошо жить. Правда, он раньше Лелю вызывал, а потом со мной познакомился. И мы стали встречаться с ним, мы часто встречаемся.
— Леля, говоришь? — отметил что-то про себя Андрей. — Ну-ну. Короче, так, Вика… — Он резко поднял за подбородок лицо сестры и посмотрел ей прямо в глаза. — С этой минуты ты завязываешь с этим делом. Раз и навсегда, поняла?
Говорил он непререкаемым тоном, и Вика, хорошо знавшая своего брата, закивала в ответ.
— Я и сама так хотела, — сказала она. — И Паша тоже.
— Так вот, выходишь замуж за своего Пашу и нормально живешь с ним. И чтобы никаких Лель и всех прочих шалав в твоем доме никогда больше не было. Понятно?
— Да, — кивнула Вика.
— Вот так, — удовлетворенно проворчал Андрей. — Тебе что-нибудь мешает за этого Пашу выйти?
— Да нет… — пожала плечами более-менее успокоенная Вика.
— А Леля? — уточнил брат.
— Думаю, что нет, — призналась Вика. — Паша сам говорил мне, что она ему гораздо меньше нравилась, чем я. И вообще, меня он любит. Правда, Леля хоть и тихая, но хитрая. И завистливая. Она может, конечно, попытаться нас поссорить. Но думаю, что у нее это не получится. Мы с Пашей уже обсуждали…
Этого вполне хватило, чтобы решение Андрея окончательно укрепилось. Он уже знал, что убьет Лелю Величкину. Просто уничтожит эту гадкую тварь, которая толкнула его сестру на подобный шаг.
Узнать ее фамилию, привычки, образ жизни оказалось несложно. Леля иногда заходила к Вике, и Андрей, ненавязчиво задавая свои наводящие вопросы, постепенно выяснил все, что ему было нужно. К тому времени он уже успел познакомиться с женихом своей сестры. Павел Толоконников произвел на него неопределенное впечатление. С одной стороны, он показался Андрею каким-то рохлей и недотепой. Но с другой, Балабанов почувствовал, что Павел в принципе человек хороший, как говорится, нормальный пацан. Поэтому выбор сестры он одобрил, но план свой осуществить не передумал.
Удача улыбнулась Павлу еще и в том, что накануне свадьбы он свалил из Тарасова, оставив Вике ключи от гаража с машиной.
И Андрей выбрал подходящий вечер. Леля с Викой ушли вместе на дискотеку, возвращаться оттуда должны были порознь. Он видел, как Бляхин поставил машину в гараж около одиннадцати вечера и отправился восвояси. Это означало, что сегодня он уже ею не воспользуется, а значит, это вполне может сделать Андрей.
Лелю он поджидал в нескольких кварталах от бара, зная от той же Вики, что она всегда возвращается одной и той же дорогой. Открыв окно, он предложил Леле подвезти ее, придав своему голосу игривые нотки. Та остановилась, оценивающе осмотрела машину и, кивнув, уверенно села рядом с ним на переднее сиденье. Он видел, что Леля клюнула на его удочку и теперь постреливает глазами в сторону Андрея, кокетничает и набивает себе цену.
«Тварь продажная! — с возрастающей ненавистью думал он, резко взяв с места. — Сейчас ты у меня за все получишь! Шваль!»
Он гнал машину в сторону Красной Поляны. Леля, уже почувствовав опасность, пыталась остановить его, но Андрей только улыбался сквозь зубы и старался успокоить ее страхи.
— Мы просто едем туда, где нам никто не помешает, — повернулся он к девушке. — Все будет отлично.
В каком-то месте он вывел Лелю из машины. Двух отточенных ударов — по печени и в область солнечного сплетения — хватило, чтобы Леля, скрючившись, рухнула на землю. Оказывать сопротивление она была не в силах, и Андрей принялся за совершение задуманного. Он насиловал ее долго и грубо, вкладывая в каждое движение всю ненависть к этой юной, но уже грязной и испорченной девке. Измочалив ее, как только мог, Андрей вновь принялся избивать ее. Он умел бить, знал точки, которые следует затронуть, чтобы человек стал инвалидом, но не хотел ее убивать. Он хотел одного: чтобы она на всю жизнь осталась недееспособной, жалкой и никому не нужной. И цели своей добился.
После этого он кинул почти безжизненное тело девчонки в машину, предварительно завернув его в плед. Возле подъезда ее дома он вышвырнул ее на асфальт и быстро скрылся. Плед был благополучно скинут в ближайший мусорный контейнер, а машина поставлена на место в гараж. Ключи он положил на место, в письменный стол — туда, где хранила их Вика. Теперь ничто не могло указать на него. Он чувствовал себя спокойным и усталым. Но дело свое он сделал.
Он был абсолютно уверен, что дело это будет благополучно похоронено в милицейских архивах, как вдруг неожиданно оно всплыло снова. Как-то раз, когда он зашел проведать сестру, та сообщила ему, что мать Лели наняла частного детектива. И тогда он всерьез задумался над тем, кто или что может представлять для него угрозу. И, оценив ситуацию, понял, что только эта грязная синюха — она знала Вику, Лелю, знала, чем они занимались, знала Павла Толоконникова, нынешнего мужа Вики, и видела самого Андрея. И при случае могла вспомнить. Допустить этого было нельзя, и поэтому Андрей выбрал наилучший способ защиты. Купив бутылку водки, он вылил ее содержимое и заменил его на метиловый спирт, направившись к женщине, которая сразу его узнала.
— Ну что, надумал? — подмигнув, спросила она с порога.
— Надумал, — ответил Андрей, доставая бутылку — Вот тебе за знакомство. Тебя как звать-то?
— Теть Зиной зови, — махнув рукой, ответила та, быстро забирая у него бутылку — Выбрал, что ль, кого? Когда тебе назначать-то?
— Пока конкретно никого не выбрал. Ты сама мне подбери блондиночку какую-нибудь маленькую. А я загляну на днях, узнаю, — сказал Андрей. — Ну покедова, пойду я.
— Все сделаем! — крикнула вдогонку Зинка, уже откупоривая бутылку и отпивая прямо из горлышка. — Эх, крепкая больно! — покачала она головой…
Лариса осталась весьма довольной сообщением Карташова, что Балабанов сознался в преступлении против Лели Величкиной.
Она устало поздравила подполковника с успешным завершением дела и задумалась.
Теперь ей предстояла нелегкая миссия — сообщить матери Лели, Тамаре Константиновне, по какой причине изуродовали ее дочь.
Лариса понимала, что женщина все равно узнает об этом, что она непременно пойдет на суд и выслушает показания Балабанова, объясняющие все. И поэтому, как бы плохо она себя теперь ни чувствовала, Лариса направилась к Величкиной.
Тамара Константиновна встретила ее радостно. Видно, измучилась ждать результата и только из чувства такта не решалась напомнить Котовой о своем существовании.
Лариса невесело улыбнулась в ответ и прошла в комнату. Села в кресло и посмотрела на торопливо устроившуюся и приготовившуюся слушать Тамару Константиновну. Лариса даже не знала, с чего начать… Превозмогая себя, она все же начала говорить:
— Тамара Константиновна, я должна вам сообщить, что расследование завершено. Преступник найден и скоро предстанет перед судом.
Увидев, что женщина при этих словах радостно и взволнованно вся затрепетала, Лариса продолжала:
— Но мне необходимо сообщить вам о нескольких неприятных фактах. Возможно, вы воспримете это в штыки, и я вас заранее понимаю. Но тем не менее это факты…
Когда Лариса закончила свой рассказ, Тамара Константиновна смотрела на нее во все глаза. Потом покачнулась на стуле, и эмоции бурно выплеснулись из нее.
— Нет, нет, нет! — кричала женщина, горя глазами. — Я не верю, слышите? Это все придумано, чтобы очернить мою дочь, чтобы выставить преступника в выгодном свете! Этого не может быть, я знаю свою дочь!
— К сожалению, это правда, — тихо сказала Лариса. — Это абсолютно доказано, есть масса свидетелей.
— Каких свидетелей? — простонала Тамара Константиновна. — Они могут быть подкуплены.
— Нет, все проверено. И я не хотела вам говорить, но потом поняла, что правды не скроешь. Вы все равно бы узнали, не от меня, так от кого-то другого. И возможно, что вам все это было бы преподнесено в более жесткой форме. Но все-таки вам сейчас не стоит зацикливаться именно на этом. Вы же добились того, чего хотели, — преступник найден и арестован.
Тамара Константиновна невидящим взглядом смотрела перед собой. Лариса вздохнула и, не прощаясь, вышла из квартиры. Возвращаясь домой, она размышляла о том, что чрезмерное доверие к не совсем взрослой дочери, перекладывание ответственности за собственную судьбу на неокрепшее еще существо — это тоже плохо. Потому что приводит к таким вот результатам.
ЭПИЛОГ
Олег Валерьянович Карташов явился в «Чайку» по приглашению Ларисы в полном параде, в своем подполковничьем мундире. Таким его Степаныч еще не видел, поэтому при встрече делано-восхищенно зацокал языком.
— Размножаются звезды на погонах-то? — вроде бы добродушно, но в то же время с подковырочкой, как показалось Карташову, спросил он.
— Да давно уже, — неохотно ответил Олег. — А тебя, я слыхал, в официанты перевели?
— Меня переводили в официанты, временно переводили! — с нажимом уточнил Степаныч, пробуравив при этом глазами Ларису. А потом вдруг засуетился вокруг Карташова:
— Да, кстати, Олег Валерьянович, тут дельце небольшое образовалось.
Может, вы пособите?.. А то Лариса Викторовна только громкие преступления раскрывает, на всякую ерунду, понимаешь, времени нет.
— О чем ты? — недовольно осведомился Карташов, которому не терпелось приступить к трапезе.
— Да вор, понимаешь, завелся у нас.
Мясо, деньги крадет, — почесал голову администратор. — Поймать бы его, а? Поймать бы его, Олег Валерьянович, поймать бы! — заюлил он вокруг Карташова.
— Что, у тебя, что ли, крадет? — уточнил Карташов.
— У меня, конечно! Главное, столько персонала в ресторане, а эта сволочь крадет именно у меня! Как будто нельзя у кого-то еще! — Степаныч аж глаза вытаращил от такой несправедливости.
— А ты заявление написал? — улыбнулся Карташов.
— Какое заявление? — не понял Городов.
— Ну, в милицию. А кто же без заявления будет искать-то?
— Ну, я думал… Я думал, что… — засуетился Степаныч. — Можно, так сказать, неофициально, частным образом… Мы же с вами давно знакомы, Олег Валерьянович!
— Частным образом — это у нас Лариса Викторовна занимается. Вот ей заплати за расследование, она тебе вора быстро найдет.
А у меня служба, — вздохнул он.
Лариса, улыбаясь, смотрела на своего администратора, который чуть не поперхнулся при слове Карташова «заплати». Она уже ждала от него в ответ какой-нибудь язвительной реплики, но Степаныч на сей раз проявил несвойственную ему тактичность. Он только продолжал ныть и канючить, упрашивая подполковника лично заняться этим делом.
— Ох, ну откуда они у тебя пропали-то? — не выдержал Карташов. — Ладно уж, пойдем поглядим.
Степаныч бежал впереди подполковника, угодливо заглядывая ему в глаза и тараторя:
— Я вас сейчас в кабинет свой проведу и все покажу. Там, правда, теща моя сидит…
Обезьяна старая! — не сдержался он. — Опять приперлась у меня деньги просить.
Главное, знает, что меня обокрали, — и просит! Просит и просит, просит и просит! Скоро по миру пойду!
Карташов ничего не отвечал на причитания Городова и размашисто шел позади.
Они приблизились к кабинету, Степаныч взялся за ручку и, открывая дверь, повернулся к Карташову, говоря на ходу:
— Главное, знает, что…
Его фразу прервал какой-то звон, донесшийся из кабинета. Степаныч резко повернул туда голову. Посреди кабинета стояла пожилая женщина. В руках она держала куртку Дмитрия Степановича, из карманов которой высыпалась на пол какая-то мелочь…
— С поличным, значит, — констатировал Карташов, хмуро глядя на женщину.
Та оторопело и испуганно смотрела на мундир подполковника. Дмитрий Степанович, видимо, испытал сильнейший в жизни шок, потому что остолбенело стоял молча, широко раскрыв рот и глупо хлопая глазами.
Карташов первым прошел в кабинет и обратился к женщине:
— Ваши документы!
— Нету, — растерянно сказала женщина.
— Вы знаете, кто это? — кивнув на нее, спросил Карташов у Степаныча.
Тот, еще не придя в себя, что-то неопределенно квакнул. Потом, как-то стыдливо опустив голову и отведя глаза, мрачно сказал:
— Теща это моя…
И издал, пожалуй, самый шумный в своей жизни выдох. Затем тихо бросил в сторону:
— Обезьяна старая!
Потом, видимо, до него все-таки начал доходить смысл происходящего. И с каждым мгновением этого осознания Дмитрий Степанович все сильнее наливался темно-красным цветом, глаза его расширялись все больше, а взгляд становился почти невменяемым. Подоспевшая в кабинет Лариса, которая уже все поняла, с тревогой смотрела на своего администратора, ожидая, что сейчас из его уст выплеснется прямо-таки гейзер ругательств. Так оно и случилось.
Степаныч, набрав в легкие побольше воздуха, раскрыл рот и огласил кабинет просто-таки громовым возгласом:
— Кровососки чертовы! Что мама, что дочка! Совсем уже стебанулись?!
Он резко сорвался с места и кинулся к теще, протягивая руки. Перепуганная Лариса, боясь, что разъяренный администратор сейчас устроит здесь резню, быстро шагнула в кабинет и дернула за рукав Карташова, заслонившего старую женщину от расправы зятя.
— Бери ее — и быстро отсюда.
Карташов выпихнул женщину из кабинета, Лариса выскочила следом и быстро заперла Степаныча в его собственном кабинете. Они отошли чуть подальше, потому что крики и стук в дверь были просто душераздирающими. И Лариса обратилась наконец к женщине с вопросом:
— Что случилось? Как вы это можете объяснить? Я так понимаю, что эту мелочь вы воровали не с целью наживы?
Женщина вдруг всхлипнула и заговорила тонким, звенящим от обиды голосом:
— Потому что замучил он нас совсем, окаянный! Помешался на деньгах своих!
Совсем застращал всех. Денег ни на что не попроси, только и попрекает, что много тратим! Дошел до того, что Рае двести рублей на неделю выдает на питание! И требует отчета еще за каждый рубль! Господи! Да на двести рублей два дня-то прожить тяжело, не то что неделю, да еще втроем! На лекарства попросишь — так он вообще как с цепи срывается!
Вы, говорит, только болеть и умеете. Я говорю — погоди, помру скоро, а он — еще на похороны тратиться! Лучше уж живите! Да разве можно так жить? — она жалобно посмотрела на Ларису и Карташова, ища у них сочувствия.
Лариса, признаться, была ошарашена такими откровениями. Она знала, что ее администратор патологически скуп, но чтобы это приобрело столь гигантские масштабы.
И это после того, как она чуть ли не каждый месяц повышает ему оклад, который, видимо, скоро превысит ее собственный заработок. Администратору она решила устроить хорошую взбучку, припомнив ему все.
И тут она вспомнила, что Степаныч давно не был в отпуске. Похоже, ему неплохо бы подлечиться. Естественно, за свой счет.
Так, видимо, и следует поступить.
— ..Мяса купить не можем, — продолжала плаксиво женщина. — Одной картошкой и питаемся, а этот паразит еще уверяет, что это самая вкусная еда! Я потому тогда мясо и взяла у него, когда увидела. Знала, что он его все равно соседу подороже продаст, а не нам на стол пойдет.
— Вы успокойтесь, — мягко сказала Лариса. — Езжайте сейчас домой и ни о чем не думайте. Я вам обещаю, что Дмитрий Степанович, когда придет с работы, кричать не будет.
Женщина недоверчиво посмотрела на Карташова, стоявшего с хмурым видом — ему, похоже, тоже было неловко, — и, поняв, что никто ее сажать в тюрьму не собирается, быстро попрощалась и поспешно пошла к выходу.
— Да-а-а, — протянул Карташов, покачав головой. — Это уже я даже и не знаю, как назвать.
— Апогей скупости, — ответила Лариса. — Ладно, я с этим разберусь сама, а сейчас пойдем, у нас уже стол накрыт в кабинете.
Карташов пошел следом за Ларисой. Из-за дверей Зеленого кабинета доносились мурлыкающие звуки какой-то песенки. Лариса открыла дверь и увидела вальяжно развалившегося за столом Котова. При виде Ларисы и Карташова по его лицу разлилась умиротворенная улыбка.
— Ребята! — умильно развел он руками и как-то кокетливо добавил:
— А это я выпил всю водку! Надеюсь, вы меня не осудите…
У моей жены взорвали машину… Свой джип я сам… разбил! Так что…
Он причмокнул языком и для наглядности показал пустую бутылку из-под водки, которая стояла на столе, приготовленная для сегодняшнего вечера.
— Одно ворье в ресторане! — возмущенно воскликнул Карташов и посмотрел на Ларису.
Та также была очень недовольна поведением собственного мужа. Она нахмурилась и, подойдя к Котову, резко выдернула у него из рук пустую бутылку. Потом подошла к бару и достала оттуда новую.
— Садись, Олег, — со вздохом пригласила она подполковника. — Слава богу, что он хоть не съел все.
Она оглядела стол. Девственность ваз с салатами была несколько, правда, нарушена, да и на колбаску Женя налег, прямо надо было признаться. Но Лариса надеялась, что этот неприятный инцидент не помешает их дальнейшей беседе. Котов уже начал посапывать, откинувшись на спинку кресла, и Лариса решила не выдворять его — больше будет шуму.
— Что там по поводу Балабанова? — спросила она после первого тоста Карташова.
— Во всем сознался, — радостно сообщил Олег Валерьянович. — И в изнасиловании, и в убийстве Зинки, и во взрыве твоей машины.
— Так что ты полностью себя реабилитировал, — улыбнулась Лариса.
— Да, все прекрасно! — На Карташова напало благодушное настроение после второй рюмки. — Можешь, кстати, требовать от него денежной компенсации. Правда, ждать будешь всю жизнь, у него же нет ни хрена.
— Как это так? — встрепенулся вдруг тихо заснувший было Котов, который, похоже, болезненнее всех переживал утрату «Вольво». — Пускай зарабатывает! Пускай все продает! Квартиру пускай продает!
— Нет у него квартиры-то, — с каким-то сожалением глядя на Котова, пояснил Карташов. — Родительская она. А самому ему в тюрьму. Ну, может, конечно, со своих заработков платить вам ежемесячно… рублей сто. Устроит? — усмехнулся он.
Котов принял негодующе-презрительный вид и хотел что-то возразить, но Лариса перебила его:
— Ладно, с этим все понятно. А что с Сидельниковым? Чем там все закончилось?
— А! — отмахнулся Карташов. — Мне с самого начала эти сестренки не понравились. Дуры деревенские! Отозвала заявление, и все! Денег хочет… Ну, так им обеим и надо. Сидельников, когда узнает, кто это на него так наехал, головы им обеим пооткручивает. А то легких денег все хотят, работать только никто не желает.
— Это правильно, — вставил свою ремарку очнувшийся Котов.
— Да и черт бы с ними со всеми! — продолжил Олег. — В конце концов, Сидельников по делу Величкиной ни при чем, ни одна из «жертв» заявление на него не писала — на что он нам сдался? Помогать этой дуре от мужа избавиться и имущество его захапать?
Пошла она!
— Правильно, — снова поддержал подполковника Котов. — Пошли они все!.. Коленом, понимаешь, их всех!
Как-то раз, гуляя по вечернему городу, забрел Андрей в один малопривлекательный район. И неожиданно увидел, как мимо проехала машина, в которой он заметил свою сестру. Рядом с ней сидел мужчина.
Очень удивившись, Андрей невольно свернул в тот двор, куда заехала машина. Вика с мужчиной вышли из нее и направились в дом. В дверях их уже поджидала какая-то грязная синюха.
Еще не понимая, в чем дело, и только чувствуя, что что-то здесь неладно, Андрей дождался, когда сестра и неизвестный мужик выйдут из дома. Потом он поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла та самая синюха.
— Ты чего? — окинула она Андрея оценивающим взглядом. — По объявлению, что ли? Или кто посоветовал?
— По объявлению, — ответил Андрей.
— А, ну так проходи, посмотри на месте, — синюха засуетилась, приглашая Балабанова в свое жилище.
Там было грязно, мрачно и душно. Хозяйка сразу же провела Андрея в спальню, где стояла широкая кровать, еще не застеленная.
— Вот, — повела она рукой. — Все уютно, чисто, никто не мешает… Девочки все приличные. Видал, может, сейчас только одна вышла? Картиночка!
— Она что же, клиентов здесь принимает? — делано-равнодушно поинтересовался Андрей, уже понявший, что представляет собой это место.
— Ну да, — кивнула женщина.
— И давно?
— Эта? Нет, свеженькая совсем. Не притерлась еще. Но клиенты довольны, довольны, — покачала она головой. — Многие любят таких. Есть и поопытней. Ты какую хочешь?
— Я подумаю, — торопливо двигаясь к выходу, сказал Балабанов: он уже выяснил все, что его интересовало.
— Подумай, подумай, — ступая за ним по пятам, говорила синюха. — Не прогадаешь, у меня и дешево, и хорошо. Приходи, приходи. Только заранее закажи, а то расхватают всех! — крикнула она ему вдогонку.
Андрей яростно захлопнул дверь и двинулся домой. Слава богу, что в тот вечер родители ушли в гости и он имел возможность поговорить с сестрой с глазу на глаз. Собственно, разговор начался без слов — с удара наотмашь по щеке. Вика, растерянная, никак не ожидавшая ничего подобного от брата, которого привыкла видеть только любящим и ласковым, упала на пол, подняв на Андрея перепуганные насмерть глаза.
— Еще, потаскуха? — с ненавистью спросил Андрей, пиная ногой ее тело.
Вика уткнулась носом в пол и расплакалась навзрыд. Вид ее слез отрезвил Андрея и даже вызвал в нем невероятную жалость. Он смотрел на худенькое тело сестры, беспомощно сжавшееся в комочек, и волна сочувствия и нежности поднималась в нем. От поставил Вику на ноги, обнял и повел к дивану. Та, сотрясаясь от слез, заплакала навзрыд.
— Ну, успокойся, — виноватым голосом проговорил он. — Успокойся, расскажи мне, как это получилось. Почему ты стала этим заниматься?
— Я… М-мне… У м-меня совсем не было денег, — всхлипывая и заикаясь, начала объяснять Вика. — Ты же знаешь, какая у меня стипендия. И я не могла попросить у мамы с папой — знаешь же, сколько они зарабатывают! А мне уже и ходить не в чем было, ботинки вон порвались совсем. И в куртке одной хожу который год, и весной, и зимой, и осенью — все в одной. А она тоненькая совсем.
Вика снова всхлипнула и дала волю слезам. У Андрея в душе бушевала буря противоречивых чувств: и жалость к сестре, и негодование по поводу несправедливо и жестоко устроенной жизни, и, несмотря ни на что, решительное осуждение поведения сестры. Разве ему когда-то было легко? Однако он никогда не выбирал грязные способы для решения проблемы. , — И как тебе пришло в голову этим заняться? — сдвинул он брови.
— Мне Леля предложила, — шмыгнула носом Вика.
— Кто такая Леля? — нахмурился Андрей.
— Девчонка одна, мы на дискотеке с ней познакомились… Она сказала, что уже больше полугода этим занимается, и проблемы многие решились. У нее еще хуже — она с матерью живет, мать — учительница, денег совсем мало… Она и привела меня туда.
Я сама хотела все бросить, сразу же хотела, поверь, мне не понравилось, мне плохо там было, — быстро говорила Вика. — К тому же я с человеком одним познакомилась, он на мне жениться собирается… И я замуж за него хочу. Он хороший очень, и квартира у него есть. Мы могли бы вместе с ним хорошо жить. Правда, он раньше Лелю вызывал, а потом со мной познакомился. И мы стали встречаться с ним, мы часто встречаемся.
— Леля, говоришь? — отметил что-то про себя Андрей. — Ну-ну. Короче, так, Вика… — Он резко поднял за подбородок лицо сестры и посмотрел ей прямо в глаза. — С этой минуты ты завязываешь с этим делом. Раз и навсегда, поняла?
Говорил он непререкаемым тоном, и Вика, хорошо знавшая своего брата, закивала в ответ.
— Я и сама так хотела, — сказала она. — И Паша тоже.
— Так вот, выходишь замуж за своего Пашу и нормально живешь с ним. И чтобы никаких Лель и всех прочих шалав в твоем доме никогда больше не было. Понятно?
— Да, — кивнула Вика.
— Вот так, — удовлетворенно проворчал Андрей. — Тебе что-нибудь мешает за этого Пашу выйти?
— Да нет… — пожала плечами более-менее успокоенная Вика.
— А Леля? — уточнил брат.
— Думаю, что нет, — призналась Вика. — Паша сам говорил мне, что она ему гораздо меньше нравилась, чем я. И вообще, меня он любит. Правда, Леля хоть и тихая, но хитрая. И завистливая. Она может, конечно, попытаться нас поссорить. Но думаю, что у нее это не получится. Мы с Пашей уже обсуждали…
Этого вполне хватило, чтобы решение Андрея окончательно укрепилось. Он уже знал, что убьет Лелю Величкину. Просто уничтожит эту гадкую тварь, которая толкнула его сестру на подобный шаг.
Узнать ее фамилию, привычки, образ жизни оказалось несложно. Леля иногда заходила к Вике, и Андрей, ненавязчиво задавая свои наводящие вопросы, постепенно выяснил все, что ему было нужно. К тому времени он уже успел познакомиться с женихом своей сестры. Павел Толоконников произвел на него неопределенное впечатление. С одной стороны, он показался Андрею каким-то рохлей и недотепой. Но с другой, Балабанов почувствовал, что Павел в принципе человек хороший, как говорится, нормальный пацан. Поэтому выбор сестры он одобрил, но план свой осуществить не передумал.
Удача улыбнулась Павлу еще и в том, что накануне свадьбы он свалил из Тарасова, оставив Вике ключи от гаража с машиной.
И Андрей выбрал подходящий вечер. Леля с Викой ушли вместе на дискотеку, возвращаться оттуда должны были порознь. Он видел, как Бляхин поставил машину в гараж около одиннадцати вечера и отправился восвояси. Это означало, что сегодня он уже ею не воспользуется, а значит, это вполне может сделать Андрей.
Лелю он поджидал в нескольких кварталах от бара, зная от той же Вики, что она всегда возвращается одной и той же дорогой. Открыв окно, он предложил Леле подвезти ее, придав своему голосу игривые нотки. Та остановилась, оценивающе осмотрела машину и, кивнув, уверенно села рядом с ним на переднее сиденье. Он видел, что Леля клюнула на его удочку и теперь постреливает глазами в сторону Андрея, кокетничает и набивает себе цену.
«Тварь продажная! — с возрастающей ненавистью думал он, резко взяв с места. — Сейчас ты у меня за все получишь! Шваль!»
Он гнал машину в сторону Красной Поляны. Леля, уже почувствовав опасность, пыталась остановить его, но Андрей только улыбался сквозь зубы и старался успокоить ее страхи.
— Мы просто едем туда, где нам никто не помешает, — повернулся он к девушке. — Все будет отлично.
В каком-то месте он вывел Лелю из машины. Двух отточенных ударов — по печени и в область солнечного сплетения — хватило, чтобы Леля, скрючившись, рухнула на землю. Оказывать сопротивление она была не в силах, и Андрей принялся за совершение задуманного. Он насиловал ее долго и грубо, вкладывая в каждое движение всю ненависть к этой юной, но уже грязной и испорченной девке. Измочалив ее, как только мог, Андрей вновь принялся избивать ее. Он умел бить, знал точки, которые следует затронуть, чтобы человек стал инвалидом, но не хотел ее убивать. Он хотел одного: чтобы она на всю жизнь осталась недееспособной, жалкой и никому не нужной. И цели своей добился.
После этого он кинул почти безжизненное тело девчонки в машину, предварительно завернув его в плед. Возле подъезда ее дома он вышвырнул ее на асфальт и быстро скрылся. Плед был благополучно скинут в ближайший мусорный контейнер, а машина поставлена на место в гараж. Ключи он положил на место, в письменный стол — туда, где хранила их Вика. Теперь ничто не могло указать на него. Он чувствовал себя спокойным и усталым. Но дело свое он сделал.
Он был абсолютно уверен, что дело это будет благополучно похоронено в милицейских архивах, как вдруг неожиданно оно всплыло снова. Как-то раз, когда он зашел проведать сестру, та сообщила ему, что мать Лели наняла частного детектива. И тогда он всерьез задумался над тем, кто или что может представлять для него угрозу. И, оценив ситуацию, понял, что только эта грязная синюха — она знала Вику, Лелю, знала, чем они занимались, знала Павла Толоконникова, нынешнего мужа Вики, и видела самого Андрея. И при случае могла вспомнить. Допустить этого было нельзя, и поэтому Андрей выбрал наилучший способ защиты. Купив бутылку водки, он вылил ее содержимое и заменил его на метиловый спирт, направившись к женщине, которая сразу его узнала.
— Ну что, надумал? — подмигнув, спросила она с порога.
— Надумал, — ответил Андрей, доставая бутылку — Вот тебе за знакомство. Тебя как звать-то?
— Теть Зиной зови, — махнув рукой, ответила та, быстро забирая у него бутылку — Выбрал, что ль, кого? Когда тебе назначать-то?
— Пока конкретно никого не выбрал. Ты сама мне подбери блондиночку какую-нибудь маленькую. А я загляну на днях, узнаю, — сказал Андрей. — Ну покедова, пойду я.
— Все сделаем! — крикнула вдогонку Зинка, уже откупоривая бутылку и отпивая прямо из горлышка. — Эх, крепкая больно! — покачала она головой…
Лариса осталась весьма довольной сообщением Карташова, что Балабанов сознался в преступлении против Лели Величкиной.
Она устало поздравила подполковника с успешным завершением дела и задумалась.
Теперь ей предстояла нелегкая миссия — сообщить матери Лели, Тамаре Константиновне, по какой причине изуродовали ее дочь.
Лариса понимала, что женщина все равно узнает об этом, что она непременно пойдет на суд и выслушает показания Балабанова, объясняющие все. И поэтому, как бы плохо она себя теперь ни чувствовала, Лариса направилась к Величкиной.
Тамара Константиновна встретила ее радостно. Видно, измучилась ждать результата и только из чувства такта не решалась напомнить Котовой о своем существовании.
Лариса невесело улыбнулась в ответ и прошла в комнату. Села в кресло и посмотрела на торопливо устроившуюся и приготовившуюся слушать Тамару Константиновну. Лариса даже не знала, с чего начать… Превозмогая себя, она все же начала говорить:
— Тамара Константиновна, я должна вам сообщить, что расследование завершено. Преступник найден и скоро предстанет перед судом.
Увидев, что женщина при этих словах радостно и взволнованно вся затрепетала, Лариса продолжала:
— Но мне необходимо сообщить вам о нескольких неприятных фактах. Возможно, вы воспримете это в штыки, и я вас заранее понимаю. Но тем не менее это факты…
Когда Лариса закончила свой рассказ, Тамара Константиновна смотрела на нее во все глаза. Потом покачнулась на стуле, и эмоции бурно выплеснулись из нее.
— Нет, нет, нет! — кричала женщина, горя глазами. — Я не верю, слышите? Это все придумано, чтобы очернить мою дочь, чтобы выставить преступника в выгодном свете! Этого не может быть, я знаю свою дочь!
— К сожалению, это правда, — тихо сказала Лариса. — Это абсолютно доказано, есть масса свидетелей.
— Каких свидетелей? — простонала Тамара Константиновна. — Они могут быть подкуплены.
— Нет, все проверено. И я не хотела вам говорить, но потом поняла, что правды не скроешь. Вы все равно бы узнали, не от меня, так от кого-то другого. И возможно, что вам все это было бы преподнесено в более жесткой форме. Но все-таки вам сейчас не стоит зацикливаться именно на этом. Вы же добились того, чего хотели, — преступник найден и арестован.
Тамара Константиновна невидящим взглядом смотрела перед собой. Лариса вздохнула и, не прощаясь, вышла из квартиры. Возвращаясь домой, она размышляла о том, что чрезмерное доверие к не совсем взрослой дочери, перекладывание ответственности за собственную судьбу на неокрепшее еще существо — это тоже плохо. Потому что приводит к таким вот результатам.
ЭПИЛОГ
Олег Валерьянович Карташов явился в «Чайку» по приглашению Ларисы в полном параде, в своем подполковничьем мундире. Таким его Степаныч еще не видел, поэтому при встрече делано-восхищенно зацокал языком.
— Размножаются звезды на погонах-то? — вроде бы добродушно, но в то же время с подковырочкой, как показалось Карташову, спросил он.
— Да давно уже, — неохотно ответил Олег. — А тебя, я слыхал, в официанты перевели?
— Меня переводили в официанты, временно переводили! — с нажимом уточнил Степаныч, пробуравив при этом глазами Ларису. А потом вдруг засуетился вокруг Карташова:
— Да, кстати, Олег Валерьянович, тут дельце небольшое образовалось.
Может, вы пособите?.. А то Лариса Викторовна только громкие преступления раскрывает, на всякую ерунду, понимаешь, времени нет.
— О чем ты? — недовольно осведомился Карташов, которому не терпелось приступить к трапезе.
— Да вор, понимаешь, завелся у нас.
Мясо, деньги крадет, — почесал голову администратор. — Поймать бы его, а? Поймать бы его, Олег Валерьянович, поймать бы! — заюлил он вокруг Карташова.
— Что, у тебя, что ли, крадет? — уточнил Карташов.
— У меня, конечно! Главное, столько персонала в ресторане, а эта сволочь крадет именно у меня! Как будто нельзя у кого-то еще! — Степаныч аж глаза вытаращил от такой несправедливости.
— А ты заявление написал? — улыбнулся Карташов.
— Какое заявление? — не понял Городов.
— Ну, в милицию. А кто же без заявления будет искать-то?
— Ну, я думал… Я думал, что… — засуетился Степаныч. — Можно, так сказать, неофициально, частным образом… Мы же с вами давно знакомы, Олег Валерьянович!
— Частным образом — это у нас Лариса Викторовна занимается. Вот ей заплати за расследование, она тебе вора быстро найдет.
А у меня служба, — вздохнул он.
Лариса, улыбаясь, смотрела на своего администратора, который чуть не поперхнулся при слове Карташова «заплати». Она уже ждала от него в ответ какой-нибудь язвительной реплики, но Степаныч на сей раз проявил несвойственную ему тактичность. Он только продолжал ныть и канючить, упрашивая подполковника лично заняться этим делом.
— Ох, ну откуда они у тебя пропали-то? — не выдержал Карташов. — Ладно уж, пойдем поглядим.
Степаныч бежал впереди подполковника, угодливо заглядывая ему в глаза и тараторя:
— Я вас сейчас в кабинет свой проведу и все покажу. Там, правда, теща моя сидит…
Обезьяна старая! — не сдержался он. — Опять приперлась у меня деньги просить.
Главное, знает, что меня обокрали, — и просит! Просит и просит, просит и просит! Скоро по миру пойду!
Карташов ничего не отвечал на причитания Городова и размашисто шел позади.
Они приблизились к кабинету, Степаныч взялся за ручку и, открывая дверь, повернулся к Карташову, говоря на ходу:
— Главное, знает, что…
Его фразу прервал какой-то звон, донесшийся из кабинета. Степаныч резко повернул туда голову. Посреди кабинета стояла пожилая женщина. В руках она держала куртку Дмитрия Степановича, из карманов которой высыпалась на пол какая-то мелочь…
— С поличным, значит, — констатировал Карташов, хмуро глядя на женщину.
Та оторопело и испуганно смотрела на мундир подполковника. Дмитрий Степанович, видимо, испытал сильнейший в жизни шок, потому что остолбенело стоял молча, широко раскрыв рот и глупо хлопая глазами.
Карташов первым прошел в кабинет и обратился к женщине:
— Ваши документы!
— Нету, — растерянно сказала женщина.
— Вы знаете, кто это? — кивнув на нее, спросил Карташов у Степаныча.
Тот, еще не придя в себя, что-то неопределенно квакнул. Потом, как-то стыдливо опустив голову и отведя глаза, мрачно сказал:
— Теща это моя…
И издал, пожалуй, самый шумный в своей жизни выдох. Затем тихо бросил в сторону:
— Обезьяна старая!
Потом, видимо, до него все-таки начал доходить смысл происходящего. И с каждым мгновением этого осознания Дмитрий Степанович все сильнее наливался темно-красным цветом, глаза его расширялись все больше, а взгляд становился почти невменяемым. Подоспевшая в кабинет Лариса, которая уже все поняла, с тревогой смотрела на своего администратора, ожидая, что сейчас из его уст выплеснется прямо-таки гейзер ругательств. Так оно и случилось.
Степаныч, набрав в легкие побольше воздуха, раскрыл рот и огласил кабинет просто-таки громовым возгласом:
— Кровососки чертовы! Что мама, что дочка! Совсем уже стебанулись?!
Он резко сорвался с места и кинулся к теще, протягивая руки. Перепуганная Лариса, боясь, что разъяренный администратор сейчас устроит здесь резню, быстро шагнула в кабинет и дернула за рукав Карташова, заслонившего старую женщину от расправы зятя.
— Бери ее — и быстро отсюда.
Карташов выпихнул женщину из кабинета, Лариса выскочила следом и быстро заперла Степаныча в его собственном кабинете. Они отошли чуть подальше, потому что крики и стук в дверь были просто душераздирающими. И Лариса обратилась наконец к женщине с вопросом:
— Что случилось? Как вы это можете объяснить? Я так понимаю, что эту мелочь вы воровали не с целью наживы?
Женщина вдруг всхлипнула и заговорила тонким, звенящим от обиды голосом:
— Потому что замучил он нас совсем, окаянный! Помешался на деньгах своих!
Совсем застращал всех. Денег ни на что не попроси, только и попрекает, что много тратим! Дошел до того, что Рае двести рублей на неделю выдает на питание! И требует отчета еще за каждый рубль! Господи! Да на двести рублей два дня-то прожить тяжело, не то что неделю, да еще втроем! На лекарства попросишь — так он вообще как с цепи срывается!
Вы, говорит, только болеть и умеете. Я говорю — погоди, помру скоро, а он — еще на похороны тратиться! Лучше уж живите! Да разве можно так жить? — она жалобно посмотрела на Ларису и Карташова, ища у них сочувствия.
Лариса, признаться, была ошарашена такими откровениями. Она знала, что ее администратор патологически скуп, но чтобы это приобрело столь гигантские масштабы.
И это после того, как она чуть ли не каждый месяц повышает ему оклад, который, видимо, скоро превысит ее собственный заработок. Администратору она решила устроить хорошую взбучку, припомнив ему все.
И тут она вспомнила, что Степаныч давно не был в отпуске. Похоже, ему неплохо бы подлечиться. Естественно, за свой счет.
Так, видимо, и следует поступить.
— ..Мяса купить не можем, — продолжала плаксиво женщина. — Одной картошкой и питаемся, а этот паразит еще уверяет, что это самая вкусная еда! Я потому тогда мясо и взяла у него, когда увидела. Знала, что он его все равно соседу подороже продаст, а не нам на стол пойдет.
— Вы успокойтесь, — мягко сказала Лариса. — Езжайте сейчас домой и ни о чем не думайте. Я вам обещаю, что Дмитрий Степанович, когда придет с работы, кричать не будет.
Женщина недоверчиво посмотрела на Карташова, стоявшего с хмурым видом — ему, похоже, тоже было неловко, — и, поняв, что никто ее сажать в тюрьму не собирается, быстро попрощалась и поспешно пошла к выходу.
— Да-а-а, — протянул Карташов, покачав головой. — Это уже я даже и не знаю, как назвать.
— Апогей скупости, — ответила Лариса. — Ладно, я с этим разберусь сама, а сейчас пойдем, у нас уже стол накрыт в кабинете.
Карташов пошел следом за Ларисой. Из-за дверей Зеленого кабинета доносились мурлыкающие звуки какой-то песенки. Лариса открыла дверь и увидела вальяжно развалившегося за столом Котова. При виде Ларисы и Карташова по его лицу разлилась умиротворенная улыбка.
— Ребята! — умильно развел он руками и как-то кокетливо добавил:
— А это я выпил всю водку! Надеюсь, вы меня не осудите…
У моей жены взорвали машину… Свой джип я сам… разбил! Так что…
Он причмокнул языком и для наглядности показал пустую бутылку из-под водки, которая стояла на столе, приготовленная для сегодняшнего вечера.
— Одно ворье в ресторане! — возмущенно воскликнул Карташов и посмотрел на Ларису.
Та также была очень недовольна поведением собственного мужа. Она нахмурилась и, подойдя к Котову, резко выдернула у него из рук пустую бутылку. Потом подошла к бару и достала оттуда новую.
— Садись, Олег, — со вздохом пригласила она подполковника. — Слава богу, что он хоть не съел все.
Она оглядела стол. Девственность ваз с салатами была несколько, правда, нарушена, да и на колбаску Женя налег, прямо надо было признаться. Но Лариса надеялась, что этот неприятный инцидент не помешает их дальнейшей беседе. Котов уже начал посапывать, откинувшись на спинку кресла, и Лариса решила не выдворять его — больше будет шуму.
— Что там по поводу Балабанова? — спросила она после первого тоста Карташова.
— Во всем сознался, — радостно сообщил Олег Валерьянович. — И в изнасиловании, и в убийстве Зинки, и во взрыве твоей машины.
— Так что ты полностью себя реабилитировал, — улыбнулась Лариса.
— Да, все прекрасно! — На Карташова напало благодушное настроение после второй рюмки. — Можешь, кстати, требовать от него денежной компенсации. Правда, ждать будешь всю жизнь, у него же нет ни хрена.
— Как это так? — встрепенулся вдруг тихо заснувший было Котов, который, похоже, болезненнее всех переживал утрату «Вольво». — Пускай зарабатывает! Пускай все продает! Квартиру пускай продает!
— Нет у него квартиры-то, — с каким-то сожалением глядя на Котова, пояснил Карташов. — Родительская она. А самому ему в тюрьму. Ну, может, конечно, со своих заработков платить вам ежемесячно… рублей сто. Устроит? — усмехнулся он.
Котов принял негодующе-презрительный вид и хотел что-то возразить, но Лариса перебила его:
— Ладно, с этим все понятно. А что с Сидельниковым? Чем там все закончилось?
— А! — отмахнулся Карташов. — Мне с самого начала эти сестренки не понравились. Дуры деревенские! Отозвала заявление, и все! Денег хочет… Ну, так им обеим и надо. Сидельников, когда узнает, кто это на него так наехал, головы им обеим пооткручивает. А то легких денег все хотят, работать только никто не желает.
— Это правильно, — вставил свою ремарку очнувшийся Котов.
— Да и черт бы с ними со всеми! — продолжил Олег. — В конце концов, Сидельников по делу Величкиной ни при чем, ни одна из «жертв» заявление на него не писала — на что он нам сдался? Помогать этой дуре от мужа избавиться и имущество его захапать?
Пошла она!
— Правильно, — снова поддержал подполковника Котов. — Пошли они все!.. Коленом, понимаешь, их всех!