Страница:
– У-у-у!!! – взвыла она. – Ну что ж поделать, придется идти…
– Все в сборе! – широко улыбаясь, прокомментировал Цереберов. – А известно вам, гражданка Невзорова, что произошло одно очень неприятное событие?
– Мне ничего неизвестно.
– И мне кажется, что все это связано вот с этим молодым человеком, который почему-то не брал с собой бухать жену, а также с вами. Оч-чень подозрительно.
Часы показывали четыре минуты первого.
– Да не томи ты, начальник! – в отчаянии воскликнул Светлинский.
– Все очень просто. – Цереберов встал и принялся расхаживать по кабинету взад-вперед. – Ваш друг, гражданин Светлинский, некий Анатолий Галькин, найден мертвым вчера вечером у себя дома. С перерезанным горлом. Опять таинственное проникновение в квартиру. Пятый этаж. Никаких следов преступник не оставил. Жена его гражданская это сделать не могла, так как выезжала по работе в область. И тому имеются свидетельства ее коллег. Сейчас несчастная женщина в трансе. У меня имеется подозрение, что вы, гражданин Светлинский, надумали устранить его как свидетеля.
– И каким же образом, по-вашему, мне удалось проникнуть в его квартиру?
– Это уж вам лучше знать.
– Вы хоть понимаете нелепость ситуации? – вмешалась в разговор Софья. – Предположим, Нину убил мой клиент, и Анатолий был тому свидетелем. Неважно, что не совпадают данные посмертной экспертизы, указывающие время совершения преступления. Опустим пока эту деталь. Версия, получается, такая. В квартиру никто не проникал. Но тогда как вы объясните второй случай? Ведь даже если Светлинский и совершил это преступление, покинуть квартиру таинственным, я бы даже сказала, мистическим образом, не оставив никаких следов, он никак не мог. Кстати, в доме была форточка?
– В доме было открытое окно. Но это ни о чем не говорит. Жена Галькина сообщила, что они всегда держат это окно летом открытым.
– А кто обнаружил труп? – спросил Владимир. – Алина?
– Да, она. А что, вы подозреваете ее? Напрасно. Экспертиза показала, что убийство было совершено многим раньше того момента, когда жена Галькина вернулась из командировки в область.
– Что-то мне вся эта цепь удивительных алиби кажется подозрительной, – не сдержалась Соня.
– Верно. Оч-чень подозрительно! – отозвался Цереберов. – Особенно то, что Светлинский не брал с собой бухать жену.
Часы Сони показывали восемь минут первого, и «частный детектив» радостно отметила, что майор наконец выбился из своего естественного ритма.
– Да что вы прицепились к этому «не брал бухать»! – не выдержав, воскликнул Светлинский.
– Потому что это оч-чень подозрительно!
– А почему вы все время повторяете «оч-чень подозрительно»? – съязвила Соня. – Та-ак… – Цереберов нахмурился и уставился на Софью пристальным взглядом. – А вы знаете, девушка, что у меня для вас кое-что отдельное ко всему прочему имеется?
Сыщица молчала.
– Тут произошел удивительный случай. К нам обращался священник городской церкви. К нему приходила перепуганная женщина, которая утверждала, что к ней приходил ангел-хранитель в компании с чертом. Священник оказался атеистом, работал в церкви потому, что сумасшедшая родная бабка, когда он еще был мальчиком, отправила его в приходскую школу. Так профессия на всю жизнь и осталась. Тем не менее священник этот – человек, в общем-то, неплохой и о душевном здоровье своих прихожан заботится. Он объяснил девушке, что ангелы-хранители в компании с чертями не гуляют, а также что при жизни они простым смертным не угрожают. Суд божий может состояться только на небесах. А потому он отвел девушку в милицию, считая, что она столкнулась с простыми мошенниками. И знаете, описание их подозрительным образом сходится с описанием тех товарищей, которые пытались вмешаться в личную жизнь гражданина Кутузкина.
– Ну и что?
– А зачем, по-вашему, может понадобиться людям заставить наивную девушку исповедоваться перед ними?
– Откуда я знаю?
– Для того, чтобы провести расследование. Логично?
– Может быть.
– Так же логично, что оч-чень подозрителен тот факт, что господин Светлинский никогда не брал с собой бухать жену.
Соня глянула на часы. Восемь минут первого. Она приложила часы к уху. Тиканья не послышалось. «Нет, не выбивается Цереберов из своего ритма», – грустно подумала Соня. «Часы у гражданки Невзоровой остановились», – злорадно подумал Цереберов.
– Скажите! – вернулась к беседе Софья. – У вас есть какие-нибудь веские аргументы для нашего задержания?
– Пока нет, но обязательно появятся. Даже не думайте! Мои сыщики рыщут кругом!
– В таком случае мы больше не желаем тут оставаться.
– Как хотите. Я обязан проводить вас до выхода. Позвольте мне собраться.
Цереберов оказался чрезвычайно вредным человеком. Собирался он оч-чень долго, а потом оч-чень долго, периодически останавливаясь, чтобы перекинуться мнением о погоде с каждым встречным-поперечным, провожал до выхода. За это время он успел дважды намекнуть, что не брать с собой жену бухать – оч-чень подозрительная черта характера. Отсюда Соня смогла сделать вывод, что прошло более десяти минут.
На выходе из участка Светлинский сказал Соне:
– Мне нужно навестить Алину, поговорить с ней. Не хочешь со мной?
– Можно. Заодно получим дополнительную информацию.
– Это далеко?
– Не очень. Можно пройтись пешком.
– С удовольствием.
– Не понимаю, как это могло произойти, – говорила она. – Как ты думаешь, между смертью твоей жены и смертью Анатолия есть что-то общее?
Светлинский пожал плечами.
– Почерк убийств совпадает, значит, вполне возможно, что да.
– Я не знаю, как мне теперь жить дальше! Просто не имею представления! Я никогда теперь не смогу быть с другим мужчиной!
Светлинский прижал Алину к себе.
– Ну что ты, успокойся!
Почему-то Соне захотелось оставить их на время одних, и она спросила хозяйку, где находится уборная. Алина подробно объяснила, и сыщица отправилась в «задумчивый кабинет».
На самом деле нашей героине там было делать вовсе нечего. Соня в растерянности застыла, не представляя себе, как быть дальше. Это позже она догадается, что привели ее сюда природная интуиция и предрасположенность к профессии частного детектива. Сейчас же Софья неизвестно зачем открыла кран и принялась мыть руки.
Потом она осмотрелась по сторонам и увидела в углу мусорное ведро. Почему-то взгляд остановился на нем и вызвал смутное беспокойство. Соня решила проверить, в чем же дело. И увидела, что в ведре помимо обычного мусора находятся обрывки исписанных тетрадных листов. «Похоже на какое-то порванное письмо», – подумала она. Еще через несколько секунд внутренний голос подсказал ей, что в письме этом содержится нечто очень важное для расследования. Пересилив брезгливость, Соня принялась выуживать клочки бумаги из ведра и складывать в карман. После этого девушка тщательно вымыла руки и покинула помещение. Соня пока сама не понимала, какой важный шаг на пути расследования только что совершила.
Алина продолжала рыдать. Светлинский ее утешал и поглаживал по спине. Со стороны они казались парочкой влюбленных, встретившихся после долгой разлуки. Почувствовав присутствие Сони, Светлинский с Алиной испуганно отстранились друг от друга.
– Не хотите осмотреть квартиру? – спросила Алина. – Вы ведь занимаетесь частным расследованием, так, быть может, вы поможете и мне?
– Конечно, – согласилась Софья. – Помимо открытого окна у преступника не было других возможностей проникнуть в дом?
– Если вы не полагаете, что он обладает способностями призрака или привидения, то нет.
– А где это окно?
– Пойдемте, покажу.
Окно находилось в спальне.
«Одно убийство в спальне, другое – тоже», – думала Соня. – Нет ли здесь какого подвоха?»
Соня выглянула в окно. «Высоко!» – подумала она. Внизу располагался чрезвычайно узкий карниз, и до него было не менее трех метров. Человек дотянуться до него никак не сможет. Чуть повыше находился, правда, выступ, еще уже. Устоять на таком выступе мог разве что карлик. «Либо великан, либо карлик» – мелькало в голове Сони. – Либо призрак». Ответ на этот вопрос она могла дать только сама, удачно завершив расследование. Соня решила не торопиться с выводами.
– Абсолютно невозможно, правда? – спросила Алина.
– Если только по пожарной лестнице, – глухо отозвался Светлинский. – И то представления не имею, поднимается ли она до такой высоты.
– Скорее всего, нет, – ответила Алина.
– Честно говоря, мы уже начали подозревать Анатолия в убийстве Нины, – признался Владимир.
– Это точно не он, – заметила Алина.
– А может, кто-то из его сослуживцев? – предположил Владимир.
Соня поморщилась. Меньше всего на свете ей хотелось проверять длинный и нудный список подозреваемых среди пожарных, тем более что у Анатолия теперь самое безупречное алиби.
– Как поживает Цереберов? – осведомилась Алина.
– Он меня достал! – ответил Светлинский. – Но пока у него на меня ничего нет. Однако такое ощущение, что он что-то знает, и, если к этому присовокупятся какие-то доказательства, меня можно упрятать за решетку. Но ведь я на самом деле ничего не сделал!
– Будем надеяться, что мы его опередим, сумеем отыскать настоящего преступника быстрее, – сказала Софья.
Дома Соня занялась сложной и кропотливой работой. Разложив на столе кусочки бумаги, которые она обнаружила в мусорном ведре, словно мозаику, она первым делом предалась сожалениям о том, что нельзя бумагу помыть. А также о том, что не всякий запах воспринимается человеком как приятный. Другое дело – запах ароматических палочек… «Эх, помедитировать бы сейчас», – подумала Соня и отправилась медитировать.
«МЕДИТАЦИЯ ОТСТРАНЕНИЯ ОТ НЕГАТИВНЫХ ЭМОЦИЙ, ВЫЗЫВАЕМЫХ ВНЕШНИМИ ФАКТОРАМИ.
Колесо Сансары заставляет человека страдать. Причина тому – наши желания и страсти, как со знаком плюс, так и со знаком минус, то есть наши эмоции. Все это приводит к наработке кармы. И в первую очередь, конечно, негативные эмоции, так как они приводят к наработке отрицательной кармы. Выберем какой-нибудь объект, вызывающий у вас негативные эмоции. Предположим, это будут грязные носки вашего мужа. Осознаем, что именно в объекте вызывает у вас негативную эмоцию. Правильно, запах, источаемый носками. Но почему он, собственно говоря, имеет негативную природу? Да потому что вы, именно вы, даже не ваш муж, придали ему такое значение.
А вот какой-нибудь постельный клоп, например, очень даже любит этот запах. Ощутите Атман клопа, ощутите, что клоп – тоже часть Космоса. Ощутите себя клопом. Теперь запах носков вызывает у вас исключительно позитивные эмоции. Если вы будете сохранять это значение каждый раз, как столкнетесь с грязными носками, они больше не будут вызывать у вас негативных эмоций. Отрицательная карма не сможет прокрасться в вашу душу. Возможно, через несколько перерождений вы достигнете Нирваны. Можете пойти дальше и слиться с Атманом запаха от носков. Все предубеждения оставят вашу душу в покое моментально. Упражнение следует повторять каждый раз, как только вы столкнетесь с негативными эмоциями».
Вернувшись к бумажкам, Соня осознала, что способна приступать к работе, не нарабатывая при этом отрицательной кармы.
Долго и тщательно пыталась Софья состыковать мелкие кусочки, случайно обнаруженные в мусорном ведре. Кусочек к кусочку, буковка к буковке. Приставляла и наклеивала их на лист картона. Когда одна десятая послания была восстановлена, Соня вошла в творческий раж и пробыла в этом состоянии вдохновения до самого вечера. А когда все было готово, выяснилось, что она обнаружила порванное письмо, предназначенное Анатолию. Письмо было написано каллиграфическим, Соня бы даже сказала, вычурным почерком и сюжетом.
«Анатолий! Мой милый герой, сошедший с небес! Ну почему ты никак не хочешь открыть глаза на истину? Я совершенно явственно ощущаю столп твоей могучей силы, способной увести в райские кущи любую женщину, которая только посмела взглянуть на тебя. Но сам-то ты! Сам почему не желаешь сделать хоть один шаг к райским вратам? Ведь объясняли тебе, что унижаешь ты себя, но смело продолжаешь шагать по усыпанной черепами дороге в ад! Я вижу, как дымятся башни! Я вижу эти врата! Они черны и счастья тебе не принесут. Ибо врата эти отмечены знаком прелюбодейства! Смерть, смерть тебя там поджидает! Способна ли шпага противостоять черным дырам ада? Нет! Но райские двери всегда примут доблестного воителя и всегда простят. Прочитай же стихотворение, предназначенное специально для тебя!
– Что ты можешь об этом сказать? – спросила она.
Дочь, конечно, ожидала, что Маргарита Ярополковна сейчас подтвердит ее точку зрения относительно того, что письмо есть закодированное послание. Но та по наивности своей восприняла все совсем по-другому.
– Какая прелесть! – воскликнула она. – Вот он, истинный порыв души! Вот что может на самом деле написать человек в письме, если он любит! Твой отец тоже пишет замечательные письма.
– Надо бы забрать деньги на почте, – заметила Софья.
– Что, уже время пришло?
– Да. Конец месяца.
– Сходишь завтра?
– Вот и я думаю. Но вернемся к письму, мам. Мне кажется, что если воспринимать все буквально, то это, извини уж за расхождения в точках зрения, бред. Причем полный. Эх, вычислить бы, кому может принадлежать эта подпись… – последнюю фразу Соня произнесла мечтательно.
– А ты обратись к Олегу, – посоветовала Маргарита Ярополковна. – У них в милиции наверняка есть специалисты, которые разбирают чужие почерки. Если тебе не подскажут в точности, кому он может принадлежать, то по крайней мере сообщат достаточное количество информации относительно того, какого рода была личность, написавшая это письмо.
Соня кивнула.
– Хороший совет.
– К тому же появится возможность встретиться с Рыбаком.
Сыщица смутилась и покраснела.
– Да ладно тебе, мама, меня ведь совсем другие проблемы сейчас беспокоят…
Мать обняла дочку.
– Не пытайся от меня скрыть! – сказала она, и если бы Соня не уткнулась ей в грудь, то наверняка смогла бы наблюдать, как Маргарита Ярополковна грозит пальцем.
– Ладно, мам, позвоню Олегу прямо сейчас.
Рыбак разговаривал с Соней тепло и нежно. На вопрос о человеке, который смог бы разобраться с подписью, ответил, что одна такая личность у них в прокуратуре имелась, но совсем недавно старик отправился на пенсию.
– Ничего страшного, – сказал Олег. – Завтра встретимся, и я отведу тебя к нему.
Глава 6
* * *
Соня явилась в отделение, показала милиционерам повестку, и ей объяснили, как пройти в кабинет Цереберова. Там уже тосковал, сложив руки на коленях, один ее знакомый. Владимир Светлинский.– Все в сборе! – широко улыбаясь, прокомментировал Цереберов. – А известно вам, гражданка Невзорова, что произошло одно очень неприятное событие?
– Мне ничего неизвестно.
– И мне кажется, что все это связано вот с этим молодым человеком, который почему-то не брал с собой бухать жену, а также с вами. Оч-чень подозрительно.
Часы показывали четыре минуты первого.
– Да не томи ты, начальник! – в отчаянии воскликнул Светлинский.
– Все очень просто. – Цереберов встал и принялся расхаживать по кабинету взад-вперед. – Ваш друг, гражданин Светлинский, некий Анатолий Галькин, найден мертвым вчера вечером у себя дома. С перерезанным горлом. Опять таинственное проникновение в квартиру. Пятый этаж. Никаких следов преступник не оставил. Жена его гражданская это сделать не могла, так как выезжала по работе в область. И тому имеются свидетельства ее коллег. Сейчас несчастная женщина в трансе. У меня имеется подозрение, что вы, гражданин Светлинский, надумали устранить его как свидетеля.
– И каким же образом, по-вашему, мне удалось проникнуть в его квартиру?
– Это уж вам лучше знать.
– Вы хоть понимаете нелепость ситуации? – вмешалась в разговор Софья. – Предположим, Нину убил мой клиент, и Анатолий был тому свидетелем. Неважно, что не совпадают данные посмертной экспертизы, указывающие время совершения преступления. Опустим пока эту деталь. Версия, получается, такая. В квартиру никто не проникал. Но тогда как вы объясните второй случай? Ведь даже если Светлинский и совершил это преступление, покинуть квартиру таинственным, я бы даже сказала, мистическим образом, не оставив никаких следов, он никак не мог. Кстати, в доме была форточка?
– В доме было открытое окно. Но это ни о чем не говорит. Жена Галькина сообщила, что они всегда держат это окно летом открытым.
– А кто обнаружил труп? – спросил Владимир. – Алина?
– Да, она. А что, вы подозреваете ее? Напрасно. Экспертиза показала, что убийство было совершено многим раньше того момента, когда жена Галькина вернулась из командировки в область.
– Что-то мне вся эта цепь удивительных алиби кажется подозрительной, – не сдержалась Соня.
– Верно. Оч-чень подозрительно! – отозвался Цереберов. – Особенно то, что Светлинский не брал с собой бухать жену.
Часы Сони показывали восемь минут первого, и «частный детектив» радостно отметила, что майор наконец выбился из своего естественного ритма.
– Да что вы прицепились к этому «не брал бухать»! – не выдержав, воскликнул Светлинский.
– Потому что это оч-чень подозрительно!
– А почему вы все время повторяете «оч-чень подозрительно»? – съязвила Соня. – Та-ак… – Цереберов нахмурился и уставился на Софью пристальным взглядом. – А вы знаете, девушка, что у меня для вас кое-что отдельное ко всему прочему имеется?
Сыщица молчала.
– Тут произошел удивительный случай. К нам обращался священник городской церкви. К нему приходила перепуганная женщина, которая утверждала, что к ней приходил ангел-хранитель в компании с чертом. Священник оказался атеистом, работал в церкви потому, что сумасшедшая родная бабка, когда он еще был мальчиком, отправила его в приходскую школу. Так профессия на всю жизнь и осталась. Тем не менее священник этот – человек, в общем-то, неплохой и о душевном здоровье своих прихожан заботится. Он объяснил девушке, что ангелы-хранители в компании с чертями не гуляют, а также что при жизни они простым смертным не угрожают. Суд божий может состояться только на небесах. А потому он отвел девушку в милицию, считая, что она столкнулась с простыми мошенниками. И знаете, описание их подозрительным образом сходится с описанием тех товарищей, которые пытались вмешаться в личную жизнь гражданина Кутузкина.
– Ну и что?
– А зачем, по-вашему, может понадобиться людям заставить наивную девушку исповедоваться перед ними?
– Откуда я знаю?
– Для того, чтобы провести расследование. Логично?
– Может быть.
– Так же логично, что оч-чень подозрителен тот факт, что господин Светлинский никогда не брал с собой бухать жену.
Соня глянула на часы. Восемь минут первого. Она приложила часы к уху. Тиканья не послышалось. «Нет, не выбивается Цереберов из своего ритма», – грустно подумала Соня. «Часы у гражданки Невзоровой остановились», – злорадно подумал Цереберов.
– Скажите! – вернулась к беседе Софья. – У вас есть какие-нибудь веские аргументы для нашего задержания?
– Пока нет, но обязательно появятся. Даже не думайте! Мои сыщики рыщут кругом!
– В таком случае мы больше не желаем тут оставаться.
– Как хотите. Я обязан проводить вас до выхода. Позвольте мне собраться.
Цереберов оказался чрезвычайно вредным человеком. Собирался он оч-чень долго, а потом оч-чень долго, периодически останавливаясь, чтобы перекинуться мнением о погоде с каждым встречным-поперечным, провожал до выхода. За это время он успел дважды намекнуть, что не брать с собой жену бухать – оч-чень подозрительная черта характера. Отсюда Соня смогла сделать вывод, что прошло более десяти минут.
На выходе из участка Светлинский сказал Соне:
– Мне нужно навестить Алину, поговорить с ней. Не хочешь со мной?
– Можно. Заодно получим дополнительную информацию.
– Это далеко?
– Не очень. Можно пройтись пешком.
– С удовольствием.
* * *
Пока Алина откроет дверь, пришлось ждать минут пять. Она была вся в черном. Из глаз лились слезы. Светлинский обнял бывшую одноклассницу, и все трое прошли в гостиную.– Не понимаю, как это могло произойти, – говорила она. – Как ты думаешь, между смертью твоей жены и смертью Анатолия есть что-то общее?
Светлинский пожал плечами.
– Почерк убийств совпадает, значит, вполне возможно, что да.
– Я не знаю, как мне теперь жить дальше! Просто не имею представления! Я никогда теперь не смогу быть с другим мужчиной!
Светлинский прижал Алину к себе.
– Ну что ты, успокойся!
Почему-то Соне захотелось оставить их на время одних, и она спросила хозяйку, где находится уборная. Алина подробно объяснила, и сыщица отправилась в «задумчивый кабинет».
На самом деле нашей героине там было делать вовсе нечего. Соня в растерянности застыла, не представляя себе, как быть дальше. Это позже она догадается, что привели ее сюда природная интуиция и предрасположенность к профессии частного детектива. Сейчас же Софья неизвестно зачем открыла кран и принялась мыть руки.
Потом она осмотрелась по сторонам и увидела в углу мусорное ведро. Почему-то взгляд остановился на нем и вызвал смутное беспокойство. Соня решила проверить, в чем же дело. И увидела, что в ведре помимо обычного мусора находятся обрывки исписанных тетрадных листов. «Похоже на какое-то порванное письмо», – подумала она. Еще через несколько секунд внутренний голос подсказал ей, что в письме этом содержится нечто очень важное для расследования. Пересилив брезгливость, Соня принялась выуживать клочки бумаги из ведра и складывать в карман. После этого девушка тщательно вымыла руки и покинула помещение. Соня пока сама не понимала, какой важный шаг на пути расследования только что совершила.
Алина продолжала рыдать. Светлинский ее утешал и поглаживал по спине. Со стороны они казались парочкой влюбленных, встретившихся после долгой разлуки. Почувствовав присутствие Сони, Светлинский с Алиной испуганно отстранились друг от друга.
– Не хотите осмотреть квартиру? – спросила Алина. – Вы ведь занимаетесь частным расследованием, так, быть может, вы поможете и мне?
– Конечно, – согласилась Софья. – Помимо открытого окна у преступника не было других возможностей проникнуть в дом?
– Если вы не полагаете, что он обладает способностями призрака или привидения, то нет.
– А где это окно?
– Пойдемте, покажу.
Окно находилось в спальне.
«Одно убийство в спальне, другое – тоже», – думала Соня. – Нет ли здесь какого подвоха?»
Соня выглянула в окно. «Высоко!» – подумала она. Внизу располагался чрезвычайно узкий карниз, и до него было не менее трех метров. Человек дотянуться до него никак не сможет. Чуть повыше находился, правда, выступ, еще уже. Устоять на таком выступе мог разве что карлик. «Либо великан, либо карлик» – мелькало в голове Сони. – Либо призрак». Ответ на этот вопрос она могла дать только сама, удачно завершив расследование. Соня решила не торопиться с выводами.
– Абсолютно невозможно, правда? – спросила Алина.
– Если только по пожарной лестнице, – глухо отозвался Светлинский. – И то представления не имею, поднимается ли она до такой высоты.
– Скорее всего, нет, – ответила Алина.
– Честно говоря, мы уже начали подозревать Анатолия в убийстве Нины, – признался Владимир.
– Это точно не он, – заметила Алина.
– А может, кто-то из его сослуживцев? – предположил Владимир.
Соня поморщилась. Меньше всего на свете ей хотелось проверять длинный и нудный список подозреваемых среди пожарных, тем более что у Анатолия теперь самое безупречное алиби.
– Как поживает Цереберов? – осведомилась Алина.
– Он меня достал! – ответил Светлинский. – Но пока у него на меня ничего нет. Однако такое ощущение, что он что-то знает, и, если к этому присовокупятся какие-то доказательства, меня можно упрятать за решетку. Но ведь я на самом деле ничего не сделал!
– Будем надеяться, что мы его опередим, сумеем отыскать настоящего преступника быстрее, – сказала Софья.
Дома Соня занялась сложной и кропотливой работой. Разложив на столе кусочки бумаги, которые она обнаружила в мусорном ведре, словно мозаику, она первым делом предалась сожалениям о том, что нельзя бумагу помыть. А также о том, что не всякий запах воспринимается человеком как приятный. Другое дело – запах ароматических палочек… «Эх, помедитировать бы сейчас», – подумала Соня и отправилась медитировать.
«МЕДИТАЦИЯ ОТСТРАНЕНИЯ ОТ НЕГАТИВНЫХ ЭМОЦИЙ, ВЫЗЫВАЕМЫХ ВНЕШНИМИ ФАКТОРАМИ.
Колесо Сансары заставляет человека страдать. Причина тому – наши желания и страсти, как со знаком плюс, так и со знаком минус, то есть наши эмоции. Все это приводит к наработке кармы. И в первую очередь, конечно, негативные эмоции, так как они приводят к наработке отрицательной кармы. Выберем какой-нибудь объект, вызывающий у вас негативные эмоции. Предположим, это будут грязные носки вашего мужа. Осознаем, что именно в объекте вызывает у вас негативную эмоцию. Правильно, запах, источаемый носками. Но почему он, собственно говоря, имеет негативную природу? Да потому что вы, именно вы, даже не ваш муж, придали ему такое значение.
А вот какой-нибудь постельный клоп, например, очень даже любит этот запах. Ощутите Атман клопа, ощутите, что клоп – тоже часть Космоса. Ощутите себя клопом. Теперь запах носков вызывает у вас исключительно позитивные эмоции. Если вы будете сохранять это значение каждый раз, как столкнетесь с грязными носками, они больше не будут вызывать у вас негативных эмоций. Отрицательная карма не сможет прокрасться в вашу душу. Возможно, через несколько перерождений вы достигнете Нирваны. Можете пойти дальше и слиться с Атманом запаха от носков. Все предубеждения оставят вашу душу в покое моментально. Упражнение следует повторять каждый раз, как только вы столкнетесь с негативными эмоциями».
Вернувшись к бумажкам, Соня осознала, что способна приступать к работе, не нарабатывая при этом отрицательной кармы.
Долго и тщательно пыталась Софья состыковать мелкие кусочки, случайно обнаруженные в мусорном ведре. Кусочек к кусочку, буковка к буковке. Приставляла и наклеивала их на лист картона. Когда одна десятая послания была восстановлена, Соня вошла в творческий раж и пробыла в этом состоянии вдохновения до самого вечера. А когда все было готово, выяснилось, что она обнаружила порванное письмо, предназначенное Анатолию. Письмо было написано каллиграфическим, Соня бы даже сказала, вычурным почерком и сюжетом.
«Анатолий! Мой милый герой, сошедший с небес! Ну почему ты никак не хочешь открыть глаза на истину? Я совершенно явственно ощущаю столп твоей могучей силы, способной увести в райские кущи любую женщину, которая только посмела взглянуть на тебя. Но сам-то ты! Сам почему не желаешь сделать хоть один шаг к райским вратам? Ведь объясняли тебе, что унижаешь ты себя, но смело продолжаешь шагать по усыпанной черепами дороге в ад! Я вижу, как дымятся башни! Я вижу эти врата! Они черны и счастья тебе не принесут. Ибо врата эти отмечены знаком прелюбодейства! Смерть, смерть тебя там поджидает! Способна ли шпага противостоять черным дырам ада? Нет! Но райские двери всегда примут доблестного воителя и всегда простят. Прочитай же стихотворение, предназначенное специально для тебя!
Софью письмо весьма озадачило. Совершенно неясно было, что это такое на самом деле: любовное признание, бред религиозного фанатика или же тщательно закодированное чрезвычайно важное сообщение. Особое недоумение вызывал стих. С одной стороны – ломаный, часто нерифмующийся, с другой – относительно поэтичный. Соня решила, что случайностей не бывает и письмо обязательно поможет в расследовании, как никакая иная улика. Однако в этом всем предстояло разобраться.
Встает проклятьем заклейменный!
Туда, где в нежных небесах
Кольцом сиянья будет озаренный,
Тебе пора, мой друг, войти, поднять,
Понять!
Свой грозный вымпел —
Это чудо,
Да, это чудо из чудес
Хулы не будет! Будет худо,
Коль не познаешь наконец
В бездне небес
Свой предначертанный конец!
Всегда твоя… Подпись (неразборчиво) ТЧК
* * *
Первым делом Соня показала письмо маме.– Что ты можешь об этом сказать? – спросила она.
Дочь, конечно, ожидала, что Маргарита Ярополковна сейчас подтвердит ее точку зрения относительно того, что письмо есть закодированное послание. Но та по наивности своей восприняла все совсем по-другому.
– Какая прелесть! – воскликнула она. – Вот он, истинный порыв души! Вот что может на самом деле написать человек в письме, если он любит! Твой отец тоже пишет замечательные письма.
– Надо бы забрать деньги на почте, – заметила Софья.
– Что, уже время пришло?
– Да. Конец месяца.
– Сходишь завтра?
– Вот и я думаю. Но вернемся к письму, мам. Мне кажется, что если воспринимать все буквально, то это, извини уж за расхождения в точках зрения, бред. Причем полный. Эх, вычислить бы, кому может принадлежать эта подпись… – последнюю фразу Соня произнесла мечтательно.
– А ты обратись к Олегу, – посоветовала Маргарита Ярополковна. – У них в милиции наверняка есть специалисты, которые разбирают чужие почерки. Если тебе не подскажут в точности, кому он может принадлежать, то по крайней мере сообщат достаточное количество информации относительно того, какого рода была личность, написавшая это письмо.
Соня кивнула.
– Хороший совет.
– К тому же появится возможность встретиться с Рыбаком.
Сыщица смутилась и покраснела.
– Да ладно тебе, мама, меня ведь совсем другие проблемы сейчас беспокоят…
Мать обняла дочку.
– Не пытайся от меня скрыть! – сказала она, и если бы Соня не уткнулась ей в грудь, то наверняка смогла бы наблюдать, как Маргарита Ярополковна грозит пальцем.
– Ладно, мам, позвоню Олегу прямо сейчас.
Рыбак разговаривал с Соней тепло и нежно. На вопрос о человеке, который смог бы разобраться с подписью, ответил, что одна такая личность у них в прокуратуре имелась, но совсем недавно старик отправился на пенсию.
– Ничего страшного, – сказал Олег. – Завтра встретимся, и я отведу тебя к нему.
Глава 6
Олег очень торопился. Соня надеялась, что перед тем, как отправиться к человеку, способному помочь в расследовании, они посидят вдвоем где-нибудь в кафе, быть может, выпьют по бокалу вина. Но, как всегда, у Рыбака оказались срочные дела. Милиция в Заводском районе обнаружила повешенного. Олег сообщил, что труп успел начать разлагаться. Соне стало дурно, и она поспешила прибегнуть к экспресс-медитации.
Эксперт по почеркам оказался благообразным старичком с тщательно ухоженной козлиной бородкой, в кругленьком пенсне. – Здравствуйте, Степан Прохорович, – сказал Олег. – Тут у нас такое дело… Требуется срочно провести экспертизу по почеркам.
– А? – старик приставил ладонь к уху.
– Срочное дело.
– Какое тело?
– Дело!
– Понятно. Какое у вас дело?
– Мы хотим продиагностировать подпись.
– Опись? К чему мне опись? Я ничего такого не натворил! В милиции я служил честно!
– Да не опись, а подпись!
– Ах, подпись! Вам нужна моя подпись?
– Дай письмо, – сказал Рыбак Соне.
Соня протянула приятелю мятую, до сих пор дурно пахнущую бумагу.
– Вот! Надо определить, кому могла бы принадлежать эта подпись.
– Ну так бы сразу и сказали! А то опись какая-то… Бред!
– Ну, вы тут поговорите, – сказал Олег, – а я – на работу.
Софья укоризненно посмотрела на Рыбака. С ее точки зрения он совершал непростительное предательство.
– Ну все, я побежал! – махнул рукой Олег и выскочил за дверь.
– Ишь ты, опись! – кряхтел Степан Прохорович. – Пойдемте.
– Присаживайтесь! – сказал бывший эксперт, выдвигая стул, когда Соня прошла в маленькую комнатку с письменным столом, заваленным бумагами.
– Ишь ты, опись!
Соня села и принялась настороженно оглядываться по сторонам. Стены были оклеены бумажками с подписями.
– Что это, автографы? – спросила Соня.
– Где автобусы?
– Я спрашиваю, это подписи известных людей?
– Конечно.
– Вы их долго собирали?
– Нет. Как пришел на работу – получил.
– Это как?
– Так положено.
– А они откуда взяли?
– Из разных источников. Вот это, например, из книги про Сталина.
– Из книги?
– Конечно!
– Так они не настоящие?
– Сколько стоящие?
– Нисколько. Это копии?
– Конечно, копии! А вы думали, настоящие? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Соня приумолкла и принялась осматривать стены, оклеенные подписями, дальше.
– Сейчас посмотрим, что тут, – сказал Степан Прохорович, поправляя очки.
– Так-так-так… – бормотал он. – Интересно… Любопытно… А это уж совсем… Надо же! У-у-у! Ух ты! – Соня не подозревала, откуда в нем берется столько позитивных эмоций. Она-то с трудом избавлялась от негативных после контакта с этим письмом. – Ого… – продолжал восхищаться Степан Прохорович. – Ага… Угу…
Так продолжалось достаточно долго. Наконец Степан Прохорович отложил бумагу в сторону.
– Я сделал предварительные выводы, – объявил он.
– И какие же?
– Кто лишний?
– Какие выводы вам удалось сделать?
– Ну, во-первых, судя по завитушкам в письме, личность весьма незаурядная, я бы даже сказал, творческая. О том говорит и содержание стиха. Есть такое направление в современной поэзии – символизм. Так вот, данный документ писал человек, увлекающийся символизмом. Или как там еще называются подобные стихи. Кроме того, могу вам сказать, это женщина. Молодая. Страдающая полнотой. Но полнота у нее не чрезмерная. Наверняка следит за собой, а оттого привлекательная. Несмотря на полноту. Импульсивная. Видите, как вздымаются строчки, видите, как порой подпрыгивают хвостики? Это вам все не просто так.
– А по подписи можно что-нибудь сказать?
– Конечно. Человек писал весьма уверенный в себе, наверняка многого добившийся в жизни. Видите, какая размашистая огромная подпись? Вместе с тем это чрезвычайно чуткая натура, видите, как красиво оформлена подпись, хоть и написана небрежно? Это поэтесса! Точно вам говорю, поэтесса!
– А фамилию ее по подписи никак нельзя установить?
– Можно, но тут требуется помощь паспортного стола. В этом я никак вам помочь не могу. Тут способен помочь только ваш друг, который привел вас сюда.
– А хотя бы предположить, какая у нее фамилия, можно?
– Зачем нужно?
– Я спрашиваю, можно?
– Ах вот вы о чем! Да можно, конечно, отчего же нельзя? Корень фамилии – слово, похожее на «запах».
Соня догадалась, почему ей все время мерещилось, что пахнет именно от подписи.
– Значит, вы советуете просто обратиться за помощью к Рыбаку.
– А?
Соня повторила фразу.
– Извините, я опять не расслышал. Мне показалось, вы сказали, к рыбаку.
– Именно так я и сказала!
– Искали?
– Именно так я и сказала! – Соня перешла на такой тон, в котором ей приходилось орать во все горло. – Рыбак – такова фамилия моего приятеля, который привел меня сюда!
– Ах вон где собака зарыта! Да, советую.
Соня почесала затылок.
– И как я сразу не догадалась…
– Но проще будет сходить в клуб поэтов, – сказал Степан Прохорович.
– Вы думаете?
– Да. Поэтов ведь на самом деле не так много в городе. Я думаю, они сразу узнают подпись.
– Вы думаете, писал профессиональный поэт?
– Конечно. Много у нас, конечно, любителей, но они обычно пишут о погоде, о несчастной любви, но никогда – вот такое нагромождение символов.
– Звучит логично, – согласилась Соня. – Пожалуй, так я и сделаю.
– Оседлаете?
– Мне пора идти.
– Не вижу связи…
– До свидания! – Соня поднялась с места.
– Молодая девушка спешит на свидание! – поджав губы, произнес Степан Прохорович. – Эх, молодость, молодость! Ну тогда до свидания!
– Я знаю один, неподалеку от Театра оперы и балета. Могу позвонить своей бывшей коллеге, разузнать адрес.
– Ты уж постарайся, мама, пожалуйста.
«Театр оперы и балета! – восхищенно размышляла Соня. – Как давно я не работала в театре! А ведь я на самом деле талантливая актриса, а не какая-то там заштатная актрисулька! И быть частным детективом – не мое призвание!
Я актриса! И почему судьба так со мной обошлась? Совершенно непонятно!»
Соня еще не знала, что ей скажут по этому поводу неподалеку от Театра оперы и балета, в милом парке «Дубки». А если бы знала, пришла бы в состояние шока.
Потом она вспомнила, что ей предстоит общаться с поэтами, и подумала, что, если бы у нее был талант к поэзии, она наверняка бы выразила всю свою тоску по театру в стихах.
Соня наглядно представила себе этот стих. Он наверняка мог бы стать шедевром! Наверняка бы мог! Но… Увы. Таланта быть поэтессой ей как раз и недоставало.
Полчаса спустя Софье Невзоровой был известен адрес поэтического клуба.
– Мне надо бы проконсультироваться с каким-нибудь знатоком поэзии, – сообщила Соня гардеробщице.
– Пройдите на второй этаж, найдете Марину Короевскую, она как раз этим занимается.
– Спасибо.
Только поднявшись на второй этаж, Соня сообразила, что представления не имеет, где именно искать Короевскую. А потому она решила попросту заглянуть в первый попавшийся кабинет и спросить. В конце концов, не съедят же ее там!
А в первом попавшемся кабинете Соня застала удивительную сцену.
– И вы считаете, что это стихи?! – орал на девушку с нарумяненными щеками и серьгами в ушах худой лысый мужик с усами в черном костюме.
– А почему же не стихи? Рифма сходится, размер есть!
Соня приоткрыла дверь, но обратиться к спорившим не решалась. Пришлось ей, таким образом, подслушивать чужой разговор.
– Да вы почитайте, что вы написали! – орал мужик. – Весенняя пора, я так люблю тебя! Играет детвора, домой бы мне пора, но я стою с утра средь твоего двора и жду, как и вчера, что встречу я тебя, и крикну я «ура, как я люблю тебя!». И это только начало стихотворения, а все остальное – в том же духе!
– Ну и что, по-моему, идеальная рифма и размер. Это должно быть напечатано!
– Попробуй выслать на сайт группы «Руки вверх!», или группы «Корни», или хотя бы группы «Дэмо». Быть может, там с радостью купят твой шедевр…
– Это действительно шедевр, я считаю. Моим подружкам очень нравится!
– Что ты от меня-то хочешь?! – продолжал кричать усатый мужик.
– Чтобы вы напечатали мое стихотворение.
– Я не могу его напечатать!!!
– Почему?
– Это невозможно.
– Как же быть?
Тут мужик заметил Соню.
– Вот, тут люди пришли, – сказал он, обрадовавшись, что наконец-то отвяжется от молодой поэтессы. – Проходите, девушка!
– Я расскажу про вас моему брату, он поговорит с вами! – угрожающе заявила девица, обиженно надула губки и гордой походкой вышла из кабинета.
– О боже, совсем покоя нет от этих так называемых молодых поэтов, – сказал мужик и вытер пот со лба. – Чем могу быть полезен?
– Мне требуется консультация по поводу одного поэтического произведения.
– Это ваше произведение?
– Нет, одной моей приятельницы, она – начинающий поэт… – начала было Соня и осеклась, так как догадалась, что совершила ошибку.
Настроение мужика с усами в отношении Сони мгновенно переменилось.
– Нет, на сегодня все. У меня полно дел. Консультация молодых авторов – серьезное дело, а мне совершенно не до этого, а потому… Извините, я спешу, обратитесь к Марине Короевской. Она никогда не отказывает во внимании.
Эксперт по почеркам оказался благообразным старичком с тщательно ухоженной козлиной бородкой, в кругленьком пенсне. – Здравствуйте, Степан Прохорович, – сказал Олег. – Тут у нас такое дело… Требуется срочно провести экспертизу по почеркам.
– А? – старик приставил ладонь к уху.
– Срочное дело.
– Какое тело?
– Дело!
– Понятно. Какое у вас дело?
– Мы хотим продиагностировать подпись.
– Опись? К чему мне опись? Я ничего такого не натворил! В милиции я служил честно!
– Да не опись, а подпись!
– Ах, подпись! Вам нужна моя подпись?
– Дай письмо, – сказал Рыбак Соне.
Соня протянула приятелю мятую, до сих пор дурно пахнущую бумагу.
– Вот! Надо определить, кому могла бы принадлежать эта подпись.
– Ну так бы сразу и сказали! А то опись какая-то… Бред!
– Ну, вы тут поговорите, – сказал Олег, – а я – на работу.
Софья укоризненно посмотрела на Рыбака. С ее точки зрения он совершал непростительное предательство.
– Ну все, я побежал! – махнул рукой Олег и выскочил за дверь.
– Ишь ты, опись! – кряхтел Степан Прохорович. – Пойдемте.
– Присаживайтесь! – сказал бывший эксперт, выдвигая стул, когда Соня прошла в маленькую комнатку с письменным столом, заваленным бумагами.
– Ишь ты, опись!
Соня села и принялась настороженно оглядываться по сторонам. Стены были оклеены бумажками с подписями.
– Что это, автографы? – спросила Соня.
– Где автобусы?
– Я спрашиваю, это подписи известных людей?
– Конечно.
– Вы их долго собирали?
– Нет. Как пришел на работу – получил.
– Это как?
– Так положено.
– А они откуда взяли?
– Из разных источников. Вот это, например, из книги про Сталина.
– Из книги?
– Конечно!
– Так они не настоящие?
– Сколько стоящие?
– Нисколько. Это копии?
– Конечно, копии! А вы думали, настоящие? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Соня приумолкла и принялась осматривать стены, оклеенные подписями, дальше.
– Сейчас посмотрим, что тут, – сказал Степан Прохорович, поправляя очки.
– Так-так-так… – бормотал он. – Интересно… Любопытно… А это уж совсем… Надо же! У-у-у! Ух ты! – Соня не подозревала, откуда в нем берется столько позитивных эмоций. Она-то с трудом избавлялась от негативных после контакта с этим письмом. – Ого… – продолжал восхищаться Степан Прохорович. – Ага… Угу…
Так продолжалось достаточно долго. Наконец Степан Прохорович отложил бумагу в сторону.
– Я сделал предварительные выводы, – объявил он.
– И какие же?
– Кто лишний?
– Какие выводы вам удалось сделать?
– Ну, во-первых, судя по завитушкам в письме, личность весьма незаурядная, я бы даже сказал, творческая. О том говорит и содержание стиха. Есть такое направление в современной поэзии – символизм. Так вот, данный документ писал человек, увлекающийся символизмом. Или как там еще называются подобные стихи. Кроме того, могу вам сказать, это женщина. Молодая. Страдающая полнотой. Но полнота у нее не чрезмерная. Наверняка следит за собой, а оттого привлекательная. Несмотря на полноту. Импульсивная. Видите, как вздымаются строчки, видите, как порой подпрыгивают хвостики? Это вам все не просто так.
– А по подписи можно что-нибудь сказать?
– Конечно. Человек писал весьма уверенный в себе, наверняка многого добившийся в жизни. Видите, какая размашистая огромная подпись? Вместе с тем это чрезвычайно чуткая натура, видите, как красиво оформлена подпись, хоть и написана небрежно? Это поэтесса! Точно вам говорю, поэтесса!
– А фамилию ее по подписи никак нельзя установить?
– Можно, но тут требуется помощь паспортного стола. В этом я никак вам помочь не могу. Тут способен помочь только ваш друг, который привел вас сюда.
– А хотя бы предположить, какая у нее фамилия, можно?
– Зачем нужно?
– Я спрашиваю, можно?
– Ах вот вы о чем! Да можно, конечно, отчего же нельзя? Корень фамилии – слово, похожее на «запах».
Соня догадалась, почему ей все время мерещилось, что пахнет именно от подписи.
– Значит, вы советуете просто обратиться за помощью к Рыбаку.
– А?
Соня повторила фразу.
– Извините, я опять не расслышал. Мне показалось, вы сказали, к рыбаку.
– Именно так я и сказала!
– Искали?
– Именно так я и сказала! – Соня перешла на такой тон, в котором ей приходилось орать во все горло. – Рыбак – такова фамилия моего приятеля, который привел меня сюда!
– Ах вон где собака зарыта! Да, советую.
Соня почесала затылок.
– И как я сразу не догадалась…
– Но проще будет сходить в клуб поэтов, – сказал Степан Прохорович.
– Вы думаете?
– Да. Поэтов ведь на самом деле не так много в городе. Я думаю, они сразу узнают подпись.
– Вы думаете, писал профессиональный поэт?
– Конечно. Много у нас, конечно, любителей, но они обычно пишут о погоде, о несчастной любви, но никогда – вот такое нагромождение символов.
– Звучит логично, – согласилась Соня. – Пожалуй, так я и сделаю.
– Оседлаете?
– Мне пора идти.
– Не вижу связи…
– До свидания! – Соня поднялась с места.
– Молодая девушка спешит на свидание! – поджав губы, произнес Степан Прохорович. – Эх, молодость, молодость! Ну тогда до свидания!
* * *
– Мама, ты знаешь адрес какого-нибудь поэтического клуба? – задала Соня вопрос Маргарите Ярополковне.– Я знаю один, неподалеку от Театра оперы и балета. Могу позвонить своей бывшей коллеге, разузнать адрес.
– Ты уж постарайся, мама, пожалуйста.
«Театр оперы и балета! – восхищенно размышляла Соня. – Как давно я не работала в театре! А ведь я на самом деле талантливая актриса, а не какая-то там заштатная актрисулька! И быть частным детективом – не мое призвание!
Я актриса! И почему судьба так со мной обошлась? Совершенно непонятно!»
Соня еще не знала, что ей скажут по этому поводу неподалеку от Театра оперы и балета, в милом парке «Дубки». А если бы знала, пришла бы в состояние шока.
Потом она вспомнила, что ей предстоит общаться с поэтами, и подумала, что, если бы у нее был талант к поэзии, она наверняка бы выразила всю свою тоску по театру в стихах.
Соня наглядно представила себе этот стих. Он наверняка мог бы стать шедевром! Наверняка бы мог! Но… Увы. Таланта быть поэтессой ей как раз и недоставало.
Полчаса спустя Софье Невзоровой был известен адрес поэтического клуба.
* * *
«Собрание» поэтов располагалось в небольшом приземистом здании, окруженном березами, действительно неподалеку от Театра оперы и балета.– Мне надо бы проконсультироваться с каким-нибудь знатоком поэзии, – сообщила Соня гардеробщице.
– Пройдите на второй этаж, найдете Марину Короевскую, она как раз этим занимается.
– Спасибо.
Только поднявшись на второй этаж, Соня сообразила, что представления не имеет, где именно искать Короевскую. А потому она решила попросту заглянуть в первый попавшийся кабинет и спросить. В конце концов, не съедят же ее там!
А в первом попавшемся кабинете Соня застала удивительную сцену.
– И вы считаете, что это стихи?! – орал на девушку с нарумяненными щеками и серьгами в ушах худой лысый мужик с усами в черном костюме.
– А почему же не стихи? Рифма сходится, размер есть!
Соня приоткрыла дверь, но обратиться к спорившим не решалась. Пришлось ей, таким образом, подслушивать чужой разговор.
– Да вы почитайте, что вы написали! – орал мужик. – Весенняя пора, я так люблю тебя! Играет детвора, домой бы мне пора, но я стою с утра средь твоего двора и жду, как и вчера, что встречу я тебя, и крикну я «ура, как я люблю тебя!». И это только начало стихотворения, а все остальное – в том же духе!
– Ну и что, по-моему, идеальная рифма и размер. Это должно быть напечатано!
– Попробуй выслать на сайт группы «Руки вверх!», или группы «Корни», или хотя бы группы «Дэмо». Быть может, там с радостью купят твой шедевр…
– Это действительно шедевр, я считаю. Моим подружкам очень нравится!
– Что ты от меня-то хочешь?! – продолжал кричать усатый мужик.
– Чтобы вы напечатали мое стихотворение.
– Я не могу его напечатать!!!
– Почему?
– Это невозможно.
– Как же быть?
Тут мужик заметил Соню.
– Вот, тут люди пришли, – сказал он, обрадовавшись, что наконец-то отвяжется от молодой поэтессы. – Проходите, девушка!
– Я расскажу про вас моему брату, он поговорит с вами! – угрожающе заявила девица, обиженно надула губки и гордой походкой вышла из кабинета.
– О боже, совсем покоя нет от этих так называемых молодых поэтов, – сказал мужик и вытер пот со лба. – Чем могу быть полезен?
– Мне требуется консультация по поводу одного поэтического произведения.
– Это ваше произведение?
– Нет, одной моей приятельницы, она – начинающий поэт… – начала было Соня и осеклась, так как догадалась, что совершила ошибку.
Настроение мужика с усами в отношении Сони мгновенно переменилось.
– Нет, на сегодня все. У меня полно дел. Консультация молодых авторов – серьезное дело, а мне совершенно не до этого, а потому… Извините, я спешу, обратитесь к Марине Короевской. Она никогда не отказывает во внимании.