Страница:
— Не суть, — равнодушно отмел Фима мои претензии и надежды, — секундочку! При чем здесь пожар? Если я правильно понял, пожар произошел потом, уже после того, как вы там появились!
— Ну и что? — сказала я. — У меня все перепуталось в голове, дай сообразить, о чем идет речь! — Я на самом деле слабовато соображала, и сейчас мне требовалась, наверное, пара чашек чернейшего кофе, чтобы привести в порядок и мысли, и чувства.
Нажав кнопку селектора, я попросила Ромку заварить кофе. Хватит ему в самом деле игрищами заниматься в рабочее время на рабочем месте, пусть займется настоящим делом!
Фима вынул из кармана сигареты, закурил, пододвинул к себе пепельницу и ткнул в мою сторону сигаретой.
— Я уже понял! — сказал он. — Ты сама себя выдала, хотя я и подозревал что-то подобное!
— Ты о чем? — спросила я, не понимая его умозаключений. Что я выдала? Кому я выдала? Опять он разводит демагогию на ровном месте.
— Ты сказала, что хотела посмотреть на пожар!
Эти слова означают только одно: Ромка сказал мне, что ты уходила примерно на полчаса из этой гаишной берлоги, а вернулась вся перепачканная! На самом деле ты ходила туда еще раз!
— Ну и ходила, ну и что? — слабо возмутилась я. — А все равно ничего интересного там не обнаружила!
— Как ты не понимаешь?! — заорал Фима. — Произошло убийство! Убийца спешно обрубает хвосты, и одним из хвостов являешься ты, потому что ты последней разговаривала с этим парнем из Шанхая!
Вас всех нужно теперь изолировать! Всех Тебя, Ромку и Виктора, потому что вы ненужные и опасные носители информации!
Фима замолчал, переводя дыхание. Он отчаянно запыхтел сигаретой, а тут вошел и Ромка с подносом.
— Ото! — кисло улыбнувшись, сказал Фима. — Ну ты, Оль, здесь и устроилась, как самая заправская бизнес-вумен, не находишь?
— А была не заправской, что ли? — спросила я. — Спасибо, Рома, — поблагодарила я нашего курьера.
Ромка как профессиональный официант поставил по чашке передо мной и Фимой и, забрав поднос, удалился.
— Ты была самой нормальной, а теперь матереть начала, извини за каламбур. — Фима попробовал кофе. — Прямо мечта поэта: шофер, он же телохранитель — мужчина, заместитель — мужчина, секретарь, приносящий кофе, тоже мужчина! Красиво жить не запретишь!
— Ты это о чем? — тихо спросила я, чувствуя, что начинаю по-настоящему звереть.
— Это я так ненавязчиво шучу, — ухмыльнулся Фима. — Вот сейчас я вижу, что глазки у тебя зажглись и губки напряглись. Похоже, ты и соображать так начнешь быстро и правильно. Ну-ка давай колись, что с тобою еще произошло, пока ты в одиночку шлялась по пожарищам. Надеюсь, никуда не влипла?
— Почти не влипла, — буркнула я и рассказала про свою гаражную эпопею.
Фима меня не перебивал, слушал не поднимая глаз, а когда я закончила, со вздохом заключил:
— Ну вот, чего я и опасался. Нельзя вам больше разлучаться:, пока все это дело хоть как-то не закончилось, и ты и Ромка с Виктором принуждены "превратиться в сиамских близнецов, иначе вас будут отстреливать поодиночке. И тут уж не ты меня, а я тебя буду вынужден поцеловать в лобик. Но не хочется.
— Почему? — я спросила не из ленивого любопытства, а так, только чтобы разговор поддержать.
— Покойников боюсь, — ласково произнес Фима и закурил новую сигарету.
— Пошел к черту! — вежливо попросила я его.
Кофе мы выпили в молчании, и, когда он закончился, Фима начал меня торопить:
— Пора, пора на свидание в РОВД. Не поторопишься, ребятки могут обидеться, а портить отношения не нужно ни с кем. Это — аксиома нашей с тобой экзистенции.
— Я журналист. И твоя экзистенция — не моя экзистенция, — пробормотала я, но все-таки поднялась.
— Так и не посмотрела, что у нас готово в новый номер, — задумчиво проговорила я и, собрав пустые чашки, вышла из кабинета.
— Хороший кофе, спасибо, — поблагодарила я Ромку. — Научи и объясни, как ты варишь, а то у меня вечно какая-то чушь получается.
— Успеешь еще, — вынырнул у меня из-за спины Фима и скомандовал:
— Едемте все к ментам на «смыв».
— И Сергей Иванович тоже? — спросил Ромка, пряча чашки в столик.
— Не трогайте этого достойного человека! — с показным негодованием воскликнул Фима. — Он единственный, кто здесь работает, и, похоже, ему еще придется тащить эту-лямку.
— Все репетируешь, — недовольно заметила я и, возглавив шествие, первой вышла из редакции. За мной Фима с Ромкой, а замыкал колонну Виктор.
Спустившись вниз, мы сели в машины — Фима в свою ядовито-зеленую «Ауди», все остальные ко мне в «Ладу» и поехали в РОВД.
— Сдаваться, — пошутил Ромка.
Как и ожидалось, спокойно, тихо и даже как-то буднично прошло наше общее тестирование на «смыв», и после того, как мы освободились от этого удовольствия, знакомый капитан Зеленцов завел нас в отдельный кабинет, где пошел неторопливый разговор о нашей поездке на новостройку.
— Можно узнать, уважаемая Ольга Юрьевна, что вас так потянуло на окраину, именно в это место и именно в этот день? — улыбаясь спросил он.
Я бросила взгляд на Фиму и ответила так, как мы с ним отрепетировали:
— У каждого из нас есть свои конфиденциальные источники информации, господин капитан, вы же это понимаете не хуже меня. — Я постаралась говорить самым что ни на есть милым и обезоруживающе наивным голосом, каким только умела. — Вот мне и сказали, что там я могу поживиться кое-какой информацией, пригодной к употреблению в нашей газете.
— Поживились? — капитан развеселился, очевидно, надеясь, что я начну раскалываться с полоборота. Я хлопнула глазками и продолжила в том же духе. То есть в стиле девочки с голубыми волосами, когда она желает произвести хорошее впечатление на Пьеро.
— Не успела, — вздохнула я, — он был уже мертв.
— Кто «он»? — спросил капитан. — Источник?
Я молча кивнула.
— А у него были имя и фамилия? Что вас в нем так заинтересовало?
— Я знаю только, что его звали Юрием. Это и в самом деле все, что мне известно. Еще сообщили, что этот человек может кое-что рассказать о некоторых… — Я замялась, потом будто решилась и выпалила:
— О некоторых еще не раскрытых преступлениях, происшедших в нашем городе.
— О каких преступлениях? — капитан заметно напрягся, по скулам у него прогуливались желваки, он подался вперед, но я только могла пожать плечами.
— Не знаю. Я и поехала туда, чтобы узнать.
— Вот что, Ольга Юрьевна, — капитан нахмурился и взглянул на меня отнюдь не как Ромео. — Мне кажется, что вы уже обладаете какой-то информацией, но не хотите говорить, надеясь произвести сенсацию. — Капитан осуждающе покачал головой. — Поверьте, лучше будет, если вы мне все расскажете.
— Я все и рассказала, — убитым тоном произнесла я, откровенно жалуясь на несправедливость мира. Только абсолютно черствый человек мог бы мне не поверить.
Капитан оказался именно таким. Он усмехнулся и попросил меня сообщить ему все подробно — и о нашем приезде, и об обнаружении трупа, и о выстрелах.
Я рассказала, даже позволив вмешаться Ромке и дополнить свой рассказ Мне показалось, что хуже от этого не будет, а впечатление искренности только прибавится.
Капитан вел себя как-то странно: он качал головой, бросал испытующие взгляды то на меня, то на Фиму, но пока держал свои мысли при себе.
Когда я закончила, он спросил:
— Не надумали больше ничего рассказать?
— А больше и нет ничего. Это все, — честно округлив глаза, сказала я. — Действительно, все!
— Ну, ну, — капитан закурил и откинулся на спинку стула. — Ну, ну, — повторил он, — а ведь, похоже, вы даже не понимаете, что там произошло на самом деле. Причем все трое не понимаете. Вот что странно.
— Простите, вы о чем? — вяло полюбопытствовала я.
— Да все о том же, уважаемая Ольга Юрьевна, все о том же. — Капитан уже более серьезно осмотрел всю нашу компанию. — Как вы отнесетесь к сообщению о том, что никакого трупа обнаружено не было? А вот пуля в стене точно нашлась. Пока она у экспертов и пока мы знаем только, что она выпущена из ружья. Через пару дней будем знать обо всем подробнее. Может быть, это ружье у нас где-то и значится. Ну что, неожиданная информация?
Я все еще не понимала, о чем он толкует.
— Труп так сильно обгорел? — спросила я.
— Да не было его! Не было! — вскричал капитан. — Не было! Понимаете? Не нашли его Пожар и в самом деле был, но небольшой, похоже на поджог, но ни следов трупа, ни его самого нет! Вы уверены, что он вам не привиделся? А может быть, этот труп, извините, так сказать, ненароком сочинился?
Я изумленно переглянулась с Ромкой и с Виктором.
— Я — уверена! Уверена, что видела труп собственными глазами! — отчеканила я.
— Да и я тоже вообще-то, — проговорил Ромка, — сам видел. Мужик это был, вот так!
Виктор просто кивнул, и этого было достаточно.
— Знаете, о чем я думаю? — капитан задумчиво в который раз осмотрел нашу компанию. — У меня создается впечатление, что вы сами по журналистской своей практике и привычке ищете сенсацию там, где ее нет. Вот вы мне сказали, что видели кровь на теле.., мгм.., теле, скажем так Верно я понял?
— Было там что-то! — Теперь уже не совсем уверенно настаивала я, начав сомневаться во всем. А вдруг на нас грохнул массовый глюк и начали мерещиться трупы?..
— Ни на полу — нигде вообще следов крови не обнаружено. Правда, пожар поработал, но мы обыскали все здание, перерыли все, что можно. Трупа нет. Правда, пока не можем найти и сторожа, дежурившего в ту ночь, и, кстати, его звали не Юрием, а по-другому. Но, если он найдется, живой и здоровый, вам придется отвечать за попытки ввести в заблуждение следствие.
— Вы оказываете психологическое давление, господин капитан! — выпрыгнул с репликой Фима. — Я протестую.
— А я констатирую факт, — отрезал капитан. — Ваши друзья говорят, что труп был, а мы ничего не нашли. О чем, по-вашему, я должен думать?
— О том, чтобы поискать еще раз, — буднично подсказал Фима и, будто подслушав мою мысль, с угрозой в голосе спросил:
— Вы что, хотите сказать, что у троих людей сразу начались зрительные галлюцинации? Или они действуют по предварительному сговору?
— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Знаю только, что трупа нет.
— Зато есть заявление, — сказал Фима. — Мой клиент Ольга Юрьевна Войкова как законопослушный гражданин тут же сообщила органам об обнаружении трупа, не задержав информацию ни на секунду. Ваши люди приезжали и ничего не нашли.
Это не повод обвинять моего клиента в сочинительстве. Это повод поговорить о качестве работы вашей службы! Вместо того чтобы поблагодарить этих господ за выполнение гражданского долга, вы пытаетесь их обвинить в преступных измышлениях!
— Я не пытаюсь этого делать, — возразил капитан, с опаской поглядывая на Фиму. Адвокат заметил это и, выпятив грудь, сидел на стуле ровно, подняв подбородок и не сдержавшись растянул лицо в довольной улыбке, но очень быстро постарался согнать ее. Ситуация требовала серьезности и даже некоторой суровости.
— А как же иначе понимать ваши слова? — преувеличенно удивился Фима. — Вы же сами только что сказали, что моя подзащитная ищет сенсацию на пустом месте. Так я вам напоминаю, что вам было только что заявлено: место было не пустым, там лежал труп!
— И куда же он подевался? — с откровенной издевкой спросил капитан. — Встал и ушел? Надоело ему лежать, и он пошел в другое место?
— А вот это уже ваша работа, определить, куда он пошел или его пошли! — сказал Фима. — Ваша и ваших коллег! То вы жалуетесь, что вам не помогают, а стоит вам помочь, просигнализировать, так сказать, как вы тут же начинаете откровенно издеваться! Работайте, господин капитан, работайте старательно и профессионально, выполняя свой служебный долг, и потом ответьте всем нам и своему начальству в том числе: куда девался труп, который видели три человека!
Наши прения продолжались достаточно долго, и расстались мы все, очень недовольные друг другом. По лицу капитана я видела, что если раньше он, возможно, что-то и слышал про газету «Свидетель», то теперь у него выработалась личная неприязнь к этому шедевру печатного слова и ко всему его журналистскому корпусу тоже.
Глава 7
— Ну и что? — сказала я. — У меня все перепуталось в голове, дай сообразить, о чем идет речь! — Я на самом деле слабовато соображала, и сейчас мне требовалась, наверное, пара чашек чернейшего кофе, чтобы привести в порядок и мысли, и чувства.
Нажав кнопку селектора, я попросила Ромку заварить кофе. Хватит ему в самом деле игрищами заниматься в рабочее время на рабочем месте, пусть займется настоящим делом!
Фима вынул из кармана сигареты, закурил, пододвинул к себе пепельницу и ткнул в мою сторону сигаретой.
— Я уже понял! — сказал он. — Ты сама себя выдала, хотя я и подозревал что-то подобное!
— Ты о чем? — спросила я, не понимая его умозаключений. Что я выдала? Кому я выдала? Опять он разводит демагогию на ровном месте.
— Ты сказала, что хотела посмотреть на пожар!
Эти слова означают только одно: Ромка сказал мне, что ты уходила примерно на полчаса из этой гаишной берлоги, а вернулась вся перепачканная! На самом деле ты ходила туда еще раз!
— Ну и ходила, ну и что? — слабо возмутилась я. — А все равно ничего интересного там не обнаружила!
— Как ты не понимаешь?! — заорал Фима. — Произошло убийство! Убийца спешно обрубает хвосты, и одним из хвостов являешься ты, потому что ты последней разговаривала с этим парнем из Шанхая!
Вас всех нужно теперь изолировать! Всех Тебя, Ромку и Виктора, потому что вы ненужные и опасные носители информации!
Фима замолчал, переводя дыхание. Он отчаянно запыхтел сигаретой, а тут вошел и Ромка с подносом.
— Ото! — кисло улыбнувшись, сказал Фима. — Ну ты, Оль, здесь и устроилась, как самая заправская бизнес-вумен, не находишь?
— А была не заправской, что ли? — спросила я. — Спасибо, Рома, — поблагодарила я нашего курьера.
Ромка как профессиональный официант поставил по чашке передо мной и Фимой и, забрав поднос, удалился.
— Ты была самой нормальной, а теперь матереть начала, извини за каламбур. — Фима попробовал кофе. — Прямо мечта поэта: шофер, он же телохранитель — мужчина, заместитель — мужчина, секретарь, приносящий кофе, тоже мужчина! Красиво жить не запретишь!
— Ты это о чем? — тихо спросила я, чувствуя, что начинаю по-настоящему звереть.
— Это я так ненавязчиво шучу, — ухмыльнулся Фима. — Вот сейчас я вижу, что глазки у тебя зажглись и губки напряглись. Похоже, ты и соображать так начнешь быстро и правильно. Ну-ка давай колись, что с тобою еще произошло, пока ты в одиночку шлялась по пожарищам. Надеюсь, никуда не влипла?
— Почти не влипла, — буркнула я и рассказала про свою гаражную эпопею.
Фима меня не перебивал, слушал не поднимая глаз, а когда я закончила, со вздохом заключил:
— Ну вот, чего я и опасался. Нельзя вам больше разлучаться:, пока все это дело хоть как-то не закончилось, и ты и Ромка с Виктором принуждены "превратиться в сиамских близнецов, иначе вас будут отстреливать поодиночке. И тут уж не ты меня, а я тебя буду вынужден поцеловать в лобик. Но не хочется.
— Почему? — я спросила не из ленивого любопытства, а так, только чтобы разговор поддержать.
— Покойников боюсь, — ласково произнес Фима и закурил новую сигарету.
— Пошел к черту! — вежливо попросила я его.
Кофе мы выпили в молчании, и, когда он закончился, Фима начал меня торопить:
— Пора, пора на свидание в РОВД. Не поторопишься, ребятки могут обидеться, а портить отношения не нужно ни с кем. Это — аксиома нашей с тобой экзистенции.
— Я журналист. И твоя экзистенция — не моя экзистенция, — пробормотала я, но все-таки поднялась.
— Так и не посмотрела, что у нас готово в новый номер, — задумчиво проговорила я и, собрав пустые чашки, вышла из кабинета.
— Хороший кофе, спасибо, — поблагодарила я Ромку. — Научи и объясни, как ты варишь, а то у меня вечно какая-то чушь получается.
— Успеешь еще, — вынырнул у меня из-за спины Фима и скомандовал:
— Едемте все к ментам на «смыв».
— И Сергей Иванович тоже? — спросил Ромка, пряча чашки в столик.
— Не трогайте этого достойного человека! — с показным негодованием воскликнул Фима. — Он единственный, кто здесь работает, и, похоже, ему еще придется тащить эту-лямку.
— Все репетируешь, — недовольно заметила я и, возглавив шествие, первой вышла из редакции. За мной Фима с Ромкой, а замыкал колонну Виктор.
Спустившись вниз, мы сели в машины — Фима в свою ядовито-зеленую «Ауди», все остальные ко мне в «Ладу» и поехали в РОВД.
— Сдаваться, — пошутил Ромка.
Как и ожидалось, спокойно, тихо и даже как-то буднично прошло наше общее тестирование на «смыв», и после того, как мы освободились от этого удовольствия, знакомый капитан Зеленцов завел нас в отдельный кабинет, где пошел неторопливый разговор о нашей поездке на новостройку.
— Можно узнать, уважаемая Ольга Юрьевна, что вас так потянуло на окраину, именно в это место и именно в этот день? — улыбаясь спросил он.
Я бросила взгляд на Фиму и ответила так, как мы с ним отрепетировали:
— У каждого из нас есть свои конфиденциальные источники информации, господин капитан, вы же это понимаете не хуже меня. — Я постаралась говорить самым что ни на есть милым и обезоруживающе наивным голосом, каким только умела. — Вот мне и сказали, что там я могу поживиться кое-какой информацией, пригодной к употреблению в нашей газете.
— Поживились? — капитан развеселился, очевидно, надеясь, что я начну раскалываться с полоборота. Я хлопнула глазками и продолжила в том же духе. То есть в стиле девочки с голубыми волосами, когда она желает произвести хорошее впечатление на Пьеро.
— Не успела, — вздохнула я, — он был уже мертв.
— Кто «он»? — спросил капитан. — Источник?
Я молча кивнула.
— А у него были имя и фамилия? Что вас в нем так заинтересовало?
— Я знаю только, что его звали Юрием. Это и в самом деле все, что мне известно. Еще сообщили, что этот человек может кое-что рассказать о некоторых… — Я замялась, потом будто решилась и выпалила:
— О некоторых еще не раскрытых преступлениях, происшедших в нашем городе.
— О каких преступлениях? — капитан заметно напрягся, по скулам у него прогуливались желваки, он подался вперед, но я только могла пожать плечами.
— Не знаю. Я и поехала туда, чтобы узнать.
— Вот что, Ольга Юрьевна, — капитан нахмурился и взглянул на меня отнюдь не как Ромео. — Мне кажется, что вы уже обладаете какой-то информацией, но не хотите говорить, надеясь произвести сенсацию. — Капитан осуждающе покачал головой. — Поверьте, лучше будет, если вы мне все расскажете.
— Я все и рассказала, — убитым тоном произнесла я, откровенно жалуясь на несправедливость мира. Только абсолютно черствый человек мог бы мне не поверить.
Капитан оказался именно таким. Он усмехнулся и попросил меня сообщить ему все подробно — и о нашем приезде, и об обнаружении трупа, и о выстрелах.
Я рассказала, даже позволив вмешаться Ромке и дополнить свой рассказ Мне показалось, что хуже от этого не будет, а впечатление искренности только прибавится.
Капитан вел себя как-то странно: он качал головой, бросал испытующие взгляды то на меня, то на Фиму, но пока держал свои мысли при себе.
Когда я закончила, он спросил:
— Не надумали больше ничего рассказать?
— А больше и нет ничего. Это все, — честно округлив глаза, сказала я. — Действительно, все!
— Ну, ну, — капитан закурил и откинулся на спинку стула. — Ну, ну, — повторил он, — а ведь, похоже, вы даже не понимаете, что там произошло на самом деле. Причем все трое не понимаете. Вот что странно.
— Простите, вы о чем? — вяло полюбопытствовала я.
— Да все о том же, уважаемая Ольга Юрьевна, все о том же. — Капитан уже более серьезно осмотрел всю нашу компанию. — Как вы отнесетесь к сообщению о том, что никакого трупа обнаружено не было? А вот пуля в стене точно нашлась. Пока она у экспертов и пока мы знаем только, что она выпущена из ружья. Через пару дней будем знать обо всем подробнее. Может быть, это ружье у нас где-то и значится. Ну что, неожиданная информация?
Я все еще не понимала, о чем он толкует.
— Труп так сильно обгорел? — спросила я.
— Да не было его! Не было! — вскричал капитан. — Не было! Понимаете? Не нашли его Пожар и в самом деле был, но небольшой, похоже на поджог, но ни следов трупа, ни его самого нет! Вы уверены, что он вам не привиделся? А может быть, этот труп, извините, так сказать, ненароком сочинился?
Я изумленно переглянулась с Ромкой и с Виктором.
— Я — уверена! Уверена, что видела труп собственными глазами! — отчеканила я.
— Да и я тоже вообще-то, — проговорил Ромка, — сам видел. Мужик это был, вот так!
Виктор просто кивнул, и этого было достаточно.
— Знаете, о чем я думаю? — капитан задумчиво в который раз осмотрел нашу компанию. — У меня создается впечатление, что вы сами по журналистской своей практике и привычке ищете сенсацию там, где ее нет. Вот вы мне сказали, что видели кровь на теле.., мгм.., теле, скажем так Верно я понял?
— Было там что-то! — Теперь уже не совсем уверенно настаивала я, начав сомневаться во всем. А вдруг на нас грохнул массовый глюк и начали мерещиться трупы?..
— Ни на полу — нигде вообще следов крови не обнаружено. Правда, пожар поработал, но мы обыскали все здание, перерыли все, что можно. Трупа нет. Правда, пока не можем найти и сторожа, дежурившего в ту ночь, и, кстати, его звали не Юрием, а по-другому. Но, если он найдется, живой и здоровый, вам придется отвечать за попытки ввести в заблуждение следствие.
— Вы оказываете психологическое давление, господин капитан! — выпрыгнул с репликой Фима. — Я протестую.
— А я констатирую факт, — отрезал капитан. — Ваши друзья говорят, что труп был, а мы ничего не нашли. О чем, по-вашему, я должен думать?
— О том, чтобы поискать еще раз, — буднично подсказал Фима и, будто подслушав мою мысль, с угрозой в голосе спросил:
— Вы что, хотите сказать, что у троих людей сразу начались зрительные галлюцинации? Или они действуют по предварительному сговору?
— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Знаю только, что трупа нет.
— Зато есть заявление, — сказал Фима. — Мой клиент Ольга Юрьевна Войкова как законопослушный гражданин тут же сообщила органам об обнаружении трупа, не задержав информацию ни на секунду. Ваши люди приезжали и ничего не нашли.
Это не повод обвинять моего клиента в сочинительстве. Это повод поговорить о качестве работы вашей службы! Вместо того чтобы поблагодарить этих господ за выполнение гражданского долга, вы пытаетесь их обвинить в преступных измышлениях!
— Я не пытаюсь этого делать, — возразил капитан, с опаской поглядывая на Фиму. Адвокат заметил это и, выпятив грудь, сидел на стуле ровно, подняв подбородок и не сдержавшись растянул лицо в довольной улыбке, но очень быстро постарался согнать ее. Ситуация требовала серьезности и даже некоторой суровости.
— А как же иначе понимать ваши слова? — преувеличенно удивился Фима. — Вы же сами только что сказали, что моя подзащитная ищет сенсацию на пустом месте. Так я вам напоминаю, что вам было только что заявлено: место было не пустым, там лежал труп!
— И куда же он подевался? — с откровенной издевкой спросил капитан. — Встал и ушел? Надоело ему лежать, и он пошел в другое место?
— А вот это уже ваша работа, определить, куда он пошел или его пошли! — сказал Фима. — Ваша и ваших коллег! То вы жалуетесь, что вам не помогают, а стоит вам помочь, просигнализировать, так сказать, как вы тут же начинаете откровенно издеваться! Работайте, господин капитан, работайте старательно и профессионально, выполняя свой служебный долг, и потом ответьте всем нам и своему начальству в том числе: куда девался труп, который видели три человека!
Наши прения продолжались достаточно долго, и расстались мы все, очень недовольные друг другом. По лицу капитана я видела, что если раньше он, возможно, что-то и слышал про газету «Свидетель», то теперь у него выработалась личная неприязнь к этому шедевру печатного слова и ко всему его журналистскому корпусу тоже.
Глава 7
Когда мы всей дружной компанией вернулись в редакцию, то первое, что я посоветовала сделать Ромке, так это начать варить кофе. Первый раз пожалела я об отсутствии моей Маринки!
Как великолепно она, разразившись громогласными возмущениями, промыла бы косточки и капитану Зеленцову, и удравшему трупу, и всем подряд! Слушая ее негодующие вопли, я всегда хоть немного, да успокаивалась. А так без нее возмущаться мне пришлось одной и практически с собою наедине. Мужики, которых в редакции без Маринки оказался явный перебор, компанию мне не составили.
Фима, убедившись, что я села в свое кресло, торопливым шепотом спросил, чем я занимаюсь сегодня вечером, и, услышав стандартное «не знаю», посмотрел на часы и сказал, что уже везде и навсегда опоздал, но кое-куда ему еще нужно съездить.
— Я тебе позвоню, а ты постарайся не шляться по подозрительным местам в одиночку. Ладушки? — спросил он, стоя уже в дверях кабинета.
Я пожала плечами.
— Понял, не дурак, — сказал Фима, — но я попрошу Виктора на всякий случай не отходить от тебя ни на шаг.
— Он и без напоминаний так будет делать. Не волнуйся, — буркнула я.
— За Виктора я не волнуюсь, представь себе. — Фима вышел и снова заглянул в кабинет. — Я волнуюсь за тебя, Ольга Юрьевна. До вечера Я позвоню!
Он исчез и почти сразу же в кабинете появился Ромка с подносом. Его сопровождал Сергей Иванович.
— О разговоре в РОВД будем давать статью? — спросил он.
— Наверное, — я еще и не думала об этом, — сейчас соберемся на совещание и все обсудим. Хорошо?
— Как я понял, срочных изменений в номер давать не будем, — удовлетворенно кивнул Сергей Иванович и вернулся к своему компьютеру — А знаете, Ольга Юрьевна, что я однажды читал, — задумчиво проговорил Ромка, ставя поднос на кофейный столик в углу кабинета.
— Поваренную книгу? — попыталась угадать я.
— Не-ет, — Ромка удивленно посмотрел на меня. — Я такие не читаю, на фиг они нужны?
Я пожала плечами.
— Читал про смерть Распутина, — продолжал Ромка свое сообщение.
Включив компьютер, я засмотрелась на монитор, выискивая нужные мне файлы, и вспомнила, что у меня где-то лежали две заготовки к новым статьям. — Надо их просмотреть.
— Вы слушаете меня, Ольга Юрьевна? — спросил Ромка.
— Что? — я взглянула на него и вспомнила. — Ах, да! Распутина, говоришь? Застрелили, отравили, а дышать он перестал только под водой. Потому что под водой дышать нельзя.
— Я не про то! — Ромка подошел ко мне ближе и робко встал слева от монитора.
— Да что же еще? Ты к экзамену готовишься? — я нашла файлы и теперь просматривала их. — Спроси лучше у Сергея Ивановича про Распутина, он наверняка тебе лучше меня расскажет.
В кабинет зашли Кряжимский с Виктором и направились к кофейному столику.
— Интересуешься Распутиным, Рома? — спросил Кряжимский, усаживаясь на свое привычное место около окна. — Любопытный был дядя! Ты что хочешь узнать про него? Он, между прочим, сделал несколько предсказаний…
Воспользовавшись тем, что Сергей Иванович отхлебнул кофе и замолчал, Ромка почти в отчаянии вскрикнул:
— Да я вам всем хочу рассказать, а вы мне не даете!
Я встала из-за стола и, положив руку Ромке на плечо, пошла с ним к кофейному столику.
— Не волнуйся. О чем ты хочешь сказать? Распутин любил кофе?
Ромка обиженно засопел, сел за столик слева от меня и выпалил:
— Его не похоронили, потому что не успели, и его труп лежал в часовне! А когда началась революция, какая-то там, когда снег был на улице…
— Февральская революция началась, — сказал Кряжимский, — дело не в снеге, а в том, что была зима. Я знаю эту историю…
— Да, февральская, — подхватил Ромка, — его труп нашли и сунули в костер, а он сел в этом костре и глаза открыл, вот!
— Ужастик какой-то пересказываешь под кофеек? — поморщилась я. — Что все это значит? Бред какой-то: сел, глаза открыл… Ничего не сказав при этом? Пальцем не погрозив? Нет?
— В том-то и дело! — торжествующе завопил Ромка, и мне даже пришлось немного прикрыть уши пальцами от производимого им шума. — Он был мертвый, но огонь так сработал, понимаете? Огонь заставил мышцы, кости, короче, весь ливер скукожиться, и получилось, будто он сел!
— И что?! — я начала раздражаться. Действительно: что происходит на свете? В кои-то веки выдалась возможность спокойно посидеть и попить кофе, и тут сразу же какой-то бойскаут начинает донимать неаппетитными историями про исторических покойников. — К чему ты нам читаешь эту лекцию? Это имеет отношение к кофе?
— Это имеет отношение к нашему исчезнувшему трупу! — обиженно сказал Ромка. — Пожар был?
Был!
Мы с Сергеем Ивановичем переглянулись и одновременно пожали плечами.
— Вы понимаете хоть что-нибудь? — спросила я.
Кряжимский неожиданно улыбнулся и отвернулся. Я заподозрила заговор и решила разобраться с ним одним мановением руки. Повернувшись к Ромке, потребовала:
— Объясняй немедленно, в чем дело!
— Ну как вы не понимаете?! — Ромка чуть не плакал. — Пожар! Пожар в каптерке у сторожей заставил наш труп скукожиться и…
— И он выпрыгнул в окно! — с неожиданным хохотом закончил за Ромку Сергей Иванович, и я, с изумлением посмотрев на него, тоже стала смеяться.
Такой версии даже моя Маринка не выдумала бы.
Ромка покраснел, потом побагровел и, низко склонившись над своей чашкой, что-то обиженно забубнил. А я все смеялась и никак не могла успокоиться.
Ромка с красным лицом пытался что-то говорить про окно, под которым еще надо посмотреть, что лежит, но его уже никто не слушал. Даже наш Виктор, обычно невозмутимый, как индеец Джо, и тот улыбнулся.
Наконец Ромка сдался, замолчал, тяжело переживая обиду и всеобщее осмеяние, и что-то ворчал над своей чашкой кофе.
— Роману нужно писать роман, — сказала я, закуривая, — о весеннем бегстве трупов из города.
— Но ведь убежал же! — сказал Ромка. — Вот вы мне ответьте, куда он убежал? Ну, я имею в виду, куда он делся?
— А вот это вопрос, — посерьезнев, сказал Сергей Иванович. — Вы, Оленька, абсолютно уверены, что он там был? Что до меня, то я только уверен, что меня там не было.
— Да я его видела как вас, извините, Сергей Иванович, — ляпнула я, — мы все видели, в том-то и фокус!
— Был и сплыл, — заметил Ромка. — Если не упал в окно, значит, его унес тот, кто устроил поджог, воспользовавшись пожаром и заметая следы.
— Это единственная возможная версия, — заметил Сергей Иванович. — Пожар, стало быть, был отвлекающим маневром. Тактической уловкой, так сказать. Пока все смотрели на него, труп был вынесен и вывезен. Обнаружить его теперь можно будет только случайно. Мы склонны охотиться за случайностями, Ольга Юрьевна?
Я покачала головой.
— Мне вся эта история уже поднадоела порядком, — призналась я. — Найти бы какое-нибудь противоядие от нее, а то, кажется, что убегающие трупы даже во сне станут нас преследовать. Самое неприятное в этой ситуации то, что Зеленцову показалось, будто он посмеялся над всеми нами. И он будет так думать, пока все не разъяснится.
— Помните, Ольга Юрьевна, какой девиз был у Планше? «Пусть говорят что хотят, будем молчать!»
— Молчать не будем, — сказала я. — Будем писать и расследовать, но не сегодня. Сегодня мне нужно привести в порядок мысли. Подумать.
В этот момент зазвонил телефон.
Ромка, как самый юный и легкий на подъем, подскочил и подбежал к телефону.
— Вас, Ольга Юрьевна, — сказал он, зажимая трубку в кулак. — Мужчина!
Пришлось мне вставать и тоже идти к столу.
Этот мужчина мог оказаться и пожарным, и налоговиком, и возмущенным читателем. Никогда заранее не знаешь…
Однако на этот раз я, извините за великолепный каламбур, романтично ошиблась. Звонил Роман.
Тот самый Роман, который накануне вечером спас меня от маньяка и так смешно смущавшийся потом.
Я его не сразу узнала, но, когда он объяснил мне, кто он такой, и добавил, что находится у телефона-автомата на противоположной стороне улицы, я пригласила его зайти к нам. Мне показалось, он сам ждал этого приглашения, и я не видела причины отказать ему. Вдруг случится чудо, и Роман сработает противоядием этой «трупной» истории?
Когда я положила трубку, вся моя дружная команда, до этого делавшая вид, что совершенно не интересуется моим телефонным разговором, вдруг дружно встала — оказалось, что все уже напились кофе, — и ушла работать. Я осталась в кабинете одна. Закурив, попыталась вызвать в памяти образ Романа. Вспомнилось только, что он очень большой.
"Как слон, — подумала я и, улыбнувшись, вспомнила наш давнишний разговор с Сергеем Ивановичем про шахматы. — «Не офицер, а слон, Оленька».
Живописец Роман, спасший меня вчера.., ну, наверное, от смерти, хотя это еще и не факт, вошел, как раз когда я улыбалась, так что он смело мог принять мое хорошее настроение на свой счет. Я не стала его разубеждать.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, — с озадачивающей меня торжественностью произнес он.
На Романе был длинный черный плащ, шею обхватывал цветастый и «мохрястый» шейный платок, вызывающий почему-то ассоциации с хвостом опоссума, хотя этих экзотических зверей я видела только в мультиках. Ну в общем и целом Роман был похож на представителя богемы, как, наверное, он и стремился выглядеть. В руках Роман держал черный атташе-кейс, закрытый на два больших блестящих замка.
— Рада вас видеть. Роман, — почти не покривила я душой, показывая на стул для посетителей, стоящий напротив меня. — Каким ветром или вы, может быть, по делу?
— Наверное.., да, почти, ну в общем… — забормотал гость, усаживаясь.
— Не поняла, — призналась я, и, чтобы у Романа больше не оставалось сомнений, вынула из ящика стола пачку сигарет, медленно, со значением выбила из нее сигарету. Путь он видит, какая я своя, демократичная и.., продвинутая, что ли. Сама не знаю точно, что хотела сказать этим жестом.
Роман выдернул из кармана зажигалку и протянул ее мне.
— Спасибо, — с достоинством поблагодарила я.
После того как я закурила, Роман поставил на колени свой чемоданчик, робко щелкнул замками и, осторожно извлекая на свет божий, подал мне маленький букетик гиацинтов.
Зрелище было трогательное, потому что и сами гиацинты, тоже весьма трогательные: маленькие, коротенькие, но с сильным мягким запахом. Романтика, блин, и никак она не вписывается в интерьер с курящей девушкой! По этой причине мне пришлось срочно и как можно незаметнее сунуть сигарету в пепельницу, пепельницу отодвинуть в сторонку и только после этого взять букетик и сказать положенное «какие красивые, спасибо». Настроение было подпорчено, но, глядя на довольную физиономию Романа, я понадеялась, что насчет сигареты он ничего не заметил.
— Вам нравится? — спросил он.
— Очень, — сказала я и выкинула из керамической вазочки, стоящей на столе, авторучки, карандаши и прочий мелкий хлам в ящик стола и поставила в вазочку цветы. Получилось неплохо. Нажав кнопку селектора, я попросила Ромку принести мне холодной некипяченой воды.
— Значит, это ваш кабинет, — негромко сказал Роман, осматриваясь.
— Так получается, — сказала я, — если вы не против.
— Ну что вы, Ольга. — Роман застенчиво поерзал на стуле, и тут дверь отворилась и вошел Ромка с чашкой воды.
— Спасибо, — сказала я Ромке, протягивая руку.
— Ольга Юрьевна, вчера по НТВ говорили, что в одном самарском сумасшедшем доме эпидемия холеры! — грозным тоном заявил Ромка.
— И что же? — не поняла я, на всякий случай держа чашку на расстоянии от себя.
— Сырую воду пить вредно. — Ромка смотрел на меня твердо и решительно. Совсем как у классиков: «Юноша бледный со взором горящим…» Не мальчик, но муж…
Я заглянула в чашку. Вроде вода.
— Из кофеварки налил? — спросила я.
Ромка кивнул. Я передала ему вазочку с цветами и выпроводила вон. Цветам, наверное, холера не страшна, у них кишечник устроен по другой схеме, а вот от кипяченой воды они могут заболеть.
После этого возмутительного вмешательства в мою личную жизнь я снова взглянула на Романа, терпеливо дожидающегося окончания рабочих прений.
Роман, как видно, понял, что меня могут снова отвлечь по любому производственному поводу и на любой срок, поэтому, пользуясь затишьем, перешел к делу. Впрочем, как и положено нормальному, высокому и богемному мужчине.
— Хочу предложить вам, Ольга Юрьевна, культурную программу на сегодняшний вечер, — проговорил он и замер в ожидании моего ответа.
Мне такой заход даже понравился. А что? Конкретно, определенно и многообещающе. Я уже посмотрела на Романа с интересом, но начала прокручивать в голове возможные варианты его предложения и сразу же оценивать свои мнения насчет них.
Ничего не могу с собой поделать: думаю всегда, думаю постоянно и честно признаюсь в этой своей дурной привычке. Иной раз и помечтается — бывает у меня такая дамская слабость, непродолжительная только — помечтается, что все в жизни могло бы быть по-другому и получше, чем есть, имей я на две извилины меньше, а мысли короче. Но видно, уж ничего не поделаешь, планида выписана мне такая в небесной канцелярии. Не иначе как готовят меня в будущей жизни к более высокому воплощению. Не скажу только, к какому, но подозреваю.
Как великолепно она, разразившись громогласными возмущениями, промыла бы косточки и капитану Зеленцову, и удравшему трупу, и всем подряд! Слушая ее негодующие вопли, я всегда хоть немного, да успокаивалась. А так без нее возмущаться мне пришлось одной и практически с собою наедине. Мужики, которых в редакции без Маринки оказался явный перебор, компанию мне не составили.
Фима, убедившись, что я села в свое кресло, торопливым шепотом спросил, чем я занимаюсь сегодня вечером, и, услышав стандартное «не знаю», посмотрел на часы и сказал, что уже везде и навсегда опоздал, но кое-куда ему еще нужно съездить.
— Я тебе позвоню, а ты постарайся не шляться по подозрительным местам в одиночку. Ладушки? — спросил он, стоя уже в дверях кабинета.
Я пожала плечами.
— Понял, не дурак, — сказал Фима, — но я попрошу Виктора на всякий случай не отходить от тебя ни на шаг.
— Он и без напоминаний так будет делать. Не волнуйся, — буркнула я.
— За Виктора я не волнуюсь, представь себе. — Фима вышел и снова заглянул в кабинет. — Я волнуюсь за тебя, Ольга Юрьевна. До вечера Я позвоню!
Он исчез и почти сразу же в кабинете появился Ромка с подносом. Его сопровождал Сергей Иванович.
— О разговоре в РОВД будем давать статью? — спросил он.
— Наверное, — я еще и не думала об этом, — сейчас соберемся на совещание и все обсудим. Хорошо?
— Как я понял, срочных изменений в номер давать не будем, — удовлетворенно кивнул Сергей Иванович и вернулся к своему компьютеру — А знаете, Ольга Юрьевна, что я однажды читал, — задумчиво проговорил Ромка, ставя поднос на кофейный столик в углу кабинета.
— Поваренную книгу? — попыталась угадать я.
— Не-ет, — Ромка удивленно посмотрел на меня. — Я такие не читаю, на фиг они нужны?
Я пожала плечами.
— Читал про смерть Распутина, — продолжал Ромка свое сообщение.
Включив компьютер, я засмотрелась на монитор, выискивая нужные мне файлы, и вспомнила, что у меня где-то лежали две заготовки к новым статьям. — Надо их просмотреть.
— Вы слушаете меня, Ольга Юрьевна? — спросил Ромка.
— Что? — я взглянула на него и вспомнила. — Ах, да! Распутина, говоришь? Застрелили, отравили, а дышать он перестал только под водой. Потому что под водой дышать нельзя.
— Я не про то! — Ромка подошел ко мне ближе и робко встал слева от монитора.
— Да что же еще? Ты к экзамену готовишься? — я нашла файлы и теперь просматривала их. — Спроси лучше у Сергея Ивановича про Распутина, он наверняка тебе лучше меня расскажет.
В кабинет зашли Кряжимский с Виктором и направились к кофейному столику.
— Интересуешься Распутиным, Рома? — спросил Кряжимский, усаживаясь на свое привычное место около окна. — Любопытный был дядя! Ты что хочешь узнать про него? Он, между прочим, сделал несколько предсказаний…
Воспользовавшись тем, что Сергей Иванович отхлебнул кофе и замолчал, Ромка почти в отчаянии вскрикнул:
— Да я вам всем хочу рассказать, а вы мне не даете!
Я встала из-за стола и, положив руку Ромке на плечо, пошла с ним к кофейному столику.
— Не волнуйся. О чем ты хочешь сказать? Распутин любил кофе?
Ромка обиженно засопел, сел за столик слева от меня и выпалил:
— Его не похоронили, потому что не успели, и его труп лежал в часовне! А когда началась революция, какая-то там, когда снег был на улице…
— Февральская революция началась, — сказал Кряжимский, — дело не в снеге, а в том, что была зима. Я знаю эту историю…
— Да, февральская, — подхватил Ромка, — его труп нашли и сунули в костер, а он сел в этом костре и глаза открыл, вот!
— Ужастик какой-то пересказываешь под кофеек? — поморщилась я. — Что все это значит? Бред какой-то: сел, глаза открыл… Ничего не сказав при этом? Пальцем не погрозив? Нет?
— В том-то и дело! — торжествующе завопил Ромка, и мне даже пришлось немного прикрыть уши пальцами от производимого им шума. — Он был мертвый, но огонь так сработал, понимаете? Огонь заставил мышцы, кости, короче, весь ливер скукожиться, и получилось, будто он сел!
— И что?! — я начала раздражаться. Действительно: что происходит на свете? В кои-то веки выдалась возможность спокойно посидеть и попить кофе, и тут сразу же какой-то бойскаут начинает донимать неаппетитными историями про исторических покойников. — К чему ты нам читаешь эту лекцию? Это имеет отношение к кофе?
— Это имеет отношение к нашему исчезнувшему трупу! — обиженно сказал Ромка. — Пожар был?
Был!
Мы с Сергеем Ивановичем переглянулись и одновременно пожали плечами.
— Вы понимаете хоть что-нибудь? — спросила я.
Кряжимский неожиданно улыбнулся и отвернулся. Я заподозрила заговор и решила разобраться с ним одним мановением руки. Повернувшись к Ромке, потребовала:
— Объясняй немедленно, в чем дело!
— Ну как вы не понимаете?! — Ромка чуть не плакал. — Пожар! Пожар в каптерке у сторожей заставил наш труп скукожиться и…
— И он выпрыгнул в окно! — с неожиданным хохотом закончил за Ромку Сергей Иванович, и я, с изумлением посмотрев на него, тоже стала смеяться.
Такой версии даже моя Маринка не выдумала бы.
Ромка покраснел, потом побагровел и, низко склонившись над своей чашкой, что-то обиженно забубнил. А я все смеялась и никак не могла успокоиться.
Ромка с красным лицом пытался что-то говорить про окно, под которым еще надо посмотреть, что лежит, но его уже никто не слушал. Даже наш Виктор, обычно невозмутимый, как индеец Джо, и тот улыбнулся.
Наконец Ромка сдался, замолчал, тяжело переживая обиду и всеобщее осмеяние, и что-то ворчал над своей чашкой кофе.
— Роману нужно писать роман, — сказала я, закуривая, — о весеннем бегстве трупов из города.
— Но ведь убежал же! — сказал Ромка. — Вот вы мне ответьте, куда он убежал? Ну, я имею в виду, куда он делся?
— А вот это вопрос, — посерьезнев, сказал Сергей Иванович. — Вы, Оленька, абсолютно уверены, что он там был? Что до меня, то я только уверен, что меня там не было.
— Да я его видела как вас, извините, Сергей Иванович, — ляпнула я, — мы все видели, в том-то и фокус!
— Был и сплыл, — заметил Ромка. — Если не упал в окно, значит, его унес тот, кто устроил поджог, воспользовавшись пожаром и заметая следы.
— Это единственная возможная версия, — заметил Сергей Иванович. — Пожар, стало быть, был отвлекающим маневром. Тактической уловкой, так сказать. Пока все смотрели на него, труп был вынесен и вывезен. Обнаружить его теперь можно будет только случайно. Мы склонны охотиться за случайностями, Ольга Юрьевна?
Я покачала головой.
— Мне вся эта история уже поднадоела порядком, — призналась я. — Найти бы какое-нибудь противоядие от нее, а то, кажется, что убегающие трупы даже во сне станут нас преследовать. Самое неприятное в этой ситуации то, что Зеленцову показалось, будто он посмеялся над всеми нами. И он будет так думать, пока все не разъяснится.
— Помните, Ольга Юрьевна, какой девиз был у Планше? «Пусть говорят что хотят, будем молчать!»
— Молчать не будем, — сказала я. — Будем писать и расследовать, но не сегодня. Сегодня мне нужно привести в порядок мысли. Подумать.
В этот момент зазвонил телефон.
Ромка, как самый юный и легкий на подъем, подскочил и подбежал к телефону.
— Вас, Ольга Юрьевна, — сказал он, зажимая трубку в кулак. — Мужчина!
Пришлось мне вставать и тоже идти к столу.
Этот мужчина мог оказаться и пожарным, и налоговиком, и возмущенным читателем. Никогда заранее не знаешь…
Однако на этот раз я, извините за великолепный каламбур, романтично ошиблась. Звонил Роман.
Тот самый Роман, который накануне вечером спас меня от маньяка и так смешно смущавшийся потом.
Я его не сразу узнала, но, когда он объяснил мне, кто он такой, и добавил, что находится у телефона-автомата на противоположной стороне улицы, я пригласила его зайти к нам. Мне показалось, он сам ждал этого приглашения, и я не видела причины отказать ему. Вдруг случится чудо, и Роман сработает противоядием этой «трупной» истории?
Когда я положила трубку, вся моя дружная команда, до этого делавшая вид, что совершенно не интересуется моим телефонным разговором, вдруг дружно встала — оказалось, что все уже напились кофе, — и ушла работать. Я осталась в кабинете одна. Закурив, попыталась вызвать в памяти образ Романа. Вспомнилось только, что он очень большой.
"Как слон, — подумала я и, улыбнувшись, вспомнила наш давнишний разговор с Сергеем Ивановичем про шахматы. — «Не офицер, а слон, Оленька».
Живописец Роман, спасший меня вчера.., ну, наверное, от смерти, хотя это еще и не факт, вошел, как раз когда я улыбалась, так что он смело мог принять мое хорошее настроение на свой счет. Я не стала его разубеждать.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, — с озадачивающей меня торжественностью произнес он.
На Романе был длинный черный плащ, шею обхватывал цветастый и «мохрястый» шейный платок, вызывающий почему-то ассоциации с хвостом опоссума, хотя этих экзотических зверей я видела только в мультиках. Ну в общем и целом Роман был похож на представителя богемы, как, наверное, он и стремился выглядеть. В руках Роман держал черный атташе-кейс, закрытый на два больших блестящих замка.
— Рада вас видеть. Роман, — почти не покривила я душой, показывая на стул для посетителей, стоящий напротив меня. — Каким ветром или вы, может быть, по делу?
— Наверное.., да, почти, ну в общем… — забормотал гость, усаживаясь.
— Не поняла, — призналась я, и, чтобы у Романа больше не оставалось сомнений, вынула из ящика стола пачку сигарет, медленно, со значением выбила из нее сигарету. Путь он видит, какая я своя, демократичная и.., продвинутая, что ли. Сама не знаю точно, что хотела сказать этим жестом.
Роман выдернул из кармана зажигалку и протянул ее мне.
— Спасибо, — с достоинством поблагодарила я.
После того как я закурила, Роман поставил на колени свой чемоданчик, робко щелкнул замками и, осторожно извлекая на свет божий, подал мне маленький букетик гиацинтов.
Зрелище было трогательное, потому что и сами гиацинты, тоже весьма трогательные: маленькие, коротенькие, но с сильным мягким запахом. Романтика, блин, и никак она не вписывается в интерьер с курящей девушкой! По этой причине мне пришлось срочно и как можно незаметнее сунуть сигарету в пепельницу, пепельницу отодвинуть в сторонку и только после этого взять букетик и сказать положенное «какие красивые, спасибо». Настроение было подпорчено, но, глядя на довольную физиономию Романа, я понадеялась, что насчет сигареты он ничего не заметил.
— Вам нравится? — спросил он.
— Очень, — сказала я и выкинула из керамической вазочки, стоящей на столе, авторучки, карандаши и прочий мелкий хлам в ящик стола и поставила в вазочку цветы. Получилось неплохо. Нажав кнопку селектора, я попросила Ромку принести мне холодной некипяченой воды.
— Значит, это ваш кабинет, — негромко сказал Роман, осматриваясь.
— Так получается, — сказала я, — если вы не против.
— Ну что вы, Ольга. — Роман застенчиво поерзал на стуле, и тут дверь отворилась и вошел Ромка с чашкой воды.
— Спасибо, — сказала я Ромке, протягивая руку.
— Ольга Юрьевна, вчера по НТВ говорили, что в одном самарском сумасшедшем доме эпидемия холеры! — грозным тоном заявил Ромка.
— И что же? — не поняла я, на всякий случай держа чашку на расстоянии от себя.
— Сырую воду пить вредно. — Ромка смотрел на меня твердо и решительно. Совсем как у классиков: «Юноша бледный со взором горящим…» Не мальчик, но муж…
Я заглянула в чашку. Вроде вода.
— Из кофеварки налил? — спросила я.
Ромка кивнул. Я передала ему вазочку с цветами и выпроводила вон. Цветам, наверное, холера не страшна, у них кишечник устроен по другой схеме, а вот от кипяченой воды они могут заболеть.
После этого возмутительного вмешательства в мою личную жизнь я снова взглянула на Романа, терпеливо дожидающегося окончания рабочих прений.
Роман, как видно, понял, что меня могут снова отвлечь по любому производственному поводу и на любой срок, поэтому, пользуясь затишьем, перешел к делу. Впрочем, как и положено нормальному, высокому и богемному мужчине.
— Хочу предложить вам, Ольга Юрьевна, культурную программу на сегодняшний вечер, — проговорил он и замер в ожидании моего ответа.
Мне такой заход даже понравился. А что? Конкретно, определенно и многообещающе. Я уже посмотрела на Романа с интересом, но начала прокручивать в голове возможные варианты его предложения и сразу же оценивать свои мнения насчет них.
Ничего не могу с собой поделать: думаю всегда, думаю постоянно и честно признаюсь в этой своей дурной привычке. Иной раз и помечтается — бывает у меня такая дамская слабость, непродолжительная только — помечтается, что все в жизни могло бы быть по-другому и получше, чем есть, имей я на две извилины меньше, а мысли короче. Но видно, уж ничего не поделаешь, планида выписана мне такая в небесной канцелярии. Не иначе как готовят меня в будущей жизни к более высокому воплощению. Не скажу только, к какому, но подозреваю.