Страница:
Павел предложил просто погулять на свежем воздухе, а там, сказал, видно будет.
Спускаясь вниз по лестнице, мы снова натолкнулись на Альтшайзера, зажавшего в угол какого-то взлохмаченного парня.
— ..Вы интереснее Бакста, Шура, — тоном профессиональной бандерши вещал Альтшайзер и, увидев меня, идущей первой, зачем-то мне подмигнул, словно мы с ним были в сговоре. Несчастный Шура посмотрел на меня затравленным взглядом и, пользуясь моментом, захотел улизнуть, но у него ничего не вышло: старый халявщик был начеку и, ловко сменив позицию, возник на его пути.
— Ваш милый этюдик в голубых тонах мне очень нравится, — забормотал он.
Маринка, идущая следом за мною, не выдержала и фыркнула:
«Ему так одиноко висеть на стене», — жалобным тоном передразнила она Альтшайзера, и мы все вчетвером рассмеялись в полный голос. Даже Роман, имеющий к старому попрошайке свой счет, тоже не выдержал.
Самым любопытным было то, что Альтшайзер вместе с нами смеялся тоже громко и заливисто, ни на секунду не выпуская из виду свою очередную жертву.
— Вот в каких условиях приходится творить, — сказал Роман, когда мы вышли во двор. — Невозможно добиться чистоты творчества. Просто не дают!
— А вот пан Косульский может, — промурлыкала Маринка, повисая на руке своего бойфренда.
Я только было открыла рот и тут же его закрыла, поняв, что скрипач, виденный мною в зале на третьем этаже, — это шедевр работы Павла. Как хорошо, что я не разбежалась сразу же и громогласно не охаяла сие творение, а ведь давно уже язык чесался.
— Ты что-то хотела сказать? — наклонился ко мне Роман.
— Почему ты мне не сказал, что Павел — тот самый художник, о творчестве которого мы с тобой рассуждали? — с мягкой укоризной попеняла я ему.
— О моем творчестве? — удивился Павел. — О чем конкретно, если не секрет?
— О вашем проволочном скрипаче! — назвала я его картину, и Павел, нахмурившись, хмыкнул.
— А тебе понравилась эта картина? — спросил он меня.
— Кроме размера, — призналась я, — для каких помещений ты подготовил ее? Для Зимнего дворца?
— Для Лувра! — серьезно ответил Павел, и Маринка восхищенно захихикала. Мне даже противно стало, честное слово, не вру. Нельзя же так откровенно демонстрировать мужчине свое подчиненное положение, они же от этого совсем совесть теряют!
— Не слабо, — согласилась я, продолжая разговор с Павлом. — Третьяковкой решил не размениваться?
— Это отстой, — важно выдал Павел.
На этом, собственно, культурно-познавательная часть нашей прогулки и закончилась. После нее мы вчетвером гуляли по набережной, зашли в клуб «Алые паруса», выпили там еще немного чего-то легкого, уж не помню, чего именно, потанцевали в первом зале клуба, потом во втором… После того как, оглушенные громкой музыкой и утомленные бодрыми танцами, мы вывалились на улицу, звезды давно уже висели на небе, прохожих не было, и все фонари на столбах светили ровным светом.
— Сколько же натикало? — задался вопросом Роман и посмотрел на часы. — Ну время-то еще детское! Всего лишь первый час.
Я выдернула из-под рукава свои часы и взглянула на них.
— Не «всего лишь первый час», а почти час, без пары минут, — уточнила я и тут же пустилась в занудствование:
— Мне завтра, точнее, уже сегодня, нужно на работу. Это Маринке хорошо, она в отпуске.
— Маринке хорошо, — протянула моя секретарь и надолго заглянула в глаза своему Павлу. Кончилось у них это дело поцелуями.
Пока ребята занимались такой антисанитарией прямо на улице, я достала сигареты и закурила. Не то чтобы я была против поцелуев на улице или вообще против них, но с Романом у нас до этого дело еще не дошло: как я подозревала не без оснований, по причине его отчаянной лоховости. Так что, чтобы не стоять бесполезным тополем посреди кирпичных джунглей, я решила заняться нейтральным делом, поэтому и закурила.
Оторвавшись от Маринки и преодолевая ее сопротивление, Павел обратился ко мне:
— А что, обязательно на работу идти, да? Может быть, прогуляешь один день?
— Обязательно нужно идти, — подтвердила я.
— Тогда едем, если нужно идти, — вздохнув, сказал он. — А по дороге, может быть, и договоримся о чем-нибудь полезном.
— О чем же, интересно? — независимо поинтересовалась моя подруга, — Да вот, Ольга, возникло предложение у сильной части нашего дружного коллектива: не махнуть ли нам завтра на дачу? У Романа есть классная дача.
Он тебе еще не рассказывал?
— Не успел, — вступил в разговор Роман, и мне показалось, что он, как-то сразу смутившись, начал с беспокойством поглядывать на Павла.
— Да брось ты менжеваться, братишка! — Павел хлопнул Романа по плечу и повернулся ко мне:
— Он у нас парень стеснительный. Если не хочет сам расписывать вам красоты дачки, тогда расскажу я.
— Ты так классно рассказываешь всегда, — совершенно серьезно заметила Маринка, хотя мне показалось, что это уж точно было перебором.
— Ты помолчи пока, счастье мое, — довольно-таки бесцеремонно оборвал ее Павел. — Дай я расскажу, а потом напустишь своих ремарок.
— Конечно, конечно, — смешалась Маринка, — извини, я не подумала.
Я словно проглотила все слова, которые очень хотелось сразу же выпалить, увидев такое Маринкино поведение. Чем же, любопытно, этот живописец ее взял?
— Ну так вот, значит, — плавно продолжал Павел. — Одним словом, Оля, у Романа на берегу озера стоит довольно приятный домишко, одной своей стороной похожий на рыцарский замок, а другой — на собачью конуру, — пошутил Павел. — Но, что бы там ни говорилось, природа красивейшая, рыбалка отличная… Что еще нужно для приятного отдыха?
— Для приятного отдыха еще нужна гитара, ну она у меня есть, — сказал Роман. — И чуть-чуть «Кинзмараули» прикупим, если дамы не против.
Идет?
Они все посмотрели на меня в ожидании ответа.
Я пожала плечами, а потом подумала: «А какого черта я теряюсь?» Решив, что не теряю ничего и поэтому теряться нечего, я выпалила:
— Идет! А почему бы нет?
— Действительно! — рассмеялся Павел и по-хозяйски обнял Маринку за плечи. Она тут же прильнула к нему, как дрессированная куклачевская кошка, и, кажется, даже замурлыкала.
Роман, очевидно, позавидовав Павлу и решив не отставать от товарища, обнял меня. Не знаю, на что я так отвлеклась, но, как мне показалось, я сначала совсем не заметила этого маневра. И вспомнила об этом только после того, как мы сели в машину. Машина была Романа, а Роман был со мною, поэтому я села впереди рядом с ним, Маринка с Павлом — сзади, и мы поехали ко мне домой. Я так понимала, что совершается процесс провожания меня нах хауз. Куда потом денутся Маринка с Павлом, затеявшие какую-то подозрительную возню на заднем сиденье, я не думала. Я думала о том, куда решится деться Роман. Мне нужно было продумать план своего поведения на тот случай, если он нагло пожелает остаться у меня в квартире на ночь, и на тот случай, если он подло захочет уехать к себе домой.
Однако почему-то не думалось, что было странно и непривычно, и я решила посмотреть, как будут развиваться события дальше, и поступить по обстоятельствам. Может быть, кто-нибудь что-нибудь и подскажет, если сама не соображу.
Мой дом никуда не делся, мы подъехали к нему и нашли его все на том же привычном месте. Едва мы все четверо вышли из машины, как я заметила на лавочке у подъезда одиноко сидящего мужчину.
Это был Виктор. И мне сразу стало как-то неловко. Даже Маринка резко оборвала свои взвизгивания и, подойдя ко мне, шепотом спросила:
— Виктор? А что он тут делает?
— Ждет, наверное, на всякий случай, — ответила я. — Ты же знаешь о его чувстве долга. Решил убедиться, что со мною все нормально.
— Ой, мать! — с сомнением проговорила Маринка. — А вот у меня впечатление, что не просто так он тут подпирает скамейку, не просто так! Уж не стала ли ты путаться в мужиках?
Я даже не взглянула на эту Пифию и быстро подошла к Виктору.
Он встал при моем приближении и только тихо спросил, внимательно глядя мне за плечо:
— Нормально?
— Да, конечно же, — ответила я, — пошли ко мне, я тебя чаем напою. И останешься, кстати, если хочешь. Куда тебе ехать-то на ночь глядя?
Виктор быстро взглянул на меня и отрицательно покачал головой. Я почувствовала, что краснею, потому что даже сама поняла, как неискренне прозвучало мое предложение.
Виктор, кивнув, отступил в темноту и, повернувшись, ушел почти неслышными шагами.
В этот момент подошли и приотставшие мои спутники.
— А вы круто живете, Ольга, — с уважением произнес Павел. — С охранником ходите!
— Это скорее он с ней ходит, — влезла Маринка с дурацким уточнением. Я хотела сначала ответить ей что-то резкое, а потом передумала, сообразив, что по отношению к Роману эти слова вполне могут показаться и не совсем глупыми. Пусть знает, что….
Впрочем, неважно.
Роман все понял правильно и немного застеснялся и засмущался. На такой лирической ноте мы поднялись ко мне в квартиру.
В холодильнике нашлась бутылка какого-то подозрительного напитка. Происхождения бутылки я не помнила, но Маринка весело закричала, что это тот самый ликер, который мы с ней пили месяц назад.
Я имела на сей счет немного другое мнение, но не стала спорить. Мы устроились в кухне, Маринка занялась кофе, мужчины закурили, и Павел повторил свое предложение о завтрашнем отдыхе. Не знаю, что там включилось у Маринки в голове, но она вдруг принялась меня усиленно уговаривать принять предложение, словно я собралась отказываться. Я не отказывалась, только не спешила соглашаться, а это разные вещи.
— С Павлом интересно, просто здорово, — щебетала она, оглядываясь от плиты на своего художника.
— Рабинович такой затейник — вспомнилась мне строка из старого анекдота, и Маринка расхохоталась, не обращая внимания на хмурившегося своего бойфренда. Павел вел себя так, словно ему было неинтересно, что про него рассказывают приятные вещи. Так я ему и поверила! По моим наблюдениям, все мужчины, как павлины, и им весьма даже нравится, если женщины ведут себя, как попугаи, постоянно повторяя: ах он, ах у него…
Нравится им это, только от меня шиш дождешься такого.
Павел с Романом переглядывались, Павел слегка ухмылялся, а Маринка, войдя в раж, продолжала растекаться мыслью по древу.
— Павел, он такой! Он замечательный!
Я бросила украдкой взгляд на Павла и заметила на его лице тень слабой довольной улыбки. Ну так и есть, я оказалась права, и нечего мне строить из себя выдающуюся личность.
— Он любитель оригинальных и неординарных поступков! Правда, Паша?! — продекларировала Маринка.
Маринка отскочила от плиты и, наклонившись над Павлом, поцеловала его в лоб, тут же вернувшись к туркам с кофе.
— Значит, любитель? — решилась я поддержать непонятный разговор, посматривая на Павла.
Роман, видимо взревновав, тут же небрежно произнес:
— Люди творческие без легкой встряски неуютно себя чувствуют на этом свете и в этом мире. По себе это знаю.
Намекнув таким ненавязчивым образом, что Павел тут не один живописец, Роман снова начал распускать руки в своей робкой и почти приятной манере, а Маринка все продолжала:
— Ты знаешь, Оль, я такие испытала невероятные ощущения! Думала, что в моем все еще юном возрасте уже ничего нового узнать нельзя, а оказалось, можно!
Я снова немного покраснела и срочно опустила голову, чтобы это не так бросалось в глаза.
— Да, да, — восторженно воскликнула Маринка, — представляешь, какой кайф: нестись на машине в темноте с выключенными фарами, не видеть дороги, думать, что вот-вот врежешься и костей не соберешь! Жутко, но захватывает, черт побери!
— Это ты, что ли, неслась? — со здравым скепсисом спросила я, прекрасно помня, какая Маринка трусиха.
— Ну да, — слегка обиделась она. — Не одна, а с Павлушей! А однажды, представляешь, он устроил мне такое блиц-испытание — это он так называет «блиц-испытание» — прямо в центре города! Ну почти! Я сидела за рулем машины, а он выскочил из-за угла, как рявкнет: «Поехали»! Я ка-ак ударила по педали! До сих пор не понимаю, как нас менты не остановили!
Я заметила, что взгляд Павла стал сосредоточенным и жестким.
— Готов кофе? — спросил он.
— Да-да, уже-уже, — суетливо пробормотала Маринка, — вот, пожалуйста!
Она поставила перед ним чашку, потом перед Романом, а потом подала и мне.
Я не поняла внезапной Павловой скромности и поинтересовалась — ведь надо же было поддержать разговор:
— А когда же это произошло?
— На машине-то в центре? — переспросила Маринка. — А я не помню! — с обескураживающей непосредственностью сказала она, и я обратила внимание, что Павел расслабился, а рука Романа снова начала все тот скучный путь, уже два раза ею пройденный.
Маринка пододвинула свой табурет ближе к столу, села рядом с Павлом и погладила его по руке.
— Вспомнила! — вдруг сказала она. — Ну да, верно! В тот день еще объявили, что магазин ювелирный ограбили! Помнишь, Павел, я тебе говорила, а ты сказал, что.., ой!
Маринкино «ой» заставило меня поднять глаза.
На меня в упор смотрел Павел и взгляд его в этот момент был так страшен, что я растерянно повторила последние Маринкины слова:
— Магазин ограбили, говоришь?
Павел с силой оттолкнул от себя стол и вскочил.
С грохотом полетела брошенная на пол табуретка.
— Ты кончай эти шутки! — прикрикнул на него Роман, ловко уворачиваясь от пролитого на стол кофе из его чашки. — Что за прыжки, мать твою?!
Павел молчал, молчала и я, продолжая упорно разглядывать его.
— Паша, ты что? — тихо спросила Маринка. — Ты что, Паша?
— Поняла, значит, Ольга? — с тихой угрозой спросил меня Павел и, хотя я еще не до конца сообразила, что, собственно, происходит, но после его слов у меня уже не оставалось сомнений.
— Это ты все сделал? — спросила я.
Он кивнул.
— Не только я, как ты поняла, но и твоя Марина тоже. Она втемную сыграла в мою подельницу, — гнусно ухмыльнулся Павел. — Что, не нравится?
Я промолчала, спешно соображая, что же происходит, и отказываясь признаваться самой себе в этом неожиданном открытии.
Мои сомнения разрешил Павел.
— Я завтра собирался обсудить этот вопрос, но, видно, карты легли по-другому, — сказал он.
— Павел, ты что? — повторила Маринка, все еще ни о чем не догадываясь.
— Молчи! — резко бросил ей Павел, как собачонке, и Маринка замерла с полуоткрытым ртом.
Роман тоже непонимающе воззрился на него, но молчал.
— Так вот, значит, Ольга Юрьевна, — сказал Павел, — я прослушал кассетку, которую вы обронили в сумочке. Собственно, ради нее все и было затеяно.
— Ты про что это говоришь? — наконец подал голос Роман.
— Молчи, дай мне договорить, — рявкнул Павел и выдернул из кармана руку с пистолетом. — Всем молчать и слушать меня! — Повторил он, отходя к кухонному окну. — Я хочу, чтобы вы, Ольга Юрьевна, хорошо запомнили вот что: если возьмут меня, то я не партизан и молчать не стану. Ваша Мариночка пойдет со мной соучастницей, хотя она и не понимала, что происходит! Но вы-то это понимаете?
Я молчала, будучи не в силах пошевелиться от навалившегося на меня ужасного открытия.
— Ей — срок, вы — свидетельница на суде, ваша газетка не оправится от скандала, и хана всему вашему бизнесу и светлым перспективам. Вопросы есть?
Я не в силах была шевельнуться.
— Павел, ты что?.. — потрясенно шептала моя секретарша, как заезженная пластинка. На ее расширенные глаза навертывались слезы. Роман замер и с полуоткрытым ртом оглядывал всю нашу компанию.
В это время позвонили во входную дверь.
— Кто это? — дернулся на меня Павел, и это словно вывело меня из ступора.
— Не знаю. Я никого не жду. Может быть, соседка, — тихо предположила я.
В дверь настойчиво позвонили еще раз, и еще.
Павел вполголоса выругался.
— Вам двоим молчать и не шевелиться, — бросил он. — А ты, Ольга, идешь со мной и открываешь дверь! Поняла? И без шуток! Я тебя предупредил: молчать не буду!
Я встала. Павел взял меня под руку и потащил к двери. Пистолет он спрятал в карман.
— Веди себя естественно! — прошипел он мне в ухо, и я через силу кивнула.
Я даже не стала смотреть в дверной глазок: не все ли равно, кто там пришел, если повалили такие события? Хуже все равно уже не будет. Просто не может быть хуже, чем есть сейчас.
Открыв дверь, я увидела за нею Виктора.
Не успев сказать и слова, я оказалась откинутой в сторону. Виктор, как всегда, все понял с первого взгляда, да, наверное, он никуда и не уходил, а оставался все время рядом с домом. Не знаю почему.
Отшвырнув меня, он бросился на Павла. Тот отскочил, попытался отбить прямой удар Виктора, у него это не получилось, и тут вмешался Роман.
Я даже не успела заметить, как он подскочил к нам. Пытаясь помочь Виктору, он только помешал ему, попав как раз между ним и Павлом. Павел толкнул Романа на Виктора и выскочил на лестничную клетку.
Послышался топот: Павел убегал.
Виктор рванулся за ним, но я крикнула:
— Не уходи!
Как робот, мгновенно остановившись, Виктор недоуменно взглянул на меня.
— Пусть уходит! — тихо сказала я.
Роман сконфуженно поднялся с пола.
— Извините, — пробормотал он, — я хотел как лучше…
Я махнула рукой, и тут мы услышали на улице выстрел. Потом еще один, и потом еще. Там явно что-то происходило.
— Никто не выходит, — быстро проговорила я, Виктор кивнул и захлопнул дверь.
Мы побежали в кухню, где за столом с совершенно потерянным видом сидела Маринка.
— Оля… — начала она, но я молча выключила свет и подбежала к окну.
На улице перед домом стояла машина. Свет в салоне был включен, фары тоже, и они освещали лежащее на земле тело. Мне сверху было видно, что это Павел. Стоящий рядом с ним человек с пистолетом поднял голову, и я узнала капитана Зеленцова.
Глава 10
Спускаясь вниз по лестнице, мы снова натолкнулись на Альтшайзера, зажавшего в угол какого-то взлохмаченного парня.
— ..Вы интереснее Бакста, Шура, — тоном профессиональной бандерши вещал Альтшайзер и, увидев меня, идущей первой, зачем-то мне подмигнул, словно мы с ним были в сговоре. Несчастный Шура посмотрел на меня затравленным взглядом и, пользуясь моментом, захотел улизнуть, но у него ничего не вышло: старый халявщик был начеку и, ловко сменив позицию, возник на его пути.
— Ваш милый этюдик в голубых тонах мне очень нравится, — забормотал он.
Маринка, идущая следом за мною, не выдержала и фыркнула:
«Ему так одиноко висеть на стене», — жалобным тоном передразнила она Альтшайзера, и мы все вчетвером рассмеялись в полный голос. Даже Роман, имеющий к старому попрошайке свой счет, тоже не выдержал.
Самым любопытным было то, что Альтшайзер вместе с нами смеялся тоже громко и заливисто, ни на секунду не выпуская из виду свою очередную жертву.
— Вот в каких условиях приходится творить, — сказал Роман, когда мы вышли во двор. — Невозможно добиться чистоты творчества. Просто не дают!
— А вот пан Косульский может, — промурлыкала Маринка, повисая на руке своего бойфренда.
Я только было открыла рот и тут же его закрыла, поняв, что скрипач, виденный мною в зале на третьем этаже, — это шедевр работы Павла. Как хорошо, что я не разбежалась сразу же и громогласно не охаяла сие творение, а ведь давно уже язык чесался.
— Ты что-то хотела сказать? — наклонился ко мне Роман.
— Почему ты мне не сказал, что Павел — тот самый художник, о творчестве которого мы с тобой рассуждали? — с мягкой укоризной попеняла я ему.
— О моем творчестве? — удивился Павел. — О чем конкретно, если не секрет?
— О вашем проволочном скрипаче! — назвала я его картину, и Павел, нахмурившись, хмыкнул.
— А тебе понравилась эта картина? — спросил он меня.
— Кроме размера, — призналась я, — для каких помещений ты подготовил ее? Для Зимнего дворца?
— Для Лувра! — серьезно ответил Павел, и Маринка восхищенно захихикала. Мне даже противно стало, честное слово, не вру. Нельзя же так откровенно демонстрировать мужчине свое подчиненное положение, они же от этого совсем совесть теряют!
— Не слабо, — согласилась я, продолжая разговор с Павлом. — Третьяковкой решил не размениваться?
— Это отстой, — важно выдал Павел.
На этом, собственно, культурно-познавательная часть нашей прогулки и закончилась. После нее мы вчетвером гуляли по набережной, зашли в клуб «Алые паруса», выпили там еще немного чего-то легкого, уж не помню, чего именно, потанцевали в первом зале клуба, потом во втором… После того как, оглушенные громкой музыкой и утомленные бодрыми танцами, мы вывалились на улицу, звезды давно уже висели на небе, прохожих не было, и все фонари на столбах светили ровным светом.
— Сколько же натикало? — задался вопросом Роман и посмотрел на часы. — Ну время-то еще детское! Всего лишь первый час.
Я выдернула из-под рукава свои часы и взглянула на них.
— Не «всего лишь первый час», а почти час, без пары минут, — уточнила я и тут же пустилась в занудствование:
— Мне завтра, точнее, уже сегодня, нужно на работу. Это Маринке хорошо, она в отпуске.
— Маринке хорошо, — протянула моя секретарь и надолго заглянула в глаза своему Павлу. Кончилось у них это дело поцелуями.
Пока ребята занимались такой антисанитарией прямо на улице, я достала сигареты и закурила. Не то чтобы я была против поцелуев на улице или вообще против них, но с Романом у нас до этого дело еще не дошло: как я подозревала не без оснований, по причине его отчаянной лоховости. Так что, чтобы не стоять бесполезным тополем посреди кирпичных джунглей, я решила заняться нейтральным делом, поэтому и закурила.
Оторвавшись от Маринки и преодолевая ее сопротивление, Павел обратился ко мне:
— А что, обязательно на работу идти, да? Может быть, прогуляешь один день?
— Обязательно нужно идти, — подтвердила я.
— Тогда едем, если нужно идти, — вздохнув, сказал он. — А по дороге, может быть, и договоримся о чем-нибудь полезном.
— О чем же, интересно? — независимо поинтересовалась моя подруга, — Да вот, Ольга, возникло предложение у сильной части нашего дружного коллектива: не махнуть ли нам завтра на дачу? У Романа есть классная дача.
Он тебе еще не рассказывал?
— Не успел, — вступил в разговор Роман, и мне показалось, что он, как-то сразу смутившись, начал с беспокойством поглядывать на Павла.
— Да брось ты менжеваться, братишка! — Павел хлопнул Романа по плечу и повернулся ко мне:
— Он у нас парень стеснительный. Если не хочет сам расписывать вам красоты дачки, тогда расскажу я.
— Ты так классно рассказываешь всегда, — совершенно серьезно заметила Маринка, хотя мне показалось, что это уж точно было перебором.
— Ты помолчи пока, счастье мое, — довольно-таки бесцеремонно оборвал ее Павел. — Дай я расскажу, а потом напустишь своих ремарок.
— Конечно, конечно, — смешалась Маринка, — извини, я не подумала.
Я словно проглотила все слова, которые очень хотелось сразу же выпалить, увидев такое Маринкино поведение. Чем же, любопытно, этот живописец ее взял?
— Ну так вот, значит, — плавно продолжал Павел. — Одним словом, Оля, у Романа на берегу озера стоит довольно приятный домишко, одной своей стороной похожий на рыцарский замок, а другой — на собачью конуру, — пошутил Павел. — Но, что бы там ни говорилось, природа красивейшая, рыбалка отличная… Что еще нужно для приятного отдыха?
— Для приятного отдыха еще нужна гитара, ну она у меня есть, — сказал Роман. — И чуть-чуть «Кинзмараули» прикупим, если дамы не против.
Идет?
Они все посмотрели на меня в ожидании ответа.
Я пожала плечами, а потом подумала: «А какого черта я теряюсь?» Решив, что не теряю ничего и поэтому теряться нечего, я выпалила:
— Идет! А почему бы нет?
— Действительно! — рассмеялся Павел и по-хозяйски обнял Маринку за плечи. Она тут же прильнула к нему, как дрессированная куклачевская кошка, и, кажется, даже замурлыкала.
Роман, очевидно, позавидовав Павлу и решив не отставать от товарища, обнял меня. Не знаю, на что я так отвлеклась, но, как мне показалось, я сначала совсем не заметила этого маневра. И вспомнила об этом только после того, как мы сели в машину. Машина была Романа, а Роман был со мною, поэтому я села впереди рядом с ним, Маринка с Павлом — сзади, и мы поехали ко мне домой. Я так понимала, что совершается процесс провожания меня нах хауз. Куда потом денутся Маринка с Павлом, затеявшие какую-то подозрительную возню на заднем сиденье, я не думала. Я думала о том, куда решится деться Роман. Мне нужно было продумать план своего поведения на тот случай, если он нагло пожелает остаться у меня в квартире на ночь, и на тот случай, если он подло захочет уехать к себе домой.
Однако почему-то не думалось, что было странно и непривычно, и я решила посмотреть, как будут развиваться события дальше, и поступить по обстоятельствам. Может быть, кто-нибудь что-нибудь и подскажет, если сама не соображу.
Мой дом никуда не делся, мы подъехали к нему и нашли его все на том же привычном месте. Едва мы все четверо вышли из машины, как я заметила на лавочке у подъезда одиноко сидящего мужчину.
Это был Виктор. И мне сразу стало как-то неловко. Даже Маринка резко оборвала свои взвизгивания и, подойдя ко мне, шепотом спросила:
— Виктор? А что он тут делает?
— Ждет, наверное, на всякий случай, — ответила я. — Ты же знаешь о его чувстве долга. Решил убедиться, что со мною все нормально.
— Ой, мать! — с сомнением проговорила Маринка. — А вот у меня впечатление, что не просто так он тут подпирает скамейку, не просто так! Уж не стала ли ты путаться в мужиках?
Я даже не взглянула на эту Пифию и быстро подошла к Виктору.
Он встал при моем приближении и только тихо спросил, внимательно глядя мне за плечо:
— Нормально?
— Да, конечно же, — ответила я, — пошли ко мне, я тебя чаем напою. И останешься, кстати, если хочешь. Куда тебе ехать-то на ночь глядя?
Виктор быстро взглянул на меня и отрицательно покачал головой. Я почувствовала, что краснею, потому что даже сама поняла, как неискренне прозвучало мое предложение.
Виктор, кивнув, отступил в темноту и, повернувшись, ушел почти неслышными шагами.
В этот момент подошли и приотставшие мои спутники.
— А вы круто живете, Ольга, — с уважением произнес Павел. — С охранником ходите!
— Это скорее он с ней ходит, — влезла Маринка с дурацким уточнением. Я хотела сначала ответить ей что-то резкое, а потом передумала, сообразив, что по отношению к Роману эти слова вполне могут показаться и не совсем глупыми. Пусть знает, что….
Впрочем, неважно.
Роман все понял правильно и немного застеснялся и засмущался. На такой лирической ноте мы поднялись ко мне в квартиру.
В холодильнике нашлась бутылка какого-то подозрительного напитка. Происхождения бутылки я не помнила, но Маринка весело закричала, что это тот самый ликер, который мы с ней пили месяц назад.
Я имела на сей счет немного другое мнение, но не стала спорить. Мы устроились в кухне, Маринка занялась кофе, мужчины закурили, и Павел повторил свое предложение о завтрашнем отдыхе. Не знаю, что там включилось у Маринки в голове, но она вдруг принялась меня усиленно уговаривать принять предложение, словно я собралась отказываться. Я не отказывалась, только не спешила соглашаться, а это разные вещи.
— С Павлом интересно, просто здорово, — щебетала она, оглядываясь от плиты на своего художника.
— Рабинович такой затейник — вспомнилась мне строка из старого анекдота, и Маринка расхохоталась, не обращая внимания на хмурившегося своего бойфренда. Павел вел себя так, словно ему было неинтересно, что про него рассказывают приятные вещи. Так я ему и поверила! По моим наблюдениям, все мужчины, как павлины, и им весьма даже нравится, если женщины ведут себя, как попугаи, постоянно повторяя: ах он, ах у него…
Нравится им это, только от меня шиш дождешься такого.
Павел с Романом переглядывались, Павел слегка ухмылялся, а Маринка, войдя в раж, продолжала растекаться мыслью по древу.
— Павел, он такой! Он замечательный!
Я бросила украдкой взгляд на Павла и заметила на его лице тень слабой довольной улыбки. Ну так и есть, я оказалась права, и нечего мне строить из себя выдающуюся личность.
— Он любитель оригинальных и неординарных поступков! Правда, Паша?! — продекларировала Маринка.
Маринка отскочила от плиты и, наклонившись над Павлом, поцеловала его в лоб, тут же вернувшись к туркам с кофе.
— Значит, любитель? — решилась я поддержать непонятный разговор, посматривая на Павла.
Роман, видимо взревновав, тут же небрежно произнес:
— Люди творческие без легкой встряски неуютно себя чувствуют на этом свете и в этом мире. По себе это знаю.
Намекнув таким ненавязчивым образом, что Павел тут не один живописец, Роман снова начал распускать руки в своей робкой и почти приятной манере, а Маринка все продолжала:
— Ты знаешь, Оль, я такие испытала невероятные ощущения! Думала, что в моем все еще юном возрасте уже ничего нового узнать нельзя, а оказалось, можно!
Я снова немного покраснела и срочно опустила голову, чтобы это не так бросалось в глаза.
— Да, да, — восторженно воскликнула Маринка, — представляешь, какой кайф: нестись на машине в темноте с выключенными фарами, не видеть дороги, думать, что вот-вот врежешься и костей не соберешь! Жутко, но захватывает, черт побери!
— Это ты, что ли, неслась? — со здравым скепсисом спросила я, прекрасно помня, какая Маринка трусиха.
— Ну да, — слегка обиделась она. — Не одна, а с Павлушей! А однажды, представляешь, он устроил мне такое блиц-испытание — это он так называет «блиц-испытание» — прямо в центре города! Ну почти! Я сидела за рулем машины, а он выскочил из-за угла, как рявкнет: «Поехали»! Я ка-ак ударила по педали! До сих пор не понимаю, как нас менты не остановили!
Я заметила, что взгляд Павла стал сосредоточенным и жестким.
— Готов кофе? — спросил он.
— Да-да, уже-уже, — суетливо пробормотала Маринка, — вот, пожалуйста!
Она поставила перед ним чашку, потом перед Романом, а потом подала и мне.
Я не поняла внезапной Павловой скромности и поинтересовалась — ведь надо же было поддержать разговор:
— А когда же это произошло?
— На машине-то в центре? — переспросила Маринка. — А я не помню! — с обескураживающей непосредственностью сказала она, и я обратила внимание, что Павел расслабился, а рука Романа снова начала все тот скучный путь, уже два раза ею пройденный.
Маринка пододвинула свой табурет ближе к столу, села рядом с Павлом и погладила его по руке.
— Вспомнила! — вдруг сказала она. — Ну да, верно! В тот день еще объявили, что магазин ювелирный ограбили! Помнишь, Павел, я тебе говорила, а ты сказал, что.., ой!
Маринкино «ой» заставило меня поднять глаза.
На меня в упор смотрел Павел и взгляд его в этот момент был так страшен, что я растерянно повторила последние Маринкины слова:
— Магазин ограбили, говоришь?
Павел с силой оттолкнул от себя стол и вскочил.
С грохотом полетела брошенная на пол табуретка.
— Ты кончай эти шутки! — прикрикнул на него Роман, ловко уворачиваясь от пролитого на стол кофе из его чашки. — Что за прыжки, мать твою?!
Павел молчал, молчала и я, продолжая упорно разглядывать его.
— Паша, ты что? — тихо спросила Маринка. — Ты что, Паша?
— Поняла, значит, Ольга? — с тихой угрозой спросил меня Павел и, хотя я еще не до конца сообразила, что, собственно, происходит, но после его слов у меня уже не оставалось сомнений.
— Это ты все сделал? — спросила я.
Он кивнул.
— Не только я, как ты поняла, но и твоя Марина тоже. Она втемную сыграла в мою подельницу, — гнусно ухмыльнулся Павел. — Что, не нравится?
Я промолчала, спешно соображая, что же происходит, и отказываясь признаваться самой себе в этом неожиданном открытии.
Мои сомнения разрешил Павел.
— Я завтра собирался обсудить этот вопрос, но, видно, карты легли по-другому, — сказал он.
— Павел, ты что? — повторила Маринка, все еще ни о чем не догадываясь.
— Молчи! — резко бросил ей Павел, как собачонке, и Маринка замерла с полуоткрытым ртом.
Роман тоже непонимающе воззрился на него, но молчал.
— Так вот, значит, Ольга Юрьевна, — сказал Павел, — я прослушал кассетку, которую вы обронили в сумочке. Собственно, ради нее все и было затеяно.
— Ты про что это говоришь? — наконец подал голос Роман.
— Молчи, дай мне договорить, — рявкнул Павел и выдернул из кармана руку с пистолетом. — Всем молчать и слушать меня! — Повторил он, отходя к кухонному окну. — Я хочу, чтобы вы, Ольга Юрьевна, хорошо запомнили вот что: если возьмут меня, то я не партизан и молчать не стану. Ваша Мариночка пойдет со мной соучастницей, хотя она и не понимала, что происходит! Но вы-то это понимаете?
Я молчала, будучи не в силах пошевелиться от навалившегося на меня ужасного открытия.
— Ей — срок, вы — свидетельница на суде, ваша газетка не оправится от скандала, и хана всему вашему бизнесу и светлым перспективам. Вопросы есть?
Я не в силах была шевельнуться.
— Павел, ты что?.. — потрясенно шептала моя секретарша, как заезженная пластинка. На ее расширенные глаза навертывались слезы. Роман замер и с полуоткрытым ртом оглядывал всю нашу компанию.
В это время позвонили во входную дверь.
— Кто это? — дернулся на меня Павел, и это словно вывело меня из ступора.
— Не знаю. Я никого не жду. Может быть, соседка, — тихо предположила я.
В дверь настойчиво позвонили еще раз, и еще.
Павел вполголоса выругался.
— Вам двоим молчать и не шевелиться, — бросил он. — А ты, Ольга, идешь со мной и открываешь дверь! Поняла? И без шуток! Я тебя предупредил: молчать не буду!
Я встала. Павел взял меня под руку и потащил к двери. Пистолет он спрятал в карман.
— Веди себя естественно! — прошипел он мне в ухо, и я через силу кивнула.
Я даже не стала смотреть в дверной глазок: не все ли равно, кто там пришел, если повалили такие события? Хуже все равно уже не будет. Просто не может быть хуже, чем есть сейчас.
Открыв дверь, я увидела за нею Виктора.
Не успев сказать и слова, я оказалась откинутой в сторону. Виктор, как всегда, все понял с первого взгляда, да, наверное, он никуда и не уходил, а оставался все время рядом с домом. Не знаю почему.
Отшвырнув меня, он бросился на Павла. Тот отскочил, попытался отбить прямой удар Виктора, у него это не получилось, и тут вмешался Роман.
Я даже не успела заметить, как он подскочил к нам. Пытаясь помочь Виктору, он только помешал ему, попав как раз между ним и Павлом. Павел толкнул Романа на Виктора и выскочил на лестничную клетку.
Послышался топот: Павел убегал.
Виктор рванулся за ним, но я крикнула:
— Не уходи!
Как робот, мгновенно остановившись, Виктор недоуменно взглянул на меня.
— Пусть уходит! — тихо сказала я.
Роман сконфуженно поднялся с пола.
— Извините, — пробормотал он, — я хотел как лучше…
Я махнула рукой, и тут мы услышали на улице выстрел. Потом еще один, и потом еще. Там явно что-то происходило.
— Никто не выходит, — быстро проговорила я, Виктор кивнул и захлопнул дверь.
Мы побежали в кухню, где за столом с совершенно потерянным видом сидела Маринка.
— Оля… — начала она, но я молча выключила свет и подбежала к окну.
На улице перед домом стояла машина. Свет в салоне был включен, фары тоже, и они освещали лежащее на земле тело. Мне сверху было видно, что это Павел. Стоящий рядом с ним человек с пистолетом поднял голову, и я узнала капитана Зеленцова.
Глава 10
— Вот тебе, бабка, и Спидьев день, — пробормотала я, — ну такого поворота я никак уж ожидать не могла.
Маринка мягкой тенью встала и подошла ко мне со спины.
— Ax! — выдохнула она, прикрывая рот рукой.
Ее неверное отражение я увидела через темное оконное стекло и сразу поняла, что сейчас произойдет.
— Убили! — крикнула она, но я, резко повернувшись, замахнулась и едва не ударила ее.
— Замолчи немедленно! — сказала я. — Ты не понимаешь, что ли, ничего?! Иди и спрячься в дальней комнате и не высовывайся оттуда! Я еще с тобой поговорю!
Я снова посмотрела в окно и увидела, что капитан Зеленцов идет к моему подъезду.
— Вот и снова гости повалили, — радушно пробормотала я.
— Милиция? — шепотом спросила Маринка, застрявшая в дверях и забывшая, что я ей только что сказала.
Я повернулась и осмотрела всю компанию.
— Ну, полагаю, что никто ничего не слышит и никто ничего не понимает, — проговорила я, многозначительно глядя на Романа. — К нам поднимается милиция. У кого есть желание становиться свидетелем со всяким полагающимся в комплекте почечуем в виде допросов, расспросов и посещения заседаний?
— А-а-а, — протянул Роман и закончил:
— Понял! Желаний таких не имею.
— Марина! — напомнила я. — Иди подальше и сиди там потише. Всем от этого будет только лучше.
Маринка чихнула и послушалась, что было приятно. В дверь позвонили. Я направилась к ней, Виктор тихо шел за мною.
— Ты почему не уехал домой и вернулся? — спросила я его.
— Я его узнал, этого парня, — ответил Виктор. — Это он убегал от дома Константина в тот день.
Я отперла дверь. За нею, улыбаясь, стоял капитан Зеленцов.
— Ну что, уважаемая Ольга Юрьевна? — спросил он. — Разрешите мне зайти или ордер сначала попросите?
— Какой может быть ордер на ночь глядя? Прошу, — сказала я и отошла. — Вы не подскажете, что происходит на улице? Мне показалось, что вроде стреляли?
— Вам не показалось, — капитан зашел в квартиру, быстро окинул взглядом нас с Виктором и прошел в кухню.
— Вечер добрый всей компании, — сказал он и сел за стол.
— Ну что, Ольга Юрьевна, не скажете ли мне, в каких вы отношениях состояли с Игнатовым Юрием Федоровичем, он же Павел Косульский, он же Венцель Яслович?
— С Косульским я познакомилась только сегодня вечером, — сказала я, взглянула на часы и поправилась:
— точнее говоря, вечером минувшим. Мы встретились и разговорились на презентации в Доме художников. Выпили, погуляли, пришли сюда… Ну вот, собственно, и все… Хотите чаю или кофе?
— Спасибо, нет. Все, говорите? — повторил капитан и сел поудобнее. — Вы подумайте, прежде чем отвечать на мои вопросы. Не хотите ли позвонить своему лихому адвокату?
— А зачем? — спросила я. — Что произошло?
Если меня в чем-то подозревают, так скажите об этом. Прекратите говорить загадками!
— А загадок никаких нет, — ухмыльнулся капитан Зеленцов, снова взглянул на Виктора с Романом и пояснил:
— Юрий Игнатов давно нами подозревался в причастности к ограблениям, происходящим в городе последнее время. Мы проследили за ним, и, надо случиться такой досадной неожиданности, он привел нас прямо к вам! Вот ведь чудеса!
— Чудеса! — согласилась я. — Только за одним исключением, как я вам уже, кажется, говорила: не он привел вас ко мне, а я привела его к себе. Да и то, надо сказать, его общество меня немного напрягало.
— Неужели? — заулыбался капитан. — А пояснить можете?
— Без проблем, — чуть ли не перекрестилась я. — Ваш Игнатов или как его там… Вы называли так много фамилий и имен, что я все и не запомнила, одним словом, он увязался просто за нами, а мы, то есть я и мой приятель Роман, просто собрались приятно провести время. Но Павел подошел ко мне на выставке, познакомился, и, в общем, так получилось, что пришлось даже дотерпеть его до своей квартиры. Я так радовалась, что он уже ушел, а оказалось, что не насовсем.
— Как это не насовсем? — не понял Зеленцов. — Он уходил, а потом вернулся?
— Нет, ушел он один раз, — пожала я плечами. — Только я думала, что больше его не увижу.
Так и получилось — не увидела, а услышала: вы пришли и только о нем и говорите. Преступник, ограбления… Да не касается это меня, я даже, если хотите, обещаю вам не писать про него, потому что он мне самой надоел. Можно сказать, украл у меня вечер. Действительно, преступник!
— А вы, — обратился капитан к молчащему Роману. — Что можете сказать про своего друга Косульского? Зачем он пришел сюда?
— Странный вопрос, — Роман рассмеялся и покачал головой. — Даже не знаю, что вам ответить…
Представьте ситуацию: молодой человек немного выпил на тусовке, увидел двух девушек, одна из них занята, простите, моею персоной, вторая свободна…
А зачем он присоединился к нашей компании? Я даже теряюсь в догадках! Ведь еще он с нами ходил на танцы, выпивал, потом проводил девушек до квартиры… Надо думать, что некая цель у него была, только вот какая?! — Роман почесал в затылке и весело взглянул на капитана Зеленцова. — А у вас предположений нет?
— Мне нужны реальные объяснения, а не упражнения в остротах, — буркнул капитан. — Ну хорошо, а почему же он тогда ушел? Я бы даже сказал, не ушел, а выскочил, словно ему тут показали что-то страшное?
— Страшного ничего ему не показывали, а то я бы тоже испугался, — откровенно признался Роман, — но можно предположить, что его тайная цель накрылась.
— Чем? — хмуро спросил капитан.
— Медным тазиком, — ответил Роман.
— А ваша цель?
— Еще один вопрос в этом направлении, — пришла я на помощь Роману, — и его цель тоже накроется.
Капитан обвел нас взглядом и улыбнулся.
— Не буду вас больше беспокоить, — вздохнул Зеленцов вставая. — У меня еще работы много, и думаю, мы с вами еще встретимся, Ольга Юрьевна.
Так что, до свидания!
Виктор проводил капитана, хотелось надеяться, последнего нашего гостя, и, поблагодарив Романа за поддержку, я все-таки нашла нужным прояснить ситуацию.
— Не знаю и не понимаю, что вы там говорили о тайных мужских целях, Роман, — сказала я, — но мне кажется, вам уже пора. Извините уж меня, но сами видите, что происходит.
— Все нормально, Ольга, — Роман встал и попросил разрешения позвонить мне на работу в ближайшие дни, скажем, завтра.
Разрешение было получено, я проводила гостя до двери и, заперев ее, сразу же отправилась к Маринке. Та, зарывшись головой в подушку, валялась на диване, плечи ее сотрясались от рыданий. Я села рядом и погладила ее по голове.
— Ты огорчаешься от того, что придется лет пять в тюрьме провести? — спросила я ее самым равнодушным голосом. — Да, что и говорить, неприятно. Но случается…
Маринка подняла заплаканное лицо.
— Пашу убили, — промямлила она.
— Грешно, конечно, говорить, девочка, но и хорошо, что убили. Во-первых, поделом, а во-вторых, теперь он уже не даст против тебя показаний, — заметила я и попросила Виктора принести мне сигареты и пепельницу. — И чайник поставь, пожалуйста! — крикнула я ему вдогонку.
— Паша был такой… — попробовала было развести лирику Маринка, но я безжалостно оборвала ее.
— Он был бандитом и убийцей, пора уже понять. Давай рассказывай, что ты вместе с ним натворила. Обменные пункты грабила?
— Ты с ума сошла! — вскинулась Маринка.
— Ну почему же я, мне кажется — ты. Так, значит, это ты увозила Павла в тот день, когда он совершил налет на ювелирный магазин?
Маринка мягкой тенью встала и подошла ко мне со спины.
— Ax! — выдохнула она, прикрывая рот рукой.
Ее неверное отражение я увидела через темное оконное стекло и сразу поняла, что сейчас произойдет.
— Убили! — крикнула она, но я, резко повернувшись, замахнулась и едва не ударила ее.
— Замолчи немедленно! — сказала я. — Ты не понимаешь, что ли, ничего?! Иди и спрячься в дальней комнате и не высовывайся оттуда! Я еще с тобой поговорю!
Я снова посмотрела в окно и увидела, что капитан Зеленцов идет к моему подъезду.
— Вот и снова гости повалили, — радушно пробормотала я.
— Милиция? — шепотом спросила Маринка, застрявшая в дверях и забывшая, что я ей только что сказала.
Я повернулась и осмотрела всю компанию.
— Ну, полагаю, что никто ничего не слышит и никто ничего не понимает, — проговорила я, многозначительно глядя на Романа. — К нам поднимается милиция. У кого есть желание становиться свидетелем со всяким полагающимся в комплекте почечуем в виде допросов, расспросов и посещения заседаний?
— А-а-а, — протянул Роман и закончил:
— Понял! Желаний таких не имею.
— Марина! — напомнила я. — Иди подальше и сиди там потише. Всем от этого будет только лучше.
Маринка чихнула и послушалась, что было приятно. В дверь позвонили. Я направилась к ней, Виктор тихо шел за мною.
— Ты почему не уехал домой и вернулся? — спросила я его.
— Я его узнал, этого парня, — ответил Виктор. — Это он убегал от дома Константина в тот день.
Я отперла дверь. За нею, улыбаясь, стоял капитан Зеленцов.
— Ну что, уважаемая Ольга Юрьевна? — спросил он. — Разрешите мне зайти или ордер сначала попросите?
— Какой может быть ордер на ночь глядя? Прошу, — сказала я и отошла. — Вы не подскажете, что происходит на улице? Мне показалось, что вроде стреляли?
— Вам не показалось, — капитан зашел в квартиру, быстро окинул взглядом нас с Виктором и прошел в кухню.
— Вечер добрый всей компании, — сказал он и сел за стол.
— Ну что, Ольга Юрьевна, не скажете ли мне, в каких вы отношениях состояли с Игнатовым Юрием Федоровичем, он же Павел Косульский, он же Венцель Яслович?
— С Косульским я познакомилась только сегодня вечером, — сказала я, взглянула на часы и поправилась:
— точнее говоря, вечером минувшим. Мы встретились и разговорились на презентации в Доме художников. Выпили, погуляли, пришли сюда… Ну вот, собственно, и все… Хотите чаю или кофе?
— Спасибо, нет. Все, говорите? — повторил капитан и сел поудобнее. — Вы подумайте, прежде чем отвечать на мои вопросы. Не хотите ли позвонить своему лихому адвокату?
— А зачем? — спросила я. — Что произошло?
Если меня в чем-то подозревают, так скажите об этом. Прекратите говорить загадками!
— А загадок никаких нет, — ухмыльнулся капитан Зеленцов, снова взглянул на Виктора с Романом и пояснил:
— Юрий Игнатов давно нами подозревался в причастности к ограблениям, происходящим в городе последнее время. Мы проследили за ним, и, надо случиться такой досадной неожиданности, он привел нас прямо к вам! Вот ведь чудеса!
— Чудеса! — согласилась я. — Только за одним исключением, как я вам уже, кажется, говорила: не он привел вас ко мне, а я привела его к себе. Да и то, надо сказать, его общество меня немного напрягало.
— Неужели? — заулыбался капитан. — А пояснить можете?
— Без проблем, — чуть ли не перекрестилась я. — Ваш Игнатов или как его там… Вы называли так много фамилий и имен, что я все и не запомнила, одним словом, он увязался просто за нами, а мы, то есть я и мой приятель Роман, просто собрались приятно провести время. Но Павел подошел ко мне на выставке, познакомился, и, в общем, так получилось, что пришлось даже дотерпеть его до своей квартиры. Я так радовалась, что он уже ушел, а оказалось, что не насовсем.
— Как это не насовсем? — не понял Зеленцов. — Он уходил, а потом вернулся?
— Нет, ушел он один раз, — пожала я плечами. — Только я думала, что больше его не увижу.
Так и получилось — не увидела, а услышала: вы пришли и только о нем и говорите. Преступник, ограбления… Да не касается это меня, я даже, если хотите, обещаю вам не писать про него, потому что он мне самой надоел. Можно сказать, украл у меня вечер. Действительно, преступник!
— А вы, — обратился капитан к молчащему Роману. — Что можете сказать про своего друга Косульского? Зачем он пришел сюда?
— Странный вопрос, — Роман рассмеялся и покачал головой. — Даже не знаю, что вам ответить…
Представьте ситуацию: молодой человек немного выпил на тусовке, увидел двух девушек, одна из них занята, простите, моею персоной, вторая свободна…
А зачем он присоединился к нашей компании? Я даже теряюсь в догадках! Ведь еще он с нами ходил на танцы, выпивал, потом проводил девушек до квартиры… Надо думать, что некая цель у него была, только вот какая?! — Роман почесал в затылке и весело взглянул на капитана Зеленцова. — А у вас предположений нет?
— Мне нужны реальные объяснения, а не упражнения в остротах, — буркнул капитан. — Ну хорошо, а почему же он тогда ушел? Я бы даже сказал, не ушел, а выскочил, словно ему тут показали что-то страшное?
— Страшного ничего ему не показывали, а то я бы тоже испугался, — откровенно признался Роман, — но можно предположить, что его тайная цель накрылась.
— Чем? — хмуро спросил капитан.
— Медным тазиком, — ответил Роман.
— А ваша цель?
— Еще один вопрос в этом направлении, — пришла я на помощь Роману, — и его цель тоже накроется.
Капитан обвел нас взглядом и улыбнулся.
— Не буду вас больше беспокоить, — вздохнул Зеленцов вставая. — У меня еще работы много, и думаю, мы с вами еще встретимся, Ольга Юрьевна.
Так что, до свидания!
Виктор проводил капитана, хотелось надеяться, последнего нашего гостя, и, поблагодарив Романа за поддержку, я все-таки нашла нужным прояснить ситуацию.
— Не знаю и не понимаю, что вы там говорили о тайных мужских целях, Роман, — сказала я, — но мне кажется, вам уже пора. Извините уж меня, но сами видите, что происходит.
— Все нормально, Ольга, — Роман встал и попросил разрешения позвонить мне на работу в ближайшие дни, скажем, завтра.
Разрешение было получено, я проводила гостя до двери и, заперев ее, сразу же отправилась к Маринке. Та, зарывшись головой в подушку, валялась на диване, плечи ее сотрясались от рыданий. Я села рядом и погладила ее по голове.
— Ты огорчаешься от того, что придется лет пять в тюрьме провести? — спросила я ее самым равнодушным голосом. — Да, что и говорить, неприятно. Но случается…
Маринка подняла заплаканное лицо.
— Пашу убили, — промямлила она.
— Грешно, конечно, говорить, девочка, но и хорошо, что убили. Во-первых, поделом, а во-вторых, теперь он уже не даст против тебя показаний, — заметила я и попросила Виктора принести мне сигареты и пепельницу. — И чайник поставь, пожалуйста! — крикнула я ему вдогонку.
— Паша был такой… — попробовала было развести лирику Маринка, но я безжалостно оборвала ее.
— Он был бандитом и убийцей, пора уже понять. Давай рассказывай, что ты вместе с ним натворила. Обменные пункты грабила?
— Ты с ума сошла! — вскинулась Маринка.
— Ну почему же я, мне кажется — ты. Так, значит, это ты увозила Павла в тот день, когда он совершил налет на ювелирный магазин?