Алешина Светлана. Тень на плетень

   — Почти ничего, — ответила я, поворачиваясь к Маринкиному столу, — сегодня, правда, меня один раз чуть не убили, а во второй раз чуть не напугали. Одним словом, обычная рутина, и ничего новенького. Скукотища.
   — Ну и юмор у вас стал, Ольга Юрьевна, — Кряжимский покачал головой и сел за свой стол. — Раньше только Мариночка наша так шутила, а теперь вот и вы начали…
   Я смело подошла к Маринкиному столу, а чего бояться, если я здесь уже не одна и почти наверняка Маринка пошутила?
   Обойдя стол, я заглянула за него и с первого взгляда даже не поняла, что там увидела.
   На полу на правом боку лежал комендант. Да, именно комендант того самого нехорошего дома!
   Левая рука его была безвольна опущена на пол, она неудобно изогнулась, кисть как бы вывернулась наружу. Ботинок с одной ноги свалился.
   Еще не отойдя от потрясения, я наклонилась еще ниже и только тут четко разглядела, что из горла у него торчит узкая и длинная рукоятка ножа.
   — Сергей Иванович, — упавшим голосом позвала я Кряжимского.
   — Да, да, слушаю вас, Ольга Юрьевна, — отозвался он, приподнимаясь со своего стула, на котором он уже успел удобно расположиться.
   — Вызывайте милицию, — сказала я. — Скажите, что у нас здесь труп.
   Сергей Иванович приоткрыл рот, помедлил с секунду, потом быстро подошел ко мне.
   То ли возраст, то ли закалка, полученная за жизнь, сыграли свою роль. Оценив ситуацию одним взглядом, Сергей Иванович крепко взял меня за плечи и почти насильно оторвал от Маринкиного стола. Я и не думала сопротивляться, просто, как бы это понятнее сказать, ноги почему-то начали тормозить и не послушались с первого раза.
   Сергей Иванович отвел меня в кабинет, сунул в кресло и с моего телефона вызвал милицию. Все, что нужно, он сделал быстро и аккуратно. После вызова милиции он вернулся в комнату редакции, отважно подошел к Маринкиному столу, выудил из него кофеварку и поставил вариться кофе. Ну а затем Сергей Иванович как нянька не отходил ни на шаг от нас с Маринкой, пока не приехали оперативники, а за ними и эксперты.
   Вот как раз оперативники, как им и положено, начали развлекать по-настоящему. Сперва нас всех развели по разным углам и стали спрашивать всякие интересные вещи, потом снова собрали в кучу и спрашивали все то же самое, но уже всех вместе.
   Во время этого шоу появился Виктор, который успел как раз ко второму отделению спектакля — не удалось ему отлынить от содержательной беседы с оперативниками, как он ни старался.
   Воспользовавшись недолгой паузой в допросах, которые напористые молодые люди почему-то называли разговором, я попросила разрешения позвонить своему адвокату.
   — Зачем вам это? — искренне удивился тощий меланхоличный капитан, начальник всех этих отечественных лестрейдов. — Никого из вас ни в чем не обвиняют, а пока обвинение не предъявлено, присутствие адвоката законом не требуется!
   — Вы знаете, товарищ капитан, — застенчиво призналась я, — я так привыкла советоваться со своим адвокатом по любому поводу, вплоть до…
   — В чем выйти утром на улицу, — не удержалась Маринка от абсолютно неуместной реплики в присутствии посторонних людей и тут же прикрыла рот ладошкой:
   — Извини, Оля.
   Нас всех накрыла тягучая пауза, во время которой оперативники задумчиво разглядывали меня, Виктора с Сергеем Ивановичем, Маринку, а я, куснув губы, все-таки взяла трубку своего телефона.
   Видя, что препятствий мне не чинится, я быстро набрала номер сотовика Фимы. Мне повезло: он еще не успел доехать до работы и отключиться — он всегда так делал «из экономических соображений», как любил выражаться. Врал, как всегда, наверное.
   — Оля! — радостно заорал Фима в трубку так громко, что оперативники, услышав его голос, решили продлить задумчивую паузу до конца нашего разговора.
   — Оля, если ты решила пожелать мне доброго утра, то ты опоздала! Я давно уже проснутый, умытый и еду…
   — Фима, ты срочно едешь ко мне на работу! — крикнула я, стараясь остановить накатывающийся поток красноречия. — Срочно!
   — А я не могу, — неожиданно спокойно ответил Фима, — у меня сегодня встреча, рандеву, симпозиум, коллоквиум. Одним словом, меня ждут, Оль. Давай после обеда? Часика в три?
   — Фима, у меня в редакции обнаружен чужой труп! — скороговоркой выкрикнула я, не давая ему возможности отключиться сперва от разговора, а потом отключить и сотовик, чтобы затем при встрече честно наврать мне про плохую связь.
   — Почему чужой? — озадачился Фима, и тут же его пробило:
   — А милицию вы уже вызвали?!
   — Уже, Фима, уже допрашивают! — радостно крикнула я, понимая, что Фима, скорее всего, еще и не решил, а его руки сами уже разворачивают его ядовито-зеленый драндулет в сторону нашей редакции.
   — Не допрашивают, а расспрашивают, — осторожно поправил меня меланхоличный капитан.
   — Не допрашивают, а расспрашивают, — послушно повторила я, понимая, что с капитаном лучше не ссориться. Черт его знает, сейчас расспрашивает, а потом…
   — Все, молчать! — рявкнул Фима в трубку. — Я еду! Молчать как рыба об лед!
   — Я тебя жду, — устало произнесла я и положила трубку.
   — У меня хороший адвокат, — сказала я, обращаясь к капитану.
   — А фамилия у него какая? — поинтересовался один из оперативников.
   — Резовский Ефим Григорьевич, — сказала Маринка, не пережившая бы того, что я разговариваю, а она нет, пусть даже и с оперативником, — очень хороший адвокат.
   — Это лохматый такой и говорливый? — уточнил капитан и заметно стал еще более меланхоличным.
   Фима влетел в редакцию через три минуты, потрясая какой-то бумажкой.
   — Оля, меня тут на углу какой-то гибддун оштрафовал, представляешь?! — заорал он. — Они сроду тут не стояли!
   — Вы кто? — спросил его капитан, но Фима, аккуратно положив квитанцию штрафа на стол, напористо спросил:
   — А вы? — после чего полез в карман за удостоверением. Такое ритуальное движение проделал и капитан.
   После того как все познакомились, наш совместный разговор потек более спокойно и обстоятельно. Первым делом Фима вытряс из капитана те слова, о которых мы только мечтали, но спросить как-то побаивались. Оказалось, что, согласно предварительным заключениям экспертов, смерть коменданта наступила приблизительно в три часа ночи. Это раз.
   Во-вторых, дежурный наряд в три часа пятнадцать минут заметил машину «Жигули» первой модели, на большой скорости удаляющуюся от этого здания. Машину настигли через пять минут, когда она уже стояла пустой за два поворота отсюда.
   Оба эти момента да плюс еще наличие доказательств, что все мы были у себя дома, включая Виктора и Сергея Ивановича, делало наше положение достаточно безопасным.
   После того как Фима прояснил для нас обетановку, я вздохнула спокойно, а Маринка даже начала строить глазки капитану. Хотя это, наверное, у нее было нервным: зачем нужен этот тоскующий оперативник?
   После того как атмосфера разрядилась, перед нами на стол была положена длинная тонкая указка, завернутая в полиэтилен. Именно ею был убит комендант.
   — Кому знакома эта вещь? — спросил капитан.
   Все пожали плечами. Все, кроме меня. Я нагнулась, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства.
   — Откуда вы знаете этот предмет? Где вы его раньше видели? — тут же насели на меня оперативники.
   — Ми-ну-точку, господа! — Фима, как горный орел, расправил крылья и прикрыл меня ими. — Минуточку! Ольга Юрьевна не сказала, что предмет ей знаком! Она просто старается добросовестно выполнить вашу просьбу и смотрит на эту…
   Кстати, а что это такое? Указка, что ли?
   Предмет представлял собою как бы длинный стилет, конический в сечении, с деревянной конической ручкой. На рукоятке были нарисованы краской какие-то значки.
   — Так вам незнакома эта вещь, Ольга Юрьевна? — уже мягче спросил капитан, бросая осторожный взгляд на Фиму.
   — Мне кажется, я видела это раньше, — тихо сказала я, — это магический жезл.
   Маринка присвистнула, Фима вздрогнул, а оперативники переглянулись.
   — Так, Оля, — быстро проговорил Фима, — все хорошо. Все отлично! Мы здесь все твои друзья! Пойдем-ка покурим, поговорим, — он погладил меня по руке, — ты знаешь, я вчера интересный фильм смотрел… забыл, как называется… ну короче, хоть секса и не было, но тоже неплохо…
   — Хватит меня уговаривать! — Я вырвала руку, обидевшись на всех сразу. Да раньше у них чердак слетит, чем я начну заговариваться!
   — Это очень похоже на магический жезл декана Розенкранца, — твердо сказала я, упрямо взглянула в испуганные глаза Фимы и достала из ящика стола визитницу. Поискав в ней, я бросила на стол визитную карточку. — Вот, приходил ко мне этот Воланд, и у него было что-то похожее…
   Тут наши беседы разгорелись снова и пошли на второй круг.
   Труп коменданта увезли только через час после приезда Фимы, не раньше, запаковав его в толстый черный полиэтиленовый мешок.
   Еще через час у меня появилась надежда, что, похоже, оперативники скоро нас оставят в покое, и они действительно ушли около двенадцати часов, напоследок попросив всех нас никуда не уезжать из города и переписав все номера телефонов. Разумеется, и моего сотовика тоже.
   — Черт знает что! — заявила Маринка, как только двери закрылись.
   — Он-то точно знает, Мариночка, — согласился Сергей Иванович, раскрывая форточку. — Да вот только нам не легче от этого.
   Фима выдернул из-под манжеты часы, пробормотал «ого» и начал раскланиваться.
   — Спасибо, Фимочка, — с чувством произнесла я. Чувство, наверное, оказалось не тем, на которое рассчитывал Фима, потому что он самым свинским образом сморщился и сказал, что будет звонить мне систематически.
   — Ну, и ты не теряйся, душа моя, — посоветовал он перед уходом, — чуть что — звони!
   — Обязательно, — пообещала я и проводила его до дверей. Заслужил, чистая правда.
   Я вернулась в свой кабинет и впервые спокойно закурила. Ничего не хотелось, даже курить. Такое свинство.
   — Кто хочет кофе? — с безнадежностью спросила Маринка, приготовившая за сегодняшние полдня, наверное, недельную норму этого напитка.
   — Бр-р-р, — откровенно ответила я.
   — И я того же мнения, — поддержал меня Сергей Иванович, — вот от минералки не откажусь.
   Сейчас схожу и куплю.
   — Ну тогда спрошу прямо и однозначно, — повысила голос Маринка, — кто хочет сегодня работать?
   Я подошла, опустилась на свой стол и поболтала ногами. Работать мне не хотелось, но как начальник я, наверное, не могла об этом сказать первой.
   А если я не скажу первой, то решится ли кто-нибудь на свое заявление?
   Кряжимский промолчал вслед за мною, и поэтому Маринка решилась перейти в активное наступление.
   — 0-оль, давай устроим сегодня выходной, а?
   — А может быть, санитарный день? — лениво предложила я, продолжая болтать ногами.
   — Это полы, что ли, мыть? А на фиг нужно! — визгливо крикнула Маринка и добавила уже тише и трагичнее:
   — Я в депрессии, сейчас умру.
   — А дезинфекцию провести не мешало бы, — заметил Сергей Иванович, — кстати, и чище после нее будет.
   — Точно! — энергично сказала Маринка. — Трупный яд! Это же отрава, Оля. Мы все умрем, если…
   — Если не уйдем с работы, — закончила я, — все понятно.
   Я спрыгнула со стола.
   — Вот и займись этим делом, Марин, — ласково предложила я, — вызови нашу уборщицу, найди ей в помощь кого-нибудь и организуй весь процесс. Как только организуешь…
   — Так сразу и освободишься, поняла! — весело крикнула Маринка, выбежала из кабинета и схватила телефонную трубку на своем столе.
   Я подошла к Кряжимскому:
   — Ну что делать будем, Сергей Иванович? спросила я.
   — Вы про уборку, Ольга Юрьевна? — уточнил он.
   — Нет, — покачала я головой, — я про все.
   И про этого коменданта тоже.
   — Оперативники, наверное, уже все вопросы задали нам, которые только можно придумать. — Кряжимский развел руками. — Не могу придумать на них новых ответов.
   — Зато я могу что-то новенькое рассказать, — сказала я, — кроме меня, об этом еще никто не знает.
   — Подожди, Оля! — крикнула Маринка из-за двери. — Это нечестно, я пока занята.
   Я не обратила внимания на ее слова и медленно и обстоятельно, потому что была вымотана всеми событиями сегодняшнего дня, который только-только перевалил за половину, рассказала свою версию сегодняшнего визита кожаного мальчика.
   Маринка перестала набирать номер телефона, встала в дверях и слушала меня, приоткрыв рот и ни разу не перебив. Сергей Иванович перебивать вообще привычки не имел, но и он не отводил от меня внимательного взгляда.
   Виктор молчал, как всегда, глядя на стену, как он часто делал, но я не сомневалась, что уж Виктор-то слушает меня повнимательней некоторых.
   — Вот и все, — закончила я, — какие у кого будут соображения?
   — Так это был не твой бойфренд, — разочарованно протянула Маринка и, опомнившись, добавила:
   — Сволочь какая.
   — Согласен с тобой, Мариночка, — кивнул Сергей Иванович, — но это определение, к сожалению, не вносит ясности. Не ясно, кто он, зачем он и от кого он.
   — Розин — это Розенкранц! — сказала Маринка. — Это же очевидно.
   — Эта мысль лежит на поверхности, — засомневался Сергей Иванович, — ас тем, что очевидно, нужно обходиться осторожно. Не люблю совпадений, они меня пугают.
   — А меня напрягают, — мрачно согласилась я.
   — А мне все ясно! — заявила Маринка. — Розенкранц твой — это Розин! Он штатный киллер губернатора! Будникова они утопили, а после того как наша газета стала писать об этом деле, они решили и нам рты позатыкать, вот! Поэтому и пугают, поэтому п..
   — И коменданта убили? — спросила я. — Зачем они его убили?
   — У них и спроси! — огрызнулась Маринка. — Может быть, комендант шел нас предупредить об опасности?
   — Ночью?
   — А что? За ним следили! — Маринка едва не покрутила пальцем у виска, возмущаясь моей непонятливостью.
   — И что же? Доследились до нашей редакции, что ли? — уточнила я. — Опять спрашиваю: зачем он сюда пришел?
   — Ну как ты не понимаешь! — застонала Маринка. — Он думал, что ночью его не заметят, и хотел сюда прийти и подождать спокойно до утра, но его настигли!
   — Как излагает! — восхитился Сергей Иванович. — «Настигли»! А жезл, который узнала наша Ольга Юрьевна, это что? Получается, что его настиг Розенкранц!
   — Ничего не получается! Где вы видели преступника, который оставлял бы такое явное указание на себя? — Маринка развозмущалась до того, что ее голос уже набатом отдавал в голове. — Где? — кричала она. — Розенкранца не было здесь, и на него специально сбросили эту улику! Почитайте-ка классиков! Ту же Марину Серову, например!
   Мы с Сергеем Ивановичем молча переглянулись, и Кряжимский, кашлянув, тихо сказал:
   — То есть получается, как говорит один мой приятель Володька Либерзон: «А дураков ищите в зеркале»?
   — Точно он говорит, этот ваш приятель! — подтвердила Маринка. — Не будем такими дураками! Кстати, а вы никогда не говорили про этого знакомого, Сергей Иванович, он женат?
   — Давно и безнадежно, — мягко произнес Кряжимский — Такое в жизни бывает, Мариночка.
   — Да уж, встречали, — буркнула она и снова вышла и взялась за телефонную трубку.
   За пять минут Маринка сумела сорганизовать не только двух уборщиц, но и еще взять взаймы в соседней поликлинике ведро с разведенной хлоркой.
   — Ты хочешь, чтобы мы тут задохнулись, — предположила я.
   — Мы же уходим отсюда, — напомнила мне Маринка, — разве ты забыла?
   — Действительно, забыла, — пробормотала я и, закурив, задумчиво спросила у Маринки:
   — А ты не помнишь, случайно, того разговора около редакции…
   — Какого еще? — заинтересованно переспросила Маринка. — Я все разговоры помню, а если не помню, то мне их придумать — раз плюнуть.
   Что нужно?
   — Ну, этот кожаный мальчик с девочкой мимо проходили, и он еще жабой ее назвал… — начала я.
   — Жабенцией, — поправила меня Маринка, это я хорошо помню, очень эротическое слово, очень, после него сразу так любить хочется! А что?
   — Как она его назвала, не помнишь? Не Антоном?
   — Дай подумать… — прошептала Маринка и посмотрела сперва на потолок, потом на стену, потом снова на потолок и резко кивнула, — да, она его назвала Антошей и…
   — А бомж в коттедже, — бесцеремонно перебила я ее, — сказал нам, помнишь, Виктор, он сказал, что диктофон принадлежит Антону!
   — Точно! Это он и спер его в больнице, — воскликнула Маринка. — Попался, голубчик!
   — Тот вроде ниже ростом был, — засомневалась я.
   — Да? — переспросила Маринка. — Ну что ж, значит, он так профессионально маскировался: бегал на полусогнутых.
   — Ерунда все это. — Я махнула рукой, и тут отворилась дверь, и вошла наша постоянная уборщица.
   — Как вы быстро! — восхитилась Маринка, бросая взгляд на часы.
   — Ну а что откладывать на потом, быстрее сделаешь — быстрее освободишься, — сказала уборщица.
   — Да, да, все так, — рассеянно сказала Маринка, — ну что, Оль, разбегаемся?
   — А ты не хочешь еще разок съездить к коттеджу? Есть шанс взять Антона тепленьким или, по крайней мере, узнать его адрес. — Я взглянула на Маринку, но энтузиазма в ней не заметила.
   — А если это не тот Антон? — спросила она. — И к тому же, он с пистолетом, ты забыла?
   — Помню, — вздохнула я, — поэтому и предлагаю. Лучше уж мы его возьмем, чем он меня или нас, сегодня вечером, например.
   Маринка замерла на месте, переваривая услышанное, а Виктор уже встал и протянул руку. Я положила ему в ладонь ключи от «Лады» и повернулась к Сергею Ивановичу.
   — Я думаю, что вам не стоит с нами ехать, Сергей Иванович, — сказала я, — идите домой и отдыхайте, а заодно напишите статью о том, что у нас тут произошло. Хорошо?
   — Ну, если это приказ… — улыбаясь, начал Кряжимский, вставая.
   — Вы про что? Про то, чтобы идти домой, или про то, чтобы писать? — тоже улыбнулась я.
   — Я про все. Все будет сделано, Ольга Юрьевна, — кивнул мне Кряжимский.

Глава 10

 
   Виктор вел мою машинку ровно и аккуратно и не мешал нам думать. Точнее говоря, думала я, а Маринка, сидящая слева от меня, тоже на заднем сиденье, ворочалась, ворчала и предрекала самое худшее.
   — Он нас пристрелит и правильно сделает, — каркала она упавшим, но настырным голосом. — Из пистолета пристрелит. И никто не узнает, где могилка твоя.
   Я молчала. Маринка, наклонившись, посмотрела мне в лицо, убедилась, что я не сплю, и продолжила:
   — Я бы лучше позвонила твоему любимому майору. Он бы тебя, конечно, обругал, не без этого, но дал бы охрану, как в прошлый раз, помнишь?
   — Помню, — нехотя сказала я.
   Я и сама собиралась позвонить майору Здоренко, но потом просто не решилась. И не потому, что испугалась его криков, на которые он такой щедрый, еще чего! Просто я была почти уверена, что в середине дня Антона не будет в коттедже. Что ему там делать, если он открыл сезон охоты на девушек в городе?
   Одним словом, если совсем уж честно, то забыла я про майора Здоренко. Забыла — ну и фиг с ним. Не настолько я привыкла еще к трупам у нас в редакции, чтобы после них еще о чем-то помнить.
   — Так почему не позвонила? — настойчиво повторила вопрос Маринка.
   — Из-за пустяков людей тревожить, — небрежно бросила я, — неудобно как-то, знаешь ли.
   Маринка, наверное, здорово подивилась на мою отчаянность, но промолчала и больше ничего говорить не стала. А что мне нужно было говорить?
   Признаваться, что я самым пошлым образом забыла про майора? Ага, щаз, она же после этого признания совсем жизни нр даст. Занудит до последней невозможности.
   Мы подъехали к повороту перед мостом и все трое, практически одновременно, взглянули не направо, где стояли коттеджи, а налево, где в кустах вчера занимался колдовством декан Розенкранц. Его там сегодня не было. Или, если уж совсем точно излагать, как положено опытному следопыту, его там не было видно. Но я думаю, что все-таки Розенкранца не было, наверное, нужные ему энергетические ворота закрылись, или еще что-нибудь оккультное случилось.
   Виктор повернул машину вправо, и мы поднялись к коттеджу.
   Остановив «Ладу» напротив входа, Виктор заглушил двигатель, и мы замерли, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Наш коттедж словно вымер или затаился: в нем вроде все было тихо.
   Со стороны коттеджей, расположенных дальше, слышались постукивания молотков, шум работающих электрических инструментов. В общем, обстановка вокруг была нормальная и не располагающая к нервозности. Один только интересующий нас коттедж был тихим и необитаемым. Здесь почему-то никто не работал или, по крайней мере, делал это тихо и незаметно.
   — Ну что, пойдем? — спросила я.
   — Ну не сидеть же здесь, — проворчала Маринка, — вот увидишь, если нас не пристрелят, то…
   — То больше ничего интересного не произойдет, — прервала я ее, — я все уже поняла! Хватит!
   Распахнув дверь машины, я вышла первой и направилась к коттеджу. За мною пошел Виктор, замыкала наше шествие Маринка, продолжающая что-то невнятно бормотать. Мне даже на секунду показалось, что, если бы сейчас раздались выстрелы, Маринка первым делом радостно завопила бы:
   «Ага! Опять я оказалась права!» — и только потом стала бы прятаться.
   Однако никто в нас не стрелял, что радовало.
   Двери в коттедже все еще не было, и это позволяло сперва заглянуть в зал первого этажа и только потом войти в него. Виктор, обогнав меня, вошел первым.
   Маринка подсуетилась и протиснулась в дверной проем сразу же за мною.
   — Прямо склеп какой-то, — сказала она, оглядывая уже знакомые нам серые стены, и чихнула. — Почему тихо?
   — Ну а я-то откуда это знаю? — спросила я. — Вот сейчас найдем этого бомжа и все у него и спросим.
   — Значит, у местного босса здесь будет типа зала, — по-хозяйски осматриваясь, сказала Маринка, — и кухня тут же рядом. Эта планировка называется «пентхауз», ты в курсе, Оль?
   — Мы с тобой это вместе читали в «Космополитене»! — заметила я.
   — А ты помнишь? — удивилась Маринка. — А я вот думаю, откуда это знаю? Оказывается, просто-напросто из журналов. Обидно.
   — И не говори, — поддержала я ее. — Одно расстройство.
   Виктор первым поднялся на второй этаж, тоже оказавшийся пустым, и пошел к лестнице, ведущей на чердак. Чердачная дверь была незаперта и приоткрыта.
   — Эй, сторож! — крикнула Маринка, да так звонко, что я невольно вздрогнула.
   Никто Маринке не ответил. Мы переглянулись.
   — Ну, все ясно, — заявила Маринка, — дальше идти и не стоит: нет же никого! Та-ак! — Она повернулась к лестнице, идущей на первый этаж. — Жаль, я купальника не взяла, а то можно было бы съездить позагорать… Ну, идем отсюда!
   Виктор, поднявшийся до середины лестницы, посмотрел на меня.
   — Может быть, и нет никого, — согласилась я. — Вчера тоже сторожа не было, а мы нашли кое-что интересное. Так что поднимемся, раз уж мы здесь.
   Я решительно начала подниматься по лестнице. Маринка со злобным, как мне показалось, стоном пошла за мной.
   Чердак встретил нас полумраком.
   — Ого! — крикнула Маринка, и ей ответило глухое эхо.
   — Блин, даже акустика есть какая-то, — отметила она.
   — Ну да, концерты можно давать, — сказала я, направляясь к знакомому окну. — Пригласим Ванессу Мэй?
   — Ну только не сюда, — ответила Маринка. — Фу, как тут душно и воняет чем-то. Пожалуй, Ванесса еще и откажется.
   Пока мы пересмеивались, Виктор уже обошел половину чердака, прищуриваясь на каждую кучу тряпья или мусора. Я решила по этой свалке не лазать, не дамское это дело, если у нас мужчина есть.
   — Никого? — спросила у него Маринка.
   Виктор промолчал.
   — Никого и ничего, — подвела итог Маринка и выглянула в запыленное чердачное окно. — Сторож шляется где-нибудь или пьет. Он же алкаш, у него это на роже было написано.
   — Насчет рожи, — сказала я, делая несколько шагов к самому темному углу, чтобы было видно, что я не сачкую, — не скажу, не специалистка, но алкоголь в руках он нес, это точно.
   — Ну нет здесь ничего, пойдемте вниз! — заныла Маринка. — Душно мне здесь.
   — Сейчас, сейчас, — ответила я, следя, как Виктор заканчивает обход. Ему осталось только осмотреть несколько ящиков в дальнем углу. — Еще пару минут и… — тут я замолчала, а Маринка перехватила инициативу.
   — А что тут нам еще делать? — громко развозмущалась она. — Пыль глотать? На фиг не нужно.
   Да и вообще, зря мы сюда приехали, это же очевидно!
   Я в это время была занята очень важным делом: рассматривала кучу тряпья прямо перед собой, и это занятие меня увлекло. Я чувствовала, что здесь что-то есть.
   — А в полу на первом этаже погреба нет? — спросила у меня Маринка. — Может быть, он там спит в прохладе, как говорится в народе, с устатку.
   Я нагнулась и, брезгливо взяв двумя пальчиками, откинула прочь запачканную побелкой и краской рваную телогрейку. Под ней сразу же открылось лицо человека.
   Вскрикнув, я отскочила в сторону. Маринка, что-то ляпнув, взглянула на труп и заорала так, что у меня сразу уши заложило. Виктор мгновенно оказался рядом с нами.
   — Кто это?! Кто?! — вопила Маринка, дергая меня за руку.
   Я сама была немного не в себе, но не орала — не могла, слишком уж сильно затряслась у меня челюсть от страха. Ну сколько же можно?
   Виктор, как всегда, внешне невозмутимый, подошел к трупу и нагнулся над ним.
   — Кто это?! — снова заорала Маринка и так сильно дернула меня за руку, что чуть не вывихнула ее.