Утешить, удержать и уберечь.
Меня он хочет извести, а я
Желаю счастья, силы и победы...
Но страшно за него... - Пред тем как стать
Супругою - ты дочерью была,
Не следует любить превыше долга.
Ты хочешь только моего спасенья?
Не покидай несчастного отца,
Ведь он и так в унынье. Только буду
Я в безопасности, тебе дам знак,
А там, надеюсь, мы соединимся.
Как горько покидать тебя!.. И все же...
Несчастный я!..
Мелхола
Несчастная и я!..
Опять к суровой и бродячей жизни,
К опасностям, к заброшенным пещерам
Ты должен возвратиться!.. Если б я
Была с тобой!.. Мученья облегчить
Могла бы... разделив их...
Давид
Но, во имя
Любви прошу, или, насколько может
Возлюбленный, велю: идти со мной
Не можешь ты, не повредивши мне.
И если мне назначено спастись,
То медлить некогда: вдруг соглядатай
Откроет нас у этого шатра.
Я как пять пальцев знаю эти горы,
Там никакой погони не боюсь. -
Так на прощанье обними меня.
Да будет бог с тобой и оставайся
С отцом, покуда к мужу не вернет
Тебя господь.
Мелхола
Последнее объятье?..
Как у меня не разорвется сердце?
Как я жива еще?..
Давид:
А я?.. Не плачь...
Господь моим ногам дарует крылья.
Мелхола.
Мелхола
Ушел!.. О, небо... Побежать за ним?
Но что за цепь меня не отпускает?
И не могу идти. - Он улетел!
Держу себя, чтоб не пойти за ним...
Вновь потерять его!.. И суждено ли
Увидеться?.. Несчастная жена!
Жена ли ты?.. Замужество ли это?..
Нет, нет, с отцом жестоким не останусь!
Я за тобой хочу идти, супруг!.. -
Пойду за ним, а вдруг его убьют?
Как скрыть мои неловкие следы
За быстрыми его стопами?.. - Что там?..
Какое-то бряцанье слышно в стане...
Чу! нарастает, глухо трубный звук
Прорезывается... И конский топот...
О, небо! Что это?.. Начало боя
Назначено на утро. Кто ответит?
Ионафан... и братья... может, с ними
Случилось что-то... Но какой-то вопль,
И стон, и плач я слышу из шатра
Отцовского?.. Несчастный мой отец!
Бежать к нему!.. Ах, что там за виденье!
Он сам идет, и страшен! Ах, отец!
Саул, Мелхола.
Саул
Ужасная, разгневанная тень,
Оставь меня! Вот я у ног твоих...
Куда бежать?.. Где скрыться?.. Тень, уйди,
О, страшная, не мучь меня. Не хочет
Услышать, все преследует меня...
Земля, разверзнись, поглоти живым...
Ах, только бы не видеть взгляд свирепый
Огромной тени!
Мелхола
От кого бежишь?
Ведь за тобой не гонится никто.
Отец, меня ты видишь? узнаешь?
Саул
Святой пророк, ты хочешь, чтобы здесь
Остановился я? О Самуил,
Отец мой, ты приказываешь? Я
Склоняюсь перед высшим повеленьем.
На эту голову ты возложил
Венец, меня почтил, а нынче топчешь
И знаки власти хочешь отобрать...
Вон вижу - меч карающий господний,
Меч огненный, и я у края бездны...
О всемогущий, отврати его
Не от меня, а от детей. Они
В моем паденье неповинны...
Мелхола
Ужас!
Таким он не был никогда! - Отец,
Оборотись от призрака ко мне...
Саул
О, радость! Лик твой прояснился! Гордый
Старик, ты внял мольбе моей? Не встану,
Покуда чад моих ты не избавишь
От мести. - Что вещаешь ты? "Давид
Тебе был тоже сын, а ты, гонитель,
Хотел его погибели". Прервись
И не вини!.. Давида пусть отыщут,
Пусть он вернется, пусть меня убьет,
Пусть царствует... пусть, только милосердье
Явил бы к детям... Ты неумолим?
Твой взгляд кровав, меч огненный в деснице,
Жар темный пышет из ноздрей! Палит
Меня. Ах! где б укрыться?.. Там...
Мелхола
Как удержать его и как избавить
От наважденья? Ах, послушай!
Саул
Нет,
Там не пройти, там кровь течет препоной.
Как страшно! На обоих берегах
Потока мертвецов нагроможденье...
Ах! Там все смерть. Бежать отсюда... Эй,
А вы кто? - Дети мы Ахимелеха.
"Я сам Ахимелех. Умри, Саул,
Умри". Чей это крик? А! узнаю:
Он весь в крови, и пьет он кровь Саула.
А позади кто? Волосы не тронь!
Ты, Самуил? - Что он сказал? Что скоро
Все будем с ним? Нет, я один, один
С тобою буду; дети ни при чем... -
Где я? - Все привиденья вдруг исчезли.
Я что-то говорил? Где я? Кто ты?
Что там за грохот? Кажется, сраженье,
Но ведь не рассветало, да, там грохот
Сраженья. Поскорей мне щит, копье
И шлем. Подать мне царские доспехи!
Я умереть желаю, но в бою.
Мелхола
Отец, приди в себя!.. Здесь дочь...
Саул
Немедля
Доспехи мне! Какая дочь? Изволь
Повиноваться. Шлем, копье и щит -
Вот мои дети.
Мелхола
Нет, я не оставлю
Тебя...
Саул
Как будто громче воют трубы?
Иду: мне хватит одного меча. -
Ты повинуйся и оставь меня.
Спешу туда: там смерть моя, которой
Ищу.
Саул, Мелхола, Авенир, несколько солдат.
Авенир
О мой несчастный государь!
Куда бежишь? Ужасна эта ночь!
Саул
Что там за схватка?
Авенир
Враг напал внезапно,
И мы разбиты наголову...
Саул
Мы
Разбиты? Что же ты, изменник, жив?
Авенир
Живу, чтобы спасти тебя. Вот-вот
Сюда нагрянут филистийцы, натиск
Их будет грозен. Вверх по этой круче
Я уведу тебя, пока темно.
Саул
Чтобы я жил, когда народ мой гибнет?
Мелхола
Спеши!.. Бой приближается... подходят...
Саул
Неужто бегство?.. А Ионафан,
А сыновья?..
Авенир
О, небо!.. сыновья
Твои стояли твердо.... Горе!
Саул
Понял:
Они мертвы...
Мелхола
О, братья! О, беда!
Авенир
Нет больше у тебя сынов, Саул.
Саул
Кто ж остается? Ты - и то не мне. -
Я в сердце все давно уже решил,
И час настал. - Последний мой приказ
Исполни, Авенир: в надежном месте
Укройте дочь мою.
Мелхола
О нет, отец!
Вокруг тебя я обовьюсь лозой:
Враг в женщину копье метать не станет.
Саул
О дочь... Молчи! Мне больше слез в очах
Не надо. Побежденный царь не плачет.
Ну, Авенир, ступай, спаси ее,
А если недруги ее захватят,
Не говори, что это дочь Саула,
Скажи им, что она жена Давида -
И пощадят ее. Ступай, лети!..
Авенир
Клянусь, коли чего-нибудь я стою,
То будет спасена; но ты...
Мелхола
Отец!
Я не хочу, я не могу оставить
Тебя...
Саул
А я хочу! Еще я - царь.
Враг рядом. Авенир, лети, а будет
Противиться, то силу примени.
Мелхола
Неужто навсегда?..
Саул.
Саул
О, сыновья!
Я был отцом. - И вот ты, царь, один:
Нет ни друзей, ни слуг, ни чад. - Сполна
Оплачено тебе господним гневом? -
Но ты еще со мной, о меч, приди
Для исполнения последней воли. -
Вон воины проклятого врага,
Вон на горе их факелы, мечи...
Здесь, Филистия, ты найдешь меня
Пусть мертвецом, но все-таки - царем.
<...> Если Гольдони еще при своей жизни имел достаточно завидную судьбу
на русской сцене и полностью сохранил свое репертуарное значение по сей
день, если Карло Гоцци после более чем столетнего "забвения" снова ожил на
подмостках, то Альфьери суждена была жизнь не столько сценическая, сколько
литературная.
Авторитет имени Альфьери был достаточно высок у образованного читателя
всегда. Имя его часто упоминалось в русских журналах в начале XIX века и
последующих десятилетий. И& живо интересовались крупнейшие русские писатели.
А. С. Пушкин начал переводить его трагедию "Филипп" (об испанском короле
Филиппе II), но дальше начального монолога не пошел. Большое количество
изданий Альфьери в оригинале в русских библиотеках на протяжении всего XIX
века говорит за себя. И тем не менее вплоть до 1844 года постановок и
переводов трагедий Альфьери в России не было. Причины тут двоякие:
во-первых, вряд ли тираноборческие его трагедии могли бы быть разрешены в
России тех лет по цензурным соображениям. Во-вторых, вряд ли русская
трагическая сцена, воспитанная сперва на классицистской трагедии
французского толка, а в пору романтизма свернувшая на свободный
"шекспировский" путь, могла заинтересоваться всерьез жесткой системой
Альфьери. Не только Шекспир, но и Вольтер были ей ближе.
Постановка "Филиппа" в 1844 году на сцене Александрийского театра, не
имевшая, впрочем, настоящего успеха, намечала тем не менее какой-то поворот.
До русских ушей доходили громы рукоплесканий итальянских зрителей, которые
устраивали овации своим великим трагикам (Модена, Ристори, Росси, Сальвини),
исполнителям "Ореста", "Мирры", "Саула". События в Италии накалялись все
более. Русское общество, внимательно следившее за ними, отлично понимало
роль трагедий Альфьери в воспитании итальянского национального самосознания.
И не оставалось безучастным. В период с 1860 года по 1871 год (год
завершения национальной освободительной войны в Италии) было переведено
шесть трагедий Альфьери ("Мирра", "Розамунда", "Октавия", "Филипп", в
отрывках "Брут Второй", "Виргиния"), был напечатан ряд статей и заметок об
Альфьери. Но в репертуар русского театра он так и не вошел. Время было
упущено. Трагедии Альфьери превратились в "драмы для чтения". Не было уже ни
исторических стимулов, ни насущной театральной потребности. Сама система
актерской сценической декламации подобных произведений была утрачена. Для
русского реалистического театра они казались чуждыми, ненужными. Интересно
отметить, что на свои русские гастроли знаменитые итальянские трагики Росси,
Ристори, Сальвини не привозили пьес Альфьери, хотя в них они блистали у себя
на родине.
В дальнейшем интерес к Альфьери стал уже чисто историко-литературным
или историко-театральным. Появлялись новые переводы, статьи и книги об
Альфьери. Был сделан перевод его замечательной "Жизни Витторио Альфьери,
рассказанной им самим", которая является не только одной из лучших книг в
мировой мемуарной литературе, но и ценнейшим источником для ознакомления с
принципами альфьериевского театра, его взглядами на театр.
Публикуемые переводы Д. Самойлова и Е. Солоновича сделаны специально
для настоящего издания и являются первыми переводами трагедий Альфьери,
выполненными в советское время.
Работа над переводами велась по итальянскому изданию: Vittorio Alfieri,
Le tragedie, a cura di Pietro Cazzani, A. Mondadori editore,
H. Томашевский
(SAUL)
По мнению подавляющего большинства критиков "Саул" лучшая трагедия
Альфьерп. По словам автора, замыслил он ее 30 марта 1782 года. За неделю, с
2 по 8 апреля, набросал прозаический ее вариант. В июле того же года
Альфьери переложил ее в стихи. 26 сентября 1782 года трагедия была
завершена.
В своей "Жизни" Альфьери так описывает происхождение замысла трагедии:
"Начиная с марта того года (1782 г. - Н. Т.) я пристрастился к чтению
"Библии", хотя и читал ее отрывками, не по порядку. Тем не менее и такого
чтения хватило, чтобы зажечься удивительной поэтичностью книги, и я
почувствовал, что не смогу успокоиться, пока не дам выхода охватившему меня
наваждению в каком-нибудь поэтическом сочинении на тему. Так я задумал,
набросал прозой, а вскоре и переложил стихами своего "Саула", который явился
по счету четырнадцатой моей трагедией, полагая, что она будет и последней.
Но творческая моя фантазия так распалилась, что, не осади я ее шпорами
принятого решения, по меньшей мере еще две библейских трагедии явились бы на
свет..."
"Саул" одна из самых скоропалительно вытекших из-под пера Альфьери
трагедий, и, пожалуй, едва ли не самая его любимая. Следует верить автору,
что непосредственным источником вдохновения послужило для него именно чтение
"Библии" ("Первая Книга царств", гл. XII-XXVI), а не тех двух источников
(французского и английского), на которые ссылаются некоторые позднейшие
исследователи творчества Альфьеери. Скорее можно предположить, что интерес к
этому сюжету был подогрет еще и некоторыми итальянскими переложениями
отдельных эпизодов из "Библии", бывших в ходу во времена Альфьери
(свидетельство аббата Калузо, ближайшего друга Альфьери и великолепного
знатока восточных и, в частности, библейских древностей).
"Саул" имел завидную судьбу на итальянской сцене. Не считая
любительского спектакля, в котором роль Саула не без успеха играл сам автор,
можно было бы перечислить множество спектаклей XIX века, в которых выступали
величайшие итальянские трагики, такие как Модена, Росси и Сальвини.
В эпоху Рисорджименто эта трагедия воспитывала пылкий патриотизм,
ненависть к иноземному игу, мечты о единстве Родины. Абстрагированность от
конкретной истории как нельзя лучше подчеркивала общую моральную
направленность трагедии Альфьери.
Публикуемый перевод "Саула" выполнен Д. Самойловым специально для
настоящего издания.
Н. Томашевский
Меня он хочет извести, а я
Желаю счастья, силы и победы...
Но страшно за него... - Пред тем как стать
Супругою - ты дочерью была,
Не следует любить превыше долга.
Ты хочешь только моего спасенья?
Не покидай несчастного отца,
Ведь он и так в унынье. Только буду
Я в безопасности, тебе дам знак,
А там, надеюсь, мы соединимся.
Как горько покидать тебя!.. И все же...
Несчастный я!..
Мелхола
Несчастная и я!..
Опять к суровой и бродячей жизни,
К опасностям, к заброшенным пещерам
Ты должен возвратиться!.. Если б я
Была с тобой!.. Мученья облегчить
Могла бы... разделив их...
Давид
Но, во имя
Любви прошу, или, насколько может
Возлюбленный, велю: идти со мной
Не можешь ты, не повредивши мне.
И если мне назначено спастись,
То медлить некогда: вдруг соглядатай
Откроет нас у этого шатра.
Я как пять пальцев знаю эти горы,
Там никакой погони не боюсь. -
Так на прощанье обними меня.
Да будет бог с тобой и оставайся
С отцом, покуда к мужу не вернет
Тебя господь.
Мелхола
Последнее объятье?..
Как у меня не разорвется сердце?
Как я жива еще?..
Давид:
А я?.. Не плачь...
Господь моим ногам дарует крылья.
Мелхола.
Мелхола
Ушел!.. О, небо... Побежать за ним?
Но что за цепь меня не отпускает?
И не могу идти. - Он улетел!
Держу себя, чтоб не пойти за ним...
Вновь потерять его!.. И суждено ли
Увидеться?.. Несчастная жена!
Жена ли ты?.. Замужество ли это?..
Нет, нет, с отцом жестоким не останусь!
Я за тобой хочу идти, супруг!.. -
Пойду за ним, а вдруг его убьют?
Как скрыть мои неловкие следы
За быстрыми его стопами?.. - Что там?..
Какое-то бряцанье слышно в стане...
Чу! нарастает, глухо трубный звук
Прорезывается... И конский топот...
О, небо! Что это?.. Начало боя
Назначено на утро. Кто ответит?
Ионафан... и братья... может, с ними
Случилось что-то... Но какой-то вопль,
И стон, и плач я слышу из шатра
Отцовского?.. Несчастный мой отец!
Бежать к нему!.. Ах, что там за виденье!
Он сам идет, и страшен! Ах, отец!
Саул, Мелхола.
Саул
Ужасная, разгневанная тень,
Оставь меня! Вот я у ног твоих...
Куда бежать?.. Где скрыться?.. Тень, уйди,
О, страшная, не мучь меня. Не хочет
Услышать, все преследует меня...
Земля, разверзнись, поглоти живым...
Ах, только бы не видеть взгляд свирепый
Огромной тени!
Мелхола
От кого бежишь?
Ведь за тобой не гонится никто.
Отец, меня ты видишь? узнаешь?
Саул
Святой пророк, ты хочешь, чтобы здесь
Остановился я? О Самуил,
Отец мой, ты приказываешь? Я
Склоняюсь перед высшим повеленьем.
На эту голову ты возложил
Венец, меня почтил, а нынче топчешь
И знаки власти хочешь отобрать...
Вон вижу - меч карающий господний,
Меч огненный, и я у края бездны...
О всемогущий, отврати его
Не от меня, а от детей. Они
В моем паденье неповинны...
Мелхола
Ужас!
Таким он не был никогда! - Отец,
Оборотись от призрака ко мне...
Саул
О, радость! Лик твой прояснился! Гордый
Старик, ты внял мольбе моей? Не встану,
Покуда чад моих ты не избавишь
От мести. - Что вещаешь ты? "Давид
Тебе был тоже сын, а ты, гонитель,
Хотел его погибели". Прервись
И не вини!.. Давида пусть отыщут,
Пусть он вернется, пусть меня убьет,
Пусть царствует... пусть, только милосердье
Явил бы к детям... Ты неумолим?
Твой взгляд кровав, меч огненный в деснице,
Жар темный пышет из ноздрей! Палит
Меня. Ах! где б укрыться?.. Там...
Мелхола
Как удержать его и как избавить
От наважденья? Ах, послушай!
Саул
Нет,
Там не пройти, там кровь течет препоной.
Как страшно! На обоих берегах
Потока мертвецов нагроможденье...
Ах! Там все смерть. Бежать отсюда... Эй,
А вы кто? - Дети мы Ахимелеха.
"Я сам Ахимелех. Умри, Саул,
Умри". Чей это крик? А! узнаю:
Он весь в крови, и пьет он кровь Саула.
А позади кто? Волосы не тронь!
Ты, Самуил? - Что он сказал? Что скоро
Все будем с ним? Нет, я один, один
С тобою буду; дети ни при чем... -
Где я? - Все привиденья вдруг исчезли.
Я что-то говорил? Где я? Кто ты?
Что там за грохот? Кажется, сраженье,
Но ведь не рассветало, да, там грохот
Сраженья. Поскорей мне щит, копье
И шлем. Подать мне царские доспехи!
Я умереть желаю, но в бою.
Мелхола
Отец, приди в себя!.. Здесь дочь...
Саул
Немедля
Доспехи мне! Какая дочь? Изволь
Повиноваться. Шлем, копье и щит -
Вот мои дети.
Мелхола
Нет, я не оставлю
Тебя...
Саул
Как будто громче воют трубы?
Иду: мне хватит одного меча. -
Ты повинуйся и оставь меня.
Спешу туда: там смерть моя, которой
Ищу.
Саул, Мелхола, Авенир, несколько солдат.
Авенир
О мой несчастный государь!
Куда бежишь? Ужасна эта ночь!
Саул
Что там за схватка?
Авенир
Враг напал внезапно,
И мы разбиты наголову...
Саул
Мы
Разбиты? Что же ты, изменник, жив?
Авенир
Живу, чтобы спасти тебя. Вот-вот
Сюда нагрянут филистийцы, натиск
Их будет грозен. Вверх по этой круче
Я уведу тебя, пока темно.
Саул
Чтобы я жил, когда народ мой гибнет?
Мелхола
Спеши!.. Бой приближается... подходят...
Саул
Неужто бегство?.. А Ионафан,
А сыновья?..
Авенир
О, небо!.. сыновья
Твои стояли твердо.... Горе!
Саул
Понял:
Они мертвы...
Мелхола
О, братья! О, беда!
Авенир
Нет больше у тебя сынов, Саул.
Саул
Кто ж остается? Ты - и то не мне. -
Я в сердце все давно уже решил,
И час настал. - Последний мой приказ
Исполни, Авенир: в надежном месте
Укройте дочь мою.
Мелхола
О нет, отец!
Вокруг тебя я обовьюсь лозой:
Враг в женщину копье метать не станет.
Саул
О дочь... Молчи! Мне больше слез в очах
Не надо. Побежденный царь не плачет.
Ну, Авенир, ступай, спаси ее,
А если недруги ее захватят,
Не говори, что это дочь Саула,
Скажи им, что она жена Давида -
И пощадят ее. Ступай, лети!..
Авенир
Клянусь, коли чего-нибудь я стою,
То будет спасена; но ты...
Мелхола
Отец!
Я не хочу, я не могу оставить
Тебя...
Саул
А я хочу! Еще я - царь.
Враг рядом. Авенир, лети, а будет
Противиться, то силу примени.
Мелхола
Неужто навсегда?..
Саул.
Саул
О, сыновья!
Я был отцом. - И вот ты, царь, один:
Нет ни друзей, ни слуг, ни чад. - Сполна
Оплачено тебе господним гневом? -
Но ты еще со мной, о меч, приди
Для исполнения последней воли. -
Вон воины проклятого врага,
Вон на горе их факелы, мечи...
Здесь, Филистия, ты найдешь меня
Пусть мертвецом, но все-таки - царем.
<...> Если Гольдони еще при своей жизни имел достаточно завидную судьбу
на русской сцене и полностью сохранил свое репертуарное значение по сей
день, если Карло Гоцци после более чем столетнего "забвения" снова ожил на
подмостках, то Альфьери суждена была жизнь не столько сценическая, сколько
литературная.
Авторитет имени Альфьери был достаточно высок у образованного читателя
всегда. Имя его часто упоминалось в русских журналах в начале XIX века и
последующих десятилетий. И& живо интересовались крупнейшие русские писатели.
А. С. Пушкин начал переводить его трагедию "Филипп" (об испанском короле
Филиппе II), но дальше начального монолога не пошел. Большое количество
изданий Альфьери в оригинале в русских библиотеках на протяжении всего XIX
века говорит за себя. И тем не менее вплоть до 1844 года постановок и
переводов трагедий Альфьери в России не было. Причины тут двоякие:
во-первых, вряд ли тираноборческие его трагедии могли бы быть разрешены в
России тех лет по цензурным соображениям. Во-вторых, вряд ли русская
трагическая сцена, воспитанная сперва на классицистской трагедии
французского толка, а в пору романтизма свернувшая на свободный
"шекспировский" путь, могла заинтересоваться всерьез жесткой системой
Альфьери. Не только Шекспир, но и Вольтер были ей ближе.
Постановка "Филиппа" в 1844 году на сцене Александрийского театра, не
имевшая, впрочем, настоящего успеха, намечала тем не менее какой-то поворот.
До русских ушей доходили громы рукоплесканий итальянских зрителей, которые
устраивали овации своим великим трагикам (Модена, Ристори, Росси, Сальвини),
исполнителям "Ореста", "Мирры", "Саула". События в Италии накалялись все
более. Русское общество, внимательно следившее за ними, отлично понимало
роль трагедий Альфьери в воспитании итальянского национального самосознания.
И не оставалось безучастным. В период с 1860 года по 1871 год (год
завершения национальной освободительной войны в Италии) было переведено
шесть трагедий Альфьери ("Мирра", "Розамунда", "Октавия", "Филипп", в
отрывках "Брут Второй", "Виргиния"), был напечатан ряд статей и заметок об
Альфьери. Но в репертуар русского театра он так и не вошел. Время было
упущено. Трагедии Альфьери превратились в "драмы для чтения". Не было уже ни
исторических стимулов, ни насущной театральной потребности. Сама система
актерской сценической декламации подобных произведений была утрачена. Для
русского реалистического театра они казались чуждыми, ненужными. Интересно
отметить, что на свои русские гастроли знаменитые итальянские трагики Росси,
Ристори, Сальвини не привозили пьес Альфьери, хотя в них они блистали у себя
на родине.
В дальнейшем интерес к Альфьери стал уже чисто историко-литературным
или историко-театральным. Появлялись новые переводы, статьи и книги об
Альфьери. Был сделан перевод его замечательной "Жизни Витторио Альфьери,
рассказанной им самим", которая является не только одной из лучших книг в
мировой мемуарной литературе, но и ценнейшим источником для ознакомления с
принципами альфьериевского театра, его взглядами на театр.
Публикуемые переводы Д. Самойлова и Е. Солоновича сделаны специально
для настоящего издания и являются первыми переводами трагедий Альфьери,
выполненными в советское время.
Работа над переводами велась по итальянскому изданию: Vittorio Alfieri,
Le tragedie, a cura di Pietro Cazzani, A. Mondadori editore,
H. Томашевский
(SAUL)
По мнению подавляющего большинства критиков "Саул" лучшая трагедия
Альфьерп. По словам автора, замыслил он ее 30 марта 1782 года. За неделю, с
2 по 8 апреля, набросал прозаический ее вариант. В июле того же года
Альфьери переложил ее в стихи. 26 сентября 1782 года трагедия была
завершена.
В своей "Жизни" Альфьери так описывает происхождение замысла трагедии:
"Начиная с марта того года (1782 г. - Н. Т.) я пристрастился к чтению
"Библии", хотя и читал ее отрывками, не по порядку. Тем не менее и такого
чтения хватило, чтобы зажечься удивительной поэтичностью книги, и я
почувствовал, что не смогу успокоиться, пока не дам выхода охватившему меня
наваждению в каком-нибудь поэтическом сочинении на тему. Так я задумал,
набросал прозой, а вскоре и переложил стихами своего "Саула", который явился
по счету четырнадцатой моей трагедией, полагая, что она будет и последней.
Но творческая моя фантазия так распалилась, что, не осади я ее шпорами
принятого решения, по меньшей мере еще две библейских трагедии явились бы на
свет..."
"Саул" одна из самых скоропалительно вытекших из-под пера Альфьери
трагедий, и, пожалуй, едва ли не самая его любимая. Следует верить автору,
что непосредственным источником вдохновения послужило для него именно чтение
"Библии" ("Первая Книга царств", гл. XII-XXVI), а не тех двух источников
(французского и английского), на которые ссылаются некоторые позднейшие
исследователи творчества Альфьеери. Скорее можно предположить, что интерес к
этому сюжету был подогрет еще и некоторыми итальянскими переложениями
отдельных эпизодов из "Библии", бывших в ходу во времена Альфьери
(свидетельство аббата Калузо, ближайшего друга Альфьери и великолепного
знатока восточных и, в частности, библейских древностей).
"Саул" имел завидную судьбу на итальянской сцене. Не считая
любительского спектакля, в котором роль Саула не без успеха играл сам автор,
можно было бы перечислить множество спектаклей XIX века, в которых выступали
величайшие итальянские трагики, такие как Модена, Росси и Сальвини.
В эпоху Рисорджименто эта трагедия воспитывала пылкий патриотизм,
ненависть к иноземному игу, мечты о единстве Родины. Абстрагированность от
конкретной истории как нельзя лучше подчеркивала общую моральную
направленность трагедии Альфьери.
Публикуемый перевод "Саула" выполнен Д. Самойловым специально для
настоящего издания.
Н. Томашевский