Страница:
– Ы-ы-ы!!! – Алесса хлопнула себя по лбу. – Вы что, идиоты? Я сказала – три капли на кружку чая, да, но на одну кружку! Одну! Вечером перед сном!
Она загнула на одной руке два пальца, на другой – четыре, и оставшимися помахала перед носом несчастного пьяницы.
– Так ведь вку-у-усно!
Пять дней назад к ней пришёл ростовщик и пожаловался на то, что плохо спит уже две недели. На вопрос почему, тот пожал плечами: кашляю. Алесса приказала ему открыть рот и, стараясь не дышать, заглянула в послушно раззявленную пасть. Да, бронхит был нанутро! Зелий у знахарки хватало с избытком, но вовсе не для распитий их под закуску. Дело в том, что в состав входил особый набор трав, настоянный на спирту, и крепость была соответственной. Через неделю – ни бронхита, ни его последствий, но вместо того, чтобы лечиться, друзья-товарищи устроили грандиозную попойку.
«Сколько же они чаю-то выдули?» – размышляла Алесса, наполняя расписную бутылочку из небьющегося стекла. Неразбавленным зелье было отвратительным на вкус, а вот с чаем – очень даже ничего. Не эльфийские вина, конечно, но и не гномий самогон.
При мысли об эльфах Алесса вздрогнула.
– Вот, держи! – протянула она бутыль. – Надо же, два сапога – пара: Сатьян да Демьян! Один кривой, второй – косой, и оба – бестолковые!
Она пересчитала деньги, и пристально посмотрела на ростовщика.
– Мало! Да ещё сколками[5] набросал, крохобор несчастный!
– Да ведь детинка, как всегда! – удивлённо сказал мужик.
– За бутылку плати. Здесь вам не посудная лавка, а я не добрая фея – тарой разбрасываться.
Демьян сердито засопел и полез в карман. Вдруг рука его на что-то наткнулась, и мужик просиял:
– На-ко вот, возьми! Всё же лучше, чем деньги!
– Я не содержу ломбард! – отрезала знахарка, но на предложенное золотое колечко взглянула заинтересованно. Тонкое, узорчатое, ровно паучком плетёное, с маленьким зелёным камнем. То, что камень – не изумруд, хотя и похож, Алесса поняла сразу. «Как глаза Вилля, – подумала девушка, – они не просто зелёные, а изумрудные с золотыми искрами». И чуть не плюнула от досады: уже второй раз его поминает.
Колечко село на безымянный палец правой руки, словно влитое.
– Бери, бери, – настойчиво повторил Демьян, – не украл, не боись. Дочкино это, от первой жены которая. Уезжала когда, всё забрала, а его вот забыла. Агафья зацапать себе хотела, да не отдал… стерве. А ты – девка хорошая, хоть и вредная. Колечко-то, оно живое будто, к плохим людям не идёт, а ты ему, видать, по вкусу пришлась, вишь, сидит, слезать не хочет!
Алесса пристально посмотрела на мужика: тот не шутил. Потом взглянула на кольцо, и зелёный камушек задорно ей подмигнул, мол, что, не нравлюсь?
– Спасибо тебе, Демьян, – сказала Алесса, продолжая любоваться колечком. Кольцо блестело, камень кокетливо сверкал – похоже, ему нравилось быть в центре внимания. – Добрый ты мужик, да жаль тебя, пьёшь больно много.
– Да от такой бабы кто хошь запьёт, – вздохнул ростовщик.
Знахарка его понимала. Жена Демьяна была Стервой. Именно так, с большой буквы. И при этом стервой верующей. Она исправно ходила в Храм Триединого, не пропускала ни одной службы, соблюдала все посты и предписания. Казалось бы, такой человек должен быть тихим и смиренным, как предписано законом Божьим, ан нет. Агафья умудрялась доводить до белого каления всё население Северинга, пугая нечестивцев грядущими муками в Бездне. Побаивалась она только Вилля. Марта рассказала Алессе, что давно, когда тот был мальчишкой, Агафья больше всех нападала именно на него. Правильно, что мог сделать ещё чужой в городе подросток-нелюдь, не способный нагрубить взрослой женщине? Но однажды, когда Агафья в очередной раз разошлась и стала пророчить, что явится к нему и его сородичам семиглавый дракон, в эльфа словно вселился бес. Он резко побледнел, злобно сверкнул зелёными глазищами и выдал такую длинную и сочную фразу, что присутствующие при этом люди и гномы пооткрывали рты, орки восхищённо зааплодировали, а дриады прикрыли уши. Марта клялась, что даже паузы в этом выражении звучали непристойно. С тех пор Агафья стала обходить Вилля стороной или ограничивалась советами да пожеланиями, и плевалась у него за спиной.
«Опять я его вспомнила, – подумала Алесса, – теперь точно придёт». А вслух сказала следующее:
– Знаешь что, Демьян, если будет совсем уж сильно доставать, приходи ко мне, я тебе дам тебе пузырёчек маленький, незаметный, капнешь ей в чай али воду то зелье волшебное, и будет сидеть твоя жена тихая как мышка, кашлянуть бояться.
– Это почему?
– Да чтобы не обделаться! – весело закончила Алесса.
Демьян захохотал.
– А вот это мне по душе! Я при ней нарочно пить буду – пущай злится… засранка!
Демьян, посмеиваясь, захлопнул дверь и на улице с кем-то столкнулся. Алесса напрягла чуткие уши и услышала, как ростовщик, захлёбываясь от восторга, описывает своему собеседнику кару, ожидающую его жену в самом скором времени.
«Вот это было бы совсем неплохо», – отозвался тот, второй, и знахарка подпрыгнула на месте. Этот голос она узнала бы из миллиона.
– Марта, я в чулане! – крикнула девушка и с быстротой молнии метнулась прочь от прилавка.
Порог аптеки переступил никто иной, как капитан городской стражи Арвиэль Винтерфелл.
Вот уже целый год он был для неё сущим наказанием. Она пряталась в доме, скрывалась в переулках, едва завидев издали его высокую фигуру, но всё равно везде натыкалась на несносного эльфа. Знахарке уже начало мерещиться, что он преследует её, и в голову закрадывалась паническая мысль о бегстве. Иногда ей хотелось превратиться не в пантеру, а в маленькую мышку, а ещё лучше, стать невидимой.
Он был прав, когда решил, что оборотень не исцеляет ногу из-за травницы. Но была ещё одна причина: пока она болеет, никто не выгонит на улицу, а Алессе очень не хотелось уходить. Дремлющая в глубине души чёрная пантера тоже была вполне довольна – тепло, сытно, а главное, безопасно. Обе сущности – и Алесса, и южная кошка – чувствовали, что в этом городке смогли бы прижиться. Поначалу Вилль внушал ей доверие, хотя девушка знала, что эльфы относятся к оборотням ещё с большим отвращением, чем люди. На Дивный Народ не действовали проклятые болезни, эльф никогда не превратится в вампира или оборотня, поэтому они считали перевёртышей чем-то вроде извращённой формы человечьей жизни, не имеющей право на существование.
Год назад Алесса настроилась на серьёзный разговор, но Вилль её опередил. Девушка, ликуя в душе, но сохраняя скептическое выражение лица, слушала заверения в необходимости её, как профессионального знахаря, слегка приоткрыла рот, когда парень принялся расписывать салют на грядущей Ярмарке. И закаменела, узнав о его должности.
– Да в чём дело-то? – не понял Вилль. – Ну, капитан, ну, стражи, так ведь стража-то – липовая!
Липовая – не липовая, какая разница. Ни один уважающий себя оборотень не станет связываться с охраной, какой бы она ни была. А кошка Алесса себя уважала. Поэтому она стала потихоньку отваживать эльфа от дома травницы. Сначала избегала его, отговариваясь занятостью, затем начала подшучивать и хамить. Какой же парень захочет общаться с наглой самовлюблённой девицей? Знахарка видела, что он искренне не понимает причины таких перемен, но поделать с собой ничего не могла: стражей она люто ненавидела и боялась. Вилль стал заходить всё реже, и Алесса вздохнула с облегчением. Она твёрдо решила остаться в городе, чем несказанно порадовала Марту, так что эльф-стражник был ей совсем ни к чему. Нельзя оборотню иметь таких друзей – вдруг догадается или сама чего сболтнёт ненароком. А у него вон какие сабли, небось, не для красоты носит. Одну в сердце, другой – хрясь по шее, и всё, нет больше Алессы-кошки.
Девушка у Марты скоро совсем обжилась. Они расчистили захламлённый чердак, превратив его во второй этаж. Алесса заставила мебелью и украсила на свой вкус получившуюся комнату, и перебралась жить туда. Из сеней на чердак теперь вела добротная лестница с перильцами вместо старенькой стремянки, а ещё Алесса заказала новое окно. Хорошее, из прочного толстого стекла, снаружи – съёмные ставни. Марта похохатывала, глядя, как девушка тщательно смазывает петли маслом – чтобы ни одна не скрипнула. Алесса не обращала внимания на травницу: она знала, что время от времени придётся выпускать кошку погулять, иначе та может взбеситься и пересилить её волю. Оборотень – два в одном – человек и зверь. Они должны понимать друг друга, и хотя человек в этой паре хозяин, он должен иногда уступать второй сущности.
Весной, летом и в начале осени женщины собирали травы, сушили, делали заготовки на зиму и варили зелья. Попутно Алесса обучала Марту своему мастерству. В цветочках-листочках женщина разбираться так толком и не научилась, зато почему-то стала ловко вправлять вывихнутые суставы, лечить Алессиными зельями зубы, желудки и обмороженные конечности. Лавка превратилась в аптеку, они сделали ремонт, в общем… Колесо жизни неспешно катилось по дороге, но под это самое колесо всё время норовил попасть один камушек. И звали его Арвиэль Винтерфелл.
А сейчас он собственной персоной зачем-то прикатился в лавку и беседует с Мартой! Алесса зашипела и приложила ухо к двери – слышимость была великолепной.
– К нам с утра Эртан заходил, – сказала Марта, – успокоительное для жены брал. Так Леська сама перепугалась, самое лучшее, из ярмарочных запасов отдала!
По всему городу вот уже более полугода ходила самая животрепещущая сплетня: дриада Ксандра ждёт ребёнка. От мужа орка! Да это же неслыханно и невиданно! О полуэльфах люди слышали, о полуорках – тоже, но такое! Почтенные кумушки-горожанки не переставали рассуждать, как же ребёночек-то будет выглядеть? Зелёненький, как папочка, али светло-коричневый, как древесная дриада? Когда Ксандра поняла, что беременна, то мигом помчалась к Алессе, и та в ответ на новость разинула рот. Конечно, знахарка согласилась присмотреть за Ксандрой и роды принять – танцовщица была ей симпатична, а к тому же она испытывала невероятное профессиональное любопытство.
– А что случилось? – забеспокоился эльф.
– Кусай исчез! Ксанка совсем извелась. А ведь уже не первый пёс пропадает.
– Ну да, на той неделе у кузнеца Сидора Гранит исчез, как в воду канул, с месяц назад – Сатьянов Пивон, – припомнил Вилль. – С чего бы вдруг?
– А ведь какие все здоровые были, таких со двора не сведёшь. Может, волки сманили?
– Вряд ли. Наверное, сами за ворота выбежали, да в лесу и околели. Алесса-то где? – вдруг понизив голос, спросил эльф.
Знахарка совсем слилась с дверью. Подозревает! Как пить дать, подозревает! Вдруг уже догадался, что она – не человек? А теперь ещё решит, что собак съела! Ууу!
– В чулане, – так же шёпотом отвечала Марта. Девушке показалось, что голос травницы звучит как-то насмешливо. – Прячется…
– От меня, что ли? Ну-ну, от меня, дорогая Алесса, не спрячешься!
Знахарка вдруг поняла, что последнюю фразу он произнёс специально для неё, и по спине несчастной заструился холодный пот. Догадался! Собаки! Сабли! Бежать, а-а-а!
Входная дверь снова хлопнула, и послышался визгливый, такой знакомый голос:
– Где она?! Где эта воровка?!
Агафья! Ну вот, теперь ещё и эту принесло! День определённо покатился кошке под хвост. Девушка свирепо зарычала – если очень страшно, надо срочно на кого-нибудь наорать. Способ действенный и неоднократно проверенный! Она сжала кулаки, сделала зверское лицо и решительно распахнула дверь.
– Ты кого это воровкой обзываешь, а?!
– Тебя!!! – ростовщица завопила так, что Вилль прикрыл уши. – Вот, полюбуйтесь-ка, господин капитан, на преступницу! Девка бесстыжая! Сначала мужа у меня сводит-приманивает, каждый день божий сюда приваживает! Грех!!! Зельями приворотными поит, ведьма! Грех!!! А теперь и обокрала! Грех!!!
Бедный эльф вытаращился на бесноватую совершенно круглыми глазами. Он вообще ничего не понял, кроме того, что Алесса грешит напропалую, а Вилль должен её остановить. Девушка уперла руки в бока и грозно пошла на противную бабу.
– Да будь я твоим мужем, то и к кикиморе бы от тебя сбежала! Ты рожу свою видела? К тебе мужик подойти ночью только с мешком, небось, и может!
– Что!!! – заверещала Агафья, в свою очередь надвигаясь на Алессу. – Воровка!!!
Вилль оказался посередине беснующихся баб. Обе брызгали слюной, махали кулаками и ни на минуту не закрывали рты. Марта спешно ретировалась за прилавок, а эльф подумал, что если вдруг упадёт в обморок от шума, то никто этого даже не заметит, и они будут орать уже над его распростёртым на полу телом.
– ТИ-И-ХО!!!
Спорщицы наконец-то замолчали и с ненавистью уставились уже на эльфа. Как же, оторвали от такого приятного занятия! Вилль перевёл дыхание.
– Госпожа Агафья, что случилось? Вы пришли в чужой дом, кричите, сквернословите. От меня вы чего хотите?
– А вы взгляните-ка на ручку этой… знахарки! Колечко-то на ней моё!
Вилль посмотрел на скрещеные на груди руки девушки и чуть не вскрикнул. Нашлось!
– Алесса, откуда оно у тебя?!
– Демьян подарил! Ничего я не воровала, пусть не врёт!
– Да чтоб пьяница этот кому хоть ворону дохлую подарил?! – встряла Агафья. – Не своровала, так выдурила. Арестуйте её сию же минуту, господин капитан, во имя справедливости Божьей!
– Всё равно не отдам! Оно не снимается! – едко усмехнулась девушка.
– Не снимается?! Совсем?!
Алесса окончательно растерялась. Эльф смотрел на неё, как на какую-то диковинку: изумлённо и радостно одновременно.
– Совсем – только с пальцем!
– Ну что, господин начальничек, будете её арестовывать, али нет?!
– Нет! – отрезал Вилль. – Потому как не за что.
Агафья злобно зашипела и вытаращила на эльфа бешеные глаза.
– Спелись?! Ну конечно, кто же ещё бесовку защищать будет, как не нелюдь остроухая! Смотрите, по всем вам пройдётся огонь да…
И осеклась, что-то припомнив. Алесса воспользовалась паузой и прикрикнула:
– Катись, убогая! Ещё раз здесь увижу – мочегонкой напою!
Ростовщица привычно забурчала под нос и побрела вон под насмешливо-презрительным взглядом знахарки. И на сей раз Алесса достойно вышла из схватки победительницей, а как же иначе? Знай пантеру – не тяпнет, так рявкнет!
– Э-э-э, может, чайку? – подала голос молчавшая доселе Марта. Она прекрасно знала, что, когда Алесса «в образе», вмешиваться не стоит.
– Да нет, Марта, спасибо! – отозвался Вилль и усмехнулся. – А то вдруг Алесса и меня потравит? А скажи, кольцо тебе правда подарили?
– Точнее, поменяли, в шутку… На бутылку!
Капитан твёрдо решил напиться. Дожили! Эльфийские фамильные кольца уже меняют на… бутылки! Вилль даже не знал, смеяться ему или злиться. Ну, Алесса! Такое только с ней может произойти. С тех пор, как девушка появилась в городе, здесь стало веселее. Но не для него. Вилль прекрасно понял, почему вдруг в один прекрасный момент Алесса вдруг превратилась из гостеприимной хозяйки в злобную и вредную девчонку. Он знал, что во всех городах Неверры именно городская стража ведёт охоту на оборотней.
Вилль собирался сказать Алессе, что знает про её вторую сущность, но не успел, проболтался о должности. Результат себя ждать не заставил, а жаль. Он всё-таки решил не рассказывать девушке правду – ещё испугается и сбежит, а городу она была очень и очень полезна. Сидор, кузнец-гном, излечился от постоянных мигреней, Эртану она подкинула некий рецепт, после чего пиво приобрело особо приятный вкус, научила неким профессиональным премудростям знахарку Феодору. В караулке на столе теперь блестела зелёненькая бутыль с похмельным отваром, и у эльфа перестала болеть голова от традиционного запаха перегара.
В Северинге Алессу считали вздорной, но в общем-то неплохой девушкой – в помощи она никогда никому не отказывала. В прошлом году расписала внутри Храм Триединого, чем несказанно обрадовала жреца Теофана. Вилль, когда узнал об этом, захохотал. Вот это да, художница-нечисть пишет святые лики, а рядом растроганно умиляется жрец! На ярмарку девушка не пошла, но Вилль видел там Марту, сосредоточенно рыщущую по рядам. Оказалось, что она ищет… гитару! Эльф сначала посмеялся, но после того как прогулялся под окнами травницы, смеяться перестал.
С Алессой постоянно происходили забавные случаи на потеху всему городу. Прошлой весной она углядела в реке какие-то водоросли и отважно полезла доставать, а вместо этого выудила за волосы ещё не окончательно проснувшуюся после зимы Мириаду. И конечно, тут же с ней разругалась в пух и прах! Случайно вылила из окна ведро грязной воды прямо на голову Агафье, после чего стала доказывать, что это святой дождь. Вилль почти не сомневался, что и капкан в лесу она поймала исключительно по причине своей невезучести: то ли на птичку загляделась, то ли на звёзды. А теперь умудрилась купить эльфийское кольцо у ростовщика за бутылку. Кольцо, в некотором роде, волшебное, просто так с неба не падающее. Самое удивительное, что оно повело себя очень странно – взяло да и пошло к оборотню. Неужели Пресветлая решила пошутить? За Двуликой Богиней водился грешок испытывать своих подопечных, проверять их чувства и веру.
Размышляя таким образом, Вилль сам не заметил, как добрался до орочьего дома, и неплохое с утра настроение подёрнулось морозной корочкой. Бедная Ксана! А ведь ещё и утешать её придётся… Эльф нерешительно поднял руку, но дверь распахнулась сама, открыв домохозяина во всей зелёной красе.
– Аррвилль! – оскалил клыки приятель и привычно хлопнул его по плечу. Вилль пошатнулся, но на ногах всё же устоял. Орк был на голову выше отнюдь немаленького эльфа, тогда как дриада – почти настолько же ниже.
Странное дело, но Эртан, похоже, совсем не тосковал по исчезнувшей собаке. «Что-то здесь не чисто!» – смекнул эльф, подгоняемый дружескими тычками в спину. После особо увесистого Вилль буквально вылетел на середину гостиной комнаты и едва не растянулся прямо перед ксаниным креслом. Дриада подняла на эльфа печальные чёрные глаза и помахала перед его носом полотенцем с вышитой лохматой псиной.
– Вот, Виллюшка, и всё что осталось мне от Кусаюшки! Одна только вечная память, – и вздохнула.
– Не переживай так, Ксана, – эльф невольно скосил глаза на большой круглый живот будущей мамаши, – о нём лучше подумай, тоже ведь чувствует, беспокоится… Новую собаку заведи…
– Новую?! Никого мне не надо, окромя Кусаюшки! Ах, я ведь как думала, родится малыш-то, играть с ним будет, потешаться, за хвост таскать! – Ксандра мечтательно прикрыла глаза. – Иди-ка лучше, послушай!
Беременная дриада ничем не отличалась от простой беременной женщины. Когда срок был маленький, Вилль продолжал наведываться к друзьям почти каждый день и на чудачества Ксандры внимания не обращал. Дриада то беспричинно смеялась, то охала и закатывала глаза, пугая обоих мужчин. Если ей было нужно что-то поднять с пола, она так кряхтела, что чуткий эльф тут же бросался на помощь. Тогда Ксанка начинала хихикать и говорила: «Не надо, не надо, сама справлюсь! Лучше в другом помоги: в трактире за меня попляши али спой чего!» Иногда дриада начинала с восторгом рассказывать сколько, когда и чем её тошнит. Тогда эльф и орк менялись цветом кожи: Эртан белел, а Вилль зеленел. Страж стал заходить значительно реже.
Вилль вздохнул и послушно приложил ухо к животу дриады. Ксана тут же блаженно зажмурилась и запустила руку в волосы Стража: кружевница любила всё, что напоминает шёлк.
– Ну, сыночек али дочка? – промурлыкала дриада.
Эльф насторожился, но услышал только какое-то бульканье. В следующий момент маленькая детская ножка врезалась ему в ухо.
– Мальчик, определённо. И характер точно будет отцовский!
– Ах, как хорошо! – воскликнула дриада.
– Пойдём-ка, дрруг Аррвилль! За перрвенца выпьем – чтоб выррос настоящим оррком: диким, но добрродушным!
Позже, когда глаза у обоих мужчин весело заблестели, Вилль всё-таки рискнул задать вопрос:
– Эртан, а ты-то чему радуешься? Совсем пса не жаль, да?
– Жену жалко, урродца – не очень. Всё рравно толку от него не было никакого! Жррал в три горрла, на проходе вечно валялся. В крровать к нам лез, бесстыжий! – пожаловался орк.
– Мда, это совсем беда… Слушай, а это часом… не ты его… того?
– Да ты что! – возмутился Эртан. – Ксанку огоррчить?! Да я бы ей хоть ррусалку в аквариуме завёл! Сам, небось, дуррак, в лес убежал на ужин к волкам!
– Это не волки, – вздохнул Вилль. Лесных волков он хорошо знал. Несколько лет назад оголодавшая стая посреди бела дня вдруг ворвалась в распахнутые ворота. Паника, крик! Но Вилль не растерялся. Он спокойно подошёл к хищникам и что-то им сказал-прорычал. Волки ушли, так никого и не тронув. Орк тоже помнил этот случай и Стражу поверил на слово.
– Может, кто из своих? Пёс-то ведь не перрвый, да все крупные, пушистые. Яррмарка скоро, может, живодёрр какой их на шкурру? Надо будет походить, пррисмотреться!
Вилль ничего не ответил. У него возникли свои мысли на этот счёт, и отнюдь не весёлые. Неужели Алесса ни с того, ни с сего озверела? Целый год сидела тише мыши, а тут – на тебе!
Метаморфы появились около трёх сотен лет назад после войны с южной страной Скадаром. Откуда они взялись, неверрийская история умалчивает. В «Большую Имперскую Энциклопедию» были занесены существующие четыре подвида. Беары-медведи выбрали лесистое междуречье Алидары и Силль-Тьерры, кицунэ-лисицы ушли на восток, в необъятные степи Оркана, варги-волки облюбовали западное побережье. Теплолюбивые науми – леопарды и пантеры – прижились у подножия неприступной Поднебесной Цепи.
Эльф несколько раз видел смутную тень в лесу и в городе, но рассмотреть её так и не удалось. Будет очень печально, если это всё-таки окажется Алесса. Придётся серьёзно с ней поговорить.
– И создал Творец Триединый Мир, и отделил Небо от Бездны, ибо нет добра без зла, как и света без тьмы! – Все пред ликом Его едины, и ответ держать наравне будем! Выбирай свой путь, дочь моя, а грешникам все деяния мирские зачтутся… – поучительно цитировал жрец Теофан.
– Знаю, знаю! Ходит он к ней ночью, зверем оборачивается да на спине своей катает! Приворожила! И мужа моего, всех приворожила!.. Погубят нас нелюди, погу-убят!!! – тосковала безутешная женщина.
Похоже, ей требовался вовсе не собеседник, а внимательный слушатель. На худой конец, сгодилось бы и зеркало. Теофан невпопад кивал и поддакивал, а сам в это время изучал расписной потолок. Под самым сводом – Треугл Иллиатара, всё по канону девочка расписала. Узлы символа унизаны рунами триединства тела, души и разума. Только слившись, они могут отделить ложь от истины и сделать выбор. В центре Треугла, на золочёном престоле, восседает сам Творец и ждёт души на суд праведный. И покаявшимся, и непокорным – всем воздастся по деяниям мирским. Девять верных учеников Иллиатара будут листать летопись каждой из душ и сыпать на Весы Воздаяния песок белый и чёрный, но последнее Слово останется за Творцом. По мнению Теофана, Агафью отнюдь не ожидали в Обители Божьей, уж слишком гнусной была эта баба. Когда дверь за ней, наконец-то, закрылась, святой жрец буркнул на дорожку:
– И чего притащилась, дура грешная? Чтоб тебе провалиться…
Агафья была на полпути к дому, когда начался снегопад. Ростовщица недовольно забурчала – при такой видимости можно и заблудиться в переплетениях извилистых улиц-ручейков. Однако в этом была и хорошая сторона – снег разогнал по домам последних прохожих, и теперь ей никто не мешал спокойно жаловаться и причитать.
Проклятые нелюди! Мало их перерезали да повешали! Расплодились, место занимают, людям жить спокойно не дают! В богов своих ложных языческих верят! Двуликая Саттара – богиня Любви и Войны! Да как такое сочетание вообще возможно? Ересь! Капитан стражи – нелюдь остроухая! Безобразие!
Агафья представила себе торчащую на заборе голову эльфа, и ей тут же полегчало. А рядом – проклятой ведьмы, для симметрии. Красота!
Настроение тут же улучшилось, и она вспомнила, что, собственно, идёт снег.
Проклятый снег! Триединый, за что ты послал снег, ничего же не видно! Избавь, останови…
Снегопад внезапно прекратился. Агафья изумленно и восхищённо посмотрела по сторонам. Вот она, сила слова праведницы!
Из-за высокого, по пояс ей, сугроба послышалось негромкое рычание. Агафья обернулась и ничего не увидела. Пустой заснеженный переулок, сугробы у бревенчатых стен да вереницы сосулек под стрехами.
– Р-р-р…
Собака, что ли? Женщина, увязая в снегу, меленько посеменила к сугробу. Никого. А потом в темноте вспыхнула пара алых глаз.
Глава 4
Она загнула на одной руке два пальца, на другой – четыре, и оставшимися помахала перед носом несчастного пьяницы.
– Так ведь вку-у-усно!
Пять дней назад к ней пришёл ростовщик и пожаловался на то, что плохо спит уже две недели. На вопрос почему, тот пожал плечами: кашляю. Алесса приказала ему открыть рот и, стараясь не дышать, заглянула в послушно раззявленную пасть. Да, бронхит был нанутро! Зелий у знахарки хватало с избытком, но вовсе не для распитий их под закуску. Дело в том, что в состав входил особый набор трав, настоянный на спирту, и крепость была соответственной. Через неделю – ни бронхита, ни его последствий, но вместо того, чтобы лечиться, друзья-товарищи устроили грандиозную попойку.
«Сколько же они чаю-то выдули?» – размышляла Алесса, наполняя расписную бутылочку из небьющегося стекла. Неразбавленным зелье было отвратительным на вкус, а вот с чаем – очень даже ничего. Не эльфийские вина, конечно, но и не гномий самогон.
При мысли об эльфах Алесса вздрогнула.
– Вот, держи! – протянула она бутыль. – Надо же, два сапога – пара: Сатьян да Демьян! Один кривой, второй – косой, и оба – бестолковые!
Она пересчитала деньги, и пристально посмотрела на ростовщика.
– Мало! Да ещё сколками[5] набросал, крохобор несчастный!
– Да ведь детинка, как всегда! – удивлённо сказал мужик.
– За бутылку плати. Здесь вам не посудная лавка, а я не добрая фея – тарой разбрасываться.
Демьян сердито засопел и полез в карман. Вдруг рука его на что-то наткнулась, и мужик просиял:
– На-ко вот, возьми! Всё же лучше, чем деньги!
– Я не содержу ломбард! – отрезала знахарка, но на предложенное золотое колечко взглянула заинтересованно. Тонкое, узорчатое, ровно паучком плетёное, с маленьким зелёным камнем. То, что камень – не изумруд, хотя и похож, Алесса поняла сразу. «Как глаза Вилля, – подумала девушка, – они не просто зелёные, а изумрудные с золотыми искрами». И чуть не плюнула от досады: уже второй раз его поминает.
Колечко село на безымянный палец правой руки, словно влитое.
– Бери, бери, – настойчиво повторил Демьян, – не украл, не боись. Дочкино это, от первой жены которая. Уезжала когда, всё забрала, а его вот забыла. Агафья зацапать себе хотела, да не отдал… стерве. А ты – девка хорошая, хоть и вредная. Колечко-то, оно живое будто, к плохим людям не идёт, а ты ему, видать, по вкусу пришлась, вишь, сидит, слезать не хочет!
Алесса пристально посмотрела на мужика: тот не шутил. Потом взглянула на кольцо, и зелёный камушек задорно ей подмигнул, мол, что, не нравлюсь?
– Спасибо тебе, Демьян, – сказала Алесса, продолжая любоваться колечком. Кольцо блестело, камень кокетливо сверкал – похоже, ему нравилось быть в центре внимания. – Добрый ты мужик, да жаль тебя, пьёшь больно много.
– Да от такой бабы кто хошь запьёт, – вздохнул ростовщик.
Знахарка его понимала. Жена Демьяна была Стервой. Именно так, с большой буквы. И при этом стервой верующей. Она исправно ходила в Храм Триединого, не пропускала ни одной службы, соблюдала все посты и предписания. Казалось бы, такой человек должен быть тихим и смиренным, как предписано законом Божьим, ан нет. Агафья умудрялась доводить до белого каления всё население Северинга, пугая нечестивцев грядущими муками в Бездне. Побаивалась она только Вилля. Марта рассказала Алессе, что давно, когда тот был мальчишкой, Агафья больше всех нападала именно на него. Правильно, что мог сделать ещё чужой в городе подросток-нелюдь, не способный нагрубить взрослой женщине? Но однажды, когда Агафья в очередной раз разошлась и стала пророчить, что явится к нему и его сородичам семиглавый дракон, в эльфа словно вселился бес. Он резко побледнел, злобно сверкнул зелёными глазищами и выдал такую длинную и сочную фразу, что присутствующие при этом люди и гномы пооткрывали рты, орки восхищённо зааплодировали, а дриады прикрыли уши. Марта клялась, что даже паузы в этом выражении звучали непристойно. С тех пор Агафья стала обходить Вилля стороной или ограничивалась советами да пожеланиями, и плевалась у него за спиной.
«Опять я его вспомнила, – подумала Алесса, – теперь точно придёт». А вслух сказала следующее:
– Знаешь что, Демьян, если будет совсем уж сильно доставать, приходи ко мне, я тебе дам тебе пузырёчек маленький, незаметный, капнешь ей в чай али воду то зелье волшебное, и будет сидеть твоя жена тихая как мышка, кашлянуть бояться.
– Это почему?
– Да чтобы не обделаться! – весело закончила Алесса.
Демьян захохотал.
– А вот это мне по душе! Я при ней нарочно пить буду – пущай злится… засранка!
Демьян, посмеиваясь, захлопнул дверь и на улице с кем-то столкнулся. Алесса напрягла чуткие уши и услышала, как ростовщик, захлёбываясь от восторга, описывает своему собеседнику кару, ожидающую его жену в самом скором времени.
«Вот это было бы совсем неплохо», – отозвался тот, второй, и знахарка подпрыгнула на месте. Этот голос она узнала бы из миллиона.
– Марта, я в чулане! – крикнула девушка и с быстротой молнии метнулась прочь от прилавка.
Порог аптеки переступил никто иной, как капитан городской стражи Арвиэль Винтерфелл.
Вот уже целый год он был для неё сущим наказанием. Она пряталась в доме, скрывалась в переулках, едва завидев издали его высокую фигуру, но всё равно везде натыкалась на несносного эльфа. Знахарке уже начало мерещиться, что он преследует её, и в голову закрадывалась паническая мысль о бегстве. Иногда ей хотелось превратиться не в пантеру, а в маленькую мышку, а ещё лучше, стать невидимой.
Он был прав, когда решил, что оборотень не исцеляет ногу из-за травницы. Но была ещё одна причина: пока она болеет, никто не выгонит на улицу, а Алессе очень не хотелось уходить. Дремлющая в глубине души чёрная пантера тоже была вполне довольна – тепло, сытно, а главное, безопасно. Обе сущности – и Алесса, и южная кошка – чувствовали, что в этом городке смогли бы прижиться. Поначалу Вилль внушал ей доверие, хотя девушка знала, что эльфы относятся к оборотням ещё с большим отвращением, чем люди. На Дивный Народ не действовали проклятые болезни, эльф никогда не превратится в вампира или оборотня, поэтому они считали перевёртышей чем-то вроде извращённой формы человечьей жизни, не имеющей право на существование.
Год назад Алесса настроилась на серьёзный разговор, но Вилль её опередил. Девушка, ликуя в душе, но сохраняя скептическое выражение лица, слушала заверения в необходимости её, как профессионального знахаря, слегка приоткрыла рот, когда парень принялся расписывать салют на грядущей Ярмарке. И закаменела, узнав о его должности.
– Да в чём дело-то? – не понял Вилль. – Ну, капитан, ну, стражи, так ведь стража-то – липовая!
Липовая – не липовая, какая разница. Ни один уважающий себя оборотень не станет связываться с охраной, какой бы она ни была. А кошка Алесса себя уважала. Поэтому она стала потихоньку отваживать эльфа от дома травницы. Сначала избегала его, отговариваясь занятостью, затем начала подшучивать и хамить. Какой же парень захочет общаться с наглой самовлюблённой девицей? Знахарка видела, что он искренне не понимает причины таких перемен, но поделать с собой ничего не могла: стражей она люто ненавидела и боялась. Вилль стал заходить всё реже, и Алесса вздохнула с облегчением. Она твёрдо решила остаться в городе, чем несказанно порадовала Марту, так что эльф-стражник был ей совсем ни к чему. Нельзя оборотню иметь таких друзей – вдруг догадается или сама чего сболтнёт ненароком. А у него вон какие сабли, небось, не для красоты носит. Одну в сердце, другой – хрясь по шее, и всё, нет больше Алессы-кошки.
Девушка у Марты скоро совсем обжилась. Они расчистили захламлённый чердак, превратив его во второй этаж. Алесса заставила мебелью и украсила на свой вкус получившуюся комнату, и перебралась жить туда. Из сеней на чердак теперь вела добротная лестница с перильцами вместо старенькой стремянки, а ещё Алесса заказала новое окно. Хорошее, из прочного толстого стекла, снаружи – съёмные ставни. Марта похохатывала, глядя, как девушка тщательно смазывает петли маслом – чтобы ни одна не скрипнула. Алесса не обращала внимания на травницу: она знала, что время от времени придётся выпускать кошку погулять, иначе та может взбеситься и пересилить её волю. Оборотень – два в одном – человек и зверь. Они должны понимать друг друга, и хотя человек в этой паре хозяин, он должен иногда уступать второй сущности.
Весной, летом и в начале осени женщины собирали травы, сушили, делали заготовки на зиму и варили зелья. Попутно Алесса обучала Марту своему мастерству. В цветочках-листочках женщина разбираться так толком и не научилась, зато почему-то стала ловко вправлять вывихнутые суставы, лечить Алессиными зельями зубы, желудки и обмороженные конечности. Лавка превратилась в аптеку, они сделали ремонт, в общем… Колесо жизни неспешно катилось по дороге, но под это самое колесо всё время норовил попасть один камушек. И звали его Арвиэль Винтерфелл.
А сейчас он собственной персоной зачем-то прикатился в лавку и беседует с Мартой! Алесса зашипела и приложила ухо к двери – слышимость была великолепной.
– К нам с утра Эртан заходил, – сказала Марта, – успокоительное для жены брал. Так Леська сама перепугалась, самое лучшее, из ярмарочных запасов отдала!
По всему городу вот уже более полугода ходила самая животрепещущая сплетня: дриада Ксандра ждёт ребёнка. От мужа орка! Да это же неслыханно и невиданно! О полуэльфах люди слышали, о полуорках – тоже, но такое! Почтенные кумушки-горожанки не переставали рассуждать, как же ребёночек-то будет выглядеть? Зелёненький, как папочка, али светло-коричневый, как древесная дриада? Когда Ксандра поняла, что беременна, то мигом помчалась к Алессе, и та в ответ на новость разинула рот. Конечно, знахарка согласилась присмотреть за Ксандрой и роды принять – танцовщица была ей симпатична, а к тому же она испытывала невероятное профессиональное любопытство.
– А что случилось? – забеспокоился эльф.
– Кусай исчез! Ксанка совсем извелась. А ведь уже не первый пёс пропадает.
– Ну да, на той неделе у кузнеца Сидора Гранит исчез, как в воду канул, с месяц назад – Сатьянов Пивон, – припомнил Вилль. – С чего бы вдруг?
– А ведь какие все здоровые были, таких со двора не сведёшь. Может, волки сманили?
– Вряд ли. Наверное, сами за ворота выбежали, да в лесу и околели. Алесса-то где? – вдруг понизив голос, спросил эльф.
Знахарка совсем слилась с дверью. Подозревает! Как пить дать, подозревает! Вдруг уже догадался, что она – не человек? А теперь ещё решит, что собак съела! Ууу!
– В чулане, – так же шёпотом отвечала Марта. Девушке показалось, что голос травницы звучит как-то насмешливо. – Прячется…
– От меня, что ли? Ну-ну, от меня, дорогая Алесса, не спрячешься!
Знахарка вдруг поняла, что последнюю фразу он произнёс специально для неё, и по спине несчастной заструился холодный пот. Догадался! Собаки! Сабли! Бежать, а-а-а!
Входная дверь снова хлопнула, и послышался визгливый, такой знакомый голос:
– Где она?! Где эта воровка?!
Агафья! Ну вот, теперь ещё и эту принесло! День определённо покатился кошке под хвост. Девушка свирепо зарычала – если очень страшно, надо срочно на кого-нибудь наорать. Способ действенный и неоднократно проверенный! Она сжала кулаки, сделала зверское лицо и решительно распахнула дверь.
– Ты кого это воровкой обзываешь, а?!
– Тебя!!! – ростовщица завопила так, что Вилль прикрыл уши. – Вот, полюбуйтесь-ка, господин капитан, на преступницу! Девка бесстыжая! Сначала мужа у меня сводит-приманивает, каждый день божий сюда приваживает! Грех!!! Зельями приворотными поит, ведьма! Грех!!! А теперь и обокрала! Грех!!!
Бедный эльф вытаращился на бесноватую совершенно круглыми глазами. Он вообще ничего не понял, кроме того, что Алесса грешит напропалую, а Вилль должен её остановить. Девушка уперла руки в бока и грозно пошла на противную бабу.
– Да будь я твоим мужем, то и к кикиморе бы от тебя сбежала! Ты рожу свою видела? К тебе мужик подойти ночью только с мешком, небось, и может!
– Что!!! – заверещала Агафья, в свою очередь надвигаясь на Алессу. – Воровка!!!
Вилль оказался посередине беснующихся баб. Обе брызгали слюной, махали кулаками и ни на минуту не закрывали рты. Марта спешно ретировалась за прилавок, а эльф подумал, что если вдруг упадёт в обморок от шума, то никто этого даже не заметит, и они будут орать уже над его распростёртым на полу телом.
– ТИ-И-ХО!!!
Спорщицы наконец-то замолчали и с ненавистью уставились уже на эльфа. Как же, оторвали от такого приятного занятия! Вилль перевёл дыхание.
– Госпожа Агафья, что случилось? Вы пришли в чужой дом, кричите, сквернословите. От меня вы чего хотите?
– А вы взгляните-ка на ручку этой… знахарки! Колечко-то на ней моё!
Вилль посмотрел на скрещеные на груди руки девушки и чуть не вскрикнул. Нашлось!
– Алесса, откуда оно у тебя?!
– Демьян подарил! Ничего я не воровала, пусть не врёт!
– Да чтоб пьяница этот кому хоть ворону дохлую подарил?! – встряла Агафья. – Не своровала, так выдурила. Арестуйте её сию же минуту, господин капитан, во имя справедливости Божьей!
– Всё равно не отдам! Оно не снимается! – едко усмехнулась девушка.
– Не снимается?! Совсем?!
Алесса окончательно растерялась. Эльф смотрел на неё, как на какую-то диковинку: изумлённо и радостно одновременно.
– Совсем – только с пальцем!
– Ну что, господин начальничек, будете её арестовывать, али нет?!
– Нет! – отрезал Вилль. – Потому как не за что.
Агафья злобно зашипела и вытаращила на эльфа бешеные глаза.
– Спелись?! Ну конечно, кто же ещё бесовку защищать будет, как не нелюдь остроухая! Смотрите, по всем вам пройдётся огонь да…
И осеклась, что-то припомнив. Алесса воспользовалась паузой и прикрикнула:
– Катись, убогая! Ещё раз здесь увижу – мочегонкой напою!
Ростовщица привычно забурчала под нос и побрела вон под насмешливо-презрительным взглядом знахарки. И на сей раз Алесса достойно вышла из схватки победительницей, а как же иначе? Знай пантеру – не тяпнет, так рявкнет!
– Э-э-э, может, чайку? – подала голос молчавшая доселе Марта. Она прекрасно знала, что, когда Алесса «в образе», вмешиваться не стоит.
– Да нет, Марта, спасибо! – отозвался Вилль и усмехнулся. – А то вдруг Алесса и меня потравит? А скажи, кольцо тебе правда подарили?
– Точнее, поменяли, в шутку… На бутылку!
Капитан твёрдо решил напиться. Дожили! Эльфийские фамильные кольца уже меняют на… бутылки! Вилль даже не знал, смеяться ему или злиться. Ну, Алесса! Такое только с ней может произойти. С тех пор, как девушка появилась в городе, здесь стало веселее. Но не для него. Вилль прекрасно понял, почему вдруг в один прекрасный момент Алесса вдруг превратилась из гостеприимной хозяйки в злобную и вредную девчонку. Он знал, что во всех городах Неверры именно городская стража ведёт охоту на оборотней.
Вилль собирался сказать Алессе, что знает про её вторую сущность, но не успел, проболтался о должности. Результат себя ждать не заставил, а жаль. Он всё-таки решил не рассказывать девушке правду – ещё испугается и сбежит, а городу она была очень и очень полезна. Сидор, кузнец-гном, излечился от постоянных мигреней, Эртану она подкинула некий рецепт, после чего пиво приобрело особо приятный вкус, научила неким профессиональным премудростям знахарку Феодору. В караулке на столе теперь блестела зелёненькая бутыль с похмельным отваром, и у эльфа перестала болеть голова от традиционного запаха перегара.
В Северинге Алессу считали вздорной, но в общем-то неплохой девушкой – в помощи она никогда никому не отказывала. В прошлом году расписала внутри Храм Триединого, чем несказанно обрадовала жреца Теофана. Вилль, когда узнал об этом, захохотал. Вот это да, художница-нечисть пишет святые лики, а рядом растроганно умиляется жрец! На ярмарку девушка не пошла, но Вилль видел там Марту, сосредоточенно рыщущую по рядам. Оказалось, что она ищет… гитару! Эльф сначала посмеялся, но после того как прогулялся под окнами травницы, смеяться перестал.
С Алессой постоянно происходили забавные случаи на потеху всему городу. Прошлой весной она углядела в реке какие-то водоросли и отважно полезла доставать, а вместо этого выудила за волосы ещё не окончательно проснувшуюся после зимы Мириаду. И конечно, тут же с ней разругалась в пух и прах! Случайно вылила из окна ведро грязной воды прямо на голову Агафье, после чего стала доказывать, что это святой дождь. Вилль почти не сомневался, что и капкан в лесу она поймала исключительно по причине своей невезучести: то ли на птичку загляделась, то ли на звёзды. А теперь умудрилась купить эльфийское кольцо у ростовщика за бутылку. Кольцо, в некотором роде, волшебное, просто так с неба не падающее. Самое удивительное, что оно повело себя очень странно – взяло да и пошло к оборотню. Неужели Пресветлая решила пошутить? За Двуликой Богиней водился грешок испытывать своих подопечных, проверять их чувства и веру.
Размышляя таким образом, Вилль сам не заметил, как добрался до орочьего дома, и неплохое с утра настроение подёрнулось морозной корочкой. Бедная Ксана! А ведь ещё и утешать её придётся… Эльф нерешительно поднял руку, но дверь распахнулась сама, открыв домохозяина во всей зелёной красе.
– Аррвилль! – оскалил клыки приятель и привычно хлопнул его по плечу. Вилль пошатнулся, но на ногах всё же устоял. Орк был на голову выше отнюдь немаленького эльфа, тогда как дриада – почти настолько же ниже.
Странное дело, но Эртан, похоже, совсем не тосковал по исчезнувшей собаке. «Что-то здесь не чисто!» – смекнул эльф, подгоняемый дружескими тычками в спину. После особо увесистого Вилль буквально вылетел на середину гостиной комнаты и едва не растянулся прямо перед ксаниным креслом. Дриада подняла на эльфа печальные чёрные глаза и помахала перед его носом полотенцем с вышитой лохматой псиной.
– Вот, Виллюшка, и всё что осталось мне от Кусаюшки! Одна только вечная память, – и вздохнула.
– Не переживай так, Ксана, – эльф невольно скосил глаза на большой круглый живот будущей мамаши, – о нём лучше подумай, тоже ведь чувствует, беспокоится… Новую собаку заведи…
– Новую?! Никого мне не надо, окромя Кусаюшки! Ах, я ведь как думала, родится малыш-то, играть с ним будет, потешаться, за хвост таскать! – Ксандра мечтательно прикрыла глаза. – Иди-ка лучше, послушай!
Беременная дриада ничем не отличалась от простой беременной женщины. Когда срок был маленький, Вилль продолжал наведываться к друзьям почти каждый день и на чудачества Ксандры внимания не обращал. Дриада то беспричинно смеялась, то охала и закатывала глаза, пугая обоих мужчин. Если ей было нужно что-то поднять с пола, она так кряхтела, что чуткий эльф тут же бросался на помощь. Тогда Ксанка начинала хихикать и говорила: «Не надо, не надо, сама справлюсь! Лучше в другом помоги: в трактире за меня попляши али спой чего!» Иногда дриада начинала с восторгом рассказывать сколько, когда и чем её тошнит. Тогда эльф и орк менялись цветом кожи: Эртан белел, а Вилль зеленел. Страж стал заходить значительно реже.
Вилль вздохнул и послушно приложил ухо к животу дриады. Ксана тут же блаженно зажмурилась и запустила руку в волосы Стража: кружевница любила всё, что напоминает шёлк.
– Ну, сыночек али дочка? – промурлыкала дриада.
Эльф насторожился, но услышал только какое-то бульканье. В следующий момент маленькая детская ножка врезалась ему в ухо.
– Мальчик, определённо. И характер точно будет отцовский!
– Ах, как хорошо! – воскликнула дриада.
– Пойдём-ка, дрруг Аррвилль! За перрвенца выпьем – чтоб выррос настоящим оррком: диким, но добрродушным!
Позже, когда глаза у обоих мужчин весело заблестели, Вилль всё-таки рискнул задать вопрос:
– Эртан, а ты-то чему радуешься? Совсем пса не жаль, да?
– Жену жалко, урродца – не очень. Всё рравно толку от него не было никакого! Жррал в три горрла, на проходе вечно валялся. В крровать к нам лез, бесстыжий! – пожаловался орк.
– Мда, это совсем беда… Слушай, а это часом… не ты его… того?
– Да ты что! – возмутился Эртан. – Ксанку огоррчить?! Да я бы ей хоть ррусалку в аквариуме завёл! Сам, небось, дуррак, в лес убежал на ужин к волкам!
– Это не волки, – вздохнул Вилль. Лесных волков он хорошо знал. Несколько лет назад оголодавшая стая посреди бела дня вдруг ворвалась в распахнутые ворота. Паника, крик! Но Вилль не растерялся. Он спокойно подошёл к хищникам и что-то им сказал-прорычал. Волки ушли, так никого и не тронув. Орк тоже помнил этот случай и Стражу поверил на слово.
– Может, кто из своих? Пёс-то ведь не перрвый, да все крупные, пушистые. Яррмарка скоро, может, живодёрр какой их на шкурру? Надо будет походить, пррисмотреться!
Вилль ничего не ответил. У него возникли свои мысли на этот счёт, и отнюдь не весёлые. Неужели Алесса ни с того, ни с сего озверела? Целый год сидела тише мыши, а тут – на тебе!
Метаморфы появились около трёх сотен лет назад после войны с южной страной Скадаром. Откуда они взялись, неверрийская история умалчивает. В «Большую Имперскую Энциклопедию» были занесены существующие четыре подвида. Беары-медведи выбрали лесистое междуречье Алидары и Силль-Тьерры, кицунэ-лисицы ушли на восток, в необъятные степи Оркана, варги-волки облюбовали западное побережье. Теплолюбивые науми – леопарды и пантеры – прижились у подножия неприступной Поднебесной Цепи.
Эльф несколько раз видел смутную тень в лесу и в городе, но рассмотреть её так и не удалось. Будет очень печально, если это всё-таки окажется Алесса. Придётся серьёзно с ней поговорить.
* * *
– Почто терплю я несправедливость великую? – завывала Агафья, исступленно пытаясь отодрать собственную косу. – Как нелюдь может человеку пенять? У-у, за ведьм заступается, не по-людски это!– И создал Творец Триединый Мир, и отделил Небо от Бездны, ибо нет добра без зла, как и света без тьмы! – Все пред ликом Его едины, и ответ держать наравне будем! Выбирай свой путь, дочь моя, а грешникам все деяния мирские зачтутся… – поучительно цитировал жрец Теофан.
– Знаю, знаю! Ходит он к ней ночью, зверем оборачивается да на спине своей катает! Приворожила! И мужа моего, всех приворожила!.. Погубят нас нелюди, погу-убят!!! – тосковала безутешная женщина.
Похоже, ей требовался вовсе не собеседник, а внимательный слушатель. На худой конец, сгодилось бы и зеркало. Теофан невпопад кивал и поддакивал, а сам в это время изучал расписной потолок. Под самым сводом – Треугл Иллиатара, всё по канону девочка расписала. Узлы символа унизаны рунами триединства тела, души и разума. Только слившись, они могут отделить ложь от истины и сделать выбор. В центре Треугла, на золочёном престоле, восседает сам Творец и ждёт души на суд праведный. И покаявшимся, и непокорным – всем воздастся по деяниям мирским. Девять верных учеников Иллиатара будут листать летопись каждой из душ и сыпать на Весы Воздаяния песок белый и чёрный, но последнее Слово останется за Творцом. По мнению Теофана, Агафью отнюдь не ожидали в Обители Божьей, уж слишком гнусной была эта баба. Когда дверь за ней, наконец-то, закрылась, святой жрец буркнул на дорожку:
– И чего притащилась, дура грешная? Чтоб тебе провалиться…
Агафья была на полпути к дому, когда начался снегопад. Ростовщица недовольно забурчала – при такой видимости можно и заблудиться в переплетениях извилистых улиц-ручейков. Однако в этом была и хорошая сторона – снег разогнал по домам последних прохожих, и теперь ей никто не мешал спокойно жаловаться и причитать.
Проклятые нелюди! Мало их перерезали да повешали! Расплодились, место занимают, людям жить спокойно не дают! В богов своих ложных языческих верят! Двуликая Саттара – богиня Любви и Войны! Да как такое сочетание вообще возможно? Ересь! Капитан стражи – нелюдь остроухая! Безобразие!
Агафья представила себе торчащую на заборе голову эльфа, и ей тут же полегчало. А рядом – проклятой ведьмы, для симметрии. Красота!
Настроение тут же улучшилось, и она вспомнила, что, собственно, идёт снег.
Проклятый снег! Триединый, за что ты послал снег, ничего же не видно! Избавь, останови…
Снегопад внезапно прекратился. Агафья изумленно и восхищённо посмотрела по сторонам. Вот она, сила слова праведницы!
Из-за высокого, по пояс ей, сугроба послышалось негромкое рычание. Агафья обернулась и ничего не увидела. Пустой заснеженный переулок, сугробы у бревенчатых стен да вереницы сосулек под стрехами.
– Р-р-р…
Собака, что ли? Женщина, увязая в снегу, меленько посеменила к сугробу. Никого. А потом в темноте вспыхнула пара алых глаз.
Глава 4
Утро молодого привлекательного мужчины обычно начинается с традиционного чмока в щечку, нежного воркования на ушко или, не на самый худой конец, завтрака в постель. Капитана Винтерфелла целовать было некому, а домовой привык жить по принципу «Завтрак съешь сам, обед за хозяина, а ужин – за двоих!», поэтому способ побудки никак нельзя было назвать приятным. Кристалл с караулки просигналил убийство, и тильзитовый глазок на браслете Стража полыхнул алым. Дремлющий разум эльфа огонёк проигнорировал, и Вилль проснулся, когда руку уже немилосердно щипало от кончиков пальцев до локтя.