– Присаживайся, гостюшка! – Ренита повела широким жестом в сторону заветного стульчика и поклонилась так, что золотистый кончик косы мазнул тканый половик.
– Ведь по вашим законам не принято, чтоб парень сам женихаться ходил! – усмехнулся эльф, садясь за стол. – Вот лет через десять, может, пришлю кого…
– Так ты за Симеона Мурчану сватать пришёл? – «догадливо» всплеснула руками женщина и заговорщически подмигнула дремавшей на печке рыже-полосатой кошке. – Ну, тогда кваску тебе, гостюшка, отведать положено.
Ренита была старше Вилля всего на четыре года, но на «ты» обращалась исключительно в тёплой домашней обстановке. Капитаном стал, как-никак! Хоть и взрослели вместе, и на её свадьбе погулял, да и плечо подставил, когда хоронила мужа. Не сказать, чтобы покойный Болот Лемиш был образцом понимания – и прибить мог, и приласкать. Он утонул в коростене месяце, спустя три недели после шестого Дня Рождения дочери, но Ренита расстроилась, скорее, оттого, что хлопот в птичнике стало для неё в два раза больше, а времени на малышку настолько же меньше. Двадцатилетний Вилль стал другом семьи, и вовсе не считал зазорным поиграть с Раддой в снежки или подтолкнуть с покатого берега салазки.
Женщина, казалось, махала руками с такой же скоростью, как языком. Спустя четверть минуты Вилль, блаженно жмурясь, пил ледяной, чуть терпкий квас и кивал головой в ответ на утешительные известия. Пока он спал, стражники прочесали полгорода и упредили жителей о, наконец, принявшем личину хищнике. Зверь, пусть даже опасный, внушал гораздо меньше страха, чем некая тёмная сущность. Ночью двери будут надёжно заперты, и ни один горожанин не рискнёт показать из дома нос.
– Вилль, к нам твои приходили – сарай осматривали… Так вот, неприятность вышла! – птичница на секунду замялась. – Горлан наш, защитничек, на Геварна бросился да повалил. Ну, Радка возьми, да скажи: «Вставайте, дядя Геварн, покуда вас петухи не затоптали!» А твои… Вилль?
Капитан хрюкнул в кружку, поперхнулся и обмяк на стуле, сотрясаясь от беззвучного смеха. «Петухами» солдаты называли не только птиц, но и мужчин со странными симпатиями, так что храбрый индюк Горлан, сам того не желая, подвалил здоровенную плюшку в без того небезупречную репутацию вечно хмельного стражника.
Солнышко светило ясное, и повеселевший Вилль отправился к Феодоре. Там он попросил некое зелье, весьма известное и распространённое, а потому дешёвое, однако, в таком количестве, что брови женщины поползли вверх.
– Куда тебе столько? – изумилась знахарка, наливая зелье в винную бутыль.
– Да убийства эти, – вздохнул эльф, – совсем из колеи выбивают. Нервный стал – жуть! Того и гляди, начну пить как сапожник и ругаться как орк.
Феодоре совсем не хотелось, чтобы Вилль стал вести себя таким неподобающим образом, поэтому она безропотно наполнила ёмкость, и денег с него не взяла.
Вилль про себя усмехнулся, но перечить не стал, поблагодарил женщину и пошёл домой. В бутыль он долил ещё кое-что, также в народе известное. Дремавший на диване Симеон проснулся, потянул носом и в мгновение ока очутился на столе перед эльфом.
– Ах-х, хозяин, хозя-а-аин! Дай и мне немножко! Совсем капельку, в ссметанку!
Парень со смехом отмахнулся от кошачьего хвоста, которым Симеон так и норовил ткнуть его в лицо.
– Нет, Симка, это не тебе… Хотя не знал, что и на домовых действует.
– Ну, хозя-аин, – продолжал упрашивать Симеон, маслеными глазками поглядывая на вожделенную бутыль. – Зачем тебе так много? Хочешшь, я тебе завтрак приготовлю, мрр? В посстель принесу?
– Скажи ещё, с ложечки покормишь!
– Да, да! – с готовностью закивал одурманенный домовой, умильно заглядывая эльфу в глаза. – Покорммрлю, и салфеточку посстелю!
– Ещё чего! – отрезал парень. – Первым, кто кормил меня с ложки, была моя мама, а последним будет жена!.. После особенно бурной ночи…
– О, хозя-аин, ты уходишшь, ты покидаешшь своего верного Симеона? – тоскливо провыл чёрный кот. – Я не смогу засснуть! Мне одиноко, мне страшшно в этом большом доме!
– Раньше не боялся, теперь-то что случилось?
– Мышшши…
– Мыши?
– О, хозя-а-аин, они шушукаются, они шшепчутся у меня за спиной! Ты не знаешь… Они замышшляют убийство!
Вилль схватил кота подмышки и заглянул ему в глаза. Морда у домового была совсем безумная, осовелый взгляд блуждал по комнате и ни на чём не мог остановиться.
– Это что, только от запаха? – пробормотал Вилль. – Не переборщить бы.
– Хозяин, хозя-аин! – продолжал орать домовой, бестолково мотая головой. – Оставь мне… останься сам… вместе выпьемммр… убьём мышшшей!
Вдруг Симеон резко дёрнулся, а потом обвис на вытянутых руках эльфа, бессильно уронив усатую голову.
– Симка!
Он прижал домового к груди и приподнял за подбородок кошачью голову. В следующее мгновение страх на его лице сменился снисходительной усмешкой. Симеон был попросту в стельку пьян, и на морде теперь блуждала счастливая улыбка.
– Ничего себе сиропчик! – ухмыльнулся эльф и положил домового обратно на диван, оставив его наедине с кошачьими видениями.
– …Щас покажжу…укушу…покажу-у… – сонно пробормотал Симеон, дёргая передней правой лапой с выпущенными когтями.
«С мышами воюет», – решил эльф и закрыл за собой дверь.
Девушка отклонилась от самодельного мольберта и прищурилась. Вроде ничего, похож… Оба похожи.
«Лиска, а ты куда?»
«Спи, Леш, я на рыбалку»
«Ты утром придёшь?»
«Да, и тебе тритончика принесу»
Но Лиска не вернулась. А, уходя, поняла, что так и не смогла его обмануть. Обернувшись у порога, она поймала взгляд ребёнка, в котором читалось желание броситься, обнять и не пустить. Сейчас Лексею почти четырнадцать, а лошадь, наверное, умерла – уже тогда она была стара.
От воспоминаний её оторвал настойчивый стук в дверь, причём Алесса твёрдо знала, кого занесло с попутным ветром. Зашёл бы днём, чтобы она успела куда-нибудь благополучно слинять!
– Леська! К тебе пришли! – крикнула Марта с первого этажа. Да ещё черенком метлы в потолок постучала, чтоб наверняка.
Алесса переставила мольберт к стене и нехотя стала спускаться вниз. Ещё на лестнице она встретилась с эльфом взглядом, и почему-то выражение его лица пантере очень не понравилось.
– Добрый вечер, Алесса.
– Для кого-то добрый, а для кого – испорченный, – поздоровалась девушка.
Марта укоризненно цокнула языком, но эльф не обратил на хамство ни малейшего внимания. Он всё также спокойно продолжал её разглядывать, перебирая пальцами по горлышку винной бутыли.
– В чём дело, Алесса? – холодно спросил парень. – Почему ты меня избегаешь?
– Это не я тебя избегаю, а ты меня преследуешь. И не надо так на меня смотреть – в сосульку превращаться я и не подумаю!
– Когда кто-то прячется от стражи, значит, он её боится, а, следовательно, ему есть что скрывать. А что скрываешь ты, Алесса из леса?
– Да много чего, я ж – знахарка! – рявкнула девушка, мгновенно растерявшись. – Заспиртованные головы младенцев под кроватью, банку с кровью девственницы в шкафу, ожерелье из эльфийских ушек за зеркалом. Кстати, ещё для парочки там место найдётся!
– Ты мне угрожаешь? – поинтересовался Арвиэль, и знахарка сглотнула.
В голове промелькнула паническая мысль: догадался! Одна сабля – в сердце, другой – хрусть по шее. И изумрудные эльфийские глаза будут смотреть в её, уже остекленевшие. Капитан стражи – герой, парень не промах. В том году скалозуба с одного удара завалил, в этом – перевёртыша-людоеда уничтожил.
Вилль понял, на что смотрит девушка, и мысленно усмехнулся. Боится! Ладно, пора заканчивать, пока она не запаниковала.
– Ты на это загляделась? – деланно удивился парень, махнув бутылкой. – Понимаешь, я совсем запутался. В городе творится что-то непонятное, какие-то тайны, о которых я не знаю. А ведь должен знать. Должен! Все на меня надеются, а я в тупике. Мне нужна помощь, Алесса.
– Чья, моя? – изумилась девушка, понемногу начиная успокаиваться. – Думаешь, я напьюсь, и ко мне снизойдёт озарение? Когда мужчина и женщина вместе пьют по ночам, к ним обычно снисходит аист!
– Это не вино, но нравится… кошкам!
С этими словами он резко выдернул пробку и плеснул на пол содержимое бутыли. В нос Алессе ударил знакомый дурманящий запах. Пантера внутри принюхалась и с воем рванулась на волю. Последним, что увидела девушка, было белое перекошенное лицо Марты, а слух резанул дикий вопль.
Травница даже не успела возмутиться эльфийскому беспределу. Алесса уставилась на образовавшуюся лужу, возбуждённо потянула носом. Глаза её зазеленели, засветились, и расплывшаяся радужка полностью скрыла белки, зрачки же наоборот сузились и стали вертикальными. Алесса упала на пол и на четвереньках поползла к разлитой жидкости.
– Ч-что это? – пролепетала Марта, судорожно цепляясь за руку эльфа.
– Обычная валерьянка, – невозмутимо отозвался тот.
Алесса тем временем подобралась к луже, возбуждённо сопя, тут же в неё брякнулась и начала валяться. Марта сиганула за спину эльфа и заверещала так, что у того заложило уши.
– Тихо ты! – рявкнул Вилль. – Это не надолго – я подмешал туда снотворное.
Марта послушно закрыла рот и теперь наблюдала за жутковатым, но завораживающим зрелищем. Лицо и руки Алессы покрылись короткой чёрной шерстью, пальцы стали короче и толще, и из них вылезли острые кошачьи когти, которыми девушка тут же с удовольствием заскребла по полу. Лицо стало меняться, одежда треснула по швам… Несколько мгновений спустя на полу в безудержном экстазе извивалась огромная чёрная кошка.
Всласть накувыркавшись, пантера вдруг обнаружила, что здесь не одна. «Ой, – подумала она, – какие забавные симпатичные игрушки!» Слегка пошатываясь, кошка направилась к эльфу и остолбеневшей от ужаса Марте. Уселась на пол и, склонив голову на бок, шаловливо уставилась на них: ну что, поиграем? Пантера потянула носом воздух… От свистящей игрушки ощутимо пахло страхом. Другая же…Пантера заинтересованно принюхалась и подошла ближе. Свежий ветер и воля.
Эльф слышал, как за его спиной поскуливает и икает от страха Марта. Он внимательно наблюдал за каждым движением пантеры. Южная кошка не проявляла ни малейших признаков агрессии, только любопытство. Эльф опустился на одно колено и вытянул вперёд руку ладонью вверх. Она подошла, понюхала кончики его пальцев и вдруг ткнулась мордой в раскрытую ладонь.
– Надо же! – Вилль почесал мохнатый подбородок.
Пантера заурчала и двинулась вдоль его руки, попутно гладясь об неё блестящим синевой боком. Подошла вплотную и, положив лапу на колено Вилля, лизнула его в нос шершавым языком.
– Вот это да! – засмеялся эльф, отпихивая усатую чёрную морду. – Марта, не бойся, она безобиднее, чем Алесса-человек! Она, похоже, и не знает, что нас можно съесть!
Женщина отлепилась, наконец, от спины юноши, на коленях обошла его кругом, и пантера оказалась как раз между ними. Кошка сообразила, что свистящая игрушка перестала трусить, и шутливо пихнула её носом. Та от неожиданности завалилась на пол, Вилль захохотал пуще прежнего, а пантера на радостях обмуслякала мартино лицо. Потом положила голову ей на живот и устало прикрыла глаза – подействовало снотворное.
– Как раз её-то бояться и не стоит! – хмыкнул Вилль. – Не знаю, как Алесса сумела её выдрессировать, но пантера никогда никому не вцепится в горло. Скорее, это сделает Алесса-человек.
Между тем, тело пантеры конвульсивно дёрнулось, и шерсть стала исчезать. Обратное превращение шло медленнее, когти втягивались неохотно, клыки не торопились исчезать под верхней губой.
– Что же с ней делать? – Марта подняла на Вилля жалобный взгляд.
– Ничего не делать, – отозвался тот, обёртывая девушку плащом и беря на руки. – Жить как раньше. Она с рождения была такой. Алесса – науми-метаморф, и пантера – часть её сущности… Как оказалось, весьма недурная часть.
Марта теребила манжету, нещадно комкая белоснежное дриадское кружево. Действительно, сладко спавшая Алесса вовсе не походила на кровожадного ночного потрошителя. Скорее, на домашнего котёнка – ласково мурчащего, хоть и с коготками.
– А Берен? – неуверенно спросила травница. – Если узнает, что сделает?
– Он знает, – мягким шёпотом отозвался эльф. – Только Берен, ты и я…
– И Симка, конечно! – понимающе усмехнулась женщина. Странное дело, но бояться она совсем перестала. Целый год жила под одной крышей с оборотнем и ничего, кроме добра, от него не видела. За что ж ненавидеть?
– И Симка. Успокойся, Марта, тебя она любит и не рассердится, а я… – Вилль посмотрел на невинно улыбающуюся Алессу и притворно-обречённо вздохнул, – … так уж и быть, завтра утром приму первый удар на себя. Эх, миг счастья был таким недолгим!
– Доброе утро, Алесса!
Знахарка резко открыла глаза. Напротив неё, оседлав стул задом наперёд, сидел самодовольно ухмыляющийся начальник городской стражи Арвиэль Винтерфелл.
– Повторяю, с добрым утром!
Что он делает в её спальне? Алесса открыла было рот, чтобы спросить, но вдруг вспомнила всё. Марта… эльф… сабли… ВАЛЕРЬЯНКА!!!
– А-а-а!!! – вне себя от страха и ненависти, заверещала девушка. – Ты …, …, скотина остроухая!!!
– Алесса…
– …, …, …!
– …может…
– …, …, …!
– …поговорим…
– …, …, …!
– СПОКОЙНО!!!
Эльф рявкнул так, что окно жалобно тренькнуло, а Алесса от удивления заткнулась Она сердито засопела и попыталась выпутаться из одеяла, но почему-то не смогла пошевелиться. Вилль, ехидно улыбаясь самыми уголками губ, наблюдал за её вознёй. Девушка приподняла голову и ужаснулась: она была связана! Сначала её плотно обмотали коричневым мужским плащом, а сверху ещё и перетянули бельевой верёвкой. Теперь Алесса сама себе напоминала большую жирную коричневую гусеницу.
– А-а-а! Развяжи меня немедленно!
– Не-а! Лучше я подожду, пока ты не угомонишься, – миролюбиво сказал парень, складывая руки на спинке стула и опираясь на них подбородком. – Я ведь могу ждать почти вечность, ты не забыла?
Алесса закусила губу и поморщилась. У неё жутко чесался нос, но ничего с этим нельзя было поделать. Если враг разговаривает, вместо того, чтобы убить, значит, чего-то хочет.
– Что ты собираешься со мной делать?
Вилль пожал плечами и, с кошачьей грацией скользнув со стула, наглым образом уселся к ней на кровать. Взял с тумбочки большое жёлтое яблоко и с хрустом укусил.
– Нифефо. Для нафяла подофду, пока ты не уфпокоиффя.
– Не дождёшься!
Вилль задумчиво прожевал кусок, после чего положил недоеденное яблоко на стол и склонился над девушкой.
– Ну почему ты такая вредная, Алесса?
– Потому что я из леса, – привычно буркнула она и хотела что-то прибавить, да вместо этого уставилась на грудь Вилля. Расстёгнутая наполовину рубашка сползла с плеча, и теперь девушка имела удовольствие лицезреть длинный белый шрам, тянувшийся по левой стороне его груди. Парой ногтей ниже – и в сердце. Вилль проследил её взгляд и стал поспешно застёгиваться.
– Тебя люди, да?
– Успокоилась?
Алесса вдруг вспомнила, что у неё, собственно, чешется нос, и решила больше не упрямиться.
– Да, успокоилась.
Наклонившись, эльф достал из-за сапога короткий узкий кинжал и, одним взмахом перерезав сразу несколько витков бечевы, воткнул лезвие в тумбочку.
– Остальное сама, – бросил он через плечо и зашагал к двери.
Алесса высвободила руки, и тут же спешно прижала плащ к груди.
– А-а-а! Извращенец!
– Извини, – усмехнулся эльф, – не я тебя раздевал.
– Ты – гнусный любитель женских прелестей! – обвиняюще ткнула в него пальцем Алесса.
– Весьма сомнительных, надо сказать.
В спину Вилля полетел его собственный нож. Тот даже не подумал оборачиваться, вместо этого как-то плавно перетёк в сторону и ловко схватил кинжал за рукоять. Лезвие замерло в полногте от двери.
– Спасибо, что не своим ночным горшком запустила!
Шипящая от ярости Алесса полезла доставать искомое, но, запутавшись в плаще и стянувшей ноги верёвке, с грохотом рухнула на пол. Вилль покачал головой и, воткнув кинжал в косяк, вышел из комнаты.
Повизгивая от нетерпения и распиравшей её жажды мести, Алесса отрастила когти и в несколько взмахов разодрала верёвку вместе с плащом. Бежать? Не дождётесь, господин капитан! Она прекрасно понимала, что странный эльф с пронзительно-изумрудными глазами хищника всё равно её догонит и поймает. Хоть из кротовины выцарапает. Больше всего на свете пантере сейчас хотелось вцепиться клыками в горло ненавистного Стража. Каков негодяй! Опозорил при Марте, да и травница, наверняка, жутко перепугалась. Под действием кошачьего дурмана Алесса-человек просто на время перестала существовать, разум полностью подчинился инстинктам пантеры. Что же она там вытворяла? Могла ведь и пузо подставить почесать, и облизать кого-нибудь, да и лужу от восторга напрудить!
Через пятнадцать минут девушка догрызла яблоко, надела вишнёвое платье с золотой вышивкой по глубокому вороту и поняла, что начинает успокаиваться. К поутихшей злости и раздражению на шутника капитана добавилась обычная девичья обида. Прелести сомнительные, ха! Надо же, переборливый какой отыскался! Знахарка решительно ухватила нож и отправилась восстанавливать справедливость.
Вилль сидел в зале за обеденным столом, сложив перед собой руки. К Алессе он даже не повернулся, лишь спросил:
– Успокоилась? Поговорим?
– Это, кажется, ты забыл? – холодно поинтересовалась знахарка и прижала остриё к горлу Стража. Тот медленно повернул голову.
– Валяй!
Алесса слегка надавила, и на рубашку шлёпнулась капелька крови.
– Ну и? Давай, убей меня, да и Марту в придачу. И Берена не забудь – он тоже знает. А Симеона не надо – сам сдохнет.
Эльф поднялся и теперь как-то насмешливо смотрел на неё сверху вниз. Он сделал шаг, и Алесса отступила, потом второй. Так она и пятилась, пока не наткнулась спиной на стену. Вилль, усмехнувшись, положил ладони на стену по обе стороны её головы, и вожделенный ключ оказался прямо перед её носом. Стоило только дёрнуть рукой, и никто не сможет остановить. Прочь за ворота, в лес, а там – перекинуться и бежать. Не впервой уже, дело привычное!
– Возьми ключ и беги, ты ведь к этому привыкла? Давай! – повторил несносный Страж. Он не только не испугался, но, казалось, получал какое-то странное удовольствие от двусмысленной ситуации.
«Сейчас возьмёт да ка-ак поцелует!» – мелькнула неуместная догадка.
– Иди ты, ненормальный! – знахарка бросила кинжал и вывернулась из-под его руки. – Чего ты хочешь?
Эльф вытер о рукав перепачканный его же кровью нож и посмотрел на девушку с изрядной долей понимания.
– Поговорить о тебе. Обо мне. О хищнике. Я не врал, когда сказал, что мне нужна твоя помощь.
– И чем же поможет сельская знахарка доблестному капитану стражи?
– В первую очередь ты – оборотень, и знаешь о нечисти больше меня. Привычки, повадки. Симеон не годится, лесная и речная спит. Сама понимаешь, что в городе не простой зверь охотится… К тому же ты, Алесса, знахарка, что тоже сможет помочь.
– С чего это я должна тебе помогать? – она воинственно подбоченилась. – Ты надо мной издеваешься, вчера перед Мартой опозорил, позавчера – по всему городу гонял, как мявку помоечную!
– Я гонял?! – искренне возмутился парень, скрещивая руки на груди. – Ты меня там видела? Как ты думаешь, в тебя ни один болт не попал исключительно из-за везения?
– Погоди-ка, – оторопела знахарка. – Так ты, что ли, их сбивал?
– Нет, зубами на лету ловил! Как собачка! Только, чтобы ни один милую Алессу под хвост не ужалил!
Девушка нахмурилась. Что-то такое она припоминала: арбалетный болт, внезапно меняющий направление. Так вот в чём дело! И всё равно, что-то не вяжется…
– А как же эльфы…сабли…хрясь по шее, а другую…
– Тьфу!
– Ты знал, что я – оборотень?!
– Так он тебя и принёс!
В дверях, прикрыв ладонью рот, стояла Марта, и она отнюдь не выглядела испуганной. Травница слышала разговор, но не вмешалась, и успела только на конец представления.
Она и вообразить не могла, что в одном человеке могут одновременно тесниться столько разных чувств. Изумление, облегчение, радость и безграничное любопытство. Ночью она так и не уснула и время от времени поднималась в комнатку на чердаке, стараясь не разбудить певучую пятую ступеньку. Эльф, казалось, не шевелился вовсе. Так и сидел, облокотившись на спинку стула, и задумчиво смотрел на спящую девушку. Назвать её «нечистью» или «оборотнихой» у Марты язык не поворачивался. С трудом сдерживая хохот, они перемотали Алессу бечевой. Не туго, но так, что пошевелиться было невозможно.
– Не могу понять, кого она мне напоминает? То ли ковёр, то ли кокон?
– Второе. Только вылезет оттуда не бабочка, а жук-мозгоед.
Эльф оказался прав, и сейчас Марта получила удовольствие лицезреть картину «Гуси боевые ярмарочные». Вот уж точно – милые бранятся, береги посуду!
Глава 10
– Ведь по вашим законам не принято, чтоб парень сам женихаться ходил! – усмехнулся эльф, садясь за стол. – Вот лет через десять, может, пришлю кого…
– Так ты за Симеона Мурчану сватать пришёл? – «догадливо» всплеснула руками женщина и заговорщически подмигнула дремавшей на печке рыже-полосатой кошке. – Ну, тогда кваску тебе, гостюшка, отведать положено.
Ренита была старше Вилля всего на четыре года, но на «ты» обращалась исключительно в тёплой домашней обстановке. Капитаном стал, как-никак! Хоть и взрослели вместе, и на её свадьбе погулял, да и плечо подставил, когда хоронила мужа. Не сказать, чтобы покойный Болот Лемиш был образцом понимания – и прибить мог, и приласкать. Он утонул в коростене месяце, спустя три недели после шестого Дня Рождения дочери, но Ренита расстроилась, скорее, оттого, что хлопот в птичнике стало для неё в два раза больше, а времени на малышку настолько же меньше. Двадцатилетний Вилль стал другом семьи, и вовсе не считал зазорным поиграть с Раддой в снежки или подтолкнуть с покатого берега салазки.
Женщина, казалось, махала руками с такой же скоростью, как языком. Спустя четверть минуты Вилль, блаженно жмурясь, пил ледяной, чуть терпкий квас и кивал головой в ответ на утешительные известия. Пока он спал, стражники прочесали полгорода и упредили жителей о, наконец, принявшем личину хищнике. Зверь, пусть даже опасный, внушал гораздо меньше страха, чем некая тёмная сущность. Ночью двери будут надёжно заперты, и ни один горожанин не рискнёт показать из дома нос.
– Вилль, к нам твои приходили – сарай осматривали… Так вот, неприятность вышла! – птичница на секунду замялась. – Горлан наш, защитничек, на Геварна бросился да повалил. Ну, Радка возьми, да скажи: «Вставайте, дядя Геварн, покуда вас петухи не затоптали!» А твои… Вилль?
Капитан хрюкнул в кружку, поперхнулся и обмяк на стуле, сотрясаясь от беззвучного смеха. «Петухами» солдаты называли не только птиц, но и мужчин со странными симпатиями, так что храбрый индюк Горлан, сам того не желая, подвалил здоровенную плюшку в без того небезупречную репутацию вечно хмельного стражника.
Солнышко светило ясное, и повеселевший Вилль отправился к Феодоре. Там он попросил некое зелье, весьма известное и распространённое, а потому дешёвое, однако, в таком количестве, что брови женщины поползли вверх.
– Куда тебе столько? – изумилась знахарка, наливая зелье в винную бутыль.
– Да убийства эти, – вздохнул эльф, – совсем из колеи выбивают. Нервный стал – жуть! Того и гляди, начну пить как сапожник и ругаться как орк.
Феодоре совсем не хотелось, чтобы Вилль стал вести себя таким неподобающим образом, поэтому она безропотно наполнила ёмкость, и денег с него не взяла.
Вилль про себя усмехнулся, но перечить не стал, поблагодарил женщину и пошёл домой. В бутыль он долил ещё кое-что, также в народе известное. Дремавший на диване Симеон проснулся, потянул носом и в мгновение ока очутился на столе перед эльфом.
– Ах-х, хозяин, хозя-а-аин! Дай и мне немножко! Совсем капельку, в ссметанку!
Парень со смехом отмахнулся от кошачьего хвоста, которым Симеон так и норовил ткнуть его в лицо.
– Нет, Симка, это не тебе… Хотя не знал, что и на домовых действует.
– Ну, хозя-аин, – продолжал упрашивать Симеон, маслеными глазками поглядывая на вожделенную бутыль. – Зачем тебе так много? Хочешшь, я тебе завтрак приготовлю, мрр? В посстель принесу?
– Скажи ещё, с ложечки покормишь!
– Да, да! – с готовностью закивал одурманенный домовой, умильно заглядывая эльфу в глаза. – Покорммрлю, и салфеточку посстелю!
– Ещё чего! – отрезал парень. – Первым, кто кормил меня с ложки, была моя мама, а последним будет жена!.. После особенно бурной ночи…
– О, хозя-аин, ты уходишшь, ты покидаешшь своего верного Симеона? – тоскливо провыл чёрный кот. – Я не смогу засснуть! Мне одиноко, мне страшшно в этом большом доме!
– Раньше не боялся, теперь-то что случилось?
– Мышшши…
– Мыши?
– О, хозя-а-аин, они шушукаются, они шшепчутся у меня за спиной! Ты не знаешь… Они замышшляют убийство!
Вилль схватил кота подмышки и заглянул ему в глаза. Морда у домового была совсем безумная, осовелый взгляд блуждал по комнате и ни на чём не мог остановиться.
– Это что, только от запаха? – пробормотал Вилль. – Не переборщить бы.
– Хозяин, хозя-аин! – продолжал орать домовой, бестолково мотая головой. – Оставь мне… останься сам… вместе выпьемммр… убьём мышшшей!
Вдруг Симеон резко дёрнулся, а потом обвис на вытянутых руках эльфа, бессильно уронив усатую голову.
– Симка!
Он прижал домового к груди и приподнял за подбородок кошачью голову. В следующее мгновение страх на его лице сменился снисходительной усмешкой. Симеон был попросту в стельку пьян, и на морде теперь блуждала счастливая улыбка.
– Ничего себе сиропчик! – ухмыльнулся эльф и положил домового обратно на диван, оставив его наедине с кошачьими видениями.
– …Щас покажжу…укушу…покажу-у… – сонно пробормотал Симеон, дёргая передней правой лапой с выпущенными когтями.
«С мышами воюет», – решил эльф и закрыл за собой дверь.
* * *
Рисовала Алесса исключительно по памяти, но как раз на неё девушка и не жаловалась. Штрихи, нанесённые заточенным угольком, ложились ровно, один к одному. С рисунка задорно улыбался курносый мальчик лет восьми-девяти, который держал под уздцы лошадь, и животное покорно склонило голову к маленькому хозяину. Мальчика звали Лексеем, а лошадь Лыськой. Вообще-то, родители купили скотинку в подарок Алессе, и та окрестила её Ириской, но пятилетний отчаянно шепелявящий Лешка, встречая их у околицы, постоянно горланил: «Лиска на Лыське едет!» Так лошадь стала откликаться на новое имя, не подозревая, что оно позорит её роскошную золотую гриву.Девушка отклонилась от самодельного мольберта и прищурилась. Вроде ничего, похож… Оба похожи.
«Лиска, а ты куда?»
«Спи, Леш, я на рыбалку»
«Ты утром придёшь?»
«Да, и тебе тритончика принесу»
Но Лиска не вернулась. А, уходя, поняла, что так и не смогла его обмануть. Обернувшись у порога, она поймала взгляд ребёнка, в котором читалось желание броситься, обнять и не пустить. Сейчас Лексею почти четырнадцать, а лошадь, наверное, умерла – уже тогда она была стара.
От воспоминаний её оторвал настойчивый стук в дверь, причём Алесса твёрдо знала, кого занесло с попутным ветром. Зашёл бы днём, чтобы она успела куда-нибудь благополучно слинять!
– Леська! К тебе пришли! – крикнула Марта с первого этажа. Да ещё черенком метлы в потолок постучала, чтоб наверняка.
Алесса переставила мольберт к стене и нехотя стала спускаться вниз. Ещё на лестнице она встретилась с эльфом взглядом, и почему-то выражение его лица пантере очень не понравилось.
– Добрый вечер, Алесса.
– Для кого-то добрый, а для кого – испорченный, – поздоровалась девушка.
Марта укоризненно цокнула языком, но эльф не обратил на хамство ни малейшего внимания. Он всё также спокойно продолжал её разглядывать, перебирая пальцами по горлышку винной бутыли.
– В чём дело, Алесса? – холодно спросил парень. – Почему ты меня избегаешь?
– Это не я тебя избегаю, а ты меня преследуешь. И не надо так на меня смотреть – в сосульку превращаться я и не подумаю!
– Когда кто-то прячется от стражи, значит, он её боится, а, следовательно, ему есть что скрывать. А что скрываешь ты, Алесса из леса?
– Да много чего, я ж – знахарка! – рявкнула девушка, мгновенно растерявшись. – Заспиртованные головы младенцев под кроватью, банку с кровью девственницы в шкафу, ожерелье из эльфийских ушек за зеркалом. Кстати, ещё для парочки там место найдётся!
– Ты мне угрожаешь? – поинтересовался Арвиэль, и знахарка сглотнула.
В голове промелькнула паническая мысль: догадался! Одна сабля – в сердце, другой – хрусть по шее. И изумрудные эльфийские глаза будут смотреть в её, уже остекленевшие. Капитан стражи – герой, парень не промах. В том году скалозуба с одного удара завалил, в этом – перевёртыша-людоеда уничтожил.
Вилль понял, на что смотрит девушка, и мысленно усмехнулся. Боится! Ладно, пора заканчивать, пока она не запаниковала.
– Ты на это загляделась? – деланно удивился парень, махнув бутылкой. – Понимаешь, я совсем запутался. В городе творится что-то непонятное, какие-то тайны, о которых я не знаю. А ведь должен знать. Должен! Все на меня надеются, а я в тупике. Мне нужна помощь, Алесса.
– Чья, моя? – изумилась девушка, понемногу начиная успокаиваться. – Думаешь, я напьюсь, и ко мне снизойдёт озарение? Когда мужчина и женщина вместе пьют по ночам, к ним обычно снисходит аист!
– Это не вино, но нравится… кошкам!
С этими словами он резко выдернул пробку и плеснул на пол содержимое бутыли. В нос Алессе ударил знакомый дурманящий запах. Пантера внутри принюхалась и с воем рванулась на волю. Последним, что увидела девушка, было белое перекошенное лицо Марты, а слух резанул дикий вопль.
Травница даже не успела возмутиться эльфийскому беспределу. Алесса уставилась на образовавшуюся лужу, возбуждённо потянула носом. Глаза её зазеленели, засветились, и расплывшаяся радужка полностью скрыла белки, зрачки же наоборот сузились и стали вертикальными. Алесса упала на пол и на четвереньках поползла к разлитой жидкости.
– Ч-что это? – пролепетала Марта, судорожно цепляясь за руку эльфа.
– Обычная валерьянка, – невозмутимо отозвался тот.
Алесса тем временем подобралась к луже, возбуждённо сопя, тут же в неё брякнулась и начала валяться. Марта сиганула за спину эльфа и заверещала так, что у того заложило уши.
– Тихо ты! – рявкнул Вилль. – Это не надолго – я подмешал туда снотворное.
Марта послушно закрыла рот и теперь наблюдала за жутковатым, но завораживающим зрелищем. Лицо и руки Алессы покрылись короткой чёрной шерстью, пальцы стали короче и толще, и из них вылезли острые кошачьи когти, которыми девушка тут же с удовольствием заскребла по полу. Лицо стало меняться, одежда треснула по швам… Несколько мгновений спустя на полу в безудержном экстазе извивалась огромная чёрная кошка.
Всласть накувыркавшись, пантера вдруг обнаружила, что здесь не одна. «Ой, – подумала она, – какие забавные симпатичные игрушки!» Слегка пошатываясь, кошка направилась к эльфу и остолбеневшей от ужаса Марте. Уселась на пол и, склонив голову на бок, шаловливо уставилась на них: ну что, поиграем? Пантера потянула носом воздух… От свистящей игрушки ощутимо пахло страхом. Другая же…Пантера заинтересованно принюхалась и подошла ближе. Свежий ветер и воля.
Эльф слышал, как за его спиной поскуливает и икает от страха Марта. Он внимательно наблюдал за каждым движением пантеры. Южная кошка не проявляла ни малейших признаков агрессии, только любопытство. Эльф опустился на одно колено и вытянул вперёд руку ладонью вверх. Она подошла, понюхала кончики его пальцев и вдруг ткнулась мордой в раскрытую ладонь.
– Надо же! – Вилль почесал мохнатый подбородок.
Пантера заурчала и двинулась вдоль его руки, попутно гладясь об неё блестящим синевой боком. Подошла вплотную и, положив лапу на колено Вилля, лизнула его в нос шершавым языком.
– Вот это да! – засмеялся эльф, отпихивая усатую чёрную морду. – Марта, не бойся, она безобиднее, чем Алесса-человек! Она, похоже, и не знает, что нас можно съесть!
Женщина отлепилась, наконец, от спины юноши, на коленях обошла его кругом, и пантера оказалась как раз между ними. Кошка сообразила, что свистящая игрушка перестала трусить, и шутливо пихнула её носом. Та от неожиданности завалилась на пол, Вилль захохотал пуще прежнего, а пантера на радостях обмуслякала мартино лицо. Потом положила голову ей на живот и устало прикрыла глаза – подействовало снотворное.
– Как раз её-то бояться и не стоит! – хмыкнул Вилль. – Не знаю, как Алесса сумела её выдрессировать, но пантера никогда никому не вцепится в горло. Скорее, это сделает Алесса-человек.
Между тем, тело пантеры конвульсивно дёрнулось, и шерсть стала исчезать. Обратное превращение шло медленнее, когти втягивались неохотно, клыки не торопились исчезать под верхней губой.
– Что же с ней делать? – Марта подняла на Вилля жалобный взгляд.
– Ничего не делать, – отозвался тот, обёртывая девушку плащом и беря на руки. – Жить как раньше. Она с рождения была такой. Алесса – науми-метаморф, и пантера – часть её сущности… Как оказалось, весьма недурная часть.
Марта теребила манжету, нещадно комкая белоснежное дриадское кружево. Действительно, сладко спавшая Алесса вовсе не походила на кровожадного ночного потрошителя. Скорее, на домашнего котёнка – ласково мурчащего, хоть и с коготками.
– А Берен? – неуверенно спросила травница. – Если узнает, что сделает?
– Он знает, – мягким шёпотом отозвался эльф. – Только Берен, ты и я…
– И Симка, конечно! – понимающе усмехнулась женщина. Странное дело, но бояться она совсем перестала. Целый год жила под одной крышей с оборотнем и ничего, кроме добра, от него не видела. За что ж ненавидеть?
– И Симка. Успокойся, Марта, тебя она любит и не рассердится, а я… – Вилль посмотрел на невинно улыбающуюся Алессу и притворно-обречённо вздохнул, – … так уж и быть, завтра утром приму первый удар на себя. Эх, миг счастья был таким недолгим!
* * *
Солнечный лучик пощекотал нос, однако девушка не спешила вырываться из ласковых объятий сна. Видение было ярким, бликующим свежеразведённой маслом краской. Сперва она стала кошкой и резвилась с собственными игрушками, правда, одна была с дыркой и всё время противно пищала. Потом сон изменился, и Алесса вернулась в дом, где выросла. Навстречу выбежали мать, отец, сестра и Лешка, но уже повзрослевший и здорово её переросший. Даже старая кобыла была ещё жива, правда Лыська теперь вполне оправдывала своё имя. Над Вилейкой разлился прозрачно-лиловый рассвет, и они с братом повели лошадь на водопой. Та посмотрела на ясно солнышко, повернула к девушке голову и приветливо сказала приятным мужским голосом:– Доброе утро, Алесса!
Знахарка резко открыла глаза. Напротив неё, оседлав стул задом наперёд, сидел самодовольно ухмыляющийся начальник городской стражи Арвиэль Винтерфелл.
– Повторяю, с добрым утром!
Что он делает в её спальне? Алесса открыла было рот, чтобы спросить, но вдруг вспомнила всё. Марта… эльф… сабли… ВАЛЕРЬЯНКА!!!
– А-а-а!!! – вне себя от страха и ненависти, заверещала девушка. – Ты …, …, скотина остроухая!!!
– Алесса…
– …, …, …!
– …может…
– …, …, …!
– …поговорим…
– …, …, …!
– СПОКОЙНО!!!
Эльф рявкнул так, что окно жалобно тренькнуло, а Алесса от удивления заткнулась Она сердито засопела и попыталась выпутаться из одеяла, но почему-то не смогла пошевелиться. Вилль, ехидно улыбаясь самыми уголками губ, наблюдал за её вознёй. Девушка приподняла голову и ужаснулась: она была связана! Сначала её плотно обмотали коричневым мужским плащом, а сверху ещё и перетянули бельевой верёвкой. Теперь Алесса сама себе напоминала большую жирную коричневую гусеницу.
– А-а-а! Развяжи меня немедленно!
– Не-а! Лучше я подожду, пока ты не угомонишься, – миролюбиво сказал парень, складывая руки на спинке стула и опираясь на них подбородком. – Я ведь могу ждать почти вечность, ты не забыла?
Алесса закусила губу и поморщилась. У неё жутко чесался нос, но ничего с этим нельзя было поделать. Если враг разговаривает, вместо того, чтобы убить, значит, чего-то хочет.
– Что ты собираешься со мной делать?
Вилль пожал плечами и, с кошачьей грацией скользнув со стула, наглым образом уселся к ней на кровать. Взял с тумбочки большое жёлтое яблоко и с хрустом укусил.
– Нифефо. Для нафяла подофду, пока ты не уфпокоиффя.
– Не дождёшься!
Вилль задумчиво прожевал кусок, после чего положил недоеденное яблоко на стол и склонился над девушкой.
– Ну почему ты такая вредная, Алесса?
– Потому что я из леса, – привычно буркнула она и хотела что-то прибавить, да вместо этого уставилась на грудь Вилля. Расстёгнутая наполовину рубашка сползла с плеча, и теперь девушка имела удовольствие лицезреть длинный белый шрам, тянувшийся по левой стороне его груди. Парой ногтей ниже – и в сердце. Вилль проследил её взгляд и стал поспешно застёгиваться.
– Тебя люди, да?
– Успокоилась?
Алесса вдруг вспомнила, что у неё, собственно, чешется нос, и решила больше не упрямиться.
– Да, успокоилась.
Наклонившись, эльф достал из-за сапога короткий узкий кинжал и, одним взмахом перерезав сразу несколько витков бечевы, воткнул лезвие в тумбочку.
– Остальное сама, – бросил он через плечо и зашагал к двери.
Алесса высвободила руки, и тут же спешно прижала плащ к груди.
– А-а-а! Извращенец!
– Извини, – усмехнулся эльф, – не я тебя раздевал.
– Ты – гнусный любитель женских прелестей! – обвиняюще ткнула в него пальцем Алесса.
– Весьма сомнительных, надо сказать.
В спину Вилля полетел его собственный нож. Тот даже не подумал оборачиваться, вместо этого как-то плавно перетёк в сторону и ловко схватил кинжал за рукоять. Лезвие замерло в полногте от двери.
– Спасибо, что не своим ночным горшком запустила!
Шипящая от ярости Алесса полезла доставать искомое, но, запутавшись в плаще и стянувшей ноги верёвке, с грохотом рухнула на пол. Вилль покачал головой и, воткнув кинжал в косяк, вышел из комнаты.
Повизгивая от нетерпения и распиравшей её жажды мести, Алесса отрастила когти и в несколько взмахов разодрала верёвку вместе с плащом. Бежать? Не дождётесь, господин капитан! Она прекрасно понимала, что странный эльф с пронзительно-изумрудными глазами хищника всё равно её догонит и поймает. Хоть из кротовины выцарапает. Больше всего на свете пантере сейчас хотелось вцепиться клыками в горло ненавистного Стража. Каков негодяй! Опозорил при Марте, да и травница, наверняка, жутко перепугалась. Под действием кошачьего дурмана Алесса-человек просто на время перестала существовать, разум полностью подчинился инстинктам пантеры. Что же она там вытворяла? Могла ведь и пузо подставить почесать, и облизать кого-нибудь, да и лужу от восторга напрудить!
Через пятнадцать минут девушка догрызла яблоко, надела вишнёвое платье с золотой вышивкой по глубокому вороту и поняла, что начинает успокаиваться. К поутихшей злости и раздражению на шутника капитана добавилась обычная девичья обида. Прелести сомнительные, ха! Надо же, переборливый какой отыскался! Знахарка решительно ухватила нож и отправилась восстанавливать справедливость.
Вилль сидел в зале за обеденным столом, сложив перед собой руки. К Алессе он даже не повернулся, лишь спросил:
– Успокоилась? Поговорим?
– Это, кажется, ты забыл? – холодно поинтересовалась знахарка и прижала остриё к горлу Стража. Тот медленно повернул голову.
– Валяй!
Алесса слегка надавила, и на рубашку шлёпнулась капелька крови.
– Ну и? Давай, убей меня, да и Марту в придачу. И Берена не забудь – он тоже знает. А Симеона не надо – сам сдохнет.
Эльф поднялся и теперь как-то насмешливо смотрел на неё сверху вниз. Он сделал шаг, и Алесса отступила, потом второй. Так она и пятилась, пока не наткнулась спиной на стену. Вилль, усмехнувшись, положил ладони на стену по обе стороны её головы, и вожделенный ключ оказался прямо перед её носом. Стоило только дёрнуть рукой, и никто не сможет остановить. Прочь за ворота, в лес, а там – перекинуться и бежать. Не впервой уже, дело привычное!
– Возьми ключ и беги, ты ведь к этому привыкла? Давай! – повторил несносный Страж. Он не только не испугался, но, казалось, получал какое-то странное удовольствие от двусмысленной ситуации.
«Сейчас возьмёт да ка-ак поцелует!» – мелькнула неуместная догадка.
– Иди ты, ненормальный! – знахарка бросила кинжал и вывернулась из-под его руки. – Чего ты хочешь?
Эльф вытер о рукав перепачканный его же кровью нож и посмотрел на девушку с изрядной долей понимания.
– Поговорить о тебе. Обо мне. О хищнике. Я не врал, когда сказал, что мне нужна твоя помощь.
– И чем же поможет сельская знахарка доблестному капитану стражи?
– В первую очередь ты – оборотень, и знаешь о нечисти больше меня. Привычки, повадки. Симеон не годится, лесная и речная спит. Сама понимаешь, что в городе не простой зверь охотится… К тому же ты, Алесса, знахарка, что тоже сможет помочь.
– С чего это я должна тебе помогать? – она воинственно подбоченилась. – Ты надо мной издеваешься, вчера перед Мартой опозорил, позавчера – по всему городу гонял, как мявку помоечную!
– Я гонял?! – искренне возмутился парень, скрещивая руки на груди. – Ты меня там видела? Как ты думаешь, в тебя ни один болт не попал исключительно из-за везения?
– Погоди-ка, – оторопела знахарка. – Так ты, что ли, их сбивал?
– Нет, зубами на лету ловил! Как собачка! Только, чтобы ни один милую Алессу под хвост не ужалил!
Девушка нахмурилась. Что-то такое она припоминала: арбалетный болт, внезапно меняющий направление. Так вот в чём дело! И всё равно, что-то не вяжется…
– А как же эльфы…сабли…хрясь по шее, а другую…
– Тьфу!
– Ты знал, что я – оборотень?!
– Так он тебя и принёс!
В дверях, прикрыв ладонью рот, стояла Марта, и она отнюдь не выглядела испуганной. Травница слышала разговор, но не вмешалась, и успела только на конец представления.
Она и вообразить не могла, что в одном человеке могут одновременно тесниться столько разных чувств. Изумление, облегчение, радость и безграничное любопытство. Ночью она так и не уснула и время от времени поднималась в комнатку на чердаке, стараясь не разбудить певучую пятую ступеньку. Эльф, казалось, не шевелился вовсе. Так и сидел, облокотившись на спинку стула, и задумчиво смотрел на спящую девушку. Назвать её «нечистью» или «оборотнихой» у Марты язык не поворачивался. С трудом сдерживая хохот, они перемотали Алессу бечевой. Не туго, но так, что пошевелиться было невозможно.
– Не могу понять, кого она мне напоминает? То ли ковёр, то ли кокон?
– Второе. Только вылезет оттуда не бабочка, а жук-мозгоед.
Эльф оказался прав, и сейчас Марта получила удовольствие лицезреть картину «Гуси боевые ярмарочные». Вот уж точно – милые бранятся, береги посуду!
Глава 10
Соображать отправились в дом Вилля – авось, чем Симеон подсобит. Эльф был доволен благополучным исходом годовой вражды и не счёл нужным этого скрывать. Сияя, как начищенный самовар, нарочито бережно помог знахарке надеть кроличью шубку и расправил завязки платка. Девушка, в свою очередь, старалась не попасть в рукава, но спустя пять минут усиленного пыхтения всё же сдала позиции. Марта растрогалась донельзя, и эльфийская ловкость была вознаграждена банкой крыжовного варенья.
Шутливо отставленный локоть Алесса проигнорировала с поистине императорским высокомерием, заявив:
– Банка в твоей поддержке нуждается больше! Её содержимое не столь сомнительно.
Эльф, невесть с чего, восхитился и любовно посмотрел на варенье.
– Мда, питаю слабость к рыженьким, кругленьким и покладистым.
Ночь прошла для обитателей Северинга спокойно, и Вилль даже успел сбегать в караулку к Соррену. Вернулся он за полчаса до шумного пробуждения спящей красавицы, вполне довольный известиями. Капитан и не рассчитывал, что стражники поймают потрошителя, но, хотя бы, обошлось без жертв. Надолго ли?
Алессу одолевали странные чувства. Ненависть и страх разоблачения отступили, но Вилля она стала понимать ещё меньше. Оборотень Армалина, некогда обучавшая её основам знахарства, рассказывала об эльфах. По их легенде, создания Пресветлой Саттары первыми увидели Эльа – Зарю Неверры, и вполне закономерно возгордились своей избранностью.
Вилль, как любой нормальный эльф, должен был относиться к Алессе с отвращением, круто замешанном на природной брезгливости. Та, внутри которой живёт неразумный дикий зверь – это ли не извращение над расовым естеством? Среди эльфов тоже когда-то жили оборотни, но их способности были иного рода. Пресветлая изначально создала аватар – крылатых волков – великолепными воинами, защитниками собственной расы. Но Высокие Короли отчего-то разгневались на своих подданных и после Скадаро-Неверрийской войны прокляли их и изгнали из Силль-Миеллона. Аватары ушли и постепенно вымерли где-то вдали от жизни Неверры. Если Перворожденные так жестоко поступили с сородичами, то чего можно ждать от остроухого, который не брезгует обществом человечки-оборотнихи со скандальной репутацией?
Раздумья были прерваны самым неприятным образом: эльф замер на полушаге, и Алесса с размаху клюнула носом капитанскую спину. Помянула шушеля-подгадёныша и его мать за компанию. Сразу стало легче, и девушка выглянула из-за плеча Вилля. Причины внезапной заминки вышагивали неспешно, аки кречет с горлицей.[12] Градоправитель Грайт в неизменной куртке по колено, опоясанной широким солдатским ремнём, и жрец Теофан Улесс в долгополой собольей шубе с золотым треуглом навыпуск.
«А ведь он знает, – обеспокоилась пантера. – А ну как храмовнику сказал?»
Берен коротко кивнул Виллю и насмешливо-удивлённо уставился на знахарку. Впрочем, Алесса уже перестала волноваться – Теофан вёл себя, как обычно. Обласкав одинаково дружелюбным взглядом всех троих, включая банку, жрец молвил густым, тренированным голосом:
– А тихая нынче погодка!
– Солнышко светит! – уверенно согласился эльф.
– Птички поют! – не удержалась осмелевшая знахарка.
Солнце нежилось в ватных облачках, а птички берегли голоса до ледохода, поэтому банка благоразумно промолчала.
– Погодка-то тихая, – невесело усмехнулся Берен, – да только перед грозой ветер силу копит. Не поймали никого?
Шутливо отставленный локоть Алесса проигнорировала с поистине императорским высокомерием, заявив:
– Банка в твоей поддержке нуждается больше! Её содержимое не столь сомнительно.
Эльф, невесть с чего, восхитился и любовно посмотрел на варенье.
– Мда, питаю слабость к рыженьким, кругленьким и покладистым.
Ночь прошла для обитателей Северинга спокойно, и Вилль даже успел сбегать в караулку к Соррену. Вернулся он за полчаса до шумного пробуждения спящей красавицы, вполне довольный известиями. Капитан и не рассчитывал, что стражники поймают потрошителя, но, хотя бы, обошлось без жертв. Надолго ли?
Алессу одолевали странные чувства. Ненависть и страх разоблачения отступили, но Вилля она стала понимать ещё меньше. Оборотень Армалина, некогда обучавшая её основам знахарства, рассказывала об эльфах. По их легенде, создания Пресветлой Саттары первыми увидели Эльа – Зарю Неверры, и вполне закономерно возгордились своей избранностью.
Вилль, как любой нормальный эльф, должен был относиться к Алессе с отвращением, круто замешанном на природной брезгливости. Та, внутри которой живёт неразумный дикий зверь – это ли не извращение над расовым естеством? Среди эльфов тоже когда-то жили оборотни, но их способности были иного рода. Пресветлая изначально создала аватар – крылатых волков – великолепными воинами, защитниками собственной расы. Но Высокие Короли отчего-то разгневались на своих подданных и после Скадаро-Неверрийской войны прокляли их и изгнали из Силль-Миеллона. Аватары ушли и постепенно вымерли где-то вдали от жизни Неверры. Если Перворожденные так жестоко поступили с сородичами, то чего можно ждать от остроухого, который не брезгует обществом человечки-оборотнихи со скандальной репутацией?
Раздумья были прерваны самым неприятным образом: эльф замер на полушаге, и Алесса с размаху клюнула носом капитанскую спину. Помянула шушеля-подгадёныша и его мать за компанию. Сразу стало легче, и девушка выглянула из-за плеча Вилля. Причины внезапной заминки вышагивали неспешно, аки кречет с горлицей.[12] Градоправитель Грайт в неизменной куртке по колено, опоясанной широким солдатским ремнём, и жрец Теофан Улесс в долгополой собольей шубе с золотым треуглом навыпуск.
«А ведь он знает, – обеспокоилась пантера. – А ну как храмовнику сказал?»
Берен коротко кивнул Виллю и насмешливо-удивлённо уставился на знахарку. Впрочем, Алесса уже перестала волноваться – Теофан вёл себя, как обычно. Обласкав одинаково дружелюбным взглядом всех троих, включая банку, жрец молвил густым, тренированным голосом:
– А тихая нынче погодка!
– Солнышко светит! – уверенно согласился эльф.
– Птички поют! – не удержалась осмелевшая знахарка.
Солнце нежилось в ватных облачках, а птички берегли голоса до ледохода, поэтому банка благоразумно промолчала.
– Погодка-то тихая, – невесело усмехнулся Берен, – да только перед грозой ветер силу копит. Не поймали никого?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента