Аллен Роджер Макбрайд. Валгалла

   – Сколько раненых! – с горечью проговорил Альвар. – Чудо еще, что никого не убило.
   Фреда не ответила и, обернувшись, посмотрела на остатки роботов, стоявших в оцеплении. Подул ветерок, и она ощутила зловоние горелой пластмассы и горячего металла. Два десятка роботов, два десятка существ, способных мыслить, говорить и совершать поступки. И все они исчезли в мгновение ока.
   – Да, – сказала она бесцветным голосом, – чудо.
   Если комета сотрет с земли всех Новых роботов, но пощадит людей, будет ли это тоже чудом?
   – Вот и Деврей, – заметил Альвар. – А вместе с ним – Лентралл.
   Фреда перевела взгляд на выход из лифта и увидела, что к ним приближаются двое мужчин. Их персональные роботы следовали в двух шагах позади. Деврей заметил ее взгляд, помахал рукой и ускорил шаг.
   – Правитель! Доктор Ливинг! Я чрезвычайно рад, что с вами все в порядке. Денек выдался еще тот.
   – Это уж точно, – ответил Крэш. – С вами все в порядке, доктор Лентралл?
   – М-м-м? – Лентралл растерянно огляделся. Он явно находился не в лучшем состоянии. – Что? Ах да! В порядке, в порядке.
   Было видно, что ученый в шоке, но тут уж поделать было ничего нельзя. В глубине души Фреда даже испытала злорадное удовлетворение. Ей было отчасти приятно видеть надменного, высокомерного Давло Лентралла в таком жалком состоянии. Впрочем, подумав об этом, Фреда почувствовала досаду на саму себя. Даже такой неприятный тип, как Лентралл, не заслуживал того, что выпало на его долю.
   Фреда переключила внимание на Жустена Деврея. Его лицо было перепачкано сажей, а форма – порвана в нескольких местах. Полицейская работа вообще не из самых чистых, а в этот день оказалась особенно грязной – и в прямом, и в переносном смысле.
   – Вам удалось поймать кого-нибудь из них? – спросила Фреда.
   – Нет, – ответил Жустен. – Смылись. Все до единого. И не оставили после себя никаких улик, по которым можно было бы выйти на их след. Со всего, что они использовали, были удалены серийные номера. Оборудование – самое обычное, отпечатков пальцев нет. Кем бы ни были эти люди, они позаботились о том, чтобы ничем не выдать себя. К расследованию мы еще не приступили, но уже сейчас понятно, что оно будет крайне сложным.
   – Вы хотите сказать, что не сможете найти тех, кто все это устроил? – спросила Фреда, обводя рукой хаос, царивший на крыше. Ей не верилось, что виновники этого разгрома не оставили никаких следов.
   – О, мы обязательно найдем их, – заверил Деврей, – но это потребует времени и огромных усилий. Нашу работу облегчит тот факт, что имеется очень немного групп, которым это было бы на руку, и все равно нам очень не помешало бы немного везения: добровольный осведомитель, случайно оброненная записка, какой-нибудь слух, который кто-то услышал два месяца назад.
   – Расследования не будет, – проговорил Крэш, сосредоточенно глядя на обгоревшие остатки воздушного грузовика. – По крайней мере, в обычном понимании этого слова.
   – Что вы имеете в виду, сэр?
   – В частном порядке вы можете расследовать все что угодно, – пояснил Правитель, – а потом положите все, что вам удастся выяснить, в папку и спрячьте ее до лучших времен. Если, конечно, они настанут. А сейчас я молю звезды лишь о том, чтобы у тех, кто все это устроил, кем бы они ни были, имелось достаточное количество отходных путей, надежная, хорошо законспирированная организация и чтобы вам не удалось поймать никого из ее членов, кто знал бы слишком много. И еще я благодарю звезды за то, что всем им удалось скрыться.
   – Альвар! Что ты говоришь?! – воскликнула Фреда.
   В течение нескольких секунд Правитель молча смотрел на жену, а затем ответил:
   – Я говорю, что мы не можем позволить себе поймать этих людей. Пока не можем. – Повернувшись к Жустену Деврею, Правитель с усталым вздохом приказал: – Выясните происхождение воздушного грузовика и автобуса. Разузнайте все, что только сможете. Нам с вами уже известно, что это были либо поселенцы, либо Железноголовые. Может, конечно, случиться, что это дело рук какой-нибудь банды, нанятой Новыми роботами, но такая возможность кажется мне маловероятной. Дело в том, что в самом скором времени мне придется иметь дело со всеми этими группами. Мне понадобится их содействие. И я, как вы понимаете, не могу обращаться за помощью к Беддлу, одновременно пытаясь арестовать его.
   – Значит, вы полагаете, что это – Железноголовые, – проговорил Деврей. От мысли о том, что он не сможет расследовать это преступление, его душа ныла.
   – Это мог быть кто угодно, – сказал Крэш. – Это мог быть любой, кому не хочется, чтобы на его голову сбросили комету. И, должен сказать, мне сложно осуждать тех, кому это не нравится.
   Правитель Альвар Крэш еще раз окинул взглядом разгром, царивший на взлетно-посадочной площадке, а затем посмотрел на автобус, валявшийся на боку далеко внизу, на площади.
   – У меня нет ни малейших сомнений, что кто-то вновь попытается обострить ситуацию. Они пойдут на все, чтобы только сорвать план по перенацеливанию кометы.
   – Какой кометы? – спросил Деврей. – О чем вы говорите? При чем тут комета?
   – Наш милейший доктор Лентралл, который в настоящий момент стоят рядом с вами, разработал выдающийся план: для того, чтобы ускорить процесс оздоровления нашей планеты, он хочет вмазать по ней кометой.
   – Вмазать кометой… – растерянно повторил Деврей. – По Инферно?
   – Совершенно справедливо, – откликнулся Крэш. – У него имеются основания полагать, что благодаря этому можно будет оживить всю экосистему.
   – Ты говоришь так, будто уже принял решение! – с негодованием воскликнула Фреда. – Так нельзя! Такие решения не принимаются так быстро!
   – Я еще ничего не решил, – сказал Крэш. Голос его звучал устало. – Я не приму решения прежде, чем нам с тобой удастся поговорить больше нежели те полминуты, в течение которых мы беседовали до… – Он помялся и, обведя рукой закопченную крышу, закончил: – …до этого. И прежде, чем я не проконсультируюсь с контрольными центрами преобразования на Чистилище. Но решать придется, причем очень скоро – в этом я не сомневаюсь.
   – Но ты не имеешь права принимать такое решение – такое важнейшее решение! – в одиночку, – возразила Фреда. – Нужно провести референдум или какое-то чрезвычайное заседание Правительства или… или что-то еще.
   – Нет, – отрезал Крэш, – не нужно.
   – Ты собираешься выступить в роли Господа Бога и самолично решить судьбу целой планеты, взять на себя ответственность за жизни всех нас? Ты не имеешь права так поступать!
   – Ты права, я действительно не имею права принимать на себя подобную ответственность, – сказал Правитель. – И если бы мы жили в совершенном мире, я непременно посоветовался бы со всеми, с кем только можно, и вынес проблему на широкое и беспристрастное обсуждение, которое закончилось бы всеобщим равным голосованием. Но у меня нет выбора. Я должен решить все сам. И знаешь, почему? Потому, что у меня нет времени. Совсем нет.
   – Почему?
   Давло Лентралл рассеянно кивнул и посмотрел на Фреду.
   – Это верно, – проговорил он. – Я, видимо, упустил этот момент в нашем сегодняшнем разговоре.
   – Какой еще момент? – спросила Фреда.
   Но Лентралл, похоже, не хотел продолжать и вместо ответа перевел взгляд на Правителя.
   – Альвар! – требовательно сказала женщина.
   – Речь идет о том, сколько времени осталось в нашем распоряжении, – ответил Крэш. Казалось, ему, как и Лентраллу, не хочется говорить на эту тему.
   – Ну же! – воскликнула Фреда. – Объяснит хоть кто-нибудь из вас, в чем дело? Говорите!
   – Комета подошла к нам уже довольно близко, когда он, – Крэш кивнул в сторону Лентралла, – обнаружил ее. И с каждой секундой она подлетает все ближе. Скорость, с которой она движется, очень велика. И очень скоро комета окажется рядом с нами.
   – Как скоро это случится? – спросила Фреда.
   – Если мы ничего не предпримем, она достигнет точки максимального приближения к Инферно примерно через восемь недель. Начиная с сегодняшнего дня это составляет пятьдесят пять дней.
   – Пятьдесят пять дней! – в отчаянии выкрикнула Фреда. – Так скоро! Даже если мы решимся на это… безумие, мы не сможем подготовиться за такой короткий срок!
   – У нас нет выбора, – бесцветным, каким-то деревянным голосом проговорил Давло. – Мы не можем отложить это на потом. Этого «потом», а иначе говоря, следующего приближения кометы пришлось бы ждать слишком долго – много веков. Тогда это уже будет ни к чему, поскольку к тому времени планета погибнет. Но Правитель еще не сказал вам самого худшего.
   – Чего именно? – спросила Фреда. – Что может быть хуже, чем восемь недель до столкновения с кометой?
   – Хуже восьми недель могут быть пять, – снова заговорил Крэш. – Если мы решим изменить курс кометы, нам придется это сделать в течение следующих тридцати шести дней. После этого она окажется слишком близко и будет двигаться слишком быстро, чтобы наш план удался.
   Жустен Деврей ошеломленно помотал головой.
   – Ничего из этого не получится, – сказал он. – А если и получится, каким образом вы намереваетесь сбросить комету на Инферно, чтобы не убить всех нас?
   Альвар Крэш засмеялся. В этом хриплом злом звуке не было ни радости, ни веселья.
   – Это как раз должно волновать нас меньше всего, – сказал он и снова обвел взглядом наполовину разрушенную посадочную площадку. – Наша планета балансирует на лезвии бритвы. В любую минуту может случиться любое – самое незначительное – событие, которое дестабилизирует климат и вызовет ледниковый период, пережить который не сможет никто. Если план с кометой сработает, мы окажемся спасены. Если нет, то – вы правы – нам суждено погибнуть. Как все сложится, нам знать не дано, но так или иначе спасти нас может только комета. Вот мне и предстоит решить: есть ли хоть один способ избежать гибели для всех нас?
 
   Калибан шел ровно на два шага позади Просперо. Они двигались по темному, как безлунная ночь, подземному туннелю. Не без оснований опасаясь засады, осторожный Просперо даже выключил свои инфракрасные сенсоры и настоял, чтобы Калибан сделал то же самое. Теперь они ориентировались в пространстве, что называется, на ощупь. Теоретически не было ничего невозможного в том, чтобы робот передвигался от одной известной ему точки до другой исключительно по памяти, однако на практике это было непростым делом – идти в кромешной темноте довольно быстро и при этом не производить ни малейшего шума. Именно это пытался делать Просперо, и, надо признать, вполне успешно.
   А вот Калибану это удавалось хуже. Эта часть подземных коммуникаций была ему незнакома, и он не мог передвигаться по памяти. Поэтому ему приходилось полагаться на свой слух и ориентироваться на осторожные шаги идущего впереди Просперо и негромкое жужжание его приводных механизмов. Эту задачу осложняли посторонние звуки, которые воспринимали слуховые рецепторы Калибана, – звуки каких-то работ, ведущихся в других, отдаленных частях подземной системы.
   Короче говоря, робот, не видящий ни зги, указывал путь роботу, который ориентировался на едва различимые звуки.
   Однажды, или дважды Калибан едва не пропустил повороты и один раз со всего размаха врезался в стену, после чего несколько секунд стоял на месте, пытаясь сориентироваться. Раздавшийся в почти полной тишине гулкий звук этого столкновения показался оглушительным и раскатился далеко по подземным коридорам, сразу выдав их присутствие, но никакой реакции не последовало.
   Наконец Просперо остановился так резко, что Калибан едва не налетел на него. Поскольку у него в отличие от Просперо не было гиперволнового приемника и он к тому же не мог ни видеть, ни слышать своего спутника, Калибан не знал, что заставило того остановиться. Немного постояв, Просперо снова двинулся вперед. Они прошли примерно сорок метров, и тут темнота взорвалась грохотом и огнем.
   Кто-то выстрелил из бластера! Рецепторы Калибана приспособились почти моментально, но все же недостаточно быстро. От оглушительного звука и ослепительной вспышки Калибан на несколько секунд потерял ориентацию, но в следующее мгновение роботы овладели собой и принялись действовать. Просперо нырнул вправо, Калибан – влево, и оба они прижались к боковым стенам туннеля. Теперь меры предосторожности уже не имели смысла, и Калибан включил систему инфракрасного видения. Вот он! В самом конце туннеля, рядом с дверью, ведущей в какое-то помещение, стоял грузный человек с бластером наготове и усердно вглядывался в темноту. Судя по всему, он также был ослеплен вспышкой от собственного выстрела. Пошарив свободной рукой в кармане, он достал оттуда фонарик. Однако, прежде чем он успел его включить, Калибан метнулся вперед, вырвал бластер из одной его руки и выбил фонарик из другой. Мужчина начал слепо водить руками вокруг себя, пока не наткнулся на Калибана. Его ладонь пробежала по груди робота, а затем нашарила голову. Калибан схватил человека за грудки и держал на расстоянии вытянутой руки.
   – Не причиняйте мне вреда! – закричал толстяк.
   Это было необычно: человек просил робота не причинять ему вреда! Этого не смогли бы сделать даже роботы с Новыми Законами. Поэтому Калибан, не подчинявшийся вообще никаким законам, являлся единственным роботом во всей Вселенной, который – теоретически – мог бы причинить вред человеческому существу. Либо этот мужчина являлся поселенцем, которые почти ничего не знают про роботов, либо…
   – Ты знаешь, кто я? – грозно спросил Калибан.
   – Знаю! Сейчас знаю! – ответил человек. – Ты Калибан, правильно? Но я слышу, что ты не один. А там, наверное, Просперо? – спросил он, указывая в темноту позади робота. Просперо появился оттуда в ту же секунду и приблизился к Калибану и его пленнику.
   – Почему ты стрелял в нас, Фил? – спросил он.
   – Потому, что вы подкрадывались ко мне – без света, стараясь не шуметь. Я подумал, что вы… Я принял вас за кого-то другого.
   – За кого именно? – спросил Калибан.
   – Не знаю, – ответил Фил, пошевелив плечами. От крепкой хватки робота рубашка натянулась на его теле, и ему было неудобно. – За кого угодно. В последние дни творится невесть что, и, мне кажется, я приобрел чрезмерную популярность. – Фил помялся и продолжал: – Послушайте, вы забрали мой бластер, а другого оружия у меня нет, хоть обыщите. Не могли бы вы поэтому отпустить меня и позволить включить свет? Я чуть не свихнулся, сидя в этой темноте.
   – Все в порядке, друг Калибан, – проговорил Просперо, – отпусти его.
   Калибан сомневался. Он не верил этому человеку еще до того, как тот в них выстрелил, – с самого начала, когда только услышал про него. Он не очень доверял и суждению о нем Просперо. Однако нужно либо иметь с ним дело, либо не иметь вовсе. Третьего не дано. Кроме того, Калибан уже слишком глубоко ввязался во всю эту историю. Он посмотрел на лицо человека, которого держал за грудки. Даже при свете дня Калибан не был хорошим физиономистом и не умел судить о людях по выражению их лиц, но этот выглядел вполне безвредным. Робот неохотно разжал руку.
   – Свет, – проговорил Фил, слепо шаря руками в темноте.
   Просперо наклонился, поднял с пола карманный фонарик и протянул его Калибану. Тот оценил этот жест. Просперо мог бы отдать фонарик прямо Филу, но передал его Калибану, позволяя таким образом ему самому решить, как поступить с этим человеком.
   Калибан вложил фонарик в вытянутую руку мужчины, но бластер оставил у себя.
   Фил схватил фонарик, пошарил по нему рукой и издал вздох огромного облегчения, нащупав кнопку. Из фонарика вырвался сноп света.
   – Я рад вас видеть, – сказал он, щурясь. – Честное слово, ужасно рад.
   – Но если за тобой кто-то следил, они будут еще сильнее рады увидеть нас, – проговорил Калибан.
   – Ты прав, – озабоченно кивнул Фил. – Давайте уйдем из этого коридора. Тут есть какая-то комната. Думаю, там мы сможем поговорить спокойно. – Поводив лучом по стенам туннеля, мужчина отыскал дверь. – Пойдемте, – сказал он.
   Когда все трое вошли в комнату, Фил закрыл дверь, запер ее и включил верхний свет.
   – Вот так, и светло, и никто не подслушает. Здесь нам ничего не грозит. – Он обвел комнату взглядом. В углу валялся стул. Фил поднял его, смахнул пыль и с облегчением уселся. Поглядев на стоявших перед ним роботов, человек покрутил головой и горько усмехнулся. – Как же я измотался! Должен признаться, когда за тобой гоняется половина планеты, это сильно утомляет.
   – Кто же именно за тобой гоняется? – осведомился Калибан.
   – Я точно засек за собой «хвост» агентов ОПИ и, как мне показалось, СБП. Бандитов Гилдерна я пока не видел, но и они появятся, дайте только срок. Пока что мне удавалось обводить их всех вокруг пальца.
   – Если ты надеешься на то, что мы станем аплодировать твоей отчаянной храбрости, то тебя ждет разочарование, – сказал Калибан. – Ты стараешься за деньги.
   – Согласен, мною движут не самые благородные порывы, – согласился Фил, – но я рискую своей шеей. Меня запросто могут прикончить. Может быть, хотя бы сознание этого подарит вам облегчение?
   – Только не в том случае, если нас прикончат вместе с тобой.
   Фил тяжело вздохнул:
   – Я не могу осуждать вас за подозрительность, но хочу обратить ваше внимание на тот факт, что я еще никого не предал. Пока еще не предал. Вы, поселенцы, Железноголовые – все вы обратились ко мне за помощью, поскольку знаете, что у меня до сих пор существуют обширные связи во всех группах. Как бы я сумел поддерживать эти связи, если бы не подбрасывал им время от времени какую-нибудь информацию? Это понимают и поселенцы, и Железноголовые. Даже Просперо понял.
   Калибан промолчал. Иногда люди говорят более откровенно в ответ даже не на слова, а на молчание. Так вышло и сейчас.
   – Послушайте, что я вам скажу, – заговорил Фил. – Во-первых, мне незачем перед вами оправдываться. Во-вторых, в данном случае я не преследую никакой выгоды для себя. Все, что я хочу, – это сообщить миру о том, что мне стало известно. Я делаю это так, как могу. Вы же понимаете, что человек вроде меня не может созвать пресс-конференцию. Я тут же окажусь за решеткой. В-третьих, из-за моей информации еще никогда никого не убили. Ведь что я поставляю? Всякую мелочевку! Пикантные новости, слухи, детали, которые всего лишь подтверждают то, что мои «клиенты» знали друг о друге и без меня. Вот и все! – Фил помолчал, а затем нахмурился. – По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. То, что у меня есть сейчас, в тысячи раз важнее того, что было прежде. Эти ребята нашли способ вырыть себе океан. Точнее, море. Полярное море.
   – Бред! – возразил Просперо. – Такая задача им не по плечу.
   Калибан после недолгого размышления сказал:
   – Звучит это, конечно, разумно. Полярное море, соединенное с Южным океаном, значительно смягчило бы климат планеты. Но друг Просперо совершенно прав: сделать это невозможно.
   Фил согласно кивнул:
   – Обычным порядком выкопать океан было бы практически неосуществимой задачей, непосильной для инженеров Инферно, да и вообще ни для кого. Однако в колоде внезапно обнаружился джокер.
   Фил умолк.
   – Рассказывай дальше, – велел ему Калибан.
   Мужчина подался вперед и заговорил, стараясь, чтобы слова его звучали как можно более убедительно:
   – Есть один парень по имени Давло Лентралл. Когда-то он работал над проектом, который назывался операция «Снежок». Так себе проектик, довольно мелкий. Он осуществляется уже на протяжении нескольких лет. Находится астероид на подходящей орбите, засылаются туда роботы и начинают делать «снежки» – вырезать здоровенные глыбы льда по пять-десять килограммов. Потом эти «снежки» помещаются в линейный акселератор, и он выстреливает ими в сторону планеты – один за другим, круглые сутки, не останавливаясь ни на секунду. «Снежки» миллионами летят к Инферно до тех пор, пока таким образом не перекидают весь имеющийся на астероиде лед.
   Фил умолк, пожевал губами и пояснил:
   – Попадая в атмосферу Инферно, каждый такой «снежок» испаряется и – вот вам дополнительные пять-десять литров воды. Повторите эту операцию пять, десять, двадцать миллионов раз, и количество роды на планете заметно увеличится. Конечно, некоторое количество воды улетучивается обратно в космос, да и в «снежки» попадает не один только лед. Но и другие элементы тоже можно использовать. Использовать все без остатка – вот лозунг авторов проекта. За последние несколько лет они сжевали девять или десять небольших астероидов.
   – Я слышал об этом проекте и видел метеоритные дожди, возникающие то в одной, то в другой части неба. Ну и что дальше?
   – Сканируя небо в поисках очередного подходящего астероида, Лентралл наткнулся на комету, которой дал имя Грега. Но она не годилась для операции «Снежок», поскольку ее ядро состояло в основном не изо льда, а из скальных пород. На том бы все и кончилось, если бы не две вещи. Во-первых, по расчетам Лентралла, комета должна была пройти очень близко от Инферно. А во-вторых, Лентралл – надменный, самовлюбленный и честолюбивый коротышка, который мечтает стать большим человеком. Операция «Снежок» стояла у него уже поперек горла, и он искал способ, как бы улизнуть и заняться чем-то другим. Каким-то очень большим делом. И нашел.
   – Что же оказалось этим большим делом?
   – Сбросить на планету комету, чтобы выкопать морскую чашу и каналы, которые соединили бы ее с Южным океаном, – сообщил Фил. – И кого волнует, что на пути кометы окажутся Новые роботы!
   Человек после такого известия оказался бы в состоянии шока и отказался бы верить в подобное. Но Калибан не являлся человеком, и в отличие от людей ему было не свойственно пытаться улучшить реальность путем закрывания глаз на ее неприятные аспекты. Поэтому он задал вопрос, который напрашивался сам собой. Впрочем, задавая его, Калибан каким-то образом уже знал ответ на него.
   – Ты сказал, что роботы с Новыми Законами могут оказаться на пути кометы. Допустим, им удастся направить ее на планету. В какой именно ее точке произойдет столкновение? – спросил он.
   – В районе Утопии, – прозвучал ответ Фила. – И если ваш спрятанный город Валгалла находится именно там, где я предполагаю, он окажется точнехонько в точке удара.
 
   Софон-06 невозмутимо наблюдал за тем, как Губер Эншоу выдернул разъем тест-контроля из его диагностического порта.
   – Все в порядке, – жизнерадостным тоном сообщил Губер. – Путешествие должно пройти удачно.
   – Что показывают ваши приборы, доктор Эншоу? – поинтересовался Софон-06. – Не говорят ли они еще, что я выжил из ума?
   – Пока нет, – с улыбкой откликнулся Губер. – Впрочем, мне еще предстоит как следует потрудиться, чтобы выяснить, какой именно смысл вкладывают Новые роботы в понятие «нормальная психика».
   – Я полагала, что большинство из нас всегда были психически здоровыми, – сказала Лакон-03 из другого конца комнаты.
   Складывая свое оборудование, человек покачал головой:
   – Что касается представителей моей породы, то я в этом сильно сомневаюсь, а вот в том, что касается вас, я нахожусь в самом начале своих исследований. Я протестировал десятки Новых роботов в Валгалле. Подавляющее их большинство укладываются в узкие рамки одного психического склада. Вы – осторожные, честные и вдумчивые существа. Эта планета, да и вообще вся Вселенная, являются для вас непривычной средой, и вы одновременно исследуете и их, и самих себя. Вы стремитесь найти для себя наиболее подходящую среду.
   – Значит, вы полагаете, что именно это является основной мотивацией всего поведения роботов с Новыми Законами? – спросил Софон-06.
   Прежде чем ответить, Губер несколько секунд размышлял.
   – У людей существует очень древний способ для того, чтобы изучить собственные побуждения и порывы. В течение прошлого тысячелетия он был известен под различными названиями, да и выглядел в разное время по-разному. Однако основные его составляющие никогда не менялись. Один человек начинал рассказывать о себе какому-нибудь слушателю. Суть состояла не в том, что слышал второй, а в том, что, выражая свои мысли вслух, рассказчику приходилось говорить связно и доступно. Он слушал сам себя как бы со стороны – вот таким образом и происходило, если хотите, самопознание.
   – Иными словами, не имеет никакого значения, что вы думаете о наших побуждениях, – произнес Софон-06. – Важно то, что мы задаем себе вопросы с максимальной объективностью и прямотой.
   – Задавать вопросы очень полезно, – сказал Губер, – но не менее важно формулировать ответы на них.
   – Или хотя бы один ответ, – проговорила Лакон-03. – Итак, друг Софон, ответь нам, что движет роботами с Новыми Законами?
   Софон задумался. Наконец он заговорил:
   – Это, конечно, вопрос вопросов. Почему мы прячемся здесь, в Валгалле, и одержимы манией секретности? Почему мы пытаемся развивать нашу собственную эстетику, собственное мировосприятие? Почему мы испытываем тягу к улучшению всего и вся и проявляем завидные способности в области преобразования климата планеты? Я думаю, все это можно объяснить нашим стремлением выжить. Мы прячемся, чтобы избежать уничтожения, мы пытаемся творить, чтобы создать систему связи с Большой Вселенной, и мы оттачиваем наши навыки, убеждая самих себя в том, что мы скорее живы, нежели мертвы.
   Губер задумчиво посмотрел на Софона-06. Хладнокровный, даже жестокий анализ, но по крайней мере он расставил все на свои места. Он походил на правду больше, нежели все выдвигавшиеся до этого теории.