Страница:
- Нет. Ты нагрелся от трения о воздух. - Вот об это голубое прозрачное одеяло? - Да-да. Не разгоняйся, и все будет в порядке. Что же касается Африки, то она на другой стороне. Теперь Аинька, остыв, снижался медленнее и плавно погрузился в какой-то океан, на котором не было надписи. В воде стало так легко, что Аинька засмеялся от удовольствия. Чем глубже, тем темнее делалось вокруг, будто наступала безлунная ночь. Пришлось Аиньке включить на своем берете пешечку, и она, точно прожектор, устремила вперед яркий широкий луч. Но почему-то все труднее было идти ко дну. - Ты напрасно не пускаешь меня, - говорил Аинька воде. - Я хороший и любопытный: мне просто хочется посмотреть, кто тут живет. И верно - кого тут только не было! И какие-то змеи, и звезды; морские коньки плавали в кустах твердых кораллов, о которые Аинька стукнулся, думая, что это водоросли; кругом сновали большие и маленькие рыбы... - Красотища! - то и дело восклицал Аинька. Но вот он приметил колючий шар вполне приличных размеров и, довольный, что и тут встретил собрата, направился к нему. - Здравствуй. Ты кто? - Рыба-шар. - А я Аинька. Шахматист. - Кто-кто? - Игрок. Разве ты не играешь в шахматы? - Нет, - призналась Рыба-шар в своем невежестве и выпучила глаза. - Жаль, а то бы мы... Но тут Рыба-шар разинула страшную зубастую пасть и яростно накинулась на собеседника; Аинька не успел опомниться, как очутился у нее в желудке. Пока Аинька раздумывал, как ему быть, Рыба-шар стала всплывать, потом метаться из стороны в сторону биться обо что-то, даже пищать. Вскоре послышались... человеческие голоса! "Неужели и в воде живут люди?" - недоумевал Аинька. - Осторожно, не порви сеть, - сказал кто-то, - цепляй на крючок... - и крикнул: - Ви-и-ра!.. Теперь вы догадались, что они угодили в сеть, которую подняли на борт рыболовецкого, а возможно, и научно-исследовательского судна.
- Ого! - сказал кто-то. - Ну и чудище морское попалось... - Дайте мне, - взволнованно произнес другой голос. - Я давно охочусь за этой прелестью... - Хотите заспиртовать, профессор? - Нет, мне хочется посмотреть, что у нее внутри. Дайте-ка нож... Благодарю вас... Вот сюда, пожалуйста. Сейчас, я только натяну перчатки... Готово... Так-с... Минутку... Р-раз! И Аинька выкатился на мягкий клеенчатый стол. Первое, что он увидел, - это молодое лицо и невыразимое удивление в карих, широко открытых глазах. - Спасибо, - сказал Аинька. - По-пож-жалуйста... - Вы не скажете, в каком направлении находится Ростов-на-Дону? Профессор машинально указал куда-то вправо и... упал без чувств на руки помощников. - Еще раз спасибо! Я от Мастера ушел, от футболистов ушел, от Рыбы-шара ушел, от профессора ушел, а от Василько не уйду! - пропел Аинька и улетел. Тут сдали нервы и у помощников: все они согласно грохнулись на палубу, рядом с профессором; и сверху ка-залось, что там лежит куча белых халатов.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. История Венивидивицина.
1
- Ну, что мне с тобой делать? - тоскливо спросил Василько, когда мы расположились у меня в кабинете. - Вдвоем много можно сделать, - быстро ответил Аинька, - что захочешь! - Да уж хватит! Натворили... - Чем ты недоволен? - виновато проговорил Аинька. - Все твои желания я исполняю: даже невидимкой стал, чтоб не досаждать тебе. - Не хочу я больше этого, понимаешь? Сам буду уроки учить, и развлекаться. А то голова у меня стала безработной от такой шпаргалки, как ты! - Но ведь ты не все умеешь. - Для того и учусь в школе! - А уговор? - упорствовал Аинька. Василько только рукой махнул. - Вот что, друзья, - предложил я. - Ты, Василько иди домой и делай уроки сам, а мы с Аинькой и гроссмейстером тут... побеседуем. Хорошо? - Ладно, - уныло согласился Аинька. - Отлично! - вскочил Василько, торопливо попрощался и убежал. - Какой он странный, - сказал Аинька. - Скорей всего, ты сам странный, - засмеялся Венивидивицин. - Не загибай, Мастер! - Небось, в школе нахватался таких словечек, - заметил Венивидивицин. - Не станем ссориться, Аинька! Иди ко мне обратно! - Нет, - ответил Аинька. - Я теперь сам по себе. - А вот и нет! - возразил Венивидивицин. - Если б сам по себе, то еще полбеды. Но ты ведь Василько мешаешь жить. - Я ему помогаю! - Неужели ты хочешь, чтоб и Василько превратился в восковую фигуру? - Нет, нет! - испугался Аинька. - Тогда оставь его в покое. - Ладно, - подумав, ответил Аинька. - Оставлю. - Теперь я вижу, что ты настоящий мужчина, малыш. Но пора и тебе отдохнуть - машине тоже это необходимо. Прощай! - Хорошо, Мастер. Но мы еще увидимся. До свиданья... Я отнес Аиньку к книжному стеллажу и положил его на видном месте. - Теперь и мы сможем побеседовать, - сказал я гроссмейстеру.
- С удовольствием. - Только я, с вашего позволения, запишу ваш рассказ.
2
- Говорят, что в науке и технике я кое-что смыслю... - скромно заметил Венивидивицин. - Еще в школе мне легко давались физика, математика, химия... Когда же я стал инженером, Каисса предложила мне почетную должность, и я согласился без колебаний. Но страсть к шахматной славе все более овладевала мною. Я добился первого разряда, а дальше дело замедлилось... И тогда... - Ну, и что ж тогда? - подбодрил я гроссмейстера. - Мне пришла в голову одна мысль! Я трудился годы... Все рассчитал до мелочей, а потом своими руками выточил каждую деталь и собрал его... - Кого это - его? - Человек уже далеко проник в космос, но для меня самым памятным событием навсегда остался запуск первого искусственного спутника Земли. Так вот я подумал: а что если создать для себя лично маленький спутник, знающий шахматную игру? Будет лежать у меня в кармане небольшой шарик размером с теннисный мяч, будет он читать мои мысли и видеть фигуры на шахматной доске как бы моими глазами... подсказывать мне трудные ходы... - Это, наверно, не совсем честно? - Вы правы. Я жестоко наказан за свое честолюбие Короче говоря, сделал я Волшебный Колобок. Аиньку. Ну, вы же знаете его... Он оказался веселым, бойким, я бы даже сказал - озорным. И все время порывался удрать от меня. "Ты же Мастер, - объяснил он мне свое желание. - Ты мой автор. А любое создание человеческого ума непременно стремится и должно жить своей жизнью, независимой от автора. Ну, что было бы, если б все книги лежали возле писателей, а машины цеплялись за своих конструкторов? Чушь! И ты меня не удержишь..." Я спрятал его в карман с застежкой-молнией и заставлял играть в шахматы за меня. А вообще, он многое умеет! - Ну, и что же дальше? - Вскоре я стал международным шахматным гроссмейстером и возгордился. Отправился по свету искать равного себе... И вдруг во мне стал исчезать интерес к шахматам: ведь победы доставались без всяких усилий. Потом наскучила и сама жизнь! Но я еще не понимал, что началась расплата за неограниченное исполнение моих желаний. Ведь если просто лежать на диване, то вскоре ноги и руки отнимутся, не так ли? - Пожалуй. - А я перестал работать головой, и она разучилась мыслить... Но и это еще не все. Однажды я почувствовал как тело мое быстро восковеет. "Что происходит со мной?" - в испуге спросил я. "Не знаю, - несколько виноватым тоном ответил Колобок. - Через пять-десять минут ты превратишься в восковую фигуру. Мастер. Я не знаю отчего, но это произойдет..." - Неужели он сказал правду? - Да еще какую! Разговор наш происходил возле краеведческого музея, и я успел забежать в него, найти даже укромный уголок, где находились чучела животных и птиц, стать у стены и... больше ничего не помню. - Совсем? - Ну да. До того момента, когда вдруг чихнул и... очнулся. Точно знаю, что чихнул, потому что даже подумал: "Уж не простудился ли я на сквозняке?.." Я был один, не считая, впрочем, какого-то мальчика, вероятно, напуганного моим оживлением. Как теперь выяснилось, это был Василько. Поняв, что я теперь уже больше не восковой, я обрадовался и быстро покинул музей. Выйдя из музея, я обнаружил, что со мной нет Аиньки: он все же сбежал, воспользовавшись тем, что я расстегнул карман... Да я и не жалею! Еще в детстве я слышал от мудрецов, что волшебство можно использовать только три раза. Если же, подобно мне, пытаться все время жить за счет волшебства непременно растеряешь все человеческое и превратишься в восковую фигуру... Ну, вот то, что я хотел вам рассказать. Вы удовлетворены? - Да, благодарю вас. А потом? - Я снова стал играть в шахматы. Вначале я проигрывал чуть ли не всем. Но постепенно окреп, интерес к игре и к жизни вновь проснулся во мне, а вскоре я понял, что стал играть даже лучше, чем прежде, до того, как изобрел Волшебный Колобок: значит, я имел необходимую способность, но нуждался в дальнейшей тренировке, в игре с сильными партнерами, а не в подсказчике... - Вы правы. - А теперь... срок моего творческого отпуска истек, и я возвращаюсь к своим основным обязанностям... Прощайте! Пожав мне руку, Венивидивицин произнес: "Инутама, инутама, акчолё" - и мгновенно исчез.
3
Проводив Венивидивицина (если можно назвать такое расставание проводами), я подошел к стеллажу, чтобы пожелать Аиньке спокойной ночи, но его на месте не было Неужто обманул? Я не мог поверить в коварство Аиньки. А вдруг с ним приключилась беда? И тут я вспомнил о таракане. Пошел на кухню и негромко позвал его. Он вышел из-за горшочка с кактусом, что-то бормоча про себя и не поднимая головы. Я едва узнал его! Худущий, поблекший, с отвисшими усами... - Внутреннее понимание внешнего содержания предшествует усвоению духовной пищи... - говорил он кому-то в пространство. - Это еще что за "внешнее содержание"? - не утерпел я. - Форма... - пояснил Блаттелла. - Форма художественного произведения! Это моя мысль номер тысяча тринадцать. Запишите ее, я разрешаю. Форма - это заговорившее содержание! - Да, разумеется, спасибо. Вот что, Блаттелла, у меня есть к вам вопрос... - Зато у меня нет к вам ничего, а это важнее! - высокомерно произнес охамевший таракан и так величественно удалился, что я растерялся. Несомненно, этого наглеца стоило проучить. Достав из кладовки старую пластмассовую мышеловку, я зарядил ее кусочком сала и установил в том месте, где он исчез. Расчет оказался верным. Не прошло и трех минут, как раздался щелчок, а затем и яростный вопль Блаттеллы. Поставив мышеловку с пленником на стол, я неторопливо достал из пачки сигарету и со зловещим видом принялся ее разминать. - На колени, создание несовершенства и порочных страстей! - вопил таракан, явно адресуясь ко мне. - Я Писатель. Мыслитель и Творец!.. Ты пишешь книгу о тараканах, ничтожество, а я - о человечестве!.. Мое имя, напечатанное в журнале, возвысило меня над всеми тараканами мира, а твои книги затерялись среди тысяч других кропаний!.. Ну, что уставился? Может быть, еще и закуришь? Освободи мою ногу немедленно, ты едва не перешиб ее... Я принес тюбик волшебной полимиксиновой мази, освободил таракана и смазал пострадавшую лапку. Действие мази было столь сильно, что таракан вскоре успокоился. - Послушайте, Блаттелла, от вас несет ночной фиалкой... Откуда этот запах? - Вы ощущаете Аромат Славы! Только достойнейшие, вкусившие всемирной известности, источают его! - Прошу вас, Блаттелла, - начал было я, но неблагодарный таракан демонстративно отвернулся, сложив передние лапки на груди, всем своим видом показывая нежелание разговаривать со мной. - Не потрудитесь ли объяснить свое хамское по отношению ко мне поведение? Осмелюсь напомнить, что именно я подготовил к печати вашу статью... - ...А сократив ее на три четверти, обездолил человечество и настолько же уменьшил мою славу, - продолжал Блаттелла. - Оставим творческую сторону возникшего спора, мне хотелось бы обратиться к вам как к руководителю Справочного волшебного бюро: где сейчас Аинька? - Я уже оставил эту низменную работу! - напыщенно произнес таракан. - Возможность знать обо всем, что происходит в волшебном мире, вы называете низменной?! - Я стал Писателем, - ответил зазнавшийся таракан, - и теперь мне не к чему работать где-то... - Но ведь вы опубликовали всего лишь одну статью, а не рассказ или роман, и уже возомнили себя кто его знает кем!.. - Зато я обнаружил в себе способность написать все, что захочу! - гордо воскликнул Блаттелла. - С меня достаточно одного этого сознания. Во мне таятся десятки романов, повестей и тысячи рассказов! Но я воздерживаюсь от писания из чувства жалости к таким, как ты. Если я полностью использую свой талант, то развитие литературы остановится... Мне жаль вас, ничтожные! - Не бойтесь, Блаттелла, - прервал я. - Читателям нужны не разговоры, а книги... - Ишь ты! "Книги"... "Читателям"... Обойдутся! Одному нравится то, другому - это, всем не угодишь. Да еще критики начнут критиковать... А я не желаю волноваться и переживать - у меня нервы... Прочь с дороги! Я - само благородство. Я пронесу в себе целую библиотеку ненаписанных книг через всю свою жизнь во имя сохранения вашей литературы... Прочь!.. Только один раз еще довелось нам встретиться... Среди ночи вся моя семья проснулась от странного шороха, доносившегося из кухни. Первым забежал туда я. Тысячи тараканов облепили стены, газовую плиту, потолок, а на столе гордо держал речь... Блаттелла! Он действительно сделался знаменитостью в своем тараканьем мире и странствовал по кухням в окружении поклонников и поклонниц. Величественно повернувшись в мою сторону, Блаттелла сказал: - Видишь? Тебе не дождаться такой славы даже в мечтах! Постарайся представить себе, что было бы, если бы ты не подвергал мое творение безжалостным сокращениям, а я не ответил бы добром на зло... И он неторопливо удалился, уводя за собой легион почитателей. Через пять минут кухня приняла свой обычный вид. С той поры я его не видел. Погиб ли он в столкновениях с врагами на витиеватых тараканьих путях или раздавлен славой - не знаю...
4
Ночь я провел неуютно, дважды просыпался и думал о том, какая страшная опасность угрожала нашему Союзу писателей, и о том, сколько в жизни интересного, неожиданного и волшебного. Как в шахматной игре: каждая фигура ходит по правилам, клетчатое поле ограниче-но, а все же нет двух одинаковых партий! Не зря Аинька так любит шахматы. Но где же он сейчас? Сдержал ли он свое слово - оставить Василько? Третий раз я проснулся, когда уже раннее солнышко стало слегка пригревать, и пошел в кабинет... Смотрю, а мой Аинька на своем месте - на стеллаже между книгами. - С добрым утром, малыш. - Здравствуй. - Где ты был ночью? - Ночью? Какой? - Вот этой, минувшей... - Что уже прошла? - Ну да. - Интересная была ночь... - Интересная? - насторожился я. - А ну, выклады-вай, малыш. - Как же можно выкладывать то, что уже прошло? - Не юли, Аинька! Мы с тобой успели подружиться, я хочу, чтобы ты был со мной откровенным. - Во всем, во всем? - Разумеется. - Всегда-всегда? - Конечно. - И ты тоже будешь откровенным? - Обещаю тебе, Аинька! - Я был... я был во Внутреннем Мире Василько! - Ты уверен? - Да. И в твоем тоже. - Зачем? - Я хотел узнать: почему, как и насколько Внутренний Мир человека богаче, чем у машины? Какие у него транзисторы? Какие печатные схемы? Каковы главные отличия от техники?.. Но то, что я увидел, оказалось совсем другим. - Прошу тебя, Аинька, расскажи! Ну, хочешь, я подарю тебе что-нибудь за это? - Подаришь? - Да. - Но мне и самому хочется поделиться с тобой увиденным, - признался Аинька. - Подарок сделаешь в другой раз... Ладно? Я ведь сейчас его не заслуживаю, потому что мне самому не терпится рассказать! - Хорошо, Аинька. - Только не стой, пожалуйста. Садись за свой стол и, если хочешь, делай пометки. Будь серьезным и внимательным. - Договорились. - Я лежал-лежал, думал-думал и решил: побываю во Внутреннем Мире Василько, а потом оставлю его в покое и улечу куда глаза глядят. Василько уже уснул у себя дома... Я сделался маленьким-маленьким и осторожно влетел в его левое ухо... Сперва было темно, как в глубине океана, а потом - все светлее, светлее и... А все же, друзья мои, если не возражаете, я подробнее опишу рассказ Аиньки. В следующей главе...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. "Алые паруса".
1
Предполагая увидеть во Внутреннем Мире Василько примерно то же, что и в Рыбе-шаре, Аинька не переставал удивляться, пока летел над тропинкой в густых зарослях бамбука. Вскоре он выбрался на узкую, длинную поляну у прозрачной, быстрой речки. И все это - в голове человека!.. Пока Аинька размышлял, пытаясь объяснить такое странное явление, на том берегу заколебался кустарник, зеленая листва украсилась пестрыми птичьими перьями, а секунду спустя оттуда с жужжанием вырвалась стрела, нацеленная прямо в Аиньку. Волшебный Колобок мог увернуться, но был сделан из прочного металла и не боялся. Однако стрела... пронзила его насквозь без удара! Он не услышал даже слабого толчка!.. Это было необъяснимо. Аинька нагрелся от внутреннего напряжения, призвал на помощь все свои транзисторы и сложные печатные микросхемы, но понять ничего не смог. Разворачиваясь вокруг своей вертикальной оси влево, он вдруг увидел... Василько! В голове Василько находился он сам! - Я, наверно, заболел, - пробормотал Аинька, - и у меня началась галлюцинация...
- Ты здоров, Аинька, - сказал Василько. - Я не сам Василько, а его Здравый Смысл, как бы его "Я". Меня зовут Эго. Мне поручено управлять здесь всеми мыслями, мечтами и фантазиями... Позади Аиньки раздались конский топот, гиканье, залихватский свист, и сквозь него промчалась кавалькада ковбоев. Они сбили с ног Эго, а тот, что скакал в центре группы, раскручивал над головой лассо. Аинька всмотрелся в ковбоя: это тоже был Василько! Вот метнулась в воздухе веревочная петля и легла на плечи Эго. Стрельбой из пистолетов ковбои приветствовали удачу; еще мгновение - и Эго уже волочился по густой траве. Все же ему удалось изловчиться и охотничьим ножом перерезать у себя за спиной веревку. Кое-как освободился Эго от пут, кряхтя и охая, поднялся на ноги и принялся приводить себя в порядок. Вид у него был жалкий, он виновато улыбнулся Аиньке, но бодрым тоном произнес: - Вот так и живем... Ах!.. Дело в том, что из-за раскидистого баобаба с толстенным стволом показался мальчишка (точь-в-точь Василько!) и камнем из рогатки угодил прямо в лоб Эго. Багровая шишка немедленно украсила место попадания, и Эго со стоном присел на пенек. - Как ты смеешь?! - вскричал Аинька. - Это же твой Здравый Смысл. Мальчишка показал им обоим нос из десяти растопыренных пальцев и визгливо крикнул: - Прочь с Тропы войны, бледнолицые собаки! Я вождь краснокожих Черная Пантера, мне незнакомо чувство жалости и снисхождения... - Тут он прав, - шепнул Аиньке Эго. - Надо смываться, пока целы... - и торопливо ответил мальчишке: - Да-да, благородная Черная Пантера, мы приветствуем тебя и подчиняемся. И, подмигнув Аиньке, Эго заковылял вниз по течению реки. Аинька в задумчивости летел рядом, на уровне его лица. Шишка на лбу Эго принимала... священную форму шара! - Шарик на твоем лбу становится приятным украшением, - сказал Аинька. - Ты находишь? - приободрился Эго. - Спасибо на добром слове, но если б не моя ловкость, я бы давно превратился в шкаф с коллекцией подобных "украшений"... - А почему ты вообще это терпишь? - спросил Аинька. - Как тебе объяснить... - ответил Эго. - Во-первых, я Здравый Смысл и, следовательно, терпелив. Во-вторых, этот чертенок (я имею в виду своего хозяина, то есть настоящего Василько) такой озорник, каких еще свет не видал! Если я покину его - пропадет... Ну, а в-третьих, - поверь мне, Аинька! - то, что ты увидел сейчас, - это, право слово, самые нежные сценки в сравнении с тем, что было. Да-да, я все же оказываю благотворное влияние на Василько. - Эго остановился, чтобы перевести дух, и почему-то ласково посмотрел на собеседника. - А вообще, весьма признателен и тебе, Аинька! Я унаследовал мудрость многих предков Василько, но тем не менее многим обязан и тебе... - Мне?! - Да. Ты более, чем кто-либо, помог мне в последнее время. Не стану отрицать: дорогой ценой, но помог. - Как?! - Попозже, мой друг, не торопись: всему свое время. Позволь мне довести свои размышления до конца. - Я слушаю тебя, Эго. - Так вот, думаю я, а нужна ли уже сейчас полная моя победа над всем Внутренним Миром моего хозяина? - Нужна, наверно. - Кто его знает... Возьми, к примеру, этого сказочника... Ну, что пишет книгу о моем Василько и о тебе... (Читатель уже догадался, что речь зашла об авторе настоящего повествования. Не все, что говорилось обо мне в тот раз и после, приятно. Но писатель должен быть справедливым и не отходить от истины ни на йоту, тем более в сказке! Вот почему я пересиливаю себя и пишу все, вне зависимости от того, нравится мне самому это или нет). - Конечно, знаю, - сказал Аинька. - Мы знакомы с ним. Он весьма рассудительный человек, этот сказочник... - То-то и оно, - вздохнул Эго. - На одной рассудительности, без фантазии и озорства, далеко не уедешь. Во всем нужны какие-то границы... Вот ты побывай во Внутреннем Мире этого сказочника да сравни... - Хорошо, - пообещал Аинька. - Непременно побываю. - И еще одно соображение, - продолжал Эго. - Понимаешь ли, я же расту вместе с Василько и набираюсь опыта. Я сам многого еще не понимаю. - Побольше читай книг: у сказочника их так много! - Читаю! Но мир сложен, и весь его не вместишь и в миллиарды томов. Приходится познавать его самому. Однако вот мы побеседовали с тобой, и мне стало как будто легче... В самом деле - шишка на лбу Эго уже сгладилась: осталось лишь едва приметное пятнышко. - Быстро ты поправляешься, - похвалил Аинька. - Иначе нельзя, - пояснил Эго. - Если я буду злопамятным или хилым, то пользы от меня, что от мыльного пузыря... Я готов к любым ударам, и в этом моя сила! - Эго пощупал лоб и добавил: - Вот и все в порядке, можно ускорить шаг...
- Ого! - сказал кто-то. - Ну и чудище морское попалось... - Дайте мне, - взволнованно произнес другой голос. - Я давно охочусь за этой прелестью... - Хотите заспиртовать, профессор? - Нет, мне хочется посмотреть, что у нее внутри. Дайте-ка нож... Благодарю вас... Вот сюда, пожалуйста. Сейчас, я только натяну перчатки... Готово... Так-с... Минутку... Р-раз! И Аинька выкатился на мягкий клеенчатый стол. Первое, что он увидел, - это молодое лицо и невыразимое удивление в карих, широко открытых глазах. - Спасибо, - сказал Аинька. - По-пож-жалуйста... - Вы не скажете, в каком направлении находится Ростов-на-Дону? Профессор машинально указал куда-то вправо и... упал без чувств на руки помощников. - Еще раз спасибо! Я от Мастера ушел, от футболистов ушел, от Рыбы-шара ушел, от профессора ушел, а от Василько не уйду! - пропел Аинька и улетел. Тут сдали нервы и у помощников: все они согласно грохнулись на палубу, рядом с профессором; и сверху ка-залось, что там лежит куча белых халатов.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. История Венивидивицина.
1
- Ну, что мне с тобой делать? - тоскливо спросил Василько, когда мы расположились у меня в кабинете. - Вдвоем много можно сделать, - быстро ответил Аинька, - что захочешь! - Да уж хватит! Натворили... - Чем ты недоволен? - виновато проговорил Аинька. - Все твои желания я исполняю: даже невидимкой стал, чтоб не досаждать тебе. - Не хочу я больше этого, понимаешь? Сам буду уроки учить, и развлекаться. А то голова у меня стала безработной от такой шпаргалки, как ты! - Но ведь ты не все умеешь. - Для того и учусь в школе! - А уговор? - упорствовал Аинька. Василько только рукой махнул. - Вот что, друзья, - предложил я. - Ты, Василько иди домой и делай уроки сам, а мы с Аинькой и гроссмейстером тут... побеседуем. Хорошо? - Ладно, - уныло согласился Аинька. - Отлично! - вскочил Василько, торопливо попрощался и убежал. - Какой он странный, - сказал Аинька. - Скорей всего, ты сам странный, - засмеялся Венивидивицин. - Не загибай, Мастер! - Небось, в школе нахватался таких словечек, - заметил Венивидивицин. - Не станем ссориться, Аинька! Иди ко мне обратно! - Нет, - ответил Аинька. - Я теперь сам по себе. - А вот и нет! - возразил Венивидивицин. - Если б сам по себе, то еще полбеды. Но ты ведь Василько мешаешь жить. - Я ему помогаю! - Неужели ты хочешь, чтоб и Василько превратился в восковую фигуру? - Нет, нет! - испугался Аинька. - Тогда оставь его в покое. - Ладно, - подумав, ответил Аинька. - Оставлю. - Теперь я вижу, что ты настоящий мужчина, малыш. Но пора и тебе отдохнуть - машине тоже это необходимо. Прощай! - Хорошо, Мастер. Но мы еще увидимся. До свиданья... Я отнес Аиньку к книжному стеллажу и положил его на видном месте. - Теперь и мы сможем побеседовать, - сказал я гроссмейстеру.
- С удовольствием. - Только я, с вашего позволения, запишу ваш рассказ.
2
- Говорят, что в науке и технике я кое-что смыслю... - скромно заметил Венивидивицин. - Еще в школе мне легко давались физика, математика, химия... Когда же я стал инженером, Каисса предложила мне почетную должность, и я согласился без колебаний. Но страсть к шахматной славе все более овладевала мною. Я добился первого разряда, а дальше дело замедлилось... И тогда... - Ну, и что ж тогда? - подбодрил я гроссмейстера. - Мне пришла в голову одна мысль! Я трудился годы... Все рассчитал до мелочей, а потом своими руками выточил каждую деталь и собрал его... - Кого это - его? - Человек уже далеко проник в космос, но для меня самым памятным событием навсегда остался запуск первого искусственного спутника Земли. Так вот я подумал: а что если создать для себя лично маленький спутник, знающий шахматную игру? Будет лежать у меня в кармане небольшой шарик размером с теннисный мяч, будет он читать мои мысли и видеть фигуры на шахматной доске как бы моими глазами... подсказывать мне трудные ходы... - Это, наверно, не совсем честно? - Вы правы. Я жестоко наказан за свое честолюбие Короче говоря, сделал я Волшебный Колобок. Аиньку. Ну, вы же знаете его... Он оказался веселым, бойким, я бы даже сказал - озорным. И все время порывался удрать от меня. "Ты же Мастер, - объяснил он мне свое желание. - Ты мой автор. А любое создание человеческого ума непременно стремится и должно жить своей жизнью, независимой от автора. Ну, что было бы, если б все книги лежали возле писателей, а машины цеплялись за своих конструкторов? Чушь! И ты меня не удержишь..." Я спрятал его в карман с застежкой-молнией и заставлял играть в шахматы за меня. А вообще, он многое умеет! - Ну, и что же дальше? - Вскоре я стал международным шахматным гроссмейстером и возгордился. Отправился по свету искать равного себе... И вдруг во мне стал исчезать интерес к шахматам: ведь победы доставались без всяких усилий. Потом наскучила и сама жизнь! Но я еще не понимал, что началась расплата за неограниченное исполнение моих желаний. Ведь если просто лежать на диване, то вскоре ноги и руки отнимутся, не так ли? - Пожалуй. - А я перестал работать головой, и она разучилась мыслить... Но и это еще не все. Однажды я почувствовал как тело мое быстро восковеет. "Что происходит со мной?" - в испуге спросил я. "Не знаю, - несколько виноватым тоном ответил Колобок. - Через пять-десять минут ты превратишься в восковую фигуру. Мастер. Я не знаю отчего, но это произойдет..." - Неужели он сказал правду? - Да еще какую! Разговор наш происходил возле краеведческого музея, и я успел забежать в него, найти даже укромный уголок, где находились чучела животных и птиц, стать у стены и... больше ничего не помню. - Совсем? - Ну да. До того момента, когда вдруг чихнул и... очнулся. Точно знаю, что чихнул, потому что даже подумал: "Уж не простудился ли я на сквозняке?.." Я был один, не считая, впрочем, какого-то мальчика, вероятно, напуганного моим оживлением. Как теперь выяснилось, это был Василько. Поняв, что я теперь уже больше не восковой, я обрадовался и быстро покинул музей. Выйдя из музея, я обнаружил, что со мной нет Аиньки: он все же сбежал, воспользовавшись тем, что я расстегнул карман... Да я и не жалею! Еще в детстве я слышал от мудрецов, что волшебство можно использовать только три раза. Если же, подобно мне, пытаться все время жить за счет волшебства непременно растеряешь все человеческое и превратишься в восковую фигуру... Ну, вот то, что я хотел вам рассказать. Вы удовлетворены? - Да, благодарю вас. А потом? - Я снова стал играть в шахматы. Вначале я проигрывал чуть ли не всем. Но постепенно окреп, интерес к игре и к жизни вновь проснулся во мне, а вскоре я понял, что стал играть даже лучше, чем прежде, до того, как изобрел Волшебный Колобок: значит, я имел необходимую способность, но нуждался в дальнейшей тренировке, в игре с сильными партнерами, а не в подсказчике... - Вы правы. - А теперь... срок моего творческого отпуска истек, и я возвращаюсь к своим основным обязанностям... Прощайте! Пожав мне руку, Венивидивицин произнес: "Инутама, инутама, акчолё" - и мгновенно исчез.
3
Проводив Венивидивицина (если можно назвать такое расставание проводами), я подошел к стеллажу, чтобы пожелать Аиньке спокойной ночи, но его на месте не было Неужто обманул? Я не мог поверить в коварство Аиньки. А вдруг с ним приключилась беда? И тут я вспомнил о таракане. Пошел на кухню и негромко позвал его. Он вышел из-за горшочка с кактусом, что-то бормоча про себя и не поднимая головы. Я едва узнал его! Худущий, поблекший, с отвисшими усами... - Внутреннее понимание внешнего содержания предшествует усвоению духовной пищи... - говорил он кому-то в пространство. - Это еще что за "внешнее содержание"? - не утерпел я. - Форма... - пояснил Блаттелла. - Форма художественного произведения! Это моя мысль номер тысяча тринадцать. Запишите ее, я разрешаю. Форма - это заговорившее содержание! - Да, разумеется, спасибо. Вот что, Блаттелла, у меня есть к вам вопрос... - Зато у меня нет к вам ничего, а это важнее! - высокомерно произнес охамевший таракан и так величественно удалился, что я растерялся. Несомненно, этого наглеца стоило проучить. Достав из кладовки старую пластмассовую мышеловку, я зарядил ее кусочком сала и установил в том месте, где он исчез. Расчет оказался верным. Не прошло и трех минут, как раздался щелчок, а затем и яростный вопль Блаттеллы. Поставив мышеловку с пленником на стол, я неторопливо достал из пачки сигарету и со зловещим видом принялся ее разминать. - На колени, создание несовершенства и порочных страстей! - вопил таракан, явно адресуясь ко мне. - Я Писатель. Мыслитель и Творец!.. Ты пишешь книгу о тараканах, ничтожество, а я - о человечестве!.. Мое имя, напечатанное в журнале, возвысило меня над всеми тараканами мира, а твои книги затерялись среди тысяч других кропаний!.. Ну, что уставился? Может быть, еще и закуришь? Освободи мою ногу немедленно, ты едва не перешиб ее... Я принес тюбик волшебной полимиксиновой мази, освободил таракана и смазал пострадавшую лапку. Действие мази было столь сильно, что таракан вскоре успокоился. - Послушайте, Блаттелла, от вас несет ночной фиалкой... Откуда этот запах? - Вы ощущаете Аромат Славы! Только достойнейшие, вкусившие всемирной известности, источают его! - Прошу вас, Блаттелла, - начал было я, но неблагодарный таракан демонстративно отвернулся, сложив передние лапки на груди, всем своим видом показывая нежелание разговаривать со мной. - Не потрудитесь ли объяснить свое хамское по отношению ко мне поведение? Осмелюсь напомнить, что именно я подготовил к печати вашу статью... - ...А сократив ее на три четверти, обездолил человечество и настолько же уменьшил мою славу, - продолжал Блаттелла. - Оставим творческую сторону возникшего спора, мне хотелось бы обратиться к вам как к руководителю Справочного волшебного бюро: где сейчас Аинька? - Я уже оставил эту низменную работу! - напыщенно произнес таракан. - Возможность знать обо всем, что происходит в волшебном мире, вы называете низменной?! - Я стал Писателем, - ответил зазнавшийся таракан, - и теперь мне не к чему работать где-то... - Но ведь вы опубликовали всего лишь одну статью, а не рассказ или роман, и уже возомнили себя кто его знает кем!.. - Зато я обнаружил в себе способность написать все, что захочу! - гордо воскликнул Блаттелла. - С меня достаточно одного этого сознания. Во мне таятся десятки романов, повестей и тысячи рассказов! Но я воздерживаюсь от писания из чувства жалости к таким, как ты. Если я полностью использую свой талант, то развитие литературы остановится... Мне жаль вас, ничтожные! - Не бойтесь, Блаттелла, - прервал я. - Читателям нужны не разговоры, а книги... - Ишь ты! "Книги"... "Читателям"... Обойдутся! Одному нравится то, другому - это, всем не угодишь. Да еще критики начнут критиковать... А я не желаю волноваться и переживать - у меня нервы... Прочь с дороги! Я - само благородство. Я пронесу в себе целую библиотеку ненаписанных книг через всю свою жизнь во имя сохранения вашей литературы... Прочь!.. Только один раз еще довелось нам встретиться... Среди ночи вся моя семья проснулась от странного шороха, доносившегося из кухни. Первым забежал туда я. Тысячи тараканов облепили стены, газовую плиту, потолок, а на столе гордо держал речь... Блаттелла! Он действительно сделался знаменитостью в своем тараканьем мире и странствовал по кухням в окружении поклонников и поклонниц. Величественно повернувшись в мою сторону, Блаттелла сказал: - Видишь? Тебе не дождаться такой славы даже в мечтах! Постарайся представить себе, что было бы, если бы ты не подвергал мое творение безжалостным сокращениям, а я не ответил бы добром на зло... И он неторопливо удалился, уводя за собой легион почитателей. Через пять минут кухня приняла свой обычный вид. С той поры я его не видел. Погиб ли он в столкновениях с врагами на витиеватых тараканьих путях или раздавлен славой - не знаю...
4
Ночь я провел неуютно, дважды просыпался и думал о том, какая страшная опасность угрожала нашему Союзу писателей, и о том, сколько в жизни интересного, неожиданного и волшебного. Как в шахматной игре: каждая фигура ходит по правилам, клетчатое поле ограниче-но, а все же нет двух одинаковых партий! Не зря Аинька так любит шахматы. Но где же он сейчас? Сдержал ли он свое слово - оставить Василько? Третий раз я проснулся, когда уже раннее солнышко стало слегка пригревать, и пошел в кабинет... Смотрю, а мой Аинька на своем месте - на стеллаже между книгами. - С добрым утром, малыш. - Здравствуй. - Где ты был ночью? - Ночью? Какой? - Вот этой, минувшей... - Что уже прошла? - Ну да. - Интересная была ночь... - Интересная? - насторожился я. - А ну, выклады-вай, малыш. - Как же можно выкладывать то, что уже прошло? - Не юли, Аинька! Мы с тобой успели подружиться, я хочу, чтобы ты был со мной откровенным. - Во всем, во всем? - Разумеется. - Всегда-всегда? - Конечно. - И ты тоже будешь откровенным? - Обещаю тебе, Аинька! - Я был... я был во Внутреннем Мире Василько! - Ты уверен? - Да. И в твоем тоже. - Зачем? - Я хотел узнать: почему, как и насколько Внутренний Мир человека богаче, чем у машины? Какие у него транзисторы? Какие печатные схемы? Каковы главные отличия от техники?.. Но то, что я увидел, оказалось совсем другим. - Прошу тебя, Аинька, расскажи! Ну, хочешь, я подарю тебе что-нибудь за это? - Подаришь? - Да. - Но мне и самому хочется поделиться с тобой увиденным, - признался Аинька. - Подарок сделаешь в другой раз... Ладно? Я ведь сейчас его не заслуживаю, потому что мне самому не терпится рассказать! - Хорошо, Аинька. - Только не стой, пожалуйста. Садись за свой стол и, если хочешь, делай пометки. Будь серьезным и внимательным. - Договорились. - Я лежал-лежал, думал-думал и решил: побываю во Внутреннем Мире Василько, а потом оставлю его в покое и улечу куда глаза глядят. Василько уже уснул у себя дома... Я сделался маленьким-маленьким и осторожно влетел в его левое ухо... Сперва было темно, как в глубине океана, а потом - все светлее, светлее и... А все же, друзья мои, если не возражаете, я подробнее опишу рассказ Аиньки. В следующей главе...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. "Алые паруса".
1
Предполагая увидеть во Внутреннем Мире Василько примерно то же, что и в Рыбе-шаре, Аинька не переставал удивляться, пока летел над тропинкой в густых зарослях бамбука. Вскоре он выбрался на узкую, длинную поляну у прозрачной, быстрой речки. И все это - в голове человека!.. Пока Аинька размышлял, пытаясь объяснить такое странное явление, на том берегу заколебался кустарник, зеленая листва украсилась пестрыми птичьими перьями, а секунду спустя оттуда с жужжанием вырвалась стрела, нацеленная прямо в Аиньку. Волшебный Колобок мог увернуться, но был сделан из прочного металла и не боялся. Однако стрела... пронзила его насквозь без удара! Он не услышал даже слабого толчка!.. Это было необъяснимо. Аинька нагрелся от внутреннего напряжения, призвал на помощь все свои транзисторы и сложные печатные микросхемы, но понять ничего не смог. Разворачиваясь вокруг своей вертикальной оси влево, он вдруг увидел... Василько! В голове Василько находился он сам! - Я, наверно, заболел, - пробормотал Аинька, - и у меня началась галлюцинация...
- Ты здоров, Аинька, - сказал Василько. - Я не сам Василько, а его Здравый Смысл, как бы его "Я". Меня зовут Эго. Мне поручено управлять здесь всеми мыслями, мечтами и фантазиями... Позади Аиньки раздались конский топот, гиканье, залихватский свист, и сквозь него промчалась кавалькада ковбоев. Они сбили с ног Эго, а тот, что скакал в центре группы, раскручивал над головой лассо. Аинька всмотрелся в ковбоя: это тоже был Василько! Вот метнулась в воздухе веревочная петля и легла на плечи Эго. Стрельбой из пистолетов ковбои приветствовали удачу; еще мгновение - и Эго уже волочился по густой траве. Все же ему удалось изловчиться и охотничьим ножом перерезать у себя за спиной веревку. Кое-как освободился Эго от пут, кряхтя и охая, поднялся на ноги и принялся приводить себя в порядок. Вид у него был жалкий, он виновато улыбнулся Аиньке, но бодрым тоном произнес: - Вот так и живем... Ах!.. Дело в том, что из-за раскидистого баобаба с толстенным стволом показался мальчишка (точь-в-точь Василько!) и камнем из рогатки угодил прямо в лоб Эго. Багровая шишка немедленно украсила место попадания, и Эго со стоном присел на пенек. - Как ты смеешь?! - вскричал Аинька. - Это же твой Здравый Смысл. Мальчишка показал им обоим нос из десяти растопыренных пальцев и визгливо крикнул: - Прочь с Тропы войны, бледнолицые собаки! Я вождь краснокожих Черная Пантера, мне незнакомо чувство жалости и снисхождения... - Тут он прав, - шепнул Аиньке Эго. - Надо смываться, пока целы... - и торопливо ответил мальчишке: - Да-да, благородная Черная Пантера, мы приветствуем тебя и подчиняемся. И, подмигнув Аиньке, Эго заковылял вниз по течению реки. Аинька в задумчивости летел рядом, на уровне его лица. Шишка на лбу Эго принимала... священную форму шара! - Шарик на твоем лбу становится приятным украшением, - сказал Аинька. - Ты находишь? - приободрился Эго. - Спасибо на добром слове, но если б не моя ловкость, я бы давно превратился в шкаф с коллекцией подобных "украшений"... - А почему ты вообще это терпишь? - спросил Аинька. - Как тебе объяснить... - ответил Эго. - Во-первых, я Здравый Смысл и, следовательно, терпелив. Во-вторых, этот чертенок (я имею в виду своего хозяина, то есть настоящего Василько) такой озорник, каких еще свет не видал! Если я покину его - пропадет... Ну, а в-третьих, - поверь мне, Аинька! - то, что ты увидел сейчас, - это, право слово, самые нежные сценки в сравнении с тем, что было. Да-да, я все же оказываю благотворное влияние на Василько. - Эго остановился, чтобы перевести дух, и почему-то ласково посмотрел на собеседника. - А вообще, весьма признателен и тебе, Аинька! Я унаследовал мудрость многих предков Василько, но тем не менее многим обязан и тебе... - Мне?! - Да. Ты более, чем кто-либо, помог мне в последнее время. Не стану отрицать: дорогой ценой, но помог. - Как?! - Попозже, мой друг, не торопись: всему свое время. Позволь мне довести свои размышления до конца. - Я слушаю тебя, Эго. - Так вот, думаю я, а нужна ли уже сейчас полная моя победа над всем Внутренним Миром моего хозяина? - Нужна, наверно. - Кто его знает... Возьми, к примеру, этого сказочника... Ну, что пишет книгу о моем Василько и о тебе... (Читатель уже догадался, что речь зашла об авторе настоящего повествования. Не все, что говорилось обо мне в тот раз и после, приятно. Но писатель должен быть справедливым и не отходить от истины ни на йоту, тем более в сказке! Вот почему я пересиливаю себя и пишу все, вне зависимости от того, нравится мне самому это или нет). - Конечно, знаю, - сказал Аинька. - Мы знакомы с ним. Он весьма рассудительный человек, этот сказочник... - То-то и оно, - вздохнул Эго. - На одной рассудительности, без фантазии и озорства, далеко не уедешь. Во всем нужны какие-то границы... Вот ты побывай во Внутреннем Мире этого сказочника да сравни... - Хорошо, - пообещал Аинька. - Непременно побываю. - И еще одно соображение, - продолжал Эго. - Понимаешь ли, я же расту вместе с Василько и набираюсь опыта. Я сам многого еще не понимаю. - Побольше читай книг: у сказочника их так много! - Читаю! Но мир сложен, и весь его не вместишь и в миллиарды томов. Приходится познавать его самому. Однако вот мы побеседовали с тобой, и мне стало как будто легче... В самом деле - шишка на лбу Эго уже сгладилась: осталось лишь едва приметное пятнышко. - Быстро ты поправляешься, - похвалил Аинька. - Иначе нельзя, - пояснил Эго. - Если я буду злопамятным или хилым, то пользы от меня, что от мыльного пузыря... Я готов к любым ударам, и в этом моя сила! - Эго пощупал лоб и добавил: - Вот и все в порядке, можно ускорить шаг...