- Идите, Петр Романович, - сказала Буданова слабым голосом. - Вы опоздаете на последний автобус.
- Я не могу сейчас…
- Со мной все будет в порядке, - едва заметно улыбнулась она. - Мой счетчик еще…
- Вы знаете? - вырвалось у меня.
- Не с точностью до дня, конечно.
- Вы знаете… - пробормотал я.
Она хотела кивнуть, но лежа не получилось, голова Евгении Ниловны странно дернулась.
- Не надо, - сказал я. - Полежите спокойно.
Минуту в комнате стояла такая тишина, что, казалось, было слышно, как за окнами падают снежинки и ложатся на землю с тихим звоном, будто крохотные осколки хрусталя.
- Не думайте об этом, Петр Романович, - неожиданно произнесла Евгения Ниловна и посмотрела мне в глаза. - Не нужно вам знать. Никому не нужно.
- Я понимаю, - сказал я. - Когда знаешь, начинаешь принимать решения чаще, чем обычно. Да? Приближаешь конец.
- Нет, - сказала она. - То есть, наверное, и поэтому тоже. Но главное в другом. Когда знаешь… Хочешь, чтобы твои последние решения были значительны. Не размениваться на мелочи. И тогда…
Она хотела что-то сказать, но передумала. Мне показалось, что я понял ее мысль. Эта мысль мне не понравилась. Она была… неправильной? Может, и правильной, но - неверной. Парадокс?
- Вы хотите сказать, - медленно произнес я, - что свое последнее решение - спасти Асю, если что-то с ней случится - Олег Николаевич принял еще тогда, когда пошел за ней следом? Еще по дороге? Его счетчик зашкалило и… И если бы не его решение, Ася не свернула бы с тропы на лед? Она не поступала так прежде. Но это же вообще чепуха! Телепатия? Вы хотите сказать, что он сам ее толкнул? Сам?
Должно быть, я кричал. Не знаю. По-моему, я не произнес ни слова, только думал вслух.
Евгения Ниловна положила руку на мою ладонь.
- Ну да, - сказала она тихо, и мне пришлось наклониться, чтобы расслышать. - Конечно, чепуха. Он ее толкнул? Вы действительно могли так подумать?
- Нет, я…
- Мне кажется, - сказала Евгения Ниловна, - Олег принял последнее свое решение по дороге, да и выбора у него больше не оставалось. Но вы, наверное, замечали в жизни… Как часто ваш выбор зависит от выбора другого человека? Вроде бы вы не договаривались, но кто-то делает что-то, и вы…
Ей было трудно говорить.
- Когда Софе стало плохо, - вспомнил я, - я был на работе… Почему-то напала жажда деятельности. Захотелось встать. Выйти на улицу. Бежать. Я не понимал. Сколько решений я принял в эти минуты? Десять? Больше? Я места себе не находил. А потом позвонил Вадик… это наш сын… и сказал, что мама упала на кухне…
- Не нужно, - сказала Буданова. - Не вспоминайте. Вы меня поняли.
- Как это происходит? - воскликнул я.
- У Олега на этот счет была идея. Ряды простых чисел… их множество… их, вообще-то, тоже бесконечно много, этих рядов… они пересекаются, обгоняют друг друга или отстают… числа… они связаны…
- Но счетчик у каждого свой! - воскликнул я. - При чем здесь… Буданова едва заметно покачала головой. Она не знала. Она была генетиком; математика, теория чисел были ей чужды, это был другой мир, в котором жил Олег Николаевич Парицкий, а она только смотрела со стороны и помогала, как могла…
- Вы опоздаете на автобус, - напомнила она.
Да, я опаздывал. Если задержусь еще на пару минут… Евгения Ниловна повернулась на правый бок, достала из кармана халата и положила рядом с собой мобильник.
- Не бойтесь принять это решение, - сказала она уже довольно бодрым голосом. - Мне лучше, а такие приступы случаются со мной довольно часто. Поезжайте, Петр Романович. Я позвоню, если что. И вы звоните. Хорошо?
Когда я стоял у двери, она села на диване, облокотилась о валик и сказала:
- Мы с вами не математики, Петр Романович. Вы ничего не поймете в заметках Олега, даже если вам позволят… А я - тем более. Может, не нужно?..
Она не договорила и, помахав мне рукой, закрыла глаза.
- Дверь просто защелкните, хорошо?
Автобус опоздал, и я едва не превратился в сосульку, ожидая на остановке. Снег, который, похоже, падал весь вечер, пока мы разговаривали, теперь прекратился, зато ударил мороз, и я вполне мог себе представить, что водитель застрял где-то в дороге, и придется мне возвращаться к Евгении Ниловне, проситься на ночлег… Почему-то мне очень этого не хотелось, и в это время в ночи вспыхнули фары, подкатил, фыркая, автобус, в салоне которого даже оказалось несколько пассажиров…
От остановки я шел домой осторожно, ноги немного скользили, фонари на улице горели через один, снег скрипел, небо висело низко.
- Гуляете? - спросил знакомый голос. Я не узнал сразу, не ожидал встретить Веденеева в такое время в таком месте. Он что, ждал меня?
- Люблю пройтись перед сном, - объяснил участковый, поняв, видимо, о чем я подумал. - А вы? Тоже?
- Был в гостях, - сказал я, не вдаваясь в подробности.
- Хорошее дело, - одобрил Веденеев. - Вы знаете, что похороны Парицкого в понедельник? Выносить будут из института, все время забываю название.
- Имени Стеклова, - сказал я. - Был такой математик.
- Ага, - кивнул Михаил Александрович. - Вы поедете?
- Не знаю, - отозвался я. - Подумаю. Не так просто принять решение.
- Да? - удивился Веденеев. - Я думал, вы дружили. Он не понял, конечно, какое решение я имел в виду.
- Вы… - я помедлил. - Помните, говорили о следах на холме? Будто кто-то стоял там…
Веденеев махнул рукой.
- Вы серьезно? - удивился он. - Мало ли кто мог… Да и занесло следы давно. Глупости, не берите в голову, Петр Романович.
- Вот я все думаю, как же его работы…
- Тут я пас, - усмехнулся Веденеев. - Приезжали сегодня из института, принесли официальную бумагу, компьютер Олега Николаевича я передал под расписку, они там люди умные, специалисты, разберутся.
- Понятно, - сказал я. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Петр Романович, - кивнул Веденеев. Возможно, мне показалось, что в его голосе прозвучали какие-то угрожающие нотки? Конечно, показалось, с чего бы…
Дома было холодно, батареи грели слабо, я включил масляный обогреватель, стоявший у постели. Позвонил Евгении Ниловне, голос ее звучал бодро, она, похоже, действительно оправилась.
- Вы на самом деле не можете посчитать, сколько натикало на моем счетчике? - спросил я вроде бы в шутку.
- Спокойной ночи, Петр Романович, - ответила Буданова. - Заезжайте в гости, когда будете в Репино.
- Непременно, - пообещал я.
Лучше не знать, думал я, лежа под одеялом, а левую руку положив на обогреватель.
Если Асин счетчик и счетчик Парицкого… если одинаковые ряды простых чисел вызывают к жизни одинаковые или взаимно согласованные решения… кажется, я уже засыпал, потому что мысль то всплывала, то погружалась, то расплывалась, то превращалась в яркую точку… если Вселенная и есть бесконечная числовая ось, на которую нанизаны судьбы… если… ряды простых чисел бесконечны… значит, человек все-таки бессмертен, и нужно только понять, как соединяются гены-счетчики… нужно…
Должно быть, я все-таки уснул, потому что знал, что сплю, и думал: решения, которые мы принимаем во сне, они щелкают на нашем счетчике? Живем мы в снах или…
Не помню, что я решил по этому поводу. Я плохо запоминаю сны.
- Я не могу сейчас…
- Со мной все будет в порядке, - едва заметно улыбнулась она. - Мой счетчик еще…
- Вы знаете? - вырвалось у меня.
- Не с точностью до дня, конечно.
- Вы знаете… - пробормотал я.
Она хотела кивнуть, но лежа не получилось, голова Евгении Ниловны странно дернулась.
- Не надо, - сказал я. - Полежите спокойно.
Минуту в комнате стояла такая тишина, что, казалось, было слышно, как за окнами падают снежинки и ложатся на землю с тихим звоном, будто крохотные осколки хрусталя.
- Не думайте об этом, Петр Романович, - неожиданно произнесла Евгения Ниловна и посмотрела мне в глаза. - Не нужно вам знать. Никому не нужно.
- Я понимаю, - сказал я. - Когда знаешь, начинаешь принимать решения чаще, чем обычно. Да? Приближаешь конец.
- Нет, - сказала она. - То есть, наверное, и поэтому тоже. Но главное в другом. Когда знаешь… Хочешь, чтобы твои последние решения были значительны. Не размениваться на мелочи. И тогда…
Она хотела что-то сказать, но передумала. Мне показалось, что я понял ее мысль. Эта мысль мне не понравилась. Она была… неправильной? Может, и правильной, но - неверной. Парадокс?
- Вы хотите сказать, - медленно произнес я, - что свое последнее решение - спасти Асю, если что-то с ней случится - Олег Николаевич принял еще тогда, когда пошел за ней следом? Еще по дороге? Его счетчик зашкалило и… И если бы не его решение, Ася не свернула бы с тропы на лед? Она не поступала так прежде. Но это же вообще чепуха! Телепатия? Вы хотите сказать, что он сам ее толкнул? Сам?
Должно быть, я кричал. Не знаю. По-моему, я не произнес ни слова, только думал вслух.
Евгения Ниловна положила руку на мою ладонь.
- Ну да, - сказала она тихо, и мне пришлось наклониться, чтобы расслышать. - Конечно, чепуха. Он ее толкнул? Вы действительно могли так подумать?
- Нет, я…
- Мне кажется, - сказала Евгения Ниловна, - Олег принял последнее свое решение по дороге, да и выбора у него больше не оставалось. Но вы, наверное, замечали в жизни… Как часто ваш выбор зависит от выбора другого человека? Вроде бы вы не договаривались, но кто-то делает что-то, и вы…
Ей было трудно говорить.
- Когда Софе стало плохо, - вспомнил я, - я был на работе… Почему-то напала жажда деятельности. Захотелось встать. Выйти на улицу. Бежать. Я не понимал. Сколько решений я принял в эти минуты? Десять? Больше? Я места себе не находил. А потом позвонил Вадик… это наш сын… и сказал, что мама упала на кухне…
- Не нужно, - сказала Буданова. - Не вспоминайте. Вы меня поняли.
- Как это происходит? - воскликнул я.
- У Олега на этот счет была идея. Ряды простых чисел… их множество… их, вообще-то, тоже бесконечно много, этих рядов… они пересекаются, обгоняют друг друга или отстают… числа… они связаны…
- Но счетчик у каждого свой! - воскликнул я. - При чем здесь… Буданова едва заметно покачала головой. Она не знала. Она была генетиком; математика, теория чисел были ей чужды, это был другой мир, в котором жил Олег Николаевич Парицкий, а она только смотрела со стороны и помогала, как могла…
- Вы опоздаете на автобус, - напомнила она.
Да, я опаздывал. Если задержусь еще на пару минут… Евгения Ниловна повернулась на правый бок, достала из кармана халата и положила рядом с собой мобильник.
- Не бойтесь принять это решение, - сказала она уже довольно бодрым голосом. - Мне лучше, а такие приступы случаются со мной довольно часто. Поезжайте, Петр Романович. Я позвоню, если что. И вы звоните. Хорошо?
Когда я стоял у двери, она села на диване, облокотилась о валик и сказала:
- Мы с вами не математики, Петр Романович. Вы ничего не поймете в заметках Олега, даже если вам позволят… А я - тем более. Может, не нужно?..
Она не договорила и, помахав мне рукой, закрыла глаза.
- Дверь просто защелкните, хорошо?
Автобус опоздал, и я едва не превратился в сосульку, ожидая на остановке. Снег, который, похоже, падал весь вечер, пока мы разговаривали, теперь прекратился, зато ударил мороз, и я вполне мог себе представить, что водитель застрял где-то в дороге, и придется мне возвращаться к Евгении Ниловне, проситься на ночлег… Почему-то мне очень этого не хотелось, и в это время в ночи вспыхнули фары, подкатил, фыркая, автобус, в салоне которого даже оказалось несколько пассажиров…
От остановки я шел домой осторожно, ноги немного скользили, фонари на улице горели через один, снег скрипел, небо висело низко.
- Гуляете? - спросил знакомый голос. Я не узнал сразу, не ожидал встретить Веденеева в такое время в таком месте. Он что, ждал меня?
- Люблю пройтись перед сном, - объяснил участковый, поняв, видимо, о чем я подумал. - А вы? Тоже?
- Был в гостях, - сказал я, не вдаваясь в подробности.
- Хорошее дело, - одобрил Веденеев. - Вы знаете, что похороны Парицкого в понедельник? Выносить будут из института, все время забываю название.
- Имени Стеклова, - сказал я. - Был такой математик.
- Ага, - кивнул Михаил Александрович. - Вы поедете?
- Не знаю, - отозвался я. - Подумаю. Не так просто принять решение.
- Да? - удивился Веденеев. - Я думал, вы дружили. Он не понял, конечно, какое решение я имел в виду.
- Вы… - я помедлил. - Помните, говорили о следах на холме? Будто кто-то стоял там…
Веденеев махнул рукой.
- Вы серьезно? - удивился он. - Мало ли кто мог… Да и занесло следы давно. Глупости, не берите в голову, Петр Романович.
- Вот я все думаю, как же его работы…
- Тут я пас, - усмехнулся Веденеев. - Приезжали сегодня из института, принесли официальную бумагу, компьютер Олега Николаевича я передал под расписку, они там люди умные, специалисты, разберутся.
- Понятно, - сказал я. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Петр Романович, - кивнул Веденеев. Возможно, мне показалось, что в его голосе прозвучали какие-то угрожающие нотки? Конечно, показалось, с чего бы…
Дома было холодно, батареи грели слабо, я включил масляный обогреватель, стоявший у постели. Позвонил Евгении Ниловне, голос ее звучал бодро, она, похоже, действительно оправилась.
- Вы на самом деле не можете посчитать, сколько натикало на моем счетчике? - спросил я вроде бы в шутку.
- Спокойной ночи, Петр Романович, - ответила Буданова. - Заезжайте в гости, когда будете в Репино.
- Непременно, - пообещал я.
Лучше не знать, думал я, лежа под одеялом, а левую руку положив на обогреватель.
Если Асин счетчик и счетчик Парицкого… если одинаковые ряды простых чисел вызывают к жизни одинаковые или взаимно согласованные решения… кажется, я уже засыпал, потому что мысль то всплывала, то погружалась, то расплывалась, то превращалась в яркую точку… если Вселенная и есть бесконечная числовая ось, на которую нанизаны судьбы… если… ряды простых чисел бесконечны… значит, человек все-таки бессмертен, и нужно только понять, как соединяются гены-счетчики… нужно…
Должно быть, я все-таки уснул, потому что знал, что сплю, и думал: решения, которые мы принимаем во сне, они щелкают на нашем счетчике? Живем мы в снах или…
Не помню, что я решил по этому поводу. Я плохо запоминаю сны.