Амнуэль Песах. Сержант Беркович (Сборник рассказов)

   - Ну и что? - продолжал удивляться Беркович. -При чем здесь камешек?
   - Да при том, - с досадой сказал Хутиэли, - что у Гидалина была не такая уж редкая болезнь - гемофилия. У него не сворачивалась кровь. Достаточно было малейшего пореза, и он мог умереть от потери крови. Что и случилось нынче ночью.
   - Ничего себе! - воскликнул Беркович. - Как же он жил до сих пор?
   - Существует очень эффективное средство, - объяснил инспектор. - Нужно, конечно, избегать порезов, но, если уж это произошло, спасти Гидалина могли только таблетки, которые всегда были при нем. На час-другой лекарство увеличивало сворачиваемость крови до необходимого предела.
   - То есть, - сказал Беркович, - этот Гидалин неудачно лег на острый камень, поцарапал спину, не обратил на это внимания и... умер?
   - Примерно так, - кивнул Хутиэли.
   - А почему он не принял таблетку? Вы сами сказали, что он всегда носил их с собой.
   - Это не я сказал, а его врач. Но дело в том, что флакон с таблетками не обнаружили. Его не было нигде - ни в карманах шортов Гидалина, ни в машине.
   - Он приехал купаться один?
   - Неизвестно. На песке множество следов, песок очень сухой, все расползается мгновенно... Машина Гидалина стояла в трехстах метрах от берега, на обочине дороги.
   - Почему он не поехал к врачу или в аптеку, когда обнаружил, что порезался?
   - Было уже поздно, - объяснил Хутиэли. - Судя по всему, он лег на песок и заснул. А кровь текла. Когда он проснулся, то... Представляю его ощущения. Он встал и попробовал идти к машине, но сил уже не было. Он упал буквально в пятидесяти метрах...
   - У него был мобильный телефон?
   - Конечно. Лежал в машине в выключенном состоянии. Более того - от телефона не было бы пользы, если бы даже Гидалин до него добрался. Небольшой дефект в антенне - связь отсутствовала.
   - Вы думаете, что все это было подстроено?
   - Каким образом? - с досадой сказал инспектор. -Сержант Коэн, который расследует это дело, считает, что об убийстве и говорить не приходится. Просто невозможно предположить, чтобы Гидалин спокойно подставил врагу спину, а потом завалился спать... А то, что не нашли таблетки... Он мог забыть их где угодно. Они могли выпасть из кармана... Да мало ли!
   - А телефон?
   - Этим займутся эксперты, но пока не доказано, что кто-то повредил антенну намеренно. Просто нарушился контакт, это бывает не так уж редко. Не повезло человеку - вот, что я думаю.
   - Значит, вы согласны с Коэном?
   - Я внимательно прочитал протоколы... Думаю, это несчастный случай. Кстати, Гидалин тоже собирался жениться.
   - Что значит "тоже"? - насупился Беркович. - Я, например, еще не решил окончательно.
   - Вот и он никак не мог решиться. Так, во всяком случае, утверждает его невеста. Ее зовут Светлана, если тебе это интересно.
   - Почему она не была с Гидалиным на пляже? Они что, поссорились?
   - Ничего подобного. По словам Светланы, они действительно отправились купаться вместе, но, когда выезжали из Ашкелона, она вспомнила, что обещала быть вечером у родителей. Вышла из машины и вернулась в город пешком. А Гидалин поехал дальше - он терпеть не мог изменять свои планы. Если бы Светлана была с ним, то он остался бы жив...
   - Она его любила? - рассеянно спросил Беркович. Мысли его были заняты поисками ответа на совершенно другой вопрос, и ответ инспектора он пропустил мимо ушей.
   - Можно мне поговорить с сержантом Коэном? - спросил сержант несколько минут спустя.
   - Да ради Бога, - сказал Хугиэли. - Если у тебя возникнут какие-то идеи... Хотя что тут может быть...
   Три часа спустя сержант Беркович вышел из отделения полиции в Ашкелоне и остановился посреди тротуара, озадаченно почесывая подбородок. Разговор с коллегой оказался совершенно непродуктивным. Сержант Коэн считал, что говорить не о чем - несчастный случай, это совершенно очевидно.
   - Патологоанатом обнаружил в царапине мельчайшие осколки песчаника, сообщил Коэн. - Сам камешек тоже нашли по следам крови, он находился там, где и должен был лежать. Гидалин, видимо, лег на песок, не посмотрев внимательно... Царапина была очень неглубокой и практически безболезненной. Бедняга уснул, а когда проснулся, то было уже поздно... Таблетки, говорите вы? Гидалин приехал на пляж в майке и шортах, где он мог хранить таблетки? В машине ничего не нашли, но дома у Гидалина этих таблеток оказалось упаковок десять... Видимо, забыл взять. Телефон, говорите вы? Да, проводок отошел, звонить было невозможно. А с вами такого не случалось? Можно, конечно, предположить, что кто-то намеренно отвел проводок, но на телефоне нет ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Гидалина и его девушки Светланы. Она часто брала у Виктора телефон, так что ничего удивительного...
   - Она его любила? - задал Беркович тот же вопрос, что инспектору, и на этот раз выслушал ответ:
   - Безумно! Это все говорят. Жить без него не могла. Сейчас - в шоке, с ней сидят родители, она грозится, что покончит с собой и все такое...
   - Понятно... - протянул Беркович. - Вы считаете, что разговаривать с ней в таком состоянии бесполезно?
   - Абсолютно, - заявил Коэн. - Я пробовал. Истерика и ничего больше.
   - Хорошее оружие, - произнес Беркович не очень понятную фразу и попрощался.
   Он стоял на тротуаре и думал, отправиться ли все-таки к Светлане домой или лучше вернуться в Тель-Авив. В голову ему пришла некая мысль, и он направился к машине, которую припарковал в неположенном месте. Рассеянно сунув в карман квитанцию с предупреждением о штрафе, он сел за руль и поехал в сторону района Шимшон, где, как ему сказал сержант Коэн, находился один из некошерных магазинов, так и не взятый под свою крышу беднягой Гидалиным. Разговор с хозяйкой оказался нелегким, мешали многочисленные покупатели, любители остренького и кисленького. Из магазина Беркович поехал еще по двум адресам, которые сообщила ему не очень-то словоохотливая хозяйка.
   Был уже вечер, когда сержант, усталый, но довольный результатом, подъехал к дому, где жили родители Светланы Милькиной, невесты погибшего Виктора Гидалина. Он нашел Светлану лежащей в салоне и укрытой, несмотря на жару, одеялом по самую шею.
   - Полиция уже говорила со Светой, - резко сказал Моисей Семенович, отец девушки. - Может, оставите ее в покое?
   - Один только вопрос, - просительно сказал Беркович. Разговор велся по-русски, и это настроило Моисея Семеновича в пользу полицейского. Беркович присел на стуле рядом со Светланой и спросил:
   - Виктор вам давно угрожал? Я имею в виду Сашу Блюменфельда...
   Светлана откинула одеяло и схватила Берковича за руку.
   - Зачем вы... - сказала она. - Зачем вы пошли к Саше? Он такой...
   Светлана заплакала. Беркович молча ждал, пока девушка успокоится.
   - Давайте я расскажу, как все было, - предложил он, когда Светлана перестала плакать. - Вы просто молчите, если я прав...
   - Вы ведь долгое время не знали, каким бизнесом занимался Виктор, продолжал Беркович. - А когда узнали, в ваших отношениях произошел перелом. К тому же вы познакомились с Блюменфельдом, а это совсем другой человек. Небо и земля, причем земля - это Виктор. Вы сказали Виктору, что не хотите больше встречаться. Виктор пришел в ярость. Он действительно мог -вас терроризировать - как многих в городе... Или даже убить. И вы решили, что есть только один способ избавиться от жениха. Тем более, что вы, в отличие от многих других, знали о его болезни... На пляже Виктор расслабился и начал засыпать. А вы, я так думаю, массировали ему спину и поцарапали острым камешком. Он уже спал и не почувствовал. Вы вернулись к машине. Испортили сотовый телефон, вытащили из "бардачка" флакон с таблетками... Потом вышли на середину шоссе и стали голосовать. Подобрал вас житель мошава, который ехал в Ашкелон. Он высадил вас у южного въезда в город, и домой вы добрались пешком. Кстати, как его звали? Этого человека нужно найти...
   - Никак, - пробормотала Светлана. - Я не ездила с Витей вчера вечером.
   - Ездили, - вздохнул Беркович. - Жаль, я думал, вы сами скажете. Так вот, зовут мошавника Арон Шейн, и он вас вспомнил.
   - Это было единственное, что могло вас вьдать, - помолчав, сказал Беркович. - Все остальное вы проделали блестяще. Вы надеялись, что этот мошавник вас не запомнит, вы отворачивали от него лицо и всячески изображали неприступность... Именно это и показалось ему подозрительным.
   Беркович встал.
   - Извините, - сказал он, - я пойду. В конце концов, не я веду это дело. Сержанту Коэну я, конечно, обо всем доложу, иначе нельзя... Да, - он остановился на пороге, - а куда вы дели таблетки?
   - Выбросила в мусорный ящик, - пробормотала Светлана и опять начала плакать.
   Дело четвертое
   ВАВИЛОНСКАЯ МОНЕТА
   С некоторых пор у инспектора Хугиэли появилась странная привычка. Когда сержант Беркович заходил утром в кабинет, инспектор встречал его словами:
   - Ну что, я получу сегодня приглашение на свадьбу?
   - Получите, - отвечал обычно сержант, - но не сегодня. И не на свадьбу, а на совещание с участием министра внутренней безопасности.
   Ухмылка мгновенно исчезала с лица инспектора, он бросал на сержанта холодный взгляд и говорил:
   - Придется арестовать тебя за злостное уклонение от женитьбы на хорошей девушке.
   Беркович демонстративно вздыхал и включал свой компьютер.
   В то утро сержант, войдя в кабинет, не услышал порядком надоевшего ему приветствия и забеспокоился.
   - Что-то случилось? - спросил он инспектора. - Я, конечно, еще не готов связать себя узами брака, но, с другой стороны, сама постановка вопроса...
   - Сегодня тебе не свадьба предстоит, - сказал Хути-эли, - а расследование дела об убийстве. Наташа ждала год, подождет еще.
   - С этого бы следовало начать, - пробормотал Бер-кович.
   - Поедешь на улицу Шенкин, - продолжал инспектор. - На месте сейчас работают оперативная группа и эксперт. Убит Авнер Бардани, слышал о таком?
   - Кажется, да... Не этот ли Бардани в прошлом году получил какую-то медаль на Европейской выставке монет?
   - Не какую-то, а бронзовую, - заметил Хутиэли. - И называлась та выставка "Нумизмат-98".
   - Верно! И что же произошло? Ограбление?
   - Вероятнее всего. Правда, эксперт не обнаружил никаких следов взлома. Коллекция монет - главное и единственное достояние Бардани - вроде бы осталась в неприкосновенности. Можешь ехать, я думаю, к твоему приезду эксперт работу закончит.
   Авнер Бардани жил в неказистом двухэтажном доме, ничем не отличавшемся от других домов на улице Иехезкель, столь же неказистых и производивших впечатление ненужности. Три полицейские машины перегородили проезд, и толпа зевак живо обсуждала происшествие. Беркович поднялся на второй этаж и вошел в квартиру.
   - Рад вас видеть, сержант, - встретил Берковича эксперт Рони Савир. - Я все сделал и, если вы не хотите посмотреть на тело, я прикажу, чтобы его забрали.
   - Не люблю я смотреть на трупы, - вздохнул Беркович, - но ведь если я откажусь, вы обвините меня в халатности.
   Савир рассмеялся.
   - Непременно, - сказал он. - Тем более, что есть одна деталь, на которую вы должны будете обратить внимание при расследовании, и лучше, чтобы вы это увидели сами.
   Они прошли в кабинет, где на полу лежало тело погибшего. Авнеру Бардани было на вид лет сорок. Судя по всему, он собирался выходить из дома, причем не на прогулку, а по какому-то сугубо официальному делу - на трупе был дорогой серый костюм, пиджак распахнулся, а одна из штанин оказалась задранной до колена. Под головой Бардани растекалось черное пятно.
   - Убит сильным ударом по голове, - объяснил Савир. - Причем не сзади, а сверху, по макушке. Тот, кто нанес удар, был как минимум на голову выше Бардани.
   - Может, Бардани наклонился и...
   - Нет, - решительно сказал Савир, - тогда удар пришелся бы по затылочной части. Убийца стоял перед Бардани, потом поднял руку и ударил.
   - Судя по всему, - рассудительно сказал Беркович, - это был кто-то из знакомых Бардани. Дверь ведь не взломана?
   - Нет, хозяин сам впустил убийцу. Не было никакой ссоры, все вещи на своих местах...
   - Все? Ничто не исчезло? Насколько я понимаю, единственное, что есть в этой квартире ценного - коллекция старинных монет, верно? Монеты на месте?
   - Все без исключения, - кивнул эксперт. - Я сверился с каталогом, который Бардани хранил в ящике стола. Убийца не унес ни одной монеты, и из этого следует, что он не обнаружил того, что искал.
   Беркович огляделся. В кабинете стояли вдоль стен три шкафа со стеклянными дверцами, на полках лежали в ячейках монеты. Между шкафами и у окна на низких столах стояли горшки с цветами, а в двух шагах от тела Бардани лежал опрокинутый стул.
   - Не понял, - нахмурился Беркович. - Почему вы решили, что убийца что-то искал и не сумел обнаружить?
   - Видите ли, - объяснил Савир, - на прошлой неделе Бардани приобрел для своей коллекции очень редкую монету - вавилонскую драхму трехтысячелетней давности. Обошлась ему эта монета в семьдесят тысяч шекелей...
   - Ничего себе! - не удержался от восклицания Беркович.
   - Да-да. Так вот, в шкафах, где Бардани хранит коллекцию, этой монеты я не обнаружил.
   - А вы говорите, что ничего не исчезло!
   - И настаиваю на своем. Убийце наверняка нужна была именно эта монета, но он не нашел ее и вынужден был ретироваться, когда услышал голос соседа, звавшего Авнера. Именно этот сосед по имени Соломон Липкин и обнаружил тело. Липкин - пенсионер, по утрам он зовет Бардани со своего балкончика и, когда тот выгладывает, передает ему свежую газету. Сегодня, как обычно, Липкин вышел на свой балкончик и начал звать соседа. Тот не откликнулся. Липкин решил, что Бардани проспал. Позвав еще, он вышел на лестничную площадку и увидел, что дверь в квартиру соседа приоткрыта. Липкин вошел и обнаружил труп.
   - Понятно, - протянул Беркович. - Вы думаете, что убийца искал вавилонскую монету, услышал голос Липкина, испугался и сбежал... но монету он взял или нет, я что-то не пойму?
   - Он ее не нашел, - сказал эксперт. - Вот, смотрите. Видите этот цветок в петлице?
   Беркович наклонился над телом. В петлицу пиджака был продет стебель искусственного цветка - большой гвоздики. Издали цветок вполне можно было принять за настоящий. Савир наклонился и отогнул лепестки - внутри цветка, будто в кармашке, покоилась небольшая глинянная монета.
   Беркович протянул руку, чтобы взять монету, но эксперт воскликнул:
   - Не трогайте, сержант! Нужно провести дактилоскопическую экспертизу.
   - Вы думаете, что на монете могут быть отпечатки пальцев преступника? спросил Беркович. - Вы же сами сказали, что убийца не нашел того, что искал.
   - Да, - согласился эксперт. - Но все-таки проверить нужно...
   Разговор был прерван громкими криками в салоне. Беркович и Савир переглянулись.
   - Ну вот, - сказал эксперт, - явился кто-то из родственников. Сейчас начнутся вопли о том, каким покойный был хорошим человеком, а через день после похорон те же родственники будут утверждать, что большего сквалыги, чем покойный, свет никогда не видел. Наверняка ведь они передерутся из-за этой коллекции.
   Крики в салоне продолжались, и Беркович вышел, чтобы утихомирить страсти. В центре салона стоял маленького роста мужчина с короткими руками, которыми он размахивал не хуже, чем ветряная мельница в бурю. Мужчина пытался пробиться в кабинет, где лежал труп, а один из полицейских оттаскивал его за штаны, поскольку схватить незнакомца за руки было физически невозможно.
   - Что происходит? - спросил Беркович. - Кто вы такой?
   - Кто я такой? - вскричал мужчина. - Я Арон Бардани! Мне сказали, что Авнера убили! Скажите, что это неправда! Это не может быть правдой!
   - Арон Бардани? Вы родственник Авнера? - уточнил Беркович.
   - Двоюродный брат! Наши матери - сестры! Какое это имеет значение? Мне нужно его видеть!
   - Если вы будете так размахивать руками, - сказал Беркович, - то это помешает вашему зрению. Когда вы видели Авнера в последний раз?
   - Вчера. Я видел его вчера. Вечером. Он позвал меня, чтобы показать свое приобретение, какую-то монету. Ничего не понимаю в монетах. Я посмотрел и ушел. Все.
   - Ну хорошо, - вздохнул Беркович. - Все равно понадобится опознание. Пройдите в кабинет...
   - Опознание... - из Арона Бардани будто выпустили воздух, руки его обвисли, и он последовал за Беркови-чем в кабинет, не проронив больше ни слова. Увидев Авнера, Арон покраснел, рот его раскрылся в немом крике, и он принялся нелепо тыкать руками в пространство.
   - Он... Он... - бормотал Арон.
   - То есть, - вмешался эксперт, - вы признаете, что это Авнер Бардани?
   - Признаю... Что признаю? Ничего не признаю... Это Авнер, кто еще?
   - 0кей, - сказал эксперт, обращаясь к Берковичу. -Теперь ваши проблемы, сержант. Я могу идти?
   - Да, конечно, - рассеянно отозвался Беркович. -Господин Бардани, давайте выйдем в салон, я задам вам несколько вопросов.
   В салоне Арон опустился на диван, будто его не держали ноги.
   - Значит, вы видели эту вавилонскую монету? - спросил Беркович.
   - Вавилонскую?.. А, ну да. Видел. Авнер сказал, что она очень ценная. Сотни тысяч шекелей. Я ему сказал, что опасно держать дома такое сокровище. А он сказал, что завтра отнесет монету в свой банковский сейф. А я сказал, что...
   Он собирался положить монету в сейф? - переспросил __ Беркович. - Это важное сообщение. Кто-то, видимо, узнал об этом, явился утром и убил Авнера.
   - И убил Авнера... - повторил Арон. - Кошмар!.. Убил из-за какой-то монеты. И взял ее!
   - Не смог, - покачал головой Беркович. - Не успел найти, услышал, как сосед позвал Авнера... Мы тоже повозились, пока ее обнаружили. Кстати, если не трудно, не могли бы вы принести мне эту монету? Она спрятана в цветке. Пожалуйста...
   Арон нахмурился, стараясь понять, чего хочет от него полицейский. Потом встал и скрылся в кабинете. Беркович ждал, глядя в потолок. Не прошло и минуты, как Арон вернулся и протянул сержанту лежавшую на его ладони глиняную монету. Беркович опустил монету в пластиковый пакетик и сказал:
   - Если вы, дорогой Арон, поедете со мной в управление и продиктуете признание, то это сэкономит время нам обоим.
   - Признание... в чем?
   - В убийстве, конечно, - буркнул Беркович.
   ... - Я, конечно, нарушил инструкцию, - сказал сержант инспектору Хутиэли час спустя. - Савир полагал, что на монете могли быть отпечатки пальцев убийцы, а я разрешил Арону взять монету в руки... Но мне показалось, что в данном случае психология важнее...
   - Опять твоя психология, - пробормотал инспектор. - А если бы Арон не поддался на провокацию?
   - Тогда и отпечатков на монете он не смог бы испортить, - пожал плечами Беркович. - На самом деле я ничем не рисковал. Арон и искать не стал - пошел, взял монету из цветка в петлице и вернулся ко мне. Откуда он мог знать, какой цветок я имел в виду - в кабинете этих цветов в горшках было по меньшей мере штук двадцать!
   - Но Арон - коротышка, - заметил Хутиэли, - а Савир утверждает, что удар по голове Авнера был нанесен сверху.
   - Вот-вот, - кивнул Беркович. - В кабинете лежал перевернутый стул. Савир, вероятно, решил, что стул упал потому, что его толкнул Авнер. На самом деле убийца в момент удара стоял на стуле, понимаете?
   - Зачем? - удивился инспектор.
   - Да потому, что палка, которой был нанесен удар, лежала на шкафу. Арон чувствовал себя в квартире брата, как дома. Он полез на стул, чтобы достать палку, Авнер подошел и спросил, что он там ищет. Арон, ни слова не говоря, наклонился и ударил... При этом он соскочил со стула, стул упал... Но Арону было не до того, чтобы поднимать стул. Он искал монету. А потом услышал голос соседа... Я уверен, что Савир обнаружит на сидении стула следы от обуви Арона.
   - Хорошая работа, - одобрил Хутиэли. - Я имею в виду тебя, а не Арона, ты ж понимаешь.
   - За хорошую работу, - сказал Беркович, - полагается прибавка к зарплате.
   - Спрашивай у министра финансов, - отрезал инспектор.
   Дело пятое
   ПАКЕТИК С ЗОЛОТЫМ ПЕСКОМ
   Как отдохнул? - спросил инспектор Хутиэли, когда сержант Беркович в воскресенье утром вошел в кабинет. - Надеюсь, что хотя бы в эту субботу ты не спорил с Наташей о том, был ли преступником Феликс Дзержинский?
   - Нет, - рассеянно отозвался Беркович, усаживаясь на свое место и включая компьютер. - С Наташей мы вообще не спорили.
   Что-то в голосе сержанта показалось инспектору необычным, он повернулся в кресле и внимательно посмотрел на помощника.
   - Вы что же, опять поссорились? - спросил Хутиэли.
   - Нет, что вы! - воскликнул Беркович. - Мы не ссорились уже три недели. Даже самим странно. Почему-то у нас стали совпадать мнения по многим вопросам.
   - Так бывает, - философски заметил Хутиэли. -Правда, обычно это случается на десятом году семейной жизни. Но все равно я вас поздравляю. Однако, помедлив, сказал инспектор, - мне кажется, что вчерашний день оказался все-таки чем-то примечателен...
   - Ха! - воскликнул Беркович. - Произошла любопытная история, и я не знаю теперь, как поступить. С одной стороны, все по закону. С другой - явное мошенничество...
   - Ну-ка, - сказал Хутиэли заинтересованно, - расскажи.
   - Подруга Наташи, - начал Беркович, - пригласила нас на свой день рождения. Зовут ее Света, Светлана...
   - Так Света или Светлана? - переспросил инспектор.
   - Вообще-то ее зовут Орит, а иногда Рина.
   - Ничего не понимаю, - озадаченно сказал Хутиали. - Сколько имен у этой женщины? Я знаю, что многие репатрианты меняют свои русские имена на еврейские, но ведь не два на два!
   - Почему же? - усмехнулся Беркович. - Света - это сокращенно от Светланы. Светлана - это свет, то есть Орит, если перевести на иврит. Все очень просто.
   - А Рина?
   - Орит для русского слуха непривычно, вот имя и модифицировали до Рины.
   - Почему тогда не звать женщину по-старому - Света? - удивился Хутиэли.
   - Спросите что-нибудь полегче, инспектор, - вздохнул Беркович. - Ход женской мысли неисповедим как пути Г-сподни...
   - Ну хорошо. Извини, я тебя прервал. Итак, эта Светлана-Света-Орит-Рина пригласила вас с Наташей на день рождения.
   - Да, и мы приехали одними из первых. Света - очень милая женщина, мать-одиночка, у нее дочь тринадцати лет, очень милая девочка.
   - Г-споди, - вздохнул Хутиэли, - все у тебя такие милые... И это говорит сержант полиции. Сейчас ты скажешь: "А потом произошло убийство, совершенное одним из гостей, очень милым человеком"...
   - Никакого убийства, слава Б-гу! - воскликнул Беркович.
   - Естественно, - кивнул Хутиэли. - Если бы кого-нибудь убили, я знал бы об этом. Извини, я тебя перебил...
   - Постепенно стали собираться гости, - продолжал Беркович, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. - Приехала подруга Светы Оксана с мужем Шаулем...
   Инспектор открыл было рот, чтобы высказаться по поводу странного сочетания имен, но промолчал.
   - Шауль Динкер, - сказал сержант, - приехал в Израиль двадцать лет назад и здесь преуспел. Он владелец страховой компании, и в Оксану влюбился с первого взгляда, когда она как-то пришла в офис, чтобы пожаловаться на одного из страховых агентов. Между прочим, Шауль был в то время женат, так из-за Оксаны он развелся, это были такие страсти...
   - Не люблю страсти, - пробормотал инспектор, - они проходят, и остается дурацкое ощущение, будто все сделано напрасно...
   - Оксана стала богатой женщиной, - продолжал Беркович. - У Наташи из-за этого бывают приступы комплекса неполноценности...
   - Имея такого завидного жениха, как ты? - удивился инспектор.
   - С моей сержантской зарплатой...
   - Ха! - сказал Хутиэли и демонстративно пожал плечами.
   - Потом, - продолжал рассказ Беркович, - приехали Игорь с Мариной, хорошие ребята, он программист, а она - парикмахер... После них появился Наум Мархасин, личность, показавшаяся мне очень колоритной. Высокого роста красавец лет тридцати пяти с выцветшими на солнце волосами и обожженными загаром щеками. Загар у Наума был таким, будто он провалялся под палящим солнцем по крайней мере месяц. Ладони - почти черные... После Наума прибыли Миша с Кларой и дочерью Диной, девочкой лет семи... Сели за стол. Естественно, главное внимание было обращено на Наума...
   - Почему? - спросил Хутиэли. - Вроде бы не его день рождения справляли.
   - Он такой колоритный! К тому же в компании его почти не знали, он познакомился со Светой на прошлой неделе, сразу после возвращения в Израиль. По его утверждениям, он нашел золото.
   - Что? - удивился Хутиэли. - В каком смысле? Шел по улице и увидел слиток?
   - Не иронизируйте, инспектор, - вспыхнул Беркович. - Этот Наум репатриировался в девяностом, но для своих талантов здесь применения не нашел и рванул в Южную Африку. Там ему повезло больше: он занимался каким-то бизнесом, что-то там покупал и продавал, и неплохо заработал. Во всяком случае, денег хватило на то, чтобы купить в горах участок, что-то около трех дунамов - говорили, что там может быть золото, и Наум решил рискнуть. Денег, чтобы нанять рабочих, даже негров, у него уже не оставалось, и он несколько месяцев сидел на участке сам, промывая породу в поисках крупиц золота. Можете представить, инспектор, как слушали Наума все присутствовавшие... Рассказ звучал, будто история из Джека Лондона.
   - И ты тоже, - буркнул Хутиэли, - слушал, разинув рот.
   - Нет, рот мой был закрыт, но то, что рассказывал Наум, действительно было очень интересно, и главное - с такими точными деталями, что ни у кого, и у меня в том числе, и тени сомнения не возникло.
   - Она его за муки полюбила, - неожиданно заявил Хутиэли, - а он ее - за состраданье к ним.
   - Ого! - поднял брови Беркович. - Вы знаете Шекспира?
   - Проходили в школе, - кивнул Хутиэли. - Помню, я еще тогда проявил свои способности к сыску. Я все искал оправдательные мотивы в поведении Отелло.
   - И что же, нашли?