Амнуэль Песах. Сержант Беркович (Сборник рассказов)

   - Спокойно, - предупредил Беркович, - дверца заблокирована. Да и вообще... Упадете, расшибетесь насмерть. Лучше всю жизнь провести в тюрьме, чем на том свете...
   - Когда мы приехали к дому Бека, - рассказывал час спустя сержант Беркович инспектору Хутиэли, - этот Шумейкер пошел к двери, и мне сразу показалось, что в его движениях есть нечто странное. Сначала я не понял... Видите ли, он старался не касаться перил. Он знал, что они недавно покрашены. Если не знаешь точно, то ничего и не заметишь, я, например, поднялся по ступенькам несколько минут спустя и выпачкал руку...
   - Шумейкер пришел к приятелю примерно в половине восьмого, - продолжал Беркович. - Тот уже покрасил перила и собирался красить каменную скамью в садике. Шумейкер ударил Бека по затылку гаечным ключом, ключ, кстати, уже нашли... А потом повалил на тело стремянку. Ведро с краской опрокинулось, и Шумейкер запачкал обувь, несколько капель попало на ноги. Он вернулся домой, помылся, а потом отправился в фалафельную и стал ждать у стоянки Управления.
   - Зачем? - поднял брови Хутиэли.
   - Идея была хорошая. Он хотел взять в свидетели какого-нибудь полицейского. Вот, мол, я в присутствии полиции обнаружил труп, значит, я ни при чем.
   - Ему повезло, что он нарвался на тебя, - усмехнулся инспектор.
   - Да, - скромно потупился Беркович. - Но было еще кое-что... Он смыл с ног краску, но капля все же осталась, там, где он не мог ее видеть. Маленькая капля, но я обратил на нее внимание.
   Дело восьмое
   УБИЙСТВО В ЖАРКИЙ ДЕНЬ
   Жарко, - сказал сержант Беркович, войдя в кабинет. - Похоже, что скоро начнут плавиться стены зданий, и Тель-Авив потечет, как масло...
   - Интересная картина, - хмыкнул инспектор Хутиэли. - У тебя образное мышление, Борис. Но мышление полицейского должно быть не образным, а точным. Нарисованная тобой картина плавящегося Тель-Авива не может соответствовать фактам и потому не свидетельствует о том, что ты сегодня в хорошей форме.
   - О какой форме вы говорите, инспектор? - воскликнул Беркович. - Здесь, в кабинете, можно жить, но на улице - просто Хиросима после атомного взрыва!
   - Ерунда, - отрезал Хугиэли. - Полицейский не должен быть столь эмоциональным. Полицейский по этому поводу должен сказать: "На улице температура плюс тридцать семь градусов, рубашка прилипает к спине, пить нужно каждые пять минут, и влажность достигает восьмидесяти процентов".
   - Фу, - поморщился Беркович. - Все точно, как в показаниях, пригодных для использования в суде, но совершенно не интересно!
   - Надеюсь, - сказал инспектор, - ты не станешь составлять отчет об осмотре места происшествия в таком возвышенном стиле?
   - Нет, конечно, - сразу посерьезнел Беркович. - А что, есть место происшествия, которое нужно осмотреть?
   Хугиэли покачал головой и склонился над бумагами.
   - Нет, - пробормотал он. - И надеюсь, сегодня не будет.
   Естественно, он ошибался и убедился в своей ошибке несколько минут спустя. Зазвонили сразу два телефона - у Берковича и инспектора. Сержант поднял трубку и услышал голос дежурного:
   - Бери группу и выезжай, Борис! Улица Тосканини, девять-шестнадцать. Убийство. В это время Хутиэли объяснял кому-то:
   - Да, конечно, это наш лучший следователь. Не беспокойтесь, он уже выехал.
   - Кто выехал? - поинтересовался Беркович, положив трубку.
   - Ты, конечно! Машина ждет внизу, убийство.
   - Очень лестно слышать, - сказал Беркович, быстро собираясь на выход, что тебя называют лучшим следователем.
   - Если разберешься по горячим следам, - сказал Ху-тизли, - я это мнение передам начальству.
   - В такую жару, - согласился сержант, - следы могут быть только горячими, это ясно...
   На узкой улице Тосканини полицейские машины стояли на тротуаре, а дорогу перегородила машина скорой помощи. Беркович с экспертом и фотографом поднялись в лифте на шестой этаж и вошли в кабинет врача-дантиста Даниэля Зальцмана. Врач, мужчина средних лет, лысый, как Фантомас, сидел на медицинской кушетке в углу и выглядел не лучше, чем труп молодой женщины, лежавший в зубоврачебном кресле. Пуля попала женщине в затылок, смерть наступила мгновенно, крови было очень мало. Эксперт и фотограф занялись убитой, а Беркович подошел к дантисту, около которого стоял полицейский из патрульной бригады.
   - Вы Даниэль Зальцман? - участливо спросил Беркович. - Это произошло на ваших глазах?
   - Он мог убить меня! - вскричал врач, и лысина его покрылась каплями пота. - Я стоял рядом с Эстер!
   - Женщину звали Эстер...
   - Эстер Михельсон, она моя постоянная пациентка. Пришла сегодня, как обычно, ей нужно было продолжить лечение второго коренного зуба слева, который...
   - Неважно, - перебил Беркович. - Что произошло, когда госпожа Михельсон села в кресло?
   - Что произошло! Я взял инструмент, но не успел еще подойти к Эстер, вдруг открылась дверь, появилась рука с пистолетом, прогремел выстрел, и Эстер... О Господи! Кошмар! Я чуть сознание не потерял! Пришел в себя через минуту или две, не помню...
   - И бросились в погоню...
   - В погоню? Я что - псих? Он бы и меня убил! Я позвонил, в полицию - вот что!
   - А где ваша секретарша? В приемной никого нет.
   - Рина? Она сегодня отпросилась, придет после обеда, у нее какие-то дела в Национальной службе страхования, она мать-одиночка и новая репатриантка к тому же...
   - Понятно, - сказал Беркович. - В приемной было пусто, убийца вошел, выстрелил и спокойно вышел. Вы видели только его руку или лицо тоже?
   - Я и руку толком не видел! Он выстрелил, а я...
   - Да-да. Извините, я вас на время оставлю, не покидайте кабинета, пожалуйста.
   Беркович подошел к эксперту, закончившему осмотр трупа.
   - Стреляли скорее всего из "беретты", - заявил эксперт Фукс. - Извлечем пулю, скажу точно. Тело можно унести.
   - Распорядись сам, - сказал Беркович, - я поговорю с соседями.
   Сказать это было куда проще, чем осуществить. На шестом этаже, где размещался кабинет дантиста, было еще две квартиры, и обе оказались заперты, на долгие звонки никто не отвечал. Этажом ниже в одной из квартир шел ремонт, и румыны-рабочие утверждали на ломаном иврито-русском наречии, что мимо по лестнице никто не поднимался и не спускался по крайней мере вот уж два часа. Значит, убийца скорее всего поднялся на лифте и спустился тоже. Если он не полный идиот, то выбрал, конечно, время, когда в лифте никого не бьио - зачем ему лишние свидетели? Опрашивать жильцов смысла не имело - если рабочие утверждали, что никто по лестнице не поднимался, значит, и жильцы первых этажей не могаи никого видеть. Все же Беркович поручил Науму Пундаку из патрульной группы обойти все квартиры и задать жильцам несколько простых вопросов.
   Сам же сержант спустился вниз и вошел в будочку сапожника, сидевшего в подъезде прямо за входной дверью. Будочка была совершенно открытой, жара здесь была, как на улице, сапожник сидел, сняв с себя почти всю одежду - на нем были только огромные яркие шорты.
   - А! - воскликнул он, увидев подошедшего полицейского. - Сейчас вы спросите, видел ли я кого-нибудь, кто вошел в лифт в промежутке между десятью и половиной одиннадцатого!
   - Спрашиваю, - улыбнулся Беркович, - видели ли вы, кто вошел в лифт в промежутке между десятью и половиной одиннадцатого?
   - Отвечаю, - радостно сказал сапожник. - Никого не видел!
   - Были заняты работой? - разочарованно спросил Беркович.
   - В такую жару? Нет, я сидел вот тут и смотрел на
   улицу. День сегодня просто ужасный. Ни одного клиента. Да это ладно - в дом вообще никто не входил. И не выходил. Из чужих, я имею в виду.
   - Вы уверены? - осторожно спросил Беркович.
   - Хм... А моя фотография будет в газете, если я выступлю в суде?
   - Обязательно, - пообещал сержант. - Анфас и в профиль, как пожелаете.
   - Так я вам повторю для протокола: из чужих никто не входил и не выходил. А из своих в эти полчаса вышел только Эрик Виан с третьего этажа. Я, помню, его еще спросил: "Охота вам в такое пекло?" А он мне в ответ: "Надо, дела".
   - В какой квартире он живет?
   - Он здесь не живет. Виан снимает офис на третьем этаже, не знаю, чем он занимается, по-моему, просто жулик. Ну, из тех, что продают всякую ерунду.
   - Коша вы его видели, Виан был спокоен?
   - В такую жару? Нет, конечно. Посмотрел на меня, как на террориста и выбежал.
   Поблагодарив сапожника за информацию, Беркович поднялся на третий этаж и здесь действительно обнаружил запертую дверь офиса с табличкой: "Аризль Виан. Покупки и продажи. Телефоны..."
   - Очень удобно, - пробормотал Беркович, переписывая на листок оба номера, среди которых был и номер сотового телефона. Достав свой аппарат, он набрал девять цифр и полминуты спустя услышал бодрый голос:
   - Виан. Слушаю вас.
   - Полиция, - сказал Беркович. - Хотелось бы задать вам два-три вопроса.
   - По какому поводу? - голос Виана сразу зазвучал в миноре.
   - В доме, гае находится ваш офис, произошло преступление. Вы могли что-то видеть...
   - Когда? - растерянно сказал Виан. - Я ушел еще утром, все там было тихо.
   Где вы сейчас? - спросил Беркович. - Лучше, если вы на _несколысо минут заедете в офис. Повторяю, я вас надолго не задержу.
   - Ну хорошо, - вздохнул Виан. - Буду через четверть часа. "Знаем мы, что такое четверть часа для израильского дельца, - подумал Беркович. - Придет через час и даже не извинится".
   Виан появился десять минут спустя - высокий мужчина лет сорока в рубахе навыпуск. Не отрывая подозрительного взгляда от сержанта, он последовал с Берковичем наверх, открыл дверь и ввел полицейского в свой кабинет, оказавшийся захламленной комнатой, давно требовавшей ремонта.
   - Спрашивайте, - сказал Виан, показывая Берковичу на стул. - Что случилось, собственно? Что за преступление?
   - Вы знаете врача по имени Даниэль Зальцман?
   - Зальцман?.. Нет, впервые слышу. А что, его убили?
   - Нет, убили его пациентку. Зальцман принимает на шестом этаже.
   - Внизу нет его вывески, - нахмурился Виан.
   - Верно, - кивнул Беркович. - Вывеска есть только на двери кабинета.
   - Ну... Я никогда не поднимался на шестой этаж, - пожал плечами Виан. Откуда же мне знать... Так он жив, этот врач?
   - Он жив. Кто-то хотел, видимо, свести счеты с одной из его пациенток. Вошел, выстрелил и убежал. Зальцман перепугался и не сумел даже броситься в погоню. |
   - Могу себе представить... Я бы на его месте тоже не сумел... передернулся Виан.
   - Вы уверены, что никогда не видели Зальцмана? - спросил Беркович.
   - Уверен, - отрезал Виан. - Я вообще терпеть не могу дантистов. Если бы хоть раз увидел этого Зальцмана, то уж запомнил бы, не сомневайтесь.
   - Да, я тоже так думаю, - согласился Беркович со странной интонацией в голосе. - Скажите, господин Виан, вас не очень затруднит поехать со мной в управление? Нужно официально зафиксировать ваши показания.
   - Но я ничего не показал, - удивился Виан.
   - Почему же, - неопределенно отозвался сержант. - Так вы...
   - Хорошо, - пожал плечами Виан. - Никогда не был в полиции.
   Перед концом рабочего дня Беркович вошел в кабинет и сел за свой стол напротив инспектора Хутиэли.
   - Ну? - сказал инспектор. - Можно ли тебя считать лучшим следователем управления?
   - По-моему, да, - потупился Беркович. - Убийца арестован.
   - Вот как? - поднял брови Хутиэли. - Кто же это?
   - Да один тип, у него контора на третьем этаже. Купля-продажа. Убитая была его любовницей одно время... Он видел, как женщина поднималась к врачу, взял свой пистолет, поднялся следом и выстрелил. Потом спустился к себе, спрятал пистолет и покинул здание... Я получил у прокурора разрешение на обыск, пистолет нашли, из него действительно недавно стреляли. Думаю, Фукс легко докажет, что женщину убили именно из этого оружия.
   - Отлично, - кивнул Хутиэли. - Но как ты вышел на этого типа?
   - Случайность, - сказал Беркович. - В разговоре с Вианом я упомянул лишь, что Зальцман - врач. А минуту спустя Виан - он ведь был до крайности взволнован и плохо себя контролировал - сказал, что терпеть не может дантистов, и с Зальцманом не был знаком. Откуда же он знал, что врач дантист?
   - Понятно, - протянул инспектор. - Но согласись, что, если бы ты не нашел пистолет, доказать вину этого типа ты бы не смог. Оговорка - не доказательство.
   - Я же говорю - повезло, - согласился Беркович.
   Дело девятое
   ВОЛШЕБНЫЙ ЭЛИКСИР
   Собираешься за границу? - спросил инспектор Хутиэли сержанта Берковича, когда тот сообщил начальнику о том, что уходит в отпуск.
   - Да... - рассеянно сказал Беркович, перебирая на своем столе бумаги и соображая, в какой из ящиков их лучше спрятать. - Вы правы, инспектор, именно за границу.
   - Франция, Англия, Испания? - перечислил Хутиэли и, подумав, добавил: - В Италию не советую. Говорят, там воруют.
   - Какая Франция, господин инспектор? - удивился Беркович. - Мы с Наташей едем за границу Тель-Авива и даже, я сказал бы шире: за границу Гуш Дана. И даже еще шире - за границу государства Израиль в пределах 1967 года.
   - А! - понял наконец инспектор. - Решили пожить в поселении? Друзья? Знакомые? Родственники?
   - Всего понемногу, - улыбнулся Беркович. - В Эли живет мой любимый двоюродный дядя, которого я не видел со дня приезда в Израиль. В Бейт-Эле поселился друг детства и, по его словам, это самое красивое место от Метулы до Эйлата. А в Офру нас зовет Наташина подруга, с которой она училась в ульпане.
   - Так куда же вы, в конце концов, решили отправиться? - поднял брови Хутиэли.
   - Будем путешествовать. День в Эли, день в Офре, два дня в Бейт-Эле. Еще есть знакомые в Кирьят-Арбе, так что туда мы тоже заедем на обратном пути.
   - Будь осторожен! - посоветовал инспектор. - Впрочем, ты и сам понимаешь. А Наташа не боится? Все-таки территории, арабы, возможны провокации.
   - Да, - кивнул Беркович. - Относительно провокаций вы правы. Наташа готова на любую провокацию, лишь бы показать Арафату, кто здесь хозяин. У нее идея: поехать в Иерихон в машине с израильским флагом...
   - Надеюсь, ты сможешь удержать ее от глупостей? - тревожно спросил Хутизли.
   - Удержать женщину от глупостей, - вздохнул Беркович, - можно только совершив еще большую глупость. Я пообещал, что, когда мы вернемся, то сразу пойдем в раввинат и назначим день свадьбы.
   - О! - воскликнул Хутиэли. - Поздравляю! Давно пора.
   - Потом поздравите, инспектор, - сказал Беркович. - Скажите лучше, нет ли какого-нибудь дела, чтобы проветрить мозги перед отпуском.
   - Есть, - хмыкнул Хутиэли. - В десять совещание у генерального инспектора. Пойдешь вместо меня, я позвоню.
   - Ну, спасибо, - пробормотал Беркович, - не такой работы я хотел бы в последний день.
   - Борис, ты не прав, - назидательно сказал Хутизли и повернулся к компьютеру...
   Рано утром в воскресенье Борис и Наташа ехали в потрепанной "субару" на северо-восток, к поселению Эли. Беркович не сказал инспектору главного: в Эли их ждал не только любимый дядя, но и группа молодых поклонников детективов, начитавшихся Стаута, Гарднера и Корецкого и желавших в тишине и на природе поболтать о героях-суперменах. Беркович подозревал, что за предложением поговорить о литературных персонажах кроется тривиальное желание поиграть в теннис, пожарить шашлыки, поволочиться за красивыми женщинами - в общем, оттянуться и отвлечься на несколько дней от назойливого ритма городской жизни. Можно и о Гарднере поговорить, почему нет?
   В поселение приехали незадолго до обеда, и любимый дядюшка, забывший уже, как выглядит дорогой племянник, показал Борису и Наташе их комнату.
   - А можно мы будем ночевать у вас в саду? - спросила Наташа, выглядывая в окно.
   - В доме, - внушительно сказал дядя, - кондиционер, а в саду комары. Вы выбираете...
   - Мы выбираем комаров, - решительно сказала Наташа. - Как бороться с комарами, я знаю, а управлять кондиционером еще не научилась.
   Борис пожал плечами и сказал:
   - Не думаю, что нам вообще удастся уснуть. Тут ведь сборище намечается...
   - Да, я слышал, - с неудовольствием сказал дядя. - Фанаты.
   Вечером приехали Марк и Алена Визборы из Холона, чуть позже, когда почти совсем стемнело, появились братья Аркадий и Мирон Ступникеры, мчавшиеся через половину страны из Нацерет-Илита, и наконец, когда уже взошла полная луна, прибыл Игорь Смелин со своей новой подругой Илоной. Вся компания оказалась в сборе, и любители детективов, а точнее - любители ночного трепа при луне, расположились на лужайке за крайним домом поселения и приготовились коротать ночь в приятной беседе.
   Начали, естественно, с последнего романа Марининой.
   - А вы слышали, - страшным шепотом сообщила Алена Визбор, - что почти все детективы в России пишут женщины? Просто они берут себе мужские псевдонимы, потому что женскую литературу мужики читать не хотят!
   - Совсем наоборот! - возмутился Аркадий Ступникер. - Это только Маринина женщина. А все остальные детектившики - мужчины, даже эта знаменитая Булгакова. А женские псевдонимы берут по требованию издателей, потому что такие книги легче продать.
   - Загадка! - воскликнул Игорь и посмотрел на Берковича. - Детектив! Кто пишет эти книги - мужчины или женщины? Что говорит по этому поводу дедуктивный метод израильской полиции?
   Поскольку взгляды были обращены на Берковича, он сказал лениво:
   - По-моему, все это пишет компьютер по собственной инициативе. Сюжеты - на одно лицо. А детективов в России нет вообще; все, что издается под маркой детектива, на самом деле всего лишь полицейские романы или триллеры. Совершенно другой жанр. Где загадка? Где расследование? Где игра ума?
   - Хочешь поиграть умом? - вмешалась Илона, новая подруга Игоря Смелина. Ее никто прежде не видел, и потому всем хотелось послушать, что она скажет.
   - Я-то? - удивился Беркович. - Нет, честно говоря. За год так наигрался...
   - Ну тогда остальные, - решительно сказала Илона. - Я прошлой зимой была у подруги на Аляске...
   - Где? - воскликнул Игорь. - Ты мне об этом не говорила!
   - Неужели на Аляске тоже живут евреи? - спросил Аркадий.
   - Нет, Света - русская, вышла несколько лет назад замуж за американца, думала, что будет жить в Нью-Йорке, а он оказался метеорологом и отправился следить за погодой в Фербанкс, а это такая дыра... Я бы и недели не прожила.
   - А сколько же ты там проторчала? - поинтересовался Игорь. - Сутки?
   - Две недели. Полярная ночь, можете себе представить, температура минус двадцать-тридцать... И это еще ничего, бывает хуже. Но я не о том. Когда я там была, случилась одна история. Очень романтическая и загадочная. Рассказать?
   - Не тяни резину, - потребовал Игорь.
   - На востоке Аляски живет какое-то индейское племя, - начала Илона. Вроде эскимосов или наших эвенков. И в Фербанксе есть человек, который с этими индейцами торгует. На машине к ним не пробиться, он ездит на собачьей упряжке, возит индейцам ширпотреб и какой-то эликсир от всех болезней, который сам и готовит.
   - Эликсир? - переспросил Игорь. - Что за эликсир?
   - Не беспокойся, - отрезала Илона. - Тебе это средство не поможет. Говорят, это просто подслащенная вода, но индейцы верят всему и хорошо платят. Но ты меня перебил!
   - Больше не буду, извини...
   - Так вот, на третий день, когда я уже выла от тоски по цивилизации, случилась страшная история. Индейцы пробрались в городок и похитили Джин Оксфорд, дочь хозяина бакалейной лавки.
   - Почему вы думаете, что это были индейцы? - вмешался Беркович.
   - Я-то ничего не думаю, - отпарировала Илона. - Но так сказал местный шериф. Должно быть, изучил следы. Девушку увезли куда-то на восток, к канадской границе, и преследовать их в полной темноте, ведь стояла полярная ночь, было невозможно. Я вообще думала, что бедная Джин замерзла, как только ее увезли - ехать в тридцатиградусный мороз в собачьей упряжке... Б-р-р... Шериф собрал всех молодых мужчин города, муж Светы, конечно, тоже вызвался, но Света решительно сказала, что если он оставит двух женщин без присмотра, то мы обе сбежим на юг... В общем, Билл остался. Впрочем, остальные тоже вскоре вернулись домой, потому что на сход явился этот торговец с индейцами по имени Сэм Дилани и заявил, что попробует справиться сам. Индейцы, мол, ему доверяют и все такое. А Джин они украли, конечно, ради выкупа. Так не лучше ли заплатить им и обойтись без крови? Ну, шериф, естественно, был против: никаких, мол, переговоров с преступниками, всех, мол, нужно поймать и посадить... Ну, знаете, Фербанкс это все-таки не Нью-Йорк, мужчины подумали и решили с индейцами не связываться. Устраивать войну из-за Джин? В общем, скинулись, отец девушки лично положил пятнадцать тысяч долларов, остальные дали еще пять. И этот Дилани отправился на своей телеге...
   - На телеге? - переспросил Беркович.
   - Ну, это я ее так назвала. Вообще-то это крытая маленькая повозка, человек туда влезает с трудом, поэтому весь товар привязан снаружи. Бутылочки с пресловутым эликсиром тоже были развешаны вдоль борта, будто новогодние игрушки... Отец Джин рвался поехать вместе с Дилани, но тот решительно отказался - индейцы, мол, не станут говорить, если они объявятся вдвоем. И уехал.
   - И что же? - с любопытством спросил Беркович. - Привез эту Джин обратно?
   - Конечно! Он вернулся через неделю вместе с Джин. Девушка ехела в повозке, а сам Дилани в каких-то санях, которые ему дали индейцы. Джин была вне себя от радости. А Дилани рассказал, что пришлось раздарить все бутылочки с эликсиром - иначе индейцы и разговаривать не желали. Деньги, конечно, они взяли...
   - А что шериф? - поинтересовался Беркович.
   - Шериф? Пожал торговцу руку и произнес речь о том, что, с одной стороны, Дилани, конечно, молодец, а с другой - платить похитителям это не метод, с ними нужно решительно бороться... ну, и все такое.
   - И все? - спросил Беркович.
   - А что еще? - не поняла Илона. - Ах да, отец Джин дал торговцу за помощь тысячу долларов.
   - И он взял?
   - А почему бы и нет? - удивилась Илона. - Он же рисковал...
   - Ничем он не рисковал, - буркнул Беркович. - А шериф тот просто дурак. Я понимаю, что в глубинке люди не всегда соответствуют... Но не до такой же степени!
   - А что такое? - растерялась Илона.
   - Так ясно же, что этот Дилани участвовал в афере! Договорился с индейцами, чтобы они похитили девушку, а потом поделился с ними выкупом.
   - Как ты можешь так говорить? - возмутилась Ило-, на. - Ты бы видел, как этого Дилани провожали! Как Джин его благодарила! А погода... Что он, дурак, по такой погоде...
   - Он-то не дурак, - хмыкнул Беркович. - Но, дорогая Илона, ты же сама сказала, что мороз был градусов тридцать. А бутылочки с эликсиром были развешаны снаружи повозки. При такой температуре даже подсахаренная вода превращается в лед. Бутылочки просто взорвались бы, если бы в них что-то было! Все они были пусты, вот что! И этот. Дилани вешал вам на уши лапшу, рассказывая, как дарил индейцам эликсир.
   - Но... Он же действительно привез Джин обратно, - растерянно сказала Илона.
   - Естественно, - кивнул Беркович. - Для того и увозил, чтобы привезти. Эх, ребята, вот так и создаются мифы... И детективные истории, кстати, тоже. Какая-то деталь, которую почти никто не замечает... И готов бестселлер.
   - Что-то ты ворчлив сегодня, - сказала Наташа, обнимая Бориса. - Пойдем, я устала.
   - Пойдем, - согласился Беркович. - Только умоляю. не рассказывай мне перед сном детективную историю.
   Дело десятое
   САМОУБИЙСТВО НА ПЛЯЖЕ
   Ночью пролился первый дождь. Первый - за последние полгода. И конечно, с грозой, расколовшей ночную тишину и заставившей половину Израиля проснуться и наблюдать, как небо прорезают стрелы молний.
   Утром было прохладно и сыро, и Беркович отправился на службу пешком, чтобы подышать свежим воздухом. Конечно, он не собирался идти через весь Тель-Авив, и на улице Жаботинского сел в автобус, но все-таки прогулка позволила ему так прочистить мозги, что, войдя в кабинет, сержант готов был к расследованию любого, самого запутанного преступления. Инспектора Хутиэли еще не было, и Беркович подумал, что шеф, видимо, тоже решил перед работой проветриться и поехал кружным путем, вдоль набережной.
   Когда инспектор вошел в кабинет, Беркович заканчивал разговор по телефону.
   - Поехали, сержант, - сказал Хутиэли. - Убийство.
   - Ну вот, - вздохнул Беркович. - А день так хорошо начинался...
   По дороге слушали по громкой связи доклад патрульной группы, вызванной на виллу Оханы Толедано, известного в деловом мире человека, хозяина нескольких фабрик по производству изделий из золота.
   - Вчера у Толедано собрались пятеро знакомых, не считая хозяина, докладывал сержант Михельсон, патрулировавший ранним утром район вилл вблизи побережья. - Все деловые люди. В числе приглашенных был и Арнольд Брукнер, хозяин строительной компании "Авиталь"...
   - Позвольте, - прервал сержанта инспектор, - это тот самый Брукнер, чья фирма на прошлой неделе признана банкротом?
   - Тот самый, - подтвердил Михелесон. - Долгов у него около трех миллионов. Похоже, что компания и собралась для того, чтобы обсудить, чем можно помочь Брукнеру...
   - Могу себе представить, - буркнул Хутиэли. - Каждый наверняка думал о том, как бы не связываться больше с Брукнером до конца жизни...
   - Возможно, - сдержанно произнес Михельсон, слышно было, что он переворачивает какие-то бумаги.
   - Собрались они часов в десять вечера и, по словам Толедано, говорили о делах. Брукнер был мрачен. Около полуночи началась гроза, и Брукнер неожиданно заявил, что намерен подышать воздухом. Ему сказали, что сейчас хлынет ливень, и он промокнет, но Брукнер все равно отправился на улицу, точнее - в сторону моря, до которого от виллы метров пятьдесят, не больше. Через несколько минут действительно полил ливень. Толедано думал, что Брукнер сейчас вернется...
   - Стоп, - прервал инспектор. - Мы подъезжаем, куда нам сворачивать от шоссе?