Анатолий Гончар. Пепел победы

   – По пути будет озеро, – успокоил их Ефимов, представив маршрут движения. – Остановимся, наберем…
   Казалось, с каждой минутой становилось жарче.
 
   Ситуация изменилась в тот момент, когда группа лейтенанта Кострыкина преодолела большую часть пути до столь вожделенного сейчас озера. Вода кончилась у всех. Разве что в рюкзаке Ефимова еще находилась бутылка на самый крайний случай, но такой момент еще не наступил, и она оставалась в неприкосновенности.
   В какой-то мере Сергей считал, что испытание жаждой пойдет его бойцам только на пользу. Кто знает, что предстоит им в будущем? Сейчас помучаются, зато научатся ценить и экономить воду. В следующий раз они уже не будут столь безалаберно относиться к своей подготовке к выходу. Как выяснилось, некоторые, несмотря на его неоднократные предупреждения, взяли всего по две полторашки. Гусев и вовсе додумался прихватить с собой только одну, хотя, к его чести, держался он пока неплохо.
   – Что случилось? – Ефимов развернулся, прошел мимо остановившихся разведчиков и оказался подле командира группы, что-то сосредоточенно писавшего в блокнот.
   – Ротный всех собирает к себе, срочно.
   – За каким?..
   – В третьей группе пара тепловых ударов.
   – И что? – Ефимов искренне не понимал логику происходящего.
   – Эвакуацию переносят в другое место.
   – Куда? – Сергей понял, что у него не хватает матерных слов.
   До озера, где они могли набрать воды, оставалось сорок минут пути. А там уже и до первоначальной точки эвакуации рукой подать. При наличии питья дотопать – раз плюнуть.
   – Не определились.
   – Черт! – выругался Ефимов. – Нам сейчас только до ротного два часа идти! – Чтобы представить себе маршрут, ему не надо было доставать карту.
   Он и без этого помнил, где должен находиться командир роты и третья группа.
   – Что, пойдем?
   – А у нас есть выбор? – Вопрос оказался риторическим.
   – Двигаем! – скомандовал Ефимов и словно только сейчас обратил внимание, насколько все же устали люди, идущие за ним.
   Бесконечное движение, отсутствие сна, жара, обезвоживание давали о себе знать усталостью, заполняющей все. А тут еще и резкий переход от: «Вот-вот!.. Сейчас наберем воды, напьемся, а там три раза перебздеть, и на месте» до: «Два часа движения вспять, а затем идти неизвестно куда. Все это без воды, на жаре». К физической усталости добавилось давление психологическое. Это, конечно, был не слом, но идти стало еще тяжелее…
   В конце второго часа люди едва передвигали ноги. Солнце пекло. Даже Ефимов, казалось бы, навечно привыкший к жаре, чувствовал, как его мышцы наливаются тяжестью от наступающего перегрева. Фигура в камуфляже, показавшаяся на пути, вызывала только одну мысль: «Дошли».
   Вот только облегчения эта новость не принесла. Еще неизвестно, сколько предстояло топать до нового места эвакуации.
   – Чего ждем? – нарочито бодро поинтересовался Ефимов у командира второй группы капитана Никитенко, встретившего их.
   – Эвакуации наших немощных. – Капитан невесело улыбнулся.
   Видимо, и его группе пришлось нарезать круги.
   – Кому там поплохело? – К говорившим подошел лейтенант Кострыкин.
   Его лицо налилось кровью, он тяжело отдувался, но в целом выглядел вполне удовлетворительно.
   – Да какая хрен разница? – отмахнулся Никитенко.
   Действительно, разве это имело какое-то значение? Раз он так вот пренебрежительно назвал людей, получивших тепловой удар, значит, ничего действительно серьезного им не грозило.
   – Как их эвакуировать собираются?
   – «Санитарка» выехала. А у вас вода есть? – Губы капитана ссохлись, на лице лежала соль.
   – Нет, – качнул головой Кострыкин.
   – У меня в рюкзаке осталась полторашка, но это резерв.
   – А что же ты молчал? – тут же встрепенулся группник.
   – Ясно. – Никитенко понимающе кивнул, огорченно вздохнул и повернулся, чтобы вернуться к своей группе.
   – Подожди. – Ефимов начал сбрасывать рюкзак. – По сто граммов. – Он улыбнулся.
   Капитан ответил ему тем же. Верхняя губа у него треснула, на коже выступила капелька крови.
   – Помаду специальную надо купить, – поморщившись, заметил Никитенко, взял предложенную бутылку, открутил пробку и поднес к губам.
   Пил он медленно, маленькими глоточками, смакуя, перекатывая по губам каждую капельку горячей влаги. Когда отстранился, вода в бутылке почти не убыла.
   – Пей еще! – подбодрил его прапорщик, и капитан вновь приложился к горлышку.
   Впрочем, сделал он всего лишь три глотка.
   – Хорош. Перед смертью не надышишься.
   Бутылка плавно перекочевала в руки Кострыкина. Тот пил шумно, большими глотками. Родниковая вода была теплой, но после болотной жижи казалась неимоверно вкусной.
   – Уф! – довольно отдуваясь, Иван отстранил бутылку.
   Воды в ней оставалось едва ли половина.
   – Ну, блин! – Никитенко покачал головой.
   Ефимов снисходительно хмыкнул и, ничего не говоря, убрал бутылку в карман рюкзака.
   – А ты пить не будешь? – Иван выглядел удивленным.
   – Захочу – попью, – ответил Сергей, в очередной раз решив перетерпеть.
   Из глубины леса показался ротный.
   – Какого хрена расселись? Ваня, где охранение? – Кречетов был не просто усталым, а донельзя вымотанным, поэтому нервным.
   – По периметру, – ответив за группника, Ефимов повел рукой по сторонам, указывая на разведчиков, рассыпавшихся по лесу. – За каким хеком мы здесь?
   Кречетов сделал вид, что не расслышал вопроса. Кострыкин скорчил недовольную рожу и принялся ковырять носком ботинка муравейник, высившийся над пеньком.
   – У вас все в норме? – перескочил на другую тему ротный и тут же осведомился: – Михалыч, вода есть?
   Ефимов собирался оставить минимальный запас на самый-самый крайний случай, но у него не повернулся язык соврать.
   – Есть. – Он протянул руку к рюкзаку и вытащил наполовину опустошенную бутылку.
   – О, здорово! – Ротный открутил пробку, сделал три глотка, закрыл посудину и спросил: – Я возьму? А то двоим уродам совсем хреново, – тут же спешно пояснил капитан.
   – Бери. – Подобный альтруизм дался Сергею не без внутренних колебаний.
   Как-никак у него тоже имелся десяток бойцов. Именно благодаря ротному они навертели на своих «спидометрах» на десяток километров больше прочих. Ну да ладно, чего уж там.
   – Вода скоро будет. Доктор обещал подвезти, – подбодрил Кречетов.
   – Понятно. А где, кстати, его носит? – поинтересовался Никитенко, так и не ушедший далеко.
   – Дорогу никак не найдет, плутает где-то. Мы с ним уже по сотовому связывались. Говорит, где-то близко.
   – А эвакуация где будет? – поинтересовался Иван, наконец перестав третировать мурашей, разбегающихся в панике.
   – Рота Северова ищет площадку приземления. Если найдет, то будем эвакуироваться где-то поблизости, если нет…
   – Ясен пень, пойдем по старым координатам, – с тоской в голосе закончил за капитана Никитенко.
   – Угадал, – буркнул ротный, прихватил бутылку, направился прочь от дороги и вскоре скрылся за стволами сосен.
   – Пойду. – Никитенко двинулся следом.
   Ефимов некоторое время глядел им вслед, затем подхватил рюкзак.
   – Я к головняку, – сообщил он группнику и, не дожидаясь ответа, зашагал в выбранном направлении.
 
   Жара не спадала. Определив в охранение по одному человеку от каждой тройки, Сергей сел на рюкзак, прислонился спиной к пахнувшему смолой дереву и закрыл глаза.
   – Товарищ старший прапорщик! – донесся голос Прошкина сквозь пелену полудремы.
   Ефимов открыл глаза. Из-под расстегнутого маскхалата сержанта выглядывала тельняшка, пропитавшаяся потом.
   – Слушаю. – Ефимов улыбнулся.
   «В такую жару в двух одежках!..»
   – А там действительно курган был? – Виктор кивнул куда-то за спину.
   – На перекрестке? – собираясь с мыслями, на всякий случай уточнил Ефимов.
   – На нем. – Прошкин расстегнул очередную пуговицу на маскхалате. – Так там курган, да?
   – Курган, – подтвердил Сергей и тут же поинтересовался: – А почему ты спросил?
   – Да так, интересно просто. Он монгольский?
   – Монгольский? – Улыбка Ефимова стала шире. – Нет. Даже рядом не стояло.
   – А чей?
   – Чей? – Сергей хитро прищурился. – Как ты думаешь, сколько этому кургану лет?
   Прошкин задумался, подсчитывая века, прошедшие с начала монгольского завоевания.
   К беседующим незаметно подсел Шамиль Айдаров и тут же высказал свое предположение:
   – Лет девятьсот.
   – Больше.
   – Тысяча двести? – Айдаров прикинул, могли ли сюда доходить славянские племена.
   По всему получалось, что вполне могли.
   – Новгород не так и далеко.
   – Больше, гораздо больше. Кургану четыре тысячи лет, никак не меньше. – Ефимов решил больше не мучить бойцов загадками.
   – Ни хренасеньки!.. – Лицо Прошкина удивленно вытянулось. – А вы откуда знаете? В школе мы ничего подобного не проходили!
   – Вот именно, что не проходили. Не знаю, ребята, но как-то так получается, что о Древнем Египте или Греции мы знаем больше, чем о своей родной земле. Кстати, о Египте. Колесницы на его территории появились на несколько сот лет позже, чем в этих местах. Вот так-то. А многочисленным курганам, рассыпанным по всей области, от четырех до семи тысяч лет. Те, что постарше, принадлежат к так называемой катакомбной культуре. Те, что помоложе, – абашевской. Если не ошибаюсь, то именно в абашевских захоронениях на территории этой же области были обнаружены детали конской упряжи. А в одном из курганов удалось даже проследить остатки древесного тлена боевой колесницы. Дальнейшие исследования показали, что эти захоронения принадлежат воинам-колесничим. И все это при том, что исследовано всего несколько, кажется, около двух процентов курганов из их общего числа. Сколько еще тайн хранится в неизученных? Вообще есть впечатление, что кто-то сознательно скрывает от нас наше прошлое.
   – Кому это нужно? – спросил Виктор, в голосе которого так и сквозило сомнение.
   – Не знаю, – честно сознался Ефимов. – Могу только предполагать. Например, есть вариант, что раскрытие всех этих тайн приведет к полному перевороту истории, а кому-то это невыгодно. Может, якобы существующему мировому правительству или же официальным историкам, не желающим потерять, так сказать, свое лицо. Причем заметьте, наличие и факт существования столь древних поселений не отрицается, но и не афишируется. То есть, попросту говоря, замалчивается. В этих курганах находят кремневые и костяные наконечники стрел, медные кинжалы, каменные булавы. Что касается повозок, то историки сделали вот какой вывод: легкие боевые колесницы появились в степной и лесостепной полосе в первой половине второго тысячелетия до нашей эры. Это на сто или более лет раньше, чем на Ближнем Востоке и в Древнем Египте. В остальном делайте выводы сами. Кстати, Сашке Зудову, он у нас из Воронежа, будет интересно узнать, что самое древнее поселение людей современного типа – и это теперь доказано! – находилось в селе Костенки Воронежской области. Возраст первых стоянок составляет до пятидесяти тысяч лет.
   – Прилично! – Айдаров уставился куда-то в глубину леса. – Наши идут.
   Ефимов обернулся. Точно, из-за деревьев показалась третья группа.
   Она еще только-только выползала на дорогу, когда послышался звук мотора приближающейся машины. Буквально через несколько секунд пред ясны очи разведчиков выскочила тупая морда медицинского вездехода.
   – А они воду привезли? – Прошкин вскочил на ноги и, не дожидаясь ответа, устремился к машине.
   Разочарованию не было пределов. Старший лейтенант Смертин – неплохая фамилия для доктора, не так ли?! – рассчитывал закупить несколько пятилитровых баклажек воды в сельском магазине, но впопыхах проскочил мимо. Но полнота ощущений не была бы достигнута, если бы не оказалось, что ближайшие площадки, пригодные для посадки вертолетов, находятся именно там, где эвакуация была запланирована с самого начала.
   – Начало движения через пять минут, – отдал команду ротный.
   Обессилевших бойцов загрузили в «санитарку», и медлить дольше он был не намерен.
 
   – И за каким хреном мы сюда перлись? Ротный – урод! Сейчас половина группы сдохнет! – привычно стонал Прошкин, только на этот раз Ефимов его не останавливал.
   Старший сержант во многом был прав. Мало того что на возвращение было потрачено два часа, так еще и идти теперь приходилось туда же, где они уже давно могли быть. А если вспомнить, что их группа самую малость не дошла до озера!.. В душе у Ефимова появилось неодолимое желание выругаться.
   А солнце, казалось, жарило все сильнее и сильнее. Воздух, наполненный распаренной духотой, словно уснул, пребывая в полной неподвижности. Когда очередной лесной квартал остался позади, Ефимов замедлил шаг, обернулся и окинул взглядом группу, растянувшуюся по тропе. Между отдельными разведчиками образовались непозволительно большие интервалы.
   Сергей остановился и поднял руку. Прошкин увидел условный знак и передал команду дальше. Группа тормознулась. Кто-то остался стоять на месте, кто-то отпрянул в тень. Неестественно бледный Федор качнулся в сторону, заторможенно стянул с плеча свой «Печенег», поставил его прикладом на землю, уткнулся в ствол лбом и замер в неподвижности.
   Ефимов еще раз прошелся взглядом по своим бойцам, оценивая их физическое состояние, и наконец остановился на головной тройке.
   – Помогите Федору. Володя, Шамиль, заберите у него «Печенег», – скомандовал Сергей, совершенно справедливо предположив, что навешивать лишний груз на Виктора, и без того вечно ноющего, будет себе дороже. Но пути Господни неисповедимы.
   – Я возьму, – неожиданно отозвался Прошкин и быстрым шагом направился к тяжело дышащему пулеметчику.
   Не отрываясь от ствола, Боровиков исподлобья взглянул на него и зло прошипел:
   – Я сам.
   – Не выеживайся! Еле идешь. Если окончательно сдохнешь, я тебя, что ли, потащу?