Страница:
Анатолий Кулемин
Агония обреченных
Пролог
Заместитель директора Центрального разведывательного управления США Ричард Биссел отошел от окна, в задумчивости прошествовал по кабинету и вернулся в кресло у рабочего стола.
«Крайне важно, чтобы обе акции строго соотносились друг с другом по срокам, – вспомнил он сегодня, в марте 1961 года, слова шефа, директора ЦРУ Аллена Даллеса, сказанные год назад, когда Биссел изложил свои соображения по кубинскому вопросу. По сути, он принес тогда готовый план действий, разработанный им по заключению эмиссара разведки Эверетта Говарда Ханта, который после возвращения из «командировки» в Гавану обосновал необходимость физического уничтожения Фиделя Кастро. – Я согласен с вашими доводами в том, что необходимо обезглавить кубинских коммунистов… Но я полагаю так же, что это должны сделать, во-первых, сами кубинцы, не принявшие революционную власть Кастро и эмигрировавшие с острова, и, во-вторых, они должны это сделать в нужный момент. Это необходимо сделать в самый канун общей операции. В крайнем случае во время проведения операции. Это не только внесет сумятицу в войска Кастро, это подорвет их веру в свои силы. – Даллес тогда немного помолчал, раскурил неизменную английскую трубку и внимательным взглядом посмотрел сквозь дымовую пелену на заместителя; Биссел ответил ему взглядом таким же. – Думаю, не стоит сбрасывать со счетов значение и двух ближайших сподвижников Кастро: его брата и Че Гевару. Это очень важный момент, Ричард. Очень… Проработайте его досконально; продумайте и подготовьте страховочные варианты. Ошибки быть не должно. Провал – равнозначен краху. Нашему с вами краху», – закончил тогда Даллес мысль тихим голосом.
Биссел и сам осознавал важность вопросов, затронутых Даллесом, и он прекрасно понимал: от успеха в решении кубинской проблемы будет зависеть не только перспектива его дальнейшего роста, но, возможно, и вся дальнейшая судьба.
Ричард Биссел слыл человеком необычайного и острого ума; он отличался достаточной жесткостью и напористостью в решении важных – иногда ключевых – вопросов и умел находить при этом нестандартные подходы. Это он был автором идеи и одним из руководителей программы по созданию сверхвысотного самолета-разведчика «У-2», предназначенного для полетов над территориями стран политических противников, в том числе и над территорией Советского Союза (1 мая 1960 года такой самолет сбили под Свердловском). Именно эти качества – ум и характер учитывал Аллен Даллес, когда осенью 1958 года рекомендовал руководителем Директората планирования назначить его, Ричарда Биссела. Именно на эти качества делал ставку Даллес, поручая решение кубинского вопроса Бисселу после того, как Кастро захватил власть.
Биссел взялся за дело с присущей ему энергией и основательностью: им был предложен, а впоследствии и разработан план крупномасштабной войсковой операции высадки десанта на побережье Кубы. Во исполнение этого плана из кубинских эмигрантов были сформированы боевые отряды, которые начали проходить усиленную военную подготовку в условиях джунглей на секретных базах, расположенных в Эквадоре и некоторых других странах зоны Панамского канала. В пригороде Майами базировалась и проходила подготовку сверхсекретная группа специального назначения «Москит». Был создан штаб – «Кубинский революционный совет», контролирующий и координирующий ход подготовки всей операции. Базировался штаб в Новом Орлеане, одним из его руководителей был Говард Хант.
Биссел оправдывал возложенные на него надежды, как Белого дома, так и Аллена Даллеса; все шло гладко и строго по разработанному плану. Настало время приступить к решению его следующего этапа, подошла очередь одного из главных вопросов, и вопросом этим был – Кастро.
Биссел достали из папки несколько скрепленных листов, бегло просмотрел отпечатанный текст и задержал внимание на выделенном куске. Это был отчет его специального помощника, сделанный по результатам инспектирования и проверки хода подготовки операции по Кубе. В абзаце, который встревожил Биссела и который был выделен, говорилось о слабой политической и патриотической подготовленности бойцов группы специального назначения «Москит» и об их недостаточной благонадежности. В пользу такого вывода говорил тот факт, что за последние два месяца из группы было отчислено четыре человека, лояльно высказывавшихся в адрес кубинских революционеров.
Такое положение дел – учитывая ту задачу, которая стояла перед группой – Биссела не устраивало. Окажись в рядах «москитов» предатель, можно было ставить крест на всей операции в целом. Но даже не это обеспокоило Биссела, его поставило в тупик «частное определение», приведенное в отчете: «…при более тщательном изучении обстоятельств исключения четверых бойцов из группы, причины, послужившие их исключению, вызывают сомнения». Что это значило? Разгильдяйство, допущенное в слепом рвении выслужится? Если это так, то такое разгильдяйство преступно и виновный должен быть – и будет – наказан, но и это еще полбеды. Страшнее если группу кто-то пытается развалить целенаправленно, умышленно. Тогда это страшно, тогда это будет означать то, что в сверхсекретной группе или около нее – враг. От такого рода допуска у Биссела внутри холодело.
Именно поэтому Биссел решил ускорить встречу с полковником Шеффилдом Эдвардсом, начальником Управления безопасности ЦРУ и сегодня на одиннадцать часов вызвал его.
– Я понимаю, что прошло еще мало времени, полковник, но обстоятельства таковы, что уже сегодня я вынужден задать вам вопрос: удалось вам подобрать связующее звено в том вопросе, который недавно мы обсуждали с вами? – спросил Биссел Эдвардса, когда в назначенное время тот прибыл к нему.
Четыре дня назад – как годом раньше о том говорил ему Даллес – Биссел начал такой страховочный вариант: он поручил Эдвардсу подобрать из числа агентуры либо ЦРУ, либо ФБР – как действующей, так и бывшей – подходящую кандидатуру, имеющую выход на наиболее весомые фигуры коза ностра. «Запретив игорный бизнес, и тем самым лишив мафию источника огромных доходов, Кастро нажил себе много врагов, – сказал четыре дня назад Биссел в разговоре с Эдвардсом. – Смертельных и очень могущественных врагов, которые готовы пойти на сотрудничество хоть с дьяволом лишь бы уничтожить Кастро. На данном этапе наши интересы в этом вопросе совпадают, а так как в интересах безопасности государства мы должны использовать все возможности для устранения коммунистического форпоста у наших берегов, использовать интересы главарей коза ностра в отношении Кастро мы просто обязаны. Тем более что мы, ЦРУ, в вопросе ликвидации Кастро засвечены быть не должны. Но и отпускать дело на самотек, мы не имеем права; мы должны контролировать и направлять течение процесса».
Эдвардс утвердительно кивнул:
– Вас интересуют детали?
– Только в общих чертах. Детали вы изложите в своем плане операции. Сколько понадобится времени для его детальной проработки?
– Пять дней.
– Два. Я даю вам двое суток, полковник. На большее у нас нет времени. При Эйзенхауэре мы могли позволить себе некоторую… тщательность в подготовке; сейчас – нет, – пояснил решение Биссел, хотя Эдвардс и сам прекрасно понимал, чем оно вызвано.
Кеннеди, сменивший на посту президента США Эйзенхауэра, хотя и дал – под давлением Даллеса – согласие на проведение операции по Кубе, тем не менее продолжал колебаться и сомневаться в ее успехе. В связи с этим Даллес был вынужден даже пойти на определенный ход: от владельца кофейной плантации в Гватемале, на которой находился центр подготовки основных сил десанта, был инспирирован ультиматум, в котором плантатор требовал убрать с его территории базу не позднее конца апреля. «Это повлечет переброску кубинских оппозиционеров в США, – заявил Даллес президенту. – А в таком случае стопроцентной гарантии сохранения секретности я дать не могу; вероятность утечки информации станет практически неизбежной. Это не только всколыхнет мировую общественность, будет потерян весь смысл операции».
– Это бывший агент ФБР. Некто… Роберт Мэхью, – заглянув в «шпаргалку», сказал Эдвардс. – Не последняя фигура в мафии. Умен, хитер. Сохранил старые связи и продолжает поддерживать тесный контакт с главарями коза ностра – Сэмом Джанканой, Сантосом Трафиканте, Джоном Розелли. В своем кругу это очень влиятельные люди. Однако наш выбор пал на Мэхью не только по этим причинам. С приходом к власти Кастро на Кубе он сам понес значительные материальные убытки, следовательно, у него тоже есть личная заинтересованность в ликвидации как самого Кастро, так и существующего там режима. Это – если коротко, – закончил свой доклад Эдвардс.
Биссел помолчал, затем поднялся, прошелся по кабинету, сказал, глядя задумчиво перед собой:
– Да, так уж устроен человек… Личное всегда и над всем превалирует… Иногда – даже над чувством долга… к сожалению. – Он откашлялся и, словно очнувшись, энергично вернулся в кресло. – Хорошо. Начинайте работу с этим Мэхью. О деталях его использования, о его задачах в общем плане операции мы с вами поговорим чуть позже. Сейчас же я хочу обсудить с вами еще один важный вопрос. Речь пойдет о группе специального назначения «Москит»; вы знаете, она дислоцируется в Майами и сейчас проходит очень интенсивную подготовку. Руководит этой группой… – Биссел посмотрел в текст отчета.
– Руководит группой «Москит» Армандо Тирадо, сэр, – тактично напомнил Эдвардс.
– Да, Армандо Тирадо. Что вы можете о нем сказать, Шеффилд?
Эдвардс в раздумье пожал плечами:
– По моим данным, это человек, заслуживающий доверия.
– А поподробнее?
– В пятьдесят четвертом Тирадо участвовал в осуществлении плана «Дьявол» в Гватемале. Вы помните, тогда был совершен государственный переворот – свергнуто правительство президента Арбениса. Тирадо входил в ближайшее окружение полковника Диаса, на то время командующего гватемальской армией. Правда, этот Диас…
– Да, да… – качнул головой Биссел, – я знаю, полковник Диас не оправдал возложенных на него надежд. Но я перебил вас, извините, пожалуйста. Что вы еще можете сказать о Тирадо?
– Не много, – вновь пожал полковник плечами. – В пятьдесят восьмом в составе частей второй оперативной бригады морской пехоты участвовал в десанте на ливанское побережье близ Бейрута… – Эдвардс пристально, с многозначительностью посмотрел на Биссела. – Это человек разведки, сэр, – весомо заметил он. – Проявлять пристальное внимание к их человеку… Или вас что-то тревожит?
– Именно потому, что человек разведки, полковник, этот разговор я завел с вами, а не с Эмори, не с Харви и не с Лансдейлом[1]. Есть и другие причины, по которым я начал этот разговор с вами, начальником Управления безопасности, полковник. – Биссел откинулся на спинку кресла, помолчал, промокнул носовым платком выступившую вдруг на лбу испарину.
Эдвардс слегка напрягся, почувствовал – подошли к главной причине сегодняшнего вызова и причина эта, судя по тому, как волновался Биссел, была не из приятных.
– Шеффилд, вы знаете, с какой целью была создана группа «Москит», и какое значение ей придается, – заговорил Биссел. – Вы знаете также: от того как эта группа справится со своей задачей будет во многом зависеть успех операции в целом. Поэтому, все, что касается этой группы, меня – лично меня, – с нажимом уточнил Биссел, – заботит и тревожит не в последнюю очередь. И сегодня повод для тревоги у меня появился. Я располагаю информацией, которая позволяет сделать вывод, что в группе «Москит»… не все в порядке.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Под «не все в порядке» я имею в виду те непонятные процессы, которые происходят в группе. Я буду рад, если вы сможете мне объяснить их и развеете возникшую у меня тревогу. Как, например, вы сможете мне объяснить тот факт, что за последние два месяца из группы было отчислено четыре человека? «За лояльные высказывания в адрес кубинских революционеров…» – так значится в формулировке основания для отчисления. А при более тщательной проверке выясняется, что никаких особых «лояльных высказываний» не существовало. Точнее, не существовало таких высказываний, за которые было бы необходимо так карать. – Биссел снова вышел из-за стола, нервно прошелся по кабинету, затем остановился напротив Эдвардса (тот поднялся, когда встал Биссел; субординация…) – А еще при более тщательной проверке, – повысил Биссел голос, – оказалось, что эти четверо ненавидели режим Кастро сильнее нас с вами. И для этого у них были личные мотивы: все четверо потеряли бизнес на Кубе, а у двоих там погибли близкие родственники. А, сможете вы мне это как-то объяснить?
– Откуда у вас такая информация, сэр? Вернее… – Эдвардс запнулся; он понял глупость и бестактность вопроса; такую оплошность он совершил из-за сильной взволнованности; слишком серьезны обвинения – а в вопросах Биссела они просматривались явно – в адрес контрразведки. В его адрес. – Я хотел спросить: можно ли доверять источнику этой информации?
– Не доверять источнику этой информации у меня нет оснований.
«Кто, Хант или Макбирни? Кто мог выдать информацию, минуя и даже не поставив в известность меня? Хотя, если информацию “сливали” в известность ставить не будут. Хант вряд ли; многим обязан и рисковать не станет, да и не похоже на него; не тот он человек. Макбирни? Этого следует проработать», – лихорадочно прокрутил в уме Эдвардс; на большее времени у него сейчас не было, ответил поэтому он искренне:
– В таком случае, сэр, ответов на ваши вопросы у меня нет.
– Вот и я не знаю на них ответов. А должен знать! Садитесь… – Биссел вернулся на свое место и продолжил уже более спокойно. – Группа сформирована всего из двадцати человек, вы это прекрасно знаете, Шеффилд. Более крупное формирование сохранение строжайшей секретности сократило бы в разы, это вы тоже прекрасно знаете. Четверых из этой двадцатки уже нет, а те, что пришли им на замену, должной подготовки уже не получат. Они просто не успеют ее получить.
Эдвардс поднял на Биссела молчаливый вопросительный взгляд.
– Да, полковник, да… Предварительно: срок начала операции – восьмое – десятое апреля. Времени практически не осталось.
Биссел замолчал; сидел, тихонько постукивая тупым концом карандаша по столу. О своих сомнениях, если не сказать – подозрениях, шефу он не докладывал. Биссел боялся даже представить, какой может быть реакция Даллеса на такой доклад. «В конце концов кубинский вопрос поручен мне, следовательно, мне и решать, – рассуждал Биссел, ища оправдание перед самим собой. – Если возникла проблема, ее должен устранить я. Быстро и решительно. Если же это всего-навсего моя мнительность, то и нечего поднимать шум. Важен будет результат, а результат в кубинском вопросе будет положительным. Сомнений в этом быть не может».
– Полковник, у вас есть человек, которому вы могли бы всецело доверять и который бы смог разобраться в этом деле? Деликатность вопроса вы понимаете не хуже меня.
– Но тогда придется посвятить его в детали.
– Придется. Но только в те детали, которые позволят выполнить ему задачу. Это мы сейчас обсудим. Его придется посвятить относительно операции, для которой вы подобрали Мэхью. Ведь для связи с ним тоже понадобится надежный и… умный человек.
– У меня он есть, сэр, – подумав, сказал Эдвардс. Произнес это, понизив голос, медленно, разделяя слова, придав тем самым весомость ответу.
Человек, которого полковник Эдвардс имел в виду, был Стэн Бредли.
В мае 1945 года по решению Сталина была проведена сверхсекретная операция по внедрению сотрудника советской разведки капитана Озерова в Управление стратегических служб США. По замыслу Сталина внедрение Озерова планировалось как его глубинное проникновение в спецслужбы США с далеко идущей перспективой. Перед Озеровым не ставились сиюминутные задачи по сбору информации, у него не было какого-то конкретного задания. Мало того, ему вообще было запрещено выходить на связь с Центром до его абсолютной легализации и твердого занятия определенного положения в структурах спецслужб США. Он мог выйти на связь с Москвой только в том случае, если ему станет известна информация архиважного стратегического или сверхсекретного характера.
После смерти Сталина в Москве на какое-то время Озерова из вида потеряли. О нем знали всего несколько человек, все они по различным обвинениям были арестованы и расстреляны в течение нескольких месяцев, с апреля по декабрь пятьдесят третьего; каналы связи были утрачены. Устойчивую связь восстановили в мае пятьдесят четвертого, после получения от него информации о плане «Дротшоп», который предусматривал нанесение ядерного удара США и стран НАТО по территории СССР. Эту информацию Озеров смог передать по одному из двух глубоко законспирированных резервных каналов.
Этим советским разведчиком был Стэн Бредли, сотрудник Центра подготовки и проведения специальных контрразведывательных операций и агентурно-оперативных мероприятий Управления безопасности ЦРУ. Оперативный псевдоним Бредли – «Мангуст».
«Крайне важно, чтобы обе акции строго соотносились друг с другом по срокам, – вспомнил он сегодня, в марте 1961 года, слова шефа, директора ЦРУ Аллена Даллеса, сказанные год назад, когда Биссел изложил свои соображения по кубинскому вопросу. По сути, он принес тогда готовый план действий, разработанный им по заключению эмиссара разведки Эверетта Говарда Ханта, который после возвращения из «командировки» в Гавану обосновал необходимость физического уничтожения Фиделя Кастро. – Я согласен с вашими доводами в том, что необходимо обезглавить кубинских коммунистов… Но я полагаю так же, что это должны сделать, во-первых, сами кубинцы, не принявшие революционную власть Кастро и эмигрировавшие с острова, и, во-вторых, они должны это сделать в нужный момент. Это необходимо сделать в самый канун общей операции. В крайнем случае во время проведения операции. Это не только внесет сумятицу в войска Кастро, это подорвет их веру в свои силы. – Даллес тогда немного помолчал, раскурил неизменную английскую трубку и внимательным взглядом посмотрел сквозь дымовую пелену на заместителя; Биссел ответил ему взглядом таким же. – Думаю, не стоит сбрасывать со счетов значение и двух ближайших сподвижников Кастро: его брата и Че Гевару. Это очень важный момент, Ричард. Очень… Проработайте его досконально; продумайте и подготовьте страховочные варианты. Ошибки быть не должно. Провал – равнозначен краху. Нашему с вами краху», – закончил тогда Даллес мысль тихим голосом.
Биссел и сам осознавал важность вопросов, затронутых Даллесом, и он прекрасно понимал: от успеха в решении кубинской проблемы будет зависеть не только перспектива его дальнейшего роста, но, возможно, и вся дальнейшая судьба.
Ричард Биссел слыл человеком необычайного и острого ума; он отличался достаточной жесткостью и напористостью в решении важных – иногда ключевых – вопросов и умел находить при этом нестандартные подходы. Это он был автором идеи и одним из руководителей программы по созданию сверхвысотного самолета-разведчика «У-2», предназначенного для полетов над территориями стран политических противников, в том числе и над территорией Советского Союза (1 мая 1960 года такой самолет сбили под Свердловском). Именно эти качества – ум и характер учитывал Аллен Даллес, когда осенью 1958 года рекомендовал руководителем Директората планирования назначить его, Ричарда Биссела. Именно на эти качества делал ставку Даллес, поручая решение кубинского вопроса Бисселу после того, как Кастро захватил власть.
Биссел взялся за дело с присущей ему энергией и основательностью: им был предложен, а впоследствии и разработан план крупномасштабной войсковой операции высадки десанта на побережье Кубы. Во исполнение этого плана из кубинских эмигрантов были сформированы боевые отряды, которые начали проходить усиленную военную подготовку в условиях джунглей на секретных базах, расположенных в Эквадоре и некоторых других странах зоны Панамского канала. В пригороде Майами базировалась и проходила подготовку сверхсекретная группа специального назначения «Москит». Был создан штаб – «Кубинский революционный совет», контролирующий и координирующий ход подготовки всей операции. Базировался штаб в Новом Орлеане, одним из его руководителей был Говард Хант.
Биссел оправдывал возложенные на него надежды, как Белого дома, так и Аллена Даллеса; все шло гладко и строго по разработанному плану. Настало время приступить к решению его следующего этапа, подошла очередь одного из главных вопросов, и вопросом этим был – Кастро.
Биссел достали из папки несколько скрепленных листов, бегло просмотрел отпечатанный текст и задержал внимание на выделенном куске. Это был отчет его специального помощника, сделанный по результатам инспектирования и проверки хода подготовки операции по Кубе. В абзаце, который встревожил Биссела и который был выделен, говорилось о слабой политической и патриотической подготовленности бойцов группы специального назначения «Москит» и об их недостаточной благонадежности. В пользу такого вывода говорил тот факт, что за последние два месяца из группы было отчислено четыре человека, лояльно высказывавшихся в адрес кубинских революционеров.
Такое положение дел – учитывая ту задачу, которая стояла перед группой – Биссела не устраивало. Окажись в рядах «москитов» предатель, можно было ставить крест на всей операции в целом. Но даже не это обеспокоило Биссела, его поставило в тупик «частное определение», приведенное в отчете: «…при более тщательном изучении обстоятельств исключения четверых бойцов из группы, причины, послужившие их исключению, вызывают сомнения». Что это значило? Разгильдяйство, допущенное в слепом рвении выслужится? Если это так, то такое разгильдяйство преступно и виновный должен быть – и будет – наказан, но и это еще полбеды. Страшнее если группу кто-то пытается развалить целенаправленно, умышленно. Тогда это страшно, тогда это будет означать то, что в сверхсекретной группе или около нее – враг. От такого рода допуска у Биссела внутри холодело.
Именно поэтому Биссел решил ускорить встречу с полковником Шеффилдом Эдвардсом, начальником Управления безопасности ЦРУ и сегодня на одиннадцать часов вызвал его.
– Я понимаю, что прошло еще мало времени, полковник, но обстоятельства таковы, что уже сегодня я вынужден задать вам вопрос: удалось вам подобрать связующее звено в том вопросе, который недавно мы обсуждали с вами? – спросил Биссел Эдвардса, когда в назначенное время тот прибыл к нему.
Четыре дня назад – как годом раньше о том говорил ему Даллес – Биссел начал такой страховочный вариант: он поручил Эдвардсу подобрать из числа агентуры либо ЦРУ, либо ФБР – как действующей, так и бывшей – подходящую кандидатуру, имеющую выход на наиболее весомые фигуры коза ностра. «Запретив игорный бизнес, и тем самым лишив мафию источника огромных доходов, Кастро нажил себе много врагов, – сказал четыре дня назад Биссел в разговоре с Эдвардсом. – Смертельных и очень могущественных врагов, которые готовы пойти на сотрудничество хоть с дьяволом лишь бы уничтожить Кастро. На данном этапе наши интересы в этом вопросе совпадают, а так как в интересах безопасности государства мы должны использовать все возможности для устранения коммунистического форпоста у наших берегов, использовать интересы главарей коза ностра в отношении Кастро мы просто обязаны. Тем более что мы, ЦРУ, в вопросе ликвидации Кастро засвечены быть не должны. Но и отпускать дело на самотек, мы не имеем права; мы должны контролировать и направлять течение процесса».
Эдвардс утвердительно кивнул:
– Вас интересуют детали?
– Только в общих чертах. Детали вы изложите в своем плане операции. Сколько понадобится времени для его детальной проработки?
– Пять дней.
– Два. Я даю вам двое суток, полковник. На большее у нас нет времени. При Эйзенхауэре мы могли позволить себе некоторую… тщательность в подготовке; сейчас – нет, – пояснил решение Биссел, хотя Эдвардс и сам прекрасно понимал, чем оно вызвано.
Кеннеди, сменивший на посту президента США Эйзенхауэра, хотя и дал – под давлением Даллеса – согласие на проведение операции по Кубе, тем не менее продолжал колебаться и сомневаться в ее успехе. В связи с этим Даллес был вынужден даже пойти на определенный ход: от владельца кофейной плантации в Гватемале, на которой находился центр подготовки основных сил десанта, был инспирирован ультиматум, в котором плантатор требовал убрать с его территории базу не позднее конца апреля. «Это повлечет переброску кубинских оппозиционеров в США, – заявил Даллес президенту. – А в таком случае стопроцентной гарантии сохранения секретности я дать не могу; вероятность утечки информации станет практически неизбежной. Это не только всколыхнет мировую общественность, будет потерян весь смысл операции».
– Это бывший агент ФБР. Некто… Роберт Мэхью, – заглянув в «шпаргалку», сказал Эдвардс. – Не последняя фигура в мафии. Умен, хитер. Сохранил старые связи и продолжает поддерживать тесный контакт с главарями коза ностра – Сэмом Джанканой, Сантосом Трафиканте, Джоном Розелли. В своем кругу это очень влиятельные люди. Однако наш выбор пал на Мэхью не только по этим причинам. С приходом к власти Кастро на Кубе он сам понес значительные материальные убытки, следовательно, у него тоже есть личная заинтересованность в ликвидации как самого Кастро, так и существующего там режима. Это – если коротко, – закончил свой доклад Эдвардс.
Биссел помолчал, затем поднялся, прошелся по кабинету, сказал, глядя задумчиво перед собой:
– Да, так уж устроен человек… Личное всегда и над всем превалирует… Иногда – даже над чувством долга… к сожалению. – Он откашлялся и, словно очнувшись, энергично вернулся в кресло. – Хорошо. Начинайте работу с этим Мэхью. О деталях его использования, о его задачах в общем плане операции мы с вами поговорим чуть позже. Сейчас же я хочу обсудить с вами еще один важный вопрос. Речь пойдет о группе специального назначения «Москит»; вы знаете, она дислоцируется в Майами и сейчас проходит очень интенсивную подготовку. Руководит этой группой… – Биссел посмотрел в текст отчета.
– Руководит группой «Москит» Армандо Тирадо, сэр, – тактично напомнил Эдвардс.
– Да, Армандо Тирадо. Что вы можете о нем сказать, Шеффилд?
Эдвардс в раздумье пожал плечами:
– По моим данным, это человек, заслуживающий доверия.
– А поподробнее?
– В пятьдесят четвертом Тирадо участвовал в осуществлении плана «Дьявол» в Гватемале. Вы помните, тогда был совершен государственный переворот – свергнуто правительство президента Арбениса. Тирадо входил в ближайшее окружение полковника Диаса, на то время командующего гватемальской армией. Правда, этот Диас…
– Да, да… – качнул головой Биссел, – я знаю, полковник Диас не оправдал возложенных на него надежд. Но я перебил вас, извините, пожалуйста. Что вы еще можете сказать о Тирадо?
– Не много, – вновь пожал полковник плечами. – В пятьдесят восьмом в составе частей второй оперативной бригады морской пехоты участвовал в десанте на ливанское побережье близ Бейрута… – Эдвардс пристально, с многозначительностью посмотрел на Биссела. – Это человек разведки, сэр, – весомо заметил он. – Проявлять пристальное внимание к их человеку… Или вас что-то тревожит?
– Именно потому, что человек разведки, полковник, этот разговор я завел с вами, а не с Эмори, не с Харви и не с Лансдейлом[1]. Есть и другие причины, по которым я начал этот разговор с вами, начальником Управления безопасности, полковник. – Биссел откинулся на спинку кресла, помолчал, промокнул носовым платком выступившую вдруг на лбу испарину.
Эдвардс слегка напрягся, почувствовал – подошли к главной причине сегодняшнего вызова и причина эта, судя по тому, как волновался Биссел, была не из приятных.
– Шеффилд, вы знаете, с какой целью была создана группа «Москит», и какое значение ей придается, – заговорил Биссел. – Вы знаете также: от того как эта группа справится со своей задачей будет во многом зависеть успех операции в целом. Поэтому, все, что касается этой группы, меня – лично меня, – с нажимом уточнил Биссел, – заботит и тревожит не в последнюю очередь. И сегодня повод для тревоги у меня появился. Я располагаю информацией, которая позволяет сделать вывод, что в группе «Москит»… не все в порядке.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Под «не все в порядке» я имею в виду те непонятные процессы, которые происходят в группе. Я буду рад, если вы сможете мне объяснить их и развеете возникшую у меня тревогу. Как, например, вы сможете мне объяснить тот факт, что за последние два месяца из группы было отчислено четыре человека? «За лояльные высказывания в адрес кубинских революционеров…» – так значится в формулировке основания для отчисления. А при более тщательной проверке выясняется, что никаких особых «лояльных высказываний» не существовало. Точнее, не существовало таких высказываний, за которые было бы необходимо так карать. – Биссел снова вышел из-за стола, нервно прошелся по кабинету, затем остановился напротив Эдвардса (тот поднялся, когда встал Биссел; субординация…) – А еще при более тщательной проверке, – повысил Биссел голос, – оказалось, что эти четверо ненавидели режим Кастро сильнее нас с вами. И для этого у них были личные мотивы: все четверо потеряли бизнес на Кубе, а у двоих там погибли близкие родственники. А, сможете вы мне это как-то объяснить?
– Откуда у вас такая информация, сэр? Вернее… – Эдвардс запнулся; он понял глупость и бестактность вопроса; такую оплошность он совершил из-за сильной взволнованности; слишком серьезны обвинения – а в вопросах Биссела они просматривались явно – в адрес контрразведки. В его адрес. – Я хотел спросить: можно ли доверять источнику этой информации?
– Не доверять источнику этой информации у меня нет оснований.
«Кто, Хант или Макбирни? Кто мог выдать информацию, минуя и даже не поставив в известность меня? Хотя, если информацию “сливали” в известность ставить не будут. Хант вряд ли; многим обязан и рисковать не станет, да и не похоже на него; не тот он человек. Макбирни? Этого следует проработать», – лихорадочно прокрутил в уме Эдвардс; на большее времени у него сейчас не было, ответил поэтому он искренне:
– В таком случае, сэр, ответов на ваши вопросы у меня нет.
– Вот и я не знаю на них ответов. А должен знать! Садитесь… – Биссел вернулся на свое место и продолжил уже более спокойно. – Группа сформирована всего из двадцати человек, вы это прекрасно знаете, Шеффилд. Более крупное формирование сохранение строжайшей секретности сократило бы в разы, это вы тоже прекрасно знаете. Четверых из этой двадцатки уже нет, а те, что пришли им на замену, должной подготовки уже не получат. Они просто не успеют ее получить.
Эдвардс поднял на Биссела молчаливый вопросительный взгляд.
– Да, полковник, да… Предварительно: срок начала операции – восьмое – десятое апреля. Времени практически не осталось.
Биссел замолчал; сидел, тихонько постукивая тупым концом карандаша по столу. О своих сомнениях, если не сказать – подозрениях, шефу он не докладывал. Биссел боялся даже представить, какой может быть реакция Даллеса на такой доклад. «В конце концов кубинский вопрос поручен мне, следовательно, мне и решать, – рассуждал Биссел, ища оправдание перед самим собой. – Если возникла проблема, ее должен устранить я. Быстро и решительно. Если же это всего-навсего моя мнительность, то и нечего поднимать шум. Важен будет результат, а результат в кубинском вопросе будет положительным. Сомнений в этом быть не может».
– Полковник, у вас есть человек, которому вы могли бы всецело доверять и который бы смог разобраться в этом деле? Деликатность вопроса вы понимаете не хуже меня.
– Но тогда придется посвятить его в детали.
– Придется. Но только в те детали, которые позволят выполнить ему задачу. Это мы сейчас обсудим. Его придется посвятить относительно операции, для которой вы подобрали Мэхью. Ведь для связи с ним тоже понадобится надежный и… умный человек.
– У меня он есть, сэр, – подумав, сказал Эдвардс. Произнес это, понизив голос, медленно, разделяя слова, придав тем самым весомость ответу.
Человек, которого полковник Эдвардс имел в виду, был Стэн Бредли.
В мае 1945 года по решению Сталина была проведена сверхсекретная операция по внедрению сотрудника советской разведки капитана Озерова в Управление стратегических служб США. По замыслу Сталина внедрение Озерова планировалось как его глубинное проникновение в спецслужбы США с далеко идущей перспективой. Перед Озеровым не ставились сиюминутные задачи по сбору информации, у него не было какого-то конкретного задания. Мало того, ему вообще было запрещено выходить на связь с Центром до его абсолютной легализации и твердого занятия определенного положения в структурах спецслужб США. Он мог выйти на связь с Москвой только в том случае, если ему станет известна информация архиважного стратегического или сверхсекретного характера.
После смерти Сталина в Москве на какое-то время Озерова из вида потеряли. О нем знали всего несколько человек, все они по различным обвинениям были арестованы и расстреляны в течение нескольких месяцев, с апреля по декабрь пятьдесят третьего; каналы связи были утрачены. Устойчивую связь восстановили в мае пятьдесят четвертого, после получения от него информации о плане «Дротшоп», который предусматривал нанесение ядерного удара США и стран НАТО по территории СССР. Эту информацию Озеров смог передать по одному из двух глубоко законспирированных резервных каналов.
Этим советским разведчиком был Стэн Бредли, сотрудник Центра подготовки и проведения специальных контрразведывательных операций и агентурно-оперативных мероприятий Управления безопасности ЦРУ. Оперативный псевдоним Бредли – «Мангуст».
Часть первая
Альянс скорпионов
Глава 1
Воздуха с каждой секундой не хватало все больше; его будто кто-то где-то просто перекрывал. Казалось, легкие вот-вот разорвет в клочья. Несмотря на довольно прохладный ночной береговой бриз, тянувший в сторону Мексиканского залива, было нестерпимо жарко; футболка, пропитавшись потом, намертво прилипла к телу; камуфляжная куртка с капюшоном, такие же пятнистые штаны промокли насквозь от измороси, порой переходившей в мелкий дождь.
Диего Искьердо, двадцатилетний молодой человек, сын разорившегося и покончившего с собой летом пятьдесят восьмого фермера средней руки, не любил… точнее, он особенно не любил эти ночные изматывающие пятнадцатикилометровые марш-броски, когда приходилось бежать с полной боевой выкладкой: автоматическая винтовка, подсумок с запасными обоймами, сумка с гранатами, противогаз… Впрочем, он вообще проклинал тот день и час, когда поддался на уговоры и запугивания (коммунисты вырежут всех, не пощадят никого, а кем был твой отец?) сына зажиточного соседа и бежал вместе с ним с так любимой Кубы. Он еще больше проклинал себя за то, что дал согласие вступить в этот «легион патриотов Кубы».
Здесь, в Майами, в специально оборудованных лагерях проходили обучение разведывательно-диверсионные подразделения ультрареакционных организаций «Омега-7» и «Альфа-66». Здесь же, но в районе Эверглейдс, среди болот, кишащих ядовитыми змеями и аллигаторами, отдельно готовились бойцы глубоко засекреченной группы особого назначения «Москит». Цели и задачи подразделений «Омега-7» и «Альфа-66» коренным образом отличались от тех, которые стояли перед группой «Москит». Поэтому они не только базировались отдельно, но и система подготовки «москитов» была совершенно другой.
Кубинские контрреволюционеры, или как они себя называли – патриоты Кубы, готовились к реваншу; первого января 1959 года на Кубе к власти пришли повстанцы во главе с Фиделем Кастро, многие приверженцы режима Батисты-и-Сальдивара были вынуждены бежать. Они покинули остров и нашли убежище в Соединенных Штатах.
То, что этот реванш будет взят, не только не вызывало ни у кого сомнений, это даже не всплывало в разговорах. Как простой крестьянин, взявший в руки автомат, может противостоять профессионально обученным бойцам? Как вообще какие-то повстанцы, пусть даже сумевшие временно захватить власть, могут противостоять вооруженному до зубов авангарду, за спиной которого стоит такая мощь, как Соединенные Штаты Америки? Реванш – это всего лишь дело времени; кубинским коммунистам осталось если не несколько недель, то несколько месяцев; начало военной операции ощущалось; оно витало в воздухе. Однако как, где и – главное – когда именно наступит это «начало», не знал никто. Даже командир «москитов» капитан Армандо Тирадо или сеньор капитан, а именно такого обращения к себе он требовал от подчиненных.
Капитан Тирадо тоже был кубинцем, и это все, что знали подчиненные, но и этой информации им было что называется выше головы. «Москитам» достаточно того, что «посчастливилось» попасть под командование «сеньора капитана», ибо командиром он был не просто суровым, а безжалостным и жестоким. Под два метра ростом, словно переплетенный мускулами, он обладал неимоверной силой и выносливостью. К тому же владел приемами каратэ так, что мог противостоять шестерым противникам одновременно. На занятиях по рукопашному бою неоднократно доказывал это – после поединков с ним не все могли самостоятельно подняться с земли, а нередко некоторым была необходима и медицинская помощь. «Я вас готовлю не для увеселительной прогулки, – рычал капитан Тирадо притихшему строю «москитов», которым посчастливилось не попасть в этот раз в шестерку спарринг-партнеров к сеньору капитану. – Я вас готовлю для выполнения задачи, не выполнить которую вы не имеете права! Вы даже погибнуть не имеете права, ибо ваша смерть будет расцениваться, как трусость и предательство. Вы должны убивать коммунистов, а не они вас!»
Капитана Тирадо «москиты» откровенно боялись и тайно ненавидели; с ним избегали вступать в противостояние даже инструкторы, которые обучали «москитов» тонкостям разведывательной и диверсионной работы: альпинизму, подрывному делу, стрелковой подготовке, умению скрытно передвигаться и бесшумно ходить.
Исходя из важности задачи, которая возлагалась на группу «Москит», она находились на положении особом, отличном от подразделений «Омега-7» и «Альфа-66», хотя серьезность этих организаций сомнений не вызывала. Особое положение включало кроме усиленной физической подготовки и скрупулезного изучения военного дела жесточайшую дисциплину. Территория лагеря тщательно охранялась, причем не столько от проникновения извне, сколько от самих «москитов», ибо выход за его пределы рядовым бойцам был строжайше запрещен. Поверки личного состава проводились по несколько раз в сутки, в том числе могли скомандовать построение и ночью. Даже перемещение по территории лагеря поодиночке, вне строя, а также с отбоя и до подъема запрещалось. Этот порядок распространялся даже на инструкторов; за хорошую плату они готовы были терпеть некоторые лишения и неудобства до конца «командировки».
Покидать территорию базы мог только командир группы. Однако в отличие от Роландо Отеро и Гонсалеса, а именно они стояли во главе подразделений «Омега-7» и «Альфа-66» и проживали в Майами, капитан Тирадо базу почти не покидал. Он жил здесь же, в отдельном двухкомнатном домике со всеми удобствами; в таких же домиках проживали и инструкторы. «Москиты» жили в домиках по два человека в комнате.
– В воду! – гортанно скомандовал капитан Тирадо, когда «москиты», измученные донельзя, чуть волоча ноги, даже не выбежали, а скорее выползли на берег одного из многочисленных озер Национального парка.
Все, это было уже выше человеческих возможностей, уже запредельно. Команда «в воду» означала, что марш-бросок заканчивается физическими упражнениями и отработкой ударов руками и ногами, стоя по грудь в воде. И если физические упражнения – приседания, например, но так, чтобы под воду уходить с головой – и отработку ударов руками выдержать еще как-то было можно, то отработка ударов ногами с фиксацией ее над поверхностью воды, была мукой невыносимой. Кроме того, опасность получить укус ядовитой змеи существовала реально; осознание этого действовало угнетающим страхом.
«Москиты» выполнили команду сеньора капитана. Не могли не выполнить – не имели права. Всем хотелось жить, а за любое неповиновение расправа была скорой. Провинившихся забирали люди из службы безопасности при штабе кубинских контрреволюционеров, руководил которой некто Джефферсон Макбирни, и после этого их никто не видел. «Москитам» объявляли, что эти люди переведены в лагерь подготовки основных сил, только мало кто в это верил. Секретность существования группы «Москит», не говоря уже о тех задачах, которые перед ней стояли, была абсолютной. Вряд ли кто-то стал бы рисковать, переводя бывших «москитов» в общий лагерь; скорей всего, их просто ликвидировали.
«Москиты», шатаясь от усталости, ввалились в прибойные волны; их разгоряченные тела вода обожгла словно кипятком.
– Разбились по парам! – крикнул Тирадо. Он остался стоять на берегу; стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в пояс; дышал тяжело, но уставшим не выглядел. – Отрабатываем боковой удар ногой в голову и блокировку этого удара. Работать в полный контакт! Представьте, что перед вами стоит не ваш товарищ, а красный бандит и у вас остался последний шанс, чтобы этим ударом убить врага! Блокирующим – блок ставить жестко, локтем, на встречном движении! Никакой жалости друг к другу! От этого будет зависеть ваша жизнь!
Задачу, о которой Тирадо постоянно говорил, вбивая ее в сознание «москитов», те, разумеется, хорошо знали; она перед ними практически уже была поставлена. Спецгруппа должна была в назначенный час обнаружить и ликвидировать руководителей кубинских революционеров: Фиделя и Рауля Кастро Рус, и Эрнесто Че Гевару де ла Серна. «Москиты» обязаны выполнить приказ при любых условия и в любое время. Тем, кто останется жив, было обещано такое вознаграждение, которое позволило бы безбедно жить не только самому «герою», но и не одному поколению его родственников. В случае же его гибели, вся сумма выплачивалась наследникам, указанным в контракте. В свою гибель никто из «москитов» не верил; трудно представить свою смерть, когда над головой пули не свистят. К тому же по заверениям сеньора капитана никаких потерь не должно быть, а если и будут, то минимальные; операция хорошо продумана и тщательно подготовлена; все должно пройти четко и быстро.
Диего Искьердо, двадцатилетний молодой человек, сын разорившегося и покончившего с собой летом пятьдесят восьмого фермера средней руки, не любил… точнее, он особенно не любил эти ночные изматывающие пятнадцатикилометровые марш-броски, когда приходилось бежать с полной боевой выкладкой: автоматическая винтовка, подсумок с запасными обоймами, сумка с гранатами, противогаз… Впрочем, он вообще проклинал тот день и час, когда поддался на уговоры и запугивания (коммунисты вырежут всех, не пощадят никого, а кем был твой отец?) сына зажиточного соседа и бежал вместе с ним с так любимой Кубы. Он еще больше проклинал себя за то, что дал согласие вступить в этот «легион патриотов Кубы».
Здесь, в Майами, в специально оборудованных лагерях проходили обучение разведывательно-диверсионные подразделения ультрареакционных организаций «Омега-7» и «Альфа-66». Здесь же, но в районе Эверглейдс, среди болот, кишащих ядовитыми змеями и аллигаторами, отдельно готовились бойцы глубоко засекреченной группы особого назначения «Москит». Цели и задачи подразделений «Омега-7» и «Альфа-66» коренным образом отличались от тех, которые стояли перед группой «Москит». Поэтому они не только базировались отдельно, но и система подготовки «москитов» была совершенно другой.
Кубинские контрреволюционеры, или как они себя называли – патриоты Кубы, готовились к реваншу; первого января 1959 года на Кубе к власти пришли повстанцы во главе с Фиделем Кастро, многие приверженцы режима Батисты-и-Сальдивара были вынуждены бежать. Они покинули остров и нашли убежище в Соединенных Штатах.
То, что этот реванш будет взят, не только не вызывало ни у кого сомнений, это даже не всплывало в разговорах. Как простой крестьянин, взявший в руки автомат, может противостоять профессионально обученным бойцам? Как вообще какие-то повстанцы, пусть даже сумевшие временно захватить власть, могут противостоять вооруженному до зубов авангарду, за спиной которого стоит такая мощь, как Соединенные Штаты Америки? Реванш – это всего лишь дело времени; кубинским коммунистам осталось если не несколько недель, то несколько месяцев; начало военной операции ощущалось; оно витало в воздухе. Однако как, где и – главное – когда именно наступит это «начало», не знал никто. Даже командир «москитов» капитан Армандо Тирадо или сеньор капитан, а именно такого обращения к себе он требовал от подчиненных.
Капитан Тирадо тоже был кубинцем, и это все, что знали подчиненные, но и этой информации им было что называется выше головы. «Москитам» достаточно того, что «посчастливилось» попасть под командование «сеньора капитана», ибо командиром он был не просто суровым, а безжалостным и жестоким. Под два метра ростом, словно переплетенный мускулами, он обладал неимоверной силой и выносливостью. К тому же владел приемами каратэ так, что мог противостоять шестерым противникам одновременно. На занятиях по рукопашному бою неоднократно доказывал это – после поединков с ним не все могли самостоятельно подняться с земли, а нередко некоторым была необходима и медицинская помощь. «Я вас готовлю не для увеселительной прогулки, – рычал капитан Тирадо притихшему строю «москитов», которым посчастливилось не попасть в этот раз в шестерку спарринг-партнеров к сеньору капитану. – Я вас готовлю для выполнения задачи, не выполнить которую вы не имеете права! Вы даже погибнуть не имеете права, ибо ваша смерть будет расцениваться, как трусость и предательство. Вы должны убивать коммунистов, а не они вас!»
Капитана Тирадо «москиты» откровенно боялись и тайно ненавидели; с ним избегали вступать в противостояние даже инструкторы, которые обучали «москитов» тонкостям разведывательной и диверсионной работы: альпинизму, подрывному делу, стрелковой подготовке, умению скрытно передвигаться и бесшумно ходить.
Исходя из важности задачи, которая возлагалась на группу «Москит», она находились на положении особом, отличном от подразделений «Омега-7» и «Альфа-66», хотя серьезность этих организаций сомнений не вызывала. Особое положение включало кроме усиленной физической подготовки и скрупулезного изучения военного дела жесточайшую дисциплину. Территория лагеря тщательно охранялась, причем не столько от проникновения извне, сколько от самих «москитов», ибо выход за его пределы рядовым бойцам был строжайше запрещен. Поверки личного состава проводились по несколько раз в сутки, в том числе могли скомандовать построение и ночью. Даже перемещение по территории лагеря поодиночке, вне строя, а также с отбоя и до подъема запрещалось. Этот порядок распространялся даже на инструкторов; за хорошую плату они готовы были терпеть некоторые лишения и неудобства до конца «командировки».
Покидать территорию базы мог только командир группы. Однако в отличие от Роландо Отеро и Гонсалеса, а именно они стояли во главе подразделений «Омега-7» и «Альфа-66» и проживали в Майами, капитан Тирадо базу почти не покидал. Он жил здесь же, в отдельном двухкомнатном домике со всеми удобствами; в таких же домиках проживали и инструкторы. «Москиты» жили в домиках по два человека в комнате.
– В воду! – гортанно скомандовал капитан Тирадо, когда «москиты», измученные донельзя, чуть волоча ноги, даже не выбежали, а скорее выползли на берег одного из многочисленных озер Национального парка.
Все, это было уже выше человеческих возможностей, уже запредельно. Команда «в воду» означала, что марш-бросок заканчивается физическими упражнениями и отработкой ударов руками и ногами, стоя по грудь в воде. И если физические упражнения – приседания, например, но так, чтобы под воду уходить с головой – и отработку ударов руками выдержать еще как-то было можно, то отработка ударов ногами с фиксацией ее над поверхностью воды, была мукой невыносимой. Кроме того, опасность получить укус ядовитой змеи существовала реально; осознание этого действовало угнетающим страхом.
«Москиты» выполнили команду сеньора капитана. Не могли не выполнить – не имели права. Всем хотелось жить, а за любое неповиновение расправа была скорой. Провинившихся забирали люди из службы безопасности при штабе кубинских контрреволюционеров, руководил которой некто Джефферсон Макбирни, и после этого их никто не видел. «Москитам» объявляли, что эти люди переведены в лагерь подготовки основных сил, только мало кто в это верил. Секретность существования группы «Москит», не говоря уже о тех задачах, которые перед ней стояли, была абсолютной. Вряд ли кто-то стал бы рисковать, переводя бывших «москитов» в общий лагерь; скорей всего, их просто ликвидировали.
«Москиты», шатаясь от усталости, ввалились в прибойные волны; их разгоряченные тела вода обожгла словно кипятком.
– Разбились по парам! – крикнул Тирадо. Он остался стоять на берегу; стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в пояс; дышал тяжело, но уставшим не выглядел. – Отрабатываем боковой удар ногой в голову и блокировку этого удара. Работать в полный контакт! Представьте, что перед вами стоит не ваш товарищ, а красный бандит и у вас остался последний шанс, чтобы этим ударом убить врага! Блокирующим – блок ставить жестко, локтем, на встречном движении! Никакой жалости друг к другу! От этого будет зависеть ваша жизнь!
Задачу, о которой Тирадо постоянно говорил, вбивая ее в сознание «москитов», те, разумеется, хорошо знали; она перед ними практически уже была поставлена. Спецгруппа должна была в назначенный час обнаружить и ликвидировать руководителей кубинских революционеров: Фиделя и Рауля Кастро Рус, и Эрнесто Че Гевару де ла Серна. «Москиты» обязаны выполнить приказ при любых условия и в любое время. Тем, кто останется жив, было обещано такое вознаграждение, которое позволило бы безбедно жить не только самому «герою», но и не одному поколению его родственников. В случае же его гибели, вся сумма выплачивалась наследникам, указанным в контракте. В свою гибель никто из «москитов» не верил; трудно представить свою смерть, когда над головой пули не свистят. К тому же по заверениям сеньора капитана никаких потерь не должно быть, а если и будут, то минимальные; операция хорошо продумана и тщательно подготовлена; все должно пройти четко и быстро.