Переходя дорогу, он взял ее за руку. Роне это напомнило то, как через дорогу водил ее отец.
Рона растерянно посмотрела на Гейвина. Он явно ждал ответа, а она не знала, что ответить, поскольку не слушала его последние пять минут.
– Простите.
– Ничего.
Он налил ей еще вина, она подняла бокал и пригубила вино, не глядя на него.
– Я… я просто очень рассеянная, – виновато проговорила она.
– Мысли о работе?
– Да. – Так было легче объяснить.
– Хотите об этом поговорить?
– Не хочу вас расстраивать.
– Я не расстроюсь.
– Ну что ж, – начала она, – я работаю по делу об убийстве одного подростка, которого нашли в пустой квартире.
– Того студента?
– Да. – Она с удивлением взглянула на него. – Откуда вы знаете?
– Я читаю газеты и смотрю телевизор.
– Конечно. – Очень глупо с ее стороны. Вся Шотландия знает об этом мальчике. – Ну просто… – она замялась, – это несколько вывело меня из равновесия, он похож на человека, которого я знаю, вот и все.
– Понятно. В кино не пойдем? – спросил он.
– Лучше не надо.
Он махнул официанту и попросил счет.
– Послушайте, а почему бы нам не посидеть у меня дома, не послушать музыку…
– Я не хочу, чтобы вы думали…
– Я и не думаю.
За кофе в его уютной квартире она сказала ему, что должна была быть сейчас в Париже с Шоном. Она не объяснила, из-за чего она не поехала, а он не спросил. Вместо того он рассказал ей кое-что о себе. Ему сорок лет, он не женат, но жил с одной женщиной очень долго, семь лет.
– Я все просил ее выйти за меня замуж, а она все отказывалась. – Он скорчил гримасу. – У нее было предубеждение против брака. Ее отец служил в торговом флоте и появлялся дома раз в полгода. Мать одна воспитала их троих. Когда отец сошел на берег, ему захотелось иметь «жизненное пространство», по ее выражению. Мать согласилась. А дети были против. В конце концов младший брат подрался с отцом прямо в доме. Она твердила, что никогда не выйдет замуж.
– Почему же вы расстались?
Он помолчал, словно ища объяснений.
– Мы дошли до той точки, в которой дорога как будто кончается. Ей предложили работу на юге. Мы договорились поддерживать связь, но не стали.
– Я думаю, что мужчины и женщины – несовместимы, – сказала Рона. – У них разные программы.
– Да что вы говорите!
– Правда. Возможно, гомосексуализм – это выход.
– Возможно.
Они переглянулись и рассмеялись.
– Мне нужно идти, – сказала она.
– Хорошо. Я вызову такси.
Он проводил ее до дверей. На улице потеплело. Шотландия наконец-то вспомнила, что сейчас июнь.
– Я так вас и не спросила: как вы узнали мой номер телефона?
Гейвин выглядел смущенным.
– Я выкрал его, – признался он. – На каждого из нас где-то есть досье. Из сети я могу вытащить все, что мне нужно знать о человеке, как вы – из секретов человеческого организма.
– Прямо «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». [1]
– Точно.
Подъехало такси.
– Можно я еще как-нибудь пороюсь в вашем досье? – спросил он.
– Только если вы разрешите мне исследовать секреты вашего организма, – ответила она прежде, чем сообразила, что говорит.
Он рассмеялся, подняв брови:
– В любое время.
Когда Рона вошла в квартиру, автоответчик мигал зеленым огоньком. Она нажала кнопку прослушивания. Это был Шон. В трубке играла музыка, и на середине сообщения какая-то девица, визгливо хихикнув, позвала умоляющим тоном: «Шон!» Он сказал, что позвонит завтра вечером, и напомнил ей телефон клуба. С какой стати, интересно знать, он скрывает номер телефона в той квартире, где остановился? Может быть, он живет там с этой хохотушкой.
Второе послание было от Эдварда, которого беспокоило, получила ли она конверт.
– Я искренне надеюсь, Рона, что на этом все закончится.
Рона громко выругалась. Она прошла в спальню, взяла конверт, вынула бумаги и снова перечитала их. Если Гейвин Маклин такой ушлый хакер, то, наверное, он сможет разведать кое-что и о ее сыне.
А Эдвард Стюарт, решила она, пусть катится к черту.
13
14
15
16
17
Рона растерянно посмотрела на Гейвина. Он явно ждал ответа, а она не знала, что ответить, поскольку не слушала его последние пять минут.
– Простите.
– Ничего.
Он налил ей еще вина, она подняла бокал и пригубила вино, не глядя на него.
– Я… я просто очень рассеянная, – виновато проговорила она.
– Мысли о работе?
– Да. – Так было легче объяснить.
– Хотите об этом поговорить?
– Не хочу вас расстраивать.
– Я не расстроюсь.
– Ну что ж, – начала она, – я работаю по делу об убийстве одного подростка, которого нашли в пустой квартире.
– Того студента?
– Да. – Она с удивлением взглянула на него. – Откуда вы знаете?
– Я читаю газеты и смотрю телевизор.
– Конечно. – Очень глупо с ее стороны. Вся Шотландия знает об этом мальчике. – Ну просто… – она замялась, – это несколько вывело меня из равновесия, он похож на человека, которого я знаю, вот и все.
– Понятно. В кино не пойдем? – спросил он.
– Лучше не надо.
Он махнул официанту и попросил счет.
– Послушайте, а почему бы нам не посидеть у меня дома, не послушать музыку…
– Я не хочу, чтобы вы думали…
– Я и не думаю.
За кофе в его уютной квартире она сказала ему, что должна была быть сейчас в Париже с Шоном. Она не объяснила, из-за чего она не поехала, а он не спросил. Вместо того он рассказал ей кое-что о себе. Ему сорок лет, он не женат, но жил с одной женщиной очень долго, семь лет.
– Я все просил ее выйти за меня замуж, а она все отказывалась. – Он скорчил гримасу. – У нее было предубеждение против брака. Ее отец служил в торговом флоте и появлялся дома раз в полгода. Мать одна воспитала их троих. Когда отец сошел на берег, ему захотелось иметь «жизненное пространство», по ее выражению. Мать согласилась. А дети были против. В конце концов младший брат подрался с отцом прямо в доме. Она твердила, что никогда не выйдет замуж.
– Почему же вы расстались?
Он помолчал, словно ища объяснений.
– Мы дошли до той точки, в которой дорога как будто кончается. Ей предложили работу на юге. Мы договорились поддерживать связь, но не стали.
– Я думаю, что мужчины и женщины – несовместимы, – сказала Рона. – У них разные программы.
– Да что вы говорите!
– Правда. Возможно, гомосексуализм – это выход.
– Возможно.
Они переглянулись и рассмеялись.
– Мне нужно идти, – сказала она.
– Хорошо. Я вызову такси.
Он проводил ее до дверей. На улице потеплело. Шотландия наконец-то вспомнила, что сейчас июнь.
– Я так вас и не спросила: как вы узнали мой номер телефона?
Гейвин выглядел смущенным.
– Я выкрал его, – признался он. – На каждого из нас где-то есть досье. Из сети я могу вытащить все, что мне нужно знать о человеке, как вы – из секретов человеческого организма.
– Прямо «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». [1]
– Точно.
Подъехало такси.
– Можно я еще как-нибудь пороюсь в вашем досье? – спросил он.
– Только если вы разрешите мне исследовать секреты вашего организма, – ответила она прежде, чем сообразила, что говорит.
Он рассмеялся, подняв брови:
– В любое время.
Когда Рона вошла в квартиру, автоответчик мигал зеленым огоньком. Она нажала кнопку прослушивания. Это был Шон. В трубке играла музыка, и на середине сообщения какая-то девица, визгливо хихикнув, позвала умоляющим тоном: «Шон!» Он сказал, что позвонит завтра вечером, и напомнил ей телефон клуба. С какой стати, интересно знать, он скрывает номер телефона в той квартире, где остановился? Может быть, он живет там с этой хохотушкой.
Второе послание было от Эдварда, которого беспокоило, получила ли она конверт.
– Я искренне надеюсь, Рона, что на этом все закончится.
Рона громко выругалась. Она прошла в спальню, взяла конверт, вынула бумаги и снова перечитала их. Если Гейвин Маклин такой ушлый хакер, то, наверное, он сможет разведать кое-что и о ее сыне.
А Эдвард Стюарт, решила она, пусть катится к черту.
13
Билл Уилсон провел ночь без сна. Два раза он спускался вниз и принимался смотреть фильм по телевизору, пока дремота не одолевала его. Но стоило ему залезть в постель, и сна как не бывало. Когда сквозь щель в шторах забрезжил рассвет, он сдался и решил, что пора вставать. Он машинально приготовил себе кофе и сел за стол на кухне.
Допивая вторую чашку, он услышал, как кто-то прошел в туалет. Не Маргарет, не ее шаги. Пока он бродил туда-сюда, она крепко спала. Прожив двадцать лет с полицейским, она научилась не замечать его ночных бдений.
Дверь спальни закрылась, и вскоре оттуда послышался щелчок и негромкое протяжное гуденье. Он догадался, что кто-то из детей подключается к Интернету.
Если все дети так делают, думал он, бродят в Интернете, пока родители спят, то они могут залезть куда их душа пожелает. Он встал и снова сел. Он уже говорил с ними об этом.
По всем отзывам, Джеми Фентон был хорошим студентом еще за две недели до смерти. Он жил в новом общежитии Далримпл-холл, построенном при помощи щедрого сэра Джеймса Далримпла. Педофилы могли добраться до невинных созданий через сеть, но компьютерный отдел полиции Глазго заверил его, что контролирует все провайдерские конторы на предмет предоставления этих самых «сомнительных услуг».
Миссис Фентон сказала, что компьютер был Джеми не по карману. Он получал стипендию и еще взял студенческий кредит, а она не могла поддерживать его.
Когда Билл упомянул о сексе, миссис Фентон страшно взволновалась. Ее сын был нормальный, заявила она. У него была подруга в Манчестере, хорошая девочка, они встречались, когда он приезжал домой.
От его однокашников тоже не удалось получить никаких ценных сведений. Джеми был нелюдим и проводил все свободное время в компьютерном классе. Он вечно сидел на мели. Пытался занять денег, чтобы дотянуть до конца семестра. Теперь студентам приходится туже, понял Билл, чем в его времена.
Он встал и сполоснул чашку под краном. Взошедшее солнце напомнило ему, что он обещал Маргарет подстричь траву. Мальчик-почтальон тормознул велосипед и, насвистывая, побежал по дорожке к дому. Билл подобрал газету с пола в прихожей и развернул ее на кухонном столе. Последнее, что он ожидал там найти, – это свое вывернутое наизнанку расследование.
Трубку сняла Хелен Коннелли.
– Хелен? Это Билл. Извини за ранний звонок. Джим дома?
– Он еще спит, Билл. Вчера он вернулся очень поздно. Что-то случилось. Из-за этого задержали утренний выпуск.
Билл с трудом подавал желание выругаться. Хелен не виновата, что ей попался идиот вместо мужа.
– Я могла бы разбудить его, если это так важно.
– Важно.
– Хорошо.
Слышно было, как она несет телефон наверх и расталкивает Джима. Прозвучало его имя, и Джим пробормотал: «мать твою».
– Привет, Билл, – раздался в трубке бодрый и веселый голос. – Рано же ты встаешь.
– За каким чертом ты выложил эту историю?
После паузы Джим прокашлялся.
– Но там все правда, – уперся он. – Мы получили информацию из надежного источника…
– Я знаю, что правда.
– Ну… так в чем дело?
– Дело в том, – Билл глубоко вздохнул, – что благодаря тебе эти люди узнали, что мы их ищем. Чем, по-твоему, они сейчас занимаются? – И, не дожидаясь ответа, он рявкнул: – Сейчас они заметают следы, удаляя всю порнографию со своих сайтов.
– Вот как.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Вчера мне позвонили. Источник был надежный, и мы вставили информацию в номер.
– Вставили в номер! А кто-то где-то там прямо сейчас вставляет малолеткам! – Голос Билла дрожал от гнева.
– Мой долг – печатать правду.
– Правду… – Билл перевел дыхание. – Ты запорол мне расследование – вот это правда!
Новость долетела до полиции прежде, чем Билл приехал в офис. Уже звонила женщина из университета, желая знать, кто разгласил сведения, которые с таким трудом собирались в течение трех месяцев. Она была вне себя, – сказала Дженис Вся их работа теперь пошла насмарку.
Он с мазохистским упоением развернул на столе газету.
Глазго в сетях педофилов!
Джим Коннелли был большой мастер сочинять заголовки.
Допивая вторую чашку, он услышал, как кто-то прошел в туалет. Не Маргарет, не ее шаги. Пока он бродил туда-сюда, она крепко спала. Прожив двадцать лет с полицейским, она научилась не замечать его ночных бдений.
Дверь спальни закрылась, и вскоре оттуда послышался щелчок и негромкое протяжное гуденье. Он догадался, что кто-то из детей подключается к Интернету.
Если все дети так делают, думал он, бродят в Интернете, пока родители спят, то они могут залезть куда их душа пожелает. Он встал и снова сел. Он уже говорил с ними об этом.
По всем отзывам, Джеми Фентон был хорошим студентом еще за две недели до смерти. Он жил в новом общежитии Далримпл-холл, построенном при помощи щедрого сэра Джеймса Далримпла. Педофилы могли добраться до невинных созданий через сеть, но компьютерный отдел полиции Глазго заверил его, что контролирует все провайдерские конторы на предмет предоставления этих самых «сомнительных услуг».
Миссис Фентон сказала, что компьютер был Джеми не по карману. Он получал стипендию и еще взял студенческий кредит, а она не могла поддерживать его.
Когда Билл упомянул о сексе, миссис Фентон страшно взволновалась. Ее сын был нормальный, заявила она. У него была подруга в Манчестере, хорошая девочка, они встречались, когда он приезжал домой.
От его однокашников тоже не удалось получить никаких ценных сведений. Джеми был нелюдим и проводил все свободное время в компьютерном классе. Он вечно сидел на мели. Пытался занять денег, чтобы дотянуть до конца семестра. Теперь студентам приходится туже, понял Билл, чем в его времена.
Он встал и сполоснул чашку под краном. Взошедшее солнце напомнило ему, что он обещал Маргарет подстричь траву. Мальчик-почтальон тормознул велосипед и, насвистывая, побежал по дорожке к дому. Билл подобрал газету с пола в прихожей и развернул ее на кухонном столе. Последнее, что он ожидал там найти, – это свое вывернутое наизнанку расследование.
Трубку сняла Хелен Коннелли.
– Хелен? Это Билл. Извини за ранний звонок. Джим дома?
– Он еще спит, Билл. Вчера он вернулся очень поздно. Что-то случилось. Из-за этого задержали утренний выпуск.
Билл с трудом подавал желание выругаться. Хелен не виновата, что ей попался идиот вместо мужа.
– Я могла бы разбудить его, если это так важно.
– Важно.
– Хорошо.
Слышно было, как она несет телефон наверх и расталкивает Джима. Прозвучало его имя, и Джим пробормотал: «мать твою».
– Привет, Билл, – раздался в трубке бодрый и веселый голос. – Рано же ты встаешь.
– За каким чертом ты выложил эту историю?
После паузы Джим прокашлялся.
– Но там все правда, – уперся он. – Мы получили информацию из надежного источника…
– Я знаю, что правда.
– Ну… так в чем дело?
– Дело в том, – Билл глубоко вздохнул, – что благодаря тебе эти люди узнали, что мы их ищем. Чем, по-твоему, они сейчас занимаются? – И, не дожидаясь ответа, он рявкнул: – Сейчас они заметают следы, удаляя всю порнографию со своих сайтов.
– Вот как.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Вчера мне позвонили. Источник был надежный, и мы вставили информацию в номер.
– Вставили в номер! А кто-то где-то там прямо сейчас вставляет малолеткам! – Голос Билла дрожал от гнева.
– Мой долг – печатать правду.
– Правду… – Билл перевел дыхание. – Ты запорол мне расследование – вот это правда!
Новость долетела до полиции прежде, чем Билл приехал в офис. Уже звонила женщина из университета, желая знать, кто разгласил сведения, которые с таким трудом собирались в течение трех месяцев. Она была вне себя, – сказала Дженис Вся их работа теперь пошла насмарку.
Он с мазохистским упоением развернул на столе газету.
Глазго в сетях педофилов!
Джим Коннелли был большой мастер сочинять заголовки.
14
Крисси скучала по Роне. Тони – хороший парень, но в конце концов надоедает слушать басни о подвигах и кутежах отпускников в Мексике, особенно если тебе самой не светит побывать дальше ближайшего мексиканского ресторана «Амигос».
Перемена погоды взбудоражила ее. Парк внизу был полон студентов, которые, развалившись на траве под солнцем, слушали музыку или зубрили к экзаменам все, что не выучили за весь год. Ей захотелось вернуться туда, где приходилось беспокоиться только о том, чего бы перекусить, да еще о том, чтобы хоть половина из повторенного материала попалась в экзаменационном тесте.
Утром позвонил Нейл. Деньги пока еще есть, сообщил он, и удалось кое-что выяснить. Она рассмеялась, потому что не поверила, что он не истратил всех денег, и оттого, что нервничала, говоря с ним. По телефону его голос звучал моложе, и он говорил, как образованный, и даже не ругался. Он спросил, не встретится ли она с ним в парке, во время перерыва.
Крисси взглянула на часы. Час дня, а сделать она успела даже меньше, чем Тони, который уже смылся и уплетал ланч в компании официантки из «Амигос». Он всерьез увлекся этой мексиканкой.
Крисси сказала дежурному, что уходит и вернется через час.
Нейл ждал ее, сидя на скамейке у эстрады. Он помахал ей двумя бумажными пакетами с эмблемой «Маккейз Бейкерс» на боку.
– Шотландские пирожки и пончики, – ухмыльнулся он.
– Замечательно.
– И еще… – Он вытащил из кармана бутылку. – Водка с апельсиновым соком. Свежий апельсиновый сок, заметь. Не какая-нибудь разбавленная туфта. – Он засмеялся.
У него была смуглая кожа, синие глаза и черные ресницы. Неудивительно, что он нравился старикам. Такой бы любому понравился.
Он жевал пирог, то и дело протягивая бутылку Крисси, обтерев прежде горлышко рукавом. На нем была белая футболка, и она увидела, что шея зажила.
– Я уезжал на пару дней, – сообщил он. – Отдыхал на природе, в домишке одного извращенца. – Он помрачнел. – Но не сказать, чтобы мне выдался хоть один шанс полюбоваться пейзажем.
Крисси не хотела об этом думать.
– Вот. – Он вынул из кармана деньги и протянул ей. – Возьми.
– Ты выяснил, кто отправил письмо?
– Угу. – Теперь он принялся за пончик, от которого у него с новой силой разыгралась жажда. – Я все устроил.
– Как?
– Твой братец подцепил парня, который его знает, и этот тип захотел развести его на деньги. Думал, это просто. Ну Патрик послал его куда подальше, и тогда он решил Патрика шантажировать. – Лицо Нейла стало жестким. – Но я его переубедил.
У Крисси будто гора свалилась с плеч.
– Спасибо, Нейл.
– Да ладно.
Он посмотрел на нее, и у нее вдруг мелькнула мысль: а что будет, если его поцеловать?
Встретившись с ней взглядом, он перестал жевать и в шутку поинтересовался:
– Так ты точно меня не хочешь?
– Нейл…
– Ну ладно. – Он улыбнулся и встал. – Тогда я пошел на работу.
– А я сегодня вечером собиралась в кино, – произнес ее собственный голос против ее воли.
– С коллегами?
– Нет.
– Слушай, Крисси. – Он снова сел. – Давай оставим эту дурацкую болтовню. Я зайду за тобой после работы, мы пойдем ко мне, выпьем, ляжем в постель, а потом пойдем в кино. А в перерыве, может быть, съедим карри.
– Хорошо, – неожиданно для себя самой согласилась она.
– Значит, договорились?
– Договорились.
Он задернул шторы, но свет все-таки просачивался внутрь, и в комнате царил полумрак. Из-под отброшенного покрывала выплеснулась белизна простыней.
– Я сменил белье, – пояснил он, прочитав по лицу ее мысли.
Крисси посмотрела на постель, затем перевела взгляд на него.
– Слишком опасно, да? – спросил он без осуждения.
Крисси как настоящий криминалист мысленно оценила грозящую ей опасность.
– Я не передумала, – был ее ответ.
Он сбросил одежду и стоял голым, пока раздевал ее. У него была мальчишеская фигура, узкая талия и бедра, гладкая грудь. Она стеснялась трогать его и потому старалась обратить все дело в шутку, объявив, что живет в воздержании аж с прошлого Великого поста.
– Тогда я тебя вознагражу, – пробормотал он.
Его губы нашли ее рот и после легкого соприкосновения медленно двинулись вниз, заскользили по груди, потягивая соски, еще ниже, его дыхание тихонько ворошило жесткие волосы, пока ее тело не подалось ему навстречу. Тогда он поднял ее ноги, лег между ними, и его язык начал исследовать ее. Когда она вскрикнула от удовольствия, он подтянулся на локтях и улегся рядом.
– Хорошо?
– Даже еще лучше.
Сунув руку под подушку, он вытащил презерватив и разорвал зубами обертку.
Он скользнул внутрь и стал качать ее, как ребенка, пока она не заплакала: слезы покатились по щекам и во рту стало солоно.
– Ты правильно сделала, что не поторопилась, – сказал он, смахивая ей слезы большим пальцем. – В школе я был не так хорош. – И она смеялась и плакала одновременно.
Потом он взбил подушки, и они сидели рядом и смотрели, как ветерок теребит край шторы Крисси чувствовала себя счастливой. Такого с ней никогда еще не бывало.
– У меня по ногам мурашки бегают.
– Я забрался туда, куда другим парням доступ запрещен.
Она шутливо двинула его локтем в ребра, и он якобы от боли перекатился по кровати и зашлепал в ванную. Крисси сидела, сложив руки на животе, и ей не хотелось никуда отсюда уходить.
Впервые Крисси «раздвинула ноги», по выражению ее матери, когда ей было восемнадцать лет. Тогда ее постигло большое разочарование. Это произошло после танцев в Католическом клубе, с каким-то случайным парнем. Ей надоело блюсти себя для будущего мужа. Девственность давно уже сильно упала в цене, что бы отец Райли ни плел про геенну огненную.
– Перестань. – Нейл выглядывал из ванной. С него капало на пол.
– Что?
– Думать.
Он говорил, как ее мать.
– Иди сюда, – крикнул он, вновь скрываясь за дверью. – Я потру тебе спинку.
Они стояли под душем, нос к носу, вода струилась по их головам и спинам. Она видела капли, повисшие у него на ресницах.
– Умираю от голода, – сказал он. – Ты созрела для карри? Или может, хочешь еще чего-нибудь?
– Это ты о себе или об ужине?
Посмотрев ей в глаза, он наклонился и ухватил губами ее сосок.
Перемена погоды взбудоражила ее. Парк внизу был полон студентов, которые, развалившись на траве под солнцем, слушали музыку или зубрили к экзаменам все, что не выучили за весь год. Ей захотелось вернуться туда, где приходилось беспокоиться только о том, чего бы перекусить, да еще о том, чтобы хоть половина из повторенного материала попалась в экзаменационном тесте.
Утром позвонил Нейл. Деньги пока еще есть, сообщил он, и удалось кое-что выяснить. Она рассмеялась, потому что не поверила, что он не истратил всех денег, и оттого, что нервничала, говоря с ним. По телефону его голос звучал моложе, и он говорил, как образованный, и даже не ругался. Он спросил, не встретится ли она с ним в парке, во время перерыва.
Крисси взглянула на часы. Час дня, а сделать она успела даже меньше, чем Тони, который уже смылся и уплетал ланч в компании официантки из «Амигос». Он всерьез увлекся этой мексиканкой.
Крисси сказала дежурному, что уходит и вернется через час.
Нейл ждал ее, сидя на скамейке у эстрады. Он помахал ей двумя бумажными пакетами с эмблемой «Маккейз Бейкерс» на боку.
– Шотландские пирожки и пончики, – ухмыльнулся он.
– Замечательно.
– И еще… – Он вытащил из кармана бутылку. – Водка с апельсиновым соком. Свежий апельсиновый сок, заметь. Не какая-нибудь разбавленная туфта. – Он засмеялся.
У него была смуглая кожа, синие глаза и черные ресницы. Неудивительно, что он нравился старикам. Такой бы любому понравился.
Он жевал пирог, то и дело протягивая бутылку Крисси, обтерев прежде горлышко рукавом. На нем была белая футболка, и она увидела, что шея зажила.
– Я уезжал на пару дней, – сообщил он. – Отдыхал на природе, в домишке одного извращенца. – Он помрачнел. – Но не сказать, чтобы мне выдался хоть один шанс полюбоваться пейзажем.
Крисси не хотела об этом думать.
– Вот. – Он вынул из кармана деньги и протянул ей. – Возьми.
– Ты выяснил, кто отправил письмо?
– Угу. – Теперь он принялся за пончик, от которого у него с новой силой разыгралась жажда. – Я все устроил.
– Как?
– Твой братец подцепил парня, который его знает, и этот тип захотел развести его на деньги. Думал, это просто. Ну Патрик послал его куда подальше, и тогда он решил Патрика шантажировать. – Лицо Нейла стало жестким. – Но я его переубедил.
У Крисси будто гора свалилась с плеч.
– Спасибо, Нейл.
– Да ладно.
Он посмотрел на нее, и у нее вдруг мелькнула мысль: а что будет, если его поцеловать?
Встретившись с ней взглядом, он перестал жевать и в шутку поинтересовался:
– Так ты точно меня не хочешь?
– Нейл…
– Ну ладно. – Он улыбнулся и встал. – Тогда я пошел на работу.
– А я сегодня вечером собиралась в кино, – произнес ее собственный голос против ее воли.
– С коллегами?
– Нет.
– Слушай, Крисси. – Он снова сел. – Давай оставим эту дурацкую болтовню. Я зайду за тобой после работы, мы пойдем ко мне, выпьем, ляжем в постель, а потом пойдем в кино. А в перерыве, может быть, съедим карри.
– Хорошо, – неожиданно для себя самой согласилась она.
– Значит, договорились?
– Договорились.
Он задернул шторы, но свет все-таки просачивался внутрь, и в комнате царил полумрак. Из-под отброшенного покрывала выплеснулась белизна простыней.
– Я сменил белье, – пояснил он, прочитав по лицу ее мысли.
Крисси посмотрела на постель, затем перевела взгляд на него.
– Слишком опасно, да? – спросил он без осуждения.
Крисси как настоящий криминалист мысленно оценила грозящую ей опасность.
– Я не передумала, – был ее ответ.
Он сбросил одежду и стоял голым, пока раздевал ее. У него была мальчишеская фигура, узкая талия и бедра, гладкая грудь. Она стеснялась трогать его и потому старалась обратить все дело в шутку, объявив, что живет в воздержании аж с прошлого Великого поста.
– Тогда я тебя вознагражу, – пробормотал он.
Его губы нашли ее рот и после легкого соприкосновения медленно двинулись вниз, заскользили по груди, потягивая соски, еще ниже, его дыхание тихонько ворошило жесткие волосы, пока ее тело не подалось ему навстречу. Тогда он поднял ее ноги, лег между ними, и его язык начал исследовать ее. Когда она вскрикнула от удовольствия, он подтянулся на локтях и улегся рядом.
– Хорошо?
– Даже еще лучше.
Сунув руку под подушку, он вытащил презерватив и разорвал зубами обертку.
Он скользнул внутрь и стал качать ее, как ребенка, пока она не заплакала: слезы покатились по щекам и во рту стало солоно.
– Ты правильно сделала, что не поторопилась, – сказал он, смахивая ей слезы большим пальцем. – В школе я был не так хорош. – И она смеялась и плакала одновременно.
Потом он взбил подушки, и они сидели рядом и смотрели, как ветерок теребит край шторы Крисси чувствовала себя счастливой. Такого с ней никогда еще не бывало.
– У меня по ногам мурашки бегают.
– Я забрался туда, куда другим парням доступ запрещен.
Она шутливо двинула его локтем в ребра, и он якобы от боли перекатился по кровати и зашлепал в ванную. Крисси сидела, сложив руки на животе, и ей не хотелось никуда отсюда уходить.
Впервые Крисси «раздвинула ноги», по выражению ее матери, когда ей было восемнадцать лет. Тогда ее постигло большое разочарование. Это произошло после танцев в Католическом клубе, с каким-то случайным парнем. Ей надоело блюсти себя для будущего мужа. Девственность давно уже сильно упала в цене, что бы отец Райли ни плел про геенну огненную.
– Перестань. – Нейл выглядывал из ванной. С него капало на пол.
– Что?
– Думать.
Он говорил, как ее мать.
– Иди сюда, – крикнул он, вновь скрываясь за дверью. – Я потру тебе спинку.
Они стояли под душем, нос к носу, вода струилась по их головам и спинам. Она видела капли, повисшие у него на ресницах.
– Умираю от голода, – сказал он. – Ты созрела для карри? Или может, хочешь еще чего-нибудь?
– Это ты о себе или об ужине?
Посмотрев ей в глаза, он наклонился и ухватил губами ее сосок.
15
– Вот это да!
Рона восхищенным взглядом обвела кабинет Гейвина.
– Здесь как в павильоне «Звездных войн».
Одну стену занимал плоский светящийся экран, по которому сверху вниз бежали колонки зеленых букв и цифр.
Гейвин смущенно улыбнулся:
– Я фанат «Матрицы».
И он застучал по клавиатуре, вводя команды в ответ на сообщения, которые построчно выдавал компьютер и которые для Роны были китайской грамотой.
– Так вы на самом деле все это любите, да? – спросила она.
– Печально, не правда ли? – Он скорчил гримасу.
– Похоже на то, что делаю я. Находишь зацепку и пытаешься отгадать, куда она ведет.
– Да, и правда.
Рона заговорила о поиске в сети во время их второго совместного ужина. Когда Гейвин пригласил ее, она согласилась, хотя внутренний голос говорил ей, что желание найти Лайема не единственная тому причина.
– Может быть, в этот раз мы доберемся до сладкого, – сказал он. – Здесь очень вкусное мороженое.
– Простите.
– Да я шучу.
Она нарочно завела разговор будто невзначай, поинтересовавшись между двумя ложками черничного шербета, смог бы он, если бы она дала ему кое-какую информацию об одном человеке, определить его местонахождение.
Гейвин оторвался от шоколадно-бананового десерта.
– Трудно сказать.
На ее лице отразилось огорчение.
– То есть это зависит от рода имеющейся информации и времени, которое вы готовы потратить на поиски.
– Имя, дата и место рождения. Этого было бы достаточно?
– Может быть. Возраст тоже имеет значение. Если он – налогоплательщик…
– Нет. Этот человек не платит налогов. – Она смутилась. – Нет, в любом случае пока не платит.
– Ммм… – Гейвин тактично не заметил ее очевидного замешательства. – Значит, платят родители?
– Наверное.
– Если вы считаете, что этот человек…
– Это мальчик.
– Если вы считаете, что этот мальчик до сих пор живет дома, то мы могли бы найти его через родителей.
– Ах вот как.
– Есть ли у него что-нибудь особенное? Что было бы задокументировано где-нибудь?
– Да. Да, конечно.
Гейвин признался, что после той встречи в такси он в течение часа лазал по сети, ища ее контакты.
– В полиции на вас досье. Вы знали об этом?
Она покачала головой.
– Скорее всего, вас проверяли, когда вы поступали на работу.
– Ах да. – Она вспомнила, что тогда нужно было заполнить нечто вроде анкеты.
– Я мог бы заглянуть в ваш банковский счет, если бы захотел, но я не стал.
– Что?
– Шутка. И потом, в женщинах меня привлекают не деньги, а мозги.
Рона заметила, что это одно и то же.
– Так что там у вас? – сказал он.
Рона протянула листок бумаги, где были указаны дата рождения Лайема, место рождения и фамилия усыновителей.
– На это потребуется время.
– Хорошо.
– Вы хотите заняться этим сейчас?
До нее дошло, что на вечер он планирует и другие занятия.
– Простите. Если это слишком хлопотно…
Он согласился либо из вежливости, либо потому, что надеялся переспать с ней.
– Ладно, – сказал он, касаясь ее руки. – Вы идите домой. Я дам вам знать, если найду что-нибудь.
– Я лучше останусь, – ответила она.
Она наблюдала за его работой, сидя рядом. Сначала он пояснял ей свои действия. Он начал с главного налогового управления в Ист-Килбрайде, где могли содержаться сведения о налоговых отчислениях приемных родителей мальчика. Заметив ее недоумевающий взгляд, он сказал, что у него есть разрешение на доступ, поскольку он отслеживает данные, интересующие полицию.
– Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности.
Он усмехнулся:
– Со мной ничего не случится. Не забывайте, что я большой в этих делах спец.
Увлекшись, он прекратил объяснять, куда и каким образом проникает, и Рону незаметно сморила дремота. Гейвин, наверное, перенес ее на кровать, на которой она позже и проснулась, с трудом соображая, где находится.
– Простите, – стала она извиняться.
– Ничего страшного. Идите сюда, смотрите, что я нашел.
Джеймс и Элизабет Хоуп зарегистрировали усыновление ребенка месяц спустя после того, как медсестра забрала Лайема из рук Роны. Младенца назвали Кристофер Лайем Хоуп. Эдвард был прав. Лайем не имеет отношения к убитому студенту.
Гейвин с трудом подавил зевок, и до Роны вдруг дошло, что он, должно быть, чертовски устал.
– Простите, – сказала она, вставая.
– За что?
– Что заставила вас работать полночи.
– Вы это хотели знать?
Она с благодарностью кивнула:
– Спасибо.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Сейчас я вам распечатаю копию.
В ожидании такси оба чувствовали себя неловко.
– Я был бы вам очень признателен, если бы вы выписали, что вам нужно, и уничтожили эту бумагу, – сказал Гейвин, смущаясь.
– Разумеется.
У двери Гейвин легко коснулся губами ее щеки. На мгновение ей стало жаль уходить, но лишь на мгновение. Она поблагодарила его и села в машину. Дверца захлопнулась, она осталась одна.
Проезжая по темному и молчаливому городу, Рона вспоминала, как быстро Эдвард выполнил ее просьбу. Но на ее вопрос, как ему это удалось, он не ответил. Он юрист. Он работает с юридическими документами. В его уверенном тоне Рона различила скрытую нотку тревоги. Она его напугала, и он хотел отделаться от нее, и побыстрее.
Когда она добралась до своей квартиры, на небе уже занимался рассвет. Неделя отпуска подходила к концу. В понедельник нужно возвращаться на работу, и придется признаться, что во Францию она не ездила. Ей отчаянно захотелось, повернув ключ в замке, открыть дверь и увидеть Шона, спящего в их большой кровати, влезть под одеяло и обнять его.
В сумраке прихожей вспыхивал зеленый огонек автоответчика, но она не нажала на кнопку, чтобы прослушать запись. И так слишком много забот. Автоответчик подождет до утра. От Шона нет ничего уже три дня, не решил ли он окончательно порвать с ней? Отчего-то она не могла заставить себя позвонить ему. Ей нужно взяться за ум. Но это невозможно, пока она не нашла своего сына.
Рона заперла дверь и прошла в пустую спальню, так и не услышав сообщения, которое оставила ей Крисси, говорившая тоненьким от страха голоском.
Рона восхищенным взглядом обвела кабинет Гейвина.
– Здесь как в павильоне «Звездных войн».
Одну стену занимал плоский светящийся экран, по которому сверху вниз бежали колонки зеленых букв и цифр.
Гейвин смущенно улыбнулся:
– Я фанат «Матрицы».
И он застучал по клавиатуре, вводя команды в ответ на сообщения, которые построчно выдавал компьютер и которые для Роны были китайской грамотой.
– Так вы на самом деле все это любите, да? – спросила она.
– Печально, не правда ли? – Он скорчил гримасу.
– Похоже на то, что делаю я. Находишь зацепку и пытаешься отгадать, куда она ведет.
– Да, и правда.
Рона заговорила о поиске в сети во время их второго совместного ужина. Когда Гейвин пригласил ее, она согласилась, хотя внутренний голос говорил ей, что желание найти Лайема не единственная тому причина.
– Может быть, в этот раз мы доберемся до сладкого, – сказал он. – Здесь очень вкусное мороженое.
– Простите.
– Да я шучу.
Она нарочно завела разговор будто невзначай, поинтересовавшись между двумя ложками черничного шербета, смог бы он, если бы она дала ему кое-какую информацию об одном человеке, определить его местонахождение.
Гейвин оторвался от шоколадно-бананового десерта.
– Трудно сказать.
На ее лице отразилось огорчение.
– То есть это зависит от рода имеющейся информации и времени, которое вы готовы потратить на поиски.
– Имя, дата и место рождения. Этого было бы достаточно?
– Может быть. Возраст тоже имеет значение. Если он – налогоплательщик…
– Нет. Этот человек не платит налогов. – Она смутилась. – Нет, в любом случае пока не платит.
– Ммм… – Гейвин тактично не заметил ее очевидного замешательства. – Значит, платят родители?
– Наверное.
– Если вы считаете, что этот человек…
– Это мальчик.
– Если вы считаете, что этот мальчик до сих пор живет дома, то мы могли бы найти его через родителей.
– Ах вот как.
– Есть ли у него что-нибудь особенное? Что было бы задокументировано где-нибудь?
– Да. Да, конечно.
Гейвин признался, что после той встречи в такси он в течение часа лазал по сети, ища ее контакты.
– В полиции на вас досье. Вы знали об этом?
Она покачала головой.
– Скорее всего, вас проверяли, когда вы поступали на работу.
– Ах да. – Она вспомнила, что тогда нужно было заполнить нечто вроде анкеты.
– Я мог бы заглянуть в ваш банковский счет, если бы захотел, но я не стал.
– Что?
– Шутка. И потом, в женщинах меня привлекают не деньги, а мозги.
Рона заметила, что это одно и то же.
– Так что там у вас? – сказал он.
Рона протянула листок бумаги, где были указаны дата рождения Лайема, место рождения и фамилия усыновителей.
– На это потребуется время.
– Хорошо.
– Вы хотите заняться этим сейчас?
До нее дошло, что на вечер он планирует и другие занятия.
– Простите. Если это слишком хлопотно…
Он согласился либо из вежливости, либо потому, что надеялся переспать с ней.
– Ладно, – сказал он, касаясь ее руки. – Вы идите домой. Я дам вам знать, если найду что-нибудь.
– Я лучше останусь, – ответила она.
Она наблюдала за его работой, сидя рядом. Сначала он пояснял ей свои действия. Он начал с главного налогового управления в Ист-Килбрайде, где могли содержаться сведения о налоговых отчислениях приемных родителей мальчика. Заметив ее недоумевающий взгляд, он сказал, что у него есть разрешение на доступ, поскольку он отслеживает данные, интересующие полицию.
– Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности.
Он усмехнулся:
– Со мной ничего не случится. Не забывайте, что я большой в этих делах спец.
Увлекшись, он прекратил объяснять, куда и каким образом проникает, и Рону незаметно сморила дремота. Гейвин, наверное, перенес ее на кровать, на которой она позже и проснулась, с трудом соображая, где находится.
– Простите, – стала она извиняться.
– Ничего страшного. Идите сюда, смотрите, что я нашел.
Джеймс и Элизабет Хоуп зарегистрировали усыновление ребенка месяц спустя после того, как медсестра забрала Лайема из рук Роны. Младенца назвали Кристофер Лайем Хоуп. Эдвард был прав. Лайем не имеет отношения к убитому студенту.
Гейвин с трудом подавил зевок, и до Роны вдруг дошло, что он, должно быть, чертовски устал.
– Простите, – сказала она, вставая.
– За что?
– Что заставила вас работать полночи.
– Вы это хотели знать?
Она с благодарностью кивнула:
– Спасибо.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Сейчас я вам распечатаю копию.
В ожидании такси оба чувствовали себя неловко.
– Я был бы вам очень признателен, если бы вы выписали, что вам нужно, и уничтожили эту бумагу, – сказал Гейвин, смущаясь.
– Разумеется.
У двери Гейвин легко коснулся губами ее щеки. На мгновение ей стало жаль уходить, но лишь на мгновение. Она поблагодарила его и села в машину. Дверца захлопнулась, она осталась одна.
Проезжая по темному и молчаливому городу, Рона вспоминала, как быстро Эдвард выполнил ее просьбу. Но на ее вопрос, как ему это удалось, он не ответил. Он юрист. Он работает с юридическими документами. В его уверенном тоне Рона различила скрытую нотку тревоги. Она его напугала, и он хотел отделаться от нее, и побыстрее.
Когда она добралась до своей квартиры, на небе уже занимался рассвет. Неделя отпуска подходила к концу. В понедельник нужно возвращаться на работу, и придется признаться, что во Францию она не ездила. Ей отчаянно захотелось, повернув ключ в замке, открыть дверь и увидеть Шона, спящего в их большой кровати, влезть под одеяло и обнять его.
В сумраке прихожей вспыхивал зеленый огонек автоответчика, но она не нажала на кнопку, чтобы прослушать запись. И так слишком много забот. Автоответчик подождет до утра. От Шона нет ничего уже три дня, не решил ли он окончательно порвать с ней? Отчего-то она не могла заставить себя позвонить ему. Ей нужно взяться за ум. Но это невозможно, пока она не нашла своего сына.
Рона заперла дверь и прошла в пустую спальню, так и не услышав сообщения, которое оставила ей Крисси, говорившая тоненьким от страха голоском.
16
Крисси с мольбой смотрела на дорогу, надеясь, что вот-вот появится еще одно такси, на этот раз свободное. За последние пятнадцать минут мимо промчались уже две машины. После второй неудачи она пошла пешком. В ее измученном мозгу лихорадочно крутились одни и те же мысли. Она ничем не может помочь. Это уже не имеет значения, твердила она себе. Надо было сразу рассказать кому-нибудь о шрамах на шее у Нейла. Роне, полиции, все равно кому. А она не сделала этого. А теперь уже поздно.
Заметив вдали черную тень, она бешено замахала руками. Такси скрылось под горой, а когда вынырнуло в пятидесяти ярдах от нее, оранжевый огонек не горел, что означало «занято». Крисси чертыхнулась в отчаянии, уверенная, что эту машину заказали по телефону. Но она ошибалась. Такси остановилось, и Крисси, молча поблагодарив, швырнула в салон сумку и села сама.
– Куда, цыпа?
Прошло уже восемь часов с тех пор, как они разговаривали с Нейлом. Он предупредил, чтобы она не появлялась вблизи его квартиры раньше полуночи.
– Чтоб на клиента не наткнуться, – объяснил он. – До пешеходной зоны доедешь на такси, потом иди пешком. Если будут приставать, отшивай их, и к дому не приближайся, если кто-нибудь болтается рядом. Следи за машинами. Поняла?
Она слушала молча и плохо соображала, потому что у него был испуганный голос. От этого и ей становилось страшно.
– Крисси?
– Да.
– До скорого. Держи себя в руках, ладно?
– Ладно.
Она старалась. Она ушла с работы раньше времени (игнорируя недоуменный взгляд Тони), дома выпила чаю и сказала, что собирается в поход на все выходные.
– Вот еще новости, – заметила мать, хмуро посмотрев на нее.
Слава богу, отца с братьями не было. Они, как обычно, отправились на пятничную пьянку.
Она вышла из дому в девять часов и до одиннадцати сидела у подруги. Клер, которая допытывалась, что это у нее за сумка, она тоже сказала, что едет с коллегами за город, но выехать раньше они не могут. Она и сама начинала в это верить.
– Как же вы поставите палатку в темноте?
– Да там уже поставили. Некоторые поехали днем.
По дороге к Нейлу она решила позвонить Роне, что бы там ни говорил Нейл. Без толку. Рона еще не вернулась.
Когда она попросила таксиста остановить машину и протянула деньги, он озабоченно поглядел на нее:
– Поздновато для одиноких прогулок в этих местах, детка. Как бы с тобой чего не приключилось.
В ответ она пошутила, что любит бродить по ночам среди красных фонарей. Глупая шутка.
– Ты и еще пол-Глазго, – фыркнул таксист.
Улица, где жил Нейл, была пуста. Крисси прошла мимо его подъезда до первого переулка, как научил ее Нейл. Там она немного расслабилась и повернула обратно.
Какая-то машина нагнала ее и медленно поехала рядом.
– Ты не меня ищешь?
Подъезд Нейла был следующий. Она похолодела. Если пройти мимо, то эта машина не отстанет, или лучше…
– Давай, куколка. Помоги мне.
Водитель ткнул в свою набухшую ширинку.
Она замотала головой и нырнула в подъезд.
– Сука! – зашипел он ей в спину.
По крайней мере, в подъезде светили лампочки. Крисси стала быстро подниматься по лестнице, надеясь, что тип из машины не намерен ее преследовать. В углу лестничной площадки Нейла валялись два использованных презерватива. Для кого-то здесь было обычное место свиданий.
Пошарив по притолоке, Крисси нащупала ключ. Нейл предупредил, что ключ будет там. Он легко повернулся в замке. Открывая дверь, Крисси услышала цоканье шпилек внизу и нетерпеливое хихиканье. Парню на этот раз повезло.
Она быстро заперла за собой дверь. На коврике лежала стопка фотографий. Она подняла их и сунула в карман.
Все окна были плотно закупорены, в квартире стояла духота. Крисси сразу направилась к комоду, запихнула кое-что из вещей Нейла в сумку, которую принесла с собой, затем пошла на кухню. Бутылка водки нашлась под раковиной, деньги лежали там, где он и сказал – в упаковке из-под «Брилло». С водкой в сумке и деньгами в кармане она вышла из квартиры.
На площадке началась возня и пыхтение. Женщина была у стены. Поймав взгляд Крисси, она принялась издавать еще более громкие стоны и вздохи, чтобы ее уход не отвлекал клиента от дела.
У подъезда Крисси увидала черную машину, ожидавшую возвращения хозяина.
Заметив вдали черную тень, она бешено замахала руками. Такси скрылось под горой, а когда вынырнуло в пятидесяти ярдах от нее, оранжевый огонек не горел, что означало «занято». Крисси чертыхнулась в отчаянии, уверенная, что эту машину заказали по телефону. Но она ошибалась. Такси остановилось, и Крисси, молча поблагодарив, швырнула в салон сумку и села сама.
– Куда, цыпа?
Прошло уже восемь часов с тех пор, как они разговаривали с Нейлом. Он предупредил, чтобы она не появлялась вблизи его квартиры раньше полуночи.
– Чтоб на клиента не наткнуться, – объяснил он. – До пешеходной зоны доедешь на такси, потом иди пешком. Если будут приставать, отшивай их, и к дому не приближайся, если кто-нибудь болтается рядом. Следи за машинами. Поняла?
Она слушала молча и плохо соображала, потому что у него был испуганный голос. От этого и ей становилось страшно.
– Крисси?
– Да.
– До скорого. Держи себя в руках, ладно?
– Ладно.
Она старалась. Она ушла с работы раньше времени (игнорируя недоуменный взгляд Тони), дома выпила чаю и сказала, что собирается в поход на все выходные.
– Вот еще новости, – заметила мать, хмуро посмотрев на нее.
Слава богу, отца с братьями не было. Они, как обычно, отправились на пятничную пьянку.
Она вышла из дому в девять часов и до одиннадцати сидела у подруги. Клер, которая допытывалась, что это у нее за сумка, она тоже сказала, что едет с коллегами за город, но выехать раньше они не могут. Она и сама начинала в это верить.
– Как же вы поставите палатку в темноте?
– Да там уже поставили. Некоторые поехали днем.
По дороге к Нейлу она решила позвонить Роне, что бы там ни говорил Нейл. Без толку. Рона еще не вернулась.
Когда она попросила таксиста остановить машину и протянула деньги, он озабоченно поглядел на нее:
– Поздновато для одиноких прогулок в этих местах, детка. Как бы с тобой чего не приключилось.
В ответ она пошутила, что любит бродить по ночам среди красных фонарей. Глупая шутка.
– Ты и еще пол-Глазго, – фыркнул таксист.
Улица, где жил Нейл, была пуста. Крисси прошла мимо его подъезда до первого переулка, как научил ее Нейл. Там она немного расслабилась и повернула обратно.
Какая-то машина нагнала ее и медленно поехала рядом.
– Ты не меня ищешь?
Подъезд Нейла был следующий. Она похолодела. Если пройти мимо, то эта машина не отстанет, или лучше…
– Давай, куколка. Помоги мне.
Водитель ткнул в свою набухшую ширинку.
Она замотала головой и нырнула в подъезд.
– Сука! – зашипел он ей в спину.
По крайней мере, в подъезде светили лампочки. Крисси стала быстро подниматься по лестнице, надеясь, что тип из машины не намерен ее преследовать. В углу лестничной площадки Нейла валялись два использованных презерватива. Для кого-то здесь было обычное место свиданий.
Пошарив по притолоке, Крисси нащупала ключ. Нейл предупредил, что ключ будет там. Он легко повернулся в замке. Открывая дверь, Крисси услышала цоканье шпилек внизу и нетерпеливое хихиканье. Парню на этот раз повезло.
Она быстро заперла за собой дверь. На коврике лежала стопка фотографий. Она подняла их и сунула в карман.
Все окна были плотно закупорены, в квартире стояла духота. Крисси сразу направилась к комоду, запихнула кое-что из вещей Нейла в сумку, которую принесла с собой, затем пошла на кухню. Бутылка водки нашлась под раковиной, деньги лежали там, где он и сказал – в упаковке из-под «Брилло». С водкой в сумке и деньгами в кармане она вышла из квартиры.
На площадке началась возня и пыхтение. Женщина была у стены. Поймав взгляд Крисси, она принялась издавать еще более громкие стоны и вздохи, чтобы ее уход не отвлекал клиента от дела.
У подъезда Крисси увидала черную машину, ожидавшую возвращения хозяина.
17
Эдвард стиснул руку Фионы и откинулся на черную кожаную спинку сиденья «роллс-ройса», принадлежавшего сэру Джеймсу Далримплу. Фиона ответила ему тем же, обернувшись к нему с улыбкой от окна, за которым перекатывались пертширские холмы.